CC BY
38УДК 343.1 © В. В. Кальницкий, Т. В. Куряхова, 2022 DOI: 10.24411/1999-625X-2022-487-310-317
Очередной шаг Конституционного Суда Российской Федерации в развитии института возвращения уголовного дела прокурору
В. В. Кальницкий, Омская академия МВД России И kvv_omsk07@mail.ru Т. В. Куряхова, Омская академия МВД России И kuryahova@mail.ru
Рассматривается правовая позиция Конституционного Суда РФ о применимости возвращения уголовного дела прокурору в случаях, когда в исследуемом событии суд устанавливает признаки не вмененного, а иного преступления, которому органами расследования оценка не дана. Проводится сопоставление такого решения суда с имеющимися основаниями возвращения уголовного дела прокурору, показывается его автономность. Обозначаются необходимость и возможные подходы к регламентации анализируемой ситуации в законе, а также совершенствованию института возвращения уголовного дела прокурору в целом.
Ключевые слова: возвращение уголовного дела прокурору; статья 237 УПК РФ; изменение обвинения.
The Further Step of the Constitutional Court of the Russian Federation in the Development of the Institution of Returning a Criminal Case
to the Prosecutor
V. V. Kalnitsky, the Omsk Academy of the Russian Ministry of Internal Affairs El kvv_omsk07@mail.ru ^ V. Kuryakhova, the Omsk Academy of the Russian Ministry of Internal Affairs E kuryahova@mail.ru
The legal provision of the Constitutional Court of the Russian Federation regarding applicability of returning a criminal case to the prosecutor in the situations when, in the event under investigation, the court establishes the features not of the crime charged but of another crime which has not been estimated by the investigative bodies. The authors compare such a decision of court with the grounds for returning a criminal case to the prosecutor and demonstrate its autonomy. The authors outline the necessity and possible approaches to the regulation of the analyzed situation in the law as well as the improvement of the institution of returning a criminal case to the prosecutor in general.
Keywords: returning a criminal case to the prosecutor; Article 237 of the Criminal Procedural Code of the Russian Federation; changing the charge.
Непростая судьба института возвращения судом уголовного дела прокурору, в частности многочисленные толкования различных его аспектов Конституционным Судом РФ ', а также множественные нормативные корректировки 2, широко известны и интерпретированы в печати [1, с. 10-15; 2, с. 6-12; 3, с. 82-88; 4, с. 36-43; 5, с. 54-67; 6; 7, с. 8994; 8; 9, с. 28-35; 10; 11; 12, с. 13-14]. Исследователями отмечена трансформация оснований данного решения из сугубо формальных нарушений, препятствующих суду рассмотреть и разрешить уголовное дело, в нарушения сущностные, связанные с невозможностью для суда принять предложенную обвинением оценку обстоятельств содеянного и его квалификацию [7, с. 89-94; 8, с. 103-128; 14, с. 50-55; 15, с. 42-49]. В череде решений Конституционного Суда РФ наиболее резонансной стала позиция, согласно которой суд вправе возвратить уголовное дело прокурору для применения закона о более тяжком преступлении 3. Отдельные юристы увидели в ней признаки возвращения уголовного дела для дополнительного расследования, поскольку новое обвинение потребует производства допроса обвиняемого, показания которого могут отличаться от первоначальных, не исключено также проведение других следственных действий [2, с. 6-12; 3, с. 82-88; 4, с. 36-43; 11, с. 126; 13, с. 17].
Конституционный Суд свое решение мотивирует иначе. Во-первых, он категорически отмежевывается от какой-либо ассоциации возвращения уголовного дела прокурору с возвращением уголовного дела для производства дополнительного расследования,
основным признаком которого выступает нацеленность на собирание дополнительных доказательств, и называет возвращение судом уголовного дела прокурору «особым порядком движения уголовного дела, не тождественным его возвращению для производства дополнительного расследования». Во-вторых, случаи возвращения уголовного дела прокурору для усиления обвинения ограничены ситуациями, когда заниженная квалификация является следствием грубой и очевидной ошибки (фактическое описание содеянного бесспорно требует другой правовой оценки) либо когда суд установит (придет к убеждению), что собранной судебным следствием совокупности доказательств соответствует квалификация, которую он не может реализовать в силу правила о пределах судебного разбирательства. Суд не просит и не поручает что-либо установить, но предписывает устранить препятствие для вынесения решения, соответствующего познанным в судебном разбирательстве обстоятельствам. В-третьих, и это, пожалуй, самое главное, своей правовой позицией Конституционный Суд РФ обозначает должное место судебной власти среди других реализуемых в уголовно-процессуальной сфере властей (полицейской и прокурорской) и указывает на недопустимость ее умаления какими-либо ограничениями в свободе выражения внутреннего убеждения суда.
Специфика деятельности Конституционного Суда РФ состоит в том, что правовые позиции вырабатываются им в соответствии с предметом обращения и не затрагивают конкретными предписаниями смежные вопросы, также нуждающиеся
1 По делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 УПК РФ в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан : постановление Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 г. № 18-П ; По делу о проверке конституционности положений статей 237, 413 и 418 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом президиума Курганского областного суда : постановление Конституционного Суда РФ от 16 мая 2007 г. № 6-П ; По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 237 УПК РФ в связи с жалобой гр-на Республики Узбекистан Б. Т. Гадаева и запросом Курганского областного суда : постановление Конституционного Суда РФ от 2 июля 2013 г. № 16-П ; По делу о проверке конституционности положений частей 3-7 статьи 109 и части 3 статьи 237 УПК РФ в связи с жалобой гр. С. В. Махина : постановление Конституционного Суда РФ от 16 июня 2015 г. № 23-П ; Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Гренко А. И., Дмитриева Н. В. и Левкина А. С. на нарушение их конституционных прав частями 2 и 3 статьи 109 и частью 3 статьи 237 УПК РФ : определение Конституционного Суда РФ от 4 октября 2012 г. № 1852-О ; Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гр. Белькова О. В. на нарушение его конституционных прав частью 3 статьи 237 УПК РФ : определение Конституционного Суда РФ от 1 ноября
2012 г. № 2001-0. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» ; и др.
2 О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации : федеральный закон от 4 июля 2003 г. № 92-ФЗ ; О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации : федеральный закон от 2 декабря 2008 г. № 226-ФЗ ; О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации : федеральный закон от 4 марта 2013 г. № 23-ФЗ ; О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации : федеральный закон от 26 апреля 2013 г. № 64-ФЗ ; О внесении изменений в статьи 236 и 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации : федеральный закон от 21 июля 2014 г. № 269-ФЗ ; О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части наделения суда правом соединения уголовных дел в одно производство : федеральный закон от 3 июля 2016 г. № 327-ФЗ. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
3 По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 237 УПК РФ в связи с жалобой гр-на Республики Узбекистан Б. Т. Гадаева и запросом Курганского областного суда : постановление Конституционного Суда РФ от 2 июля
2013 г. № 16-П (далее — Постановление № 16-П). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
в интерпретации. Вместе с тем в опубликованных решениях содержатся общие принципиальные положения, отражающие стратегию подхода, опираясь на которые, казалось бы, можно описать в законе механизм реагирования на любые коллизионные ситуации 4. К сожалению, этого не происходит. Законодатель остерегается применять сформулированные подходы, так сказать, по аналогии, не переводит смысл имеющихся решений на язык общего регулирования, ограничиваясь только точечными предписаниями.
В таких условиях сохраняются предпосылки для новых обращений в Конституционный Суд РФ и, соответственно, очередных его решений, представляющих весьма интересный материал для интерпретации, в том числе в контексте ранее выработанных позиций. Рассмотрим последнее к данному моменту определение 5, связывая его положения с фактическими обстоятельствами противоправного события, которые согласно материалам уголовно-процессуального производства выглядят следующим образом.
Адвокаты Г. и Ш. органами расследования обвинялись в совершении вмешательства в деятельность суда в целях воспрепятствования осуществлению правосудия, т. е. преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 294 УК РФ. Согласно обвинительному заключению вмешательство выражалось в принуждении свидетеля к даче суду заведомо ложных показаний. Поскольку непосредственное воздействие на суд (председательствующего в судебном заседании) не установлено, а влияние на свидетеля вмененного состава преступления не образует, судом первой инстанции подсудимые оправданы. По представлению прокурора суд апелляционной инстанции отменил оправдательный приговор и возвратил уголовное дело прокурору. Как следует из апелляционного постановления, суд первой инстанции, установив в судебном заседании фактические обстоятельства, указывающие на признаки другого преступления, не дал им оценку. В обеих кассационных инстанциях в передаче жалоб в судебное заседание отказано, отклонены доводы о недопустимости отмены приговора с возвращением уголовного дела прокурору при наличии в деле признаков иного состава преступления.
Анонсированное определение Конституционного Суда РФ принято по обращению Г. и Ш. В документе подытожено, что «суд апелляционной ин-
станции вправе ... отменить приговор и вернуть уголовное дело прокурору, указав при этом обстоятельства, являющиеся основанием для квалификации того же деяния обвиняемого как иного преступления». Поскольку в рассматриваемом определении и в постановлении № 16-П, реализованном в п. 6 ч. 1 и ч. 13 ст. 237 УПК РФ, речь идет, хотя и в различных контекстах, о возвращении дела прокурору для изменения квалификации, и кроме того, суды общей юрисдикции ссылались в обоснование своей позиции на указанное постановление, усматривая сходство ранее разрешенной и вновь возникшей фактических ситуаций, проведем сравнение выраженных в них позиций. Конечной целью такого анализа будет выявление наличия/отсутствия новых нюансов, развивающих институт возвращения уголовного дела прокурору.
1. Сначала выделим существенные признаки сравниваемых фактических ситуаций. В «деле Га-даева» (Постановление № 16-П) и «в деле Г. и Ш.» (Определение № 824-О) речь идет об изменении квалификации, вызванном несовпадением правовой оценки деяния органами преследования и судом. Данный аспект составляет основу препятствия для вынесения правосудного решения. Но имеются весьма существенные нюансы. В «деле Гадаева» возникла потребность применить закон о более тяжком преступлении, в «деле Г. и Ш.» санкция по новой предполагаемой квалификации существенно мягче. Весьма значимое отличие также в том, что в первой ситуации выявленные судом обстоятельства содеянного полностью совпадают с описанными в обвинительном тезисе, установлены лишь дополнительные последствия, во второй — потребуется практически новое описание содеянного, поскольку неверно определена суть преступления, которая состоит не во вмешательстве в деятельность суда, а в принуждении свидетеля к даче показаний.
2. В обеих ситуациях содеянное установлено в ходе судебного следствия с той степенью полноты, которая позволила суду сформировать внутреннее убеждение. Это весьма важный нюанс, неотъемлемое условие возвращения уголовного дела прокурору, без такового решение суда теряет свою ценность и даже легитимность. Уголовное дело возвращается для предоставления судебной власти возможности беспрепятственно отразить в принимаемых решениях фактические обстоятельства преступления в том объеме, в котором они познаны, и в той
4 Варианты реализации правовых позиций Конституционного Суда РФ применительно к сходным по своей правовой природе ситуациям предлагались нами на страницах периодической печати (см.: 16, с. 56-57; 17, с. 41-44; 18, с. 229-230).
5 Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гр-н С.М. Головатюка и Я.С. Шейнина на нарушение их конституционных прав частью 3 статьи 15, пунктом 1 части 1 статьи 237 и частью первой статьи 252 УПК РФ : определение Конституционного Суда РФ от 7 апреля 2022 г. № 824-О (далее — Определение № 824-О). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
правовой форме, которая с позиции суда отражает их адекватно. Иначе говоря, отчетливо и последовательно проводится идея недопустимости сдерживания суда, приоритета судебного усмотрения над усмотрением полицейской и прокурорской властей. Однако возникает вполне закономерный вопрос о том, вправе ли суд самостоятельно установить все обстоятельства нового состава преступления (под новую квалификацию), поскольку действия подсудимых по склонению свидетелей к даче заведомо ложных показаний не были отражены в обвинении, уголовное дело по данной статье не возбуждалось, а обратившиеся в Конституционный Суд РФ утверждают, что судебные инстанции вышли за пределы судебного разбирательства. Из контекста Определения № 824-0, содержащего описание всех обозначенных аспектов, но последовательно проводящего мысль о недопустимости умаления авторитета суда и доверия к нему как органу правосудия, обязанному вынести правосудный приговор, вытекают законность и конституционность такого понимания пределов судебного исследования. Справедливости ради еще раз отметим, что в деле адвокатов Г. и Ш. судом первой инстанции установлены фактические обстоятельства не другого (нового), а одного и того же жизненного случая, дело о котором поступило в суд.
3. Значимые для интерпретации института возвращения уголовного дела прокурору аспекты (сугубо процедурные, эксклюзивные для данного уголовного дела) вытекают из специфики апелляционного производства. Во-первых, не сама вторая инстанция установила фактические обстоятельства другого преступления, она увидела, что суд первой инстанции их установил, но не дал оценку. Тот факт, что апелляционная инстанция непосредственно доказательства не исследовала (в конкретном деле, в котором были применены оспариваемые заявителями нормы), не признан существенным для формирования позиции Конституционного Суда РФ, что расширяет наши представления о содержании рассматриваемого института. Во-вторых, важно определиться с условиями допустимости решения суда апелляционной инстанции о возвращении дела прокурору по основанию, связанному с изменением описания обстоятельств содеянного и их переквалификацией. По сути, речь идет о повороте к худшему, поскольку возвращение дела для переквалификации содеянного имеет место после отмены оправдательного приговора. В описательно-мотивировочной части Определения № 824-О указано, что «суд апелляционной инстанции вправе — как при наличии представления прокурора или жалобы потерпевшего на приговор, так и по своей инициативе — отменить приговор и вернуть уго-
ловное дело прокурору». Выше (в предыдущем абзаце) говорится, что «при наличии представления прокурора или жалобы потерпевшего на приговор, которыми инициирован апелляционный пересмотр уголовного дела и в которых поставлен вопрос о необходимости учета отягчающего наказание обстоятельства и (или) об ужесточении наказания осужденному, а значит, об ухудшении его положения, суд апелляционной инстанции вправе, вне зависимости от отсутствия в представлении или жалобе вопросов о правовой оценке фактических обстоятельств дела, отменить приговор и вернуть уголовное дело прокурору». Приведенные, на первый взгляд, противоречивые посылки, видимо, нужно понимать так, что для ухудшения положения осужденного/ оправданного необходимо соответствующее обращение к суду, но конкретный способ такого ухудшения — возвращение уголовного дела прокурору для применения иного уголовного закона — суд определяет самостоятельно.
4. С требованием исчерпывающего установления судом фактической картины преступления тесно связана цель возвращения уголовного дела прокурору. Во всех предыдущих решениях Конституционного Суда РФ содержится напоминание, что возвращение не связано с восполнением неполноты расследования. В Определении № 824-О данное условие не оговорено. Вместе с тем не возникает сомнений, что возвращение уголовного дела прокурору осуществляется только при условии соблюдения данного императива. Возвращение уголовного дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом не тождественно возвращению дела для дополнительного расследования — данный тезис, являющийся важнейшей частью правовой позиции суда, полностью распространяется на случаи, когда препятствие для рассмотрения и разрешения уголовного дела проявляется в установлении в исследуемом событии состава другого преступления.
Вместе с тем после возвращения уголовного дела прокурору обязательно будет проведено расследование, направленное на выявление («экстрагирование», «вытяжку») обстоятельств события, на которых акцент не был сделан. Событие одно и то же, но нужны его новые детали (другие по отношению к ранее выявленным).
Возможен ли расчет на то, что обстоятельства установлены, надо только вменить их? Стратегически, да. Суд в нашем случае не на поверхностном, а на конкретном уровне установил в рассматриваемом событии признаки другого преступления. Материалы судебного следствия, отражающие интерпретацию сведений о наличии в содеянном признаков другого преступления, зафиксирова-
ны в протоколе судебного заседания 6 . Но органы предварительного расследования не вправе реализовать волеизъявления суда без прохождения «своего пути» в следственном обосновании (доказывании) другого состава преступления. Органы предварительного расследования должны провести следственные действия, фиксирующие средствами досудебного производства сведения, оказавшиеся доступными суду. Следователь не вправе предъявить обвинение, а прокурор утвердить обвинительное заключение (акт), если материалы досудебного производства не будут содержать полную совокупность доказательств. Можно ли в такой деятельности увидеть черты дополнительного расследования, поскольку расследовательская деятельность, как ее ни назови, будет вестись? Все больше утверждаемся в высказанном нами ранее мнении [8, с. 104, 105], что различие между дополнительным расследованием и следственной деятельностью по устранению препятствий для судебного разрешения дела должно проводиться по субъективному признаку, т. е. по цели возвращения дела в досудебное производство. Повторная деятельность органов расследования по устранению препятствий для судебного разрешения уголовного дела по существу представляет собой особый порядок досудебного производства.
5. Одним из аргументов заявителей в Конституционный Суд РФ стало утверждение, что по составу преступления, который требуется вменить подсудимым после отмены оправдательного приговора, уголовное дело не возбуждалось. Как это ни парадоксально звучит, в современном правоприменении данный довод не выглядит надуманным и имел шансы на успех. В середине первого десятилетия нового столетия наметился существенный поворот в практике возбуждения уголовного дела при выявлении в ходе расследования нового преступления, совершенного преследуемым лицом. Если в предшествующий период было достаточно дополнить обвинение, то позже сформировалось обыкновение выделять материалы, производить проверку, принимать решение о возбуждении уголовного дела и соединять его с исходным делом. В решениях Конституционного Суда РФ можно встретить тезис, что «часть первая статьи 175 УПК Российской Федерации, определяя действия следователя в случае выявления в ходе предварительного следствия оснований для изме-
нения предъявленного обвинения, не оговаривает специально возможность вынесения постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого в связи с совершением преступления, относительно которого уголовное дело не было возбуждено» 7. Можно предположить, что заявители рассчитывали на аналогичное истолкование ситуации в их деле. Предпосылки для этого были, поскольку в акте возбуждения уголовного дела в связи с вмешательством в деятельность суда в целях воспрепятствования осуществлению правосудия, вполне вероятно, не были указаны действия по принуждению к даче показаний (косвенный признак этого — они не отражены в обвинении, что и послужило причиной возвращения уголовного дела прокурору). Возобладало, как можно судить, понимание, что по данному жизненному событию уголовное дело возбуждалось, пусть и без описания в постановлении способа совершения преступления, которому в ходе дальнейшего судопроизводства предполагается дать самостоятельную правовую квалификацию.
6. Весьма значимым является вопрос о том, каким должно быть решение суда по ст. 237 УПК РФ, в частности, содержание его описательно-мотивировочной части. Правомерно ли говорить, что суд выдает прокурору достаточно определенное «задание» и предлагает провести конкретные действия и принять предписанные решения? Здесь отчетливо конкурируют две противоположные ценности: 1) создать через повторное досудебное производство предпосылки для дальнейшего исследования предварительно сформировавшегося предположения суда, основанного на материалах судебного следствия, о наличии в действиях подсудимого состава иного преступления; 2) недопустимость предрешения вопроса о виновности подсудимого. С подобной технико-юридической проблемой сталкивался законодатель, вынужденный описывать порядок возвращения уголовного дела прокурору по основанию, предусмотренному п. 6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ. Существенной частью данного порядка выступает регулирование параметров выражения судом своего отношения к требуемой квалификации: суд указывает обстоятельства, влекущие новую квалификацию, но при этом «не вправе указать статью Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, по которой деяние под-
6 В теории уголовного процесса подчеркивается, что протокол судебного заседания из-за специфики его формирования является доказательством только для вышестоящих судебных инстанций [19, с. 515]. Представляется, что расширение института возвращения уголовного дела прокурору, в том числе за счет случаев, когда дело возвращено для обеспечения условий принятия судом решения, соответствующего материалам судебного следствия, ставит вопрос о допустимости использования протокола судебного заседания в качестве основания формулирования нового обвинения.
7 Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гр-на Геворкяна Р. Т. на нарушение его конституционных прав частью первой статьи 175 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации : определение Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2006 г. № 533-О. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
лежит новой квалификации, а также делать выводы об оценке доказательств, о виновности обвиняемого ...» (ч. 13 ст. 237 УПК РФ). В процитированной норме существует крен в сторону второй ценности — непредрешения виновности: законодатель не просто обозначил, что требуется указать, но также перечислил запрещаемые для внесения в постановление сведения. Нами такая осторожность законодателя оценивается критически [7, с. 89-94; 8, с. 112, 113]. Считаем, что суд не должен избегать обозначения конкретной квалификации, но он обязан это делать в выражениях, не содержащих утверждений. Постановление суда выполняет для прокурора роль программы действий, поэтому должно быть максимально определенным. Это корреспондирует предпосылке возвращения дела (суд установил обстоятельства, свидетельствующие о более тяжком преступлении) и сущности деятельности органов расследования после возвращения дела, которая не является дополнительным расследованием, т. е. ничем не ограниченным повторным доказыванием. Если данное суждение верно применительно к случаям, когда меняется только набор квалифицирующих признаков в рамках одной статьи Уголовного кодекса РФ, то оно тем более правильно при переквалификации на иную статью, которую органы расследования могут самостоятельно не определить. Еще раз напомним, что уголовное дело возвращается в целях снятия преград к реализации судейского усмотрения, а не для свободной оценки содеянного органами расследования. В противном случае судейское усмотрение окажется замещенным усмотрением полицейско-прокурорских органов, против чего выступает орган конституционного контроля.
В Определении № 824-О разъяснено, что суд вправе вернуть уголовное дело прокурору, «указав при этом обстоятельства, являющиеся основанием для квалификации того же деяния обвиняемого как иного преступления». Поскольку в контексте данного определения деяние подлежит квалификации по другой статье, полагаем, что суд имеет право более конкретно обозначить, признаки какого преступления он усматривает. Без такого предварительного усмотрения нет оснований для возвращения уголовного дела прокурору.
Проведенное сравнение новой правовой позиции Конституционного Суда РФ и имеющегося регулирования показывает, что налицо существенное приращение легальных фактических оснований возвращения уголовного дела прокурору. Очередной шаг в развитии института, основанного на ст. 237 УПК РФ, с очевидностью состоялся. В этих условиях актуален вопрос о способах реализации данной позиции в законе, поскольку в форме
определения она не обеспечит ожидаемого эффекта в силу недостаточной осведомленности о ней широкого круга правоприменителей и незавершенности (недостаточной конкретности) для выстраивания четкого механизма деятельности. Гипотетически возможны несколько вариантов нормативной адаптации Определения № 824-О. Первый заключается в дополнении ч. 1 ст. 237 УПК РФ самостоятельным пунктом. Логика развития данной нормы такова, что она перманентно увеличивается за счет новых фактических ситуаций, возникающих в правоприменении и требующих возвратного движения уголовного дела. Ситуация, ставшая поводом для еще одной интерпретации, как показано, не охватывается имеющимися основаниями для возвращения уголовного дела прокурору. Новый пункт может выглядеть так: «7. В ходе судебного разбирательства установлены фактические обстоятельства, указывающие на наличие в действиях подсудимого признаков состава преступления, существенно отличающегося от ранее предъявленного». Принципиальным для нас выступает акцент на установленности судом в рассматриваемом событии по материалам судебного следствия обстоятельств, должных получить иную правовую оценку. Поэтому в отличие от предыдущего основания не считаем возможным упоминание о предварительном слушании как этапе, на котором возможно принятие решения о возвращении дела. Требует закрепления также сугубо процедурный аспект принятия решения, представляемый нами в виде самостоятельной части базовой статьи следующего содержания: «14. При возвращении уголовного дела прокурору по основанию, предусмотренному п. 7 части первой настоящей статьи, суд обязан указать обстоятельства, являющиеся основанием для квалификации того же деяния обвиняемого как преступления, существенно отличающегося от обвинения, по которому назначено судебное разбирательство». Такой лаконичной формулировки, полагаем, будет достаточно. Законодателю нецелесообразно вмешиваться в мотивирование судом возвращения дела, этот вопрос вполне по силам урегулировать судейскому корпусу самостоятельно. На уровне разъяснения Пленума Верховного Суда РФ разрешались не менее трудные вопросы, связанные с непредрешением в формулировках виновности лица при заключении под стражу или описании в приговоре действий скрывшегося соучастника преступления.
Второй вариант нормативного отражения Определения № 824-О может быть более радикальным и состоять в полном переформатировании всей статьи закона. Недостатком современного регулирования оснований возвращения уголовного дела прокурору является их рассогласованность, вы-
званная внесением их в закон в разное время и по разным поводам, что приводит к их конкуренции. Кроме того, стала очевидной общая позиция Конституционного Суда РФ, состоящая в обеспечении верховенства судейского усмотрения над видением и правовой оценкой содеянного органами преследования. Накоплен достаточный материал для выражения в законе данной правовой идеи. Например, нет сомнений, что в случае постановки перед органом конституционного контроля вопроса о конституционности возвращения уголовного дела прокурору для дополнения обвинения отдельными не вмененными, но установленными судом обстоятельствами, позиция будет положительной. Зачем ждать такое постановление или определение, если алгоритм понятен? Обновленная ч. 1 ст. 237 УПК РФ могла бы включать два обобщенных основания (существенное нарушение закона и установление судом фактических обстоятельств содеянного в ином виде, а также их иная уголовно-правовая оценка) либо одно основание в первой редакции, поскольку неполный или неправильный обвинительный тезис представляет собой препятствие для вынесения правосудного решения. Существует и третий вариант. В свое время нами предлагалось выделить из ст. 237 УПК РФ основания возвращения судом уголовного дела для квалификации действий обвиняемого в сторону, ухудшающую его положение, дополнив ст. 252 УПК РФ «Пределы судебного разбирательства» частью 3 соответствующего содержания [16, с. 56, 57; 18, с. 229, 230]. Изменений потребует также норма, регламентирующая решения суда о возвращении уголовного дела прокурору, поскольку, во-первых, пора признать регулирующее значение такого решения для повторной деятельности органов преследования и только с данным критерием подходить к определению его содержания; во-вторых, требуется исключить «мелочную опеку» над решением суда, предоставив органам правосудия возможность самостоятельно найти приемлемые формулировки, звучащие по-судейски.
Изложенное может быть подытожено следующими положениями.
1. Формирование института, основанного на ст. 237 УПК РФ, в ходе многолетних точечных модификаций, осуществляемых главным образом под влиянием правовых позиций Конституционного Суда РФ, вступило в завершающую стадию. В настоящее время сложилось понимание, что выявленное в судебном следствии формальное нарушение закона или установленные судом иные фактические обстоятельства содеянного, а также их правовая оценка, не совпадающая с обвинительным тезисом, выступают основанием для возвращения уголовного дела прокурору. Идеологией такого решения является недопустимость сдерживания органов правосудия в выражении познанной сущности, в приоритете судебного доказывания над доказыванием в предшествующих стадиях уголовного процесса.
2. Требование недопустимости «поворота к худшему», приписываемое институту возвращения уголовного дела прокурору в первоначальный период его действия, в ходе эволюции утратило абсолютный характер и сохраняется лишь как запрет на необоснованное и немотивированное материалами судебного разбирательства (произвольное) возобновление дополнительного поискового уголовного преследования.
3. Постановление суда о возвращении уголовного дела прокурору — специфический промежуточный судебный акт, который не только влечет повторное досудебное производство, но и определяет его содержание, пределы и порядок. Законодателю надлежит избегать запретительного подхода к содержанию такого постановления, поскольку в реальном правоприменении из корректирующего положения такое регулирование непроизвольно превращается в выражение сущности и фактически влияет на толкование собственно оснований возвращения дела прокурору, искажая их подлинный смысл.
Список литературы
1. Александров А. С., Лапатников М. В. Возврата к направлению дела на доследование не будет // Уголовный процесс. 2013. № 7.
2. Александров А. С., Лапатников М. В. Суд на осуд, а не на россуд // Уголовное судопроизводство. 2013.
№ 4.
3. Александров А. С., Лапатников М. В. Восстановление института возвращения судом уголовного дела прокурору на доследование // Уголовное право. 2013. № 6.
4. Белкин А. Р. Процессуальные тонкости стадии подготовки к судебному заседанию. III. Проведение предварительного слушания (продолжение) // Уголовное судопроизводство. 2019. № 3.
5. Головко Л. В. Истоки и перспективы института дополнительного расследования уголовных дел на постсоветском пространстве // Государство и право. 2009. № 11.
6. Елчнев М. Ф. Деятельность прокурора и суда по устранению препятствий для рассмотрения и разрешения уголовных дел : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2021.
7. Кальницкий В. В., Куряхова Т. В. Дополнения ст. 237 УПК РФ и правовая позиция Конституционного Суда РФ // Уголовное право. 2014. № 6.
8. Кальницкий В. В., Куряхова Т. В. Возвращение уголовного дела прокурору : учеб. пособие. Омск, 2021.
9. Колоколов Н. А. Долгожданный возврат к доследованию // Уголовный процесс. 2013. № 11.
10. Ткачёв А. И. Возвращение уголовного дела прокурору со стадии подготовки к судебному заседанию / науч. ред. проф. М. К. Свиридов. Томск, 2008.
11. Тришева А. А. Возвращение уголовного дела прокурору в российском уголовном процессе : монография. М., 2017.
12. Хитрова О. В. Особый порядок движения уголовного дела или возвращение уголовного дела для производства дополнительного расследования? // Российский следователь. 2013. № 21.
13. Тришева А. А., Решетова Н. Ю. Возвращение судом уголовного дела прокурору: практика и новая позиция КС РФ // Уголовный процесс. 2013. № 11.
14. Муравьев К. В. Суд как орган, исправляющий ошибки в применении уголовного закона // Уголовный процесс. 2013. № 11.
15. Никонов М. А. Переквалификация т devaforem // Уголовный процесс. 2013. № 11.
16. Кальницкий В. В., Куряхова Т. В. Предлагаемая процессуальная форма не соответствует содержанию // Законодательство и практика. 2014. № 1.
17. Кальницкий В. В., Куряхова Т. В. Возвращение уголовного дела прокурору судом первой инстанции ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств // Российская юстиция. 2019. № 12.
18. Куряхова Т. В. Возможность усиления обвинения при установлении судом фактических обстоятельств, существенно отличающихся от указанных в обвинительном заключении // Правовые проблемы укрепления российской государственности : сб. ст. : вып. 71/1. Томск, 2016.
19. Курс уголовного процесса / под ред. д-ра юрид. наук, проф. Л. В. Головко. М., 2016.
