CC BY
244
ЭПИСТЕМОЛОГИЯ & ФИЛОСОФИЯ НАУКИ • 2010 • Т. XXIII • № 1
Отологическая проблематика
в аналитической философии
В. А. ЛАДОВ
Е
&
О
Проведено различие предметных областей философского анализа языка и лингвистики. Выявлено, что исконными для философии языка должны оставаться классические темы онтологии и эпистемологии, причем онтологическая проблематика должна иметь здесь приоритет. Представлена классификация основных семантических проектов в философии языка, которые в свою очередь вписаны в рамки главной категориальной оппозиции онтологии - реализм/антиреализм. Произведена онтологическая типологизация наиболее известных семантических концепций аналитической философии, результаты которой показывают, сколь значительный антиреалистский крен был сделан в данной традиции во второй половине ХХ в. По сути, различие между ранним и поздним вариантом аналитической философии отчетливо просматривается как раз по онтологическому основанию. Если для ранних аналитических философов была характерна реалистская форма онтологии, то поздние философы-аналитики поддерживают и развивают антиреализм.
Ключевые слова: онтология, аналитическая философия, философия языка, реализм, антиреализм.
1 Исследование выполнено при поддержке РГНФ (проект 09-03-00210-а), РФФИ (проект 08-06-00022-а), Совета по грантам Президента РФ (НШ-5887.2008.6) и в рамках государственного контракта на выполнение поисковых научно-исследовательских работ для государственных нужд в рамках федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России», мероприятие 1.1, проект «Онтология в современной философии языка» (2009-1.1-303-074-018).
Философия языка и лингвистика
Язык не является предметом философии языка. Язык является предметом лингвистики - науки о языке. Какое бы место философы и ученые ни отводили языку в деле развития человеческой личности, человеческой культуры, пусть даже было бы раз и навсегда установлено, что ни речевая активность, ни письменность не имеют решающего значения для развития мышления и рациональной деятельности в целом, язык при этом все равно не перестал бы быть главным предметом интереса для лингвиста, так же как почтовая марка никогда не перестала бы быть главным предметом интереса для филателиста, несмотря на то что никто никогда и не пытался отводить ей фундаментальную роль в развитии человечества.
Язык интересует философию «постольку поскольку». Предметом философии всегда были, есть и будут наиболее фундаментальные темы онтологии и эпистемологии. «Что есть? Что я могу знать?» - вот философские вопросы. Язык оказался в поле зрения современной философии только потому, что были высказаны тезисы о фундаментальной роли лингвистического опыта для развития мышления, сознания, рациональной деятельности. За лингвистическим опытом был закреплен трансцендентальный статус, было признано, что он фундирует все сферы познавательной активности человека. Следовательно, и все классические философские вопросы бытия и познания впредь должны рассматриваться через анализ языка. Метод логико-лингвистического анализа должен стать определяющим методом философии, ибо только он позволит вскрыть наиболее глубинные структуры, отвечающие за развитие познавательной активности и рациональной деятельности в целом. В этом состоял пафос «лингвистического поворота», осуществленного во всех наиболее авторитетных направлениях современной философской мысли - аналитической философии, феноменолого-герменевтической традиции, постструктурализме. Однако если бы в философии будущего отчетливо зазвучали тезисы о том, что лингвистический опыт не имеет того фундаментального статуса, который был приписан ему в XX в., то язык тут же перестал бы интересовать философа. И такой гипотетический «антилингвистический поворот» вполне отвечал бы сути философской деятельности.
Приоритет онтологии
Актуальность приведенного выше тезиса о различии философии языка и лингвистики состоит, на наш взгляд, в том, что он выступает напоминанием, чем собственно мы, философы, должны заниматься. Он будет небесполезным для тех, кто, работая в области философии языка, оказывается слишком увлечен тонкими техническими вопро-
■
1
0
1
(В
Н
сами логики и лингвистики, за которыми уже теряются контуры того, ради чего эти вопросы обсуждаются.
Философскими вопросами в области философии языка являются вопросы онтологии и эпистемологии. Задача философа языка - прояснять, как выбор того или иного воззрения на природу значения языкового выражения, на основные характеристики лингвистического опыта влияет на развитие онтологической и эпистемологической позиций, как интерпретация языка влияет на видение мира, как интерпретация языка определяет видение мира.
При этом онтология имеет приоритет перед эпистемологией. Любая эпистемологическая позиция по сути уже имеет под собой онтологическое основание. Скажем, эпистемологическая программа И. Канта2, несмотря на то что закрепляла за философией роль критики разума, т.е. роль анализа, прояснения структур познания, все равно приводила к онтологическим тезисам: о существовании трансцендентального субъекта, о существовании мира вещей в себе. Радикальные субъективистские эпистемологические программы XX в., такие, как философия позднего Л. Витгенштейна3 или прагматизм Р. Рорти4, отрицающие осмысленность самого вопроса о реальности самой по себе и, казалось бы, не видящие возможности для онтологических утверждений в философии, все равно постулируют онтологические положения: в данном случае положения о существовании несводимых друг к другу форм жизни, концептуальных каркасов, о множественности культурных образований, имеющих равные «онтологические права», об отсутствии фундаментальной формы жизни и т.д.
Это говорит о том, что несмотря на всю важность эпистемологических исследований, результаты которых порой оказывают решающее влияние на выбор онтологической позиции, фундаментальной категориальной дихотомией все равно будет выступать следующая: язык и мир, семантика и онтология. Вопросы познания значения языкового выражения, как и «зеркальные» им вопросы познания вещей, будут иметь промежуточный характер. Они будут влиять на окончательное решение основного вопроса философии языка, который имеет все же онтологическое измерение: что есть (в качестве значения языкового выражения)?
Реализм и антиреализм
Поскольку основным вопросом философии языка является онтологический вопрос о том, что есть, постольку наиболее общими возЕ _
^ 2 Кант ЙКритика чистого разума // Соч.: В 8 т. М., 1994. Т. 3.
5 3 Витгенштейн Л. Философские исследования // Л. Витгенштейн. Философские
(В
работы. М., 1994. Ч. I. С. 75-319.
4 Rorty R. Is Truth a Goa Quarterly. 1995. Vol. 45, № 180
4 Rorty R. Is Truth a Goal of Enquiry? Davidson vs Wright // The Philosophical
зрениями, которые задают границы исследования в данной области, будут онтоэпистемологические позиции реализма и антиреализма, представляющие диаметрально противоположные ответы на основной вопрос. Термин «онтоэпистемологический» может показаться слишком тяжеловесным. Он может склонять к мнению, что здесь стирается различие между онтологией и эпистемологией5. Выше мы уже попытались прояснить нашу позицию, проведя необходимые различия и расставив приоритеты. Тем не менее онтологические и эпистемологические тезисы все же оказываются настолько сопряженными друг с другом, что ограничиваться только наиболее фундаментальным онтологическим уровнем - значит, на наш взгляд, делать исследование неоправданно рафинированным.
В онтологическом измерении позиция реализма состоит в утверждении существования объективной реальности. В эпистемологическом измерении реализм утверждает возможность адекватного познания объективной реальности. Соответственно программа антиреализма в онтологическом измерении будет отрицать существование объективной реальности и в эпистемологическом измерении будет отрицать возможность ее адекватного познания.
В различных исследовательских проектах в философии можно обнаружить сосуществование реалистской позиции в онтологическом измерении и антиреалистской в эпистемологическом. Например, Дж. Локк6 признавал, что внешний мир существует и воздействует на наши органы чувств, но познать, каков мир есть сам по себе, невозможно, ибо все, с чем имеет дело познающий субъект, - это ощущения, которые возникают как результат воздействия объектов на органы чувств. Позиция, подобная этой, неоднократно подвергалась критике в истории философии за ее необоснованность. В частности, скептический тезис Д. Юма7 о внешнем мире возник как наиболее последовательное продумывание принципов сенсуализма Локка, так же как и субъективный идеализм И. Фихте8 возник на основании отрицания кантовской «вещи в себе» как неоправданно введенного в эпистемологическое исследование концепта. Очевидно, и реализм, и антиреализм, чтобы быть последовательными, должны развиваться как в онтологическом, так и в эпистемологическом измерениях.
Для каждой из позиций возможны нюансы. Например, реализм, не теряя последовательности в рассуждениях, может говорить о существовании объективной реальности, о возможности ее адекватного познания, но и о недостаточности эпистемологических ресурсов для окончательного прояснения того, как такое познание осуществляется (такова позиция раз-
8 Фихте И. Сочинения. М., 1995.
■
i
О
5 ВостриковаЕ.В. Реальность значения//Философия науки. 2009. № 1 (40). С. 189.
6 ЛоккДж. Опыт о человеческом разумении // Соч. В 3 т. М., 1985. Т. 1.
7 Юм Д.Трактат о человеческой природе // Соч. В 2 т. М., 1965. Т. 1. ®
н
виваемого нами формального реализма9). В свою очередь последовательный антиреализм может говорить о невозможности адекватного познания объективной реальности, но при этом смягчать свой онтологический тезис, т.е. говорить не об отрицании существования реальности, а о невозможности признавать это существование в рамках имеющегося опыта (собственно, скептическая позиция Д. Юма именно такова).
Хотя в цели данной статьи не входит критика антиреализма, тем не менее на основании проведенных различий напрашивается указание на специфическое затруднение антиреалистской позиции, которое в данном контексте может быть высвечено в особом аспекте. Мы сказали выше, что онтологическая проблематика имеет приоритет перед эпистемологической ввиду того, что любая эпистемологическая позиция так или иначе сама репрезентирует определенную онтологию. В таком случае онтология последовательного антиреализма должна состоять в признании объективного существования позиции, отрицающей признание объективного существования чего-либо. Все это вызывает сомнение в возможности непротиворечивой формулировки антиреалистских тезисов в целом, что, впрочем, не мешает их распространению в современной философии.
С реализмом тоже все оказывается не так просто. Например, позиция научного реализма, ориентированного прежде всего на физическую реальность, вряд ли будет принимать тезисы математического реализма, утверждающего объективное существование универсальных сущностей. Реализм, который останавливается на физикализме, можно было бы назвать «умеренным», тогда как для позиции, которая помимо физической реальности признает также реальность математическую, можно использовать термин «радикальный реализм».
Естественно, что различные трактовки реализма основываются на определенных эпистемологических предпосылках. Одни мыслители делают акцент на чувственном опыте, в котором фиксируются объекты физической реальности, другие говорят о существовании особого опыта интеллектуальной интуиции, в котором субъект познания оказывается способным «схватывать» абстрактные сущности в их целостности. Споры между этими различными позициями уже в рамках реализма по-прежнему не утихают.
Семантическое измерение реалистских и антиреалистских программ
Главный вопрос философии языка - это онтологический вопрос. ^ Тем не менее в философии языка ему, разумеется, задается семанти-О ческое измерение. Ответить на вопрос «Что есть?» в рамках филосо-^ фии языка - значит ответить на вопрос «Что может претендовать на
9 Ладов В.А. Формальный реализм // Логос. 2009. № 2 (70). С. 11-23.
статус значения языкового выражения?». Попытаемся далее репрезентировать основные способы понимания значения в философии языка, провести их сравнение с известными онтоэпистемологически-ми позициями в истории философии и, наконец, типологизировать этот материал в соответствии с наиболее общей концептуальной оппозицией реализм/антиреализм, в рамках которой мы решили представить специфику исследований по философии языка в целом.
Достаточно убедительным, чтобы взять его за основу нашей репрезентации способов понимания значения в философии языка, нам видится тезис, представленный известным немецким философом-аналитиком К.О. Апелем, который мы примем с небольшими дополнениями. Апель пишет: «Насколько я могу видеть, есть три главных точки зрения, с которых может начаться дискуссия относительно (понимания) значения в аналитической философии. Очень приблизительно они могут быть сосредоточены вокруг ключевых слов конвенция, интенция и референция к вещам»10.
Данные термины говорят сами за себя: «конвенция» описывает понимание значения как определенной сущности, задаваемой интерсубъ-ектно в языковом сообществе; «интенция» фиксирует значение в качестве факта внутренней психической жизни субъекта; «референция» подразумевает значение в качестве материального объекта или факта в мире природы. На наш взгляд, для полноты картины данной классификации Апеля недостает еще одного звена, которое можно было бы представить с помощью термина «интеллектуальная интуиция». Пусть данный термин описывает «схватывание» - в смысле «Fassen» Г. Фре-ге11 - значения в качестве объективной идеальной сущности.
Эти четыре термина и связанные с ними представления о значении языкового выражения в аналитической философии языка проецируются на более общие онтологические и эпистемологические концепции в истории философии, отвечающие на вопросы о том, что существует и что мы имеем в качестве базовых данностей в нашем познании.
Референциалистская трактовка значения ассоциируется прежде всего с физикалистской онтологией, в соответствии с основными тезисами которой субстратом мира является материя. Мир состоит из материальных объектов, и именно их - здесь возникает и соответствующая эпистемологическая позиция - мы можем фиксировать в опыте познания мира. Соответственно значением слова выступает сам материальный объект природы, вещь.
Интенционалистская трактовка значения в смысле, например, П. Грайса12 наиболее близка онтоэпистемологическим представлениям
12 Grice P. Studies in the Way of Words. Cambridge, Mass. 1989.
I
i
10 Apel K.O. Intentions, Conventions, and Reference to Things: Dimensions of Understanding Meaning in Hermeneutics and in Analytic Philosophy of Language // Meaning О and Understanding / Ed. H. Parret and J. Bouveresse. Berlin; N. Y., 1981. P. 91.
11 Фреге /".Логические исследования. Томск, 1997. С. 28. ®
H
i
0
1
л
ментализма - концепции, утверждающей существование психической реальности в качестве приоритетной сферы опыта. В соответствии с мен-тализмом мы можем выдвигать обоснованные онтологические тезисы только относительно фактов психической жизни субъекта. Понятно, что значением слова здесь могут выступать только определенные психические переживания - ощущение, впечатление, намерение и т.д., которые подразумеваются агентом речи при произнесении выражений языка.
Конвенционалистская трактовка значения иллюстрирует наиболее распространенную в современной философии онтоэпистемологи-ческую позицию когерентизма. Здесь утверждается существование специфических интерсубъектных сущностей, которые порождаются внутри того или иного социокультурного, исторического, лингвистического сообщества. Когерентизм отвергает как ментализм, настаивая на том, что значения не находятся в голове говорящего, не являются собственностью психики субъекта, так и физикализм, заявляя, что объективный мир закрыт для познания человека. Значением с точки зрения когерентизма выступает некая промежуточная сущность, не относящаяся ни к психическому, ни к физическому миру. Значение рождается в интерсубъективной коммуникации.
Наконец, универсалистская трактовка значения, где в ходу такие термины, как «интеллектуальная интуиция», «схватывание идеальной сущности», представляет хорошо известную классическую онтологию платонизма. Платоники утверждают существование объективных идеальных сущностей - универсалий и возможность их адекватного познания человеческим разумом посредством интеллектуальной интуиции. В аналитической философии самым известным носителем этих взглядов был Г. Фреге13. С точки зрения платонизма значением слова выступает неразрушимая течением времени, непостоянством психики познающего субъекта, существующая независимо от него абстрактная сущность - смысл, мысль, понятие, идея.
Теперь, если мы подведем указанные онтологические позиции, связанные с представлениями о значении, под более общую категориальную оппозицию реализм/антиреализм, то получим окончательную типологизацию различных вариантов теории значения относительно онтологических программ.
В соответствии с заданными определениями реализма и антиреализма мы можем утверждать, что физикалистская позиция соответствует онтологической программе реализма, ибо здесь утверждается существование объективной, независимой от познающего субъекта материальной субстанции, являющейся основой всех вещей и событий в мире. Ментализм подпадает под антиреалистскую онтологию, поскольку здесь говорится только о существовании фактов психической жизни субъекта мышления, ни о каком реальном мире речи не идет.
13 Фреге Г.Указ. соч. С. 22-49.
Когерентистская позиция более сложна для типологизации. Коге-рентизм «более реалистичен», нежели ментализм, ибо утверждает существование особых смысловых сущностей, которые не сводятся к процессам, происходящим в психике субъекта. Эти сущности возникают и присутствуют как некие объективные предметности в процессе коммуникации. Кроме того, характеристика объективности дополняется здесь признаком идеальности, поскольку данные сущности не сводятся к физическим объектам мира природы. Все это, казалось бы, роднит когерен-тистскую позицию с платонизмом и реализмом. И тем не менее дальнейший анализ данной онтологической программы показывает, что коге-рентизм на новом витке онтоэпистемологического исследования все равно оборачивается субъективизмом и принадлежит антиреалистскому направлению. Как только коммуникативное сообщество в целом рассматривается как единый эпистемологический субъект, становится понятным, что когерентные сущности, порождаемые в коммуникации, оказываются аналогичными психическим феноменам ментализма, ибо они имеют такие же субъективистские черты. Когерентизм ничего не говорит об объективном мире. Напротив, здесь утверждается существование различных, не сводимых друг к другу коммуникативных пространств, каждое из которых имеет свою собственную «ткань» смыслов. Это - ярко выраженный релятивистский тезис, характерный для анти-реалистской онтоэпистемологической программы.
Наконец, онтология объективного идеализма (платонизма). С точки зрения научного реализма, ориентированного на физическую реальность, платонизм будет выражать антиреалистскую установку. Однако если переходить от умеренного (научного) к наиболее полному, радикальному реализму, признающему помимо физического мира существование объективных абстрактных сущностей в мире метафизическом, то платонизм, конечно же, будет с полным правом охарактеризован как проявление реалистской онтологической позиции.
В результате мы имеем следующую типологизацию семантических проектов в философии языка в их корреляции с основной категориальной оппозицией онтологии: референциалистская семантика репрезентирует реализм; интенционалистская семантика - антиреализм; конвенционалистская семантика - антиреализм; универсалистская семантика - реализм.
Семантические концепции в аналитической
философии языка ХХ в. Е
Мы хотим завершить наше исследование предмета философии языка примером типологизации конкретных семантических концепций в конкретной философской традиции - аналитической филосо-
i
0
1
(В
Н
фии. Мы попытаемся, во-первых, показать, к каким общим семантическим типам, сформулированным выше, относятся те или иные концепции, и, во-вторых, связать их с основополагающими онтоэписте-мологическими позициями, чтобы зафиксировать общие тенденции развития исконно философской (онтологической и эпистемологической) проблематики в аналитической традиции XX в.
Ниже будут рассмотрены только четыре известные семантические концепции, поэтому проведенная типологизация, конечно, не претендует на полноту, скорее, она выступает просто примером того, как это в принципе можно делать. Она задает направление и метод историко-философского исследования.
Теория смысла Г. Фреге
На самом же первом этапе наша типологизация сталкивается с проблемой. Интерпретировать семантическую теорию Г. Фреге - основателя аналитической традиции - оказывается делом непростым ввиду амбивалентности его позиции. С одной стороны, значением имени Фреге признает предмет, конкретную вещь и потому может быть рассмотрен, во-первых, как представитель референциалистской семантики и, во-вторых, как сторонник реализма в онтологии. С другой стороны, главной спецификой семантической концепции Фреге является введение особого элемента - смысла, занимающего промежуточное положение между именем и предметом. При этом, несмотря на то что сам Фреге наделял этот специфический элемент характеристиками идеальности и внесубъективности, многие аналитические философы под давлением общих представлений научного реализма расценивали фрегевскую семантику как проявление ментализма, т.е. как утверждение существования неких субъективных ментальных сущностей в мышлении, и потому характеризовали его как антиреалиста. Такую позицию занимает, например, М. Даммит - один из наиболее известных приверженцев фрегевской семантики в современной аналитической философии14. Однако были и те, кто понимал реализм в широком смысле, вводя сюда и область объективно существующих абстрактных объектов, и в таком случае Фреге представал как адепт универсалистской семантики и снова становился реалистом (уже как платоник).
Наша позиция по этому вопросу такова. Во-первых, мы признаем точку зрения научного реализма, ориентированного на физическую реальность, неоправданно сужающей границы реалистской онтоло-£ гии. И поскольку позиция радикального реализма (включающего не только физическую, но и метафизическую реальность) нам представ-
Я —14-
14 Даммит М Что такое теория значения? (I) // Логика, онтология, язык. Томск, ~ 2006. С. 92-135.
ляется более последовательной, постольку Фреге никаким ментали-стом и, следовательно, антиреалистом в противовес Даммиту, по нашему мнению, конечно, не является. В концепции смысла присутствуют ярко выраженные черты универсалистской семантики. При этом из-за слишком существенных онтологических различий двух элементов семантической концепции Фреге - смысла и референта -по-прежнему остается неясность относительно характеристики его взглядов как относящихся к референциалистскому или же к универсалистскому направлению в семантике. И в данном отношении вопрос, поставленный Е.В. Востриковой в дискуссии по этому поводу15, является вполне оправданным и актуальным. Однако поскольку и ре-ференциалистская, и универсалистская семантики в нашей классификации представляют реалистскую онтологию, постольку указанная проблема даже при отсутствии на настоящий момент однозначного решения не препятствует достижению нашей главной цели - типоло-гизации семантических проектов относительно основополагающей онтологической оппозиции. Семантическая концепция Фреге репрезентирует реализм в онтологии.
Теория дескрипций Б. Рассела
Следуя примеру У. Куайна16, представим двух философов А и В, которые выдвигают противоположные по отношению друг к другу онтологические теории. А утверждает экстравагантную онтологическую позицию, в рамках которой высказывание «Крылатый конь существует» признается истинным. Онтология В основывается на здравом смысле, и в ее рамках истинным признается высказывание «Крылатый конь не существует». Несмотря на то что В, казалось бы, говорит более правдоподобные вещи, именно перед ним возникает серьезное логи-ко-лингвистичское затруднение. У философа А проблем нет: он называет некоторый объект и затем в вышеприведенном высказывании подтверждает его существование. Высказывание философа В оказывается противоречивым. В нем он указывает с помощью языкового выражения на определенный объект и тут же отрицает его существование.
Преодолеть это затруднение можно с помощью фрегевской трехчленной семантики, указывая на то, что выражение «Крылатый конь» кроме структуры референта имеет еще и структуру смысла. Философ В в своем высказывании отрицает существование референта выраже- __
ния «Крылатый конь», но признает, что оно именует смысл, обладающий идеальными характеристиками. Так удается избежать противо- £
О
15 Вострикова Е.В. Указ. соч. С. 189.
16Куайн У.В.О. О том, что есть//У.В.О. Куайн. С точки зрения логики. Томск, 2003.
(В
Н
i
0
1
л
речия, но зато взамен мы получаем идеалистическую онтологию, утверждающую существование особых абстрактных сущностей, что ведет нас к платонизму.
В теории дескрипций17 Б. Рассел попытался пройти между «Сциллой и Харибдой»: с одной стороны, разрешить указанное логико-лингвистическое затруднение, а с другой - ускользнуть от навязчивого идеализма. Основная мысль расселовской теории состояла в том, что описания объектов, представленные в языке, не должны склонять нас в противовес распространенному мнению, опирающемуся на поверхностный логико-лингвистический анализ, к принятию каких-либо онтологических допущений. На языке можно «просто говорить», не утверждая существования каких-либо сущностей. С помощью инструментария теории дескрипций высказывание «Крылатый конь не существует» можно преобразовать следующим образом: «Речь идет об х, который описывается с помощью выражения "крылатый конь", и нет ни одного объекта а, подпадающего под х». В результате такой трансформации, по мысли Рассела, становится ясным, что само употребление в речи выражения «крылатый конь» еще не означает, что за ним должно что-то стоять. Это лишь способ описания некоторой переменной. Онтологическое утверждение происходит только на уровне подстановки на место этой переменной конкретного объекта действительности. Таким образом, Рассел приходит к выводу, что фрегевский смысл является излишней структурой в семантике. Надлежащий логико-лингвистический анализ полностью проясняет работу языка, используя лишь двухчленную семантическую конструкцию знак - референт. Философ В, произнося «Крылатый конь не существует», отрицает существование такого объекта в мире, который подпадал бы под заданное в языке описание. Само описание является онтологически ненагруженным, оно не принуждает нас к принятию какого-либо онтологического допущения.
Мы не будем здесь давать критическую оценку и отвечать на вопрос, насколько была удачна расселовская попытка элиминировать медиальный элемент семантической концепции Фреге. Наша задача -вписать расселовскую семантику сначала в произведенную нами общую классификацию семантических проектов, а затем задать ей соответствующее онтологическое измерение в соответствии с основополагающей категориальной оппозицией реализм/антиреализм. Сделать это в данном случае несложно. Рассел разделяет референциали-стскую семантику, которой в онтологическом плане в наибольшей степени соответствует позиция физикализма, утверждающего существование конкретных материальных объектов в мире природы.
Таким образом, и Фреге, и Рассел, несмотря на все различия в их концепциях, в нашей типологизации оказываются реалистами, но с
17 Рассел Б. Об обозначении // Язык, истина, существование. Томск, 2002. С. 7-22.
одним важным дополнением. Семантика Фреге репрезентирует онтологическую позицию радикального реализма, утверждающего существование как конкретных физических, так и абстрактных метафизических объектов, в то время как семантика Рассела представляет онтологию умеренного, или научного, реализма, ограничивающего бытие сферой конкретного.
Теория неопределенности перевода У. Куайна
У. Куайн18 выдвинул возражение против верификационной теории, принятой в логическом позитивизме и наиболее четко сформулированной в «Логико-философском трактате» Л. Витгенштейна. Верификационная теория может быть понята как проявление рефе-ренциализма, ибо в ней постулируется признание осмысленности языкового выражения (на молекулярном лингвистическом уровне -предложения) только в том случае, если для него в принципе можно сформулировать прямое остенсивное определение, отсылающее к конкретному предмету или событию действительности.
Куайн предложил для рассмотрения следующую гипотетическую ситуацию. Допустим, мы являемся практикующими лингвистами. В нашу задачу входит формирование словаря языка какого-либо племени туземцев. Очевидно, что словарь должен представлять собой построение синонимических рядов, соотносящих значения слов языка туземцев со значениями слов того языка, на котором мы говорим, -с русским или в случае Куайна - с английским.
Каким образом лингвист может начать осуществление данного предприятия? Только путем остенсивных определений, ведь никаких зацепок в соотношении языков еще не сформировано, необходимо обратиться к самому предметному миру, чтобы здесь попытаться установить какие-либо корреляции.
Однако обращение к остенсивному определению оказывается весьма проблематичным. Возникает вопрос относительно так называемой точки остенсии (то место на воображаемой плоскости, куда попадает прямая, проведенная от указательного жеста к предмету). Оказывается, что сама эта точка еще не гарантирует нам четко фиксированное видение предмета. Напротив, она допускает плюрализм интерпретаций.
Остенсивное определение не может нам предоставить какого-то __
однозначного факта значения термина потому, что мир, с точки зрения Куайна, не предстает в нашем чувственном опыте так, как он есть £ сам по себе. Уже до обращения к опыту в нашем языке проведена кон-
П
18 Куайн У.В.О. Слово и объект. М., 2000.
цептуализация мира. Результат остенсивного определения зависит от того концептуального каркаса, с которым мы обращаемся к опыту.
Все это приводит Куайна к выводу о неработоспособности метода радикальной верификации. Посредством этого метода невозможно не только обнаружить сам мир, но даже совершить адекватный переход из одного концептуального каркаса в другой (т.е. осуществить адекватный перевод с языка на язык), ибо, пытаясь это сделать, мы подгоняем исследуемый каркас под свою собственную концептуализацию.
Отсюда следует, что референциалистская теория оказывается ущербной. Значениями слов не могут выступать сами предметы мира. Скорее, значение формируется в языке еще до обращения к непосредственному чувственному опыту. Значения представляют собой конвенции, продуцируемые той или иной конкретной лингвистической группой.
Теория неопределенности перевода является ярко выраженным примером конвенционалистской семантики, что позволяет нам охарактеризовать Куайна как антиреалиста.
i
0
1
(В
Теория «языковых игр» позднего Л. Витгенштейна
Поздний Витгенштейн19 разработал один из наиболее радикальных скептических вариантов теории значения, репрезентирующий специфический вид конвенционализма. Если с точки зрения ортодоксального конвенционализма значение представляет собой некоторое стабильное образование, существующее в рамках лингвистической группы, то с позиции позднего Витгенштейна агент речи вообще не обладает способностью схватывать какие-либо устойчивые сущности в качестве значений. Так называемый парадокс следования правилу, сформулированный Витгенштейном в § 201 «Философских исследований», показывает, что любое языковое выражение можно подвести по крайней мере под два правила употребления и в ситуации конкретного речевого действия мы никогда не сможем точно определить, какому правилу следовал (в каком значении использовал языковое выражение) говорящий.
Куайновский скепсис касался только уровня различных концептуальных каркасов. Куайн не сомневался в том, что в рамках собственного концептуального каркаса туземец способен отдать себе отчет в том, что он имеет в виду, произнося какое-либо слово своего языка. Проблема возникала тогда, когда следовало понять говорящего извне с помощью каких-либо внешних критериев. Скептический тезис Вит-
19 Витгенштейн Ё.Указ. соч.
генштейна указывает на то, что неопределенность значения возникает на уровне субъективности. Продуцирующий актуальное употребление языковых выражений субъект, обращаясь к себе, к своему собственному опыту в прошлом и настоящем, не способен преодолеть плюрализм в интерпретациях значения.
Данная скептическая проблема, по мысли интерпретаторов позднего Витгенштейна20, отчасти решается на уровне коммуникативных конвенций. Та или иная лингвистическая группа вырабатывает навыки примерного следования правилам, создавая тем самым некоторую иллюзию стабильности, иллюзию значения. Конвенционализм приобретает специфический вид. В рамках языковых конвенций порождаются не устойчивые интерсубъективные сущности в качестве значений, а лишь их имитации.
И ортодоксальный, и специфический конвенционализм в онтологическом плане представляют собой проявление антиреалистских воззрений. Философия языка позднего Витгенштейна есть антиреализм, причем выраженный в наиболее радикальной форме.
Итоги
В данной статье мы показали различие предметных областей философского анализа языка и лингвистики. Было выявлено, что исконными для философии языка должны оставаться классические темы онтологии и эпистемологии, причем онтологическая проблематика должна иметь здесь приоритет. Мы представили классификацию основных семантических проектов в философии языка и вписали их в рамки главной категориальной оппозиции онтологии - реализм/антиреализм. Затем мы рассмотрели некоторые наиболее известные семантические концепции аналитической философии - одной из ведущих традиций в современной философии языка - и произвели их онтологическую типологизацию, результаты которой показывают, сколь значительный антиреалистский крен был сделан в аналитической философии во второй половине XX в. По сути, различие между ранним и поздним вариантом аналитической традиции отчетливо просматривается как раз по онтологическому основанию. Если для ранних аналитических философов была характерна реалистская форма онтологии, то поздние философы-аналитики поддерживают и развивают антиреализм.
0Крипке С. Витгенштейн о правилах и индивидуальном языке. Томск, 2005.
■
1
0
1
л
Н
