CC BY
69
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЯЗЫКОВЫХ ИНДИКАТОРОВ ФУНКЦИЙ РЕЧЕВЫХ АКТОВ ПОЗИТИВНОЙ И НЕГАТИВНОЙ РЕАКЦИИ
© Рябоконь Н.А.*
Полтавский институт экономики и права, г. Полтава, Украина
В этой статье характеризуются языковые индикаторы функций речевых актов позитивной и негативной реакции. Среди речевых актов позитивной реакции внимание сосредоточено на высказываниях согласия / разрешения, а среди речевых актов негативной реакции - несогласии / запрете.
Ключевые слова: речевой акт согласия / несогласия, разрешения / запрета, стереотипный / нестереотипный индикатор, стандартный / нестандартный перформатив.
На современном этапе развития лингвистики внимание отечественных и зарубежных лингвистов сосредоточено на исследовании языковых индикаторов функций речевых актов (далее: РА). Привлекают внимание исследователей и акты позитивной и негативной реакции, в частности согласия и несогласия, разрешения и запрета [11; 13; 15; 20; 23 и др.].
Термин «индикатор», что происходит от лат. Indicare - «показывать» [30, с. 350], часто используется учеными для обозначения вербальных и невербальных средств, которые являются проявлениями определенных лингвистических явлений, прежде всего функциональных. Еще Дж. Серль различал два элементы синтаксической структуры предложения: пропозициональный индикатор и индикатор иллокуции [24, 1986]. Индикатор илокуции указывает, как следует понимать предложение, а также какую иллокутивную роль должно играть высказывание [6, с. 120]. Б.Н. Забавников и А.В. Уманец исследовали иллокутивные индикаторы, и разделяют их на лингвистические - грамматические, просодические, лексические, и экстралингвистические - ситуация контекст, нарушение Максим общения и т. д. [25, с. 198]. Б.Н. Забавников к этим индикаторам относит порядок слов, ударение, знаки препинания, временные формы и способы глаголов, эксплицитные перформативные формулы [6, с. 120]. О.Г. Почепцов отмечает, что правила функционирования иллокутивных глаголов в роли индикатора функций определяется такими признаками иллокутивного акта: а) иллокутивный акт осуществляется говорящим; б) иллокутивный акт реализуется во время акта речи; в) иллокутивный акт определенным образом влияет на адресата речи, поскольку имеет определенную интенцию и коммуникативную направленность [21, 1986, с. 37].
* Старший преподаватель.
Индикатор не является выразителем однозначного отношения между формой и содержанием, то есть применяется как «показатель», а не как «признак» [30, с. 353]. «Перлокутивные индикаторы имплицитного содержания - вербальные средства, указывающие на наличие в высказывании перлокутивной цели адресанта донести до адресата иллокутивную и / или пропозициональную импликацию» [3, с. 60]. Вербальные индикаторы имплицитных смыслов составляют своеобразные «'смысловые вехи', 'ключевые слова', позволяющие в процессе восприятия выдвигать и корректировать гипотезы относительно содержания» [4, с. 95].
Этот термин также используют ученые во время исследования средств выражения РА. И.М. Осовская описывает и классифицирует речевые индикаторы отказа [16, 2003]. Т.Н. Колокольцева различает индикаторы, которые указывают на успешное и неуспешное декодирование полученной информации. Индикаторы положительного результата - это коммуника-тивы понятно, ясно, а отрицательного - То есть? В смысле? [9, с. 107108]. Н.Ф. Баландина анализирует лексические, грамматические и лекси-ко-грамматические индикаторы функциональных смыслов и их прагматические характеристики в чешских прагматичных клише ритуального, неритуального характера: побуждения, оценки, сопереживание, благодарности, извинения и негопозитивные (согласия, несогласия) и т. д. [2].
Распространенным в языковедческой науке и термин маркер [29, с. 118]. С.Г. Половинина в своей работе «Маркеры отрицания в немецкоязычном рекламном дискурсе» использует эти три термина как абсолютные синонимы [19]. М.К. Любимова уделяет внимание маркерам интенциональных смыслов согласия и несогласия в русских и немецких дискурсах заседаний и переговоров [13].
В рассмотренных выше работах используются термины индикатор, маркер и языковой средство как синонимичные. Мы будем использовать, руководствуясь трудами Дж. Серля, Н.Ф. Баландиной, Т.Н. Колокольцевой и других, термин индикатор акта позитивной / негативной реакции. Под индикаторами интенцийних смыслов (в частности негопозитивных) понимаем «элемент высказывания, порождаемого в речевом акте, что эксплицирует иллокутивную силу» [27, с. 144].
Почти каждый из исследователей языковых средств негопозитивной реакции пытался классифицировать эту группу. В.И. Красных рассматривает типичные речевые формулы согласия / несогласия и классифицирует их с учетом стиля языка [11], не принимая во внимание многочисленные конструктивные разновидности согласия или несогласия.
О.В. Озаровский разграничил средства выражения согласия и несогласия на три группы. К первой группе относится лексико-грамматический повтор высказывания собеседника в пределах, достаточных, с одной стороны, для показа правильности осмысления его сообщения, с другой - с целью
узнавания адресантом своих мыслей [15, с. 113]. Ко второй - формы семантически специализированных и синтаксически нечленимых слов-предложений типа: да /нет, конечно. Слова-предложения передают только коммуникативно-модальные значения согласия или несогласия, которые могут быть выражены одной лексемой [15, с. 115]. Третью составляют лексически свободные и синтаксически членящие предложения, которые не являются повтором чужого высказывания (не могу согласиться, вы правы).
Н.И. Поройкова выделяет два структурно-семантические типы: 1) конструкции с повтором, которые могут быть експлицитными и имплицитными; 2) конструкции с словами одобрительной / нелестной семантики [20]. Ко второму типу позитивной и негативной реакции принадлежит круг лексики, который образует лексико-семантическую группу одобрение / подтверждение - неодобрение / неподтверждение. Сюда входят: 1) слова, которые используются во время оппозиции говорящий / слушатель; 2) слова и выражения, которые оценивают высказывания с учетом соответствие действительности. Итак, исследовательница выделяет синтаксические и лексические способы.
За М.К. Любимовой, согласие и несогласие делится на полное и неполное. Среди высказываний позитивной и негативной реакции, как полной, так и неполной, исследовательница выделяет специализированные и неспециализированные [13, с. 47]. К специализированным языковым средствам полного / неполного согласия / несогласия относятся: 1) утвердительный / отрицательный релятив да / нет « и др.; 2) модальные слова (конечно, безусловно); модальные соединения: можно сказать; 3) краткая форма прилагательного согласен / не согласен; форма глагола договорится (не договорится); 4) маркеры позитивной / негативной коннотации: прекрасно, ужасно; 5) частица также и сочинительный союз и т. д. [13, с. 167].
Специализированные языковые средства полного / неполного согласия / несогласия представлены следующим образом: частичный повтор реплики-стимула, синтаксические и местоименные замены, сочинительные союзы [13, с. 168].
Следует отметить, что классификация М.К. Любимовой вполне разветвленная и многоаспектная. Свою классификацию автор базировала на том, как языковые средства способны выражать интенциональные смыслы. В своем исследовании М.К. Любимова замечает тонкие нюансы, в частности утверждая, что сочинительный союз и в определенных контекстах может выражать согласие [13, с. 81]: «Вы будете наказаны за такое качество! -И наказывайте, хоть на всю зарплату» [13, с. 107]. Мы склонны такие случаи относить к повторам, но конечно и в их составе выполняет функцию прагматичного усиления: - Ану, як ти бггаеш? - I побiжу (П. Панч), предоставляя согласию значение вызова. Полный повтор инициальной реплики в функции согласия автор рассматривает, но почему-то не выделяет
его не в специализированные, не в неспециализированные средства выражения негопозитивной реакции. А этот индикатор является довольно распространенным реализатором согласия, несогласия, разрешения, запрета, как в устном, так и в письменной речи. Он привлекал внимание многих ученых [14; 20; 23 и др.].
Т.М. Свиридова в работе параллельно использует термины языковое средство и маркер как синонимичные. Определяет и характеризует специфику базовых лексических средств выражения РА согласия и несогласия и их семантические параметры, рассматривает актуальные фразеологические единицы в функции согласия / несогласия. Языковые средства этих актов разделяет на основные и неосновные (ядерные / периферийные). Основные включают лексические и фразеологические средства [23]. К специализированным языковым средствам выражения негопозитивной реакции автор причисляет существительные (згода / незгода), глаголы (погоджуватися / не погоджуватися) и прилагательные как качественные конкретизаторы (молчаливое согласие / несогласие). Предлагая типологию конструкций с семантикой согласия / несогласия, описывает структурно-синтаксические типы конструкций, которые реализуют эти речевые акты [23, с. 8].
Семантическим ядром высказываний согласия / несогласия есть значение специализированных (базовых) средств, к которым относятся лексические и фразеологические единицы в функции положительной или отрицательной реакции. Грамматический центр поля принадлежит глаголам и кратким прилагательным. А периферийные речевые особенности характеризуются «сложными переплетениями основного положительного / отрицательного значения с другими семантическими категориями, которые уменьшают полноту реализации согласия / несогласия» [23, с. 13].
Рассмотренные выше классификации языковых средств высказываний согласия и несогласия, имеют разную основу - лексико-грамматическую, семантическую, синтаксическую и прагматическую. Проанализированный материал свидетельствует о том, что языковое явление согласия и несогласия и его индикация привлекает внимание лингвистов. Но ряд проблем еще ждут своего решения, в частности проблема классификации анализируемых РА на основе их языковой индикации.
Разрешение и запрет как положительная и отрицательная реакция и их языковые средства выражения также были предметом изучения лингвистов [5; 7; 9; 13; 26]. И. Б. Шатуновский РА разрешения и запрета называет деонтическими в составе побудительных РА [26, с. 319]. Описывает и анализирует индикаторы этих РА на основе русского языка: перформативные глаголы разрешаю (не запрещаю) / запрещаю (не разрешаю), стандартные второстепенные формулы типа можно (можешь, можете) / нельзя, повторы в функции разрешения или запрета [26, с. 319-324]. Автор описывает стандартные стереотипные и нестереотипные речевые средства реа-
лизации разрешения и запреты, не обращая внимания на неспецифические индикаторы разрешения и фразеологированый запрет.
Т.М. Колокольцева описывает запрет, выраженный перформативним глаголом запрещать и коммуникативами (Нет! + аргументация) и конструкциями типа Ни в коем случае!, а разрешение, выраженный при помощи так и конечно [9, с. 97].
Н.К. Любимова высказывания разрешения анализирует как интенци-онный вид согласия, а высказывания запрета - несогласия на материале русского и немецкого языков [13]. Интенциональный смысл согласия-разрешения реализуется таким образом: 1) побудительными обозначено-личными предложениями; 2) словом «можно» + утвердительный релятив; 3) устойчивыми этикетными словами и выражениями [13, с. 66].
Диалогические единства с интенциональной смыслом несогласия-запрета могут выражаться: 1) отрицательным релятивом нет; 2) выражениями: «Это я (тебя) запрещаю», «Это невозможно» как правило негативными релятивами [13, с. 126].
Г.Г. Дринко разрешение и запрет причисляет к прескриптивних РА. Средства выражения этих РА представлены императивными и неимперативными типами предложений [5]. «Императивную группу составляют предложения с синтетическим и аналитическим императивом. К группе неимперативных предложений относятся конструкции с глаголом в инфинитиве: Гестапо! - Мовив коротко. - Мовчати! (Самбук, с. 36)» [13, с. 12].
За А. А. Калининою, классификация значений запрета «строится как система грамматических, семантических и прагматических оппозиций по признаку «согласие / отрицание» в составе побудительных высказываний» [7, с. 526]. Исследовательница выделяет два типа запрета: 1) запрет - отрицательный коррелят приказа; 2) запрет - коррелят разрешения, что соответствует разграничению прохибитивной (фактитивной) и пермисивной интерпретации запрета [7, с. 527]. В нашей работе будем концентрировать внимание как на первом, так и на втором типе запрета. Разница между этими двумя видами негативной реакции заключается в том, что пер-мисивный запрет является репликой-реакцией на реплику-стимул, которая должна содержать просьбу о разрешении.
Рассмотренные выше труды касались описания и анализа РА разрешения и запрета, их специфики и основных речевых индикаторов (речевых средств) реализации их функций. В основу вышеупомянутых классификаций языковых единиц в функции разрешения или запрета были положены различные подходы: грамматический, семантический, синтаксический и прагматический.
В процессе общения значительное количество логически и грамматически правильных реплик, которые объективно отражают действитель-
ность, могут вызвать положительную или отрицательную реакцию. Нас интересуют как стереотипные, так и нестереотипные конструкции позитивной и негативной реакции. Используя эту терминологию, руководствуемся трудами Г.К. Любимовой, которая, как уже было отмечено выше, разделяет языковые средства согласия / несогласия на специализированные / неспециализированные [13]. Исследованиями Т.М. Свиридовой об основных (ядерные) и неосновных (периферийные) формулах выражения негопозитивов. За автором, основные средства и являются специализированными [23]. Работами Н.Ф. Баландиной, которая использует в своей монографии термин стереотипный / не стереотипный индикатор функции [2]. Итак, стереотипные - это основные, общепринятые, шаблонные формулы выражения речевых актов согласия или несогласия, разрешения / запрета в общении, нестереотипне - это неосновные (периферийные), необщепринятые, нешаблонные индикаторы позитивной / негативной реакции.
К стереотипным индикаторам функций позитивной и негативной реакции относим перформативные конструкции, а к нестереотипным - повторы инициальной реплики и цитатные вопроссы. Перформативные формулы делятся на стандартные (классические) и нестандартные («неклассические» [10, с. 187]). Стандартные представлены перформативными глаголами в первом лице единственного или множественного числа настоящего времени изъявительного наклонения: - Ви не проти? - Я згоджуюсь (В. Винничен-ко); - Профеая шахтаря важка, незавидна... - Не погоджуюсь (В. Гжи-цький); - Однак вона хоче там поселитися... - Я дозволяю... Це моя волость.... (В. Малик); - Дайте змогу довоювати в рiдному полку, разом ¿з своши солдатами зустрти день перемоги! - Не дозволяю, товаришу майоре, - вдавано суворо сказав Рагузт (П. Гуртенко).
Нестандартные - это синонимичные грамматические эквиваленты, которые реализуют значение перформативности и могут быть выражены не только глаголом, а любой частью речи: существительным (-Там 1х тхто не поцупить. - Згода, суаде! (Ю. Логвiн); прилагательным (-МШ майстер краси! Художник! - Незгодний. (В. Минко); частицей (-Це не iнстинкт. Навпаки... - Нехай. (Ю. Мушкетик). Ведь игра с формой не меняет основного содержания высказывания, если можно обнаружить перформа-тивную глубинную структуру [18]. На эти синонимичные формулы обращала внимание В. А. Россолова в труде «Перформатив как координатор коммуникативного взаимодействия и средство адресованости», называя их, вслед за Дж. Остином и др. [17, с. 62-63], експлицитными [22, с. 8]. Ю.Д. Апресян говорил о приоритете перформативных формул над перформативными глаголами [1, с. 203].
Несмотря на это, нестандартные негопозитивные перформативы формируют полевую структуру, ядро которой составляет индикатор так / нi, который имеет инвариантное значение согласия / несогласия, разрешения /
запрещения и по семантике полностью соответствует стандартным пер-формативам, то есть Так = Согласен, Позволяю, Н = Не согласен, Запрещаю. В центр поля целесообразно включить вторую группу - модально-семантические соответствия перформативов (этот термин также использует О.А. Россолова [22, с. 9]), представлены такими индикаторами: модальные глаголы можу/не можу и под. в первом лице единственного или множественного числа в настоящем времени изъявительном наклонении + глаголы погодитися / не погодитися, дозволяти / забороняти и т. п., в инфинитивной форме: - Сьогодт гарний день. - Хочу (можу) погодитися (не погодитися) / дозволити (заборонити) з тобою (З усного мовлення).
К центру можно отнести и третью группу - оценочные высказывания, представленные индикаторами добре, дурниця и под. в функции согласия или несогласия: - Нехай коней розпряжуть, а збрую зараз однеси в комору, щоб яко'1 ремтяки не пор1зали на батоги. - Добре (I. Карпенко-Карий); - Але правда, ти хвилювався б так само, якби це була не я, а якась 1нша. - Дурр-ниц (Ю. Мушкетик).
В периферию поля входит четвертый тип - конструкции с глаголами речевой и мыслительной деятельности (розумти, думати): - Невже чи-мось схожий? - Думаю (Ю. Мушкетик); - Може, ви помилились щодо об'екта вияву ваших почутт1в? - Не думаю (М. Самсонова); - Дозвольте? - Говори (З усного мовлення); - Трагедгя - усе життя. - Не говори так (О. Олесь); пятая группа - истинностные высказывания, представлены конструкциями с лексемами правда, брехня и т. п., в функции согласия и несогласия, например: - Та б1да знайде, хоч I в пгч замажся. - Правда (I. Карпенко-Карий); - А любов може вичахти. - Неправда, - заперечив вт (Ю. Мушкетик «Вернися в д1м свт»). Сюда же входит и шестая группа -фразеологизмы в функции согласия / несогласия, разрешения / запрета: -То Яну. - Маеш рацю (А. Багдай); - Ти вперто маеш мене за бо-жевшьного! - Бштесь бога! (В. Винниченко); - Ой, як вт вас виглядае! -Саню, прикуси язичка! (В. Минко), седьмая, что представлена неспециализированными этикетными клише, типа Дякую., Спасибг., как вежливое согласие / несогласие, разрешение:»- Сгдайте, бо картопля зачахне. -Спасибi» (М. Стельмах); - Я хочу довгрити тобг серйозну справу. - Дя-кую Гришо! (М. Самсонова) и восьмая - конструкции со словами хай, все одно и пох., как безразличное согласие:- Чорногуз, - пгдправив третт. -Все одно, - уперто сказав перший (Ю. Мушкетик).
К нестереотипным негопозитивным индикаторам принадлежит повтор инициальной реплики, который может быть: а) полным: - I я. - I я. (О. Олесь); б) неполным: - !дьмо на гору! - 1дьмо! - вигукнув Тарас. (М. Шаповал); в) с дополнительной информацией: - Ви нашу бачили сестру? Вона слта... - Бачили I чули и прекрасний голос. (О. Олесь). В повторах иногда происходит определенная модификация грамматических форм, по
сравнению с инициальной репликой, в частности местоименные замены: -Ти чесний перед собою? - Перед собою-то я чесний. (К. Свтличний).
Нестереотипными являются, на наш взгляд, и цитатные вопросы, которые представлены: а) собственно вопросами: - У мене такий день, такий день! - Х1ба ттьки в тебе? (М. Самсонова); б) кто-, что-, почему-вопросами: - Жид злупе такого проценту, що тяк не викрутишся потiм. -Хто ж тепер, куме, не лупить ? (I. Карпенко-Карий); - Ну, Саню ? - Що ж? Можу (В. Винниченко).
Индикаторы согласия / несогласия, разрешения / запрещения могут иметь не только языковые признаки, но и прагмасемантические. В частности, невербальные средства: интонация, что составляет существенный элемент коммуникации, кинетические средства (взгляд, мимика, жесты, молчание).
Стереотипные и нестереотипные индикаторы в общении могут иметь в своем составе распространители - конкретизаторы (качества, количества, места и др.,), обращения (нежные / грубые, бранные наименования) и ин-тенсификаторы (междометия, частицы, интонация). За Н.Ф. Баландиной, распространители формул индивидуализируют, интенсифицируют и актуализируют сказанное [2, с. 5]. Средствами актуализации и интенсификации значений негопозитивов есть еще и графические средства (в письменной речи), например написание с большой буквы (ЗАБОРОНЯСТЬСЯ!), подчеркивание (Зупинка_заборонена\), выделение полужирным шрифтом (Не користуватися мобтьним телефоном!).
Изучение сути понятия индикатор иллокутивной функции в зарубежной и отечественной лингвистике, и анализ различных подходов к изучению РА согласия / несогласия, разрешения / запрещения и их классификаций, стало основой для создания собственной классификации индикаторов функций актов согласия / несогласия, разрешения / запрещения.
Рассмотрим стереотипные и нестереотипные формулы выражения РА позитивной и негативной реакции. Считаем целесообразным разграничить стереотипные негопозитивные РА на стандартные и нестандартные. К первым причисляем, как уже было отмечено выше, перформативные глаголы погоджуюся / не погоджуюся, дозволяю / забороняю в первом лице единственного или множественного числа настоящего времени изъявительного наклонения и т. п. А ко вторым - семантические соответствия стандартных перформативов, модально-семантические соответствия стандартных перформативних высказываний, семантические соответствия с оценочной, ментальной и истиннистной семантикой, фразеологические конструкции с негопозитивною функцией и неспецифические формулы.
РА положительной реакции и РА негативной реакции отличаются своей информационностью от РА приветствия, прощания, благодарности, извинения и т. д. Негопозитивные формулы - это в основном сжатые, структурно простые, но при этом очень разнообразные высказывания. Относительно
строения, то оно чрезвычайно разнообразно: некоторые выражения имеют правильную предикатну структуру, вторые являются эллиптическими, третьи, возникшие вследствие взыскания, - логично нерозчленимыми. Каждый из указанных типов имеет значительное количество модификаций.
Результат общения может соответствовать или не соответствовать намерениям и целям адресанта, и расцениваться как коммуникативная удача или коммуникативная неудача. Если результатом является коммуникативная удача, то коммуникативное взаимодействие, которое представляет определенное перформативное высказывание, будет считаться успешным или компромиссным, например РА согласия (Я погоджуюся) или РА разрешения (Я дозволяю). А если результат - это коммуникативная неудача, то коммуникативная взаимодействие является неуспешным или конфликтным: РА несогласия (Я не погоджуюся) или РА запрета (Я заборо-няю). Неправильное или нецелесообразное использование перформативов, которые отражают иерархичность социальных отношений, провоцирует конфликтную ситуацию в коммуникации, способствует образованию коммуникативного барьера и в будущем - к коммуникативной неудаче.
«Реальная речевая деятельность строит из себя некий континуум, на одном полюсе которого стереотипное, клишованое и почти автоматически осуществляемое вещания, для описания которого, возможно, и достаточно небольшого аппарата с незначительным типом конструкций и единиц. Однако на втором - новаторство, творчество, выход за установленные пределы, создание неологизмов и т. д.» [12, с. 112-113]. Хотя нельзя не согласиться с тем, что использование стереотипов и шаблонов в общении имеет преимущества как для говорящего, так и для слушателя. «Стереотип (в типичных своих формах) обычно возникает как «находка» - чаще успешная или просто удобная для выражения определенного понятия <...>» [8, с. 191]. Слово «стереотип» достаточно часто употребляется как синоним словам - «штамп», «клише» [8, с. 192]. За Е.В. Клюевым, прагматичное клише - удобная речевая формула, которой в условиях конкретной речевой взаимодействия достаточно безопасно можно было бы воспользоваться [8, с. 194]. Употребление стереотипных индикаторов во время беседы требует меньших затрат на их декодирование. Слушатель знает, на какую часть разговора ему нужно обратить внимание.
Следует отметить, что ритуализация существует не только в формальных беседах, а также и в бытовом общении. Везде, где мы имеем дело с выбором, положительно или отрицательно реагировать на конкретную реплику-стимул, говорящий может использовать при этом устойчивые речевые выражения согласование или несогласование. Без таких «речевых заготовок» положительной реакции как погоджуюся, так, безумовно, добре, ¿з задоволенням и т. п., понимание между собеседниками значительно усложнилось бы; они беспокоятся о скорости речи и уверенность в пове-
дении. Ведь в наших речевых действиях довольно много стереотипного, и это помогает выполнять обычное автоматически и освобождает умственную и физическую энергию для творческих задач. За Л.П. Якубинским, говорение в связи с определенными шаблонами быта способствует созданию ряда шаблонных фраз, которые будто прикреплены к этим бытовым позициям и шаблонным темам разговора [28, с. 175]. И действительно, если мы понаблюдаем над тем, как мы выражаем положительную или отрицательную реакцию и что мы для этого говорим, то заметим, что используем для этого речевые клише согласия / несогласия, разрешения / запрещения, стереотипы общения.
Список литературы
1. Апресян? Ю.Д. Перформативы в грамматике и словаре [Текст] / Ю.Д. Апресян // избранные труды : в 2 т. - М. : Школа «Языки русской культуры», 1995. -Т. 2. - С. 199-218.
2. Баландша, Н.Ф. Функцй i значення чеських прагматичних клше в комуткативному контексл: монографiя [Текст] / Н.Ф. Баландша. - К. : АСМ1, 2002. - 332 с.
3. Безугла, Л.Р. Перлокутивш шдикатори iмплiцитного смислу у висловлнннях шмецько! мови [Текст] / Л.Р. Безугла // Вюник ХНУ. - 2009. - № 848- С. 58-62.
4. Горелов, И.Н. Невербальне компоненты коммуникации [Текст] / И.Н. Горелов. - М. : КомКнига, 2006. - 112 с.
5. Др(нко, Г.Г. Спонукальш конструкцй в англшськш та украшськш мовах [Текст] : автореф. дис. ... канд. фшол. наук : 10.02.17 / Г.Г. Дршко; Донец. нац. ун-т. -Донецьк, 2005. - 19 с.
6. Забавников, Б.Н. К проблеме структурирования речевого акта (речевого действия) [Текст] / Б.Н. Забавников // Вопросы языкознания. - 1984. - № 6. -С. 119-124.
7. Калинина, А.А. 3апрещение в системе прескриптивных значений [Текст] / А.А. Калинина // Вестник Нижегородского ун-та им. Н.И. Лобачевского. - 2010. -№ 4 (2). - С. 526-529.
8. Клюев, Е.В. Речевая коммуникация [Текст] / Е.В. Клюев. - М. : Изд-во «Приор», 1998. - 224 с.
9. Колокольцева, Т.Н. Специфические коммуникативные единицы диалогической речи [Текст] / Т.Н. Колокольцева. - Волгоград : Изд-во Волгоградского госуниверситета, 2001. - 260 с.
10. Косик, И.А. К проблеме классификации перформативов [Текст] : сб. науч. докл. XI международной конф. по функциональной лингвистике / И.А. Косик. -Ялта, 2004. - С. 186-188.
11. Красных, В.И. Выражение согласия-несогласия с высказыванием собеседника [Текст] / В.И. Красных // Русский язык за рубежом. - 1970. - № 1. - С. 28-31.
12. Кубрякова, Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности [Текст] / Е.С. Куб-рякова. - М. : Наука, 1986. - 156 с.
13. Любимова, М.К. Интенциональные смыслы согласия и несогласия в русских и немецких дискурсах совещаний и переговоров [Текст] : дис. ... канд. филол. наук: 10.02.19 / М.К. Любимова ; Тамбовский гос. техн. ун-т. - Тамбов, 2005. - 196 с.
14. Озаровский, О.В. Соглисие-несогласие как категория коммуникативного синтаксиса (в грамматике русского языка для иностранцев) [Текст] : сб. науч. тр. / О.В. Озаровский // Проблемы учебника русского языка как иностранного. Синтаксис. - М., 1980. - С. 109-120.
15. Озаровский, О.В. Способы выражения согласия и несогласия в современном русском языке [Текст] / О.В. Озаровский // Русский язык в национальной школе. - 1974. - № 6. - С. 70-75.
16. Осовська, 1.М. Висловлювання-вщмова: структурно-семантичний та кому-шкативно-прагматичний аспекти (на матерiалi сучасно! шмецько! мови) [Текст] : автореф. дис. ... канд. фшол. наук : 10.02.04 / 1.М. Осовська. - К., 2003. - 20 с.
17. Остин, Дж. Слово как действие / Дж. Остин // Новое в зарубежной лингвистике. - М. : Прогресс, 1986. - Вып. 17 : Теория речевых актов. - С. 22-130.
18. Падучева, Е.В. Высказывание и его соотношение с действительностью [Текст] / Е.В. Падучева. - М. : Наука, 1985. - 271 с.
19. Половинина, С.Г. Маркеры отрицания в немецкоязычном рекламном дискурсе [Текст] / С.Г. Половинина // Гуманитарные исследования. - 2010. - № 4 (36). -С. 112-118.
20. Поройкова, Н.И. Функционирование средств выражения согласия-несогласия в диалоге [Текст] : сб. науч. тр. / Н.И. Поройкова // Функциональный анализ грамматических категорий и единиц. - Л., 1976. - С. 102-115.
21. Почепцов, О.Г. Основы прагматического описания предложения [Текст] / О.Г. Почепцов. - К. : Вища шк., 1986. - 115 с.
22. Россолова, О.А. Перформатив как координатор коммуникативного взаимодействия и средство адресованности [Текст]: автореф. дис. ... канд. филол. наук : 10.02.01 / О .А. Россолова ; Бийский гос. пед. ун-т. - М., 2008. - 24 с.
23. Свиридова, Т.М. Категория согласия / несогласия в русском языке [Текст] : автореф. дис. ... док. филол. наук : 10.02.01 / Т.М. Свиридова ; Елецкий гос. ун-т им. И .А. Бунина. - Елец, 2008. - 20 с.
24. Серль, Дж. Что такое речевой акт / Дж. Серль // Новое в зарубежной лингвистике. - 1986. - № 17. - С. 151-170.
25. Уманець, А.В. Шнгвютичш та екстралшгвютичш шокутивш шдикатори не-прямих мовленневих акт1в [Текст] / А.В. Уманець // Наук. пращ Камянець-Подь льського ун-ту. - Камянець-Подшьськ, 2004. - вип. 3. - Т. 2. - С. 197-200.
26. Шатуновский, И.Б. Речевые акты разрешения и запрещения в русском языке [Текст] / И.Б. Шатуновский // Логический анализ языка : Языки этики. - М. : Языки русской культуры, 2000. - С. 319-324.
27. Штерн, 1.Б. Вибраш тошки та лексикон сучасно! лшгвютики : енциклопе-дичний словник для фамвщв з теор. гуман. дисциплш та гуман. шформатики [Текст] / 1.Б. Штерн. - К. : «АртЕк», 1998. - 336 с.
28. Якубинский, Л.П. Избранные работы : Язык и его функционирование [Текст] / Л.П. Якубинский. - М., 1986. - С. 17- 58.
29. Recanati, F. Meaning and force: The pragmatics of performative utterances / F. Recanati; translation of Les enonces performatifs, published: Paris: Editions minuit, 1981. - Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1987. - 278 p.
30. Sager, S.F. Sprache und Beziehung. Linguistische Untersuchungen zum Zusammenhang von sprachlicher Kommunikation und zwischenmenschlicher Beziehung / S.F. Sager. -Tibingen: Niemeyer, 1981. - 488 s.
