CC BY
30
УДК 82-1:81:11(47) ББК 83.3(2), 445:81.055
ОБЩИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ЧАСТОТНОГО СЛОВАРЯ ЛИРИКИ ВЛАДИМИРА СОЛОВЬЁВА
О.Н. ЗОТОВА Смоленский государственный университет ул. Пржевальского, д. 4, г. Смоленск, 214000, Российская Федерация Е-mail: [email protected]
Предлагается разноаспектное описание специально составленного частотного словаря лирики Владимира Соловьёва. Материалом для словаря послужила лексика всех лирических произведений Соловьёва (около 6000 словоупотреблений). Сопоставление частотного словаря Соловьёва с данными 41 частотного словаря русских поэтов Х1Х-ХХ веков мето-
дом корреляционного анализа позволило выявить максимально близкого предшественника Соловьёва - Ф. Тютчева, и его последователя - Вяч Иванова. Наряду со сходством, отмечено и особое внимание Соловьёва к минимальным темам, выраженным лексемами «сердце» и «грёза». Количественные и качественные характеристики частотного словаря Соловьёва позволили выделить основную особенность его поэтического мира - противопоставленность мира человеческого («здесь», «земля», «тьма», «смерть») и мира божественного («там», «небо», «свет», «жизнь»). В заключение представлена реконструкция поэтического мира автора на основании данных частотного словаря.
Ключевые слова: лирика Владимира Соловьёва, поэтический мир, частотный словарь, слово, минимальная тема, тематическая группа, образ, прямое значение, символическое значение, противопоставленные понятия.
BASIC CHARACTERISTICS OF THE FREQUENCY GLOSSARY OF VLADIMIR SOLOVYOV'S LYRICS
O.N. ZOTOVA Smolensk State University of Smolensk 4, Str. Przewalski, Smolensk, 214000, Russian Federation E-mail: [email protected]
The article contains a versatile description of the specially compiled frequency glossary of Vladimir Solovyov's lyrics. The material of the research has become the lexicon of lyrical works by Solovyov, about 6,000 words. The comparison of the frequency glossary of Solovyov's lyrics with data of 41 frequency glossaries of Russian poets of XIX-XX centuries, by correlation analysis allowed to identify the closest Solovyov's predecessor - Ph.Tyutchev and his follower - Vyacheslav Ivanov. Along with the similarity, the article focuses on Solovyov's special emphasis on the minimum themes expressed with the lexical tokens «heart» and «dream». Quantitative and qualitative characteristics of the Solovyov's frequency glossary allowed to identify the main feature of his poetic world - contraposition of the human world («here», «earth», «dark», «death») and the divine world («there», «sky», «light», «life»). At the end of the paper a reconstruction of the poetic world of the author on the basis of the frequency glossary is presented.
Key words: lyrics by Vladimir Solovyov, the poetic world, frequency glossary, word, minimum topic, thematic group, direct meaning, image, symbolic meaning, opposed concepts, interaction.
Составление и интерпретация данных частотных словарей - один из эффективных и хорошо зарекомендовавших себя путей воссоздания поэтического мира автора1. С этой целью нами был составлен частотный словарь лирики Вл. Соловьёва.
1 См., например: БаевскийВ.С. Частотная структура лексики А. Вознесенского («Антимиры», лирика) // БаевскийВ.С. Стих русской советской поэзии. Смоленск, 1972. С. 102-145. Павлова Л.В. Вопросы поэтики Вячеслава Иванова: дис. ... д-ра филол. наук. Смоленск, 2005. 505 с.; Романова И.В. Семантическая структура «Стихотворений Юрия Живаго» в контексте романа и лирики Б. Пастернака: дис. ... канд. филол. наук. Смоленск, 1997. 275 с.; Толсто-ус О.И. Поэтический мирК.Ф. Рылеева: дис. ... канд. филол. наук. Смоленск, 2001. 264 с.; Смагина О.А. Поэтический мир Николая Гумилева: «Огненный столп»: дис. ... канд. филол. наук. Смоленск, 2000. 227 с.; Лейкина Я.В. Поэтический мир Зинаиды Гиппиус 1889-1919 годов: дис. . канд. филол. наук. Смоленск, 2000. 191 с. и др.
Общее количество имён существительных, имён прилагательных, имён числительных, глаголов, наречий и наречных состояний в лирике Соловьёва составляет 2077. На них приходится 5961 словоупотребление. Почти половину авторского словаря составляют лексемы, встречающиеся в стихотворениях Соловьёва неоднократно. Столь большое количество повторяющихся слов, носителей соответствующих минимальных тем, свидетельствует о существовании неких семантических доминант в поэтическом творчестве Соловьёва. Следует, однако, учесть, что высокая повторяемость того или иного слова не всегда является приметой важности и распространённости соответствующей темы. Так, согласно частотному словарю, лексема чёрт встречается в лирике Соловьёва 10 раз, что является высоким показателем. Однако все случаи словоупотребления приходятся на одно стихотворение «Das ewig-weibliche», следовательно, нельзя говорить об устойчивом присутствии данной минимальной темы во всём поэтическом творчестве Соловьёва. Вслед за В.М. Жирмунским мы считаем «обилие лирических повторений ... легко уловимым показательным признаком» романтического стиля2.
Своеобразие частотного словаря того или иного автора «сосредоточено главным образом в его верхней области, в самых частотных словах»3. Сопоставление «верхушки» частотного словаря лирики Соловьёва со словарями других авторов4, произведённое методом рангового корреляционного анализа5, позволило сделать выводы о тяготении к той или иной традиции, к тому или иному автору.
В ходе анализа было установлено, что ближе всего Соловьёв-поэт оказался к Ф. Тютчеву. Из 30 наиболее часто повторяющихся существительных у поэтов совпадает 23, и коэффициент корреляции составляет 0,76. По сравнению с Соловьёвым, у Тютчева наблюдается повышенное внимание к пространственно-временным характеристикам (край, час, век, пора), тогда как у перво-
2 См.: Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л.: Наука, 1977. С. 200 [1].
3 См.: Баевский В.С. Лингвистические, математические, семиотические и компьютерные модели в истории и теории литературы. М.: Языки славянской культуры, 2001. С. 193 [2].
4 Для сопоставления брались 30 самых частотных существительных, так как, по мнению В.С. Баевского, «убедительно характеризует поэтический мир текста прежде всего "субъект"» (См.: Баевский В.С. Лингвистические, математические, семиотические и компьютерные модели в истории и теории литературы. С. 193).
5 Мы воспользовались методикой рангового корреляционного анализа, которая была разработана В.С. Баевским и воплощена им совместно с И.В. Романовой и Т.А Самойловой (См.: Баевский В.С. Лингвистические, математические, семиотические и компьютерные модели в истории и теории литературы. С. 192-217); Баевский В.С., Романова И.В., Самойлова Т.А. Русская лирика XIX-XX веков в диахронии и синхронии // Математическая морфология. Электронный математический и медико-биологический журнал. Т. 5. Вып. 1. 2003. URL: http://www.smolensk.ru/user/sgma/mmorph/N-9html/baevskii/baevsky.htm. [3]). С помощью компьютерной программы устанавливается степень близости верхушек (30 наиболее частотных существительных) всех частотных словарей попарно. Программа учитывает не только количество совпадающих в них слов, но и то, каков ранг этих совпадающих слов в сравниваемых словарях.
6 Минимальным коэффициентом, указывающим на наличие корреляции между двумя словарями, является 0,33 (См.: Баевский В.С. Лингвистические, математические, семиотические и компьютерные модели в истории и теории литературы. С. 204).
го чаще встречается лишь лексема год. Наличие среди наиболее частотных слова народ указывает на большую социальную направленность лирики Тютчева. О более трагичном восприятии мира говорит наличие у него же лексемы кровь. У Соловьёва же больше слов, характеризующих эмоциональное состояние человека, его жизнь (путь, грёза, друг, слеза), а также слов, связанных с характерной для лирики Соловьёва оппозицией «света - тьма» (луч, туча).
При сопоставлении «верхушек» частотных словарей лирики Соловьёва и книги лирики Вяч. Иванова «Кормчие звёзды» отмечено 21 совпадение. Коэффициент корреляции составил 0,59. У Иванова вместе с общей для обоих поэтов «жизнью» в числе частотных находится и «смерть». По сравнению с Соловьёвым, Иванов охотнее упоминает названия частей человеческого тела (рука, грудь, лик и др.), а очи привлекают поэтов в равной степени. У Иванова больше пространственных характеристик (гора, берег, бездна), тогда как у Соловьёва в «верхушке» частотного словаря присутствует лексема тематической группы «Время» - год. Об устремлённости ввысь поэзии Иванова говорит лексема крыло. Соловьёва же привлекает «земная» морская стихия: среди частотных слов - море, волна.
Список наиболее частотных слов поэзии Соловьёва близок к сводному частотному словарю лирики XIX века - 20 совпадений (коэффициент корреляции 0,59). По сравнению с лирикой Соловьёва, в сводном словаре, как и в частотном словаре «Кормчих звёзд» Вяч. Иванова, больше слов, называющих части тела человека (рука и грудь); о преобладании рационального компонента говорит наличие лексемы дума, а распространённость темы творчества закреплена присутствием слов певец, песня. Большее, чем у Соловьёва, внимание уделяется звуку. Патриотический пафос поэзии XIX века отражается в частотной лексеме слава. Поэзию Соловьёва характеризует также больший интерес к антонимичным понятиям: свет - тень, солнце - туча. В отличие от дум XIX века в лирике Соловьёва преобладает дух. Поэзию автора также отличает частотность лексемы слово1.
Ни в одном из имеющихся у нас в наличии частных словарей, кроме словаря лирики Соловьёва, среди частотных не встречается слово грёза8. Согласно Толковому словарю С.И. Ожегова, грёза - это «светлая мечта, а также призрачное видение, сновидение»9. Таким образом, частотность данного слова у Соловьёва указывает на характерное для его лирики состояние лирического героя - пограничное состояние между сном и явью, между действительностью данной и желаемой.
Ещё одним объектом сопоставления с частотным словарём лирики Соловьёва (ВС) послужил «Частотный словарь русского языка» (РЯ) (табл. 1)10 .
7 Необходимо отметить, что выводы в данной части исследования формулируются лишь на основании общих данных частотного словаря без учёта контекста употребления той или иной лексемы, а потому не претендуют на статус исчерпывающих и окончательных.
8 В некоторых исследованных нами частотных словарях отмечено присутствие близкой по значению лексемы мечта, часто встречается лексема сон.
9 См.: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник, 1999. С. 145 [4].
10 См.: Частотный словарь русского языка / под ред. Л.И. Засориной. М.: Русский язык, 1977 934 с. [5].
Таблица 1. Сопоставление данных частотного словаря лирики Соловьёва с данными «Частотного словаря русского языка»
Частотные словари Субъект Предикт Признак
ВС 43,1 % 28,4 % 28,4 %
РЯ 42 % 27 % 30,9 %
Если имена существительные считать обобщённым субъектом поэтического мира, глаголы - обобщённым предикатом, прилагательные, числительные и наречия - обобщённым признаком, то складывается следующая картина. Можно говорить о несколько большем, по сравнению с частотным словарем русского языка, внимании Соловьёва к субъекту. Меньше автора занимают характеристики субъекта и его возможные действия. Субъект представляет собой наименования составляющих частей материального и духовного мира. Мир материальный представлен мало, отсутствуют его детали. Внимание Соловьёва приковано к духовному миру, миру чувств. Как в стихах, так и в реальной жизни «он, обитатель горных высей, становился так безучастен, когда шедший вокруг него оживлённый разговор выходил на житейскую равнину»11.
Первыми в частотном словаре Соловьёва стоят существительные сердце (52 словоупотребления), земля (51), душа (44), небо (41), любовь (40). Затем следует числительное один (39), существительные Бог (37), свет (37).
Среди наиболее частотных представлены слова, задающие пространственные характеристики: земля и небо. Бог и свет, соответственно, относятся к уровню неба. Лексемы сердце, душа и любовь в лирике Соловьёва относятся к уровню земли. Среди частотных лексем обращает на себя внимание числительное один. Оно не обозначает автономного существования человека в поэтическом мире Соловьёва, хотя в ряде стихотворений относится к лирическому герою: «Один я наверху стоял, / Был с Богом неба и земли»12. Любовь, данная человеку, изначально предполагает объект этой любви, поэтому человек в поэтическом мире Соловьёва не одинок. Чаще автор использует слово один, когда пишет о конкретном временном промежутке, о единичном природном объекте. Например: «И злую жизнь насмешкою незлою / Хотя на миг один угомони»13; «Не на год лишь один, / Не на много годин, / А на вечные годы уйди»14; «Никого, никого я с собой не зову, / Пусть один водопад говорит»15.
Наиболее частотные слова (свыше 10 словоупотреблений) развивают тему времени: день (33), ночь (20), год (15), миг (13), весна (11), век (10). Отметим, что темы, отражающие временные характеристики, конкретные. Автор тяготеет к сегментации времени. Наряду с этим обращает на себя внимание высокая частот-
11 См.: Трубецкой Е. Личность В.С. Соловьёва // О Владимире Соловьёве. Томск: Водолей, 1997. С. 47 [6].
12 См.: Соловьёв В.С. Стихотворения и шуточные пьесы / вступ. статья, сост. и примеч. З.Г. Минц. Л.: Сов. писатель, 1974. С. 87 [7].
13 Там же. С. 68.
14 Там же. С. 76.
15 Там же. С. 97
ность слов, обозначающих «вневременное» или «всевременное»: вечный (27), снова (17), вновь (16). К частотным темам, косвенно связанным со временем мы относим слова экзистенциальной тематической группы - жизнь (30) и смерть (14).
В стихотворениях Соловьёва много пространственных характеристик. Кроме обозначенных уровней земли и неба, в число частотных входят мир (26) (в том числе, как вселенная), край (11), восток (10), наречия там (17), здесь (14), вдали (10), признак далёкий (10). Много слов с высокой частотностью относится к миру природы. Это «пересекающиеся» с тематической группой «Пространство» море, волна (24), звезда, солнце (16), туча (15), берег, лес, пустыня (12). Кроме того, к тематической группе «Природа» относятся луч (24),розы (13), цветы (11), гроза, гром, камень (10). Заметим, живая природа представлена лишь лексемами цветы как общее понятие и розы как частное. Мир человека характеризуется наличием в «верхушке» словаря лексем сердце, душа, друг (20), очи (18), взор (17), слеза (15), грёза (14), мечта (13), толпа (11). Слова, называющие чувства, мы также относим к теме «Человек»: любовь, тоска (13). Тема творчества вводится словом песня (11). Слово дух (15) представляет тематическую группу «Божественное». Среди слов с высокой частотностью много указывающих на восприятие мира органами чувств: видеть (28), око (18), взор (17), голос (13), звучать, слышать, тихий (12), незримый, немой (10). В число частотных входит глагол, связанный с рациональным постижением действительности, знать (11). Тема дороги вводится словами путь (21), идти (14). Важной является и тема памяти: забыть (14), память (10). Часто встречаются слова, связанные с темой света: свет (37), тень (28), луч (24), огонь (18), пламя (13), сиять (12).
Венчает частотный словарь Соловьёва слово сердце. Данная лексема типична для поэтического словаря романтиков, но любима и представителями других направлений и течений16. Мы обнаружили её среди наиболее частотных слов М. Лермонтова, А. Фета, Ф. Тютчева, З. Гиппиус, К. Бальмонта, Вяч. Иванова, А. Блока, О. Мандельштама, А. Ахматовой, Н. Гумилёва, Б. Пастернака и др. (всего - в «верхушках» 28 словарей). Сердце наряду с душой, ночью, днём относится к «самым "поэтичным" словам»17. Однако ни в одном из известных нам частотных словарей всей лирики того или иного автора сердце не стоит на первом месте. Лидирующую позицию данная лексема занимает в одной из книг З. Гиппиус, но в контексте всего корпуса лирических текстов уступает другим словам. Таким образом, мы можем сделать вывод об особом значении этого слова, а следовательно, и соответствующей минимальной темы, у Соловьёва. По мнению Х. Даама, Соловьёв считает, что «сердце
16 В нашем распоряжении был 41 частотный словарь разного объёма: комедии А. Грибоедова «Горе от ума», всей лирики К. Рылеева, А. Пушкина, А. Полежаева, М. Петровых, Т. Бек; всей поэзии М. Лермонтова, Е. Баратынского, А. Фета, Ф. Тютчева, поэзии первой трети XIX в., Б. Пастернака; книг лирики К. Бальмонта, З. Гиппиус, Вяч. Иванова, А. Блока, Андрея Белого, М. Зенкевича, А. Ахматовой, О. Мандельштама, Н. Гумилёва, Г. Иванова, А. Межирова, А. Вознесенского, Н. Рыленкова, А. Твардовского, В. Высоцкого, И. Бродского, и «Частотный словарь русского языка».
17 См.: Баевский В.С. Лингвистические, математические, семиотические и компьютерные модели в истории и теории литературы. С. 216.
может обнаружить и понимать своеобразно такие душевные состояния, которые не поддаются отвлечённому знанию разума» [8, с. 136]. Сопоставляя позицию Соловьёва и Б. Паскаля, Даам приходит к выводу, что общность их учений состоит в «модуле или способах соединения познающего с трансцендентным миром в форме интуиции сердца» [8, с. 136-137]. По мнению исследователя, для Соловьёва познание сердцем важнее рационального. Размышления Даама относятся к прозе Соловьёва, но можно распространить их и на лирику, что подтверждается высокой частотностью в ней лексемы сердце. Мы уже указывали на обилие слов в лирике Соловьёва, связанных с чувственным постижением мира. Но лирический субъект его поэзии рано или поздно осознает, «Что всё видимое нами - / Только отблеск, только тени / От незримого очами»18, так же, как и всё, что слышит человек, лишь «отклик искажённый / Торжествующих созвучий»19. Истинным в этом мире является «Только то, что сердце сердцу / Говорит в немом привете»20. Невозможность эмпирического достижения истины в данном стихотворении подчёркивается эпитетами незримый, искажённый, немой. Б.П. Вышеславцев пишет: «Библия приписывает сердцу все функции сознания: мышление, решение воли, ощущение, проявление любви, проявление совести; больше того, сердце является центром жизни вообще - физической, духовной и душевной. Оно есть центр прежде всего, центр во всех смыслах» [9]. Столь же значимое место в своей поэзии отводит сердцу Вл. Соловьёв.
Нельзя сказать, что поэтический мир Соловьёва пестрит красками. Однако часть лексем, обозначающих цвета, относится к частотным. Наиболее распространён белый (17). Значительно отстают от него лазурный, чёрный и золотой (9). В энциклопедическом словаре искусства дается следующее пояснение: «В разных этнических культурах белый цвет является символом полноты физического бытия, соединения всех сторон физического мира в духовном. В белом отождествляется свет и цвет как единое и неделимое качество. В христианстве белый цвет символизирует совершенство Бога, единость, неделимость и поэтому чистоту, девственность, спасение. Белое означает "Славу Божию" поскольку Бог есть Свет Истины. Он противопоставляется тьме» [10, с. 127-128]. В стихотворениях Соловьёва прилагательное белый чаще употребляется для описания мира природы: в традиционных сочетаниях (белый снег, белая метель, белый песок), в тропах (белая тишь, белый сон земли, белая тьма). Для описания встреч с Царицей небес, Вечной Женственностью, Соловьёв не использует белый цвет. Как её атрибут поэт упоминает лишь белые лилии. Свидания с Вечной подругой окрашены в лазурно-пурпурные цвета. Лазурь как символ небесного начала в поэзии Соловьёва оттеняется земным чёрным цветом.
Отдельную группу в лирике Соловьёва образуют 76 имён собственных в 99 употреблениях (к именам собственным мы относили и образованные от них прилагательные: финский, сионский и др.). В книге С.М. Лукьянова «О Владимире Соловьёве в его молодые годы. Материалы к биографии» приводятся
18 См.: Соловьёв В.С. Стихотворения и шуточные пьесы. С. 93.
19 Там же.
20 Там же.
забавные истории, позаимствованные из книги В.Л. Величко, о пристрастии Соловьёва-ребёнка к именам собственным: «<...> даже неодушевлённым предметам давал имена собственные. Любимый свой ранец с книгами он называл, напр., Гришей, а карандаш, который носил обыкновенно на длинном шнурке, через плечо, как меч, или на шее, - он называл Андрюшей» [11, с. 43].
В поэзии Соловьёва среди имён собственных встречаются именования неодушевлённых и одушевлённых предметов21. В первой группе преобладают топонимы. География стихотворений Соловьёва довольно обширна: это и пространство России (Русь, Нева, Москва, Алтай, Дон, Путивль), и Европа (Рим, Ломонд, Византия, Эллада, Амафунт, Пафос и др.), Азия (Инд, Ганг, Китай, Ур), и даже Африка (Египет, Арамейская пустыня). Тем не менее все топонимы служат автору прежде всего для выражения его философских, политических воззрений. Например, в стихотворении «Кумир Небукаднецара», посвящён-ном К.П. Победоносцеву, оним Египет используется Соловьёвым только для выражения «неприятия действительности»22, несмотря на то что после длительного заграничного путешествия «только Британский музей и египетская пустыня оставили на нём неизгладимое впечатление»23.
Самым частотным среди названий является слово Рим (6). Соловьёв использует данную лексему не для описания пространства Италии, а в размышлениях о предназначении России. Так, в стихотворении «Панмонголизм» он, вспоминая известное выражение «Москва - третий Рим», рассуждает о гибели России от рук жёлтых детей24. Отметим, что лексемы Россия, Русь встречаются в тех же текстах, что и Рим.
Известно, что Соловьёва чрезвычайно привлекала Финляндия, «этот край своими сурово-мечтательными красотами и складом жизни благотворно действовал на его душу»25. Его «финские» стихотворения не раз заслуживали похвалы критиков и исследователей его творчества. Так, К.В. Мочульский, в целом весьма нелестно отзываясь о стихотворных произведениях Соловьёва, писал: «<...> только в описаниях северной природы он достигает строгого и благородного мастерства [16, с. 202]». Ю.И. Айхенвальд считал, что «чаще всего он откликается на пейзаж Финляндии, Скандинавии.» [17, с. 105]. В.Л. Величко вспоминал, что Соловьёву «так понравилось в Финляндии, что он посвятил ей целый ряд прекрасных произведений . », и, рассуждая о «разных степенях душевного равновесия» Соловьёва, утверждал, что «наиболее самим собой он был именно на зимней даче в Финляндии» [15, с. 65]. Невероятный всплеск вдохновения, связанный с Финляндией, по мнению мемуариста, объясняется тем, что именно здесь
21 При анализе имён собственных мы использовали классификацию А.В. Суперанской (См.: Суперанская А.В. Общая теория имени. М.: Наука, 1973. С. 174-205 [14]).
22 См.: Минц З.Г. Владимир Соловьёв - поэт // Соловьёв В.С. Стихотворения и шуточные пьесы. Л.: Сов. писатель, 1974. С. 35 [12].
23 См.: Соловьёв С.М. Владимир Соловьёв. Жизнь и творческая эволюция. М.: Республика, 1997. С. 130 [13].
24 См.: Соловьёв В.С. Стихотворения и шуточные пьесы. С. 104.
25 См.: Величко В.Л. Владимир Соловьёв. Жизнь и творение // Книга о Владимире Соловьеве. М.: Сов. писатель, 1991. С. 65 [15].
произошла четвёртая встреча Соловьёва с Вечной Женственностью26: «Помню, как мы с ним однажды ехали из Иматры лесом в Раухту, где он жил зимой 1895 года <.. .> Мы онемели оба как в опьянении, и я невольно воскликнул: "Видишь ли ты Бога?" Владимир Соловьёв, точно в полусне, точно перед ним в действительности проходило близкое душе видение, отвечал: "Вижу богиню, мировую душу, тоскующую о едином Боге"» [13, с. 304-305].
Среди имён собственных прилагательное финский употребляется трижды в трёх стихотворениях, что подтверждает интерес автора к этой теме. Однако большая часть финских имён собственных употребляется автором в названиях стихотворений, но не встречается в текстах (например, название озера Сайма). Таким образом, пейзажи в стихотворениях Соловьёва не привязываются к какому-либо конкретно-географическому топосу, а приобретают обобщённо-символический характер.
Что касается именований одушевлённых предметов в поэзии Соловьёва, следует сказать, что чаще автор включает в свои тексты имена греческих богов и героев. Среди мифонимов самым частотным является Эвридика (3). В стихотворении «Три подвига», которое С.М. Соловьёв считал «конспектом всего написанного» Вл. Соловьёвым27, мы видим скопление имён собственных: Пигмалион, Андромеда, Алкид, Персей, Орфей, Эвридика, Аид. В.Я. Брюсов тоже считал, что в этом стихотворении «Вл. Соловьёв точно очертил круг своей поэзии»28.
Дважды в стихотворении «Друг мой! прежде как и ныне.» упоминается Адонис. Интересные факты, связанные с этим стихотворением, приводит С.М. Соловьёв: « <...> за воспоминание об Адонисе за богослужением Страстной седьмицы и обращение к милому другу Соловьёву "здорово влетало" от Анны Федоровны Аксаковой. Он принуждён был в письме старательно оправдываться. Говорил он, что думал не о греческом Адонисе, а о сирийском Адоне, или Адонае, не имевшем никаких дел с Афродитой, имя которого то же, что еврейское имя Божие Адонай, бывшем истинным прообразом Христа» [13, с. 31].
По два раза в двух разных произведениях автор обращается к именам Прометея и Афродиты. Но действующим лицом стихотворения становится только Афродита (в «Слове увещевательном к морским чертям»): автор, предвещая приход на землю Вечной Женственности, вспоминает рождение из пены морской мирской Афродиты. В других случаях её имя, как и имя Прометея, используется Соловьёвым в перифразе: «Посмотри: побледнел серп луны, / Побледнела звезда Афродиты»29 (звезда Афродиты = Утренняя звезда = планета Венера); «Но не напрасно Прометея / Небесный дар Элладе дан»30 (дар Прометея = божественные огонь = свет разума).
26 Первые три мистические встречи описаны поэтом в поэме «Три свидания».
27 См.: Соловьёв С.М. Ответ Г. Чулкову по поводу его статьи «Поэзия Владимира Соловьёва» // Вопросы жизни. 1905. № 8. С. 230 [18].
28 См.: Брюсов В. Владимир Соловьёв. Смысл его поэзии // Брюсов В. Собрание сочинений. В 7 т. Т. VI. М.: Худож. лит., 1975. С. 221 [19].
29 См.: Соловьёв В.С. Стихотворения и шуточные пьесы. С. 96.
30 Там же. С. 80.
Таким образом, имена собственные, как правило, привлекаются автором для ёмкого и красочного обозначения своих философских воззрений.
Большинство слов в поэзии Соловьёва, как отмечалось исследователями, имеет три ряда значений: прямое, метафорическое и символическое. Сочетание в его стихотворениях реалистического и символического первым отметил С.М. Лукьянов. Он сравнил стихи Соловьёва с хрустальными лампадками, которые привлекают внимание своей красотой даже тогда, когда не зажжены и не виден рисунок их стенок: «Читая стихотворения Соловьёва, мы наслаждаемся прежде всего тем, что даётся в них прямым смыслом воспроизводимых поэтом образов; если же нам удаётся проникнуть дальше, и перед нашим умственным взором загорается символический светильник, заключённый в этих "звонких кристаллах", наслаждение наше усугубляется, делается более полным и напряжённым» [20, с. 144]. Образцами «реалистического символизма» считает стихотворения Соловьёва один из его последователей, Вяч. Иванов. Он специально уточняет, что имеет в виду не внешние приёмы словесной изобразительности: «Соловьёв - символист по-другому: зарисовывая виденное и пережитое, будь то мимолетный пейзаж, промелькнувший вдали, как берег Трои, встреча с весенними белыми цветами, вставшими из могил, вдруг почуянное присутствие любимых ушедших теней, принёсшихся с западным ветром, или трепет желанного посещения таинственной Подруги, Соловьёв - реалист, ничего не выдумывающий, и вместе символист, потому что всё в природе и душе трепещет для него близко дышащею скрытою жизнью и подаёт весть о сущем, прикрывшемся покрывалами божественной символики видимого мира» [21, с. 42]. В.Ф. Саводник, указывая на общие черты в поэзии Тютчева и Соловьёва, утверждает, что эти авторы не могут удовлетвориться просто изображением явлений действительности «в их жизненной полноте и художественной законченности», а стараются «проникнуть в таинственный смысл этих явлений», «постигнуть то, что скрывается за ними и чему они служат только внешнею оболочкой, проникнуть взором в таинственную область, лежащую позади явлений и недоступную нашему непосредственному созерцанию» [22, с. 79]. З.Г. Минц также признаёт «двуплановость» поэзии Соловьёва: «Подлинный смысл каждого явления (и означающего его слова) раскрывается у Соловьёва-лирика в результате объединения по меньшей мере двух рядов значений: земного, эмпирически-реального, и "высокого", мистически-идеального» [12, с. 28]. Современные исследователи поэзии Соловьёва также отмечают эту особенность его творчества: «Любое описываемое поэтом-философом явление материально-природного бытия несёт одновременно и эстетическую и ещё более значимую символическую нагрузку, являясь мистическим знаком мира иного в земной реальности» [23, с. 260].
Обратимся, например, к слову ночь, входящему в число 30 частотных в лирике Соловьёва. Поэт употребляет лексему ночь в стихотворении «День прошёл с суетой беспощадною.» в буквальном значении:
Днём луна, словно облачко бледное, Чуть мелькнёт белизною своей, А в ночи - перед ней, всепобедною, Гаснут искры небесных огней [7, с. 94].
В стихотворении «Тесно сердце - я вижу - твоё для меня.» ночь является частью образа:
А покинуть тебя и забыть мне невмочь: Мир тогда потеряет все краски, И замолкнут навек в эту чёрную ночь Все безумные песни и сказки [7, с. 91].
В данном случае ночь сопровождается эпитетом чёрная, который служит не столько для того, чтобы зафиксировать наивысшую степень темноты, сколько для того, чтобы выразить безысходность, конец любви, озарявшей все вокруг. Ночь здесь обозначает не время суток, а определённый этап человеческой душевной жизни.
Этим не исчерпываются варианты функционирования слова в лирике Соловьёва. Обратимся к фрагменту из стихотворения «В час безмолвного заката.»:
Пусть синеющим туманом Ночь на землю наступает -Не страшна ночная тьма нам: Сердце день грядущий знает [7, с. 84].
Автор описывает наступление тёмного времени суток и уверяет в неизбежности рассвета. Однако, контекст стихотворения и всего творчества Соловьёва показывает, что речь идёт и о том зле, что является частью земного тёмного мира. О наступлении после ночи утра нам говорит разум, о победе добра над злом - сердце. День грядущий - это и реальное утро, и победа света и добра. Так в одном тексте реализуются прямое и символическое значения одного и того же слова.
Даже беглое знакомство с «верхушкой» частотного словаря лирики Соловьёва свидетельствует, что его поэтический мир полон противоположностей. Обратимся к материалам табл. 2.
Таблица 2. «Двоемирие» Вл. Соловьёва
Мир «человеческий» Мир «божественный»
Здесь 14 Там 17
Земля 50, (земной) 20 Небо 41, (небесный) 7
Тьма 11 Свет 37
Временное (год, век) 25 Вечное 27
Смерть 14 Жизнь 30
Ночь 20 День 33
Среди слов, находящихся на «верхушке» частотного словаря, самым ярким является противопоставление земли (50; 2 - общий ранг) и неба (41; 4). С минимальной темой «Земля» тесно связана тема «Земной» (20; 16). В лирике Соловь-
ёва не просто обозначены пространственные границы мира: земля и небо находятся в оппозиции (соответственно, в оппозиции находятся и все слова, отнесённые нами к первой и второй группам). Но решение этого противостояния в его стихотворениях не однозначно. Обратимся к стихотворению «11 июня 1898 г.»:
Стая туч на небосклоне Собралася и растёт... На земном иссохшем лоне Всё живое влаги ждёт.
Но упорный и докучный Ветер гонит облака. Зной всё тот же неотлучный, Влага жизни далека [7, с. 125].
Здесь явно выражен конфликт земного и небесного. Земля ждёт от неба благодати в виде дождя, но её надежды не оправдываются. Конфликт не находит разрешения и в концовке-сравнении:
Так душевные надежды Гонит прочь житейский шум, Голос злобы, крик невежды, Вечный ветер праздных дум [7, с. 125].
Итак, первый вариант взаимодействия противоположных понятий в лирике Соловьёва - конфликт. В данном случае он приобретает драматизм вследствие своей неразрешимости.
К конфликтным мы можем отнести и те случаи, когда в стихотворении идёт речь о победе одного из миров (например, стихотворение «На палубе "Торнео"»):
Посмотри: побледнел серп лупы, Побледнела звезда Афродиты, Новый отблеск на гребне волны... Солнца вместе со мной подожди ты! Посмотри, как потоками кровь Заливает всю тёмную силу. Старый бой разгорается вновь... Солнце, солнце опять победило! [7, с. 96]
В тексте снова соединены нескольких рядов значений: автор описывает утро с помощью указания на некоторые объективные его признаки. Конфликт «тёмного-земного» и «светлого-небесного» предстаёт перед читателем во втором катрене. Об их остром противостоянии говорят слова кровь, бой, победить. Перед нами уже образ «наступление утра ^ бой». В данном тексте ночь выступает основанием сопоставления в образе «ночь ^ тёмная сила». Помимо переносного значения, утро и ночь получают и символическое значение - доб-
ро и зло. О том, что ночь в этом тексте является олицетворением недоброго начала, говорит эпитет тёмный. Е.А. Черкасова пишет, что «для В.С. Соловьёва мотив утра сопряжён с важными философскими категориями. Он мыслил "утро" не только как начало нового дня, не как то, что происходит ежедневно. <...> Мотив утра ознаменовывает начало новой жизни» [24, с. 87]. О символическом значении утра в стихотворениях Соловьёва писал и В. Брюсов: «... его поэзия останавливается на всех проявлениях жизни природы, которые можно принять как символы конечной победы светлого начала. В весне, неизменно сменяющей зиму, во дне, разгоняющем ночные тени, в лазури, вновь выглядывающей из-за туч, закрывших было её, его поэзия видит двойной смысл, иносказание» [19, с. 222]. Итак, поэтическое описание утра снова соединяется с символическим мотивом победы света и добра.
Напряжение между «земным» и «небесным», «тёмным» и «светлым» сохраняется и в стихотворении «О, как в тебе лазури чистой много.»:
О, как в тебе лазури чистой много
И чёрных, чёрных туч!
Как ясно над тобой сияет отблеск Бога,
Как злой огонь в тебе томителен и жгуч [7, с. 68].
В первом катрене стихотворения помимо прямого противопоставления (отблеск Бога над тобой - злой огонь в тебе) содержится и соположение, объединение в одном образе противоположных характеристик: чистая лазурь - тёмные тучи. Это объединение подчёркивается и вторым четверостишием:
И как в твоей душе с невидимой враждою Две силы вечные таинственно сошлись, И тени двух миров, нестройною толпою Теснясь к тебе, причудливо сплелись [7, с. 68-69].
Указание на противоречивость, неоднозначность окружающего мира присутствует и в других текстах Соловьёва. Например: «Не миновать нам двойственной сей грани: / Из смеха звонкого и из глухих рыданий / Созвучие вселенной создано» [7, с. 68]. В данных примерах перед нами предстаёт второй вариант взаимодействия антонимичных в контексте творчества Соловьёва понятий: они объединяются в одном образе, не утрачивая при этом противопоставленности.
Наиболее частым в поэзии Соловьёва является третий вариант взаимодействия противоположных понятий. Обратимся к строкам из стихотворения «Земля-владычица, к тебе чело склонил я.»: «И в явном таинстве вновь вижу сочетанье / Земной души со светом неземным» [7, с. 77]. Перед нами «сочетание» изначально противоположных понятий. В данном тексте «небесное» и «земное» не просто сосуществуют, а примиряются, их конфликт находит разрешение. Часто это слияние в лирике Соловьёва выражено оксюмороном. В приведённом примере - явное таинство. В стихотворении, посвящённом финскому озеру Сайме, поэт использует оксюморон белая тьма:
Где ночь безмерная зимы
Таит магические чары,
Чтоб вдруг поднять средь белой тьмы
Сияний вещих пламень ярый [7, с. 102].
Итак, третий вариант взаимодействия противоположных понятий в поэтическом творчестве Соловьёва - сосуществование «неслиянного и нераздельного». Именно этот вариант является принципиально важным для автора. В статье «Красота в природе» он пишет: «<...> легко вывести следующее формальное определение идеи или достойного вида бытия. Она есть полная свобода составных частей в совершенном единстве целого» [25, с. 362]. В лирике Соловьёва небесное остается небесным, земное - земным, свет - светом, тень -тенью. Но при этом заложенные изначально противоречия в контексте его творчества не являются неразрешимыми. Поэзия Соловьёва отражает и борьбу, и единство противоположностей.
Подведём итоги: поэтический мир Соловьёва узнаваем и отчасти парадоксален. Реконструируя его, мы получили следующий результат: перед читателем пространство, полное хвойных (ель - 8, сосна - 5) лесов (12) и роз (13), скал (16), морей (30) и пустынь (12). Вокруг бело (21), чисто (13) и красиво (20). Изредка встречаются орлы (4), змеи (4) и, неожиданно, драконы (4). День (37) сменяет ночь (33), солнце (18) - луну (9) и звёзды (17). Много огня (39), но холодно (16). Порой слышатся (16) голоса (21), гром (10), но преимущественно царит тишина (37). Мир (26) земной (76) тёмный (65), злой (31), тревожный (9), тягостный (19). В тумане (15) в поисках радости (14), смеха (11) и счастья (8) тоскливо (23) бредёт (16) одинокий (52) лирический герой. Путь (21) его далёк (30). Герой как во сне (42), окутан грёзами (15) и мечтами (14). Разгадать тайну (25) героини с лучезарными очами (22) можно лишь сердцем (52), наполненным любовью (49). А с лазурных (15) небес (48) льются лучи (29), озаряя (8) земной мир вечным (38) божественным (49) сиянием (18) и блеском (16), и жизнь (64) торжествует над смертью (47)31.
Список литературы
1. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л.: Наука, 1977. 408 с.
2. Баевский В.С. Лингвистические, математические, семиотические и компьютерные модели в истории и теории литературы. М.: Языки славянской культуры, 2001. 332 с.
3. Баевский В.С., Романова И.В., Самойлова Т.А. Русская лирика Х1Х-ХХ веков в диахронии и синхронии// Математическая морфология. Электронный математический и медико-биологический журнал. Т.5. Вып. 1. 2003 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.smolensk.ru/user/sgma/mmorph/N-9-html/baevskii/baevsky.htm.
4. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник, 1999.
944 с.
5. Частотный словарь русского языка / под ред. Л.И. Засориной. М.: Русский язык, 1977. 934 с.
6. Трубецкой Е. Личность В.С. Соловьёва // О Владимире Соловьёве. Томск: Водолей, 1997. С. 44-70.
31 Реконструируя поэтический мир, мы считали частотность однокоренных лексем.
7. Соловьёв В.С. Стихотворения и шуточные пьесы / вступ. ст., сост. и примеч. З.Г. Минц. Л.: Сов. писатель, 1974. 350 с.
8. Даам Х. Свет естественного разума в мышлении Соловьёва // Вопросы философии. 1992. № 8. С. 133-144.
9. Вышеславцев Б.П. Значение сердца в религии [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://odinblago.ru/path/1/5/
10. Власов В.Г. Белый цвет // Власов В.Г. Новый энциклопедический словарь изобразительного искусства. В 10 т. Т. II Б-В. СПб.: Азбука-классика, 2004. С. 217-218.
11. Лукьянов С.М. Владимир Соловьёв в его молодые годы. Материалы к биографии. Кн. 1. М.: Книга, 1990. 442 с.
12. Минц З.Г. Владимир Соловьёв - поэт // Соловьёв В.С. Стихотворения и шуточные пьесы. Л.: Сов. писатель, 1974. С. 5-56.
13. Соловьёв С.М. Владимир Соловьёв. Жизнь и творческая эволюция. М.: Республика, 1997. 431 с.
14. Суперанская А.В. Общая теория имени. М.: Наука, 1973. С. 174-205.
15. Величко В.Л. Владимир Соловьёв. Жизнь и творения // Книга о Владимире Соловьёве. М.: Сов. писатель, 1991. С. 12-77.
16. Мочульский К.В. Владимир Соловьёв. Жизнь и учение // Мочульский К.В. Гоголь. Соловьёв. Достоевский. М.: Республика. С. 63-218.
17. Айхенвальд Ю.И. Владимир Соловьёв (Его стихотворения) // Айхенвальд Ю.И. Силуэты русских писателей. Т. III. Новейшая литература. Берлин: Слово, 1923. С. 104-106.
18. Соловьёв С.М. Ответ Г. Чулкову по поводу его статьи «Поэзия Владимира Соловьёва» // Вопросы жизни. 1905. № 8. С. 230-237.
19. Брюсов В. Владимир Соловьёв. Смысл его поэзии // Брюсов В. Собрание сочинений. В 7 т. Т. VI. М.: Худож. лит., 1975. C. 218-230.
20. Лукьянов С.М. Поэзия Вл. Соловьёва // Вестник Европы. 1901. № 5. С. 128-161.
21. Иванов Вяч. О значении Владимира Соловьёва в судьбах нашего религиозного сознания // О Владимире Соловьёве. Томск: Водолей, 1997. С. 32-43.
22. Саводник В.Ф. Поэзия Вл. Соловьёва // Поэзия как жанр русской философии / сост. И.Н. Сиземская. М.: ИФРАН, 2007. С. 77-89.
23. Адвейчик Л.Л. Символика водной стихии в поэзии В.С. Соловьёва // Соловьёвские исследования. 2008. Вып. 3(18). С. 260-268.
24. Черкасова Е.А. Мистеральный сюжет в стихотворении В.С. Соловьёва «В тумане утреннем неверными шагами...» // Соловьёвские исследования. 2012. Вып. 3 (35). С. 81-92.
25. Соловьёв В.С. Красота в природе // Соловьёв В.С. Сочинения в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1990. С. 351-389.
References
1. Zhirmunskiy, VM. Teoriya literatury. Poetika. Stilistika [Theory of Literature. Poetics. Stylistics], Leningrad: Nauka, 1977. 408 p.
2. Baevskiy, VS. Lingvisticheskie, matematicheskie, semioticheskie i komp'yuternye modeli v istorii i teorii literatury [Linguistic, mathematical, semiotic and computer models in the history and theory of literature], Moscow: Yazyki slavyanskoy kul'tury, 2001, 332 p.
3. Baevskiy, VS., Romanova, I.V, Samoylova, T.A Russkaya lirika XIX-XX vekov v diakhronii i sinkhronii [Russian lyrics in synchrony and diachrony], in Matematicheskaya morfologiya. Elektronnyy matematicheskiy i medico-biologicheskiy zhurnal [Mathematical morphology Mathematics and Medical-biology Magazine], 2003, vol. 5, no. 1. Available at: http://www.smolensk.ru/ user/sgma/mmorph/N-9-html/baevskii/baevsky.htm.
4. Ozhegov, S.I., Shvedova, N.Yu. Tolkovyy slovar' russkogo yazyka [Dictionary of Russian language], Moscow: Azbukovnik, 1999, 944 p.
5. Chastotnyy slovar' russkogo yazyka [Frequency dictionary of Russian language], Moscow: Russkiy yazyk, 1977, 934 p.
6. Trubetskoy, E. Lichnost' Vladimira Solov'eva [Personality of Vladimir Solovyov], in O Vladimire Solov'eve [About Vladimir Solovyov], Tomsk: Vodoley, 1997, pp. 44-70.
7. Solov'ev, VS. Stikhotvoreniya i shutochnye p'esy [Poems and humorous plays], Leningrad: Sovetskiy pisatel', 1974, 305 p.
8. Daam, X. Voprosy filosofii, 1992, no. 8, pp. 133-144.
9. Vysheslavtsev, B.P. Znachenie serdtsa v religii [Significance in the religion of the heart]. Available at: http://odinblago.ru/path/1/5/
10. Vlasov, VG. Belyy tsvet [Color white], in Vlasov, VG. Novyy entsiklopedicheskiy slovar' izobrazitel'nogo iskusstva v 101., t. IIB-V [New Encyclopedic Dictionary of Art, in 10 vol., vol. II B-V], Saint-Petersburg: Azbuka-klassika, 2004, pp. 217-218.
11. Luk'yanov, S.M. Vladimir Solov'ev v ego molodye gody. Materialy k biografii [Vladimir Solovyov in his younger years. Materials to the bibliography], Moscow: Kniga, 1990, 442 p.
12. Mints, Z.G. Vladimir Solov'ev - poet [Vladimir Solovyov - poet], in Solov'ev, VS. Stikhotvoreniya i shutochnye p'esy [Poems and humorous plays], Leningrad: Sovetskiy pisatel', 1974, pp. 5-56.
13. Solov'ev, S.M. Vladimir Solov'ev. Zhizn' i tvorcheskaya evolyutsiya [Vladimir Solovyov. Life and the creative evolution], Moscow: Respublika, 1997, 431 p.
14. Superanskaya, AV Obshchaya teoriya imeni [General theory of the name], Moscow: Nauka, 1973, pp. 174-205.
15. Velichko, VL. Vladimir Solov'ev. Zhizn' i tvoreniya [Vladimir Solovyov. Life and Works], in Kniga o Vladimire Solov'eve [Book about Vladimir Solovyov], Moscow: Sovetskiy pisatel', 1991, pp. 12-77.
16. Mochul'skiy, K.V Vladimir Solov'ev. Zhizn' i uchenie [Vladimir Solovyov. Life and doctrine], in Mochul'skiy, K.V. Gogol', Solov'ev, Dostoevskiy [Gogol, Solovyov, Dostoevsky], Moscow: Respublika, pp. 63-218.
17. Aykhenval'd, Yu.I. Vladimir Solov'ev (Ego stikhotvoreniya) [Vladimir Solovyov (His poetry)], in Aykhenval'd, Yu.I. Siluety russkikhpisateley. T. III. Noveyshaya literatura [Silhouettes of Russian Writers, vol. III Newest literature], Berlin: Slovo, 1923, pp. 104-106.
18. Solov'ev, S.M. Voprosy zhizni, 1905, no. 8, pp. 230-237.
19. Bryusov, V Vladimir Solov'ev. Smysl ego poezii [Vladimir Solovyov. The meaning of his poetry], in Bryusov, V Sobranie sochineniy v 7 t., t. VI [Works in 7 vol., vol. VI], Moscow: Khudozhestvennaya literatura, 1975, pp. 218-230.
20. Luk'yanov, S.M. Vestnik Evropy, 1901, no. 5, pp. 128-161.
21. Ivanov, VI. O znachenii Vladimira Solov'eva v sud'bakh nashego religioznogo soznaniya [The significance of Solovyov in the fate of our religious consciousness], in O Vladimire Solov'eve [About Vladimir Solovyov], Tomsk: Vodoley, 1997, pp. 32-43.
22. Savodnik, VF Poeziya Vladimira Solov'eva [Poetry of Vladimir Solovyov], in Poeziya kak zhanr russkoy filosofii [Poetry as a genre of Russian philosophy], Moscow: IFRAN, 2007, pp. 77-89.
23. Adveychik, L.L. Solov'evskie issledovaniya, 2008, issue 3(18), pp. 260-268.
24. Cherkasova, E.A Solov'evskie issledovaniya, 2012, issue 3(35), pp. 81-92.
25. Solov'ev, VS. Krasota v prirode [Beauty in nature], in Solov'ev, VS. Sochineniya v 2 t., t. 2 [Works in 2 vol., vol. 2], Moscow: Mysl', 1990, pp. 351-389.
