CC BY
53
напора и чрезмерности» [3, с.554-555]. Аполлоновское начало, представляющее собой только покров, скрывающий истинную сущность музыки, Ницше называет обманом. Их единство способствует достижению гармонии, этой «высшей цели трагедии и искусства вообще» [3,с.556].
Сравнивая аполлоническую и дионисийскую музыку, Ницше подчеркивает стихийную мощь последней. В ней, по его словам, впервые обнаружилось то, что характерно для всей музыки вообще - «потрясающее могущество тона, единообразный поток мелоса и ни с чем не сравнимый мир гармонии» [3,с. 456]. Только такая музыка, как считает философ, способна пробудить творческие силы человека.
В трактовке Ницше аполлоническое начало выступает как внешний покров внутреннего дионисийского мира. Этот покров -результат влияния цивилизации, тех рамок, которые накладывают ограничение на человека и делают его приверженцем порядка и логики. Аполлонический грек, пишет он, с ужасом взирающий на грека дионисийского, в глубине души осознает, что это для него тоже близко. Дионисийская природа, подобно вулкану, взрывает внешнее аполлоновское начало, разрушая его и очищая от искусственного налета.
Сравнивая дионисийское начало с нерасчленимым потоком, Ф. Ницше подходит к сущности бессознательного, в рамках которого существует континуальное мышление.
В отношении источника аполлоновского и дионисийского начал Ницше придерживается онтологической концепции, считая, что они есть в природе. Художник, создавая произведение, не изобретает что-либо новое, а лишь интерпретирует уже имеющееся в природе. Аполлоническое начало он связывает с миром грез, а дионисийское - с миром опьянения [3,с.453]. Единство их, по мнению Ницше, достигается в греческой трагедии, позволяет обнаружить художнику его единение с «внутренней первоосновой мира в символическом подобии сновидения» [3,с.453]. Ницше обращает внимание на то, что привычная логика сознания, присутствующая в обыденном мире, отступает перед иной логикой, основанной на превалировании бессознательного.
Ницше требует от искусства значительности, способности устремиться в вечность и навсегда остаться в памяти человечества. Трагическое искусство, о котором он пишет - это истинное искусство, вдохновляемое мифом. В мифе Ницше видит корни культуры, утрата которых означает деградацию, измельчение искусства. Интересно, что Р. Вагнер, дух которого незримо присутствует в работе, тоже искал в мифе изначальную цельность и творческую силу, «сосредоточенный образ мира» [3,с.562]. В мифе он видел, подобно Ницше, то «клеймо вечности», которое и определяет подлинную ценность духовных открытий, выявляя «свое бессознательное внутреннее убеждение в относительности времени и в вечном, метафизическом значении жизни» [3,с.564].
Вечная юность, радость творения и переживания бытия, находящая себя не только через счастье, но и трагическое начало -вот идеал искусства, каким его видел Ницше.
Литература
1. 1.Данто А. Ницше как философ. Пер. с англ. А. Лавровой. - М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 2001. - 280 с.
2. 2.Лосева И. Понятие музыки в философии иррационализма и его переосмысление в современную эпоху // Южнороссийский музыкальный альманах. - 2007.- №1. - С. 85-89.
3. З.Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки// Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Рождение трагедии. Воля к власти. Посмертные афоризмы. - Минск: Харвест. - С.447-572.
Кривда Н.Ю.
Доктор философских наук, профессор Киевский национальный университет имени Тараса Шевченко ОБЩЕСТВЕННАЯ КОММУНИКАЦИЯ КАК МАНИПУЛЯЦИЯ СМЫСЛАМИ: УКРАИНСКИЙ КОНТЕКСТ
Аннотация
Утрата многомерности смыслов, замена полноценного дискурса плоскими симулякрами приводит к разрушению сущности идеи и образа. Пустая привлекательная оболочка становится средством экономических, идеологических, духовных манипуляций общественным мнением и индивидуальным сознанием в украинском обществе. «Новый язык» оперирует словами и образами, которые потеряли смысл, рекламные конструкты приобретают собственную жизнь, утратив внутреннюю связь со смысловым полем культуры. Язык понятий и образов перестает быть адекватным каналом общественной коммуникации, т.е. способом накопления, трансляции и обмена смыслами.
Ключевые слова: симулякр, коммуникация, манипуляция общественным сознанием, трансгрессия.
Kryvda N.Y.
Doctor of Philosophy, ProfessorKyiv National Taras Shevchenko University PUBLIC COMMUNICATION AS MANIPULATION OF SENSES: UKRAINIAN CONTEXT
Abstract
The loss of multi-dimensional meanings, substitution of valuable discourse by flat simulacra leads to the destruction of the essence of idea and image. An empty attractive shell becomes the means of economic, ideological, spiritual manipulations of the public opinion and the individual consciousness in the Ukrainian society. "The new language" operates with words and images that had lost its meanings, advertising constructs acquire its own life, having lost the internal connection to the semantic field of culture. The language of concepts and images is no longer an adequate channel ofpublic communication, i.e. the way of accumulation, transmission and exchange of meanings.
Keywords: simulacrum communication, manipulation of public opinion, transgressor.
Сегодняшняя социокультурная ситуация в Украине демонстрирует противоречивые тенденции. С одной стороны, общество структурируется, укрепляются социальные институты, развивается национальная культура, с другой стороны, очевидно наличие признаков функциональной и содержательной деструкции. Кроме политического и, в определенном смысле, национальноидеологического кризиса, деструктивные изменения порождают ряд серьёзных вызовов - маргинализация части населения; низкая эффективность социализации (падение престижа традиционного воспитания, образования и религии); определенная деградация традиционной морали. Одной из особенностей украинского общества является ярко выраженное падение престижности легитимных форм достижения желаемого социального и материального статуса[12,с.278], напротив - рост популярности непотизма и полукриминальных методов решения имущественных и политических задач. Значительную роль играет глобализация, которая, по отношению к отечественной культуре, выглядит как искусственная русификация или вестернизация культурного пространства. Важно, что в условиях глобализации «наметился переход от языка понятий, которые предусматривают многомерность смыслов каждого из них по отношению к многообразию допустимых дискурсов, к языку наглядных образов, которые предусматривают одномерность их значений по отношению к многообразию используемых контекстов» [6,с.592].
Понятно, что утрата объемности смыслов, вариативности значений и замена полноценного дискурса плоскими симулякрами приводит к эссенциальному разрушению идеи и образа. Пустая привлекательная оболочка становится средством экономических, идеологических, культурных и культовых манипуляций общественным мнением и индивидуальным сознанием. Рекламные и политические конструкты приобретают собственную жизнь, утратив внутреннюю связь со смысловым полем культуры. Язык понятий и образов перестает быть адекватным каналом общественной коммуникации.
122
Проблема симулякров заслуживает отдельного обстоятельного разговора с привлечением идей таких фигур постмодернистской философии как Ж. Батай, Ж. Бодрийяр, Ж. Делёз, Ж. Деррида, Ф. Джеймсон, П. Клоссовски. Российская школа представлена такими именами как А.Грицанова, М.Можейко, М.Маньковской и многими другими. В контексте данного исследования попробуем рассмотреть процесс формирования информационных потоков и их декодирования на уровне практики обыденной жизнедеятельности современного украинского общества. Целью написания статьи является попытка описать механизмы циркуляции симулякра как инструмента современной коммуникации, получившей формат манипуляции общественным сознанием.
Несколько обшдх положений структурируют наш скромный дискурс. Итак, происходит термин симулякр (фр. Simulacres -изображение, видимость) от лат. simulacrum, что у Платона («Софист») в общем смысле означает «копия копии». Для Платона искусство как подражание имеет два вида - творящее образы и создающее призраки-фантасмы, которые только кажутся сходными с предметами. В английском языке симулякр впервые появляется в конце XVI в. для обозначения представления других вещей, таких, например, как статуи или картины, которые открывают глазам Бога. Языковая практика XIX в. демонстрирует использование термина в значении «образ без субстанции или натуральных качеств». В ткань современного научного дискурса термин введен Ж.Батаем, наиболее полно разрабатывался Ж. Бодрийяра («Симулякры и симуляция»,1981). «Модный», «легкий» Бодрийар с его концепцией симулякра, обращенной непосредственно к новейшему искусству, навел мосты между эстетической и художественной ипостасями постмодернизма» [9,с.58].
Фундаментальная характеристика симулякра - его не соотнесённость и не соотносимость с реальностью. «Это становится очевидным в системе отсчета так называемых "суверенных моментов" у Батайя (смех, хмель, эрос, жертва), в точечном континууме которых "безмерная расточительность, бессмысленная, бесполезная, бесцельная растрата" ("прерывность") становится "мотивом бунта" против организованного в конкретной форме ("устроенного и эксплуатируемого") существования — "во имя бытия" как неидентифицируемого такового. Эти "суверенные моменты" есть "Симулякры прерывности", а потому не могут быть выражены в "понятийном языке" без тотально деструктурирующей потери смысла, ибо опыт "суверенных моментов" меняет субъекта, реализующего себя в этом опыте, отчуждая его идентичность и высвобождая тем самым его к подлинному бытию», пишет М.Можейко, цитируя П. Клоссовски [8, с.727]. Последний отмечает, что там, где речь уступает молчанию, - там же понятие уступает симулякру.
Поэтому «актуализация значения симулякр может быть осуществлена лишь в процедурах коммуникации» [2,с.550]. Симулякр приобретает смысл при условии, что ассоциации и коннотации, которые заложены в нем адресантом, будут актуализированы и собраны в целое в сознании адресата. Симулякр выступает средством общения, которое основано на реконструкции вербальными партнерами исключительно коннотативных смыслов произнесенного. Коммуникация через посредничество симулякров основано не на соотношении семантических полей участников общения, но на «когеренции коннотативных конфигураций восприятия симулякра, т.е. на кооперации неустойчивых и мгновенных семантических ассоциаций коммуникационных партнеров» [8,с.727]. Рационально-понятийное общения гарантирует устойчивое взаимопонимание, тогда как «симулякр есть ... сообщничество, мотивы которого не только не поддаются установлению, но и не пытаются же определяться», отмечает П. Клоссовски. Сообщество, достигнутое через симулякр, возникает как контакт по поводу суверенных моментов и питается самой их суверенностью. Симулякр не может выступить основой сообщества, поэтому последнее не претендует на устойчивость, выступает мгновенно исчезающим: «когда симулякр нацелен к соучастию, он пробуждает в том, кто его испытывает, особый движение, того и гляди исчезнет» [8,с.727]. В данном контексте симулякр играет роль семантического фокуса, вокруг которого осуществляется интеграция ассоциативных рядов, продолжает М. Можейко. «Выговаривая симулякры», человек освобождает собственные ассоциативные поля и возможные коннотативные значения произнесенного, «избавляясь от себя как от субъекта, обращающегося к другим субъектам с тем, чтобы оставить в цене лишь содержание опыта» [8,с.727], опыта, который открыт для любого толкования. Этот личностно полученный и пережитый опыт может быть интерпретирован Другим исключительно посредством самодвижения ассоциативных полей и коннотативных смыслов, а не через герменевтического усилия партнера по общению[8, с.728].
Наш скромный дискурс был бы неполным без обращения к идеям Ж.Делёза («Платон и симулякр», «Логика смысла»). По мнению Делёза, классический тип философствования со времен Платона обращен к порядку идей и их истинных подобий, тем не менее, действительное противостояние обнаруживается не между идеями и вещами-подобиями, а собственно между этим порядком и миром симулякров — неистинных подобий, которые никогда не могут быть рационализированы. Фактически, античный способ размышления переходит из сферы гносеологии в сферу генеалогии (генеалогии того порядка, которую разовьет до уровня метода М.Фуко, отрицая утилитарную тенденцию описания истории и морали в границах линейного развития. «Слова вовсе не удерживают своего значения, ...идеи не сохраняют собственную логику» [1]). Античная «генеалогия» позволяла выявить и развенчать претензии симулякров на истинное подобие. Идея задает сущность, симулякр связан с бытием как становлением. «Теория симулякра у Делёза носит по необходимости «позитивный» характер, показывая такое преобразование онтологии, которое отказывается от «иерархического» распределения сущего, зависимого от отождествления бытия и единого. Привязка знака к «реальности» или «субъекту» в такой теории оценивается в качестве признака «деспотического» мышления, которое подрывается логикой симулякра» [10].
Бодрийар рассматривает симулякр как фактическое завершение эволюции знака, которое вытеснило амбивалентность символического обмена. Знак как эквивалентность означающего и означающего, вытесняет не референт, как принято думать, а особое измерение социальности, противостоящее всей сфере политической экономии знака, то есть немыслимый в современном обществе символический обмен. «Современность симулякров — это царство универсального кода, благодаря которому знаки извлекают социальную и «природную» реальность и помещают ее в качестве означающих, элементов того же кода, в собственную систему, например, в масс-медиа. Симуляция проходит несколько этапов, среди которых Бодрийар различает симуляцию как подделывание, промышленную симуляцию, то есть производство, и современную симуляцию «гиперреальности», в которой серийные знаки отменяют само представление о «вытеснении» и «скрытии». [10]
Симулякр - образ отсутствующей действительности, сходство при отсутствии оригинала, гиперреалистичний объект, за которым не стоит никакая реальность. Это пустая форма, самореференциальный знак, артефакт, основанный лишь на собственной реальности [7,с.423]. Ж.Бодрийяр определяет его как псевдовещь, замещающую агонизирующую реальность постреальностью через симуляцию. «Эра знаков, характеризующая западноевропейскую эстетику Нового времени, проходит несколько стадий развития, отмеченных нарастающей эмансипацией кодов от референтов. Отображение глубинной реальности меняется ее деформацией, затем - маскировкой ее отсутствия и наконец - утратой какой-либо связи с реальностью, замена смысла анаграммой, видимости - симулякром »[7,с.423].
Стоит отметить, что термин «симулякр» в классической эстетике был связан с теорию мимесиса, он обозначал подобие действительности как результат копирования/подражания ей, в эстетико-философской традиции часто мимесис выступал синонимом художественного образа. Симулякр имеет фактически лишь перцептивно-символическую форму, тем не менее, он знаменует/формирует определенный способ фиксации бытия. Важно понять эволюцию общественной коммуникации как инкультурации человека в существующее общество. Процедуры культурной стандартизации историчны. Архаическое общество осуществляло социальную регуляцию и социализацию опосредованно через Миф, механизмом которого выступал ритуал. Именно
123
миф являлся источником социальной организации общества, своего рода «первобытной идеологией». Через корпус мифов освящается власть, социальные претензии и привилегии, распределяются общественно-хозяйственные роли, и фиксируется статус. Миф становится ценностным и деятельностным каркасом жизни, спасая, таким образом, индивида от невозможности свободы выбора. Социализация является ключевой функцией мифа (Дюркгейм), который устанавливает сопричастность эзотерического средоточия социума и его ценностей, устанавливая связи между неофитами и племенем. Инструментом социализации выступала инициация, причем инициационные схемы, изменив наполненность и интенсивность, продолжают сохранять свою структуру и сегодня (например, испытание новичка при вступлении в армию или «выставление магарыча» в случае выход на пенсию (как изменения социального статуса и т.п.)).
В традиционных обществах задачи социализации и инкультурации личности решались средствами индивидуальной трансляции знаний, норм, паттернов сознания и стереотипов поведения в рамках семьи и/или цеховой организации, а ролевые функции индивида были довольно жестоко сформулированы стратифицированным обществом. Современное формирование культур, в том числе национальных, требует универсализации опыта, ценностей, инструментов и норм. В начале собственного формирования любая модерная национальная культура задает принципиально одинаковые эталоны и стандарты, которые внедряются общедоступными специализированными культурными институтами - общим образованием, прессой, политическими организациями, массовыми формами художественной культуры, пишет А.Флиер [12,с.379]. В эпоху постиндустриального и информационного общества жизненно необходима стандартизация социокультурного поведения, ценностей, интересов и потребностей человека. Наверное, это не стало бы более чем инструментом, приемлемым с точки зрения социальной цены и последствий в эпоху тотальной глобализации, однако такая стандартизация приобрела собственную жизнь, а ее результаты стали самоценным. На поверхности оказываются желание власти углубить манипулированием личностью, желание государства формировать социо-политические посягательства на людей, желание транснациональных корпораций манипулировать потребительским спросом и формированием имиджа, престижного статуса и т.д.
С другой стороны, ядро культуры и его вербальная оболочка формируется в специализированных сферах, языки которых предусматривают высокий уровень профессиональной компетенции. Обществу нужна система смысловой адаптации, «перевода» информации с языка специализированных областей культуры на уровень бытового понимания. В информационном глобальном обществе формируется система «толкования» смысла для массового потребителя, система определенной «инфантилизации» образных воплощений [9,с.380]. Но проблема заключается в том, что призванные «переводить и толковать» в определенный момент берут на себя функцию «управления» сознанием массового потребителя в интересах производителей информации, идеологии, товаров, услуг, - в своих собственных интересах. Телевидение в его коммерческих формах, политическая пропаганда и технологии, реклама и современное искусство, особенно видео-арт, - эти и другие области современного украинского медийного пространства выполняют функции основных каналов коммуникации и, через активное использование симулятивных практик, манипулируют общественным и индивидуальным сознанием.
История формирования механизмов общественной коммуникации дает огромный материал для анализа цивилизационных моделей современности. Считается, вербально выраженные понятия (логосы) относительно превалируют в западно-европейской и мусульманской социокультурных системах, наглядно представленные образы (эйдосы) - в Китайской и древнеегипетской. Они сбалансированы в античной и византийско-восточнохристианской социокультурных системах, отмечает Ю.Павленко. «Но в процессе глобализации понятия-логосы и образы-эйдосы одинаково испытывают огрубление и примитивизацию через выхолащивание их ранее богатого смысла, становятся элементами массовой квазикультуры, предметами китча» [6,с.592].
Художественный образ перестает выполнять свои функции, ведь симулякр провоцирует «дизайнизацию искусства» [9,с.62], которая начинает работать на создание среды, культурная среда постепенно превращается в культовую «свалку вещей и объектов». Традиционные эстетические ценности функционируют в формате «клипового мышления», культурные коды перекомбинируються, предметы потребления по законам рекламы мифологизируются и выдаются за «кусочки счастья». Считается, что переходным звеном между реальным объектом и симулякром является китч - содержательно бедное клише, стереотип, псевдовещь. «Эстетика симулякра знаменует собой триумф иллюзии над метафорой, чреватый энтропией культурной энергии»[7,с.423].
Философия современного постмодернизма считает симулякр «своего рода алиби, свидетельствующее о нехватке, дефиците натуры и культуры» [9,с.59]. Он словно повторяет уже пройденный когда-то сознанием процесс удвоения мира своим же искусственным подобием, в результате чего культура приобретает статус второй природы. Симулякры же воспринимаются как «объекты третьей природы», пишет Н.Маньковская. Потребление опережает производство, деньги замещаются кредитом -симулякром собственности. Современная эстетика склонна считать классическое и массовое искусство симулякрами первого и второго порядка, однако фотография и кинематограф «знаменуют, согласно Бодрийяру, третью стадию чистой симуляции, которая сожрала репрезентацию» [9,с.63]. Западные симулякры эволюционируют в историко-научном контексте, бурно компьютеризуються, прорывают художественную оболочку и становятся приметами повседневности, считает современный исследователь Н. Маньковская [9,с.69].
Принципиальное качество культуры - приостановление хаотизации и смысловой энтропии - сводится к словесной «игре в бисер». Политические идеологи и производители массовой культуры с одной стороны, и аудитория с другой, напоминают легкомысленных игроков, которые обмениваются пустыми словами и картинками, перебрасывая их через экран друг другу. Отсутствие привычки к самостоятельному мышлению, потеря самодостаточности превращает процесс общественного мышления в процесс потребления декоративных форм, на процесс обмена симулякрами.
Политическая демагогия в Украине последних лет привела к дискредитации основных ценностей общественной жизни -демократии, прав человека, свободы и ответственности. Политическая практика борьбы за власть вызвала деструкцию таких важных для личности и общества систем, как доверие к официально обнародованным лозунгам или предвыборным обещаниям; уверенность в преемственности или хотя бы однозначности общеполитического курса страны. Девальвировано значение профессиональной компетентности и ответственности государственных деятелей, облеченных властью и призванных представлять реализовывать интересы общества. «Реклама и пропаганда одинаково пользуются наглядно-упрощенным языком обедненных смыслом стереотипов. В этом отношении они противопоставлены обогащенным смыслом идейно-образным системам знаковых кодов традиционных цивилизаций или западной культуре в ее некоммерциализованных... формах» [6,с.592].
Объем статьи не позволяет рассмотреть все сферы общественной жизни, порождающие симулякров, остановимся на политической сфере, принципиально важной для украинского общества. Предметом рассмотрения является не анализ политической ситуации, а общественная коммуникация по этому поводу. Антропные ценности девальвируются, инфляция образов «определяется их коммерциализированным рекламным использованием». Их общественный, нравственный, эстетический смысл «подменяется совершенно чуждым им, по сути, меркантильным значением, и они начинают становиться элементами языка квазикультуры массового потребления и массовой пропаганды», пишет С.Крымский [6,с.592]. Позволю себе одну обширную цитату из статьи, написанной еще в 2008 году. Тогдашние политические реалии были связаны с деятельностью «оранжевой команды». «Когда за кулисами политической борьбы идут переговоры, строятся новые коалиции, пишутся законопроекты -политическая борьба выступает как маска. Когда же за её ширмой происходит тихий раздел сфер экономического влияния,
124
уничтожение механизмов общественного и государственного контроля и правосудия, перманентное добавление льгот и преференций себе любимым - политическая борьба является симулякром. Когда политическая партия приходит к власти под одними лозунгами, а потом их меняет - партия выступает как маска. Когда же вместо программы партия предлагает обществу ни к чему ее, не обязывающие формулировки, а для себя выбирает единственную программу, "не выпускать корыто", политическая партия - это симулякр. Когда политические партии в стране финансируются народом, а говорят и действуют от имени части народа, предположим, бизнеса - политический процесс - это маска. Когда же политические партии говорят от имени народа, но народом не финансируются - политический процесс в такой стране - симулякр. ...[У общества есть выход] - понять, что ему показывают спектакль с несуществующими персонажами по отсутствующему сценарию. Понять, что выход из тупика непонимания заключается в выявлении и демистификации навязанных ему симулякров»[13].
Не менее выразительным является высказывание журналиста В.Сюмар, в статье с «Страна-симулякр» (2011) она пишет: «.украинские политики гениально усвоили постмодерн. Вокруг уже так много симулякров, что иногда мы просто не помним, какими принципиальные вещи должны быть в действительности, как реально работают экономические модели, социальные системы и государственные организмы. ...Имея такое количество симулякров, мы должны признать - за 20 лет украинцы так и не начали строить реальную Украину, зато все время умножают симулякры, очень рискуя иметь не что иное, как страну-симулякр, априори не пригодную для реальной жизни... » [11].
Показательно выглядит, в этом смысле, оценка одного из ведущих интернет изданий Украины ситуации, которая складывается вокруг вхождения оппозиционных лидеров в предвыборную президентскую компанию 2015 года. Журналист издания «Украинская правда» называет выбор О.Тягнибока (руководитель радикального объединения «Свобода»), в качестве ведущего оппозиционного претендента, симулякром. «Сейчас правящая политсила берет курс на то, чтобы создать в общественном мнении благоприятный климат для восприятия Олега Тягнибока единственным реальным соперником Виктора Януковича в президентской гонке. Это нужно для реализации стратегической цели - формирование ручного спарринг-партнера для Януковича во втором туре. Причем, если все пойдет наилучшим образом, им не обязательно оказаться именно Тягнибок» [4].
Одним из вариантов разрыва подобных симулятивных цепей может служить противопоставление симулякру истинного бытия, представляющего собой нечто, идущее вопреки принятому стереотипу. Интересным выглядит понятие, предложенное российским исследователем и писателем Сергеем Корневым, который сам себя называет «маргинальный философ». «Реальность симулякра -плотное и самодостаточное переплетение отсылок к общепринятым штампам и стереотипам», пишет С. Корнев [5], они живучи, ибо постоянно манифестируют симулякры, поддерживая их адекватность. Разрушить систему взаимных отсылок сможет такой анти-симулякр, «который существовал бы перпендикулярно симулятивним цепочкам, сложившимся в гиперреальности» [5]. Разрушая поля симулякров, анти-симулякр меняет «структуры ожидания», от чего симулякры теряют убедительность и разоблачают собственную симулятивнисть. С.Корнев предлагает говорить о «трансгрессорах», которые выполняют роль умышленных диверсий в пространстве симулякров, оружия против них. Термин пришел из английского языка, он обозначает «выход за пределы или границы; действие в нарушение закона». «Симулятивные цепочки, над которыми поработал трансгресор, разомкнуты, искажены и обрываются в пустоту, то есть указывают за пределы мира симуляции» [5]. В результате искусственность и эрзац-природа истончается, между обломками иллюзий проступает настоящее. Дело в том, считает исследователь, что в мире постмодерна имитация является не антиподом достоверности, а ее необходимым дополнением. Чтобы выжить в этом мире, истинное вынуждено играть по существующим правилам. Имитация, оторванная от достоверности, порождает симулякр, имитация, связанная с истинно-истинным, порождает трансгресор. Активность объектов-трансгрессоров возможна в искусстве, политике, религии, общественной коммуникации, это может быть текст, проект, поступок, имидж. Классическими трансгрессорамы С.Корнев называет тексты Ницше и Достоевского, сократический диалог, православную икону. Симулякр всегда совершенно-готов, он блестяще-идеальный, раскрашенная пустота. Трансгрессор всегда находится в становлении, он не завершен, поэтому он требует сотворчества на всех уровнях, требует от человека свободной воли и свободного ума. Человек «хватается» за трансгрессор, который вдруг исчезает, однако уже была увидена пустота, которую и должно заполнять истинными ценностями, смыслами, движениями души, поступками и т.д. Подобный анти-симулякр (трансгрессор) освобождает сознание для истинноистинного творчества, однако не дает рецептов, он обольщает истинным, провоцирует на выход из мира симуляции [5]. Возможно, пути выявления и демистификации симулякров в политическом процессе могут быть такими - преобразование политической дискуссии в дискуссию общественную. На экране, на печатной странице или сайте должны появляться не только политики и ангажированные политтехнологи, но и ученые, публицисты, независимые общественные деятели, бизнесмены, специалисты. Формирование широкого общественного дискурса может стать трансгрессором в украинском политическом процессе.
Подводя итоги, должны отметить, что современная общественная коммуникация теряет многомерность смыслов, шлейф оттенков, дискурс значений заменяется плоскостными симулякрами, сущность идеи или образа разрушается. Пустая привлекательная оболочка становится инструментом идеологических, духовных или бизнес манипуляций общественным мнением и индивидуальным сознанием. В современной украинской политике, рекламе, масс медиа симулякр становится важным инструментом коммуникации; в отличие от понятия, он существует исключительно в ассоциативном поле коннотаций. Коммуникация через посредничество симулякров основано не на взаимопонимании, но на кооперации неустойчивых и мгновенных семантических ассоциаций коммуникативных партнеров (Н.Маньковская). Современная философия, культура, образование, массовая коммуникация отмечены растущей эмансипацией кодов от референтов. Отражение реальности подменяется деформацией, затем маскировкой ее отсутствия, наконец - потерей связи с реальностью, заменой смысла анаграммой, видимости - симулякром. Активными производителями симулякров, соответственно, манипуляторами общественного мнения в Украине, следует назвать массмедиа, политическую пропаганду и рекламу. В процессе глобализации понятия-логосы и образы-эйдосы испытывают грубую примитивизацию из-за разрушения их содержания (Ю. Павленко), становятся элементами массовой культуры, предметами кича, инструментами стандартизации общественного сознания. Одним из путей преодоления симулятивности становятся «трансгрессоры» (С.Корнев), которые выполняют роль умышленных интеллектуальных, моральных или эстетических диверсий в пространстве симулякров. Они разрывают цепи пустых ссылок, знаков, ни на что не указывающих, блестящих оберток, а в разрывах просматривается истинное бытие. Трансгрессор не готовая программа, он всегда находится в становлении, он не завершен, поэтому требует от человека сотворчества на всех уровнях, требует свободной воли и ума. Отнесемся к трансгрессорам как к шансу освобождения от абсурда манипуляций нашим сознанием.
Литература
1. Азаренко.С. Генеалогия //В. Кемеров. Философская энциклопедия /Панпринт, 1998 -
Ы1р://м'М'мЭегте.гаЛ1юйопагу/183/мгогй^епеа^уаг (дата обращения:12.06.2013)
2. Грицанов А.А. Симулякр //Новейший философский словарь. Постмодернизм / Сост. А.А.Грицанов. - Мн.: Современный литератор, 2007. - 816 с.
3. Емелин В.А Реклама как симулякр [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://emeline.narod.ru/advertising.htm (дата обращения 5.06.2013).
4. Кедик В. Симулякр вибору Тягнибока [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.pravda.com.ua/articles/2013/02/7/6983060/ (дата обращения: 10.06.2013).
125
5. Корнев С. Трансгресоры против симулякров // Корнев С. Постмодерн-фундаментализм // [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://komev.chat.ru/ (дата обращения: 2.06.2013).
6. Крымский С.Б., Павленко Ю.В. Цивилизационная природа и противоречия глобализации // Цивилизационные модели современности и их исторические корни / - К.: Наук. думка, 2002. С.572-611.
7. Культурология XX век. Энциклопедия. - СПб.: Университетская книга, 1997.
8. Можейко М.А. Симулякр // Энциклопедия постмодернизма [Электронный ресурс] - Режим доступа: /http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/PostModern/_73.php/ (Дата обращения: 2.07.2013)
9. Маньковская Н. Эстетика постмодернизма. - СПб.: Алетейя, 2000. - 347 с.
10. Симулякр. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.megabook.ru/article? (дата обращения 20.06.2013)
11. Сюмар В. Краша-симулякр [Электронный ресурс]. - Режим доступа: / http://
www.pravda.com.ua/artides/2011/04/12/6097006/ (дата обращения: 12.06.2013)
12. Флиер А.Я. Культурология для культурологов. - М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2002. - 492с.
13. Швиденко Р. Симулякри украшсько! полпики, або навщо краш по^бний Ющенко. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: /http://www.pravda.com.ua/articles/2008/07/16/3493690 (дата обращения: 12.06.2013)
Овчаренко Е. Ф.
Преподаватель, Киевского национального лингвистического университета
РЕЛИГИОЗНОЕ ВОСПИТАНИЕ В СИСТЕМЕ ОБРАЗОВАНИЯ ГОСУДАРСТВЕННЫХ УЧЕБНЫХ ЗАВЕДЕНИЙ
УКРАИНЫ И ЕВРОПЫ
Аннотация
В статье рассмотрены основные проблемы внедрения религиозного воспитания в системе образования государственных заведений Украины, а также проанализировано европейский опыт обеспечения организации религиозного образования.
Ключевые слова: религиозное воспитание (образование), морально- этические ценности, межконфессиональные отношения.
Ovcharenko K.F.
The teacher, Kyiv National Linguistic University
RELIGIOUS EDUCATION IN THE EDUCATION SYSTEM OF PUBLIC SCHOOLS UKRAINYI EUROPE
Abstract
The article describes the main problems of the implementation of religious education in the education system of public institutions of Ukraine, as well as the European experience is analyzed to ensure the organization of religious education.
Keywords: religious education (education), moral-ethical values, inter-religious relations
Сегодня страны Европы столкнулись с комплексом сложных проблем, связанных с вопросами религиозного воспитания, и возрождения общечеловеческих морально-этических ценностей. Неутешительные факты угасання нравственности молодого поколения свидетельствуют о серьезных проблемах современного общества корда кризис экономический, стал следствием кризисна духовного. Возможно именно в наше время религиозное воспитание может стать одной из важных составляющих формирования мировоззрения молодого поколения. Важно вернуться к основам духовности и морали, поскольку религиозное воспитание это устройство жизни человека на основе образования ума и сердца. И именно оно, в рамках светского образования может стать альтернативой бездуховности и фальшивых моральних ценностей.
Однако необходимо учитывать противоречия внедрения дисциплин религиозного содержания. Многоконфессиональность и как следствие необходимость ограничения влияния религии на образовательный процесс, можно назвать двумя основными проблемами к которым обращались росийские, украинские и другие европейские исследователи. Так, общие проблемы религиозного воспитания в своих работах рассматривали А.Лосев, М.Рубинштейн, А. Лихачев, Н. Лавриченко, В.Токман, Е. Еленский, Г. Погромская, Т.Скляров, к проблемам правовых аспектов и классификации обращались Г. Пидипригора, Ф. Козырев, Д.Джарвис, П.Шрейнер и др.
В современной академической науке религиозное воспитание определяется как форма воспитательного воздействия на личность, призванием которой является формирование взглядов на религию как высшую духовную ценность, определяющую фактор не только общественного и культурного процесса, но и жизнедеятельности человека [См.: 6]. Учитывая это, представители большинства так называемых «традиционных церквей» Украины (Украинская православная церковь Московского патриархата (УПЦ МП), Украинская православная церковь Киевского патриархата церковь (УПЦ КП), Украинская автокефальная православная церков (УАПЦ), Украинская греко-католическая церковь (УГКЦ) и др.) активно отстаивают необходимость инкорпорации религиозного обучения и воспитания в государственную систему образования. С другой стороны, представители органов образования и ученые отстаивают точку зрения, что светское и религиозное образование имеют разное назначение, поэтому их необходимо отделять и обеспечивать различными средствами (как методическими, так и методологическими). Если речь идет об их согласовании, то они должны развиваться параллельно на пути реформирования и совершенствования в рамках действующего законодательства Украины. И одним из примеров в Украине, можно назвать процесс сертификации образовательной специальности «Теология». Внедрение предметов нравственно-духовного направления в Украины имеет проблемный характер. В частности, речь идет о несовершенной методики обучения моральным ценностям, а также неприятие альтернативных точек зрения (даже в рамках христианства, не говоря уже о других религиях). Критического переосмысления требует также научный аппарат и сущностное содержание дисциплин, т.к. на практике происходит подмена изучения христианских моральных ценностей Законом Божьим или Катехизиса. Еще одной существенной проблемой большинства действующих программ является пренебрежение исследовательского и личностно-ориентированного обучения, и практически полное игнорирование информации о нехристианских нравственных ценностях (хотя на нормативном уровне закреплено требование об их наличии как обязательного элемента). Ярким примером преодоления указанных проблем является академический курс «Основы христианской этики» Ю. Пидлисного.
Поскольку существенным источником конфликта в духовно-гуманитарной сфере украинского общества стали межрелигиозные и межконфессиональные отношения, то религиозно-духовное воспитание должно учитываться в системе образования в условиях его трансформации и вхождения в учебный процесс. Основным в этом должно быть обеспечение реализации принципов объективности, научности, незаангажированности, национально-патриотической направленности в процессе дисциплинарного обучения христианской этике как одной из вариативных дисциплин цикла духовно-нравственной направленности. И наконец существует мнение, что Украина должна перенять зарубежный опыт в развитии религиозного образования, а именно: предмет «Христианская этика» должен преподаватся в конфессионально ориентированых воскресных школах.
По нашему мнению, данное утверждение нуждается в подробных комментариях: во-первых, действительно в большинстве стран Европы и США религиозные конфессии имеют мощную систему конфессиональных школ, которые создавались не одно столетие. Они обеспечивают конфессионально-направленный воспитательное воздействие на молодое поколение, корректируют и прививают молодежи соответствующие морально-этические ценности. Однако во многих странах мира пропаганда морально-
126
