CC BY
185
ИССЛЕДОВАНИЯ
Г.Л. Соболев
ОДНОРОДНОЕ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО В РОССИИ 1917 г.:
НЕРЕАЛИЗОВАННАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ ИЛИ ИСТОРИЧЕСКАЯ ИЛЛЮЗИЯ?
Вопрос о том, существовала ли в России альтернатива созданному в Октябре 1917 г. большевистскому правительству, сегодня носит уже академический характер. И хотя среди историков по этому вопросу продолжается оживленная полемика, она не идет ни в какое сравнение с политическими баталиями, развернувшимися еще в 1917 г. Один из лидеров меныиевиков-интернационалистов А.С. Мартынов в послесловии ко второму изданию своей книги «Две диктатуры» в декабре 1917 г. высказал целый ряд важных наблюдений и признаний относительно ответственности меньшевистской партии за исход революционного процесса в России в 1917 г. «В первые месяцы нашей революции, а это были те единственные два месяца, когда революция успешно двигалась вперед, когда она сделала свои крупнейшие завоевания, - писал он, - тактика пролетариата была как раз такой, какую мы, революционные меньшевики, с самого начала защищали. Эго была тактика крайней революционной оппозиции...».1 Начавшийся с конца апреля 1917 г. хронический кризис власти и топтание революции на месте Мартынов связывал с окончательным переходом буржуазии в лагерь контрреволюции, который и вынудил, по его мнению, И.Г. Церетели и других лидеров меньшевиков отказаться от прежней тактики и вступить на путь коалиционной власти. И произошло это потому, объяснял Мартынов, что «на беду у нас такой мелкобуржуазной партии, готовой взвалить на свои плечи бремя власти в момент падения министерства Милюкова, не оказалось налицо. Наша мелкобуржуазная демократия, преимущественно народническая, эсеровская по своей идеологии, преимущественно крестьянская по своей социальной основе, неоформленная, несамостоятельная, мечущаяся между либеральной политикой буржуазии и социалистической политикой пролетариата, не была способна в апрельские дни взять бразды правления в свои руки».2
Однако в действительности в дни апрельского политического кризиса лидеры меньшевиков выступали с социалистами-революционерами единым фронтом, в рамках сложившегося к этому времени их блока, и вовсе не пытались побудить своих союзников «взять бразды правления в свои руки». Как убедительно показала в своей книге современная исследовательница А.А. Смирнова, хотя в апреле 1917 г. далеко не все социалистические течения были сторонниками участия в коалиционном правительстве, именно меньшевистское руководство Петроградского Совета во главе с Церетели
© Г.Л. Соболев, 2007
сыграло ключевую роль в решении социалистов пойти на коалицию с цензовыми элементами.3 Это правда, что меньшевики-интернационалисты во главе с Ю.О. Мартовым были категорически против участия социалистов во Временном правительстве, но к их призывам не делать рискованного шага не прислушалась и Всероссийская конференция меньшевиков, одобрившая вхождение своих представителей в состав Временного правительства.
Признавая вступление представителей партии меньшевиков в коалиционное правительство ошибкой, Мартынов полагал, что «если бы наши товарищи, игравшие руководящую роль в первый период революции, правильно оценили это положение... они бы уже тогда поставили себе целью создать однородную демократическую власть, в которой социалисты не сотрудничали бы с контрреволюционными кадетами, - власть, которой никакие внутренние препятствия не мешали бы осуществлять демократическую программу революции, которая немедленно приступила бы к делу ликвидации войны, к конфискации помещичьей земли, к государственному регулированию производства и т.д.».4 Но тогда, в дни апрельского политического кризиса, такая постановка вопроса пугала не только меньшевистское руководство, но и союзников по блоку - со-циалистов-революционеров. «Теперь мы можем взять власть в свои руки. Народ пойдет за нами, - говорил В.М. Чернов на заседании Исполкома Петроградского Совета 19 апреля 1917 г. - Должны ли мы все-таки взять в свои руки?».5 И только представители партии большевиков, порвавшей к этому времени с политикой условной поддержки Временного правительства, призывали на этом заседании дать бой этому «контрреволюционному правительству», но не были поддержаны представителями других партий.6 Даже обычно осторожный руководитель большевистской фракции Л.Б. Каменев, выступая 20 апреля 1917 г. в Мариинском дворце на встрече с министрами Временного правительства, заявил, что если страна стоит на краю гибели, если она переживает хозяйственный продовольственный и прочие кризисы, то «выход в переходе власти в руки другого класса, способного вывести страну из тупика».7 Но когда после выступления Каменева со стороны министров раздались возгласы «Тогда возьмите власть», то Каменев стушевался и не нашел, что ответить, о чем язвительно писала на следующий день антибольшевистская пресса.
Однако пройдет еще немного времени и лидер большевистской партии В.И. Ленин в ответ на утверждение И.Г. Церетели о том, что в настоящий момент в России нет политической партии, которая единолично претендовала бы на власть, решительно заявит на Первом Всероссийском съезде Советов, что такая партия есть.8 Правда, на съезде большевики предложили в качестве единственного выхода из создавшегося критического положения передать «всю государственную власть в руки Всероссийского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов»,9 но это предложение не нашло поддержку большинства делегатов съезда. Но в самом Петрограде, как показали события, связанные с назначением и отменой демонстрации 10 июня и проведением манифестации 18 июня, выдвинутый большевиками лозунг «Вся власть Советам!» получил широкую поддержку со стороны рабочих и солдат. И именно на них в первую очередь сделало ставку большевистское руководство во главе с В.И. Лениным, рассматривавшим Петроград не только как революционный центр, но и его необоримый катализатор. Это ярко проявилось в дни июльского политического кризиса, когда 3* июля 1917 г. петроградские рабочие и солдаты столичного гарнизона вышли на улицу, чтобы продемонстрировать Советам свою поддержку и побудить их взять государственную власть.
Показательно, что и лидеры революционной демократии, по признанию И.Г. Церетели, первоначально рассматривали начавшееся движение как прямой ответ масс «на провокацию кадетских кругов, отозвавших своих представителей из правительства и объявивших, что самым естественным разрешением кризиса было бы образование однородного советского правительства».10 И когда вечером 3 июля руководство большевиков высказалось в поддержку выступления рабочих и солдат под лозунгом «Вся власть Советам!» и решило его возглавить, политический кризис приобрел грозные очертания. «С этого момента, - писал впоследствии Церетели, - вся большевистская партия открыто встала во главе вооруженных масс, вышедших на улицу с требованием образования советского правительства».11
Однако «ответственные» представители революционной демократии в лице Церетели и его сторонников в руководящих кругах меньшевиков и социалистов-револю-ционеров даже под давлением многотысячной толпы вооруженных демонстрантов отказались пойти на создание Советского правительства. На состоявшемся 4 июля объединенном заседании ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов и Исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов им пришлось выдержать атаку не только со стороны большевиков и допущенных на это заседание представителей крупнейших предприятий столицы и воинских частей, но и левых элементов своих партий. Выступивший от имени внефракционных социал-демократов Ю.М. Стеклов убеждал присутствующих в том, что «девять десятых населения с восторгом встретят социалистические министерства, может быть, с большим, чем свержение дома Романовых».12 Лидер меньшевиков-интернационалистов Ю.О. Мартов призывал отбросить осторожность и пойти на создание власти на платформе Советов. «История требует, чтобы мы взяли власть в свои руки, - настаивал он. - Революционный парламент не может не учитывать этого, но нельзя думать, что вопрос решается под давлением только вооруженных сил. Массу можно обвинять в несознательности, но все же надо задавать себе вопрос, куда мы идем».13 За переход власти к Советам высказались и левые эсеры - Б.Д. Камков и М.А. Спиридонова, но при голосовании резолюций «революционный парламент» предпочел сохранить status quo и отложил окончательное решение этого вопроса на «потом».
Пойдя затем на реорганизацию Временного правительства таким образом, чтобы оно не зависело от представительных органов Советов, лидеры революционной демократии, по выражению Мартова, пошли навстречу стремлению контрреволюционных сил «поставить на запятки власти»14 центральные органы Советов. В результате А.Ф. Керенский получил полномочия сформировать новый состав Временного правительства практически по своему усмотрению, с участием «всех живых сил страны», в том числе и вернувшихся в правительство представителей кадетской партии. Характеризуя новую правительственную коалицию, Мартов, выступая в августе 1917 г. на Объединительном съезде меньшевистской партии, предупреждал, что «вооруженные силы страны в этой коалиции становятся орудием контрреволюционных стремлений во внешней и внутренней политике», что «правительство, вышедшее из этой коалиции, является достаточно гибким и удобным орудием в деле контрреволюционного похода на демократическую Россию, на силы, способные двинуть революцию вперед».15 Пройдет всего несколько дней, и прогноз лидера меньшевиков-интернационалистов подтвердится.
«Мятеж» генерала Л.Г. Корнилова окончательно расколол Россию, нарушил сложившееся соотношение сил, дискредитировал Временное правительство и политические партии, его поддерживавшие. В условиях нависшей опасности А.Ф. Керенский был
вынужден обратиться за помощью к руководящим органам Советов, позицию которых он неоднократно игнорировал ранее. В созданный по инициативе ЦК партии меньшевиков «Комитет народной борьбы с контрреволюцией» были приглашены представители всех советских партий - меньшевиков, социалистов-революционеров, народных социалистов и большевиков, которые одобрили создание этого чрезвычайного органа и выразили готовность в нем участвовать. Можно согласиться здесь с американским историком А. Рабиновичем, который считает, что «именно в это время возможность создания многопартийной демократической социалистической советской политической системы, включавшей в себя большинство социалистов России, была наиболее близка к своей реализации».16 В самом деле, все социалистические партии и группы включились в борьбу против Корнилова, что несомненно способствовало их сближению и созданию единого фронта борьбы. Чтобы привлечь к активному сотрудничеству большевиков, «Комитет народной борьбы с контрреволюцией» предпринял шаги по освобождению из тюрем лиц, причастных к событиям 3-5 июля 1917 г. в Петрограде, а ЦК партии меньшевиков на своем заседании 29 августа 1917 г. постановил предложить министру юстиции А.С. Зарудному пересмотреть дела арестованных большевиков и освободить тех, кому не предъявлено обвинение.17 Фактически это означало реабилитацию большевиков, обвиненных в июльские дни в заговоре и в пособничестве Германии. Теперь, используя благоприятный момент, большевистское руководство выступило с важной политической инициативой, предложив 31 августа 1917г. объединенному заседанию ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов и Исполкому Совета крестьянских депутатов принять декларацию «О власти», главным пунктом которой было создание власти «из представителей революционного пролетариата и крестьянства». Однако это предложение не нашло поддержки на этом высоком собрании. «Я должен вас предупредить, - обращался к большевикам один из меньшевистских лидеров М.И. Либер, - что как только вы сосредоточите власть в своих руках, вам немедленно будет предъявлен ряд требований: дайте хлеба, заключайте мир, установите порядок. Помните, что вам немедленно могут предъявить эти неоплаченные счета...».18
Но это предупреждение не могло остановить большевиков, и председатель большевистской фракции Л.Б. Каменев в тот же вечер и там же, в Смольном, предложил резолюцию «О власти» Петроградскому Совету. Выступивший от фракции меньшеви-ков-интернационалистов Ю.О. Мартов заявил, что идея коалиции обанкротилась окончательно. «Вопрос поставлен ребром, - сказал он. - Надо создать такую власть, которая способна была бы спасать страну от контрреволюции и была бы органически связана с истинно живыми силами страны - с ее демократией».19 Радикально была настроена и фракция социалистов-революционеров, выступившая самостоятельно со своей резолюцией против участия представителей кадетской партии в новом составе Временного правительства. Выступивший перед голосованием резолюций И.Г. Церетели пытался убедить депутатов в том, что предлагаемые большевиками меры не могут быть осуществлены в настоящее время, что противники революции только и ждут, когда власть перейдет к Советам, чтобы нанести им решительное поражение. Вместе с тем он не мог не признать, что «знамя революции, которое в течение 6 месяцев находилось в наших руках, переходит в другие руки».20
Состоявшееся затем голосование резолюций стало тому подтверждением: большинством голосов присутствовавших на этом заседании депутатов Петроградского Совета была принята большевистская резолюция «О власти». В ответ объединенное заседание ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов и Исполкома Совета крестьянских
депутатов принял свою резолюцию «О власти», внесенную фракциями меньшевиков и социалистов-революционеров. Главным пунктом этой резолюции был тезис о том, что вопрос о создании твердой революционной власти, свободной от всяких компромиссов с контрреволюционными цензовыми элементами и способной осуществить программу революционной демократии и довести страну до Учредительного собрания, должен решить съезд организованной демократии и демократических органов местного самоуправления. А пока ЦИК Советов предлагал Временному правительству «сохранить свой теперешний состав».21
Хотя в начале сентября 1917 г. стало очевидно, что сложившееся в борьбе с Корниловым временное единство советской демократии исчезло столь же быстро, как и возникло, лидеры меньшевиков и социалистов-революционеров не отдавали себе отчет в том, чем может обернуться для дальнейшего развития событий большевизация Петроградского и Московского советов. К предложенному В.И. Лениным через большевистскую печать компромиссу по вопросу о власти руководящие органы меньшевиков и социалистов-революционеров отнеслись как к неприемлемому. Эсеровский центральный орган, обвиняя большевиков в стремлении подорвать единство революционной демократии, писал: «Ленин услужливо уступает власть мелкобуржуазным эсерам и меньшевикам, оставляя для себя неприступную позицию разоблачения мещанской сущности будущих властителей государства».22 Меньшевистская «Рабочая газета» от имени своего ЦК высказалась за незыблемость коалиционного принципа построения власти.23
Отказ лидеров меньшевиков и социалистов даже от обсуждения большевистского предложения о возможном компромиссе по вопросу о власти имел далеко идущие последствия. Как признавал позднее Л.Д. Троцкий, «партия большевиков окончательно почувствовала себя после этого единственной партией революции»24. А ее вождь В.И. Ленин, находившийся в это время в Финляндии, направил в середине сентября 1917 г. в ЦК письма «Большевики должны взять власть» и «Марксизм и восстание». Возможность и необходимость взятия власти большевиками Ленин связывал в этих письмах прежде всего с большевизацией Советов Петрограда и Москвы, с наличием «активного большинства революционных элементов народа обеих столиц», которое, по его убеждению, было уже способно «увлечь массы, победить сопротивление противника, разбить его, завоевать власть и удержать ее».25 Но это предложение оказалось столь неожиданным и радикальным для находившихся в Петрограде членов ЦК, что они при обсуждении ленинских писем на своем заседании 15 сентября 1917 г. не поддержали своего лидера и даже высказались за сохранение этих писем в одном-единственном экземпляре. Категорически против был настроен Л.Б. Каменев, который, активно сотрудничая с левыми элементами социалистических партий на работавшем в это время Демократическом совещании, заявил 20 сентября 1917 г. на его расширенном президиуме, что «партия большевиков шла и пойдет на компромисс».26 Вряд ли здесь можно согласиться с А. Рабиновичем, что в это время «большевистское руководство в Петрограде в согласии с левыми группировками проводило четкую политику, направленную на создание однородного социалистического правительства Всероссийским съездом Советов, который должен был открыться 20 октября».27 Проследить эту «четкую политику» достаточно трудно, хотя решение о созыве Второго Всероссийского съезда Советов было принято 23 сентября 1917 г. на расширенном заседании ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов действительно по настоянию большевистской фракции. А 25 сентября 1917 г. новый председатель Петроградского Совета Л.Д. Троцкий, поддержанный большинством депутатов, потребовал от Временного правительства уйти в отставку, выразив при этом
уверенность, что Всероссийский съезд Советов, опираясь на «единодушный голос подлинной демократии», «создаст истинно революционную власть».28 Но единодушия-то как раз и не было.
29 сентября «Известия» опубликовали редакционную статью «Съезд Советов», в которой выражалось сомнение в необходимости созыва Всероссийского съезда Советов ради принятия на нем от имени революционной демократии лозунга «Вся власть Советам!». Показательно, что близкие к большевикам меньшевики-интернационалисты выдвинули лозунг «Вся власть демократии!» «Ведя агитацию за этот лозунг, - разъяснял Мартов, - меньшевики интернационалисты ныне, когда идеи соглашения с буржуазией потеряли всякий кредит в народных массах, должны направить свою критику преимущественно против утопических и авантюристических представлений о формах и существе демократической власти или демократической диктатуры. Иначе нам грозит переход революционного движения из болота оппортунизма в болото анархизма. “Вся власть демократии!” не должна пониматься как “Вся власть Советам!”».29 Нетрудно заметить, что здесь Мартов полемизирует в первую очередь с большевиками.
Последовавший 7 октября 1917 г. уход большевистской фракции из Предпарламента означал победу ленинского курса на захват власти вооруженным путем. Именно так расценили демарш большевиков их политические оппоненты. Как полагал один из лидеров правых меньшевиков А.Н. Потресов, «уход большевиков стоит в связи с их несомненной попыткой форсировать события. Они считают, что для этого наступил подходящий момент, и боятся пропустить его».30 Момент наступил и впрямь подходящий: к осени 1917 г. отчетливо выяснилось, что созданный в результате первой мировой войны экономический, политический и социальный кризис в России не нашел своего разрешения на путях Февральской революции, что привело к резкому падению влияния партий меньшевиков и социалистов-революционеров на трудовые массы, в первую очередь в Петрограде. И как следствие - Советы в большинстве крупных городов перешли в руки большевиков, выступавших за передачу власти Советам, земли крестьянам и прекращения войны.
В самом Петрограде, как убедительно показала А.А. Смирнова, имевшие когда-то большинство в Петроградском Совете меньшевики и социалисты-революционеры, не могли теперь противодействовать большевикам в их курсе на вооруженное восстание,31 а в созданный при Петроградском Совете Военно-революционный комитет, ставший легальным органом восстания, вошли и представители левых эсеров. Правда, левые эсеры были против попыток взятия власти вооруженным путем и высказывались за образование социалистического правительства на Втором Всероссийском съезде Советов. За решение вопроса о власти на съезде Советов высказались и два видных члена большевистского руководства - Л.Б. Каменев и Г.Е. Зиновьев, голосовавшие против вооруженного восстания на заседании ЦК РСДРП (б) 10 октября 1917 г.32 Они считали, что предстоящий съезд «должен организационно закрепить растущее влияние пролетарской партии... стать центром сплочения вокруг Советов всех пролетарских и полупролетарских организаций...».33 Но большинство членов ЦК пошли на этом заседании за Лениным, признав, что «вооруженное восстание неизбежно и вполне назрело».34
Таким образом, характер складывавшихся на протяжении 6 месяцев революции взаимоотношений между социалистическими партиями, характер соперничества и временами вражды, а также и отчетливо проявившееся накануне созыва Второго Всероссийского съезда Советов стремление большевиков решить вопрос о власти силой не давали оснований надеяться, что на самом съезде произойдет чудо и социалистические
г
партии найдут общий язык и создадут «однородное социалистическое правительство». Так оно и случилось.
Большевики, имея на Втором Всероссийском съезде Советов самую крупную фракцию (по предварительным сведениям мандатной комиссии из 670 зарегистрированных делегатов съезда 300 были большевиками, 193 - социалистами-революционе-рами, 86 - меньшевиками, 14 - меньшевиками-интернационалистами35), получили наконец-то возможность реализовать давно выдвинутый ими лозунг «Вся власть Советам!» Из заполненных делегатами анкет видно, что в поддержку этого лозунга высказались большинство делегатов - 505; лозунг «Вся власть демократии!», т.е. за однородное правительство, включающее и представителей крестьянских Советов, профсоюзов, кооперативов и других массовых организаций, поддержали только 86 делегатов; 21 делегат отдал предпочтение коалиционному демократическому правительству с участием представителей от имущих классов, но без представителей кадетской партии; всего 55 делегатов были сторонниками сохранения коалиции в ее прежней форме.36 Партийный состав делегатов Второго Всероссийского съезда Советов и их политические пристрастия во многом объясняют неудачу попытки выступившего сразу же после открытия съезда Ю.О. Мартова примирить непримиримых, а именно заключить «соглашение между восставшей частью демократии и остальными демократическими организациями об образовании демократического правительства, которое было бы признано всей революционной демократией и которому могло бы сдать власть Временное правительство безболезненно».37
Хотя первоначально это предложение поддержали все фракции, в том числе и большевистская, против образования на съезде какого-либо правительства высказались фракции меньшевиков и социалистов-революционеров, которые после резких заявлений протеста ушли со съезда. Спасти положение попытался Мартов, выступивший с декларацией от фракции меньшевиков-интернационалистов и Еврейской социалистической рабочей партии «Паолей-Цион». Осуждая большевистский заговор и совершенный ими переворот, он повторно предложил «принять постановление о необходимости мирного разрешения кризиса путем образования общедемократического правительства».38 Выступивший после Мартова Троцкий похоронил возникшую было слабую надежду на соглашение. «Мы открыто ковали волю масс на восстание, а не заговор, - сказал он. - Народные массы шли под нашим знаменем, и наше восстание победило. И теперь нам предлагают: откажитесь от своей победы, идите на уступки, заключите соглашение. Я спрашиваю: с кем мы должны заключить соглашение? С теми жалкими кучками, которые ушли отсюда и которые делают эти предложения? Но ведь мы их видели целиком. Больше за ними нет никого в России. С ними должны заключить соглашение, как равноправные стороны миллионы рабочих и крестьян, представленных на этом съезде, которых они не в первый и не в последний раз готовы променять на милость буржуазии? Нет, тут соглашение не годится».39 После этого съезд покинули и меньшевики-интернационалисты во главе с Мартовым. Уход меньшевиков и социалистов-револю-ционеров имел далеко идущие последствия. «Мы ушли, совершенно развязав руки большевикам, сделав их полными господами положения, уступив им целиком революцию, - признавал впоследствии Н.Н. Суханов. Борьба на съезде за единый демократический фронт могла иметь у^пех... По собственной неразумной воле мы обеспечили победу всей “линии” Ленина».40
Левые эсеры, хотя и остались на съезде, не могли согласиться с огульным осуждением меньшевиков и социалистов-революционеров и призвали к созданию «единого
революционного фронта». Отказавшись войти в состав формируемого большевиками «Временного рабочего и крестьянского правительства» - Совета народных комиссаров йо главе с Лениным, левые эсеры вместе с объединенными социал-демократами-интер-националистами и оставшейся на съезде частью меныпевиков-интернационалистов до последнего момента продолжали настаивать на образовании однородной демократической власти, поскольку невозможно «твердо и решительно проводить политику, не опираясь на доверие тех партий, которые ушли со съезда».41 Но все эти доводы не были приняты во внимание подавляющим большинством участников съезда и утвержденный им состав правительства оказался чисто большевистским.
Отвечая сегодня на вопрос, была ли реальная возможность другого решения вопроса о власти на Втором съезде Советов, следует, по моему мнению, сказать - скорее нет, чем да. Во-первых, то, что произошло на съезде, в значительной степени было результатом уже отчетливо проявившихся взаимоотношений социалистических партий начиная с Февральской революции и кончая Октябрьским вооруженным восстанием, результатом неспособности и нежелания вождей социалистических партий сотрудничать и находить компромиссные решения неотложных социальных и политических проблем. Во-вторых, неконструктивная позиция вовлеченных в конфликт на Втором Всероссийском съезде Советов партий и групп, их нежелание поступиться своими принципами и пойти на взаимные уступки практически сняли с повестки дня съезда вопрос о формировании социалистического правительства с участием если не всех, то большинства партий и организаций. Размышляя о причинах неудачи создать демократическое правительство на Втором Всероссийском съезде Советов, один из видных деятелей левых эсеров С.Д. Мстиславский писал сразу же после его окончания: «Уход со съезда представителей социалистических “центров” и провозглашенный этими центрами лозунг полной политической изоляции большевиков явился прямым объявлением войны партии, руководившей политическими событиями последних дней... большевики, со своей стороны, подняли перчатку с тем большей горячностью, что своим выступлением против Временного правительства они фактически сожгли за собою мосты. Им нет уже возврата. И если в момент открытия Съезда у нас была еще надежда овладеть событиями, противопоставить перед лицом поднятых вооруженных масс свою волю, волю объединенной революционной демократии решениям большевистского комитета, то после объявления войны социалистическими центрами попытка вновь спаять разорванный фронт заранее была осуждена на неудачу».42 Хотя «спаять» то, что в действительности Октября 1917 г. было уже невозможно, мнение одного из активных участников тех событий помогает понять, почему и драматические переговоры о создании «однородного социалистического правительства» после Второго Всероссийского съезда Советов также закончились неудачей. Но это уже самостоятельная тема, которая была предметом дискуссии в 90-е годы.43
1 Мартынов А. Две диктатуры. Пг., 1917. 2-е изд. С, 93.
2 Там же. С. 93-94.
3 Смирнова АЛ, На тернистом пути к нежеланной власти. Петроградские социалисты в февра-ле-мае 1917 года. СПб., 2005. С. 166-208.
4 Мартынов А. Указ. соч. С. 94. *
5 Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 году, СПб., 1995. Т. 2. С. 245.
6 Там же.
7 Правда. 1917. 25 апр.
8 Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. 1917. 6 июня.
9 Там же. 9 июня.
10 Церетели И.Г. Воспоминания о Февральской революции. Париж, 1963. Кн. 2. С. 315.
11 Там же. С 299.
12 Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. 1917. 6 июля.
13 Меньшевики в 1917 году. Т. 2. М., 1995. С. 99.
14 Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. 1917. 19 июля.
15 Меньшевики в 1917 году. Т. 2. С. 350.
16 Рабинович А. Попытки формирования многопартийного демократического социалистического правительства в 1917 году в России // История СССР. 1990. № 6. С. 194.
17 Меньшевики в 1917 году. М., 1997. Т. 3. Ч. 1. С. 76.
18 Там же. С. 138-139.
19 Свободная жизнь. 1917. 2 сент.
20 Речь. 1917. 2 сент.
21 Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. 1917. 3 сент.
22 Дело народа. 1917. 9 сент.
23 Рабочая газета. 1917. 10 сент.
24 Троцкий Л.Д. История русской революции. М., 1997. Т. 2. Ч. 1. С. 290.
25 Ленин В.И. Полн, собр. соч. Т. 34. С. 239.
26 Руднева С.Е. Демократическое совещание, сентябрь 1917: История форума. М., 2000. С. 197.
27 Рабинович А. Указ. соч. С. 198.
28 Известия. 1917. 26 сент.
29 Искра. 1917. 3 окт.
30 Меньшевики в 1917 году. Т. 3. Ч. 1. С. 395.
31 Смирнова А.А. От коалиции к катастрофе. Петроградские социалисты в мае-ноябре 1917 года. СПб., 2006. С. 248-277.
32 Протоколы Центрального Комитета РСДРП (б). Август 1917 - февраль 1918. М., 1958. С. 83- 92.
33 Там же. С. 91-92.
34 Там же. С. 86.
35 Правда. 1917. 29 окт. - Впоследствии партийный состав Второго Всероссийского съезда Советов неоднократно уточнялся. Наиболее полные сведения, на наш взгляд, приводит Н.П. Стародвор-цева: из 675 делегатов съезда 345 были большевиками, 98 - левым эсерами, 38- эсерами центристами, 16 - правыми эсерами, 30 - эсерами без указания течения, 49 - меныневиками-интернационалистами, 22 - меньшевиками-оборонцами, 15 - меньшевиками без указания течения, 15 - национальными социал-демократами, 22 - беспартийными, 21 - без указания партийной принадлежности и т.д. (Старо-дворцева Н.П. Второй Всероссийский съезд рабочих и солдатских депутатов: История, историография, источники. Смоленск, 2003. С. 97, 154).
36 Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. М.; Л., 1928. С. 107, 144-153.
37 Там же. С. 38-39.
38 Там же. С. 41-42.
39 Там. С. 43-44.
40 Суханов Н.Н. Записки о революции. Берлин, 1923. Т. 7. С. 219-220.
41 Второй Всероссийский съезд Советов... С. 83.
42 Знамя труда. 1917. 28 окт.
43 Шистер Г.А. Была ли альтернатива вооруженному восстанию? // История СССР. 1990. № 4; Рабинович А. Попытки формирования многопартийного демократического социалистического правительства в 1917 году в России; Бурганов А.Х. Была ли возможность создания демократического правительства после Октябрьской революции? // Отечественная история. 1993. № 5; Иоффе Г.З. 1917 год: упущенная альтернатива // Россия и современный мир. 1993. № 2; Злоказов Г.И. Переговоры об «однородном социалистическом правительстве» после Октябрьской революции // Отечественная история. 1996. № 5 и др.
Статья принята к печати 28 декабря 2006 г.
