CC BY
164
УДК 39.33.99
НЕКОТОРЫЕ ТРАДИЦИОННЫЕ ОБЫЧАИ И ОБРЯДЫ ЧЕЧЕНЦЕВ И НАРОДОВ ДАГЕСТАНА, СВЯЗАННЫЕ С РОДАМИ
© 2012 г М.К. Мусаева, З.И. Хасбулатова
Мусаева Майсарат Камиловна —
кандидат исторических наук,
Институт истории, археологии и этнографии
Дагестанского научного центра Российской академии нау,.
ул. М. Ярагского, 75, г. Махачкала, 367030.
E-mail: [email protected].
Musaeva Maysarat Kamilovna —
Candidate of Historical Science,
Institute of History, Archeology and Ethnography
of the Dagestan Scientific Center of Russian Academy of Sciences,
M. Yaragskiy St., 75, Makhachkala, 367030.
E-mail: [email protected].
Хасбулатова Зулай Имрановна — кандидат исторических наук, кафедра истории культуры и музееведения, Чеченский государственный университет, ул. Киевская, 33, г. Грозный, 364907. E-mail: [email protected].
Khasbulatova Zulay Imranovna —
Candidate of Historical Science,
Department ofHistory of Culture and Museology,
Chechen State University,
Kievskaya St., 33, Grozny, 364907.
E-mail: mail@chesu. ru.
Рассматриваются дошедшие до настоящего времени, сформированные в сложные синкретические системы традиционные обычаи и обряды народов Дагестана и Чечни, сопровождавшие интимный и ответственный момент жизненного цикла женщины - роды, а также рациональные и иррациональные методы родовспоможения. Представлена система запретов, защитных средств и действий, передаваемых из поколения в поколение, по народным поверьям способствовавших зачатию и рождению здорового потомства, оберегавших роженицу и новорожденного от влияния «потусторонних негативных сил», активизировавшихся в момент родов.
Ключевые слова: этнография детства, традиционные «родильные дома», рациональное и иррациональное, обряды родовспоможения, социализация ребенка.
Is considered the traditional childbirth customs and rituals survived until the present time as complicated polymorphic systems. These described in article customs and rituals correspond childbirth - the most intimate and significant period in woman's life. They include both rational and irrational prohibitions, protective and support methods, facilities, actions intended to positive conception, healthy pregnancy, growth of embryo, midwifery help ext., finally, aimed to healthy, defended from influence of outside evil forces mother and child.
Keywords: ethnography of childhood, traditional «maternity houses», rational and irrational, methods of midwifery, socialization of child.
В каждой семье рождение ребенка - долгожданное событие. У народов Чечни и Дагестана существовало множество обычаев, связанных с появлением младенца, которые строго соблюдались. По народным воззрениям исполнение этих обрядов способствовало здоровью и благополучию матери и новорожденного, его счастью на протяжении всей жизни, успехам в избранной профессии.
В родильной обрядности много поверий и представлений, не связанных ни с исламом, ни с христианством, а сложившихся в домусульманское и даже дохристианское время, т.е. домонотеистических. Безусловно, впоследствии они подверглись существенным изменениям. В целом же в некоторых родильных обрядах отразился синкретизм религиозных представлений.
Цикл обычаев и обрядов, связанных с рождением детей у чеченцев и народов Дагестана, можно разделить на следующие этапы: обычаи и обряды, предшествующие родам, связанные с родами, с послеродовым периодом. Деление обрядов на три этапа фикси-
руется и предлагается практически всеми исследователями, занимающимися обрядами детского цикла и не только у народов Дагестана и Северного Кавказа [1, с. 97]. Как свидетельствуют наши полевые материалы, собранные в Чечне и в Дагестане, носителями и продолжателями обычаев и обрядов, связанных с родами, были женщины. Забота о будущем потомстве начиналась с момента вступления в брак. Значительная часть обрядов свадебного цикла была посвящена пожеланиям многодетности и благополучия молодой семье.
Некоторые из них сохраняются по сей день. Весь комплекс обычаев и обрядов преследовал одну цель -обеспечить многочисленное потомство, используя для этого как известные рациональные (практические, выверенные веками), так и иррациональные (различные магические) приемы. Содержанием одного из магических обрядов, якобы прямо связанных с репродуктивными возможностями, в частности, пожеланием рождения сына или многочисленного потомства
мужского пола, являлось то, что новобрачной подавали на руки младенца-мальчика после ввода ее в дом, а затем жмень проса рассыпали за порогом. Женщина, застилавшая постель новобрачным, избиралась по многим признакам, но главное - она должна была быть матерью нескольких здоровых детей.
Первоначальный смысл подобных обрядов и обычаев давно забыт, и исполняют их только потому, что «так надо», «это хорошо», «так положено по традиции».
Если после нескольких лет семейной жизни не наступала беременность, сама молодая женщина и ее свекровь начинали предпринимать определенные меры, которые, по народным представлениям, должны были способствовать появлению ребенка. У чеченцев женщины чаще всего обращались к святым местам -«зиярташ». По поводу посещения чеченскими женщинами одного из «святых» мест Б. Далгат писал: «Тушоли особенно почитается женщинами... Тушоли является преимущественно божеством деторождения...» [2, с. 100 - 101]. Л.П. Семенов, основываясь на анализе этнографического материала, сделал заключение о том, что Тушоли считается божеством плодородия с глубокой древности [3, с. 49 - 137]. Такие «святые» места существовали в прошлом и у других народов Дагестана и Северного Кавказа [4, с. 47 - 50]. Чеченцы и народы Дагестана весьма уважительно относились к женщинам, а к беременным - с особым почтением. В их культуре материнство всегда было центральным понятием женской судьбы, главным предназначением женщины. Но полностью реализовавшей себя считала лишь та женщина, которая родила сына - наследника, продолжателя рода. Женщина, у которой были достойные сыновья и вообще много детей и внуков, пользовалась большим уважением.
Неуверенность в благополучном исходе родов, постоянная угроза смерти, нездоровье матери и новорожденного вызывали в сознании людей обостренное чувство зависимости от вредоносных сил, воздействию которых особенно активно, как полагали, подвергались роженицы.
Самым верным средством оберега беременной и плода от действия злых сил было по возможности долгое сохранение в тайне самого факта беременности и предполагаемого срока родов. Каким бы радостным ни было предстоящее событие, женщина сообщала о беременности мужу и свекрови только тогда, когда скрыть этот факт было просто невозможно. У чеченцев, после того как взрослые женщины узнавали о беременности молодой женщины («язъеяла» -забеременела), свекровь или другая старшая женщина приносила в комнату беременной одну меру («сахьа») пшеницы, заливала ее с чтением молитвы водой, которая предварительно была пронесена над беременной. Зерна пшеницы, залитые намоленной водой, ставили на подоконник или другое теплое место. По мере того, как прорастали зерна, по их виду: вялые они или живые, зеленые ли ростки - судили о том, какова атмосфера вокруг будущей матери: благополучная или стоит беспокоиться. Если же что-то было не так,
во дворе зажигали огонь, дабы отогнать от дома, от роженицы темные, злые силы, а остывшие угли заносили в дом и по четырем углам комнаты клали в укромные места, чтобы не было видно. Проросшие зерна пшеницы периодически добавляли в пищу беременной.
В целом же у народов Дагестана и у чеченцев, трудовой режим беременной женщины изменялся незначительно, но морально-психологическая атмосфера вокруг нее менялась кардинально. Она вступала в полосу жизни, полную всевозможных запретов, действий, манипуляций, поверий и представлений, в основе которых лежала предохранительная магия, направленная на то, чтобы обеспечить благополучный исход беременности. В частности, беременная женщина питалась со всеми членами семьи, но тем не менее ей не рекомендовали есть буйволиное мясо, пить молоко буйволицы, якобы это затягивало беременность и роды могли быть тяжелыми. Свекровь и другие женщины старались удовлетворить любое желание беременной, чтобы плод развивался нормально. Как большой грех расценивалось неудовлетворение желаний беременной. В литературе приведен случай, рассказанный в дагестанском с. Сантлада, где проживают хваршины, один из народов аваро-андо-дидойской группы языков: одной беременной женщине захотелось съесть лягушку, эта странная, навязчивая идея преследовала ее очень долго. Ее свекровь, узнав об этом, испекла ей из теста, замешанного на травяном соке (для цвета), хлеб в форме лягушки. Женщина съела его и успокоилась [5, с. 105]. У чеченцев, когда угощали беременную говорили: «Хьуна щи дакъа до-гьа» (Тебе положено две доли - за двоих); «Это мы не тебя угощаем, а нашего дорогого высокого гостя, которого ты у сердца носишь».
За молодой женщиной следили, чтобы она потребляла в пищу творог, яйца, орехи, изюм. Появлялись некоторые запреты: ей не разрешалось после захода солнца ходить за водой, выбрасывать мусор или выливать на улицу воду; не разрешалось смотреть на покойника, бывать на похоронах, оплакивать умерших родственников. По представлениям чеченцев и народов Дагестана, беременные женщины не должны были смотреть на зайцев, ослов, чтобы не родился ребенок с «заячьей» губой или другими дефектами. Беременную, когда говорили о ней, не называли по имени, а называли иносказательно: «Чьегьардиг» («Вьющая гнездо для ласточек»); «Киги кьорнеш гулда ара ялла кьхорза кьотам ю вай бун чьохь» («Маленьких цыплят собрать (высидеть) собралась рябая курочка у нас в птичнике»).
Будущие роженицы освобождались от тяжелых работ, от взаимопомощи, от работ в поле. У чеченцев подшучивали над беременными, когда отказывали им в «общественной работе» (по обычаю взаимопомощи): «Буса малхе екьхур яц хьо, динахь батгахь лар 1ьир ю ханна ха а, хьуна чьехь ху ду?!» («Ночью на солнце не выведем, днем от луны убережем - кто знает, что ты в себе носишь?!»).
При родах помогала повитуха (ее называли -«ч1арахан» - аварцы; «гоналгу», «пахан хьунул» -даргинцы; «аначы» - кумыки; «лащ1ар», «сахрату» -лакцы; «гъилиган», «мумачи к1аб» - лезгины; «эбечи» -рутулы; «бер схьа оьцу зуда»; «бер схьа оьца хууш йолу зуда» - чеченцы). Женщина благочестивая, не глазливая, поскольку считалось, что если ребенка сглазят в момент рождения или в первые минуты жизни, то его нельзя будет вылечить никакими средствами. У чеченцев, например, женщина, принявшая ребенка, удостаивалась особых почестей - когда, рожденный при ее помощи ребенок взрослел, выходил замуж или женился обычно повитуху одаривали.
Система защитных средств и запретов, передаваемых из поколения в поколение, в которых рациональный опыт осмыслялся, как правило, фантастически, а связь предметов и действий с предполагаемой опасностью часто была уже логически необъяснимой. По народным представлениям на развитие плода и рождение полноценного ребенка влияют не только поведение беременной, образ ее жизни, привычки, но в большей степени целый комплекс запретов, а также защитных мер, своего рода оберегов, которые регламентировали жизнь женщины, беззащитной, как предполагается, перед множеством опасностей и злых сил. Эти неписанные правила пришли из глубин веков и вобрали в себя как рациональный опыт многих поколений, так и иррациональные, бесполезные предписания, которые, однако, выполнялись неукоснительно, причем во всех слоях населения как богатыми, так и бедными. Слишком большим таинством был факт появления нового человека.
Как показывает полевой материал, собранный в чеченских селениях Бено-Юрт, Урус-Мартан, Серно-водск, в древности у чеченцев существовали отдельные помещения, предназначенные для предохранения матери и ребенка от всевозможных болезней (комната-оберег - унах ц1ена ченаш). Это равнозначно стерильному помещению для роженицы. В чеченском языке сохранилось выражение «Ялта ц1ена ду, унах ц1ена х1усамчох ляттина еанна» («зерно чистое, словно оно стояло в чистом от болезней месте»). Такое помещение, как правило, изолированная постройка с большой широкой комнатой, было общим для рожениц всего рода (гары). Стены комнаты были выбелены и обшиты деревянными досками. Посреди глубоко вбиты колья (количество их обязательно должно было быть 19 или 21). Периметр их образовывал овал, на который укладывали тщательно очищенные и просушенные доски, получалась своеобразная кровать-настил на кольях. Всю комнату во время родов усыпали свежими углями, по которым ходили босые повитуха и ее помощница, обслуживавшие роженицу. В помещении также всегда горел очаг, в котором постоянно поддерживался огонь - помимо магической цели огонь выполнял вполне практическую - обогревал комнату. Дым выходил в специальное отверстие под потолком.
С огнем также были связаны некоторые поверья, в частности считалось, что если он погаснет, в роду
резко может понизиться рождаемость. Соответственно, если такое по какой-либо причине случалось, предпринимались определенные действия: хозяева помещения приносили жертву (птиц, животное), чистотелом кормили домашних птиц, которых должны были в ближайшее время употребить в пищу члены рода, всех молодых женщин заставляли искупаться водой из родника, давали им питье из особых лекарственных трав (спорыша, базилика). Независимо от того, предстояли роды или нет, дорожки, ведущие к этому жилищу, да и вокруг, усыпали пеплом и углями, вокруг дома часто жгли костры, дымом окуривали само здание и окрестности.
Такое помещение, которое можно назвать своеобразным «родильным домом», имел по возможности каждый род (гар). Землю под строительство выделял один из членов рода (гара). При необходимости в таком «роддоме» могли принять роды и у окрестных рожениц, независимо от их происхождения. Иерархии в этом вопросе не было. Роженица «со стороны», как, впрочем, и все перед родами, проходила ряд процедур - купание, стрижку волос, окуривание, протирание известковой водой (это все проводилось вне этого помещения). В случае благополучного исхода родов «чужой» роженицы, новорожденного нарекали именем хозяина земли, где родился малыш, если рождался мальчик, или именем повитухи, если - девочка. Если рождалась двойня - одну из девочек нарекали именем одной из дочерей хозяина земли. К сожалению, сведений о том, что подобные «родильные дома» имели у чеченцев повсеместное распространение, у нас нет.
В обычной же ситуации как у чеченцев, так и у народов Дагестана, помещение, где происходили роды, могло находиться и в доме, и вне его, это мог быть и сарай, и хлев, специально подготовленный для этого случая (как, например, в дагестанских селах Тлярата, Тидиб). Обычай рожать в нежилых помещениях был весьма распространённым явлением у многих народов Кавказа [6, с. 99; 7, с. 175].
Однако и в доме, и вне дома все места, где предполагались роды, предварительно готовили, подметали, мыли, застилали сеном, чистым тряпьем, войлоком. В помещении должен был жарко топиться очаг. Во-первых, очистительной силе огня в этой ситуации придавалось особое значение; во-вторых - самым опасным считалось простудить ослабленную родами роженицу и беззащитного новорожденного.
После того как у роженицы начинались схватки, в дом приглашалась повитуха, которая имелась, как правило, в каждом селе, но бывали случаи, что более опытных повитух приглашали из соседних сел. Например, у дагестанцев из с. Кегер (совр. Гунибский район РД) известную повитуху приглашали в с. Куда-ли. У чеченцев абсолютно все пожилые женщины, опрошенные по данному вопросу в селениях Толстой-Юрт, Зебир-Юрт, единодушны были в том, что, со слов их старших, чье мнение и информация им дороги, кого-то из их предков по материнской или отцовской линии принимала «куьг цкна Буккал» («Буккал, чья рука чистая») или «Нашхо-Нажи йо1 Саждат бера
хьа 1ьецуш яра» («дочь Нажи из Нашхоевцев по имени Саждат принимала дитя»).
С повитухой старались договориться за несколько дней до родов. Следует отметить, что многие повитухи прекрасно знали физиологию женщины, умели не только прекрасно принять роды, но и определить положение плода, при необходимости механическим воздействием или массажем поменять его положение; умели с пользой применять лекарственные травы (например, крапиву и её отвары как кровоостанавливающие средства; и т.д.). Такого рода сведения передавались из поколения в поколение.
На родах в помещении вместе с повитухой оставались еще 1 - 2 помощницы, остальные женщины (соседки, родственницы) ждали вестей, вне этого помещения. Никого на роды, как у некоторых народов Кавказа [7, с. 171], никто не приглашал, но те, кто приходил, считали это проявлением солидарности. Уверенность в том, что роженицу в этот период могут легко «сглазить» не только чужие, но и родственники, особенно незамужние девушки, бездетные женщины, заставляла соблюдать требование «чем меньше людей знает о родах, тем легче и быстрее они пройдут». Именно боязнью «сглаза», «порчи», «чила», а не стремлением соблюсти определенные этические нормы, объясняют пожилые женщины обычай сохранять роды по возможности в тайне и даже прятаться во время родов, хотя это в условиях села было практически невозможно. Однако среди присутствующих не должна была быть женщина, пользующаяся репутацией «глазливой». Зная о приметах, на роды не приходила даже близкая родственница с большим сроком беременности, считая, что родовые муки обеих женщин выпадут на долю одной из них; к первородке помимо всего не пускали бездетных женщин. Кроме того, в помещение, где должны были проходить роды, приносили металлические вещи - обереги, у порога клали серпы, обнаженные кинжалы [8, с. 274]. У чеченцев и народов Дагестана, как и у всех народов Кавказа, да и не только Кавказа, достаточно сильной была вера в оберегающее действие металлических предметов. И естественно, в комнате, в которой женщина рожала, как оберег от нечистой силы и как просьбу к Всевышнему о защите роженицы и ребенка держали Коран или записки с оберегающими молитвами. Мать роженицы на родах присутствовала редко (иногда у ногайцев), это считалось неприличным и не одобрялось.
У чеченцев и большинства народов Дагестана мужчины уходили в день родов жены куда-нибудь подальше [9, с. 336; 10, с. 23 и др.].
В целом весь процесс подготовки к рождению ребенка сопровождался многочисленными приемами имитативной магии: в доме открывали все замки, двери, сундуки, развязывали узлы. Считалась способствующей родам и такая процедура, когда роженица ложилась на войлок или одеяло, а помогающие ей женщины - «знатоки» - переворачивали роженицу из стороны в сторону, или же, взвалив на спину (спина к спине), носили, встряхивали время от времени, за-
ставляли ее тянуться. Если роды затягивались, не отходили воды, то применяли различные меры родовспоможения. Многие из них были основаны на многовековом эмпирическом опыте повитух и имели рациональную основу. Рожали чаще всего стоя на коленях или сидя на корточках, держась руками за сундук или за специально свешенную с потолочных балок до необходимого уровня толстую, крепкую веревку. Такое положение, по мнению опытных повитух, способствовало более легкому и быстрому течению родов. Между схватками повитуха заставляла роженицу двигаться по комнате, делала теплые ножные ванны, массировала круговыми движениями живот, растирая спину и поясницу маслом, обезболивала схватки -многие знали точки, на которые надо нажимать, чтобы облегчить боль. При слабой родовой деятельности роженице не разрешали сидеть или лежать, а тем более засыпать. При неправильном положении ребенка повитуха могла поправить его положение, в крайнем случае - извлечь руками. Очень действенными считались механические методы воздействия: роженицу заставляли прыгать, водили по комнате, раскачивали на веревках, привязанных к потолочным балкам. Сидя на полу, роженица должна была ухватиться руками за петли и, тужась, подтягиваться и опускаться. Все эти, вполне рациональные действия при затяжных трудных родах перемежались с огромным количеством удивительных и многообразных, порой совершенно невероятных обрядов, манипуляций, из-за того, что сложности при родах объясняли почти всегда не физиологическими причинами, а «порчей» и вмешательством «нечистых сил» сглаза. Прежде всего для беременной писали амулеты с молитвой. Во время родов их клали в воду, и эту воду роженица должна была выпить - якобы это облегчало течение родов. У народов Дагестана бытовало поверье, что человек, некогда сумевший освободить из пасти змеи лягушку, якобы приобретал способность избавлять роженицу от болей во время схваток [11, с. 33]. Известно также, что при трудных родах в Дагестане у даргинцев Урахинского общества приводили человека, у которого два пальца ноги были сросшимися, и он должен был этими пальцами коснуться живота роженицы [8, с. 275].
Нечистую силу, которая по народным представлениям и вызывала осложнения при родах, могла сглазить роженицу и ребенка, отгоняли выстрелами. Выстрелы с крыши производил муж роженицы. Женщина должна была родить быстро как бы от страха.
Следует отметить, что манипуляций, обрядов и действий, в которых участвуют необычные люди, легко рожающие женщины, близнецы, сами мужья, используются различные амулеты с молитвами и без них, даже Коран, как у чеченцев, так и в каждом дагестанском обществе, великое множество с небольшими вариациями.
При помощи иррациональных и довольно рациональных (даже с современной точки зрения), эмпирически выверенных приемов родовспоможения они создали довольно интересный дородовой комплекс, который, к сожалению, не всегда был способен огра-
дить от смерти, как новорожденных от всевозможных механических травм, так и женщин от так называемой «родовой лихорадки». Смертность была достаточно высокой, которая оправдывалась волей Аллаха или сглазом. Иногда приходилось делать выбор между ребенком и роженицей. Безусловно, благополучные роды были очень радостным событием.
После появления на свет ребенка повивальная бабка обрезала заранее подготовленным ножом и перевязывала веревочкой, шерстяной или шелковой нитью (предпочтительнее), оставив для узла до двух вершков, пуповину. Причем оставшуюся ее часть высушивали и хранили в люльке для лечебных магических целей. У некоторых народов Дагестана заворачивали в чистую тряпочку и клали под матрасик или подушку в колыбели. В с. Буртунай (совр. Каз-бековский район РД) клали в бязевый мешочек и вешали у ног на перекладине люльки. У чеченцев пуповину прятали в сухое и дальнее место - «мет-тахь ца хье деча».
Еще древние индийские врачи учили: если дитя родится на свет с какими-то телесными дефектами (деформация головы, ног, рук), то их следует исправить. Этого же мнения придерживались и многие народы Кавказа, в том числе народы Дагестана и чеченцы, у которых способы правления родовых дефектов имели свои особенности. В частности, в даргинских селениях (с. Гинта, Куркимахи, Муги) повитуха для придания головке «правильной формы» слегка обжимала ее со всех сторон руками; уложив младенца себе на колени, соединяла за его спинкой указательный палец левой руки и правой ноги, и то же самое проделывала с правой рукой и левой ногой. Если это не удавалось, то она массировала и растягивала руки и ноги ребенка, добиваясь достаточной гибкости. Практически у всех народов Дагестана существовали специальные налобные повязки для предохранения черепов от деформации при пользовании люлькой [12, с. 209]. У чеченцев ребенку до трехлетнего возраста по утрам, когда он просыпался, и по вечерам, когда его укладывали в колыбель, мать или бабушка специально прямили пальцы рук и ног (ровно и нос), массируя их иногда так сильно, что ребенок порой плакал от боли.
У народов Дагестана ребенка в большинстве случаев после рождения тут же купали в теплой воде, предварительно бросив в воду уголек - «средство от нечистой» силы (использование уголька в качестве оберега - широко распространенное явление у народов Кавказа и восходит к культу огня) [13, с. 73 - 76]. При этом нельзя было использовать для купания ребенка проточную воду. В некоторых селениях у кой-субулинских аварцев (с. Зирани, Балахуни), в Сала-тавии (с. Буртунай) ребенка сразу после рождения хорошо протирали влажной тряпкой, а купали только на третий день. В некоторых лакских селениях (Вихли, Цовкра) новорожденного принято было купать в соленой воде. Как отмечает А.Г. Булатова, жители этих селений считали, что купание в такой воде было гарантом счастливого будущего ребенка,
а неудачливый цовкринец говорил: «Ттул лащанин-нил тун ц1у бивчуну бакъар», что дословно означало: «Моя повивальная бабка меня не посолила». Причем купать его полагалось только в деревянной посудине «алму» [14, с. 286 - 287]. У чеченцев также было принято сразу же после рождения купать ребенка в теплой подсоленной воде, а через три дня в теплой воде с мылом. Его сухо вытирали и смазывали топленым маслом. Так продолжалось в течение 40 дней кроме одного дня в неделю, в который его просто мыли теплой водой с мылом [15, с. 248; 16, с. 91 - 92]. Частое купание должно было, по народным представлениям, способствовать росту. Практически у всех народов очень важным считалось также до первого кормления искупать и роженицу. У чеченцев мать и ребенка купали одновременно. Это была целая церемония. Комнату для купания готовила пожилая женщина рода: начисто мыли окна помещения, завешивали их белым или красным полотном - дабы никто не испугал, заглянув в окно; комнату по периметру окуривали благовониями, по углам рассыпали листья мяты, душицы. При этом часть волос с головы женщины бросали в огонь. Груди, особенно область сосков, смазывались разведенным порохом с теплым маслом, видимо, для дезинфекции. Промежность и часть туловища от пупка и ниже ополаскивали водой, настоянной на полыни или подорожнике. Старались и белье, в котором была роженица во время родов, сжечь и надеть свежее или совершенно новое.
После купания роженицы и младенца женщина, подготовившая комнату для купания, прикладывала новорожденного к животу матери и с ласковыми причитаниями «прибинтовывала» их друг к другу куском светлой ткани. Это был своеобразный обряд «недолгого возвращения младенца к месту, где он недавно был». Через несколько минут, со словами: «Теперь твое место в нашей общине, здесь тебе очень рады! Ты будешь в тепле, как и в утробе матери, мы тебя не обидим. Рядом с нами - много света и любви! И да будут твои дни и годы долгими!», - женщина развязывала повязку и заворачивала младенца, смазав ему гениталии, лоб, кисти рук и ног теплым маслом.
В ситуации постоянного страха за жизнь роженицы и новорожденного благополучные роды были очень радостным событием. Обставлялось это событие по-разному. Многое часто зависело от пола ребенка, который родился. Радостную весть о рождении сына каждый старался первым донести до близких родственников: родителей мужа, роженицы, дядек, теток, старших братьев и сестер. За это первовестнику полагался подарок. Качество подарка зависело от степени родства, от материального состояния и социального положения того, кому сообщалась радостная весть. Например, в Дагестане у койсубулинцев выбегала одна из помощниц и выкрикивала, если родился мальчик: «В стену камень вставили!» («Кьедалъ къо-но лъуна») и далее по цепочке. Когда весть доходила до отца или деда, они выходили на крышу и стреляли в воздух, возвещая о рождении сына, и тут же метили скотину в дар ребенку. Когда же рождалась девочка,
говорили: «Из стены камень забрали» («Кьедаса къо-но босун ана»). И якобы отец девочки три дня прятался. У чеченцев и народов Дагестана было принято мужу и мужчинам-родственникам на время родов покинуть дом. Уходили они не так далеко, чтобы быстро вернуться в случае необходимости. Если в момент родов отца не было в селении, то первый из мужчин, встретивший его на окраине села, снимал с него папаху, что было равнозначно поздравлению по поводу рождения сына (при других обстоятельствах снятие папахи с головы смертельно оскорбило бы любого кавказского мужчину). Счастливый отец одаривал «вестника радости» бараном, кинжалом или другим ценным подарком.
Повсеместным явлением и у народов Дагестана, и у чеченцев была стрельба с крыш домов при рождении сына. Например, в аварских обществах Карах (с. Гочоб, Тлярош), Андалал (с. Кудали, Согратль и др.) по случаю рождения сына обычно стреляли сначала с крыши дома роженицы, затем с крыш домов всех родственников отца и матери ребенка [8, с. 277]. Как пишет А.Г. Булатова, в Ашты-Кункинском участке у даргинцев в случае рождения сына кто-нибудь из друзей отца ребенка стрелял в дверь его дома. В ответ на выстрел из дома выносили половину сушеной туши барана, которую вешали на столбе у дома. Мужчины селения стреляли в нее до тех пор, пока она не падала; это мясо потом использовали во время праздника по случаю рождения ребенка [17, с. 183]. У чеченцев при рождении мальчика, особенно если это был первенец, или же в семье было несколько девочек, извещали об этом выстрелами, организовывали празднование - скачки «говраш хахкар» с призами. Мальчики-подростки для извещения родственников о рождении мальчика использовали «Кьаъ бьахьаш дьеана дит» - «Дерево, несущее добрую весть». Так называли связку веточек айвового или сливового деревьев украшенных цветными лентами - синими (небо), зелеными (трава), красными (огонь), желтыми (цвет солнца). Мальчиков с деревцем встречали радостными возгласами: «Вайна кьант вина! Вайга веза хьаша веана»; «Вайна хаза хьетар хилла - цьерг ялла». - «У нас родился сын! К нам высокий гость приехал». Детей одаривали сладостями, сушеными фруктами. Это красочное дерево держали обычно на видном месте как отголосок радости в ожидании следующей радости.
Очень интересный обычай празднования рождения внука и одаривания самого новорожденного описывает в своей работе, посвященной этикету ногайцев, М.Б. Гимбатова [18, с. 157]. Услышав о рождении внука, дед мальчика обязательно устраивал угощение, зарезав быка, барана или козла, т.е. животное именно с мужским началом, поскольку для изготовления подарка новорожденному требовалась жила из этого органа. Дед должен был по обычаю подарить новорожденному специальную плеть (камчу) из этой жилы. Для изготовления камчи приглашали мастеров, которые имели высокую специализацию. Весь процесс изготовления растягивался на несколько дней и про-
исходил в присутствии родственников и других уважаемых лиц аула. Искусство мастера заключалась в том, чтобы вязать красивые, ровные узлы вокруг жилы животного. Каждый узелок камчи мастер должен был сопровождать благопожеланиями в адрес новорожденного мальчика, т.е. ее будущего хозяина, а присутствующие гости должны были сопровождать их одобрительными возгласами. Камча, естественно, имела и рукоять, которую обычно делали из боярышника. Поскольку у ногайцев существовало поверье, что только до рассвета заготовленная ветка боярышника обладает магической силой, способной придать рукоятке камчи возможность приносить удачу, дед привязывал к одной из веток, подходящей для камчи, кусок материи днем, а ночью обламывал ее. Крепление, которое соединяло плеть и рукоять, как правило, делали из серебра или из сплава серебра и золота (из чистого золота крепление не изготавливали, так как золото считалось металлом для женщин). На креплении отливали знак тамги, к которой принадлежал новорожденный мальчик. Эта камча должна была служить оберегом для него всю жизнь. Считалось, что она должна уберечь своего хозяина от всех невзгод. Камча должна была висеть над колыбелью ребенка и охранять его от дурного сглаза и злых сил. Изготовление специальной плети для новорожденного вероятнее всего очень древняя традиция кочевников, поскольку не фиксируется у других дагестанских и северокавказских народов.
Рождение мальчика обязательно отмечали совершением религиозного обряда - мовлид (мавлид, мав-люд). Сегодня рождение девочек и мальчиков - одинаково радостное событие - главное, чтобы ребенок был здоров (хотя, как дань традициям и менталитету, и отдается предпочтение рождению мальчика), поэтому в настоящее время мовлид совершают и при рождении девочки.
Вот девушка вступила во взрослую жизнь: вышла замуж, родила ребенка и, если это ребенок мужского пола, еще и упрочила свой статус. После родов, буквально с первых минут, начинается целый комплекс послеродовых мероприятий: рациональных - обычно гигиенических, иррациональных - обрядовых, ритуальных. Но все они направлены на обеспечение матери и ребенку нормальной жизни.
С твердой уверенностью можно сказать, что родильные обряды народов Чечни и Дагестана сегодня подверглись кардинальным изменениям, при этом они не сведены на нет, особенно в горных селениях, отдаленных от значительного городского влияния, а в городах имеют тенденцию к возрождению.
По полевым наблюдениям, современная ситуация такова: в семейно-бытовой обрядности у чеченцев и народов Дагестана есть обряды, которые считаются и, возможно, останутся обязательными - это имянаречение по всем правилам: с чтением специальных молитв и соответствующих манипуляций. В прошлом у чеченцев очень важно было провести обряд имянаречения в комнате брачной пары «уоти», при этом муж роженицы не должен был там находиться. Возможно, это яв-
лялось одним из проявлений известного кавказского обычая избегания [10, с. 23; 19, с. 117; 20, с. 280].
Исполнение ряда обрядов стабилизации ребенка (первое купание, первая стрижка волос, укладывание в люльку), обрядов физического роста (первого зуба, первого шага, первого слова, выбора профессии и т.д.) прямо связано с наличием в семье представителей старшего поколения - бабушек, дедушек, которые, считая, что «так принято было», «вреда не будет», «не помешает», способствуют проведению многих обрядов в соответствии с традициями.
В силу прочности и неукоснительности авторитета старшего поколения в семье и в роду исполняемость такого рода обрядов, к счастью, осталась, хотя осознание их необходимости для охраны роженицы и правильного развития младенца, к сожалению, постепенно утрачивается. Этим многие представители старшего поколения объясняют болезненность современных молодых матерей и детей.
Институты родовспоможения - родильные дома, специалисты, отслеживающие течение беременности и многое другое - заменили нынешним молодым семьям изобилующую магическими действиями обрядовую составляющую детского цикла - родильного и послеродового периода. Особое сожаление вызывают у старшего поколения, ушедшие в прошлое, красивые по действию, значимости и по содержанию магические запреты, связанные с дородовым и послеродовым периодами. Однако надо отметить, часть обрядов и ритуалов, которые возникли в глубокой древности, почитаемые и с любовью и трепетностью сберегаемые нашими бабушками и дедушками, сохранились хоть и в трансформированной форме. Одним из таковых можно считать повсеместный обычай ритуального купания роженицы и младенца после возвращения из роддома, несмотря на то, что в специализированных роддомах имеются все необходимые условия. На сегодняшний день этот обряд сведен к минимуму: роженица купается сама, младенца купает кто-то из старших, обязательным во всем этом обряде осталось смазать ребенка маслом и лобик от сглаза отметить углем. Сегодня не совершают ритуальные круги вокруг костра, где варится жертвенное мясо в честь роженицы и ребенка; не стреляют вверх из ружей, дабы оградить роженицу и ребенка от вредоносных действий всевозможных потусторонних сил и сглаза ребенка. Но роженице и ребенку приносят подарки, что является у народов Чечни и Дагестана своего рода благодарностью «за доставленную радость». И, конечно же, они плюют через плечо и произносят сакральную фразу: «Маш-Аллах!», дабы не сглазить эту радость.
Мы не можем не сказать о том, что сегодня не проводят обряды, связанные с первой стрижкой волос - эти волосы не ровняются с золотом, серебром или шелком по весу и не сжигаются на ритуальном костре, как было принято у чеченцев и народов Дагестана [21, с. 80 - 83; 13, с. 105], но очень трепетно относятся к выбору человека, ко-
торый будет стричь ребенка. И сегодня актуально, чтобы этот человек был чистоплотен, богобоязнен, благороден («Оьзда хила веза и стаг» - как говорят чеченцы). Как и в прошлом, обязательно, хотя и символическим подарком, одаривают «первого парикмахера».
Точно также без внимания не оставляют и появление первого зуба, и первые шаги ребенка. И в Дагестане, и в Чечне проводят удивительные по форме, добрые по содержанию ритуалы, предшествующие первому шагу ребенка. Пекутся круглые булки с изюмом, с орехами, слоеный хлеб на милостыню (са-дакъа) за здоровье и за первый шаг, который ребенок сделает по миру. Эти круглые, как колесо, хлеба пропускают, как и в прошлом, между ног младенца со стороны спины, чтобы ребенок устремился за «колесом», забыв о страхе «перед огненной рекой», которая якобы мешает, по поверью, идти по земле твердой походкой [21, с. 86 - 87; 13, с. 106 - 107].
Итак, приведенные материалы, связанные с родами и первыми днями жизни ребенка у народов Чечни и Дагестана, свидетельствуют о том, что сохранившиеся и бытующие сегодня обряды и магические действия, рассматривавшиеся в статье, прошли длительный путь развития, подвергаясь многослойным религиозным влияниям, но к счастью не исчезли. Отметим и то, что эти обряды и обычаи для человека нашего времени потеряли первоначальную смысловую нагрузку. Они дошли до нас, сформировавшись в сложные синкретические системы. Ввиду неизбежности утраты для грядущих поколений источников информации о многих трогательных обрядах и обычаях, в том числе связанных с родами и послеродовыми мероприятиями, наша задача озвучивать этот драгоценный посыл наших прошлых поколений, ибо в каждой обрядности, как крупице мозаики, соткана удивительная вязь нашего прошлого, настоящего и, надеемся, будущего.
Литература
1. Заседателева Л.Б. Обычаи и обряды детского цикла русского и украинского населения Чечено-Ингушетии. Традиции и инновации // Новые археологические, этнографические материалы по истории Чечено-Ингушетии. Грозный, 1988.
2. Далгат Б. Первобытная религия чеченцев // Терский сборник. Вып. 3. Владикавказ, 1898.
3. Семенов Л.П. Археологические и этнографические изыскания в Ингушетии 1925 - 1932 гг. Грозный, 1932.
4. Мусаева М.К., Хасбулатова З.И. Традиционные обычаи и обряды народов Северного Кавказа и Дагестана, связанные с бесплодием // Вестник Майкопского гос. техн. унта (Вестник МГТУ). 2011. № 2.
5. Мусаева М.К. Хваршины. XIX - начало XX в. Исто-рико-этнографическое исследование. Махачкала, 1995.
6. Пчелина Е.Г. Родильные обряды у осетин // Советская этнография. 1937. № 4.
7. Соловьева Л.Т. Обычаи и обряды детского цикла у грузин (вторая половина XIX - нач. ХХ в.) // Кавк. этнограф. сб. Вып. 8. М., 1984.
8. Гаджиева С.Ш. Семья и брак у народов Дагестана в XIX - начале XX в. М., 1985.
9. Дубровин И.Ф. История войны и владычества на Кавказе. Т. 1. Кн. 1. СПб., 1871.
10. Кунина А. Семейные обычаи и обряды у шапсугов // Религиозные пережитки у черкесов-шапсугов. М., 1940.
11. Гаджиев Г.А. Амулеты и талисманы народов Дагестана. Махачкала, 1996.
12. Мусаева М.К. Детская люлька в традиционном быту народов Дагестана (культурные конфигурации) // Традиции народов Кавказа в меняющемся мире: преемственность и разрывы в социокультурных практиках. СПб., 2010.
13. Хасбулатова З.И. Воспитание детей у чеченцев: обычаи и традиции. XIX - начало XX в. М., 2007.
14. Булатова А.Г. Лакцы. Историко-этнографическое исследование (XIX - начало XX в.). Махачкала, 2000.
Поступила в редакцию
15. Надеждин П. Кавказский край. Природа и люди. Тула, 1895.
16. Покровский Е. Физическое воспитание детей у разных народов. М., 1884.
17. Булатова А.Г. Традиционные праздники и обряды народов горного Дагестана в XIX - XX вв. Л., 1988.
18. Гимбатова М.Б. Культура поведения и этикет ногайцев в семейном и общественном быту (XIX - начало ХХ века). Махачкала, 2007.
19. Смирнова Я.С. Воспитание в адыгейской семье в прошлом и настоящем // Уч. зап. НИИЯЛИ. Майкоп, 1968. Т. 8.
20. Гаджиева С.Ш. Кумыки. М., 1961.
21. Мусаева М.К. Традиционные обычаи и обряды народов Нагорного Дагестана, связанные с рождением и воспитанием детей. Махачкала, 2006.
13 февраля 2012 г.
