CC BY
5УДК 392. 1(470. 67 = 35) К.К. Ахмедова
Обычаи и обряды, связанные с первичной социализацией ребенка в Урахинском сельском обществе в XIX - начале XX в.
Дагестанский государственный университет; sirsa888@mail.ru
В статье на основе широкого круга источников, литературы и полевого материала показано неодинаковое отношение к рождению детей мужского и женского пола в Урахинском сельском обществе в XIX - начале XX в.
Рассмотрены проблемы наречение детей именами, укладывание ребенка в люльку, стрижка первых волос и ногтей ребенка, первый выход ребенка в «люди» и исполняемые при всем этом обряды и обычаи оградительных мер от воздействия злых сил, сопровождаемые магическими действиями.
Ключевые слова: Урахинское сельское общество, рождение ребенока, имя, люлька, стрижка волос, стрижка ногтей, выход в «люди».
The article highlights sex discrimination of children in Urakhi community in the XIX - beginning of XX centuries. The problems of naming children, the first baby cradling, first hair-cutting and nail-cutting, their first social contacts as well as rites and customs meant to protect children from malign forces and spirits are considered in the article.
Keywords: the Urakhi community community, birth, cradle, hair-cutting, nail-cutting, first social contacts.
Семья как общность людей, связанных отношениями супружества, родительства, родства, выполняет важнейшие социальные функции в обществе и играет особую роль в формировании личности. Одной из важнейших функций семьи в Урахинском обществе, как и у всех народов, являлось воспроизводство человека, то есть рождение детей. От наличия или отсутствия детей чаще всего зависела прочность семьи.
Обычаи и обряды, связанные с рождением и воспитанием ребенка, и их изучение не только дают нам богатый историко-этнографический материал о былой социальной организации общества, формировании мировоззренческих категорий и религиозных представлений народа, но и позволяют судить о таком многостороннем процессе, как социализация ребенка, являющемся важнейшей проблемой этнографической науки.
Рождению и воспитанию детей в семье и их дальнейшей социализации в Урахинском обществе придавали особое значение. Как писал Б. К Далгат в «Материалах по обычному праву даргинцев»: «Дети служат признаком благословения божьего, а неимение их считается несчастьем» [1, с. 117]. По сведениям наших информаторов, пожелание мужчине «пусть твоя жена родит тебе семерых сыновей» считалось лучшим пожеланием [2]. С.Ш. Гаджиева подчеркивала, что самым приятным пожеланием семейному мужчине за какое-либо осуществленное им доброе дело было «Пусть твоя жена родит тебе сына-богатыря» [3, с. 271].
В Урахинском обществе семьи в основном были многодетными. Бездетность рассматривалась как большое несчастье и как божье наказание. Семью, где не было детей, рассматривали как неполноценную, обездоленную. Бездетность была одной из основных причин расторжения брака.
В Урахинском сельском обществе с устойчивыми патриархальными традициями наиболее желанным было рождение сыновей, так как они являлись продолжателями рода. «Весть о рождении мальчика, - писал Б.К. Далгат, - встречалась с большей радостью, чем весть о рождении девочки, так как он, по понятиям горца, как любой мужчина, ценился выше женщины» [4. Л. 45 об.]. Исследуя семейную обрядность народов Северного Кавказа, Я.С. Смирнова писала, что, «если в семье рождался сын, в особенности первенец, это воспринималось как большая радость, все родственники и односельчане приходили с поздравлениями. Традиция поддерживалась и законодательством Российской империи, поскольку в посемейные списки вносились лишь младенцы мужского пола» [5, с. 9].
Рождение мальчика «урши», продолжателя рода, в Урахинском обществе было радостным событием не только в семье, но и во всем тухуме. Б.К. Далгат писал, что «вестник, первым оповестивший о рождении мальчика отца, дядю, деда, получал ценный подарок - ружье, кинжал, барана, особенно в тех случаях, когда рождался первенец или когда в семье после двух-трех девочек появлялся, наконец, мальчик. Простое «спасибо» получал вестник, известивший о рождении дочери» [6. Л. 45 об.]. Рождение девочки встречалось радостно в тех случаях, когда в доме имелось уже несколько сыновей и родители ждали девочку. В народе бытовала поговорка, что «девочка - это камень для строительства чужого дома» (урх1ла юрт вилшис ак1унил къаркъа).
Особое значение придавали в Урахинском обществе обряду наречения ребенка именем, «у абихьис». Согласно распространенному поверью, имя в определенной степени определяло судьбу ребенка. Обряд наречения именем проходил торжественно, с участием родственников, друзей, соседей и дибира, которому принадлежала главная роль в церемонии. Отправив соответствующую молитву и пожелания долгой счастливой жизни малышу, дибир брал ребенка на руки и громко произносил имя младенца, приговаривая: «имя твое (такое-то)». Чаще всего первенца нарекали именем покойного деда или прадеда, девочку - именем бабушки или прабабушки. Урахинцы старались сохранить имя дорогого и близкого им человека в своем потомстве. Особое предпочтение отдавали мусульманским именам - Мух1аммад, Омар, Осман, Али, Ах1мед, Г1иса, Давуд, Пат1имат, Г1яйшат и др. По сведениям наших информаторов, в народе верили, что имена святых приносят счастье и покровительство тем, кто эти имена носит [7], поэтому урахинцы старались дать их имена детям. «У даргинцев, - отмечала С.Ш. Гаджиева, -именем Магомед нередко могли быть наречены два брата. В таких случаях их называли по возрасту - старший Магомед (Холал Магьмад) и младший Магомед (Виштал Магьмад). Кроме того, если требовалось присвоить имя двух умерших родственников, но родился один ребенок соответствующего пола, то его нарекали двумя именами сразу. Так, если один из покойников был Гаджи, а другой - Курбан, то ребенка в этом случае могли назвать Гаджикурбаном и т. д., при этом имя близкого родственника ставили на первое место. Если в роду был убит человек, то в память о его имени нарекали нескольких рожденных» [3, с. 279].
В Урахинском обществе бытовал обычай, так же как и у многих народов Дагестана и Кавказа, наречения ребенка именем верного друга или кунака. Именем кунака нарекали мальчика чаще всего в том случае, если тот оказывался в гостях во время рождения малыша. Человека, в честь которого нарекли мальчика, называли «зулла ваг1» (владелец имени), и он, как правило, преподносил хороший подарок новорожденному. Подарком мог быть дорогой кинжал, серебряный пояс, деньги, одежда, а иногда и лошадь. Владелец имени поддерживал и опекал ребенка по мере возможности, пока малыш рос. Мальчик, когда он становился взрослым, относился к «зулла ваг1» с глубочайшим уважением и почтением, и если возникала необходимость, то тотчас приходил к нему на помощь. По сведениям наших информаторов, «зулла ваг1» и малыш назывались нареченными братьями «зулла уцби» [8]. Так устанавливались тесные контакты между семействами нареченных братьев.
В особых случаях в Урахинском обществе принято было менять имя ребенку, если он часто страдал от болезней или других недугов. В таких случаях чаще всего мальчику имя меняли на Мухаммад, девочке на Патимат. Г.Ф. Чурсин писал, что «это делалось в тех случаях, когда считали имя «несчастливым» [9, с. 35]. По народному поверью считалось, что если изменить имя, злые силы, вредившие ребенку, отступят от него.
Обряду укладывания ребенка («дурх1я исхьатни») в люльку («сири») в Урахинском обществе придавали особое значение, возглавляла его обычно бабушка по отцу, а назначали церемонию на четверг или пятницу в полдень. Эти дни считались наиболее удачными для начинания любых важных дел.
По традиции, первый раз укладывая ребенка в люльку, бабушка по отцовской линии читала молитвы и высказывала младенцу пожелания доброго здоровья, долгих лет жизни и чтобы он вырос здоровым и крепким. Младенца обычно туго пеленали, чтобы, по распространенному мнению, предохранить его от простуды и искривления ножек. По сведениям наших информаторов, специальных пеленок дети не имели. Чаще всего для этой цели использовали куски ткани, выкроенные из старой одежды, а в холодное время года - мягко выделанную шкуру молодого яг-
ненка, овчину («мукьарала гули») [10]. В колыбели тело ребенка посередине охватывала широкая лента из атласа, простеганная шерстью. Особой лентой ребенка прикрепляли к колыбели. Когда ребенок немного подрастал, то для обхватывания его тела в люльке употреблялись уже две широкие ленты. Одной лентой обхватывали грудную часть тела ребенка, а второй - ноги. На коленки малыша, под широкую ленту ставили небольшую плоскую подушечку из шерсти. Чтобы отвести от младенца злые силы, на ручку колыбели подвешивали бусинки, амулеты с зашитыми в них сурами из Корана, мелкие серебряные фигурки зверушек, собачек и т. д.
Амулеты считались особенно действенным средством для оберега детей от «дурного глаза», злых духов, болезней и пр. Их пришивали к одежде ребенка, надевали на руку. Оберегом-амулетом у урахинцев часто служили коготь орла или сокола, чаще всего их пришивали на головной убор или верхнюю одежду мальчиков. В качестве оберега на руку ребенка надевали нитку бусинок, на одежду девочек пришивали серебряные фигурки собаки, волка, зайца и пр.
Употребление оберегов в качестве оградительных мер от воздействия злых сил - явление широко распространенное у многих народов мира. В Урахинском обществе также прибегали к мерам оберега младенца. Чтобы ребенок не пугался, у изголовья колыбели под матрас клали нож, ножницы. Если по какой-либо необходимости матери приходилось выходить из комнаты, оставив младенца одного в люльке, то она обязательно ставила рядом с люлькой большие железные предметы: щипцы («къямц1а») или лопатку («квохи») имевшиеся возле очага в каждом урахинском доме [11]. По бытовавшим в Урахинском обществе поверьям, подобным образом матери в момент своего отсутствия как бы защищали ребенка с помощью железных предметов от злых духов. В «сири» ребенка укладывали довольно длительное время от рождения и до полутора-двух лет.
В Урахинском обществе бытовал ряд примет и поверий, связанных с люлькой («сири») младенца, и поэтому к ней относились очень бережно. Так, нельзя было продавать «сири», в котором лежал и уже вырос из нее ребенок, это было «плохим знаком» для семьи. Запрещалось раскачивание пустой люльки, т. к. считалось, что у ребенка будет болеть голова или что-то дурное случиться с ним. Когда ребенок вырастал из люльки, ее бережно хранили в доме в укромном месте и даже передавали по наследству. Иногда люльку «сири» отдавали в пользование близким родственникам, но с условием обязательного возврата. Обычно «сири» и приданное для первенца заранее готовила мама роженицы и приносила в качестве дара в дом дочери на обряд укладывания в «сири» со всем необходимым приданным для новорожденного.
Церемониал «дурх1я исхьатни» обычно организовывал отец ребенка или дед по отцу через две-четыре недели после рождения малыша, в зависимости от состояния здоровья матери и ребенка, и если семья имела возможность, то резали бычка или барана, собирали ближайших родственников и устраивали пышный пир. Чаще всего пышный пир устраивали, когда рождался мальчик-первенец. На церемонию приходили родственники и обычно одаривали подарками новорожденного и его родителей.
Своеобразными магическими обрядами сопровождались почти все основные моменты жизни новорожденного. Особое внимание уделяли обрядам, приуроченным к 40 дням со дня рождения ребенка. По сведениям наших информаторов, в Урахинском обществе на сороковой день или чуть позже исполняли обряд стрижки «утробных волос» (коне гъиз) - и ногтей (коне никуби) - ребенка. Обряд исполняли в среду или четверг в полдень, производил его дедушка или другой взрослый родственник по отцовской линии. Брили голову ребенка опасной бритвой (муц1рус), которую заранее старательно затачивали на кожаном ремне. После стрижки голову ребёнка мазали теплым топленым маслом, чтобы выросли хорошие волосы. К первым обритым волосам относились очень бережно, их заворачивали в чистую салфетку и прятали в недоступном месте, чаще всего в стене, в кладке между камнями или в доме, в щелях между потолочными балками. Такое же сакральное отношение было к ногтям ребенка. Первый раз срезанные ногти ребенка аккуратно заворачивали в чистую салфетку, и так же как и волосы прятали в кладке стены [12].
Определенными обрядами сопровождался первый выход ребенка в «люди». Мать выводила ребенка после сорока дней к близким родственникам. Удачными днями для этой цели считались четверг или пятница. По сведениям наших информаторов, перед выходом на улицу бабушка мазала сажей ребенку лоб, чтобы предохранить его от «дурного глаза», вместе с пожилыми родственницами читала молитву и произносила добрые пожелания младенцу. Бабушка по
отцу и несколько пожилых родственниц, сопровождали мать и ребенка, которые по дороге раздавали всем встречным сладости и горячие лепешки, (бах1ц1ари) [13].
По традиции Урахинского общества при появлении первого зуба (цула) ребенка мать малыша пекла урахинский слоеный хлеб (х1яйчу) и большой чурек (бах1ц1ари), в горячем виде мазала его специальным сушеным жиром (х1яли), посыпала солью и ароматной «даргинской травой», разрезала каждый из них на семь кусков и раздавала соседям. Вместе с тем бабушка или мать малыша готовили особое блюдо - шабши. Готовили его из пшеничных зерен, кукурузы и фасоли, все это варилось вместе с большими кусками сушеного мяса в огромном казане. По традиции «шабши» также полагалось раздать большими порциями не менее чем семи семьям. По народным поверьям считалось, что зёрна кукурузы, пшеница и фасоль, лопаясь во время варки в котле, оказывали магическое воздействие, ускоряя и облегчая появление остальных зубов у малыша. А человек, обнаруживший первый зуб малыша (цула баргивил), должен был сделать ребенку дорогой подарок, чаще всего малышу дарили одежду. А когда первый зуб выпадал, его закапывали возле порога дома деда по отцу или чаще всего возле дымохода на крыше дома деда, при этом приговаривали: «Дила цула вацалис - вацала цула нам» («Мой зуб мышке - мышки зуб мне»). Подобные обычаи и традиции были известны многим народам Дагестана и Кавказа.
В соответствии с предписаниями ислама мальчикам производили обрезание - «суннат». Строгой возрастной регламентации сроков обрезания в Урахинском обществе не существовало, но считалось предпочтительным делать его в двух-трехлетнем возрасте. Для этого приглашали опытного в этом деле человека (суннатчи), и он производил операцию. При этом собирались все родственники, соседи, друзья, которые одаривали ребенка подарками. Родители ребенка готовили угощенье и устраивали пир, особенно при обрезании первенца.
Таким образом, в перечисленных обычаях и обрядах детского цикла Урахинского общества имеется много общего с аналогичными обычаями и обрядами других народов Дагестана и Кавказа. Но в то же время имеются локальные особенности, которые представляют определенный интерес.
В основе многих охранных обрядовых действий, направленных на обеспечение здоровья матери и ребенка, лежали положительные практические действия, выработанные многими поколениями.
Обряды и обычаи, которые можно характеризовать как ритуальные, скорее носили магический характер и часто могли давать положительный результат, основанный на психотерапевтическом воздействии.
Таким образом, в перечисленных обычаях и обрядах Урахинского общества нашли свое отражение и патриархальные пережитки, и рудименты религиозных верований и представлений более ранних этапов развития общества.
Литература
1. Далгат Б. К. Материалы по обычному праву даргинцев // Из истории права народов Дагестана. Материалы и документы / сост. А.С. Омаров. - Махачкала, 1968.
2. Полевой материал. Инф. П.А. Сулейманова, 1924 г. р. сел. Сергокала.
3. Гаджиева С.Ш. Семья и брак у народов Дагестана в XIX - начале XX в. - М.: Наука, 1985.
4. Рукописный фонд Института истории, археологии и этнологии Дагестанского научного центра Российской академии наук (далее РФ ИИАЭ). Ф. 5. Оп. 1. Д. 28. (1578). Л. 45 об.
5. Смирнова Я. С. Традиции и инновации в развитии семейной обрядности (по материалам Северного Кавказа) // Мат-лы Международного конгресса антропологических и этнографических наук (далее МКАЭН). Вып. IX. - М., 1973.
6. РФ ИИАЭ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 28. (1578). Л. 45 об.
7. Полевой материал. Инф. П.А. Сулейманов, 1924 г. р., сел. Сергокала; У.М. Омарова, 1932 г. р., г. Избербаш.
8. Полевой материал. Инф. А.М. Яхьяева, 1924 г. р., г. Избербаш; С.З. Магомедова, 1948 г. р., сел. Урахи; М.П. Муидова, 1931 г. р. сел. Аймаумахи.
9. Чурсин Г.Ф. Авары. Этнографический очерк / под ред. Р.И. Сефербекова. - Махачкала, 1995.
10. Полевой материал. Инф. А.М. Яхьяева, 1924 г. р., г. Избербаш; С.З. Магомедова, 1948 г. р., сел. Урахи; М.П. Муидова, 1931 г. р. сел. Аймаумахи.
11. Полевой материал. Инф. Б.М. Хабибуллаева, 1925 г. р., г. Избербаш; Н.С. Сулейман-кадиева, 1946 г. р., сел. Аймаумахи; С.М. Омарова, 1934 г. р., сел. Урахи.
12. Полевой материал. Инф. П.А. Сулейманов, 1924 г. р., сел. Сергокала; У.М. Омарова, 1932 г. р., г. Избербаш.
13. Полевой материал. Инф. С.М. Мусаева, 1934 г. р., сел. Урахи; С.З. Магомедова, 1948 г. р., сел. Урахи.
Поступила в редакцию 12 января 2012 г.
