CC BY
22ТРУДЫ КАФЕДРЫ БОГОСЛОВИЯ
Научный журнал Санкт-Петербургской Духовной Академии Русской Православной Церкви
№ 3 (7) 2020
Д.А. Карпук
Обстоятельства цензуры и издания «Опыта апологетического изложения православно-христианского вероучения» протоиерея Павла Светлова
DOI 10.47132/2541-9587_2020_3_17
Аннотация: В статье на основании сохранившегося архивного дела (РГИА. Ф. 796. Оп. 175. Д. 3126. «По донесению Санкт-Петербургского духовного цензурного комитета о разрешении к напечатанию рукописи священника П. Светлова») рассматривается история цензуры и издания первого и второго томов «Опыта апологетического изложения православно-христианского вероучения» священника, впоследствии протоиерея Павла Светлова. Из материалов дела видно, что первый том его рукописи подвергся самой тщательной цензуре со стороны высшей церковной власти. Данный том рецензировали член Санкт-Петербургского духовного цензурного комитета архимандрит Василий, а также член Учебного комитета при Св. Синоде протоиерей Александр Лебедев и архиепископ Новгородский, впоследствии митрополит Киевский Фео-гност (Лебедев). Именно отзыв архиерея стал наиболее важным в деле разрешения рукописи к печати. Анализ сохранившихся в архивном деле отзывов позволяет выяснить, с одной стороны, на что обращала внимание духовная цензура при проверке богословских сочинений, а с другой — от чего готов был отказаться автор работы, а что, наоборот, готов был активно отстаивать и всячески защищать.
Ключевые слова: духовная цензура, православное богословие, апологетика, основное богословие, Санкт-Петербургский духовно-цензурный комитет, Св. Синод, Учебный комитет, «Опыт апологетического изложения православно-христианского вероучения», митрополит Феогност (Лебедев), протоиерей Павел Светлов, протоиерей Александр Лебедев.
Об авторе: Дмитрий Андреевич Карпук
Кандидат богословия, доцент кафедры церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, главный редактор «Вестника Исторического общества Санкт-Петербургской Духовной Академии».
E-mail: [email protected]
ORCID: https://orcid.org/0000-0002-3054-387X
Ссылка на статью: КарпукД.А. Обстоятельства цензуры и издания «Опыта апологетического изложения православно-христианского вероучения» протоиерея Павла Светлова // Труды кафедры богословия Санкт-Петербургской Духовной Академии. 2020. № 3 (7). С. 17-36.
PROCEEDINGS OF THE DEPARTMENT OF THEOLOGY
Scientific Journal Saint Petersburg Theological Academy Russian Orthodox Church
No. 3 (7) 2020
D.A. Karpuk
Circumstances of Censorship and Publication of Opyt apologeticheskogo izlozheniia pravoslavno-khristianskogo veroucheniia (An Attempt of an Apologetic Presentation of the Orthodox Christian Doctrine) by Archpriest Pavel Svetlov
DOI 10.47132/2541-9587_2020_3_17
Abstract: Based on the preserved archival file (Russian State Historical Archive. Coll. 796. Inventory 175. File 3126, "The Report of the St. Petersburg Theological Censorship Committee on Permission to Print the Manuscript of the Priest P. Svetlov"), the history of the censorship and publication of the first and second volumes of Opyt apologeticheskogo izlozheniia pravoslavno-khristianskogo veroucheniia (An Attempt of an Apologetic Presentation of the Orthodox Christian Doctrine) by the priest, later Archpriest Pavel Svetlov, is reviewed. From the materials of the case it is clear that the first volume of his manuscript was subjected to the most careful censorship by the highest church authorities. This volume was reviewed by a member of the St. Petersburg Theological Censorship Committee, Archimandrite Vasily, as well as by a member of the Study Committee at the Holy Synod, Archpriest Alexander Lebedev, and by the Archbishop of Novgorod, later Metropolitan Feognost (Lebedev) of Kiev. It was the opinion of the bishop that became the most important in the matter of authorizing the manuscript for publication. An analysis of the reviews preserved in the archives allows us to find out, on the one hand, what the theological censorship paid attention to when checking theological writings, and on the other, what the author of the work was ready to reject, and what, on the contrary, was ready to actively defend and defend in every possible way.
Keywords: theological censorship, Orthodox theology, apologetics, basic theology, St. Petersburg Spiritual Censorship Committee, Most Holy Synod, Study Committee, The Experience of Apologetic Presentation of Orthodox Christian Doctrine, Metropolitan Feognost (Lebedev), Archpriest Pavel Svetlov, Archpriest Alexander Lebedev.
About the author Dmitry Andreevich Karpuk
Candidate of Theology, Associate Professor of Church History at St. Petersburg Theological Academy, Editor-in-Chief of the Bulletin of the Historical Society of St. Petersburg Theological Academy. E-mail: [email protected] ORCID: https://orcid.org/0000-0002-3054-387X
Article link: Karpuk D. A. Circumstances of Censorship and Publication of Opyt apologeticheskogo izlozheniia pravoslavno-khristianskogo veroucheniia (An Attempt of an Apologetic Presentation of the Orthodox Christian Doctrine) by Archpriest Pavel Svetlov. Proceedings of the Department of Theology of the Saint Petersburg Theological Academy, 2020, no. 3 (7), pp. 17-36.
В «Полном Православном богословском энциклопедическом словаре», изданном в 1913 г., протоиерей Павел Светлов назван «выдающимся русским богословом»1. Однако, несмотря на то, что отдельные сочинения и взгляды отца Павла подвергались разбору в общих и даже специальных аналитических работах2, следует в целом признать, что на данный момент в отечественной историографии, к сожалению, не существует полноценного и всестороннего труда, посвященного анализу богословских взглядов и церковно-общественной деятельности протоиерея Павла Светлова, одного из ключевых специалистов по апологетике в русской отечественной богословской науке на рубеже Х1Х-ХХ вв. В данной статье рассмотрен всего лишь один конкретный эпизод, связанный с цензурой и изданием двух томов «Опыта апологетического изложения православно-христианского вероучения» отца Павла. Примечательно, что сам автор определял свой труд как «догматико-апологетический» .
В 1896 г. свет увидел первый том «Опыта» священника Павла Светлова, тогда профессора богословия Нежинского историко-филологического института князя Безбородко. Еще через два года, в 1898 г., вышел второй том. Вне всякого сомнения, для апологетической науки эти издания стали определенным событием4. Кроме того, автор подготовил к изданию и третий том,
Протоиерей Павел Светлов
1 Полный Православный богословский энциклопедический словарь. Т. II. СПб., 1913. Стлб. 2013.
2 См.: ГлубоковскийН.Н. Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии. М., 2002. С. 38; Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. М., 2009. С. 554-556; Серафим (Соболев), архиеп. Искажение православной истины в русской богословской мысли. Репринт 1943 г. М., 1997. С. 173-191; Гнедич П., прот. Догмат искупления в русской богословской науке (1893-1944). М., 2007. С. 82-98; Дутчак И. Соотношение веры и знания, религии и науки в трудах проф. прот. П. Светлова. Дипл. работа. Л.: ЛДАиС, 1991; ФельмиК.Х. Введение в современное православное богословие. М., 2019. С. 30, 36, 208-210 и др.; Bokov G, Stetskevich M. S, Stetskevich E. S. Professor-Archpriest Paul Svetlov on the Problems of Development of Higher Theological Education in the Russian Empire in the late 19th — Early 20th century (Профессор-протоиерей П. Я. Светлов о проблемах развития высшего богословского образования в Российской империи в конце XIX — начале XX в.). Bylye Gody. 2019. Vol. 51. Is. 1. P. 306-313.
3 Светлов П., свящ. Опыт апологетического изложения православно-христианского вероучения. В 2 ч. Ч. 1. Т. 1. Киев, 1896. С. VIII.
4 Данную работу и в настоящее время можно увидеть в списке рекомендованной литературы. См.: Сильвестр (Стойчев), архим. Догматическое богословие: учебное пособие для 2-го класса духовной семинарии. К., 2016. С. 128. Автор статьи
который так и не увидел свет в связи с запретом на издание по цензурным соображениям5. Причины этого запрета предполагается рассмотреть в отдельной статье. В данном случае хотелось бы обратить внимание на то обстоятельство, что и первый том «Опыта» отца Павла вызвал серьезную критику со стороны духовных цензоров.
Свой рукописный труд в семи тетрадях отец Павел представил на рассмотрение Санкт-Петербургского духовно-цензурного комитета, член которого архимандрит Василий в марте 1894 г. написал положительный отзыв. Цензор столичного комитета признал, что содержание рассмотренного им сочинения «вполне соответствует заглавию, изложено языком литературным и согласно с учением Православной церкви»6. В контексте последовавших после этого событий последнее утверждение выглядит особенно важным и ценным.
15 марта данный положительный отзыв вместе с самой рукописью, в соответствии с действовавшим духовно-цензурным законодательством7, были направлены на рассмотрение в Св. Синод. В подобных случаях высший церковный орган мог направить сочинение (и, за исключением единичных случаев, практически всегда направлял) на дополнительную экспертизу какому-нибудь узкому специалисту или правящему архиерею, в том числе и члену Синоду. В данном случае сочинение отца Павла 7 апреля было передано на дополнительное цензурирование / рецензирование в Учебный комитет8, который тогда возглавлял протоиерей Алексий Парвов (в свое время преподававший в Санкт-Петербургской духовной академии именно основное богословие9). Сам отец Алексий не стал рецензировать данную работу. Сочинение священника Павла Светлова рассмотрел выпускник Московской духовной академии, магистр богословия протоиерей Александр Лебедев, довольно известный к тому времени духовный писатель и богослов10. В целом положительный — правда, не без некоторых
выражает благодарность за данное и некоторые другие указания литературы протоиерею Сергию Золотареву, преподавателю кафедры богословия Санкт-Петербургской духовной академии.
5 Само сочинение впоследствии все же было опубликовано, но не как третий том «Опыта апологетического изложения православно-христианского вероучения».
6 РГИА. Ф. 796. Оп. 175. Д. 3126. Л. 1.
7 Об основных принципах и правилах деятельности духовно-цензурных комитетов см.: КарпукД.А. Духовная цензура в России во второй половине XIX в. (по материалам фонда Санкт-Петербургского духовного цензурного комитета) // Христианское чтение. 2015. № 2. С. 210-250.
8 РГИА. Ф. 796. Оп. 175. Д. 3126. Л. 2.
9 Родосский А. С. Биографический словарь студентов первых XXVШ-ми курсов Санкт-Петербургской духовной академии 1814-1869гг. СПб., 1907. С. 351-352.
10 Протоиерей Александр Лебедев (1833-1898) — выпускник Московской духовной академии (1858), в 1864 г. рукоположен в иерейский сан; с 1874 г. служил сначала в Праге, потом переехал в Карлсбад. В 1882 г. удостоен степени магистра богословия («Разности церквей Восточной и Западной в учении о Пресвятой Деве Марии Богородице. По поводу латинского догмата о непорочном зачатии». Варшава, 1881). С 1882 г. служил в Санкт-Петербурге, с 1883 г. — настоятель Казанского собора. С 1883 г. состоял членом Учебного комитета при Святейшем Синоде. См.: Корсунский И. Н. Протоиерей А. А. Лебедев (Почетный член Московской Духовной Академии) (^ 23 марта 1898 г.) [Некролог] // Богословский вестник. 1898. Т. 2. № 4. С. 81-90 (2-я пагин.).
критических замечаний — отзыв отца Александра был рассмотрен на заседании Учебного комитета уже в следующем году — 11 января 1895 г. (журнал №7). Итоговое решение Учебного комитета, благожелательное для автора, было направлено на рассмотрение Св. Синода11.
В представленном сочинении, по словам протоиерея Александра Лебедева, содержалось изложение догматов православной веры с защитой от возражений и нападок «со стороны разных учений и воззрений, как-то: пантеизма, дуализма, деизма, философии, рационализма и разных теорий, порождаемых естествоведением (напр., теории Дарвина)»12. Цензор обратил внимание, что догматическое учение излагается кратко, а защита
ведется пространно с особенным старанием Протоиерей Александр Лебедев дать на встречающиеся в литературе возражения обстоятельное разъяснение и исчерпывающее опровержение. Цензор не преминул подчеркнуть, что «изложение положительного учения согласно с учением православной церкви, равно и опровержение составлено по духу православного учения»13. Внешние приемы изложения состояли в том, что сперва предлагалось краткое изложении того или другого догмата веры, а затем под заглавием «разъяснение» следовал разбор возражений. Первое автор обещал напечатать крупным шрифтом, а второе — мелким. Обещание, как видно из содержания изданной книги, автор сдержал. Что же касается замечаний, которые не были отмечены духовно-цензурным комитетом, но на которые обратил внимание отец Александр, то их общее количество составило семь пунктов. Причем все они были настолько конкретными, что на их исправление у автора ушло бы минут 10-15, поскольку нужно было или что-то просто зачеркнуть, или только заменить какое-нибудь неудачное выражение или тот или иной термин.
Так, например, отцу Александру не понравилось, как на 10 странице своего предисловия отец Павел довольно резко отзывался о богословствовании светских людей, включая сюда и славянофилов: «Опыт показал, — пишет он, — бесплодность у нас светского богословского диллентантизма, даже в тех случаях, когда он старался держатся на твердой почве православия и прислушивался к авторитетному голосу церкви (славянофильское богословие)»14. По мнению члена Учебного комитета, подобного рода отзыв по отношению к таким славянофилам, как Киреевский, Хомяков, Самарин, является несправедливым. В печатном варианте книги, как видно, этой жесткой характеристики уже
11 РГИА. Ф. 796. Оп. 175. Д. 3126. Л. 6 об.
12 Там же. Л. 4 об.
13 Там же.
14 Там же. Л. 5. Что касается других замечаний, сделанных членом Учебного комитета, то все они будут так или иначе обозначены ниже.
Отъ С.-Петербургекаго Духовнаго Цензурнаго Комитета печатать дозволяется. 5-го Сентября 1895 года.
Цензоръ Архимандритъ Васил/й.
О II ы т ъ
АПОЛОГЕТИЧЕСКАГО ИЗЛ0ЖЕН1Я
&ВРОУЧЕШЯ.
ВЪ ДВУХЪ ЧАСТЯХЪ.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ОТЯ
Т. I,
не имеется15. Однако критическое отношение отца Павла к так называемым светским богословам, которое он попытался обозначить в своем труде, как кажется, заслуживает внимания хотя бы для характеристики взглядов самого автора. Заканчивался отзыв словами цензора о том, что труд отца Павла будет весьма полезным пособием в первую очередь для представителей светской интеллигенции, ищущих общения с Православной Церковью: «По исправлении указанных выражений издание в свет этого сочинения не будет излишним в нашей духовной литературе. Оно назначается для таких светских образованных читателей, которые еще не утратили расположения к духовному чтению, занимаются богословскими вопросами и интересуются движением богословской науки; для таких читателей оно будет полезно»16.
Отзыва Учебного комитета было вполне достаточно для принятия Синодом окончательного решения. Однако по непонятным причинам рукопись священника Павла Светлова была отдана на рассмотрение еще одному цензору, в роли которого теперь выступил архиепископ Новгородский, впоследствии митрополит Киевский Феогност (Лебедев)17. О причинах назначения
Профессора Богоелов1я въ НЪж.инекомъ Иеторико-филологиче-екомъ Институт^ Кн. Бевбородко
Л
<96
ягц.
сН. (§ё?ьт л оба.
ГЕСТЕ В ГЬ.
Тнпограф1я С. В. Кульженко, Ново-Елгсаветинская ул., д. № 4. 1еэе.
«Опыт апологетического изложения православно-христианского вероучения». Т. 1.
1
15 См.: Светлов П., свящ. Опыт апологетического изложения... С.1-Х1Х.
16 РГИА. Ф. 796. Оп. 175. Д. 3126. Л.6 - 6 об.
17 Митрополит Феогност (Георгий Иванович Лебедев; 1829-1903) — выпускник Санкт-Петербургской духовной академии (1853), в 1853 г. пострижен в монашество. Занимал преподавательские и административные должности в Санкт-Петербургской, Новгородской, Орловской и Каменец-Подольской духовных семинариях. В 1867 г. хиротонисан во епископа Балтского, викария Подольской епархии; с 1870 г. — епископ Астраханский и Енотаевский; с 1874 г. — епископ Подольский
еще одного эксперта можно только догадываться. Возможно, что кому-то из членов Синода или синодальных чиновников, курировавших это направление, отзыв Учебного комитета показался слишком мягким, возможно, что были какие-то другие причины. Как бы то ни было, именно отзыв Новгородского архиерея должен был и стал решающим в этом деле.
Работа отца Павла вместе с отзывом цензурного комитета и журналом Учебного комитета преосвященному цензору были направлены 25 января 1895 г.18 Архиепископ Феогност самым тщательным образом просмотрел рукопись и свой отзыв написал и представил меньше чем через месяц — 20 февраля 1895 г. Владыка, отметь ВсегО лишь Митрополит Феогност (Лебедев) одной строкой положительные моменты сочинения («При чтении сочинения священника И. Я. Светлова "Опыт апологетического изложения православно-христианского вероучения", — свидетельствующего о силе и плодотворности его мышления и о широких его познаниях, усмотрены мною в нем, следующие недостатки...»19), недостаткам посвятил целых восемь пунктов своего довольно пространного отзыва. В отличие от семи пунктов члена Учебного комитета эти замечания были более серьезными и основательными.
К счастью для исследователей, в выявленном архивном деле сохранились (что случается, к сожалению, очень редко) не только отзывы протоиерея Александра Лебедева и архиепископа Феогноста, но и ответ-комментарий священника Павла Светлова. Анализ данных документов позволяет увидеть, на что прежде всего обращали внимание цензоры, что чаще всего подвергалось критике, а также как на эти недочеты смотрел сам автор, от чего он, согласившись с критикой, действительно, отказался, а что попытался отстоять.
и Брацлавский; с 1878 г. — епископ Владимирский и Суздальский. В 1883 г. возведён в сан архиепископа. С 1892 г. — архиепископ Новгородский и Старорусский; с 1900 г. — митрополит Киевский и Галицкий. С 6 мая 1895 г. — постоянный член Святейшего Синода. Большое внимание уделял реставрационно-строитель-ной деятельности. Будучи наставником Санкт-Петербургской духовной семинарии, рассматривал и пропустил к печати всеобщую историю В. Я. Шульгина, а также «Священную историю» и «Историю христианской православной церкви» священника Александра Рудакова. См.: Родосский А. С. Биографический словарь студентов. С. 543-544; Надеждин А.Н. История Санкт-Петербургской духовной семинарии с обозрением общих узаконений и мероприятий по части семинарского устройства. 1809-1884. СПб., 1885. С. 443.
18 РГИА. Ф. 796. Оп. 175. Д. 3126. Л. 7.
19 Там же. Л. 8.
В вводной части своей объяснительной записки, являющейся комментарием по поводу сделанных правок, священник Павел Светлов уверяет духовную цензуру, что все сочинение им тщательно пересмотрено и исправлено согласно замечаниям, указанным, в первую очередь, в отзыве архиепископа Феогно-ста. Также автор следовал всем «компетентным указаниям» члена Санкт-Петербургского духовно-цензурного комитета, который вносил правки и делал пометки непосредственно в тексте рукописи. В результате, «некоторые части рукописи потребовали новой сплошной переписки, а прочие исправления удалось сделать на прежней рукописи без вреда для ее четкости»20. Остается только догадываться, что представляла собой эта самая рукопись на заключительном этапе редактирования со всеми многочисленными авторскими исправлениями, цензорскими замечаниями и другими различного рода пометками.
В первом пункте своих претензий владыка ограничился общим замечанием, согласно которому во многих местах сочинения мысли были изложены темно и неудобопонятно. Отец Павел попытался, с одной стороны, исправить неудачные выражения, с другой стороны, некоторые словосочетания и даже предложения, вызвавшие нарекания, он просто удалил. Совершенно очевидно, что в данном случае речь шла всего лишь о некоторой стилистической не-ряшливости21. Протоиерей Александр Лебедев ограничился едва не единственным указанием на стилистическую небрежность. Так, на 366 странице рукописи ему не понравилось выражение: «Целые миры, кишащие вокруг него, т. е. человека, закрыты для него». Эту фразу он снабдил следующим комментарием: «О червях и подобных живых существах можно так выразиться, но о мирах неудобно. Автор хотел выразиться образно, но образности никакой не вышло»22.
Во втором пункте архиепископ Феогност обратил внимание на использование автором нерусских терминов, заимствованных из различных областей научного знания. Так, критике было подвергнуто использование следующих слов: труизм, апоскопиология, гипостазирование, геоцентризм. Подчеркнем, что это те слова, которые были указаны непосредственно в отзыве в качестве примера, но были и те, которые цензор пометил непосредственно в тексте рукописи. Преосвященному цензору не понравилось, что некоторые из научных терминов были применены по отношению к Богу. Так, критике было подвергнуто выражение: «Бог трансцендентен миру, Дух Святый имманентен Слову Божию». Само собой разумеется, эти термины («трансцендентный», «имманентный» и др.) следовало, по мысли автора отзыва, заменить на более понятные эквиваленты. Не понравилось цензору и то, что простые мысли в сочинении выражались в научной форме с употреблением нерусских терминов: «Мысль, что библейское повествование о начале мира служит основанием христианского Богопочитания автор выражает так: Это повествование служит базисом христианского теизма; говоря о действиях злых духов на природу и жизнь человеческую называет их трансцендентным, а бесноватость называет супранатуральное»23. Отвечая на эту критику, священник Павел Светлов
20 Там же. Л. 12.
21 Там же. Л. 8, 12 об.
22 Там же. Л. 5 об.
23 Там же. Л. 8 об.
некоторые иностранные слова, действительно, заменил русскими. Этот прием «по очищению языка» стал у него главным. В своем объяснении отец Павел даже выразил сожаление, что не везде можно было использовать этот метод. То, что нельзя было заменить. автор попытался объяснить, используя русские слова в скобках или делая специальные примечания. Правда, при этом отец Павел признавался, что объяснил далеко не все слова, которые нужно было или объяснить, или заменить, согласно указаниям новгородского архиерея: «В употреблении же некоторых иностранных слов без этих предосторожностей я вообще прошу извинения в виду невозможности применения указанных приемов к некоторым словам, напр., в роде философских: метод, анализ, субстрат, синтез, индукция, метафизика, позитивизм, субъект и т. п.: эти слова не допускают объяснения заменою одним словом, а объяснения примечаниями потребовали бы составления отдельных трактатов и вообще, — отсту-плений»24. В данном случае можно обратить внимание и даже подчеркнуть, что, согласно позиции архиепископа Феогноста, в рассматриваемом научно-богословском сочинении профессора богословия необходимо было заменить такие термины как индукция, метафизика, позитивизм, субъект и т. п., т. е. те, которые не только в настоящее время, но уже и в XIX столетии являлись привычным инструментарием не только каждого ученого, но и любого образованного человека.
Примечательно, что протоиерею Александру Лебедеву также не понравилось выражение: «Св. Дух имманентен Слову Божию». В своей рецензии он указал, что слово «имманентен» следует заменить другим, более вразумительным25. Правда, каким именно, уточнять не стал, оставив разрешение данного вопроса на усмотрение автора.
Конечно, архиепископ Феогност не был сам по себе инициатором борьбы с иностранной терминологией в русском богословии. В данном случае речь идет скорее об исполнении воли и соответствующих распоряжений Св. Синода. Стоит вспомнить пресловутый указ Св. Синода от 23 февраля 1889 г. за № 633, в котором еще не говорилось о чрезмерном увлечении академическими профессорами иностранными словами, однако свобода богословской науки была определенно сужена26. В 1895 г., когда произошел скандал с защитой священником, впоследствии протопресвитером военного и морского духовенства Евгением Аквилоновым27 магистерской диссертации, вышел новый указ Св. Синода от 4 февраля 1895 г. за №442. В нем констатировалась следующая ситуация: «Увлечение пособиями протестантскими имеет влияние и на язык сочинений, делая его отвлеченным и темным, и вводя в оный свойственные
24 Там же. Л. 12 об.
25 Там же. Л.5 — 5 об.
26 См.: Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии за 1888/89 учебный год. СПб., 1894. С. 123-130.
27 См.: Карпук Д.А. Служение профессора Санкт-Петербургской духовной академии Евгения Петровича Аквилонова на посту протопресвитера военного и морского духовенства // История военного и морского духовенства в Российской империи в конце XIX — начале XX вв. Сборник материалов церковно-исторической конференции, состоявшейся в Санкт-Петербургской православной духовной академии / Под ред. Д. А. Карпука. СПб., 2015. С. 147-152.
немецкой речи обороты и выражения, причем часто общепонятные слова заменяются малопонятными, иностранными»28. В результате, Синод предписал: «Постоянно и строго внушать всем студентам (в данном случае в указе речь шла о студентах духовных академий. — Д. К.), чтобы сочинения свои излагали языком чистым, точным и предмету соответствующим, а иностранные слова употребляли бы тогда, когда настоит в том неизбежная надобность»29. Если обратить внимание на даты, то будет видно, что указ по ситуации с диссертацией отца Евгения вышел 4 февраля 1895 г., а отзыв владыки Феогноста по поводу рукописи отца Павла был написан 20 февраля того же 1895 г. Другими словами, борьбы с «тлетворным» влиянием и даже засильем иностранных терминов велась на самом высшем церковном уровне в одно и тоже время. Примечательно, что в том же 1895 г., 6 мая, владыка Феогност, будучи архиепископом Новгородским, был назначен постоянным членом Св. Синода.
Что же касается бесноватости, то объяснение отца Павла по этому пункту было следующим: «Действительно, бесноватость нельзя называть супранату-ральною, и потому в сочинении называется супранатуральною не самая бесноватость, а одна теория, ее объясняющая»30.
Замечание, обозначенное во втором пункте отзыва архиепископа Фео-гноста, как кажется, самым серьезным образом отразилось на содержании введения к первому тому «Опыта». Если обратиться к тексту на страницах XII и XIII, то там можно увидеть самую настоящую апологию использованию иностранных терминов. Так, например, автор пишет: «Насколько наука и ее истины суть общее достояние всех народов, настолько неизбежно и научный язык должен иметь характер международный. Совершенное отречение от употребления иностранных слов поэтому равносильно было бы, пожалуй, отречению от научного мышления и литературно-научной речи, особенно в виду того, что некоторые слова, как: физика, метод, идея, канонический, прогресс, позитивизм, организм и т. п. не имеют себе соответствующих слов ни в каком языке. Они предполагаются известными всем, получившим общенаучное образование, и речь с такими и под. словами не может звучать в образованной среде, как ей непонятная и чужая»31.
Далее отец Павел для защиты своего тезиса о том, что иностранные термины могут быть использованы на страницах богословских сочинений, обращается к содержанию опубликованных курсов по догматическому богословию архиепископа Филарета (Гумилевского) и епископа Сильвестра (Малеванско-го), приводя весьма подробный перечень использованных этими авторитетными авторами иностранных слов с указанием даже страниц! Само собой разумеется, для обычного читателя при внимательном чтении этой части введения вряд ли будет понятно, почему автор с такой подробностью вдруг остановился на раскрытии в общем-то само собой разумеющегося положения. Зачем доказывать очевидные вещи с приведением целой страницы слов
28 Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии за 18941895 учебный год. СПб., 1908. С. 72.
29 Там же. С. 73.
30 РГИА. Ф. 796. Оп. 175. Д. 3126. Л. 12 об.
31 Светлов П., свящ. Опыт апологетического изложения. С. XII.
из трудов по догматическому богословию? Совершенно очевидно, что этот текст был ответом — и ответом, надо признать, несколько даже жестким и одновременно с этим аргументированным — архиепископу Феогносту в частности и духовной цензуре в целом. Правда, при этом отец Павел поспешил уверить читателя, а значит, и цензуру, что использование иностранных терминов не является для ученого богослова некой самоцелью: «Книга наша делает строгое различение между необходимым употреблением слов по требованиям краткости и точности литературной речи и суетным употреблением их из какого-то стремления к щегольству учеными мудреными словами у недоучек, старающихся придать себе вид учености, или у некоторых светских особенно, писателей из дурно-развитого литературного вкуса»32. Что же касается даты написания введения, которая указана в книге (27 января 1894 г.), то она не должна вводить читателя в заблуждение. Совершенно очевидно, что окончательный, не только исправленный, но и дополненный вариант введения был написан уже после сделанных цензурой замечаний.
В третьем пункте своих замечаний владыка Феогност, отмечая, что «в понятиях и суждениях замечается по местам недостаток раздельности и сбивчивость», останавливается на трех конкретных пунктах: а) в разделе об идее о Боге и о религиозном чувстве, непонятно («приходишь в недоумение»), что важнее, и что служит основанием богопознания: врожденная ли идея о Боге или религиозное чувство; б) смешаны Священное Предание и голос Церкви; в) ошибочно утверждается, что источник богодухновенности — Церковь и действующий в ней Дух Божий. Отвечая на первое замечание, отец Павел указал, что недостаток раздельности и сбивчивость в суждениях о религиозном чувстве как источнике богопознания устранен, главным образом, за счет исправления отдельных выражений, а также за счет составления примечания с разъяснением смысла слова «идея». При этом были использованы сочинения профессора В. Д. Кудрявцева как наиболее авторитетного ученого и специалиста по данному вопросу. Также отец Павел в своей объяснительной записке поспешил уверить цензуру, что «для читателей, желающих себе лучше уяснить учение, эта ссылка не бесполезна»33. Действительно, в печатном варианте книги имеется довольно подробная сноска, в которой упоминаются труды профессора В. Д. Кудрявцева «Религия, ее сущность и происхождение», «Источники идеи Божества» и «Метафизический анализ богословского познания»34. Впечатление от раздела («трактата») о Предании, в котором были смешаны Предание и голос Церкви, по словам отца Павла, было сглажено благодаря исправлению нескольких неудачных фраз и, опять же, специальному примечанию. В данном случае автор даже выразил особую благодарность духовно-цензурному комитету, обратившему внимание на эти места своими замечаниями. Правда, при этом отец Павел попытался себя реабилитировать, отметив, что первопроходцев в разработке этого непростого и, одновременно с этим, важного вопроса до него практически не было: «В сущности трактат мой есть первый опыт нелегкого
32 Там же.
33 РГИА. Ф. 796. Оп. 175. Д. 3126. Л. 13.
34 Светлов П., свящ. Опыт апологетического изложения. С. 9.
дела раздельного и ясного изложения учения о предании, где бы предание и голос Церкви не смешивались. Теперь, благодаря компетентным указаниям, он получил более исправленный вид»35. Учение же об отношении Церкви к Св. Писанию получило правильное выражение за счет исправления неточных фраз, подчеркнутых цензором.
Что касается сбивчивости в понятиях, на что также обратил внимание и протоиерей Александр Лебедев, то к этому роду недостатков можно отнести следующие замечания. Во-первых, цензору не понравилось выражение: «Свобода Бога однако заполнена определенным этическим содержанием». Отец Александр в своем отзыве подчеркнул, что это совсем не богословское выражение. Во-вторых, критику вызвало еще одно утверждение отца Павла: «Если вообще благость без справедливости не может быть благостью, то благий и неправедный Бог не был бы благим (здесь и ниже выделено цензором. — Д. К.)». Комментируя эту фразу, отец Александр пишет: «Мысль автора усматривается, но она не благоприлично выражена. Строго говоря, таких предположений в учении о Боге и строить нельзя». Наконец, по поводу притязаний неверующей науки — как ее характеризует автор книги, — предъявляемых повествованию Моисея о сотворении мира, в рукописи изначально было написано: «Навязав Бытописателю намерение, ему не принадлежащее, изложить историю всего мира, мы естественно найдем в его повествовании недостатки. Главный недостаток — неполнота, еще больший и неоспоримый — понятие о мире, свойственное простому чувственному воззрению, поправляемому наукой». Комментарий отца Александра, как кажется, не лишен оригинальности, хотя, безусловно, и не бесспорен: «Пусть находят недостатки неверующие ученые, но нам обобщать себя с ними не следует»36.
В следующем, четвертом, пункте замечаний архиепископа Феогноста, включающем в себя также три конкретных пункта, собраны мысли отца Павла, противоречащие, по утверждению цензора, учению Православной Церкви. Во-первых, согласно замечанию владыки, отец Павел ошибался, когда утверждал, что некоторые книги («писания») Священного канона не принадлежат апостолам или пророкам или вообще каким-либо лицам Священной истории. В качестве примера отец Павел в своей рукописи приводил книгу Иова. Во-вторых, цензор раскритиковал тезис, согласно которому невозможность греха не может быть приписана даже ангелам. Примечательно, что на это обратил внимание и член Учебного комитета протоиерей Александр Лебедев37. В-третьих, владыке Феогносту не понравилось, что отец Павел считал неправильной и противной понятию о Боге мысль о том, что Бог шестым днем
35 РГИА. Ф. 796. Оп. 175. Д. 3126. Л. 13.
36 Там же. Л. 5 об., 6.
37 Комментируя выражение отца Павла («Невозможность греха не может быть приписана даже ангелам, как это явствует из истории падения некоторых из них»), протоиерей Александр Лебедев в отзыве пишет, что здесь допущена неточность. «Добрые ангелы сотворены были с возможностью успеха, но, препобедивши искушение, по благодати Божией, они утвердились в добре, так что в этом состоянии грех для них сделался невозможным. Поэтому невозможность греха может быть приписана добрым ангелам в их настоящем состоянии». Там же. Л. 5 об. — 6.
закончил творение мира. Комментируя эти замечания, отец Павел поспешил уверить духовную цензуру, что только вследствие недостаточной точности и продуманности фраз и слов некоторые места в рукописи производят впечатления, будто бы в них заключаются мнения, несогласные с учением Церкви. По словам отца Павла, «впечатление это устраняется исправлением фраз, некоторыми дополнениями и разъяснениями в примечаниях и др. способами»38. Отвечая на первое замечание, автор пишет, что в сочинении «нет уже мысли, что в каноне Св. Писания обретаются книги, не принадлежащие или пророкам, или апостолам, или кому-либо вообще из известных в Свящ. истории благочестивых мужей: все книги принадлежат этим лицам, а Церковь — надежнейшее ручательство за это»39. Т. е. в данном случае отец Павел отказался вступать в дискуссию, а просто зачеркнул в рукописи соответствующие места. Содержание православного учения о состоянии нравственной свободы ангелов и возможности ее уклонения ко злу по тварности или ограниченности ангельской природы теперь было максимально приближено к содержанию соответствующего раздела из «Догматического богословия» митрополита Ма-кария (Булгакова). Кроме того, для раскрытия этого пункта учения об ангелах отец Павел активно использовал «Точное изложение Православной веры» преподобного Иоанна Дамаскина. Мысль же о том, что «Бог шестым днем закончил творение мира, следует считать неправильной и противной понятию о Боге», теперь излагалась как чужая гипотеза, к которой автор якобы не имеет никакого отношения («в отношении к которой автор не занимает никакого решительного положения и замечаниями о ней он оставляет место самим читателям правильно оценить ее»40).
Замечания, содержащиеся в пятом пункте, были, надо полагать, самыми безобидными для автора. Так, в рукописи говорилось что Дух Святый во время крещения Иисуса Христа почивал на Крещаемом, а о нисхождении Духа Святого на Иисуса Христа ничего не было сказано («умалчивалось»). Также в одном отрывке из книги пророка Исаии говорилось о Навуходоносоре Вавилонском, в то время как у автора сказанное о Навуходоносоре ошибочно было приписано царю ассирийскому. Священник Павел Светлов внес необходимые исправления и никак не стал комментировать эти неточности в своей записке.
В шестом пункте архиепископ Феогност собрал все авторские «особые мнения», для которых, по мнению цензора, не имелось достаточных оснований. Так, архиерею не понравилось мнение, что «сатана не тотчас был низринут с неба, но имел некоторое время особое место на небе, отдельно от добрых ангелов, служа и в качестве злой твари воле Божией, как орудие Божественных судов и казней Божиих над людьми; на основании слов Иисуса Христа "видех сатану, яко молнию, с небесе падша", говорится, что сатана был низвергнут с неба на землю при рождении Иисуса Христа; изгнание и низвержение ди-авола с неба, как и с земли, нельзя представлять — совершенно полным»41. В итоге, отец Павел все сведения по указанным в отзыве пунктам вообще
38 Там же. Л. 13.
39 Там же. Л. 13-13 об.
40 Там же. Л. 13 об.
41 Там же. Л. 9.
исключил из книги. Также владыке не понравилось, что в словах книги Бытия «в начале сотвори Бог небо и землю» под небом «нельзя разуметь мир невидимый, ангельский, а надобно понимать только часть физического субстрата мира»42. После правки приводимое толкование «неба» отец Павел также отказался брать на себя и привел его в кратком обзоре наряду с другими толкованиями, сам не примыкая ни к какому из них. Правда, в сопровождающих обзор замечаниях отец Павел, по его собственному признанию, все же слегка наметил правильную оценку толкований. В этом разделе своего отзыва владыка Феогност вновь обратился к вопросу о дне творения: «Понимание геологией дня творения в смысле целого периода времени и православным богословием в смысле суток имеет за себя основания научные и чисто библейские; для бесспорного решения вопроса о дне творения нет данных в откровении и этот вопрос безразличен в деле веры и спасения»43. Отвечая на это замечание, отец Павел указал, что теперь это мнение приводится наряду с другими толкованиями. Более того, все замечания преосвященного цензора в данном разделе его отзыва вынудили отца Павла — как он сам признался не без сожаления — отдел особых, лично ему принадлежащих мнений совсем исключить из книги: «Не осмеливаюсь брать на себя то, что более знающим, чем я, признано недостаточно обоснованным»44. Правда, при желании в этом и некоторых других местах записки священника Павла Светлова можно увидеть если не сарказм и горькую иронию, то некоторое недовольство автора рукописи сделанными цензурой замечаниями.
Определенный интерес вызывает седьмой пункт, в котором архиепископ Феогност отметил, что в тексте рукописи научные гипотезы о беспредельности материального бытия или видимого мира, о бесконечности Вселенной, об обитаемости небесных тел, т. е. планет, о беспредельности мира разумных существ признаются автором вполне истинными. Другими словами, отец Павел в первоначальном варианте своей книги допускал возможность существования инопланетян45. Однако после вышеприведенной критики цензора мнение о беспредельности и населенности видимого мира было совершенно устранено из сочинения, как равно и мнение о беспредельности мира разумных существ. Однако сам трактат, пусть и в сокращенном виде, все же остался в рукописи, правда, также теперь без особого авторского мнения: «Я отказываюсь, — пишет отец Павел, — произносить решительное и утвердительное слово по этому вопросу, где мы лицем к лицу с областью только гаданий, вероятности. Мнение о гипотезе я высказываю только со стороны и отказываюсь выражать здесь, как и в других местах, свои личные симпатии и антипатии»46.
Замечания, обозначенные в восьмом пункте, вновь больше касались стилистических ошибок и вообще авторского стиля («слог в сочинении
42 Там же. Л. 9 об.
43 Там же.
44 Там же. Л. 13 об.
45 Примечательно, что в отзыве члена Учебного комитета по поводу этого раздела не было сказана ни слова. Другими словами, протоиерея Александра Лебедева это мнение отца Павла нисколько не смутило.
46 Там же. Л. 14.
не отличается легкостью»). Также владыка обратил внимание, что местоимение «он» в тексте употреблялось так часто, что нужно каждый раз необходимо было внимательно искать, к какому существительному оно относится. После внесения исправлений отец Павел уверил цензуру, что неисправности в слоге и употреблении местоимения «он», указанные и ясно отмеченные в тексте, устранены «при всей чрезвычайной трудности такого рода работы»47.
Итоговый вердикт владыки оказался довольно строгим, но не безнадежным для автора: «Вообще, чтобы сочинение священника Светлова могло принести истинную пользу, оно прежде напечатания должно быть тщательно пересмотрено и значительно исправлено во многих местах»48.
В своей записке священник Павел Светлов дважды жаловался на состояние здоровья49, которое, впрочем, не помешало ему внести все необходимые и довольно многочисленные правки в текст рукописи в кратчайшие сроки. Так, указ Синода о возвращении рукописи для внесения исправлений был подписан 16 марта 1896 г.50 А уже 12 апреля, т. е. меньше чем через месяц51, отец Павел не только внес правки, но и составил подробный отчет-комментарий о проделанной работе (чего, впрочем от него не требовалось; это было сделано по его собственной инициативе). Данное письмо было направлено в Санкт-Петербургский духовно-цензурный комитет, где работу автора над выявленными цензорами ошибками проверил член комитета все тот же архимандрит Василий. Исправленная рукопись получила вполне ожидаемое одобрение со стороны Комитета: «Вторично рассматривавший рукопись цензор архимандрит Василий нашел, что рукопись эта автором исправлена согласно указаниям Высокопреосвященного Феогноста, архиепископа Новгородского, причем при рукописи представлен подробный указатель сделанных автором исправлений, и потому полагал представить рукопись вновь на благоусмотрение Святейшего Синода»52.
47 Там же.
48 Там же. Л. 9 об.
49 В начале записки отец Павел пишет: «Результаты, достигнутые мною в исправлении сочинения путем немалых трудов и большого напряжения моих слабых, при нездоровье, физических сил, сами по себе видны.» (Там же. Л. 12 — 12 об.). В заключительной части своего комментария отец Павел вновь напоминает членам духовной цензуры о своем нездоровье: «Сознавая вполне отличия моего сочинения от тех сочинений, которые могли бы совершенно удовлетворять требованиям комитета, осмеливаюсь все-таки просить Санкт-Петербургский духовный цензурный комитет обратить милостивое внимание на то, что действительно мною употреблены были все старания и все меры, и весьма напряженный труд, особенно чувствительный в моем нездоровьи, к возможно полному удовлетворению предъявленным требованиям, к улучшению и исправлению недостатков сочинения» (Там же. Л. 14-14 об.).
50 Там же. Л. 10.
51 В этой спешке нет ничего удивительного, если учесть тот факт, что на рассмотрение рукописи, например, у протоиерея Александра Лебедева ушел целый год. Если в качестве отправной точки взять дату, указанную во введении (27 января 1894 г.), то получается, что с момента отправки текста в цензуру и до выхода книги в свет прошло чуть больше двух лет.
52 Там же. Л. 11.
5 мая 1895 г. текст рукописи был направлен в Синод. В других — практически во всех — подобных случаях члены Синода, вполне доверяя Комитету, одобряли рукописи к печати. Однако на этот раз все было несколько иначе. Текст с правками 12 мая повторно был направлен владыке Феогносту, который согласился пропустить рукопись в печать, хотя и не без замечаний, которые он указал во второй своей рецензии от 15 июля того же 1895 г.: «Хотя священником Светловым не исправлено всего того53, что следовало по определению Святейшего Синода, последовавшего вследствие первого моего отзыва; тем не менее я признавал бы возможным разрешить напечатание сочинения его, но с тем, чтобы совершенно исключена была из сочинения помещенная в III части оного от 694 стр. до 720 — статья "Границы видимого мира", как проводящая мнение о бесконечности и беспредельности видимого мира и его обитаемости, основанная на научном умозрении и не имеющая оснований ни в Священном Писании, ни в Священном Предании, какое притом мнение едва ли может примирить с тем убеждением, что один Господь бесконечен и беспределен»54. В итоге, Синод на основании этого отзыва владыки Феогно-ста разрешил рукопись к печати, но за исключением раздела о границах видимого мира. Соответствующий указ был подписан 31 августа 1895 г. В 1896 г. первый том «Опыта» наконец увидел свет. Книга была напечатана в Киеве в типографии С. В. Кульженко.
Через год в Санкт-Петербургский духовно-цензурный комитет поступил второй том «Опыта» священника Павла Светлова (также в 7 тетрадях). В этот раз рукопись рассматривал архимандрит Климент. В итоговом решении Комитета было отмечено следующее: «Рассматривавший рукопись цензор архимандрит Климент нашел, что означенный труд представляет попытку ответить назревшей потребности в богословской литературе, пригодной для чтения в светской интеллигентной среде по языку, изложению, приемам и общему характеру и, будучи совершенно апологетического характера, послужит для интеллигентных читателей переходом к чтению специально догматической литературы, — и что ученый автор, как богослов, стоит на твердой почве православной Вселенской Церкви»55. Некоторое удивление вызывает последняя фраза. Складывается впечатление, что после цензурной истории с первым томом кто-то стал сомневаться в православии профессора богословия (!) священника Павла Светлова.
Далее сочинение отца Павла было направлено в высший церковный орган. В канцелярии Св. Синода решение Комитета и рукопись автора были получены 17 мая 1897 г. После непростой истории с цензурой первого тома можно было бы ожидать, что и на этот раз сочинение будет подвергнуто строгому рассмотрению и будет направлено не одному, а сразу нескольким цензорам. Однако на этот раз никто не стал чинить каких бы то ни было
53 Архиепископ Феогност не стал уточнять, что именно не было исправлено. Возможно, владыку обеспокоило отношение автора к иностранным словам, значительную часть которых он не только не заменил, но и, как было показано, составил целую апологию, которую включил в состав введения.
54 Там же. Л. 16-16 об.
55 Там же. Л. 18.
Отъ С.-Петерб. Духовнаго Цензурнаго Комитета печатать дозволяется С.-Петербургу 7 Октября 1897 г.
Старшгй Цензоръ Архимандритъ Елимептъ.
Г
Я К
опытъ
ЛПОЛОГЕТИЧЕСКДГО ИЗЛОЖЕНЫ
ПРАВО БЛАВН0-ХРИСТ1АНСКАГ0
_ ВгйРОЖЧЕНЩ.
•2" Л'
;-зъ дтъ частяхъ.
— I
о
-/-Ну/
' ч а-с ть ВТОРАЯ.
О г о I о у 1 и о' I
Г
О [X I X 1).
препятствий, и книга была пропущена к печати Синодом без назначения дополнительных цензоров, только на основании решения Комитета! Правда, решение это было вынесено лишь в сентябре 1897 г., т. е. спустя четыре месяца после получения рукописи. С другой стороны, учитывая несрочный характер дела, а также последовавший летний период, в этом нельзя увидеть чего-то удивительного и экстраординарного. В данном случае хотелось бы обратить внимание на следующий пункт из текста синодального указа: «Святейший Синод определяет: означенную рукопись разрешить к напечатанию, о чем, с возвращением рукописи для надлежащих распоряжений, и послать названному Комитету указ, обратив его внимание на то, что при издании I тома упомянутого сочинения в оглавлении неправильно оставлен заголовок 2-го пункта разъяснений к III параграфу II отделения
"Границы видимого мира", тогда как в изложении этот пункт, согласно указу Святейшего Синода от 31 августа 1895 года за №4091, исключен»56. Действительно, если посмотреть на содержание первого тома, то там можно увидеть этот пункт57. Если же перейти непосредственно к тексту, то там указанного в содержании раздела не имеется58. Налицо техническая ошибка, которая невольно отразила ту цензурно-контрольную волокиту, через которую пришлось пройти автору. Это с одной стороны. С другой, — тот факт, что на это обстоятельство двухлетней давности обратили внимание в Синоде
томъ п. 7381
ПОНКРОЛОГ1Я И ХРИСТ0Л0Г1Я.
(Зблгц. Ж Я ШгьтлоЦ",
БИБЛИОТЕКА.
Профессора богооховш м» Университет* СвШйцщ^к^
'Ш
шттсм
ЛПГПрЦПй ;
АРШ.
Шевъ, тки, Имнератогскаго Унив. Св. Владим. Н. Т. Кйрчввъ-Новицкаго.
18эе.
«Опыт апологетического изложения православно-христианского вероучения». Т. 2.
56 Там же. Л. 19-19об.
57 Светлов П., свящ. Опыт апологетического изложения... СЛУ.
58 См.: Там же. С. 219.
Нежинский историко-филологический институт князя Безбородко
при разрешении уже второго тома, говорит о том, что кто-то или из числа членов Синода, или из числа синодальных чиновников почему-то тщательно следил за сочинениями, а возможно, и вообще всей деятельностью священника Павла Светлова! В таком случае остается только догадываться, почему без тщательного цензурирования был пропущен второй том. К сожалению, рассмотренные официальные архивные документы не позволяют ответить на эти и некоторые другие вопросы, возникшие при изучении данного дела.
Обстоятельства цензуры и издания «Опытов» протоиерея Павла Светлова демонстрируют — например, в контексте истории с присуждением магистерской степени священнику Евгению Аквилонову, — во-первых, что Св. Синод в 1890-х гг. не на словах, а на деле усилил и даже ужесточил контроль за содержанием богословских сочинений. Цензурирование / рецензирование стало не только более серьезным, но и чрезмерно придирчивым. Во-вторых, совершенно очевидно, что борьба со своеобразным протестантско-католическим «терминологическим пленением» стала приобретать крайние и, как кажется, не очень приемлемые формы. И если необходимость использования некоторых терминов действительно можно поставить под вопрос, то требование заменить такие слова как индукция, субъект, позитивизм и т. п., ничего кроме удивления вызвать не может. В-третьих, в связи с усилением цензурного давления — а также, смеем предположить, в силу особенностей характера — отец Павел проявил себя как человек, который, с одной стороны, готов признать свои ошибки и, в случае необходимости, отказаться от некоторых выражений и даже идей, но, с другой, — он точно также готов отстаивать те или иные свои
мысли и гипотезы, не всегда оставаясь в рамках объективного академического обсуждения, снисходя до публицистического задора, иной раз опускаясь даже, к сожалению, и до уличной задиристости. Однако — и это следует отнести к достоинствам — протоиерей Павел Светлов, несмотря на возникающие препятствия (с которыми сталкивались многие авторы, но не все смогли их преодолеть), продолжал писать и публиковать в том числе и фундаментальные богословские исследования по острым и актуальным вопросам, в которых так нуждалась и нуждается отечественная, как сейчас уже принято говорить, теологическая наука.
Источники и литература
1. ГлубоковскийН.Н. Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии. М.: Изд-во Свято-Владимирского Братства, 2002. 192 с.
2. Гнедич П., прот. Догмат искупления в русской богословской науке (18931944). М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007. 496 с.
3. Дутчак И. Соотношение веры и знания, религии и науки в трудах проф. прот. П. Светлова. Дипл. работа. Л.: ЛДАиС, 1991.
4. Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии за 1894-1895 учебный год. (В извлечении). СПб.: Типография И. В. Леонтьева, 1908.
5. Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии за 1888/89 учебный год. СПб.: Типография А. Катанского и К°, 1894.
6. Карпук Д.А. Духовная цензура в России во второй половине XIX в. (по материалам фонда Санкт-Петербургского духовного цензурного комитета) // Христианское чтение. 2015. № 2. С. 210-250.
7. Карпук Д. А. Служение профессора Санкт-Петербургской духовной академии Евгения Петровича Аквилонова на посту протопресвитера военного и морского духовенства // История военного и морского духовенства в Российской империи в конце XIX — начале XX вв. Сборник материалов церковно-исторической конференции, состоявшейся в Санкт-Петербургской православной духовной академии / Под ред. Д. А. Карпука. СПб., 2015. С. 138-168.
8. Корсунский И. Н. Протоиерей А. А. Лебедев (Почетный член Московской Духовной Академии) (^ 23 марта 1898 г.) [Некролог] // Богословский вестник. 1898. Т. 2. № 4. С. 81-90 (2-я пагин.).
9. Надеждин А. Н. История Санкт-Петербургской духовной семинарии с обозрением общих узаконений и мероприятий по части семинарского устройства. 1809-1884. СПб., 1885. 676 с.
10. Полный Православный богословский энциклопедический словарь. Т. II. СПб., 1913.
11. РГИА. Ф. 796. Оп. 175. Д. 3126. По донесению Санкт-Петербургского духовного цензурного комитета о разрешении к напечатанию рукописи священника П. Светлова, под заглавием: «Опыт апологетического изложения православно-христианского вероучения».
12. Родосский А. С. Биографический словарь студентов первых XXVШ-ми курсов Санкт-Петербургской духовной академии: 1814-1869гг. СПб., 1907. LXXXГV, 552 с.
13. Светлов П., свящ. Опыт апологетического изложения православно-христианского вероучения. В 2 ч. Ч. 1. Т. 1. Киев, 1896.
14. Серафим (Соболев), архиеп. Искажение православной истины в русской богословской мысли. Репринт 1943 г. М.: Изд-во Московского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1997. 282 с.
15. Сильвестр (Стойчев), архим. Догматическое богословие: учебное пособие для 2-го класса духовной семинарии. К.: Издательский отдел Украинской Православной Церкви, 2016. 240 с.
16. ФельмиК.Х. Введение в современное православное богословие. 2-е изд., испр. и доп. М.: Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2019. 384 с.
17. Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. М.: Институт русской цивилизации, 2009. 848 с.
18. Bokov G, Stetskevich M. S., Stetskevich E. S. Professor-Archpriest Paul Svetlov on the Problems of Development of Higher Theological Education in the Russian Empire in the late 19th — Early 20th century (Профессор-протоиерей П. Я. Светлов о проблемах развития высшего богословского образования в Российской империи в конце XIX — начале XX в.). Bylye Gody. 2019. Vol. 51. Is. 1. P. 306-313.
