CC BY
102
В ПОМОЩЬ ПРЕПОДАВАТЕЛЮ
© 2006 г. В.Ш. Бембеев
ОБРЕТЕНИЕ РОДИНЫ КАЛМЫКАМИ. КОНЕЦ XVI - 60-е гг. XVII в. (к 400-летию добровольного вхождения калмыцкого народа в состав России)
Исследование раннего этапа истории калмыков важно, по меньшей мере, с нескольких точек зрения. Во-первых, остаются дискуссионными многие вопросы, связанные с этногенезом народов Центральной Азии и тех этносов, которые по разным причинам оставили места своего первоначального расселения на Востоке и, пройдя большие расстояния, ассимилировав другие этнические группы, заняли области в бассейне Нижней Волги и далее - вплоть до Предкавказья. Необходимо продолжить изучение генетической связи калмыков с ойратами, как и выявление новых черт калмыцкого этноса в ХУГ-ХУП вв. Во-вторых, данная проблема важна в плане исследования международных отношений в Центральной Азии и Восточной Европе. Мы считаем возможным рассматривать продвижение ойратов на Запад в конце ХУ в. как начало четвертого, заключительного этапа «великого переселения народов». Учитывая дальнейшие судьбы калмыцкого народа, важнейшим аспектом данного вопроса является история взаимоотношений ойрат-калмыцких племен с «москвитянами», с русским государством. В-третьих, исследуемая нами проблема интересна в культурологическом и теоретическом отношениях. Ведь речь идет о взаимоотношениях и частичной ассимиляции этносов с различными «мир-системами», типичными для кочевых и оседлых, землевладельческих народов.
При подготовке настоящей статьи были проанализированы и, следовательно, введены в научный оборот документы фонда № 119 «Дела калмыцкие» Российского государственного архива древних актов (РГАДА). Автор учитывал основную исследовательскую литературу по данной проблеме, хотя и считает необходимым полемизировать с рядом положений и интерпретаций, выдвинутых его научными предшественниками.
Во второй половине XVI в. ойраты, формально управляемые сеймом (чулган), составляли союз удельных княжеств торгоутов, дербетов, хошоутов и хойтов. Первыми управлял тайша Хо-Урлюк, вторыми - тайша Далай-Батыр, третьими - хан Байбагас, четвертыми - Эсель-Бейн-кя. Как и Восточная Монголия, в XVI в. Джунгария переживала период феодальной раздробленности. После смерти Даян-хана на всемонгольском ханском троне сменяли друг друга Боди-Алага, Дайсун и Тумэн. Один из внуков Даян-хана, Алтын, еще при жизни своего деда образовал самостоятельное ханство - Туметское. На западе этого государства жили ойраты, с которыми в течение всего XVI в. он и его потомки вели постоянную борьбу. В 30-х гг. XVI в. Алтын-хан был весьма богат и силен, управлял многими десятками тысяч войск, обладал огромным количеством скота и другого имущества. В этих условиях ойраты вынуждены были тес-
нить казахов Большого Джуза и пробивать дорогу к Сыр-Дарьинским городам, а оттуда - к Среднеазиатским рынкам. Именно из-за выхода на китайские рынки в 1562 г. ойраты вели безуспешную войну с Алтын-ханами.
О постоянных конфликтах восточномонгольских и ойратских феодалов сообщает монгольская летопись «Эрденийн эрихэ». В 1577 г. правнук Даян-хана, Аба-тай, нанес поражение ойратам в местности Кубкэр-Гэ-рийн. В 1588 г. правители Турфана победили последних и принудили их бежать на восток, в Наньшань, район Синина.
Тяжелыми были и взаимоотношения ойратов с казахскими феодалами. В 1595 г. послы казахского Те-векеля сказали в Москве: «Ныне казахский царевич Тевекел учинился царем в Казацкой орде, а брата своего Шах-Магомет царевича посадил на „колмаках" [1, с. 39]. В документе речь идет о том, что в начале 90-х гг. XVI в. одно или несколько ойратских княжеств, кочевья которых соприкасались с казахскими, в результате военного поражения вынуждены были признать власть хана казахов и в течение, вероятно, непродолжительного времени платить дань.
Раздробленные на удельные княжества ойраты изредка собирались на чулган (сейм), возглавлял который «чулга-дарги», не имевший исполнительной власти, но хоть и формально управлявший делами внешней политики и внутренней жизни народов ойратско-го союза.
В 1587 г. чулган-даргой был правитель хошоутов Байбагас-хан - самый могущественный среди ойрат-калмыцких правителей. Его войско состояло из 16 тыс. воинов-всадников.
В конце XVI - начале XVII в. за первенство на сейме боролись две группировки; во главе одной стоял хошоутский правитель Байбагас-хан. «Он „был горд, самонадеян"; открыв свой рот и распростряв свои длани, говорит он: „Во всех четырех странах света нет никого, кто мог бы со мной сразиться!"» [1, с. 49].
Во главе другой группировки стоял чоросский (зюнгарский) правитель Хара-Хула. Он хотел восстановить прежнее влияние чоросского дома и быть первенствующим на сейме. Для достижения этой цели он стремился увеличить силы за счет мелких владельцев, «нападая на них, как куцый серый волк утром на заре нападает на овец» и взирал на прочих сильных владетелей поколений, как «голодный беркут» [1, с. 49].
В основе этих политических взаимоотношений ойратов с восточномонгольскими феодалами-правителями казахов и Турфана лежали прежде всего экономические причины - борьба за сохранение и расширение пастбищных территорий, за свободный выход на рынки сбыта в соседних странах.
Уже в начале 90-х гг. XVI в. рубежи кочевий отдельных ойратских тайш оказались в верховьях рек Ишим и Оми, чем было и вызвано появление русского рубежного г. Тары, основанного в 1594 г. Кочевья ойратов, помимо собственно Западной Монголии, охватили к этому времени значительное пространство побережья Иртыша от озера Зайсан по среднее течение Иртыша, занимая степи от его правого и левого берегов. Первое свидетельство пребывания ойрат-калмыков в степях Западной Сибири отражает уже начавшуюся откочевку из Джунгарии 50 тыс. кибиток торгоутского тайши Хо-Урлюка. Только через 40 лет эта часть ойратов окончательно остановится в низовьях Волги.
С этого момента по отношению к ойратам нужно употреблять термин «ойрат-калмыки», поскольку из разрозненных ойратов в новых исторических условиях складывался новый народ «калмыки», т.е. было промежуточное время, когда ойраты еще не стали калмыками.
Ввиду остроты вопроса о пастбищных территориях ойрат-калмыки вынуждены были на протяжении нескольких десятилетий быть постоянными обитателями Западной Сибири, не нарушая, однако, общей военно-политической конъюнктуры по отношению к соседу - России. Отношения ойрат-калмыков к русским людям и русским властям хорошо описаны Ю. Крижаничем: «С москвитянами же тайши стараются жить в условиях дружелюбного соседства, на том лишь условии, чтобы послы их благосклонно были принимаемы... По указанию русских властей тобольский воевода „ежегодно высылал вверх по Иртышу флот из сорока и более парусных судов в землю калмыков., к Соленому озеру, находящемуся недалеко от реки. Москвитяне привозят товары всякого рода, калмыки же в обмен предлагают рогатый и вьючный скот, свои сласти и китайский табак, продают также рабов и рабынь"» [цит. по: 2, с. 281, 282].
Через землю «колмацкую» проходили и бухарские купцы, которые со своими товарами по окончании русско-калмыцкого торга отправлялись на московских судах в Тобольск. «Бухарцы - народ весьма не воинственный, но для избегания набегов, принуждены платить дань калмыкам» [цит. по: 2,с. 282]. Как видим, вопрос о торге для ойрат-калмыков был тоже очень важным. Калмыцкие правители успешно пользовались сибирскими рынками и рынками Бухары, Ургенча в Средней Азии.
Однако это была лишь часть ойрат-калмыков, отделившихся от ойратского союза, который условиях междоусобиц являлся лишь формальным образованием. Каждый улус представлял собой самостоятельное маленькое княжество.
Судя по источникам, кочевья ойрат-калмыков, двинувшихся в Россию в конце XVI в., доходили до верховьев Иртыша и Енисея.
В «Очерках истории Калмыцкой АССР», в «Истории Джунгарского ханства» И.Я. Златкина [3] излагаются причины передвижения торгоутов и дербетов в пределы Южной и Западной Сибири. Первая - общая недостаточность пастбищных территорий («земельная теснота»), явившаяся следствием естественного роста поголовья скота, усугубившаяся в результате военных
неудач и территориальных потерь. Вторая - обострение междоусобной борьбы среди феодальных правителей, каждый из которых пытался поправить дело за счет соседа. Историки XIX в. Н.Я. Бичурин, В.И. Веселов-ский, А.М. Позднеев основной причиной переселения ойрат-калмыков на указанные места считали экспансию. Совершенно иной точки зрения придерживался Г.Е. Грум-Гржимайло [4]. Причинами, побудившими ойрат-калмыков оставить старые кочевья в Джунгарии, он считал внешнее давление со стороны восточных монголов и киргиз-каисаков; внутреннее несогласие, вызванное попытками Хаара-Хулы и его сына Батыра-тайши усилить свою власть за счет других калмыцких князей; подстрекательство сыновей сибирского хана Кучума, которые в лице ойрат-калмыков надеялись найти союзников в своей борьбе с русскими. Предполагалось, что ойрат-калмыцкие тайши, прибыв в новые районы, стремились установить, во-первых, мирные отношения с Россией, чтобы обезопаситься от войск Алтын-хана и от угрожавших им с юга казахов; во-вторых, торговые отношения, в которых они весьма нуждались, так как с Китаем торгоутские и дербетские феодалы уже не поддерживали связей из-за дальности расстояния.
Вряд ли можно возражать против изложенных в «Очерках истории КАССР» причин передвижения торгоутских и дербетских улусов, хотя необходимо сделать некоторые поправки и дополнения к ним.
Во-первых, недостаточность пастбищных территорий как следствие должна была вызывать постепенное снижение роста поголовья скота, а не естественный рост. Под угрозой снижения роста стад и поголовья рогатого скота оказались именно торгоутские и дербетские княжества. Значит, «недостаточность пастбищных территорий» у ойрат-калмыков была. Поправка заключается в том, что «земельная теснота» теоретически должна вызывать в будущем снижение поголовья скота. Это и было серьезной угрозой для всех ойрат-калмыков.
Во-вторых, к имеющимся двум причинам передвижения ойрат-калмыков надо добавить в качестве одной из главных - стремление торгоутских, дербет-ских, хошоутских тайшей иметь постоянные и вольные рынки, одновременно с этим сохранять политическую и экономическую самостоятельность, независимость своих княжеств от кого бы то ни было. Практически сначала и до конца 60-х гг. XVII в., т.е. до образования Калмыцкого ханства в составе России, торго-утские и дербетские княжества самостоятельно ведут переговоры, снаряжают посольства к русским властям и властям других народов. При этом центральным вопросом опять же стоит вопрос о торге и месте кочевий.
В «Указе» царя Ивана IV (Грозного) от 30 мая 1574 г. братьям Строгановым повелевалось поощрять торговлю с «колмаками» [5].
Перед ойрат-калмыками открывались все новые возможности для вхождения в разные системы, на разных территориях Центральной, Средней Азии, России и Кавказа. Налицо были практические соприкосновения и открывалось поле для изучения новых народов. На основе этого выстраивались не только сами взаимоотношения с разноязычными народами, но и происходило взаимопополнение, взаимопроникновение культур [4].
Первое посольство от торгоутского Хо-Урлюка состоялось в сентябре 1606 г. Посол Катачий Бурулдаев от имени Хо-Урлюка и Курсугана обратился к Тар-скому воеводе «разрешить кочевать по рекам Камыш-лову и Ишим, приезжать для торга на Тару...» [7].
Судя по документам посольств, продвижение ойрат-калмыков: торгоутов, дербетов продолжалось вглубь Сибири. Ойрат-калмыки (торгоуты, дербеты) в 1607 и 1608 г. упоминаются на пространстве от верховья Иртыша, левобережья Камышлова и Колмака (Соленых. - В.Б.) озер до рек Ишим и Омь, торгуют с русскими и ясачными людьми в г. Таре.
Отдельные немногочисленные группы ойрат-калмыков во главе с дербетскими тайшами Ичинеем и Узенем появились в пределах Томского уезда. В мае
1607 г. они направили своих послов в Томск и просили воеводу «принять их в русское подданство», разрешить торговать в Томске [8].
«Грамота» В.И. Шуйского от 17 февраля 1607 г. на имя Тарского воеводы С. Гагарина утверждала право за «колмацкими тайшами. Ичинеем и Батыром, и всеми улусными людьми. кочевать в Сибирской земле по Иртышу и на Оми реке и по Камышлову, и в иных местах, где похотят.» [5, д. 141, л. 36]. Здесь же предписывалось направить посольство к дербет-ским тайшам Далай-Батыру и Изенею. Такое посольство от дербетских владельцев состоялось во главе с Кугонаем Тубиевым в Тару 16 июня 1607 г. Посольство испрашивало разрешение кочевать дербетским улусам «вверх по Иртышу и в иных местах», в Указе царя дается наказ местным властям: «держать колма-ков под царскою высокою рукою», «.от всех недругов - Казацких орд, и ногаев, и иных обороняти., с товары в Сибирские города пропущати» [7, д. 38, л. 6].
Перечисляется и состав дербетских тайш, численность людей в улусах: «А большие тайши у них Батыр Янышев (Далай-Батыр. - В.Б.), Ичиней Уртуев, Кугонай Тубиев, Ужен Конаев да Юрикты Конаев, всего пять человек. Да с ними кочуют сорок пять тайшей. И теми тайшами владеют Батыр и Ичиней с товарищами. Кочуют Батыр и Ичиней со всеми колмацкими улусами в 12 санов, а в сану 10 000 человек. И на Таре Кугонай Великому Государю шертовал (присягал) за всех своих товарищей, за 40 и за 9 тайшей и их улусов, за колмац-ких людей, опричь Урлюка тайши да Курсугана тайши». Как видим, само русское правительство установило дипломатические отношения с дербетскими владельцами под руководством Далай-Батыра, разрешая их улусам кочевать по Иртышу и Соленым озерам, одновременно наказав Тарскому воеводе «послать в колмаки служилых людей», «которым бы колмаки верили». Правительство предостерегало ясачных людей: «тесноты и обиды кол-макам не чинить, со всякими товарами и в сибирские города пропущать беспрепятственно» [7, д. 16, л. 72].
Успехи посольских обменов ойрат-калмыков с русскими были налицо. Из «Грамоты» царя В.И. Шуйского Тарскому воеводе Силе Гагарину от 27 февраля
1608 г. узнаем, что дербетские тайши уже пригнали в Тару 550 лошадей: «И те лошади продают. на платье и на деньги, и на бумагу писчую.» [7, д. 87, л. 75]. Весьма символично последнее - «писчая бумага» в числе предметов первой необходимости, что свидетельствует об уровне культуры калмыков того време-
ни. В начале 30-х гг. XVII в. кочевья торгоутов чаще фиксируются в степях севернее Каспия, в Поволжье.
Большинство источников указывает 1632 г. как время прихода и обоснования торгоутов на Волге (Ижил. - В.Б.). «Это дальняя страна «Учжим тала» («Ижил тала». - В. Б. ) изобильна травою, она как нельзя, удобна для кочевания. От Урала до Волги, от Астрахани до Самары (по-калм. - Самур. - В.Б.) я расположу своих подвластных на постоянные кочевья», -так говорил Хо-Урлюк своим советникам [1].
В хронологическом указателе разных исторических сведений о калмыках, составленном И. Бентковским [9], отмечается что в 1630 г. Хо-Урлюк кочует на обширных степях между Волгой, Уралом, Самарой, Каспийским морем. В этом 1630 г. Хо-Урлюк завоевывает джембулуковских ногаев и приводит их к Волге. Его сыновья - Лоузан и Йельденг - покоряют ногаев, живших по Волге, включают их в состав своих улусов. С 1630 г. ойрат-калмыки кочуют также по Егорлыку, рекам Тамызлов и Буйлов.
О переселении торгоутов Хо-Урлюка и его детей с верховьев Ишима, Тобола, Иртыша и Оми на Яик, Эм-бу свидетельствует факт, что из посольского приказа стало меньше поступать распорядительных документов в адрес тобольских, тарских, тюменских воевод. Они теперь чаще шли уфимскому, астраханскому, саратовскому и другим воеводам, оттуда же стали появляться «Отписки» воевод в Посольский приказ и царю.
Надо отметить, что в конце 20-х и на протяжении 30-х гг. XVII в. взаимоотношения ойрат-калмыков с русскими были стабильными.
С середины XVI в. к моменту прихода ойрат-калмыков, начала консолидации их в новую народность и складывания кочевого ханства в новых условиях в составе Российской империи, формировалась и сама империя на полиэтничной основе.
По К.Н. Максимову, «еще до середины XVI в. в состав Русского государства вошли карелы, коми, ханты, мещеры, мордва, удмурты и другие народы. Во второй половине XVI в. территория России была расширена за счет завоевания Казанского, Астраханского, Сибирского ханств. В конце XVI в. в состав России полностью вошла Башкирия. Добровольно приняли российское подданство чатские, барабинские, теренинские татары, в начале XVII в. - томские» [7]. В числе их были и ойрат-калмыки.
На первом этапе (с конца XVI до начала 30-х гг. XVII в.) они осваивали пространства Западной Сибири, кочуя по рекам Иртыш, Тобол, Омь, Ишим, привыкали к новым условиям, отличным от условий Центральной Азии. На втором этапе подчинили татар по Эмбе, Уралу; ногайцев, кипчаков, едисан, кочевавших по Волге, и начали осваивать степи Поволжья до Предкавказья. Однако на протяжении 60 лет территория их кочевий не имела каких-то четко и твердо установленных границ. С середины XVII в. на юге России они были своего рода стабилизаторами взаимоотношений народов. Внук Хо-Урлюка был женат на дочери кабардинского князя Кейкувата. Родственные отношения по традиции закреплялись целой системой почи-тательных мер, предусмотренных институтом «калы-мата» (ончан авх). Когда русские власти к осени-зиме 1643/1644 г. обратились к Хо-Урлюку с предложением идти вместе с донскими казаками «воевать на Крым»,
то он под предлогом исполнения церемониалов «ка-лымата» и в разведывательных целях предпринял свой так называемый «кавказский поход». В исследованиях М. М. Батмаева и В. И. Колесника даны односторонние толкования этого вопроса. Автор «Последнего великого кочевья» В.И. Колесник склонен в качестве одной из причин похода видеть желание Хо-Урлюка обеспечить первенствующее положение своему младшему сыну Кирсану в случае успешного исхода похода [11].
М.М. Батмаев относит этот поход к авантюристической акции самих торгоутских нойонов [12]. Причины и обстоятельства похода нам видятся шире. Связаны они с политической обстановкой не только в России, на ее южных рубежах в частности, но и с интересами астраханских, башкирских, терских властей, донского атаманского руководства, ногайских мурз и самих торгоутских нойонов. Во-первых, среди торгоутов широко распространялось мнение о возвращении в свои родные края (Джунгарию). Этого требовали и «дальние родственники». Во-вторых, сами отношения с последними были чрезвычайно натянутыми и скандальными из-за женитьбы Мончака (внук Хо-Урлюка) на дочери кабардинского мурзы Кейкувата. Глубоко оскорбленная первая жена Мончака (дочь Эрдени-Батыра хунтайши), забрав двоих детей, дочь и сына (Аюку), уехала к своим родителям в «дальние улусы». В-третьих, необходимость обязательного исполнения традиционно сложившегося закона «о ко-лымате» заставила Хо-Урлюка ехать к сватам на Кавказ.
В то время оставшиеся в степях Поволжья улусные люди Лоузана (сын Хо-Урлюка) продолжали совершать набеги на русские волости, башкирские, чувашские селения в меркантильных интересах. Все это обостряло и без того накаленную обстановку. Это и масса других обстоятельств позднее определят уход калмыков в Джунгарию в 1771 г. Лоузан был намного консервативнее отца и братьев, которые придерживались западной ориентации, он не собирался оставаться в Поволжье и на Дону. Власти же указанных регионов боялись усиления грабежей и разбоев. В-четвертых, сам Дайчин не был особо расположен к браку своего сына Мончака и дочери кабардинского мурзы Кейку-вата. Он очень любил своего малолетнего внука Аюку. В-пятых, в 1645 г. Дайчин совершал в Тибет не просто паломничество с целью замаливания грехов, но и, длительно проживая у родственников «дальних улусов», наблюдал за обстановкой. Дайчин возвратился в свои улусы в Поволжье не один, а забрав с собой на воспитание своего любимого внука Аюку - будущего калмыцкого хана. Надо полагать, что Хо-Урлюк, попав в удачно расставленный капкан, потерпел поражение и сам погиб под крепостью Терки. Из горных теснин вышел только 2000-й отряд его сына Шункея. Бросается в глаза то, что напуганные случившимся, опасавшиеся резкого взрыва мести со стороны сыновей Хо-Урлюка, люди Кейкувата выкупили тела Хо-Урлюка, двух его сыновей и передали родственникам.
Неурегулированность вопроса о кочевьях ойрат-калмыков не дала сразу возможности подписать тай-шами шерть, которую желала получить русская администрация. Они заявили послам: «Мы никогда не просили о подданстве» [7, д. 16, л. 72].
Видимо, свою роль сыграл и поход уфимского воеводы А.А. Плещеева против ойрат-калмыков. В сентябре
1648 г. русское правительство пошло навстречу торгоут-ским тайшам. Уфимскому воеводе было предписано созвать в Уфе башкирских старшин и объявить им: «.. .Кол-мацкие тайши со всеми своими улусами стали кочевать по Яику, Ори, Килу, Сакмаре и другим рекам.» [8, оп. 3, д. 28, л. 36]. Напоминалось о том, что башкирам давно было дано указание, чтобы они на ойрат-калмыцкие улусы не нападали, не брали пленных, скот у них не отгоняли. Из «расспросных речей» воронежца Струкова Василия от 29 апреля 1645 г. узнаем: «Казыев-ский Касай князь и Алей мурза с улусами кочуют по ногайской степи за Кубою (Кубань. - В.Б.), меж гор с калмыками близко черкас (шеркеш, черкеш, черкес)» [13].
В стремлении использовать ойрат-калмыков в качестве своих союзников в борьбе против Турции и Крыма атаманы донских казаков Иван Катаржной, Федось Бодырь, Кирей Степанов со своими советниками решили послать к ойрат-калмыкам своих посланцев с просьбой оказать помощь в борьбе с турками, крымскими татарами и ногайцами. И в 1646 г. торгоуты были на Дону. Прибывший в Воронеж «новоприборный стрелец» Ефимка Пономарев 9 апреля 1646 г. передал слова донских казаков из Мигулина городка: «Прикочевали торгоуты к реке Дону.» [7, д. 4, л. 18].
С 1647 по 1649 г. торгоуты, перейдя на правую сторону Волги, занимали под кочевья пространство на западе до Дона. В 1648 г. они появились под Черкасским городком. В «Отписке» Донского войска в Москву от 7 февраля 1648 г. говорится, что 29 января под Черкасский городок подступили 8 ойрат-калмыцких тайшей и несколько едисанских, татарских мурз с войсками, что самый главный тайша следует за ними. Стоят они лагерем меж пяти гор.
«По словам самих калмыков, на Крымские и Урма-метовы улусы Большого Ногая их идет 60 000 человек. А по определению казаков, их было наполовину меньше», - отмечалось в «Отписке» [8, д. 5, л. 126]. Именно в конце 40 - начале 50-х гг. XVII в. вместо термина «ойрат-калмыки» наиболее уместным было употребление термина «калмыки». Находясь на географически отдаленной от своих предков территории, торгоуты в своих улусах кочевали вместе с дербетами, хошоутами, хойтами, зюнгарами и представителями многих тюр-коязычных племенных групп, покоренных и присоединенных к своим улусам, и с их владетелями. Совместное кочевание представителей разных этнических и племенных групп, изменение географических, политических, экономических условий повлекли за собой изменения в языке, культуре, быте. Происходило взаимопроникновение, взаимообогащение культур. Во всех архивных документах с 1647, 1648 г. все чаще и чаще употребляется слово «калмык». Следовательно, процесс образования новой калмыцкой народности был взаимосвязан с двумя другими - окончательным закреплением за народом территории их проживания и складыванием институтов государственного управления.
Русское правительство решило расположить калмыков Дайчина к себе. Для этого 21 декабря 1649 г. астраханскому воеводе было дано предписание: «У государева отчины (вотчины), у Астрахани, калмыкам дать торг повольный» [8, д. 1, л. 6]. Это предписание Шукур-Дайчин встретил с радостью.
Территориальный вопрос был решен на уровне посольств и переговоров. Упрочились связи калмыков с донскими казаками. Между ними при содействии Московского правительства в апреле 1650 г. был заключен первый письменный договор. В борьбе против калмыков крымский хан искал помощи у запорожских казаков, пытаясь воспользоваться ссорами между донскими и запорожскими казаками.
В октябре 1653 г. царь Алексей Михайлович послал «Указ» в Астрахань боярину и воеводе Ивану Петровичу Пронскому, стольнику Ивану Богдановичу Волконскому, дьякам Алексею Иевлеву и Василию Герасимову об установлении мирных отношений с калмыками и приведении их к шерти, ибо в этот момент обострились отношения между Россией и Речью Посполитой, Турцией и Крымским ханством. Такая ситуация сложилась в связи с решением Земского Собора от 1 октября 1653 г. о воссоединении Украины с Россией.
Русское правительство стремилось привлечь Дай-чина к участию в войне России против Крымского ханства и Речи Посполитой. Русские власти хорошо знали, что он сам склонялся к решению обезопасить свои улусы от нашествий войск Крымского ханства, их союзников - ногайских орд. Согласно своим обязательствам, отряды хана Дайчина наносят сокрушительный удар по авангардным силам войск крымского хана - татарам Урмаметова улуса.
Начиная с 1661 г. русские власти пошли по пути узаконивания территорий кочевий калмыков и для этого причин было несколько. Первая - долголетние и постоянные ходатайства калмыцких тайш посредством различных посольств к царю. Вторая - ослабить ногаев, енбулуцких, едисанских и юртовских татар. Третья, самая главная - привлечь калмыцкую конницу на войну с Крымским ханством как основным сателлитом Турции в этом регионе. Подписание шерти 1655 г. обнадеживало калмыков относительно окончательного решения территориального вопроса. По согласованному плану были предприняты совместные военные действия калмыков со стрелецкими полками русской армии, донскими и запорожскими казаками.
В 1661 г. дьяк Иван Горохов был отправлен к хану Дайчину с предложением послать крымскому хану ультиматум отказаться от союза с польским королем против России либо, не прибегая к предварительным дипломатическим сношениям, тем же летом пойти «воевать крымские юрты». Дайчин-хан ответил: «Мы служим великому государю, согласно подписанному нами договору. Мы послали свои войска против подвластных Крыму ногайских татар. Мы были под Азовом и на реке Кубани. И ныне мы готовы обнажить свои мечи в войне с крымским ханом. Я же лично поведу свои войска на Дон на соединение с донскими казаками, но при условии, что русское правительство примет меры к обузданию башкир, которые ждут только удобного случая, чтобы обрушиться на наши кочевья» [8, д. 16, л. 98].
Шукур-Дайчин-хан, его сын Пунцук-тайша и другие тайши отнеслись к предложению русского правительства очень серьезно и клятвенно подтвердили готовность объявить войну крымскому хану.
В ответ на «Шертную запись» русское правительство сделало новый шаг в разрешении проблемы кочевий калмыков. Калмыцкие кочевья отныне разместились на правобережье Волги с оговоркой беспрепятственного кочевания вблизи не только Царицына, Черного Яра, но и по обоим берегам Дона.
Таким образом, шертные грамоты 1655, 1657, 1661 г. (июньская, декабрьская) дали возможность юридически оформить завершение процесса добровольного вхождения калмыков в состав России на основе положительного решения вопроса о территориях кочевий и торговом обмене. Ханом кочевого Калмыцкого государства стал сын Хо-Урлюка, Мончак (Пунцак). Процессы образования ханства и нового народа завершились единовременно. Степное пространство по Яику, обоим берегам Волги - от Астрахани до Самары; степи Придонья и по рекам Кума, Маныч, Сал, Иловая, Бузулук, Хопер и Терек отныне стало регионом кочевий калмыков.
В 1667 г. умер отец Мончака, Дайчин, который до 1661 г. отошел от управления улусами, поручив все дела сыну. В целях усиления политического положения калмыков Дайчин и его сын Мончак сделали много полезного для укрепления отношений с русским государством. С ними считались правители других народов. В одном из своих писем к царю Алексею Михайловичу Дайчин обращался так: «Вы, белый хан, повелеваете в добром здравии, здесь же я, Дайчин-хан, и оба мы здравствуем» [14].
В ходе осуществления политики русского государства на юге сложился союз калмыков с донскими казаками, украинцами и кавказскими народами. Добрые взаимоотношения обогащали и культуру. Калмыки вбирали в свою культуру нужное от соседних народов, при этом не теряли восточного колорита своей культуры.
Литература
1. Лыткин Ю. История монгольских ханов: Материалы для истории ойратов. Элиста, 1969. С. 39.
2. Бембеев В.Ш. Ойраты. Ойрат-калмыки. Калмыки: В 2 кн. Элиста, 2004.
3. Очерки истории Калмыцкой АССР (дооктябрьский период). М., 1967. С. 63-72; Златкин И.Я. История Джун-гарского ханства (1635-1758). М., 1983. С. 125.
4. Грум-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Т. 2. СПб., 1926. С. 178.
5. РГАДА, оп. 2, д. 36, л. 72.
6. Русско-монгольские отношения в 1607-1636 гг.: Сб. док. М., 1959. № 1. С. 28-29.
7. РГАДА, оп. 1, д. 178, л. 156.
8. РГАДА, оп. 3, д. 167, л. 15.
9. Бентковский И.В. Хронологический указатель разных исторических сведений о калмыках // Калмыцкий календарь на 1875 год. Ставрополь, 1875. С. 36-64.
10. Максимов К.Н. Калмыки в национальной политике, системе власти и управления России (XV[I-XX вв.). М., 2002.
11. КолесникВ.И. Последнее великое кочевье. М., 2003. С. 85.
12. Батмаев М.М. Калмыки в XVII-XVШ вв. События, люди, быт.: В 2 кн. Кн. 2. Элиста, 1993. С. 126.
13. РГАДА, оп. 4, д. 106, л. 119.
14. Сусеева Д.А. Письма хана Аюки и его современников (1714-1724 гг.): Опыт лингвосоциологического исследования. Элиста, 2003. С. 18.
ООО Калмыцкий филиал научно-издательского центра «Контекст»
Союза ученых России 23 декабря 2005 г.
