CC BY
87
УДК 821.161.1
А. А. Арустамова
«ОЧАРОВАННАЯ ДАЛЬ», ИЛИ ПУТЕШЕСТВИЕ В АМЕРИКУ (РЕЦЕПЦИЯ США В РУССКОЙ ОЧЕРКОВОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XIX в.)
В статье на широком материале очерковой и путевой литературы последней трети XIX в. рассматривается специфика рецепции США русской культурой. Отмечаются особенности изображения Америки русскими авторами этого времени в сравнении с путевой литературой середины XIX в. Особое внимание уделяется проблемам аккультурации в американский социум носителей русской культуры, функционирования стереотипов, связанных с восприятием США.
Article deals with Russian travel sketches of the third part of the XIX с. The author considers the peculiarities of reception of the USA in Russian culture of the XIXc. It is paid attention to ways of description of America by Russian authors in compare with travel literature of the middle of XIX c. Also the problems of acculturation of Russian people into American society, functioning of stereotypes, concerning with reception of the USA, are focused on.
Ключевые слова: путешествие, русская литература, США, очерк, рецепция.
Keywords: travel, Russian literature, the USA, sketch, reception.
Вопрос о специфике изображения США в русской очерковой литературе последней трети XIX в. может быть предметом совершенно самостоятельного исследования - столь разнообразна она по проблематике, жанровому содержанию, тематически. Причина такого разнообразия - неуклонное возрастание в русской культуре XIX столетия интереса к США. Этому росту способствовало множество факторов: развитие средств связи, непосредственное присутствие за океаном накануне нового столетия корреспондентов русских газет, крупнейшие события, среди которых - Чикагская всемирная выставка 1893 г. Именно в это время США посетили известные русские писатели, музыканты, ученые, общественные деятели (В. Г. Короленко, Г. А. Мачтет, П. И. Чайковский, Д. И. Менделеев, В. В. Верещагин, С. М. Степняк-Кравчинский и др.), оставившие дневниковые записи, путевые записки, очерки. В это же время в США оказывались деятели народнического движения - кто во временной, кто в постоянной эмиграции, русские «туристы» (в конце столетия это слово прочно вошло в русский культурный обиход), предста-
АРУСТАМОВА Анна Альбертовна - кандидат филологических наук, доцент по кафедре русской литературы Пермского государственного университета © Арустамова А. А., 2009
вители русских деловых кругов, профессиональные публицисты. Новую страницу в русско-американском культурном диалоге открыла и эмиграция из России, как славянская, так и еврейская, трудовая эмиграция/иммиграция, что также нашло отражение на страницах русских журналов и газет.
В это время появляется значительное число «специализированных» очерков, крупным планом представляющих определенные стороны американской социальной жизни (как, например, «Очерки американской действительности» Е. Правди-на, «Брак и развод в Северо-Американских Соединенных штатах. Социологический очерк» и «Среди мормонов. Записки туриста» Е. Матро-сова, «Религиозная жизнь в Северной Америке» Е. К. С. и мн. др.). Эти тексты содержат зачастую полярные взгляды на США, но их авторы следуют сходным принципам изображения американской действительности. В конце века в очерковой литературе взгляд на США становится более сфокусированным, в силу чего претендующим на глубину и аналитизм. При этом авторы, подобно своим предшественникам первой половины - середины XIX в. (П. П. Свиньин «Опыт живописного путешествия по Северной Америке», А. Б. Лакиер «Путешествие по Североамериканским Соединенным Штатам»), считают необходимым подчеркнуть, что США все еще остаются страной, плохо знакомой русским, и отмечают, что пытаются восполнить хотя бы отчасти этот пробел.
Следует отметить и иную тенденцию: значительный рост числа текстов очевидцев, побывавших в США в период 1870-1890-х гг. Появляется целый ряд очерков, путевых записей, дневников, представляющих собой рефлексию по поводу приобретенного нового пережитого опыта, что отразилось даже на структуре их заглавий. Типичными становятся названия «Год в Америке», «Письма из/об Америке», «Записки об Америке», в которых зафиксировано сочетание опыта достаточно длительного пребывания авторов текстов в США с попыткой осмыслить собственный опыт знакомства с иной культурой или вживания в нее.
Это приводит к некоторому изменению точки зрения в тексте, поскольку из наблюдателя незнакомой жизни повествователь превращается в ее участника (русский рабочий трудится на плантации, дворянин начинает свое знакомство с США с работы на лесопилке, студентка-медик познает американский мир благодаря учебе в американском колледже и работе в госпитале). Варианты судеб могут быть разными, но объединяет их одно: опыт вживания в новый социум. Так появляются путевые впечатления П. Огородни-кова «От Нью-Йорка до Сан-Франциско и об-
ратно в Россию» (1869), Н. Е. Славинского «Письма об Америке и русских переселенцах» (1873), М. М. Владимирова «Русский среди американцев...» (1877), В. В. Святловского «Из американской жизни (Путевые впечатления)» (1893), И. П. Сысоева «Путешествие в Америку, или В стране "Help your self'» (1910).
В произведениях, написанных в последнюю треть XIX в., существенно усложняется представление о человеке, актуализируется идея диалога с предшествующими эпохами и культурами. Усиливается интерес к специфике другой культуры и ее носителям. Особенность нового взгляда - в попытках показать инокультуру как можно подробнее, вжиться в нее, насколько это возможно для носителя другого образа мира и другого типа сознания. Такие тексты характеризует установка на личный, частный, индивидуальный опыт знакомства с Америкой. Иногда это подчеркивается автором: «Составлял заметки для себя и не думал о печати» [1]. Предметом авторской рефлексии становится воздействие американской культуры на носителя русской культуры.
К середине XIX в. уже сложился миф об этой стране. Географическая удаленность, трудность достижения берегов США породили восприятие США как земли обетованной или - в других вариантах - как инопространства. Доминировало представление о свободе, «вольном воздухе» и изобилии в «чудной стране», «прекрасном далеке» (М. М. Владимиров). Можно говорить о своего рода «очарованности Америкой» (формулировка Н. Э. Сола) русского сознания первой половины и середины XIX в. Эта очарованность послужила дополнительным стимулом к познанию заокеанского мира, знакомству с ним не только посредством освоения книжной американской культуры, но и воочию. Этот процесс, столь активно начавшийся в середине столетия, продолжал нарастать и во второй его половине - начале XX в. (в предреволюционный период), заполняя свободную до той поры культурную нишу. Если «европейские» путешествия были в изобилии и в разных жанровых модификациях представлены в русской литературе уже первой половины XIX в., то в «американских» чувствовался явный недостаток, восполнять который русская культура в полной мере начала во второй половине столетия. По сравнению с 1850-1860-ми гг. поток текстов, написанных непосредственными наблюдателями американской жизни, становится все более массовым, так что целый ряд устойчивых характеристик США переходит из одного «путешествия» в другое.
В очерковой литературе последней трети XIX - начала XX в. находят также свое дальнейшее развитие тенденции, заявившие о себе в путевой «американской» литературе предшествующих десятилетий: разрушение сложившегося
идеального образа этой страны, его демифологизация. Предметом осмысления авторов очерков является разрыв между реальными американским образом жизни, американским характером и представлениями русских о них.
Отсюда - многообразие авторского описания в рассматриваемых очерках и письмах. Г. А. Мач-тет, В. В. Святловский, А. Курбский, М. М. Владимиров, Н. Е. Славинский, подобно авторам путешествий середины XIX в. (А. Б. Лакиер «Путешествие по Северо-Американским Соединенным Штатам», В. К. Бодиско «Из Америки» и др.), стремятся представить русскому читателю Америку как можно более подробно и непредвзято, показать как положительные, так и отрицательные явления американской жизни. Страна изображена как по «горизонтали» (пространственная панорама), так и по «вертикали». Авторы очерков обращают внимание на функционирование политических, экономических, социальных институтов страны, общественную жизнь, бытовой уклад, традиции, вплоть до описаний этнографического характера (например, свадьбы у мормонов в очерках М. М. Владимирова), черты типичного американца.
Америка в очерках последней трети XIX в. предстает как мир техногенной цивилизации, в основе которой - принцип изменения окружающего мира, естественной природы. Такой угол зрения совпадает во многом со взглядом, представленным в русской художественной литературе конца XIX - начала XX вв. (в произведениях К. М. Станюковича «Похождения одного матроса: подлинная история из далекого прошлого», В. Г. Тана-Богораза «Американские рассказы», В. Г. Короленко «Без языка» и др.). Авторы-очеркисты останавливают свое внимание на интенсивности технического прогресса, высоких темпах освоения природных ресурсов страны, развития индустрии, достижениях цивилизации. Установка представителей русской интеллигенции на западный путь развития России, на ускорение развития страны обусловила позитивную, а часто и восторженную оценку технических достижений, уровня комфортности жизни американцев (М. М. Владимиров, А. Курбский, Н. Е. Славин-ский и др.). В подобных достижениях цивилизации русские авторы приветствуют мощь человеческого разума, соперничающего с природой. Так, Н. Е. Славинский замечает, описывая Ниагарский водопад: «Здесь, на небольшом пространстве сосредоточены величайшее явление природы - водопад, по колоссальности и красоте не имеющий соперника, и замечательнейшее в мире произведение рук человеческих - тончайший, грандиознейший висячий мост, в своем роде единственный в мире. Величие Творца и сила человека выступили здесь поразительно» [2].
В тексты очерков входят детальные, точные описания технологических процессов. Отсюда и постоянное вкрапление множества статистических данных, сравнительных таблиц, касающихся самых разных сфер жизни. Точность и конкретность являются приметами этого этапа в рецепции Америки, ориентированного на предельно объективную передачу достоверной информации о другой стране и культуре. Вместе с тем стремление к объективности не мешает авторам неоднократно в публицистической форме призывать носителей русской культуры осваивать лучшее из «чужого», делая его «своим». В оппозиции свое - чужое на уровне технологическом, равно как и социально-политическом, «чужое» приобретает повышенный статус, статус нормы, получает высокую оценку. Так, принимается целый ряд демократических установлений социальных и политических институтов страны. Америка предстает как страна подлинно свободного слова и равных возможностей для всех, уважения к человеку, религиозной терпимости.
В очерках Америка предстает как новый, недавно возникший и бурлящий молодой мир, во многом уже потерявший связь с прародиной -Европой. В текстах появляется оппозиция Америка - Европа, включающая такие субоппозиции, как молодое - старое, новаторство - патриархальность, динамичность развития - неподвижность, стагнация; цивилизация - культура. Практически все авторы последней трети XIX в. обращают внимание на предельно убыстренный, калейдоскопический ритм жизни американской цивилизации, бурный рост городов, превращающихся в мегаполисы, чрезвычайно интенсивное освоение пространства от Востока до Запада. Ключевыми словами-понятиями, описывающими Америку, становятся «новый», «парадокс», «энергичность», «деньги», «свобода». Отсутствие исторических корней, уходящей в глубь веков социальной иерархии позволяет американцам, по мнению русских очеркистов, действительно осуществлять принцип «открытых возможностей для всех».
Не случайно в тексты мощно входят урбанистические мотивы. Г. А. Мачтет, М. М. Владимиров, П. Огородников, Е. П. Ковалевский, В. В. Свят-ловский и другие литераторы и публицисты создают образ большого города - Нью-Йорка, Сан-Франциско, Чикаго, схема создания которого повторяется в разных произведениях. Как правило, излагается краткая история его возникновения, далее следует описание городского ландшафта, социальной инфраструктуры, включаются жанровые сценки и зарисовки. Города США характеризуются необыкновенной быстротой роста, развитой инфраструктурой, многонаселен-ностью. Одновременно - в соответствии с гума-
нистическими устремлениями русской культуры - подчеркивается, вызывая отрицательную оценку, отчужденность человека в большом городе, его затерянность в равнодушной толпе.
Соотношение «своего» и «чужого» находит иное проявление на уровне контактов носителей разных культур. В процессе приспособления к инокультуре выявляется весь спектр различий национального русского и американского образов мира. «...Столкновение с незнакомой культурой, как правило, сопровождается эффектом "обманутого ожидания"; непредсказуемость чужой культуры - одна из главных трудностей межкультурного общения» [3]. Эффект «обманутого ожидания» русских переселенцев и самих путешественников становится предметом рефлексии авторского сознания. В основе сюжета произведений П. Тверского, Г. А. Мачте-та, А. Курбского, М. М. Владимирова, П. Ого-родникова - ситуация «казалось» - «оказалось». Американская действительность оказалась совсем иной, нежели представлялась русскому сознанию, «воспитанному на Брет-Гарте». «Испытания этого "прекрасного далека" были горьки, очень горьки» [4]. «Суета и движение поразительны; человека, не привыкшего ни к чему подобному в Европе, сначала все это может даже ошеломить. Как-то нерешительно, боязливо вступаете вы в этот новый город нового мира, чувствуя себя неловко, точно не на своем месте» [5]. Подчеркиваются и особенности американского характера, уже хорошо известные русскому читателю: представление о собственной исключительности, деловитость, индивидуализм, презрение к бедности, стремление к успеху.
Носители русской ментальности сталкиваются с новыми для себя представлениями о действительности, социальными и культурными установками, трудностями социальной адаптации. «...Работать тяжело, жить ужасно дорого, да и трудно достать работу» [6]. Выявившиеся различия порождают, особенно в начале пути по этой стране, ощущение чуждости Америки русскому сознанию, акцентируемое в очерках М. М. Владимирова, П. Тверского, П. Огородникова и других авторов. У русских вызывает удивление ориентированность американцев на принцип help your self, индивидуализм, сугубую практичность, утилитарное отношение к миру (И. П. Сысоев). Отметим, что трудность вживания в американский мир и специфика восприятия Америки связаны с рядом социальных причин и незнанием языка, владение которым является одним из главных условий безболезненной адаптации к новой культуре и миру, преодоления позиции «чужого».
В рассматриваемой литературе об Америке отчетливо фиксируется разность культурных язы-
ков, ставится проблема адекватного прочтения разных культурных кодов носителями русской культуры. Неоднократно приводятся случаи непонимания русскими американских реалий, традиций и обычаев и наоборот. В очерковой литературе второй половины - конца XIX в. рецепция инокультуры осуществляется также посредством определения новых реалий через знакомые, характерные для русской ментальности понятия. Отсюда появление таких выражений, как «село Миддлтаун», дом фермера называется избой, в русский текст вводятся американизированные выражения. Выявляется следующая тенденция: чем дольше срок пребывания автора в Америке, чем глубже проникновение в поле американской культуры, тем больше английских понятий и выражений, фразеологизмов включается в текст очерка.
Материал произведений последней трети XIX в. позволяет увидеть, как происходит влияние инокультуры на носителя русской менталь-ности, какова специфика механизма аккультурации, ассимиляции переселенцев, их «обамерика-нивания». Наиболее ярко результаты этого процесса показаны в творчестве П. Тверского, Н. Е. Славинского. Авторы «Писем об Америке» и «Писем из Америки» отмечают интенсивность и неизбежность ассимиляции эмигрантов в американскую культуру. Очевидно, можно сказать, что в очерках русских публицистов на примере отдельных судеб переселенцев, тех или иных национальных общин иллюстрируется теория «плавильного котла». Так, даже при создании благоприятных условий для сохранения культурной обособленности многие европейские эмигранты стремятся стать настоящими «янки», не выделяться из общей массы, поскольку только в этом случае можно надеяться на достижение «житейского успеха». Иллюстрацией неизбежного нарушения культурной обособленности становится изображение изменений в общине мормонов, вызванное вторжением в нее цивилизации (Н. Е. Славинский), разрушение обособленного мира индейцев. Проблема эта носит не только политический, но культурный характер. Так, А. Курбский отмечает, что оторвавшиеся от родной почвы индейцы, как правило, становятся маргиналами.
«Обамериканивание» затрагивает и русских переселенцев. Так, меняется позиция Тверского, прожившего в США двенадцать лет, в отношении оценок явлений американской жизни: они становятся менее критичными. Фигура повествователя американизируется, в его сознании появляются сугубо американские черты (ср. высказывание «теперь я стою около миллиона долларов»). В то же время «русские» особенности его личности и психологии начинают вступать в кон-
фликт с «американским» прагматичным стилем жизни, мешать деловому успеху (например, «привычка делать все самому», недостаточно четкая, по его признанию, организация труда).
В. Н. Топоров рассматривает несколько возможных вариантов отношения к «чужому». Оно может быть положительно-приемлющим, настороженно-ожидающим, требующим проверки, или отрицательным [7]. В рассматриваемой очерковой литературе в рецепции Америки, на наш взгляд, осуществляется, скорее, второй вариант функционирования оппозиции сбое - чужое. Налицо две противоположные позиции авторов рассматриваемых произведений: декларирование идеи культурного универсализма (например, в очерках Тверского) и представление о невозможности снятия оппозиции сбое - чужое, органичного и полного проникновения в другую культуру первого поколения прибывших в США европейцев (М. М. Владимиров).
Более близкое знакомство с миром Америки позволяет увидеть и теневые стороны американского образа жизни. Для русской интеллигенции оказывается неприемлемым целый ряд черт в американском национальном характере (приоритет быстрого успеха, торгашеский дух), в социально-экономическом устройстве (например, суд Линча или предвыборное политиканство, потогонная система на заводах и фабриках). Таким образом, в очерковых произведениях последней трети - конца XIX в. образ Америки наполняется конкретным, и часто неоднозначным, содержанием, еще в большей степени, нежели в середине столетия, детализируется, теряет свою однородность.
Одним из ведущих принципов повествования в очерках Н. Е. Славинского, В. В. Святловско-го, особенно П. Тверского становится движение авторской мысли от конкретного факта к обобщению. Это позволяет уловить некоторые культурные мегатенденции, связанные с особенностями контактов Востока и Запада (нарастание волны китайской эмиграции, будущее усиление позиций США в мире, усиление влияния американской культуры на европейскую и др.), что было особенно важно для русской культуры в преддверии нового века и в его начале.
Таким образом, специфика рассматриваемых очерков - в актуализации проблемы межкультурных связей русских и американцев как на уровне тематики и проблематики произведений -посредством прямых деклараций о необходимости расширения культурных контактов (П. Тверской, Н. Е. Славинский), преодоления сложившихся у русских и американцев стереотипов в восприятии друг друга (М. М. Владимиров, В. В. Святловский, Г. А. Мачтет и др.), так и на уровне поэтики. Сами авторы рассматривали свои
О. В. Васильева. Мотивный комплекс раннего творчества Н. С. Лескова
очерки во многом как средство развеять устоявшиеся и ложные представления о Новом Свете и способствовать усилению процесса межкультурных взаимодействий России и Америки.
Примечания
1. Славинский Н. Е. Письма об Америке // Отечественные записки. 1872. № 1. С. 97.
2. Славинский Н. Е. Письма об Америке // Отечественные записки. 1872. № 2. С. 583.
3. Текст как явление культуры / Г. А. Антипов, О. А. Донских, И. Ю. Марковина, Ю. А. Сорокин. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1989. С. 149.
4. Владимиров М. М. Русский среди американцев: мои личные впечатления как токаря, чернорабочего, плотника и путешественника. СПб., 1877. Ю. И. Марковина, Ю. А. Сорокин. Новосибирск, 1989. VI.
5. Мачтет Г. А. Избранное. М., 1958. С. 63.
6. Курбский А. Русский рабочий у американского плантатора // Вестник Европы. 1873. Т. 3. № 6. С. 712.
7. Топоров В. Н. Пространство культуры и встречи в нем // Восток - Запад: исследования, переводы, публикации. М., 1989. С. 12-13.
УДК 821.161.1
О. В. Васильева
МОТИВНЫЙ КОМПЛЕКС РАННЕГО ТВОРЧЕСТВА Н. С. ЛЕСКОВА
Мотивный комплекс художественной прозы Лескова начала 1860-х гг. обусловливает своеобразие содержания, жанровой формы, поэтики, системы образов произведений. Выделены архетипические и социально-исторические мотивы. Автор воплотил в своих произведениях христианскую концепцию мира и человека, поэтому религиозный мотив спасения является ведущим.
The motif complex of the N. S. Leskov artistic prose of the beginning of the 1860s causes originality of the content, genre form, poetic, system of images of works. There are archetypical and social-historical motifs. The author realizes in his works the Christian conception of the world and person, therefore the religious motif of the saving is leading.
Ключевые слова: мотивный комплекс, архети-пические и социально-исторические мотивы, мотивы оборотничества, огня, греха, страдания, покаяния, молитвы, спасения.
Keywords: the motif complex, archetypical and social-historical motifs, motifs of werewolf, fire, sin, suffering, confession, prayer, saving.
В современном литературоведении возрос интерес к такому текстуальному явлению, как мотив, мотивный комплекс. Под мотивом будет пониматься структурно-смысловая единица текста, несущая в
ВАСИЛЬЕВА Ольга Васильевна - аспирант кафедры русской и зарубежной литературы, преподаватель кафедры философии Марийского государственного университета © Васильева О. В., 2009
себе повествовательную нагрузку, повторяющаяся в тексте, имеющая определенную вербальную закрепленность, включающая межтекстуальный и культурно-эстетический компоненты.
Мотивные взаимосвязи в произведениях литературы намечаются в раннем творчестве, затем они зачастую переосмысливаются в связи с изменениями в мировоззрении писателя или поэта. Н. С. Лесков пришел в литературу уже зрелым человеком, со сложившимися взглядами и убеждениями, поэтому мотивный комплекс его творчества не столько изменялся, сколько дополнялся и расширялся. Эпицентром творчества Лескова в начале 1860-х гг. становится изображение народного сознания и быта, характера и психологии, которые определяются мифологией, фольклором, религией. Поэтому выделение архетипических мотивов [1] целесообразно и закономерно.
Одной из центральных «вечных» тем является тема добра и зла, которая первоначальное освещение получила в мифе через отношения противопоставления: верх/низ, внутренний/внешний, теплый/холодный, светлый/темный и т. д. Оппозиции подобного рода поднимаются до соотношений космического хронотопа: небо/земля, север/юг, день/ночь, зима/лето, солнце/луна [2]. Подобным образом с помощью построения художественного пространства как вертикальной оппозиции светлого верха и темного низа мотив добра и зла выражается и в ранних произведениях Лескова, где верх символизирует идеальные, вечные ценности. Низ, напротив, - пороки, обыденность, обывательское мышление. Данная символика присутствует в пейзажах, в описании внешности, бытовых зарисовках. Герой повести «Житие одной бабы» народный лекарь Сила Иванович «мог бы дать Насте совсем отдельное помещение, но он не поместил ее внизу, с больными, а взял к себе наверх» [3]. В повести «Воительница» Домна Платоновна - вполне «земная» женщина. Ей свойственны практическая смекалка, трудолюбие, самостоятельность, но в то же время она ограниченно понимает моральные законы и душевное состояние человека. «Зазем-ленность» кружевницы передается через портрет: «...росту невысокого, и даже очень невысокого, а скорее совсем низенькая. <...> Домна Платоновна, как говорят, впоперек себя шире, и чем вверх не доросла, тем вширь берет» [4]. Домна Платоновна считает, что «женщине нельзя выпутаться из беды иначе, как на счет своего собственного падения» [5].
Контрастность между низом и верхом не всегда носит абсолютный характер. Это уже не мифологическое противопоставление, а собственно авторское видение: «Снег перестал сыпаться, метель улеглась, и светлый месяц, стоя высоко на небе, ярко освещал белые, холмистые поля
