CC BY
67
ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОГО ГУМАНИТАРНОГО ЗНАНИЯ
УДК 001.8
ОБЩЕЕ И ОСОБЕННОЕ В РУССКОЙ ФИЛОСОФСКОЙ ТРАДИЦИИ: МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
© Николай Владимирович МЕДВЕДЕВ
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, доктор философских наук, профессор, зав. кафедрой философии,
e-mail: philosophy.tsu@mail.ru
В статье обсуждается проблема общего и особенного в русской философской традиции. Автор доказывает, что появление данной проблемы обусловлено внефилософской предпосылкой, связанной с осуществлением национального идентификационного процесса. В исследовании рассматривается методологические трудности по реконструкции логики развития русской философской традиции, освещаются перспективы русской философской культуры.
Ключевые слова: общее и особенное; русская философская культура; культурно-историческая традиция; историко-философский процесс; культурологический метод.
Проблема общего и особенного в русской философской традиции порождает методологические трудности, обусловленные выдвижением на первый план культурологического метода историко-философского исследования и ценностной составляющей самого философского знания. Обсуждение данной проблемы следует увязать с рассмотрением проблемы единства и многообразия историко-философского процесса. Попытки ограничить философию интересами и языком одной культурной традиции неизбежно оказываются прокрустовым ложем и даже противоречат давней миссии философского исследования, направленного на поиски общезначимой истины. Оценку любых национальных философских концепций, именно как философских, необходимо осуществлять в рамках универсальной теоретической рефлексии. Философия - это наднациональная теоретическая форма деятельности, устремленная к обретению и приращению смыслов. Поэтому специфика русской философии, ее интеллектуальные итоги должны постигаться в контексте мировой историко-философской традиции, а не в отрыве от нее.
Интерес к русской философии приобрел невиданную силу и размах в последние два десятилетия в связи с размышлениями над
проблемой национальной идентификации, ставшей особенно актуальной после государственного распада Советского Союза. В условиях необходимости укрепления государственных основ российского общества потребовалось теоретическое обоснование исторического итога его развития, а значит переосмысления богатого культурного наследия, включая философские традиции. Поскольку философия является частью культуры, то, рассматривая место русской культурной традиции в общеевропейской культурной традиции, правомерно расширение поставленной проблемы.
Философский ландшафт России последних лет в значительной мере определяется возвращением к нам русской религиозной философии. Православная духовная традиция стала рассматриваться многими историками философии как магистральная линия развития истории русской философии. Несомненно, религиозная философия была плодотворной и превалирующей тенденцией отечественной философской традиции конца XIX - начала XX в., но она не была единственной.
В статье мы постараемся обосновать два тезиса: 1) проблема русской философской традиции была детерминирована внефило-
софской предпосылкой, связанной с осуществлением национального идентификационного процесса; 2) реконструкция логики развития русской философской традиции требует применения особой методологии, призванной раскрыть перспективы философской культуры в современной России.
ФИЛОСОФСКАЯ ТРАДИЦИЯ В КОНТЕКСТЕ КУЛЬТУРНОИСТОРИЧЕСКОГО ОПЫТА
Культурно-историческая традиция в течение многих тысячелетий играет ключевую роль в жизни человеческого сообщества. Ее главная функция состоит в том, чтобы обеспечить людей ценностями, верованиями, правилами поведения, способствовать их объединению в органическое целое. Традиция представляется критической силой, помогающей сохранять связь одного поколения с другим. С первобытных времен до наступления современной эпохи традиция всегда присутствует в обществе как его виртуальная вторая природа. Если животные в своем поведении опираются на инстинкт, то людей объединяет и формирует культурная традиция. Без традиции не была бы возможна эффективная социальная интеграция.
Традиция является сложным и довольно спорным для обсуждения понятием. Даже в обычном словоупотреблении термин «традиция» вызывает у людей сильные, весьма противоречивые чувства, эмоции. В одних случаях разговор о традиции наталкивает на позитивные размышления о том, что люди ценят и чем они искренне дорожат. В других ситуациях данное слово вызывает бурные, порой негативные, реакции, порождаемые подозрением, что термин «традиция» используется недобросовестными оппонентами в дискуссии для бессмысленной и пустой болтовни. Для одних людей традиция является основанием чего-то важного, значимого в их жизни, поскольку помогает сохранять национальную, личную, этическую идентичность, оправдывает те способы бытия, которыми они дорожат. Для других слово «традиция» является синонимом «догмы» и рассматривается как что-то безжизненное, мертвое, что уже не способно оказать никакого влияния на современную жизнь. Некоторые считают, что понятие «традиция» отдает ду-
хом суеверия, иррациональности и антинаучности. Такое отношение к традиции, несомненно, восходит к эпохе Просвещения, в которой проявлялась враждебность ко всему, что непосредственно не связано с деятельностью разума и рассудка. Не традиция, а разум рассматривался как последний источник всякого авторитета [1, с. 176]. В отдельных случаях «традиция» ассоциируется с политической реакцией, с методами, применяемыми господствующими социальными группами для сохранения своих привилегий. При таком подходе традиция представляется в виде сложного препятствия на пути к индивидуальной свободе и даже к подлинному развитию творческих способностей личности, ее индивидуального начала.
Таким образом, мысли и чувства людей, пробуждаемые при употреблении слова «традиция», в значительной мере зависят от их оценочных, шире - мировоззренческих, убеждений, сформированных в определенной социально-исторической среде. Характер оценки культурной традиции детерминируется степенью удовлетворенности общества сложившимся политическим и социальным укладом, а также положением отдельной личности в государстве.
Если мы попытаемся взглянуть на феномен культурной традиции в общей философской перспективе, то обнаружим, что в истории философии мнения на природу и роль культурной традиции часто различались. Можно привести длинный список политических философов, которые, подобно Ж.-Ж. Руссо, рассматривали традицию не иначе, как закрепленную временем привилегию господствующего сословия, как препятствие на пути к достижению социального прогресса. Вместе с тем существуют мыслители, например британский философ Эдмунд Бёрк, которые обнаруживают в традиции прочный жизненный фундамент человеческого сообщества, в отсутствие которого оно способно впасть во внутренние противоречия и раздоры. Традиция признавалась выше разума.
Проблема культурно-исторической традиции приобрела первостепенное значение в русской философии в 1830-1850-е гг., послужив основанием идейных споров западников и славянофилов о судьбе России. Начало спорам положило «Философическое
письмо» П.Я. Чаадаева, в котором утверждалось, что Россия, в отличие от других стран, не обладает сколько-нибудь значительными и прочными историческими традициями, что история ее лишена какой-либо общей идеи и закономерного развития [2, с. 95]. Следует сказать, что у западников и славянофилов идея традиции приобрела противоположные смыслы. У самого Чаадаева основанием для понимания традиции служили две идеи, а именно - идея сохранения и идея уничтожения. Сохранение он отождествлял с благом, добром, уничтожение - со злом. «Всякая идея совершенства, красоты, гармонии, добродетели, любви есть, - утверждал он, -только видоизменение идеи сохранения; всякая идея несовершенства, безобразия, раздора, порока, ненависти есть видоизменение идеи уничтожения» [3, с. 454]. По мнению Чаадаева, Россия лишена традиций, сложившихся в многовековом развитии европейских стран, из которых основана жизнь народов, из которых «вырастает их будущее и происходит их нравственное развитие» [3, с. 325]. Поэтому она должна обратиться к опыту Европы, к ее духовным ценностям и традициям. И хотя традиция у самого Чаадаева подразумевала устойчивость, сохранение, в применении к России (страны без традиций) традиции нужно создавать, изменяя общественное сознание и общественное устройство. В результате «идея традиции неожиданно оказалась связанной с инновационно-реформаторскими устремлениями» [2, с. 98]. Мысли Чаадаева стали в истории русской философии источником двух противоположных трактовок проблемы культурно-исторических традиций - славянофильской апологии самобытных российских традиций, с одной стороны, и западнических установок по реализации определенного социального идеала в отсутствие в стране исторических традиций -с другой.
Примечателен тот факт, что инициированные Чаадаевым идейные споры дали мощный импульс становлению отечественной философии как сегмента национальной духовной культуры. Философия начала принимать вид регулярного непрерывного дискурса, востребованного умственной элитой, в котором значительное место стала занимать историософская проблематика. Дискуссии об историческом опыте России, ее будущем со-
провождались вызреванием эффективных философских практик, призванных обосновать справедливость той или иной мировоззренческой позиции. «Чаадаевский вызов» обнажил кризис национального мышления в отсутствие всякой надежды на обретение прочной духовной опоры в национальной истории и в культуре. Таким образом, перво -начальные теоретические размышления славянофилов и западников, направленные на реконструкцию логики российской истории, послужили основой для последовательной содержательной экспликации наиболее существенных исходных установок национального мировоззрения. Рефлексия, раскрывающая историю русского миросозерцания в его целостности, была порождена внефило-софской предпосылкой, а именно необходимостью осуществления национального идентификационного процесса.
Здесь следует пояснить, что философская традиция является составной частью культурно-исторической традиции и выполняет аналогичные с нею функции, а именно обеспечивает сохранение и трансляцию накопленного и социально-организованного наследия из поколения в поколение [4, с. 2225]. Философский опыт оценки традиции способен приобретать различные модальности, поскольку критическое сознание при обращении к традиции стремится переосмыслить ее.
В русской философии, как и в любой другой, традиции - непременная ее принадлежность. Они скрепляют ее, делают целостной, не дают распадаться на отдельные, полностью обособленные части - в соответствии с историческими периодами или же направлениями, школами [5, с. 120]. Русская философия, ее прошлое способны воздействовать на настоящее, его представителей, как нечто целостное. «Я наследую, - писал о себе Н.А. Бердяев, - традицию славянофилов и западников, Чаадаева и Хомякова, Герцена и Белинского, даже Бакунина и Чернышевского, несмотря на различие миросозерцаний, и более всего Ф. Достоевского и Л. Толстого, Вл. Соловьева и Н. Федорова» [6, с. 10].
В России долгое время вплоть до начала
XIX в. не существовали те условия, наличие которых обеспечило бы привитие к ее национальной культуре философии и ее самодостаточное существование. Дело в том, что
отсутствовала та социальная и культурная среда, для которой была бы насущна философская компонента жизни. Философская традиция была, но деятельность отдельных одаренных личностей, наделенных философским воображением, не принесла соответствующих результатов в виде оригинальных идей. Причина этого кроется в том, что философская традиция имела в России подчеркнуто конфессиональный характер [7, с. 3-14].
Нельзя отрицать огромную специфику историко-философского процесса в России по сравнению с западноевропейским, выражающейся в особых формах его проявления, наборе проблем, времени и темпах его развертывания. Особенности тысячелетней истории страны отражались на русском общественном сознании, в т. ч. философском: общее традиционно имело тенденцию уклоняться в сторону особенного, специфичного.
Русские философские традиции в ходе истории трансформировались под влиянием внешних воздействий. Так, в Х в. в результате крещения Руси русская философская мысль приобрела статус христианской. В ХУШ в. русская философия испытывала влияние французской философии, в Х1Х в. -немецкой. Вторая половина XIX в. ознаменована непосредственным воздействием марксистской философии на некоторые течения в русской мысли. «Посторонние воздействия на русскую философию, ее традиции оказались сложными, диалектичными по своему характеру и последствиям» [5, с. 178]. Необходимо также учитывать то обстоятельство, что единую русскую культуру постоянно сопровождало раздвоение, а временами и разрыв на «официальную» - «неофициальную», «легальную» - «нелегальную», «прогрессивную» - «консервативную», «революционную» - «контрреволюционую», «традиционалистскую» - «авангардистскую», «советскую» - «эмигрантскую», что препятствовало созданию единого дискурсивного пространства и спокойному обмену мнениями между философами как представителями этой культуры [8, с. 12]. Вместе с тем резкие повороты российской истории, временные выпадения отдельных идейных структур, внешние воздействия, оказались не в силах сломить отечественные философские традиции, прервать их.
ПЕРСПЕКТИВЫ РУССКОЙ ФИЛОСОФСКОЙ КУЛЬТУРЫ
Переходный постсоветский период мотивировал в среде профессиональных философов дискуссию о характере и направленности историко-философского процесса в России. Проблема общего и особенного в отечественной философии обнаружила свою актуальность и остроту при обсуждении вопроса о периодизации истории русской философии и методологии ее изучения. Марксизм как официальная философская доктрина советского государства с начала 90-гг. XX в. утратил свои доминирующие позиции в сфере образования, науки, средствах массовой информации. И хотя марксистская философия подверглась остракизму молодыми политическими группами, она сохранила довольно прочное влияние в академических кругах. В условиях демократизации философия в России получила безграничную свободу. Отсутствие идеологического пресса, цензуры позволило специалистам глубоко и всесторонне исследовать дореволюционную и пореволюционную традицию русской философии, понять воздействие философии русской эмиграции на западную культуру. В результате нам открылась грандиозная панорама русского философского ренессанса конца XIX -начала XX в. Правда, сегодня остается открытым вопрос, каким путем будет и/ или должна развиваться философия в России? Какая философия нужна современной России? Все ли традиции русской философии необходимо сохранять и претворять? Способна русская религиозная философия, с ее рецептами и решениями, консолидировать современное российское общество? Отвечает ли она реальным чаяниям России - моральным, социальным, экономическим и политическим? Не приведет ли государственная поддержка ортодоксальной философии к культурной изоляции России?
Следует сказать, что в среде специалистов наибольшее распространение получили две противоположные позиции относительно развития русской философской культуры.
Согласно первой точке зрения, развитие интеллектуальной мысли в России должно быть направлено в сторону сохранения своеобразия русской философии. Здесь акцентируется необходимость всячески оберегать
русскую национальную традицию от посягательств извне. Сторонники данной позиции рассуждают о «сущностных» чертах русского философствования, его уникальности, тесных связях с православием. Своеобразие отечественной философии многим исследователям видится, прежде всего, в ее религиозном характере, в том, что почвой своей она обязана православному христианству и старому укладу жизни. Такая установка ориентирована на дореволюционный период, усматривает в нем некое идиллическое состояние, гармонию, идеальную среду для творчества.
Вторая точка зрения основывается на представлении об универсальной природе философского знания и деятельности. Философия, как и наука, имеет общечеловеческий характер, общемировое значение и никак не зависит от характера той территории, на которой она случайным образом возникает. Из этого тезиса следует вывод, что к истории философии можно относиться как к архиву; значима главным образом современная философия. «Русская философия - отдаленное прошлое и ценна исключительно своей экзотичностью» [9, с. 7].
Эти две противоположные концепции -национальная (партикулярная) и интернациональная (универсалистская) - четко эксплицируются при обсуждении методологии исследования мирового историко-философского процесса. В настоящее время принято выделять две формы историко-философского исследования - культурологическая (национальная) и логико-теоретическая (интернациональная). Эти формы исследования различаются по цели и применяемому методу. В первом случае ставится цель изучения истории национальной философии, ее роль в жизни именно данной нации, в формировании других отраслей духовной культуры, соответственно привлекается специальный, культурологический метод исследования. Методологическая концепция, признающая специфику русского историко-философского процесса, является разновидностью теории культурно-исторических типов, которую в России в XIX в. представляли А. С. Хомяков,
Н.Я. Данилевский, а на Западе - Г. Риккерт.
Во втором случае прослеживается поступательный ход проникновения человечества в предмет философии философскими, историографическими методами. История
философии рассматривается как история когнитивной деятельности человека, направленная на постижение форм всеобщего. «Но так как формы всеобщего - поскольку они всеобщи - одни и те же для всех народов, -то и оказывается, что мыслители разных народов постигают один и тот же предмет. Обладая в сущности одинаковым познавательным аппаратом, все они оказываются участниками единого всемирного историко-философского процесса» [10, с. 66].
Решая проблему периодизации русской философии, исследователь вынужден опираться на собственный образ философии, свое представление о том, что есть философия. Вместе с тем философия по определению является теоретическим мировоззрением, т. е. «понятийной» формой специфического вида знания (знания о формах всеобщего). «Философия есть объективная наука об истине, наука о ее необходимости, познание посредством понятий, а не мнение и не тканье паутины мнений» [11, с. 78]. Поэтому недопустимо предельно широко толковать предмет философии и соответственно истории философии, т. к. это ведет к созданию искаженной версии русской философии.
Рассуждать о философской традиции -значит говорить о специфике самой философии как специфической духовной деятельности людей. Только через сопоставление философии с другими формами общественного сознания - наукой, религией, мифом - мы способны понять место и роль философской традиции в человеческой культуре. Несомненно, что в философской активности любого мыслителя присутствует исторический и культурный контекст, которым исследователю нельзя пренебрегать, руководствуясь принципом историзма. История философии постоянно подтверждает наличие культурноисторической матрицы, на основе которой философы формируют свою версию мира. При этом великие мыслители наделены способностью трансформировать национальноисторический контекст, в котором рождаются их значимые идеи, до общезначимого уровня теоретической рефлексии. Если в своих внешних проявлениях философия является в основном историей идей, как это принято сегодня утверждать, то только потому, что люди сталкиваются с определенными проблемами, которые остаются более
или менее постоянными в течение длительного времени. Идеи живут и обладают собственной историей в той мере, в какой они участвуют в человеческой жизни. Если люди философствуют, то они так поступают в ответ на проблемы, обстоятельства и условия, которые часто внешне, исторически опознаваемы. Разнообразные подлинные проблемы философии связаны с реальными людьми. По этой причине философию нельзя интерпретировать просто как учение; ее следует понимать, прежде всего, как человеческую деятельность. Это означает, что для понимания философии, а лучше - философа, нам сначала нужно понять те проблемы и те условия, которые формировали возможность и потребность в таком специфическом способе мышления.
М. Мамардашвили определял всю мировую философию как одного единого целостного человека, «мыслящего вечно и непрерывно». Акты философствования погружают нас в некую вертикаль, сосуществование, а не хрологическую последовательность.
«...Если мы серьезно и глубоко испытаем опыт сознания, то не исключено, что обязательно помыслим то, что мыслилось другими, до нас, или мыслится кем-то рядом, или будет помыслено после нас, совершенно независимо от заимствований, от каких-то влияний, плагиата и т. п. Потому что мы имеем здесь дело. с чтением опыта сознания» [12, с. 286].
Процесс становления философии в средневековой Руси как самостоятельной дисциплины осуществлялся тем же способом, что и на Западе, а именно посредством секуляризации религиозной мысли. Далеко не случайно В.В. Зеньковский настойчиво подчеркивал, что «ключ к диалектике русской философской мысли надо, по-моему, искать в проблеме секуляризма» [13, с. 232]. Философия постепенно освобождалась от богословия. Становление философии в России как светской дисциплины следует датировать началом XVIII столетия, когда в 1724 г. указом Петра Великого был основан Академический университет вместе с Академией наук. Существовавшая до этого Славяно-греколатинская академия в Москве была в сущности духовным учебным заведением, далеким от запросов бурно развивающегося светского общества XVIII в.
По сути историко-философский процесс в России развивался примерно по тем же законам, что и на Западе. Философия как светская наука обрела свое незыблемое место в национальной культуре России только к последней трети XIX в. К этому времени в России сложились возможности профессионального философствования - в первую очередь, в обоих столичных университетах [7, с. 7].
В настоящее время перед исследователями отечественной философской культуры стоит решение непростых задач, связанных с претворением философских традиций. Сегодня необходимо переосмыслить установившийся в среде специалистов подход к истории русской философии. Историки философии должны, прежде всего, заниматься изучением теоретического содержания русской мысли. Важно устранить образовавшийся перекос, связанный со стремлением специалистов свести русскую философию только к религиозной, отказываясь при этом переосмыслить достижения светской мысли в России. Богатство мировой культуры, в т. ч. философской, достигается многообразием ее национальных форм.
Традиция национальной русской философии должна приобретать смысл непрерывности и целостности в рамках изменения. Традиция непременно должна сопровождаться новацией как диалектически связанным явлением. Нельзя понять традицию, если интерпретировать ее только содержательно как набор верований или учений. Традицию следует понимать как действие или деятельность.
«Традиция, - говорит Гегель, - не есть неподвижная статуя: она - живая и растет подобно могучему потоку, который тем больше расширяется, чем дальше он отходит от своего истока. Содержанием этой традиции является то, что создал духовный мир, а всеобщий дух никогда не останавливается в своем движении» [11, с. 70].
Традиции могут быть подлинные и мнимые. Первые - расширяют возможности человеческого духа, стимулируют развитие философской деятельности. Вторые - препятствуют формированию самостоятельного мышления, пониманию актуальных и неотложных задач в сфере духовной культуры. «Подлинная традиция, - по словам М. Хайдеггера, - в столь малой мере баржа с грузом
прошлого, которую мы тащим за собой, что она, наоборот, освобождает нас в настоящее, становясь так главным путеводителем в дело мысли» [14, с. 381-390].
Сами по себе традиции (пусть даже «мнимые») не виноваты в деградации национального духа. Угроза для интеллектуальной деятельности исходит из определенной моральной установки, занимаемой исследователями к национальной философской традиции, которая не должна трансформироваться в узко шовинистическую позицию, в ее бездумную апологетику. Перефразировав известное выражение Г.-Г. Гадамера, можно утверждать, что в действительности не традиция принадлежит нам, а мы принадлежим традиции. Тезис о необходимости возрождения и развития традиций русской философской культуры не означает, что мы должны принять ее достижения без всякой критики. Напротив, следует слушать голос традиции, всерьез принимать его и вступать с ним в разговор. Ибо только в традиции, а не вне ее. можно варьировать, возобновлять, продолжать и оспаривать голос Другого. Важно понять, что «апологетическое отношение к нашему философскому наследию не помогает извлечь из него действительно конструктивные мотивы. Это возможно только на почве объективной рациональной аналитики и той непредвзятости философских оценок, которые являются естественным следствием автономного и незаинтересованного отвлеченного мышления» [7, с. 11]. Сегодня необходимо формировать в России новую умственную культуру, новую философию, способную преодолеть «интеллектуальный анахронизм» и обратиться к актуальным философским проблемам современной эпохи.
Методологически важным условием разумного и эффективного освоения отечественного философского наследия является умение видеть не только своеобразие и уникальность русской философии, ее отличия от философии Запада, но также и то, что связывает русскую философию с философией Запада, что делает ее разновидностью европейской традиции философствования. Тем самым особенно актуальной становится задача реального включения русского философского процесса в контекст европейской философии. Чтобы решить эту задачу, следует выявлять внутренние и внешние связи русской
философии с более известными философскими традициями, а не отделять ее от них во имя мнимой уникальности. Это поможет построить более адекватные схемы историкофилософского процесса в России. Уникальный опыт, который привнесла русская философская культура в мировую философию, обретает значение только по достижении общечеловеческих смыслов.
Путь развития русской философии должен свестись к возрождению практик оригинального философского мышления, проявившихся в России в конце XIX - начале
XX в. Не просто усвоение философского содержания текстов русских мыслителей прошлого, а воспроизведение живого опыта мышления. Только в этом случае станем не только хранителями, но и носителями русской философской традиции.
1. Медведев Н.В. Философия Людвига Витгенштейна и проблемы понимания иных культур. Тамбов, 2009.
2. Смирнова З.В. Русская мысль первой половины XIX века и проблема исторической традиции (Чаадаев, славянофилы, Герцен) // Вопросы философии. 1995. № 9.
3. Чаадаев П.Я. Полное собрание сочинений и избранные письма. Т. 1. М., 1991.
4. Яковлева Л.Е. Испанская и русская философские традиции: общее и особенное // Рабочие тетради по компаративистике. Гуманитарные науки, философия и компаративистика. СПб., 2003.
5. Сухов А.Д. Русская философия: особенности, традиции, исторические судьбы. М., 1995.
6. Бердяев Н.А. Самопознание. М., 1991.
7. Солонин Ю.Н. Привитие философии / Философские факультеты и философская культура // Вопросы философии. 2011. № 2.
8. Густав Шлет и современная философия гуманитарного знания. В 130-летию Г.Г. Шпета // Вопросы философии. 2010. № 7. С. 12.
9. Яковлев А.А. Претворение традиции // Путь. 1992. № 1.
10. Каменский З.А. Культурно-исторические типы или единство историко-философского процесса // Вопросы философии. 1995. № 2.
11. Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. СПб., 1993.
12. Идея преемственности и философская тради-
ция. Интервью с М. Мамардашвили // Историко-философский ежегодник. 1989. М.,
1989.
13. Зеньковский В.В. История русской философии. Т. 2. Л., 1991.
14. Хайдеггер М. Гегель и греки // Хайдеггер М.
Время и бытие: Статьи и выступления: пер. с Поступила в редакцию 6.11.2011 г.
нем. М., 1993.
UDC 001.8
GENERAL AND SPECIAL IN RUSSIAN PHILOSOPHICAL TRADITION: METHODOLOGICAL ASPECT Nikolay Vladimirovich MEDVEDEV, Tambov State University named G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Doctor of Philosophy, Professor, Head of Philosophy Department, e-mail: philosophy.tsu@mail.ru
The article discusses the problem of general and special in Russian philosophical tradition. The author proves that the appearing of this problem is determined by out-philosophical precondition linked with performance of national identification process. The research considers the methodological difficulties on reconstruction of logic of development of Russian philosophical tradition, highlights the perspectives of Russian philosophical culture.
Key words: general and special; Russian philosophical culture; cultural historical tradition; historical philosophical process; culturological method.
