CC BY
6ИСКУССТВО И КУЛЬТУРА
УДК 7.031.2
Виницкая Н.В., канд. искусствоведения, доц., зав.кафедрой историко-правовых и социально-гуманитарных дисциплин института гуманитарного образования, Шевлякова И.А., студент ФГБОУВО «АГГПУ им. В.М. Шукшина»
(Бийск, Россия)
ОБРАЗЫ ТРАДИЦИОННОЙ НАРОДНОЙ КУЛЬТУРЫ КАК ДУХОВНАЯ ОСНОВА РАЗВИТИЯ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОГО ИСКУССТВА (НА ПРИМЕРЕ ТВОРЧЕСТВА СОВРЕМЕННЫХ ХУДОЖНИКОВ АЛТАЯ)
Аннотация. Современное искусство часто представляет собой реинтепретированные сюжеты созданных ранее мотивов. Фольклор как основа мифологического сознания и традиционного мировоззрения коренных народов Алтая остается лейтмотивом в творчестве художников региона. Этнические сюжеты обеспечивают культурно-эстетическую преемственность мифологической сферы Алтая. Целью статьи является выявление признаков преемственности в творчестве современных художников Алтая. В результате исследования описаны и проанализированы способы и приемы отражения анимистических образов в рамках художественного полотна.
Ключевые слова: традиционная культура, изобразительное искусство, миф, народное творчество, художественный образ
Наступивший 2022 год посвящен культурному наследию народов России. В этой связи повышается интерес и к малочисленным культурам, проживающим на территории Сибири. Исследователей интересуют особенности национального мировосприятия, специфика материальной и духовной культуры, возможность их сохранения и трансформации в связи с естественными процессами развития общества и культуры, возможности и способы бытования традиционных культур в массовой любительской практике, границы интерпретации традиционных образов в авторском произведении. Сформировавшись как письменные культуры только в XIX веке, они во многом сохранили собственный колорит, благодаря бережному отношению к национальным традициям и духовному наследию. Важным признаком творческого почерка большинства профессионалов становится преемственность образов, связанная с религиозно-мифологическими представлениями, устным народным творчеством, декоративно-прикладным искусством. Одним из интересных примеров может стать творческая манера художников Алтая.
В 1756 г. Алтай вошел в состав России. Деятели культуры и искусства нередко выступали как собиратели фольклора. В их авторских произведениях происходило творческое переосмысление традиционных персонажей и образов в рамках новых жанров. И уже в это время выделялись образы, которые будут занимать в авторских произведениях особое место. Анализ способов знаково-символического и материально-предметного воплощения традиционных образов тюркской культуры, импровизация и фантазия в рамках культурной традиции при сохранении ключевых доминант, трактовка представлений о природе, о своем народе в изобразительном искусстве художников ХХ века стал предметом данной работы.
Значительное место в изобразительном искусстве Алтая занимают антропоморфные образы. Истоки их формирования могут быть прослежены в вербальных мифологических текстах, петроглифах, памятниках древней скульптуры [1]. Одним из видов монументальной
скульптуры древних тюрок на Алтае и в сопредельных районах их расселения были каменные изваяния людей. Ряд особенностей их изобразительной символики позволяет полагать, что они служили памятниками умершим соплеменникам, расценивались как вместилище души ушедших предков, ставших покровителями рода.
Фигуры каменных изваяний (Кезер-таш) встречаются не только на Алтае, но по всему «Великому поясу» степей» [2, 50]. Этот образ, ставший одним из символов тюркской культуры, нашел воплощение и в изобразительном искусстве. В картинах В. Тебекова каменные изваяния могут выступать легкой тенью из-за спины главного героя («По дорогам Алтая»), орнаментально появляться на фигуре животного или костюме человека («Восточный город Эл-Ойэн»), присутствовать в качестве бесстрастного наблюдателя бытовых и обрядовых сцен («Быстрый танец»).
В работе Г. Гуркина «Горный дух» (1907) он напоминает синкретичное зооантропоморфное существо [3]. Этот образ может быть трактован как образ далеких предков или духов-покровителей. Не случайно он имеет двойную природу (человек-животное). Некоторые роды алтайцев до сих пор сохраняют истории о зооморфном первопредке. Например, у теленгитов часто встречается изображение ирбиса (снежного барса), покровителя охоты, образ которого присутствует и в графических листах Н. Чепокова.
Важность для изобразительного искусства Алтая архетипа духа предков наряду с архетипом природы велика. В художественном творчестве каменные изваяния утрачивают свое религиозное значение. Изображенные на полотнах, они приобретают значение национальной идеи единения рода, племени, народа через общих предков, через родство духовных корней. С другой стороны, каменные изваяния становятся определенным эмоциональным символом статичности и беспристрастности природы и человека, живущего в гармонии с ней.
Спокойны и статичны образы Н. Чевалкова «Алтаец», «Первая ягода» и «Диалог с собачкой» Ю. Бралгина, «Хранители очага» З. Ибрагимова. Они выглядят, как застывшие каменные изваяния, расположенные повсеместно на Алтае. Статичные скульптурные изваяния - лейтмотив в работах Н. Чепокова. Среди них «Призраки Укока», «Рыбак». В начале 2000-х гг. у З. Ибрагимова появилось новое направление в творчестве, связанное с освоением мифопоэтической традиции народов Алтая. Все рисунки серии проникнуты чувством гармонии и покоя. В тонких штрихах и линиях угадываются древние символы далеких культур. Среди них каменные идолы и ожившие антропоморфные духи природы. Антропоморфизм часто присутствует в работах алтайских мастеров. Седовласым старцем представлен образ священной горы Белухи в работе М. Чевалкова «Уч-Сумер». «Белый Старик» - так звучит одно из названий горы. Помимо мужских образов, олицетворяющих Мудрого старца и воина-защитника, часто встречаются и женские образы. Они связаны с представлениями о мудрой, одушевленной природе.
Большое количество женских образов встречается в работах Ю. Бралгина («Рождение Катуни», «Лейли»). А. Укачиным создан образ необыкновенной женщины («Хозяйки мира»), управляющей природными стихиями. Возможно, широкое распространение этого образа связано с древней памятью о могущественном женском начале.
«Женская» тема часто связана с материнством. Мать может быть изображена как конкретная личность, как кормилица, как родоначальница или богиня. Эта тема варьируется в работах Ю. Бралгина в «Первенце», «Молодой маме», «Семье». Архетип матери - это проявление всего женского: мудрости и духовной чистоты, нежности, верности, доброты и всепрощения... Покровительницей материнства и детей в алтайском пантеоне является Май-Эне (Умай), она олицетворяла женское, земное начало и плодородие. В. трактовке С. Дыкова этот образ напоминает статичных Кезеров. У нее не лицо, а лик. Выражение его условно и манера изображения напоминает ковры-аппликации, известные как в скифской, так и в тюркской культуре. Умай упоминалась в рунических текстах еще в УП-УШ вв. Примечательно, что ранний и более поздний образ богини, созданный М. Чевалковым,
отличаются друг от друга. В акварели 1988 г. Май-Эне изображена белокурой (седой) и величественной, в работах 2000-х гг. (акварель и карандаш) - поднявшейся выше облаков молодой воительницей.
Женщина, чрево которой показано как пещера (древний символ женского начала), как второй мир - частый образ в картинах Н. Чепокова. Это жизнь, существующая параллельно с жизнью мира, но она другая. Сюрреалистические приемы изображения позволяют показать две эти жизни одновременно. У Н. Чепокова женское тело - это пространство Вселенной, заполненное животным и растительным миром, людьми. Образ дарительницы жизни может быть связан как с образом женщины, так и с образом священного животного. В работе С. Дыкова «Красный охотник» показана мать-маралуха, в чреве которой дитя - символ продолжения жизни. Образ этого священного для Алтая животного - реминисценция тотемизма, отголоски которого и сейчас можно встретить в традициях и обычаях данного региона.
Еще один привлекательный для художников женский образ - это «Укокская принцесса», обнаруженная новосибирскими археологами. Ее образ то ассоциируется с девой-защитницей «Очи-Бала» (алтайский эпос), то со скифской жрицей. Облик «Принцессы» угадывается в средней части триптиха Н. Острицова «Всадники Укока» из серии «Скифы» (2008). Статичный облик «Принцессы», созданный Ю. Бралгиным, воспринимается как логическое продолжение его работы «Камни предков». Она тоже стала духом-покровителем Алтая. Бесстрастная, холодная и безмолвная она выглядит величественно и отрешенно на фоне бескрайнего неба, почитаемого древними тюрками как божество Тенгри. В работе Н. Чепокова, как и в многочисленных описаниях, посвященных укокской находке, смешались скифские и тюркские черты. Тонкие четкие линии складываются в орнамент, напоминающий скифо-сибирский звериный стиль. Но отсутствует характерный для скифских изображений элемент схватки, борьбы. Композиция Н. Чепокова, посвященная укокской находке, наполнена умиротворением и покоем. И такая трактовка персонажа схожа с интерпретацией этого образа Ю. Бралгиным, но отлична от большинства женских образов самого Н. Чепокова, пронизанных материнской нежностью.
Неподражаемо изящны женские образы, созданные Н. Чепоковым. Живущие одним ритмом с природой, они словно становятся ее воплощением. Замысловатый орнамент, сочетающий сложное плетение растительных и анималистических мотивов, не только окружает образы женщин в серии «Времена года», но нередко вплетается и прорастает в их тела («Август. Месяц летней косули»). Эти изображения то с большей силой устремляются к небу («Май. Месяц золотой кукушки», «Сентябрь. Месяц марала»), то врастают телами в землю, вбирая от нее плодородную силу («Ожидание», «Сентябрь. Месяц марала» 2010 г.), то в сонной истоме взирают на спокойную гладь рек и озер («Июнь. Месяц малой жары»). Здесь почти нет движения. Но в то же время выразительность тонкой и плавной линии создает свой ритм, ровный и спокойный пульс. И это плавное течение жизни закономерно и неизменно, как движение Луны и Солнца, одновременно озаряющих женский образ в работе «Август. Месяц летней косули».
Образы женщин слились с древними культами природы и стали гармоничным целым. В творчестве Н. Чепокова нашли отражение различные стороны алтайского мировоззрения: поклонение природе, трепетное отношение к женщине-матери, хранительнице очага. Мир для Н. Чепокова - это гармоничный и разумный космос, где свет неизбежно сменяет тьму, новое молодое и дерзкое приходит на смену увяданию, где живая и мертвая материя, люди и духи начинают понимать друг друга.
Животные, птицы составляли основу скифо-сибирского звериного стиля. Они являются обязательным компонентом декоративно-прикладного творчества алтайцев. Нередко эти образы встречаются и в профессиональном искусстве. Сарлык в «Театре», волк в «Быстром танце» В. Тебекова, изысканно стилизованный олень в скифском духе в работе «В гостях у мастера». Животные и птицы связаны с определенной стихией, «своим» слоем (уровнем) во Вселенной. В работе «Алтайский билик» Н. Шодоев указывает на
существование в алтайском пантеоне 36 слоев неба, каждый из которых представлен своими обитателями. Этим слоям могут соответствовать боги, духи, животные, птицы. Так, волк и сарлык связаны с землей. Рыбы - олицетворение водной стихии, считавшейся первоначалом всего сущего. Олень традиционно представлял солярную символику. Наряду с Кезерами на Алтае встречается еще один вид менгиров - «оленные» камни. Образ священного животного на них всегда показан с гипертрофированными ветвистыми рогами, устремленным к солнцу. Аргымак - священный конь - первое творение Ульгеня - иногда изображается с рогами оленя. Почитаемых животных на Алтае много. Это может быть отголосками как скифского тотемизма, так и существованием зооморфных покровителей у тюркских групп. Впервые идеи о том, что скифское искусство основано на тотемизме и магии высказал Н.П. Кондаков. Он полагал, что изображения животных у скифов были тотемами (олень), воинскими эмблемами (грифон), воплощением души покойника (птицы). У тюрков была широко распространена традиция использования жертвенных животных.
Орнаментальное и ритмичное по своей основе декоративно-прикладное искусство скифов и тюрков часто содержит образы животных. Ритмичное повторение оленей и козерогов своего рода лейтмотив работ В. Тебекова. Среди таких работ можно назвать «На берегу Катуни», «Восточный город Эл-Ойэн», «В гостях у народного мастера».
Таким образом, произведения изобразительного искусства алтайских художников выходят за рамки традиционного понимания ряда жанров европейской живописи. Они не просто включают в себя образы традиционной алтайской мифологии и религии. Они перестают быть религиозными, но и не являются чисто эстетическими образами. Образы природы связаны с анимистическими представлениями и мир природы и людей показан как единый, одушевленный, разумный. Эти образы обретают свойство правдивого посредника между прошлым и настоящим.
ЛИТЕРАТУРА
1. Маточкин Е.П. Художественное наследие и проблемы в изобразительном искусстве Горного Алтая [Текст] / дис на соиск степ. доктора искусствоведения, - Барнаул, 2011. - 355 с.
2. Никитина И.В., Виницкая Н.В. Миф, эстетическое и художественное как источники духовности: Монография / И. В. Никитина, Н.В. Виницкая. - Бийск: АГГПУ им. В.М. Шукшина, 2018. - 429 с
3. Эдоков А.В. Декоративно-прикладное искусство Алтая (С древнейших времен до наших дней). [Текст] / А.В. Эдоков - Горно-Алтайск, 2006. - 180 с.
