CC BY
17жившейся в этом событии проблематики. Контекст формируется состоянием дел в науке, а рождение нового знания реализуется через ассимиляцию наукой ненаучных составляющих контекста. Отношение субъект -предмет утрачивает свою значимость, граница между ними стирается...» [Маркова, 2018, с. 311]. Последнее есть маркер перехода к постнеклассическому мышлению, согласно которому бинарная оппозиция «наука -контекст» или («наука - ненаука») становится нормативным каноном.
Признание этих канонов позволяет расширить понимание контекста науки, т.е. ее ненаучных составляющих, включив в их число производство (не как научное исследование), а как производство эффективной технологии, невозможное без проекта как смыслового узла сетевой науки. Поэтому привычная триада задач науки «описание - объяснение - понимание» дополняется проектированием и прогнозированием. Пересечение проектов как имманентное сопровождение процесса функционирования лаборатории есть пространство сетевой науки как формы организации технонауки. Так бинарная оппозиция «содержание - форма» стала осью координат для того, чтобы приблизиться к исследованию феномена науки. Учитывая то, что в постне-классике определяющая роль отводится процессам формообразования, то введение конструкта сетевой науки правомерно с точки зрения корреляции с процессами сетевого общества. Основа этой структуры - децентрализованные сети информационных технологий, с помощью которых происходит взаимодействие множества узлов сети посредством коммуникаций [Кастельс, 2016, с. 41]. Коммуницируют не только привычные субъекты науки, но и «невидимые» (технические артефакты); нельзя уверенно сказать, когда и какие силы вступят во взаимодействия. Сеть - это совокупность взаимосвязанных узлов [Кастельс, 2016, с. 37]. Сила сетей в их гибкости и перенастраивании с добавлением или удалением узлов. Они действуют на основе бинарной логики: «включение - исключение». Все, что входит в сеть, полезно и необходимо для ее существования; что не входит - не существует с точки зрения сети.
Сетевая наука - это коммуникативная система, на ее функционирование влияют социокультурные и политические факторы. Проекты сетевой науки обладают характером междисциплинарности, участники удалены друг от друга, являясь представителями различных культур, научных школ, но объединенные вокруг артефактов научной деятельности, на базе которых строится коммуникация. Эвристической потенциал конструкта сетевой науки в том, что удается «схватить» элемент, объясняющий функционирование системы. Этот элемент - коммуникация, служащая в бинарной оппозиции «наука - контекст» средством диалога науки и ее контекстуальных образований.
Литература
1. Кастельс, 2016 - Кастельс М. Власть коммуникации: учеб. пособие. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2016. 564 с.
2. Латур, 2013 - Латур Б. Наука в действии: следуя за учеными и инженерами внутри общества. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2013. 414 с.
3. Маркова, 2018 - Маркова Л.А. Нуждается ли неклассическая наука в истине? // Эпистемология сегодня. Идеи. Проблемы. Дискуссии: монография; под ред. чл.-корр. И.Т. Касавина, Н.Н. Ворониной. Н.Новгород: Изд-во Нижегородского госуниверситета им. Н.И. Лобачевского, 2018. С. 305-314.
4. Михайлова, 2003 - Михайлова Т.Л. Истина в конструктивистском дискурсе, или является ли истина «изобретением лгунов» // Истина и заблуждение. Диалог мировоззрений материалы 7 Международного научно-богословского симпозиума; отв. редактор: Б.П. Шулындин. Н. Новгород, 2003. С. 103-106.
5. Юдин, 2018 - Юдин Б.Г. Так что же происходит в науке? // Эпистемология сегодня. Идеи. Проблемы. Дискуссии: монография; под ред. чл.-корр. И.Т. Касавина, Н.Н. Ворониной. Н.Новгород: Изд-во Нижегородского госуниверситета им. Н.И. Лобачевского, 2018. С. 320-325.
УДК 167.7
ОБЪЯСНЕНИЕ И РЕДУКЦИЯ КАК МЕТОДЫ ИНТЕГРАЦИИ ЕСТЕСТВЕННОНАУЧНОГО И СОЦИАЛЬНО-ГУМАНИТАРНОГО ЗНАНИЯ10
Дмитрий Павлович Суровягин
Кандидат философских наук, старший преподаватель Саратовская государственная юридическая академия
В докладе рассматривается дедуктивно-номологическая модель научного объяснения и обсуждается возможность ее применения в социальных и гуманитарных науках. Объяснение определяется как функция научной теории, которая устанавливает отношение между гипотезами и общими законами теории. Понятие научного объяснения сравнивается с редукцией как логическим отношением между двумя теориями. Выясняется, что логические структуры объяснения и редукции схожи; разница между данными эпистемологическими операциями заклю-
10 Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-311 -00091.
чается в том, что объяснение работает внутри теории, а редукция связывает разные теории в единую метатеоретическую модель. Аргументы против использования объяснения и редукции в социально-гуманитарном знании, основанные на идее эмерджентности и несводимости ценностей к фактам, критически анализируются и оцениваются как эпистемологически несостоятельные. Сходство логических структур научного объяснения и интертеоретической редукции дает возможность переосмыслить проблему единства научного знания, которую окончательно не смогла решить эпистемология XX века. Формально-логический подход к построению моделей интертеоретической редукции и научного объяснения можно рассматривать как перспективный проект интеграции социально-гуманитарного и естественнонаучного знания, а также как способ преодоления иррационализма и релятивизма в эпистемологии.
Ключевые слова: объяснение, редукция, теория, эмерджентность, социально-гуманитарное знание, естествознание, философия науки, логика науки.
EXPLANATION AND REDUCTION AS METHODS OF INTEGRATION OF NATURAL SCIENCE
AND HUMANITARIAN KNOWLEDGE
Dmitriy Pavlovich Surovyagin
DSc in Philosophy, Senior Lecturer Saratov State Law Academy
The report examines the deductive nomological model of a scientific explanation and explores the possibility of its application in the social sciences and humanities. Explanation is defined as a function of a scientific theory that establishes the relation between hypotheses and the general laws of the theory. The concept of a scientific explanation is compared with a reduction as a logical relation between two theories. It turns out that the logical structures of explanation and reduction are similar; the difference between these epistemological operations is that the explanation works within the theory, and the reduction links the different theories into a single metatheoretical model. Arguments against the use of explanation and reduction in the social sciences and humanities, based on the idea of emergence and irreducibility of values to facts, are critically analyzed and evaluated as epistemologi-cally untenable. The similarity of the logical structures of scientific explanation and inter-theoretical reduction makes it possible to rethink the problem of the unity of scientific knowledge, which the epistemology of the 20th century could not solve. The formal approach to building models of inter-theoretical reduction and scientific explanation can be viewed as a promising project for integrating humanitarian and natural-science knowledge, as well as a way to overcome irrationalism and relativism in epistemology.
Keywords: explanation, reduction, theory, emergence, social and humanitarian knowledge, natural science, philosophy of science, logic of science.
В эпистемологии объяснение определяется как одна из основных функций научной теории [Гусев, 2009]. Как и любое функциональное отношение, объяснение устанавливает однозначное соответствие между двумя классами: областью определения функции и множеством значений функции. Но о каких классах здесь может идти речь?
Чтобы объяснить некоторое явление, необходимо указать, в соответствии с какими законами и в силу каких условий оно имеет место; то есть объяснением называют подведение явления под общую закономерность. Поэтому областью определения объяснительной функции является класс X дескриптивных предложений (гипотез), а множеством значений — класс Y универсальных предложений (законов). Иными словами, объяснение есть отображение вида f: Y ^ X, где X и Y — множества предложений некоторого языка.
Наиболее известной экспликацией идеи научного объяснения является дедуктивно-номологическая модель К. Гемпеля и П. Оппенгейма, развитая впоследствии Ф. Китчером и У. Сэлмоном [Weber, 2013, p. 13-23]. В данной модели элемент множества X объяснительной функции называется экспланандумом, а множество предложений Y — экспланансом. Научное объяснение удовлетворяет следующим критериям: (1) экспланандум логически следует из эксплананса; (2) эксплананс содержит только необходимые для выведения экспланандума законы; (3) предложения эксплананса эмпирически осмысленны; (4) предложения эксплананса истинны [Гемпель, 1998, с. 92-93].
Логическая структура научного объяснения сходна с моделью интертеоретической редукции Э. Нагеля, согласно которой теория 1 редуцируется к теории 2 тогда и только тогда, когда законы теории 1 дедуктивно выводимы из законов теории 2, то есть когда удается показать, что гипотезы частной науки, полученные экспериментально, логически следуют из теоретических законов более фундаментальной научной дисциплины [Nagel, 1979, p. 352].
Р. ван Риль эксплицирует идею редукции Нагеля так: редукция — это вид отношения объяснения, которое устанавливается между двумя теориями, если и только если одна из этих теорий выводима из другой при помощи связующих законов [Riel, 2011, p. 353-354]. Определенную таким образом редукцию действительно можно считать подвидом научного объяснения, при котором между теориями устанавливается функ-
циональное отношение вида f: T-2 ^ T-1, где каждая гипотеза T-1 рассматривается в качестве эксплананса, а множество законов T-2 играет роль экспланандума.
Однако представители социально-гуманитарных наук против такого понимания редукции могут выдвинуть ряд возражений, наиболее популярные из которых — возражение, исходящее из идеи эмерджентно-сти, и возражение, исходящее из ценностной специфики гуманитарного знания.
Идея эмерджентности заключается в том, что сложные социальные и культурные системы, изучаемые в гуманитарных науках, обладают особыми свойствами, изначально не присущими их элементам, то есть термином «эмерджентность» («синергичность», «холистичность») обозначают несводимость свойств системы к сумме свойств ее частей. С точки зрения эпистемологии эмерджентность может рассматриваться как появление новых, неожиданных в теоретическом плане характеристик явлений при восхождении к все более абстрактным уровням рассмотрения этих явлений.
Идея эмерджентности, по-видимому, противоречит возможности редукции и объяснения, но ее философский анализ показывает, что она возникает вследствие запутанности языка.
Во-первых, в прояснении нуждается термин «часть целого», поскольку характеристики изучаемого предмета оказываются эмерджентными в зависимости от того, что считается его частью. Например, частью общества может быть индивид, а может — организация, частью книги может быть глава, а может — страница и т.д. Эмерджентность в таком случае есть не более чем относительная характеристика свойства предмета, возникающая при пропуске одного или нескольких уровней в последовательной цепочке объяснений.
Во-вторых, возможность объяснения свойств предмета зависит от того, какие законы и теории для этого выбираются. Экспланандум может содержать не все законы, необходимые для объяснения данного свойства, кажущегося эмерджентным, но эти законы могут быть добавлены впоследствии; или же исследователь, рассматривающий некоторое свойство как эмерджентное, может ошибаться в выборе законов. Как замечают К. Гемпель и П. Оппенгейм: «... эмерджентность какой-либо характеристики явления не есть онтологическое свойство самого явления; скорее, это показатель пределов нашего знания в данное время» [Гемпель, 1998, с. 111].
Второе возражение против использования дедуктивно-номологических объяснений заключается в том, что социально-гуманитарные науки содержат этические императивы, ценностные установки и другие элементы, логически не следующие из общих законов данных наук и потому не могущие быть элементами объяснительной функции. К методологическим особенностям социально-гуманитарных дисциплин относят необходимость рассмотрения феноменов субъективной реальности и свободы, высокую степень уникальности изучаемых предметов, а также понимание, интроспекцию и эмпатию [Губанов, 2009].
Идея методологического обособления социально-гуманитарных наук от естественных восходит к философии неокантианства. Например, Г. Риккерт утверждал, что в отличие от естествознания, которое подводит единичные явления под действие общих законов, социально-гуманитарное знание «не хочет генерализировать так, как это делают естественные науки» [Риккерт, 1998, с. 74]; оно стремится индивидуализировать изучаемое явление, описать его во всей уникальности и полноте.
Однако «метод индивидуализации» на практике означает лишь замену дедуктивно-номологических объяснений на мотивационные и телеологические объяснения, которые не удовлетворяют критериям научности; аргументы же против использования научных объяснений вообще содержат логические ошибки, на что указали Гемпель и Оппенгейм [Гемпель, 1998, с. 96-105].
Также против индивидуализации социально-гуманитарных наук свидетельствует то обстоятельство, что их особые методы познания (интроспекция, понимание, интерпретация) используются только на этапе конструирования новых теорий, то есть в той сфере научного творчества, которую Г. Рейхенбах называл контекстом открытия [Reichenbach, 1961, p. 382-387]. Контекст же обоснования, предполагающий подтверждение гипотез окончательно оформленной теории, отодвигает эти особые индивидуализирующие методы на второй план, оставляя место только для рациональной реконструкции полученных научных результатов. Таким образом, наличие в социально-гуманитарных науках эмерджентных или индивидуальных предметов изучения не отменяет необходимость общих законов и дедуктивных умозаключений и не противоречит де-дуктивно-номологической модели объяснения.
Сходство логических структур научного объяснения и интертеоретической редукции позволяет с новых позиций взглянуть на проблему единства научного знания. Эта проблема, широко обсуждавшаяся в нео -и постпозитивизме, сегодня кажется неактуальной из-за все более возрастающей дивергенции научных отраслей. Однако разработка модели интертеоретической редукции может помочь преодолеть существующий сегодня эпистемологический разрыв между естественнонаучным и социально-гуманитарным знанием.
В качестве примера такой разработки можно привести модель опосредованной редукции К. Шаффне-ра [Schaffner, 1993, p. 411-516]. Шаффнер существенно расширяет понятие редукции, объединяя его с такими методологическими операциями как объяснение и определение. Формулируя в теории 1 новую дефиницию, ученый, согласно Шаффнеру, создает новую теорию 2, а, вводя в теории 2 новую теорему — переходит к теории 3 и т.д. Так формируется редукционная цепочка из теоретических моделей, в которой каждая последующая модель принципиально редуцируема к предыдущей. Такая цепочка может соединять теории из разных научных дисциплин, поскольку для нее необходимы только логические взаимосвязи между предложениями.
Другой вариант развития идеи редукции предлагает В. Штегмюллер [Stegmüller, 1976]. Как и Шафф-
нер, он обращается к базовой логической структуре теории, игнорируя различия между физическими или социокультурными системами, моделями которых являются теории. Отношение между формальными аппаратами теорий Штегмюллер называет слабой (формальной) редукцией. Сильная (содержательная) редукция, в которой учитываются имеющиеся в теориях свойства физических или социокультурных систем, определяется с помощью понятие ядра научной теории, заимствованное из методологии научно -исследовательской программ И. Лакатоса. Штегмюллер показывает, что для существования сильного редукционного отношения между теориями необходимо и достаточно логической выводимости между ядром первой теории и ядром второй теории.
Таким образом, формально-логический подход к построению моделей интертеоретической редукции и научного объяснения можно рассматривать как метод интеграции социально-гуманитарного и естественнонаучного знания, а также как способ преодоления иррационализма и релятивизма в эпистемологии.
Литература
1. Гемпель, 1998 — Гемпель К., Оппенгейм П. Логика объяснения // Гемпель К.Г. Логика объяснения. М.: Дом интеллектуальной книги, 1998. С. 89-147.
2. Губанов, 2009 — Губанов Н.И., Губанов Н.Н. Особенности познавательной деятельности в социально-гуманитарных науках // Философия и общество. 2010. № 2 (58). С. 90-104.
3. Гусев, 2009 — Гусев С.С. Объяснение // Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2009. С. 646.
4. Риккерт, 1998 — Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М.: Республика, 1998. С. 43-128.
5. Nagel, 1979 — Nagel E. The Structure of Science: Problems in the Logic of Scientific Explanation. Indianapolis, Cambridge: Hackett Publishing Company, 1979. 618 pp.
6. Reichenbach, 1961 — Reichenbach H. Experience and Prediction: An Analysis of the Foundations and the Structure of Knowledge. Chicago, Illinois: Phoenix Books, The University of Chicago Press, 1961. 408 pp.
7. Riel, 2011 — Riel R. van. Nagelian Reduction Beyond the Nagel-Model // Philosophy of Science. 2011. Vol. 78, № 3. P. 353-375.
8. Schaffner, 1993 — Schaffner K. Discovery and Explanation in Biology and Medicine. Chicago: The University of Chicago Press, 1993. 528 pp.
9. Stegmüller, 1976 — Stegmüller W. The Structure and Dynamics of Theories. New York, Vienna: SpringerVerlag, 1976. 284 pp.
10. Weber, 2013 — Weber E., Bouwel J. Van, De Vreese L. Scientific Explanation. Dordrecht, Heidelberg, New York, London: Springer, 2013. 94 pp.
УДК 165
СКЕПТИЦИЗМ И ПРОБЛЕМЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ЗНАНИЯ
Андрей Николаевич Ткачев
Кандидат философских наук, доцент Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского
В статье предпринимается попытка прояснить проблематику подходов к пониманию феномена знания не только в науке, но и в широком мировоззренческом контексте. Описывается различие между знанием в науке и знанием в мировоззрении и поясняется невозможность отождествления этих принципиально разных видов определения знания. Рассматривается тема обоснования знания в науке и в мировоззрении. Поднимается вопрос о соотношении знания и веры в смысле обоснования. Показывается неправомерность противопоставления знания и веры, если знание понимается в смысле науки, а вера понимается в смысле мировоззрения, тогда как нужно производить сравнение веры и знания относительно чего-то одного: либо в рамках науки, либо в неограниченной научными рамками области мировоззрения. Ставится вопрос о роли скептического подхода при определении знания, и показывается, что представление о знании определяется в процессе борьбы с сомнением, но не может быть определено, и знание даже в науке постепенно приближается к предположению, а в области мировоззрения все более стирается грань между знанием и верованием.
Ключевые слова: сомнение, знание, вера, скептицизм, обоснование знания, мировоззрение, наука.
