CC BY
17
имеющее четко сформулированные автором координаты. Та сила и энергия, с которой написана книга, распространяется далеко за ее фактические пределы. А ближайшая возможность
подтверждения событийной природы власти заключается в том, что сама эта работа, ее содержание могут стать для читателя подлинным событием.
В.А. Серкова
ОБЗОР НАУЧНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ «ВЗАИМООТНОШЕНИЯ И ВЗАИМОВЛИЯНИЕ ТУРЦИИ И РОССИИ В ИСТОРИИ»
5 октября 2010 года в Стамбульском университете состоялась конференция «Взаимоотношения и взаимовлияние Турции и России в истории» («Turkish-Russian Relations throughout History»). Преподаватели Санкт-Петербургского государственного политехнического университета и Стамбульского государственного университета представили доклады, посвященные многовековым отношениям России и Турции. Приводим краткий обзор материалов конференции.
В докладе доктора исторических наук, профессора С.Б. Ульяновой «Формирование базовых представлений о Турции и русско-турецких отношениях в школьных учебниках по истории России в ХХ — начале XXI века» проанализированы русско-турецкие отношения на материале 15 учебников по русской истории, изданных с 1907 по 2009 год. Докладчик подчеркнул, что «в современном обществе каркас исторической памяти составляет история, почерпнутая из школьного учебника, который формирует образ национальной идентичности, историческую память и коллективные представления о прошлом. И если курс всеобщей истории, вольно или невольно, приобретает страноведческие черты, то в курсе истории своей страны закладываются оценочные моменты, так как другие национально-государственные или конфессиональные общности рассматриваются в контексте "свои — чужие"».
По выборке из 26 сюжетов с XII по XIX век (до 1878 года) С.Б. Ульянова показала, как
русско-турецкие отношения связаны с общим контекстом европейской политики и как менялись акценты в зависимости от политики России, не только внешней, но и внутренней. В исторической ретроспективе докладчиком проанализированы ключевые мотивы учебников по истории, формирующих массовые представления о Турции, от дореволюционных до современных. Характеризуя в целом интерпретации событий истории в учебниках, докладчик отметил, что «если в дореволюционных учебниках в трактовке Турции преобладал конфессиональный дискурс (противостояние христианства и ислама), а в советских — классовый (критика царизма), то сегодня авторы учебников рассматривают русско-турецкие отношения в геополитическом контексте. Причем если в дореволюционных учебниках, например, речь шла о турках как об этносе, о нации, то в советских и современных учебниках речь идет об Османской империи, о государстве». Отношения двух государств, двух империй, чьи геополитические интересы часто вызывали войны, «далеко не всегда справедливые и обоснованные (с обеих сторон)», могут и должны меняться благодаря не в последнюю очередь усилиям гуманитариев, ориентирующихся на диалог, понимание и интерес к своей и чужой истории и культуре.
Доклад кандидата исторических наук, доцента кафедры истории гуманитарного факультета СПбГПУ А.Н. Мичурина «Политические деятели Турецкой Республики в описаниях и документах российских военно-политических
миссии» посвящен развенчанию «идеалистической точки зрения на советско-турецкие отношения периода кемалистской революции» и анализу «изначальных фундаментальных противоречий в советско-турецких отношениях 20-х годов». Особую ценность исследования, изложенные в докладе, имеют в силу того, что в них приведены новые данные из советских архивных документов, опубликованных лишь в начале XXI века. Исторический контекст, в котором осуществлялась политика Советского государства, многое проясняет в отношении российской политики к событиям, связанным с формированием национального Турецкого государства. Временные тактические союзы кемалистов и советских руководителей, как отметил докладчик, во многом определялись усилиями конкретных политических деятелей с обеих сторон, и история показала, что состав участников большой политики постоянно менялся, а это свидетельствует о колебаниях и об отсутствии общей политической стратегии.
А.Н. Мичурин подробно изложил все перипетии отношений с Джемалем Энвер-пашой, которого «долгое время держали <.. .> про запас, как карту в политической игре против Кемаля-паши». В докладе подробно освещена миссия М. Фрунзе, закончившаяся подписанием договора. Докладчик сравнил два различных свидетельства одного и того же события — Фрунзе и поверенного в делах РСФСР в Турции В. Михайлова. «Отношения России и Турции, — отмечает А.Н. Мичурин, — переживали сложные и подчас драматичные периоды. В них редко присутствовала искренняя дружба, зачастую сближение было вызвано не общими интересами, а общими неприятностями и общими врагами. Но даже на фоне трудной российско-турецкой истории взаимоотношений период начала 20-х годов XX века отличается особым "политическим романтизмом" и попыткой выйти далеко за пределы протокольных дипломатических отношений».
В докладе доктора философских наук, профессора В.П. Горюнова «Россия и Турция: единство и различие модели великодержавности» проанализированы основы и принципы великодержавной политики в универсальных и особенных формах и проявлениях. Идея великодержавности, по мнению докладчика, в одинаковой
степени определяет политику России и Турции в отношении к окружающим странам и регионам. В докладе показаны субъективное и объективное содержание политики и идеологии великодержавности, военные, экономические и материально-технические средства, идеологические ресурсы, способствующие проведению политики господства. В.П. Горюнов отметил, что «принадлежность человека к великой державе не ограничивается национально-государственными рамками, она выражается и в принадлежности к великой культуре, цивилизации или великой религии». Докладчик остановился и на особенностях так называемого имперского сознания, поскольку, как он справедливо полагает, «осознание принадлежности к великой державе компенсирует возможную ущербность индивидуального положения человека», упомянув значение идеологического мифа как средства управления и поддержания власти. В докладе обращено внимание на исторические формы великодержавного господства — завоевание территории, колонизация, неоколонизация и, наконец, информационно-технологическая экономическая зависимость. Современность охарактеризована тем, что одни страны выбиваются в лидеры мирового управления, информации и сервиса, в то время как другие территориально превращаются в центры «мирового материального производства по всему его циклу — от добычи сырья до захоронения отходов». Тенденция новейшей формы империализма состоит в формировании глобальных полюсов мира: господствующего, организованного и социально сплоченного, и угнетаемого, дезорганизованного и разобщенного. Глобалистическая модель мирового порядка диктует новые стратегические правила участия в распределении жизненных ресурсов. Россия, так же как и Турция, может вернуть, по мнению В.П. Горюнова, статус великой державы. Объединение усилий, единая стратегия, единое евразийское пространство могут стать залогом успеха в этом многосложном деле.
Доклад кандидата исторических наук, доцента Е.А. Ростовцева «Образ чужого в исторической памяти россиян: Турция в текстах русской литературы (Х1Х—ХХ вв.)», подготовленный в соавторстве с ассистентом кафедры истории СПбГПУ И.В. Сидорчуком, посвящен
формированию «образа» Османской империи (Турции) и «турок» в историческом сознании и национальной памяти россиян на материале художественной литературы. Литература является одним из самых распространенных и доступных источников знаний по истории. Подбор литературных текстов (среди них как произведения классической русской литературы, так и популярная беллетристика ХХ века) осуществлялся на основе произведений, вошедших в школьную программу по литературе, и по принципу популярности у читающей публики по данным книжной статистики и социологии чтения (период с 1965 по 2007 год). «Турецкая тема» в докладе раскрыта в двух аспектах: как пример формирования «образа чужого» и как основа отношения сегодняшних россиян к Турции, «к стране, с которой уже около столетия у России не было военных конфликтов и многие десятилетия складывались позитивные отношения на официальном уровне». Литература эксплуатирует этнокультурные стереотипы, или обобщенные образы этнического или конфессионального соседа, формирующиеся по культурным, расовым, языковым признакам, меняющимся в зависимости от исторической эпохи. Историческая память является одним из источников формирования «образа чужого». Турция была геополитическим соперником России, и поэтому образ турка формировался на основе представления о военном противнике. После русско-турецких войн времен правления Екатерины Великой, как подчеркнул докладчик, Россия стала самой сильной и могущественной страной в Европе. Эти события не могли не отобразиться в русской литературе, но особенно часто в ней упоминается Русско-турецкая война 1877—1878 годов, при этом характерны неоднозначные оценки как хода, так и результатов этой войны. Имеет значение и геополитический расклад на территориях, сопредельных России и Турции (на землях северного Причерноморья, буферных территориях, турецкой территории). Угнетение балканских славян, идея пантюркизма, тема «турецкого плена» — вот основные сюжеты, особенно часто появлявшиеся в русской литературе. Тем не менее эти уже устаревающие стереотипы, «живущие тенями прошлого», со временем должны вытесняться, с точки зрения докладчика, «общими ценностями и целями цивилизацион-ного уровня».
Доклад доктора социологических наук, профессора И.Е. Тимерманиса «Социальные настроения студенческой молодежи и их ориентация в образовательном процессе» основан на изучении данных опросов по состоянию индивидуальных и групповых настроений студентов Санкт-Петербургского государственного политехнического университета. Одна из задач этого исследования — «изучение общественного настроения, т. е. изучение состояния чувств и умонастроений в современной среде студенческой молодежи». Респодентов опрашивали относительно настроений, здоровья, отношения к учебе, общественных ценностей, оценки социального здоровья, чувства агрессии, самооценки (проблемы во взаимоотношениях с другими людьми, общественное признание, отношение к образованию, чувство ответственности, склонность к саморазрушению и т. д.). На основании данных опросов выявлялись общие тенденции и параметры для диагностики нравственных мотивов, социальных потребностей, сформированных индивидуальных мнений и умонастроений. Проводилась диагностика нравственных мотивов, социальных потребностей, сформированных индивидуальных мнений и умонастроений. В ходе исследований выявлено, что почти одна треть студенческой молодежи предполагает учебу в течение всей жизни, что студенты, получающие образование по гуманитарным дисциплинам, более настроены на процесс непрерывного образования, чем студенты, выбравшие естественнонаучную сферу. Следует отметить, что три группы опрашиваемых в той или иной степени оценили состояние социального самочувствия молодежи преимущественно как проблемное и неудовлетворительное. Основываясь на высказанных мнениях респондентов, И.Е. Ти-мерманис отметил, что «нравственные оценки ими своих мотивов поведения и самосознания вполне адекватны оценке социального здоровья как одного из критериев личного здоровья и здоровья общества».
В основу доклада доктора исторических наук, профессора А.А. Михайлова «Русские военные агенты о Турции второй половины XIX — начала ХХ века» легли материалы Российского государственного военно-исторического архива, находящегося в Москве, где насчитывает-
ся 901 единица хранения за период с 1658 по 1917 год. А.А. Михайлов подробно описал порядок назначения на должность военных агентов (причем, как показал докладчик, разведкой занимались многие служащие Министерства иностранных дел: послы, посланники, консулы), органы, осуществляющие организацию и контроль деятельности военных агентов, структуру ведомств, курирующих их работу, источники получения информации, отношения с дипломатическим корпусом и с министерствами, личные качества агентов. Записки, составленные военными агентами, зачастую служили основой информации для принятия самых важных политических решений. Поскольку так называемый «восточный вопрос» имел особое значение во внешней российской политике XIX — начала ХХ века, донесения военных агентов были чрезвычайно важны. А.А. Михайлов показал, что донесения военных агентов касались самых разнообразных военных и политических вопросов: состояния укреплений (включая карты местности и планы), бюджета Турецкой империи по военно-инженерной части, состояния финансов страны в целом, военных наборов в различных частях Османской империи, железнодорожного строительства, планов реорганизации турецкой армии, данных о росте влияния на султанское правительство западных держав, а также сведений о деятельности европейских промышленников по снабжению турецкой армии вооружением, составе офицеров турецкой армии, об умонастроениях среди турецкого офицерства и т. д. Докладчик осветил деятельность некоторых военных агентов (В.Н. Филиппова, Н.Н. Пешкова, Э.Х. Кални-на, И.А. Хольмсена), а также связанных с ними военных деятелей и дипломатов (Н.Н. Обручева, А.Р. Деннета, А.И. Гиппиуса, А.Д. Эбергарда, В.Н. Шебеко). В заключение своего доклада А.А. Михайлов отметил, что «документы военных агентов представляют собой интереснейший и разнообразный комплекс источников по истории русско-турецких отношений, который нуждается в глубоком изучении».
В докладе доктора философских наук, профессора В.А. Серковой «Описание храма Софии Константинопольской русскими авторами» приведено несколько источников, содержащих описания величайшей византийской святыни —
храма св. Софии Константинопольской, прославившегося как «чудо и слава века». Храм возведен малоазийскими зодчими Анфимием из Траллеса и Исидором из Милета. Архитектура этого храма поистине удивительна. И внешне храм производит впечатление своими внушительными размерами, но нужно войти внутрь, чтобы по достоинству оценить продуманность в соединении разнообразных внушительных пространственных объемов, связанных в одно целое с невиданной до того органичностью. Пространственная целостность составляет стержень всех многообразных впечатлений, которые можно извлечь из созерцания этого собора. Как во всяком совершенном творении, именно рисунок пустоты и представляет в архитектурном произведении основную эстетическую ценность.
В знаменитом письме Епифания Премудрого Кириллу Тверскому, относящемся к началу XV века, собор представляется не просто самым лучшим христианским храмом, но воплощением идеального церковного устройства. Епифаний Премудрый, один из замечательных русских авторов, жил на рубеже XIV и XV веков, подвизался в Троице-Сергиевом монастыре, знал многих знаменитых людей своего времени, в том числе Феофана Грека, о котором идет речь в письме. Интересен тот факт, что автор письма описывает то, чего никогда не видел. Оригинальность и ценность этого письменного источника состоит именно в том, что в нем зафиксированы не непосредственное созерцание собора и не воспроизведенные по памяти впечатления, но совершенно иного рода представления. Источником описания являются, вероятно, образцы тех церквей, которые мог видеть Епифаний на Руси в начале XV столетия. Характерную внутреннюю пространственную перегруженность, дробность и затесненность, возникающую из-за множества куполов и, следовательно, из-за массивности внутренних опор и тяжести цилиндрических сводов, «описывает» Епифаний в качестве константинопольской святыни, перенеся особенности местного русского зодчества как норму на главную византийскую святыню.
Николай Гумилев, побывавший в св. Софии на пять веков позднее, описывает ее в «Африканском дневнике» и наделяет совершенно
иными характеристиками. Вопрос состоит в том, откуда в «непосредственных» описаниях константинопольского собора у Н. Гумилева берется «чистый фантазм» готики, который прямо влияет на форму того, что является перед ним как некая «другая реальность».
Еще одно описание того же самого храма дано в «Путешествии в Стамбул» И. Бродского. В нем еще явственнее проступает влияние частных обстоятельств в производстве содержания описываемого предмета. Появление автора в константинопольских пределах столь же случайно, сколь и закономерно. Причина путешествия в Стамбул — неразрешимая неприкаянность писателя и ностальгия, заставляющая его перемещаться по параллели и меридиану, на пересечении которых стоит Ленинград. Накладывание на матрицу Ленинграда разных точек пространства приводит к тому, что наш путешественник всегда стремится в Ленинград и всегда оказывается «не там». В описании И. Бродского скептицизм по отношению к возможности объективного определения предмета описания совершенно очевиден.
Многообразие и противоречивость впечатлений, отраженных в трех описаниях, отчасти спровоцированы самой идеей конструкции — идеей материального воплощения сверхрационального порядка, во многом обусловливающей смыслы описаний. По мнению докладчика, «существенна для производимых описаний "естественная установка сознания", основной смысл которой состоит в том, что все характеристики храма, данные четырьмя авторами, относятся не к структуре восприятия-сознания как такового, а к его объективированному образу». Другими словами, нигде ни одним автором не высказано ни малейшего сомнения в том, что храм св. Софии является «на деле» таким, каким они его описывают. Несмотря на множество интерпретаций (включая и ту, которую можно характеризовать как историко-культурологический комментарий), суть «реального собора св. Софии» остается непроясненной. Таким образом, описывая реальный объект — «вот-этот-собор-который-располагается-здесь-непосредственно», четыре автора приходят к столь различным результатам, что встают вопросы: какой предмет имелся в виду и является ли он одним и тем же? Главное, что
извлекается из множественных характеристик храма, по мнению докладчика, заключается в том, что «реальное», которое представляет собой предмет описания разных авторов, обнаруживает свою ментальную природу. Вывод, который напрашивается как результат сравнения этих описаний, следующий: они имеют точки опоры в самом «объекте» в той же мере, в какой в самих наблюдающих. При этом здравый смысл требует, чтобы на полюсе объектности описание стремилось к адекватным сущностным характеристикам (в пределе они сводятся к указыванию на объект, потому что даже имя объекта выражается, как правило, неоднозначно — православный храм, мечеть, музей). На полюсе субъектности описание беспредельно расширяется в бесконечном многообразии предикатов.
Преподаватели Стамбульского государ -ственного университета подготовили доклады по сходной проблематике. Также была поднята тема отражения образа России в турецких учебниках истории (доклад Нил Тюркер Текин «Образ России в учебниках социологии и истории для начальной и средней школы»). Доцентом, доктором Эмине Инаныр был подготовлен доклад «Образ Стамбула в произведениях русской письменности XV—XVI веков». Доктор исторических наук, доцент Али Фуат Оренч озвучил доклад «Историческая роль турецкого флота в османо-русских отношениях XIX века». Доцент, доктор отделения византийской культуры факультета литературы Асну-Билбан Йалчин подготовила сообщение «Исследования российскими учеными наследия и памятников Византии в Стамбуле и их значение для турецкой науки». Доктор исторических наук, доцент факультета литературы Мустафа Айдын выступил с темой «Кавказский регион в период с 1830 по 1850-е годы». Доктор наук, профессор кафедры турецкого языка и литературы Исмаил Караджа осветил проблему «Образ России в исторических романах, написанных после Танзимата». Доктор наук, профессор факультета литературы Мурат А. Каравелиоглу рассказал о знаменитом тюркологе Николае Федоровиче Катанове и его коллекции, находящейся в Стамбульском государственном университете.
В дискуссиях и обсуждениях докладов принимали участие студенты Стамбульского государственного университета.
