CC BY
112
Раздел 8 СОЦИОЛОГИЯ
Ведущий эксперт раздела:
ЮРИЙ ЕФИМОВИЧ РАСТОВ - д-р социологических наук, профессор, действительный член Академии социальных наук, зам. председателя диссертационного совета по социологии при Алтайском Государственном университете (г. Барнаул)
УДК 04.21.51 MamedovA.K., Temnova L.V KNOWLEDGE SOCIETY: PARADOXES OF THE SOCIAL DEVELOPMENT. Crises and contradictions of the world community, base (system) characteristics of a new-coming epoch, a new economics and a new community are described in the work.
Key words: information society, contradictions of the social development, crisis of a modern society.
А.К. Мамедов, д-р социол. наук, проф. МГУ им. М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: [email protected]; Л.В. Темнова, д-р психол. наук, проф. МГУ им. М.В. Ломоносова г. Москва, E-mail: [email protected]
ОБЩЕСТВО ЗНАНИЯ: ПАРАДОКСЫ СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ
В работе описаны кризисы и противоречия мирового сообщества, базовые (системные) признаки новой наступающей эпохи, новой экономики и нового общества.
Ключевые слова: информационное общество, противоречия социального развития, кризис современного общества.
Масштабность современного кризиса, на непредсказуемость которого сейчас ссылаются все, заставляет осмыслить базовые принципы современных социальных теорий, провести ревизию доминирующих воззрений. Усиление (не-предсказанное никем) роли государства, необходимость введения жестких директивных мер в современной рыночной экономике, глобальность кризиса привели и к переоценке макросоциальных теорий. Неслучайно, в общественном сознании доминирует кризисная оценка развития социальных наук, которые, в силу ряда причин, не смогли спрогнозировать кризис, его параметры, социальное поле и технологии выхода из него.
Налицо кризис «гиперрассказа» (Лиотар), кризис рациональности, что, несомненно, приведет к необходимости смены парадигм в социальных теориях, к нарушению status-quo, который поневоле устраивал многих, ибо позволял в едином научном поле сосуществовать диаметрально противоположным теориям как отражение и отображение экзистенциалистского «разорванного мышления». В этом отношении кризис берет поневоле на себя и функции санации. Но в этом «тоннеле всегда виден свет» (И. Павлов), поэтому кризис в силу своего характера, глубины и продолжительности должен стать «могильщиком» устаревших социальных технологий и идей, превратив их в «научный архив», «кладбище прошлых мыслей».
Новая экономика и новое общество - это данность современной социальной среды, преображенная структурно и изнутри. В социологическом мире не сложилось единого мнения по поводу названия новой стадии социального развития, так, наряду с понятием «информационное общество» используется довольно широкий спектр эпитетов: «сверхин-дустриальная цивилизация» (О. Тоффлер), «технотронное общество» (З. Бжезинский) и другие. Как правило, в социологической литературе для обозначения нового общества употребляются термины, содержащие приставку «пост» - это
во многом обусловлено тем, что оно (определение) находится в стадии становления, и у теоретиков в полной мере не сложился его цельный образ, позволивший бы им оперировать более содержательными понятиями. «Понятие информационного общества выглядит предпочтительнее общества постмодернистского, ибо указывает принцип, вокруг которого организовано сообщество, а не только лишь на то, за какой социальной формой оно следует, - отмечает С. Лэш1, -Термины «постмодернити» или «поздняя модернити» представляются мне излишне аморфными, в отличие от термина «информация»2. Стремление в науке выразить сущность нового информационного века вылилось в целый спектр определений. Дж. Литхайм говорит о постбуржуазном обществе, С. Алстром - постпротестантском, Г. Кан - постэкономичес-ком, Р Сейденберг - постисторическом, Р Барнет вносит в этот калейдоскоп определений прагматическую нотку, предлагая термин «постнефтяное общество», понятно, что в основе всех дефиниций - понятие «постиндустриальное общество», популяризованное Д. Беллом. Общая приставка этих терминов, по мнению Дайзарда, отдает каким-то осенним чувством увядания, свойственным нашему веку, - ощущением конца (заканчивается определенная историческая эпоха). Это связано с «концом гиперрассказа», где текст утрачивает свой смысл, впрочем, как и все социально-экономические понятия и категории.
В своей основе данные теории носят скорее метафорический образный, чем строго научный системный характер и отображают лишь одну из граней новой, пока еще не интеллигибельной, социальной конструкции. Хотя понятно, что в принципе любые теории в современной науке - это только
1 Lash S. Critique of Information / S. Lash - London: Thousands of Oars (Ca). 2002. P.1.
2 Там же, P. 2.
метафоры3, но речь идет в данном случае не об описательной стороне процесса познания. Так, в определении С. Алст-рома «постпротестантское» упор делается на смену трудовой протестантской этики на гедонистическую. При этом, игнорируется, что помимо М. Вебера, есть концепция католической этики труда (В. Зомбарт), православной (С. Булгаков), исламской (М. Абдо) и т.д. Понятия «постнефтяное» (Р Барнет), «постэкономическое» (Г. Кан) и др. также отдают «од-нониточностью» (термин Б. Хазанова), где теория рождается как частная, периферийная, иногда маргинальная идея, а затем начинает претендовать на всеобщую «философию Цезарей и Чингисханов» (Ортега-и-Гассет). Перечисленные определения, на наш взгляд, не являются полными и системными, выполняют лишь частную функцию социальной маркировки, но не раскрытия сущностных механизмов развития. Авторы более склонны именовать грядущее как общество знаний, в силу обретения в новую эпоху знаниям особого социального статуса. Так, один из значимых теоретиков в этой области Джон Несбитт отмечает, что «в отличие от других природных энергий, знание не подчиняется закону сохранения энергии: его можно создать, его можно уничтожить, но главное - знание синергично, т.е. целое, как правило, больше суммы частей»4. Ему вторит П. Друкер: знание стало уже сейчас базовой отраслью экономики и центральным ресурсом.
Тем не менее, констатировать реальные параметры надвигающейся эры разума кажется несколько преждевременным, ибо дискретность и неуловимость (призрачность) будущего уже сегодня создают ряд новых антагонистических противоречий, еще не вполне преодолев «классические пережитки». Обществоведческие разбросы и поиски новой «единственно верной» парадигмы на все времена привели, по сути, к утрате функций социального прогнозирования, отсутствию адекватной системы социальных гипотез. Налицо типично платоновская установка: главное - назвать социальный феномен, дать ему громкое название, а затем можно и действительность подогнать под него. Руководствуясь принципом Л. Больцмана, что нет ничего практичнее хорошей теории, попытаемся выделить системные противоречия современного общества, пойдем от практики и реалий современного социума. В эпоху быстрого экстенсивного развития нашего общества в начале XXI в., неслучайно прозванного «тучными годами», идея о диалектических инструментариях познания общества вызывала некую вполне объяснимую снисходительную иронию, что-де такие теории были, но они характерны были для раннего капитализма XIX в., от которого все дружно открестились. Современная же эпоха свободна от кризисов, циклов и иных «родимых пятен», т.е. в научном сообществе совершенно неоправданно господствовал некий праволиберальный романтизм. Ныне кризисные реалии и реакция на них, в частности, опыт ряда стран в реализации антикризисных технологий, заставили по-иному взглянуть на методологию К. Маркса, да и социальную диалектику в целом, в интерпретации А. Грамши, Г. Лукача, Э. Фромма, Р Дарендорфа и др., которая предусматривает, в первую очередь, раскрытие внутренних системных противоречий в обществе. Так А. Турен отмечает, что новому обществу присущ некий вид диалектики, который обусловливает развитие от порядка к беспорядку, а затем и к новому порядку5. Как замечает А. Осмоловский (в качестве «важного методологического императива левого мышления»), «основная задача любого интеллектуала - находить различия, а не отмечать схожесть»6. Автор напоминает, что «Фуко принадлежит очень удачная мысль, что основное отличие Маркса от всех предшествовавших мыслителей заключается в том, что именно Маркс сделал различие краеугольным аспектом развития своей теории7.
Если Маркс в XIX в. увидел данное противоречие в системном единстве общественного способа производства и частного способа присвоения, то современный кризис в силу интенсивности обнаружил еще большее обострение.
В первую очередь, наверное, это цивилизационный кризис обострения напряженности между человеком и человечеством. Этот общецивилизационный тренд, получивший экспоненциальное значение в последнее время, приводит к отчуждению человека от достижений человеческого Разума. Поток информации, ее агрессивность и всеохватность поневоле «рационализируют человека», заставляют его выстраивать защитные барьеры, искать «иные лагуны» и заводи для собственного уединенного бытия.
Следующая группа противоречий вытекает из единства противоположных всеобъемлющих трендов: глобализация и регионализация, универсализация и дискретность, всеобщность и лоскутность. Вследствие этого, глобализация производства, в том числе и научной продукции, и архаичный (частный) способ получения прибыли. Подавляющее большинство (если не все) научных и производственных инноваций были, в основном, профинансированы государством, затем они (инновации) уже в готовой форме используются частными фирмами в виде приобретенной и закрепленной интеллектуальной собственности. К тому же, государство в новых условиях выполняет, казалось бы, несистемную в рыночных условиях функцию страховки на случай кризиса и основного антикризисного спасителя. При этом, форма собственности, а следовательно, и механизм распределения благ остается прежним. Опыт современного кризисного поля показал, что предприниматель в классическом смысле, с его постоянным риском, ответственностью, определенной аскетичной этикой, инициативой, сменяется довольно узким и закрытым кланом, для которого важнее непотические и личные связи с чиновниками, а не риск и инновации. Соответственно, и рекрутмент в данный класс возможен по совершенно иным правилам, а именно непрозрачным и коррумпированным, т.е. теряется сама суть предпринимательства, ее статусность и социальная роль, престиж и функции.
Исходя из данного, основного, на наш взгляд, противоречия современного общества вытекают и производные, как-то общественный способ производства научных знаний и частный способ присвоения результатов научной деятельности, в том числе и в форме выпускников на рынке труда. Далее, современный труд и инновационное производство характеризуются небывалой степенью глобализации и обобществления, а субстрат труда, его носитель и конечная цель
- воспроизводство человека - все более архаизируется и маргинализируется. Воспроизводство совокупного работника в современной социальной системе передается в частную сферу и удивительно увязывается с закрытием детских садов и школ, уходом государства из социальной сферы, передачей основополагающей функции государства - образования - в частные предпринимательские структуры, полного игнорирования функции воспитания и замены его псев-доуниверсальной социализацией.
Обществоведческие разбросы и поиски новой «единственно верной» парадигмы на все времена привели, по сути, к утрате функций социального прогнозирования, отсутствию адекватной системы взаимосвязанных социальных гипотез. Более плодотворным, на наш взгляд, является осмысление основных трендов и признаков эпохи, т.е. попытки индуктивного воспроизводства неких моделей становящейся реалий. Современный немецкий исследователь Н. Штер выделяет следующие характеристики:
1) насыщение всех сфер жизни и деятельности научным знанием (сциентификация);
3 Hutton E.H. The language of modern Physics: An introduction to the philosophy of science. N.Y.: MacMillan. P.278.
4 Несбитт Дж. Мегатренды. М., 2003. С. 22.
5 Lash S. Critique of Information / S. Lash - London: Thousands of Oars (Ca). 2002. P.4.
6 Осмоловский А. Пролегомены к методологическому принуждению // Художественный журнал. 2003. №48/49.
7 Там же.
2) замещение других форм знания научной;
3) развитие науки в качестве непосредственной производительной силы;
4) появление специализированных направлений политической деятельности (научная и образовательная политика);
5) формирование нового сектора в экономике;
6) изменение в структуре власти (дебаты о технократах);
7) трансформация основ легитимизации власти в направлении специализированного знания (экспертократия, но вовсе «не путь интеллектуалов к классовому господству»8);
8) развитие знания на основе социального неравенства и социальной солидарности;
9) трансформация основных источников социальных конфликтов.
Ни в коем случае не оспаривая в целом удачную концепцию Н. Штера, авторы хотели бы выделить свои базовые (системные) признаки новой формации.
1. Изменился стиль мышления эпохи.
Как отмечает российский ученый З.М. Оруджев, «объективные основы этого процесса изменения свободы заключаются в том, что уже сегодня совершается переход от индустриального к информационному обществу. Индустриальное общество больше нуждается в «коллективных способностях» индивидов, в то время как информационное общество больше нуждается в «индивидуальных способностях» даже в кол-лективе»9. Современное общество требует оригинальности, инновации, непохожести, что в корне меняет трудовые установки, стандартное, машинное сменяется единичным. Заводы сменяются проблемными лабораториями10.
2. Превалирование знаний над капиталом.
Доминанта главного ресурса современной компании -
интеллект ее сотрудников - быстро и неуклонно растет. Технически грамотные, оригинально мыслящие, склонные к инновациям сотрудники ценятся сегодня чрезвычайно высоко. Они могут работать сразу на несколько различных организаций, быть фрилансерами. Вводится новая теория - «принцип анти-Питера». В соответствии со знаменитым принципом Питера, люди продвигаются по служебной иерархической лестнице до пределов своей компетентности. Согласно новому принципу, люди продвигаются по служебной лестнице до тех пор, пока получают от этого удовольствие. Когда удовольствие исчезает, талантливые работники увольняются - как правило, чтобы стать свободными агентами (что в принципе соответствует и тенденции смены протестантской этики труда гедонистической). Капитализм сегодня уже полностью освободился от унаследованного поневоле от Реформации аскетизма и приобрел способность реализовать свою власть не посредством идейного тоталитаризма и политического принуждения, а, наоборот, посредством поощрения разнообразия и полного поглощения всех новых идей и движений. Как пишет Брайан Массуми, описывая логику современного технологического, научного общества, «чем разнообразнее, эксцентричнее - тем лучше. Норма утрачивает свою власть. Правильность, системность постепенно сдают позиции. И этот отказ от нормальности есть часть динамики капитализма. Это не просто освобождение, а форма господства самого капитализма. Миром перестает править дисциплинарная институциональная власть - по мере насыщения рынков ей на смену приходят власть и способность капитализма производить многообразие. Создай ассортимент
- и ты найдешь нишу на рынке. Сгодятся самые странные и аффективные из замыслов - ведь они за это платят. Капитализм начинает интенсифицировать или диверсифицировать аффект, но лишь затем, чтобы извлечь сверхприбыль»11.
Меняются и качественные традиционные особенности интеллектуальных работников, их основными характеристиками являются:
- независимость от границ;
- мобильность;
- одинаковая вероятность успеха и поражения.
Глобализация приводит к невиданным по масштабам интеллектуальным потокам, перемещениям «креативного класса», капитала, технологий. Мобильность становится отличительной чертой интеллектуала, его “modus vivendi”. При этом, инновация требует необычных рисков, поэтому деятельность современного специалиста равновероятно нацелена на успех и поражение, что дает невиданный психологический подъем в творчестве12.
3. Усиление роли человеческого фактора, а значит и необратимые изменения в социальной структуре общества.
Характеризуя данный тренд, З. Бауман отмечает: «Принадлежать «модернити» - значит вечно опережать самого себя, находиться в состоянии постоянной трансгрессии, это значит обладать индивидуальностью, которая может существовать лишь в виде незавершенного проекта»13. Еще раньше М. Тетчер констатировала, что нет такого феномена, как общество. Это является метафорическим переносом идеи о роли индивидуума в современном мире. Тоффлер также описывал «конец эпохи Миттерниха», где территория, народ и армия играли первостепенную роль, соответственно и повышалась, причем линейно, роль фабричного производства и сельского хозяйства.
Сегодня в объеме ВВП развитых стран доля сельского хозяйства сократилась до минимума. Соответственно и численность сельского населения в этих странах резко сократилась (как следствие - тотальная депопуляция). Общество будущего уже отходит в структурном отношении от норм того общества, в котором большинство до сих пор живет. Появляется описанное в западной социологии «странное общество» с принципиально иной социальной структурой, как-то появление «новых пролетариев», новой элиты (эксперты, неток-ратия), нового креативного класса и т.д.
4. Усиление значения творческого и снижение роли неквалифицированного труда.
Общество будущего, с точки зрения П. Друкера14, охарактеризовано следующими тенденциями:
- старение населения;
- равенство между знаниями и информацией;
- минимизация сельского хозяйства;
- разрушение пенсионной системы;
- усиление иммиграции;
- минимизация ручного труда.
В западной^социологической мысли отмечается лавинообразное увеличение (в том числе и интенсивное) интеллектуальных работ, сферы обслуживания, фактор командной роли, а также появление женщин (как элемент стабильности) во всех сферах общества.
Важно отметить приоритет и доминанту образования, которое Друкер выделяет особо. Образование, безусловно, является основным фактором формирования социального капитала и обратной связи в социальных институтах. Примером могут служить «Города как школы»15, в которых дети от 13-14 лет обучаются сразу на практике и там же работают без получения среднего образования (фактически они получают диплом об окончании средней школы, но практически
8 Цитата по «Концепция общества знания в современной социальной теории». РАН ИНИОН, 2010. С.44-45.
9 Оруджев З.М. Способ мышления эпохи. М.: УРСС, 2009. С.361.
10 См. об этом Латур Б. Дайте мне лабораторию, и я переверну мир // Логос. №5-6 (35) 2002.
11 Brian Massumi. “Navigating Movements”, in: Hope, ed. Mari Zournazi. New York: Routledge 2002, p.224. Цит. по: Жижек С. Удары в сердце Империи? // Художественный журнал (Moscow Art Magazine). 2004. №4 (56).
12 См. об этом Мертон Р. Наука и социальный порядок// Личность. Культура. Общество. Т.2. Вып.2(3). М., 2000.
13 Бауман З. Индивидуализированное общество / З.Бауман; пер. с англ. М.: Логос, 2002. С.390.
14 Друкер П. «Управление в обществе будущего» - М.: Вильямс, 2007.
15 Эпштейн М. «Плоды альтернативного просвещения» // «Вокруг Света». - М.: Вокруг Света, 2009.-2.
не обучаются по стандартным программам). Возрастает важность непрерывного процесса повышения квалификации. «Разворачивающиеся процессы глобализации детерминируют развитие таких качеств современного профессионала как универсальность, способность к унификации когнитивных и технологических процессов, выделение общих, присущих различным социокультурным и экономическим областям подходов, теорий, методов. В то же время, в современных социальных институтах приоритеты все более отдаются уникальным, единичным специалистам, которые ценятся, прежде всего, за креативность, способность к дивергентному («веерному») мышлению, продуцирующему единственные в своем роде, неповторимые решения16
5. Знания сотрудников как средство производства.
Новые средства производства очень компактны и могут легко перемещаться. Интеллектуальные работники обеспечивают корпорации «капитал» в том же объеме, что и владельцы-инвесторы корпорации. Стороны зависят друг от друга в равной степени. Теперь интеллектуальные работники не собственность корпорации, а равноправные партнеры17.
Корпоративный рынок профессионалов весьма далек от традиционного управления кадрами. Главное отличие в том, что сотрудники выстраивают свою карьеру и несут за нее персональную ответственность. По сути, каждый сотрудник
- это лидер. Проблема в том, что само существование подобного рынка опровергает традиционное представление о том, что высшее руководство «владеет» и полностью распоряжается сотрудниками компании, что в корне меняет трудовые отношения, коммуникативные потоки.
Опережающий рост происходит в сфере интеллектуальных технических специалистов: компьютерщиков, разработчиков компьютерных программ, аналитиков, промышленных технологов и новаторов, эти люди в равной мере, в силу характера работы, являются работниками как физического, так и умственного труда. В основе их физического труда лежат глубокие теоретические познания, которые может дать только серьезное специальное образование, что отмечалось ранее.
Как отмечает российский исследователь А.И. Неклесса, «XX век ознаменовался социокультурной революцией, выдвинувшей и продвинувшей в сферу практики ряд новых версий прочтения цивилизационного текста. Секуляризация, выступив как надконфессиональная форма христианского мировоззрения, создала культурную оболочку глобальных пропорций..., прямо или косвенно способствуя расцвету мультикультурности, возрождению различных религиозных и культурных кодов, обустроив т.о. пространство открытой конкуренции мировоззренческих систем»18. Вместе с тем, на этом фоне проистекают не только вышеназванные тренды социального развития, но и цивилизационные «сдвиги»:
1) глобализм, универсальность, социальная гомоморфность;
2) становление нового суверена - активной творческой личности, сообщества личностей, получивших доступ к невиданным до сих пор технологическим богатствам. И смешения (комбинация), что произойдет поневоле, могут дать совершенно неожиданные социальные конструкции и метаморфозы. Становится новая эклектическая культура, свободные ассоциации и гибкие структуры заменяют устоявшиеся институты, социальный транзит незавершен, постоянно изменяется, что, безусловно, потребует еще дальнейших научных (в первую очередь социологических) построений.
В рамках становящихся процессов сциентизации общества, безусловно, зреют и иные не столь рациональные тенденции. Современное общество, как бы кому-то ни хотелось, ассиметрично и дискретно, где может уживаться организация и рынок, компьютер и экономика впечатлений, порядок и хаос. И этот ряд бинарных несхожестей и составляет основную канву развития.
В этом смысле, уже постмодернизм стал, по сути, «кантовской» реакцией на метафизические и глобальные притя-
зания разума19 (У. Бек, Т. Адорно, А. Макинтайр и даже К. Поппер). Возникает вопрос о «веке» науки или же о ее неадекватной интерпретации. Макс Борн указывал, что «попытка природы создать на этой земле мыслящее животное вполне может закончиться ничем»20. Ибо девальвация этических ценностей, эрозия вековечных норм, «которые создавались. и позволяли сохранять достойный образ жизни даже во времена жесточайших войн и повсеместных опустошений»21. Дихотомия достижений науки и моральной деградации общества нередко приводит к искусственному сдерживанию развития науки. Группа генетиков во главе с П. Бергом добровольно наложила мораторий на исследования в области генной инженерии. «Именно в силу того, - подчеркивал Р. Мертон, - что научное исследование проводится не в социальном вакууме, его последствия простираются в другие сферы ценностей и интересов. И в той мере, в какой эти последствия считаются социально нежелательными, ответственность за них возлагается на науку»22. Другая сторона этого процесса отмечается в работе известного американского социолога А. Макинтайра «После добродетели. Исследования теории морали», где прямо декларируется, что в области морали «все мы находимся в столь плачевном состоянии, что нет, по большому счету, лекарства от него. целостная субстанция морали в значительной степени фрагментирована и даже частично разрушена»23.
Как пишет российский исследователь К.Х. Делокаров, «представляется крайне спорным отождествление рациональности человека с господствующей научной формой мышления. Человек рационален и иррационален одновременно. В постижении мира участвуют и разум, и чувства, и вера, и воля. Абсолютизация какой-то из этих форм постижения человеком себя и мира приводит к негативным последствиям»24. Мы можем конкретизировать данный тезис примерами из теории, как-то средневековая Европа, современный Иран, тоталитарные режимы ХХ века, где гипертрофированное представление об одной или нескольких формах общественного сознания приводили к брутальным социальным экспериментам, социальному застою и маргинализации общественной жизни.
Помимо этого, знание является неотъемлемым элементом бинарной цепи «знание-незнание». Уже в произведениях Н. Кузанского, Р Декарта, Канта, Гегеля и других постулируется диалектическая взаимообусловленность знания и незнания; соразмерность знания и незнания (Р Декарт), вещь-в-себе (И. Кант), циклическое движение от известного к неизвестному (Гегель)25, здесь же «круг непотаенности» (М. Хайдеггер). Известный историк Дж. Коллингвуд постулировал, что незнание есть объект и стимул поисковой деятельности, «наука начинается со знания нашего собственного незнания - не незнания всего, а незнания какой-то оп-
16 Добреньков В.И., Зырянов В.В., Темнова Л.В. Социальнотехнологический подход к в создании модели деятельности социолога / Формирование и развитие социально-технологической культуры специалиста: сб. материалов симпозиума. Белгород. Константа. 2011. С. 86.
17 Елизаров А.П. «Республика ученых»: социальное пространство «невидимого общества» / Пространство и время в современной социологической теории. Под ред. Ю.Л.Качалова. М., ИС РАН, 2000
18 Неклесса А.И. Эпоха Постмодерна и новый цивилизационный контекст. М.: Научный эксперт, 2008. С. 18.
19 Бек У. Что такое глобализация - ответы на глобализацию. - М.: Прогресс-Традиция, 2001. С. 21.
20 Борн М. Моя жизнь и взгляды. - М.: Прогресс, 1973. С. 39.
21 Там же. С. 39.
22 Мертон Р. Социальная теория и социальная структура. М., 2006. С.
761.
23 Макинтайр А. После добродетели. Исследования теории морали. -М.: Академ.Проект, 2000. С. 10.
24 Делокаров К.Х. Является ли «общество, основанное на знаниях», новым типом общества // Концепция «общества знания» в современной социальной теории. - М., 2010. С. 32.
25 Более подробно об этом - Новиков А.С. Научные открытия. - УРСС М., 2003. С. 6-8.
ределенной вещи»26. Однако наука - это не просто проявление интеллектуального бунта или разрушение незнания, но сложный социальный институт, «своеобразная сфера человеческой творческой деятельности, назначение которой - выработка, накопление и теоретическая систематизация научного знания, а также его использование в практической дея-тельности»27.
Основной причиной новой волны сциентизма и панэпи-стемизма, на наш взгляд, явилась утвердившаяся с 70-х годов прошлого века тенденция к росту вертикальных, иерар-хичных бизнес-структур. Растет количество стандартизированной продукции, даже в сфере услуг все более доминирующий статус приобретают Старбакс, Макдоналдс, Бургер-кинг и другие гиганты. Именно маргинализация мелких структур (носящая временной циклический характер) сформировала в обществе, казалось бы вполне обоснованный, ренессанс раннепозитивистских установок. Но, справедливости ради, надо отметить, что уже тогда предпринимались попытки обозначить «пределы роста» новой идеологемы. Так Д. Гордон в работе «Жирный и скупой» отметил, что рационализация имеет и обратную сторону, как пример, неуклонный рост менеджеров в области контроля и надзо-ра28. Раздаются и отдельные голоса по поводу преувеличения роли образования в экономическом развитии. Так, по мнению Б. Рула и Я. Безена, инвестиции в научную и образовательную сферу дают огромный эффект первые годы, затем эффективность капиталовложений резко снижается29. Они различают в этом процессе и следующий феномен: в этих инвестициях более всех заинтересована существующая элита, для которой диплом, ученая степень и т.д. есть в том числе и средство (форма) дифференциации в обществе, консервации существующего равновесия.
Знание (впрочем, как и образование) всегда амбивалентно, оно постулированием какого-то явления «вызывает беспокойство» и, тем самым, утверждает что-то иное. Оно не
может рассматриваться в метафизической оторванности от иных форм социальной деятельности. Об этом писал И. Кант: «Мне пришлось ограничить разум, очистив место для веры», И. Тургенев о всезнающем ничего не делающем Гамлете и все делающем ничего не знающем Дон-Кихоте, Фр. Ницше, И. Иллич «Общество без школ» и т.д.
Любое знание открывает не менее широкий пласт незнания, как отмечал М. Мамардашвили, «в области знания как события и незнания есть действующая причина»30. Тем самым, усложняется процесс социального познания, социальное прогнозирование. Становление современных социальных конструкций является эволюционным (естественным) феноменом и политическим намерением. Поэтому, становление нового общества, да и любое социальное воспроизводство имеет широкий спектр измерений: политическое, культурное, научное и т.д. Поэтому, Г. Бехманн делает как бы обобщающий вывод: «Тот факт, что человеческое действие основано на знании, может рассматриваться как антропологическая константа. Социальные группы, социальные ситуации, социальные взаимодействия и социальные роли зависят от знания и опосредуются им. Отношения между индивидами основаны на знании ими друг друга. В самом деле, рассматривая общую идею знания как основание социального взаимодействия и социального порядка, мы должны осознавать, что подлинная возможность социального взаимодействия требует ситуационно-трансцендентного знания, которое развертывается индивидами, вовлеченными в социальное действие. <...> Признавая значение знания для общества и социального действия, в особенности для развитых обществ, необходимо понимать, что знание не является, как некогда полагали, универсальным ключом к постижению тайн природы и общества. В связи с этим возникает необходимость в социологической концепции знания, позволяющей дифференцировать объекты знания, содержание знания и знание как отношение»31.
Библиографический список
1. Lash, S. Critique of Information. - London: Thousands of Oars (Ca), 2002.
2. Hutton, E.H. The language of modern Physics: An introduction to the philosophy of science. - N.Y.: MacMillan.
3. Несбитт, Дж. Мегатренды. - М., 2003.
4. Осмоловский, А. Пролегомены к методологическому принуждению // Художественный журнал. - 2003. - № 48/49.
5. Концепция общества знания в современной социальной теории: РАН ИНИО, 2010.
6. Оруджев, З.М. Способ мышления эпохи. - М., 2009.
7. Латур, Б. Дайте мне лабораторию, и я переверну мир // Логос. - 2002. - № 5-6 (35).
8. Brian, Massumi. Navigating Movements, in: Hope / ed. Mari Zournazi. - New York: Routledge, 2002.
9. Мертон, Р Наука и социальный порядок // Личность. Культура. Общество. - М., 2000. - Т.2. - Вып. 2 (3).
10.Бауман, З. Индивидуализированное общество. - М., 2002.
11.Друкер, П. Управление в обществе будущего. - М., 2007.
12.Эпштейн, М. Плоды альтернативного просвещения // Вокруг Света. - М., 2009. - № 2.
13. Добреньков, В.И. Социально-технологический подход в создании модели деятельности социолога / В.И. Добреньков, В.В. Зырянов, Л.В. Темнова // Формирование и развитие социально-технологической культуры специалиста: сб. материалов симпозиума. - Белгород, 2011.
14.Елизаров, А.П. «Республика ученых»: социальное пространство «невидимого общества» // Пространство и время в современной социологической теории / под ред. Ю.Л. Качалова. - М., 2000.
15.Неклесса, А.И. Эпоха Постмодерна и новый цивилизационный контекст. - М., 2008.
16.Бек, У. Что такое глобализация - ответы на глобализацию. - М., 2001.
17.Борн, М. Моя жизнь и взгляды. - М., 1973.
18.Мертон, Р Социальная теория и социальная структура. - М., 2006.
19.Макинтайр, А. После добродетели. Исследования теории морали. - М., 2000.
20.Делокаров, К.Х. Является ли «общество, основанное на знаниях», новым типом общества // Концепция «общества знания» в современной социальной теории. - М., 2010.
21.Новиков, А.С. Научные открытия. - М., 2003.
22.Коллингвуд, Дж. Идея истории. Автобиография. - М., 1980.
23.Бабосов, Е.М. Социология науки / Е.М. Бабосов, А.К. Мамедов. - М., 2011.
24.Gordon, D.M. Fat and mean. The corporate squeeze of working Americans and the myth of managerial “downsizing”. - N.Y.: Free Press, 1996.
26 Коллингвуд Дж. Идея истории. Автобиография. - М., 1980. С.12.
27 Бабосов Е.М., Мамедов А.К. Социология науки. М., 2011. С.7.
28 Gordon D.M. Fat and mean. The corporate squeeze of working Americans and the myth of managerial “downsizing”. NY, Free Press, 1996.
29 См. об этом Rule J.B., Besen Y. The once and future information society // Theory of society. - Dordrecht. 2008 - vol.37, NY. P.317-342.
30 Мамардашвили М.К. К пространственно-временной феноменологии событий знания // Вопросы философии, 1994. №1. С.75.
31 Бехманн Г. Общество знания - трансформация современных обществ // Концепция «общества знания» в современной социальной теории. М., ИНИОН РАН, 2010. С.62-63.
25.Rule J.B., Besen Y. The once and future information society // Theory of society. - Dordrecht; N.Y. - 2008 - Vol. 37,
26.Мамардашвили, М.К. К пространственно-временной феноменологии событий знания // Вопросы философии. - 1994. - № 1.
27.Бехманн, Г. Общество знания - трансформация современных обществ // Концепция «общества знания» в современной социальной теории. - М., 2010.
28.Жижек, С. Удары в сердце Империи? // Художественный журнал (Moscow Art Magazine). - 2004. - № 4 (56).
Bibliography
1. Lash S. Critique of Information / S. Lash - London: Thousands of Oars (Ca). 2002.
2. Hutton E.H. The language of modern Physics: An introduction to the philosophy of science. N.Y.: MacMillan.
3. Naisbitt J. Megatrends. Moscow, 2003.
4. Osmolovskiy A. Prolegomena at Methodological Coercion // Art magazine. 2003. №48/49.
5. Concept of “knowledge society” in the modern social theory. Moscow., ISI RAS, 2010.
6. Orudgev Z.M. The Way of Thinking of the Epoch. Moscow., URSS, 2009
7. Latour B. Give Me a Laboratory and I will Raise the World // Logos #5-6 (35) 2002.
8. Brian Massumi. “Navigating Movements”, in: Hope, ed. Mari Zournazi. New York: Routledge 2002.
9. Merton R. Science and the Social Order // Personality. Culture. Society. V.2. Edition 2(3). Moscow., 2000.
10. Bauman Z. The Individualized Society / Z. Bauman; translated from English. Moscow.: Logos, 2002.
11. Drucker P. “Managing in the Next Society” - Moscow.: Vilyams, 2007
12. Aptstein M. “Benefits of Alternative Enlightenment” // “Round the world”. - Moscow.: Round the world, 2009. - №2.
13. Dobrenkov V.I., Zuryanov V.V., Temnova L.V. Socio-technological approach in the creation of the model of sociologist's activity / Formation and development of socio-technological culture of a specialist: source book of the symposium. Belgorod. Konstanta. 2011.
14. Elizarov A.P. “Republic of Scientists”: social space of “invisible society” / Space and time in the modern social theory. Under the editorship of Y.L. Kachalova. Moscow., ISI RAN, 2000.
15. Necklessa A.I. The Epoch of the Postmodern and New Civilized Context. Moscow.: Scientific Expert, 2008.
16. Beck U. What is Globalization. - Moscow.: Progress-Tradition, 2001.
17. Born M. My Life and My Views. - Moscow.: Progress, 1973.
18. Merton R. Social Theory and Social Structure. Moscow., 2006.
19. Macintyre A. After Virtue. Investigations of Moral Theory. - Moscow.: Academ.Project, 2000.
20. Delokarov K.H. Whether “a Society Based on Knowledge” is a New Type of Society // Concept of “Knowledge Society” in the Modern Social Theory. - Moscow., 2010.
21. Novikov A.S. Scientific Discovery. - Moscow. URSS, 2003.
22. Collingvyd Dg. Idies of Histopy. - Moscow, 1980. Р12.
23. Babosov E.M., Mamedov A.K. Sociology of Science. - Moscow, 2011. P. 7.
24. Gordon D.M. Fat and mean. The corporate squeeze of working Americans and the myth of managerial “downsizing”. NY, Free Press, 1996.
25. Rule J.B., Besen Y. The once and future information society // Theory of society. - Dordrecht. 2008 - vol.37, NY.
26. Mamardashvili M.K. Space-temporal phenomenology of knowledge events // Philosophical magazine, 1994. - №1.
27. Bechmann G. Knowledge Society - Transformation of Modern Societies // Concept of “knowledge society” in the modern social theory.
Moscow., ISI RAS, 2010.
28. Zhizhek, S. Are There Hits at the Heart of Empire? // Moscow Art Magazine. 2004. №4 (56).
Статья поступила в редакцию 10.11.11
