CC BY
41
Вестник ПСТГУ.
Серия II: История. История Русской Православной Церкви.
Петров Иван Васильевич, канд. ист. наук, ассистент Института истории СПбГУ. Российская Федерация, 198188, г. Санкт-Петербург,
2017. Вып. 79. С. 106-117
ул. Автовская, 34, кв. 50. [email protected],
«Образованный, умный, хорошо владеющий собой,
ОБЛАДАЮЩИЙ НЕМАЛОЙ ДОЛЕЙ ХИТРОСТИ И ИНТЕЛЛЕКТА»:
к вопросу об особенностях характера главного ренегата ХХ века Александра Осипова до его перехода на службу
*
атеистическому государству
Статья посвящена личности протоиерея Александра Осипова, бывшего известного православного священника, в середине ХХ в. отрекшегося от веры в Бога и ставшего активным борцом с Русской Православной Церковью. Главная цель статьи — понять причины отхода Осипова от религии, его психологию и основные черты поведения. Вопреки расхожему мнению, священник, еще служа в несоветской Эстонии, был крайне честолюбивым и желал быстрого продвижения по карьерной лестнице. Отдельно продемонстрировано, как ренегат мог найти ключ к сердцу разных представителей церковных и гражданских властей, каким образом он менял собственные политические взгляды и юрисдик-ционные предпочтения. В статье рассмотрено, как он умел входить в доверие к представителям Православной Церкви, а впоследствии в буквальном смысле слова предавал их и высказывал свои компрометирующие суждения советским уполномоченным. Вопрос о том, когда именно Осипов потерял дорогу к Богу, в статье не ставится, так как чрезмерное честолюбие и зависть всегда были присущи ренегату, и его переход на «атеистические рельсы» был не чем иным, как тактическим шагом, вызванным началом новой фазы религиозных гонений. Источниковой базой исследования стали архивные материалы, причем как церковные, так и светские: Архив Санкт-Петербургской епархии, Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга, Эстонский исторический архив в городе Тарту. Кроме того, автор использовал вышедшую ранее историографию по жизни и деятельности бывшего протоиерея Александра Осипова.
В 2004 г. в петербургском издательстве «Сатисъ» вышла монография известного историка Православной Церкви С. Л. Фирсова, посвященная жизни ренегата Александра Осипова1. Опираясь на воспоминания и дневники бывшего протоиерея, автор восстановил его жизненный путь, попытался понять его психологию
1 Фирсов С. Апостасия. «Атеист Александр Осипов» и эпоха хрущевских гонений на Русскую Православную Церковь. СПб., 2004.
И. В. Петров
и объяснить причины его поведения. В настоящее время книга С. Л. Фирсова является главным исследованием, посвященным известному ренегату.
Особое внимание исследователь обратил на причины и событийную канву разрыва Осипова с религией. Однако не менее интересными представляются и другие периоды его жизни, а также процесс его формирования как пастыря и общественного деятеля. В частности, интерес вызывает эстонский период его служения. Материалы архивов Эстонии помогают пролить свет на его судьбу в те годы, когда он еще и не помышлял об отречении.
Родным городом Александра Осипова (1911—1967) был Ревель (Таллин). С 1931 по 1935 г. Осипов обучался на православном отделении Тартуского университета. С июля 1935 г. и до конца 1936 г. он являлся государственным стипендиатом при университете и даже готовился к работе на кафедре. Заявление самого Осипова, согласно которому он не смог продолжить карьеру ученого-теолога в связи с переворотом 1934 г. и усилением в стране национально ориентированных сил, не выдерживает критики, так как к Осипову хорошо относился глава Эстонской Апостольской Православной Церкви (ЭАПЦ) митрополит Александр (Паулус), имевший прямые выходы на православного по вероисповеданию государственного старейшину Эстонии Константинаса Пятса2. Вместе с тем Осипов участвовал в жизни Русского студенческого христианского движения (РСХД). Параллельно с этим складывалась и священническая карьера будущего ренегата. 25 августа 1935 г. он стал диаконом, а 30 августа в Таллине главой ЭАПЦ был рукоположен во иерея. Тогда же Александр Осипов был приписан к знаменитому Успенскому собору в г. Тарту. Важно отметить, что в следующем году Осипов в течение четырех месяцев замещал должность настоятеля Преображенского собора эстонской столицы (что невозможно было без прекрасного знания эстонского языка и лояльного курса по отношению к «проэстонскому» и «проконстантинопольскому» курсу церковной власти в республике)3.
Свое служение в священном сане Осипов сочетал с должностью миссионера больниц, богаделен, тюрем и психиатрических заведений Таллинского округа, а также с преподавательской работой в эстонской гимназии Лендера и в таллинской русской гимназии. В Таллине и Нымме он служил на разных приходах, однако дольше всего священствовал в столичной Казанской церкви. Послужной список свидетельствует, что священник А. Осипов постепенно и методично продвигался по карьерной лестнице, пробуя себя в качестве журналиста и проповедника и приобретая популярность. Более того, в период с 1938 по 1939 г. он являлся членом Нарвского епархиального совета, а с 1938 по 1940 г. руководил созданными при его участии православными вечерними богословскими курсами в Таллине.
Однако уже в то время современники отмечали некоторые основные черты характера Осипова. Активный «движенец» Б. В. Плюханов в книге, посвященной истории РСХД на территории Латвии и Эстонии, следующим образом описывал свое первое впечатление от встречи с Осиповым: «Я впервые увидел А. Осипо-
2 Архив Санкт-Петербургской епархии. Ф. 1. Оп. 3(2). Д. 225. Л. 2.
3 Там же.
ва в поезде, по дороге на съезд, когда в группе рижан, участников предстоящего съезда, при пересадке в Тапе, вошел в вагон поезда, следовавшего в Иевве и дальше. Я сразу же обратил внимание на юношу, по виду ученика старшего класса средней школы, окруженного слушателями, чуть помоложе его. Юноша о чем-то оживленно рассказывал слушателям. Меня поразило в нем: он весь был пропитан самолюбием <...>. На съезде я невольно стал приглядываться и прислушиваться к нему. К сожалению, мое первое впечатление не оставило меня. Мне также показалось, что юноша наделен многими способностями, но умом наделен некрепким»4. Эта характеристика выглядит примечательной, так как бытует мнение, что Осипов был в молодости необычайно умным и способным молодым человеком. Кроме того, из этой характеристики видны и другие черты его характера, а именно честолюбие и, возможно даже, стремление к власти.
Также встает вполне логичный вопрос, был ли к моменту первой советизации Эстонской республики Осипов скрытым советским патриотом? На этот вопрос можно смело дать отрицательный ответ. Его вполне устраивал сложившийся в так называемой буржуазной Эстонии порядок вещей, и он мог и дальше идти вверх в своей священнической карьере. С другой стороны, в сложившейся политической ситуации каждый священнослужитель Эстонии должен был сделать для себя выбор: как ему теперь относиться к новой государственной системе и как оправдать себя перед новыми властями за активное служение на пастырской ниве в межвоенный период.
Интересно заметить, что отец Александр не попадал под основные категории наиболее антисоветской (с советской точки зрения) части православного духовенства. Он не участвовал с оружием в руках в Гражданской войне в России или в Освободительной войне в Эстонии, не являлся членом националистических военизированных формирований стран Балтии. Однако Осипов был активным участником съездов РСХД, выпускал статьи и брошюры по поводу деятельности Движения. На территории Эстонии, в отличие от Латвии времен диктатуры Ульманиса, столь жесткой атаки на РСХД со стороны местного правительства не было. По этой причине советские репрессии в Эстонии сразу же обрушились на активных «движенцев» как лояльных к «эстонскому национализму» общественных и религиозных деятелей5. Под мощь этого репрессивного катка вполне мог попасть и подающий надежды Александр Осипов. Хорошо известно, например, что лидеры РСХД в Эстонии Иван Лаговский, Татьяна Дезен и Николай Пенькин были впоследствии расстреляны. Однако Осипов не только уцелел, но и продолжил свое восхождение по карьерной лестнице служителя Православной Церкви.
После присоединения Прибалтики к СССР изменилась юрисдикционная принадлежность местных епархий. Из ведения Константинопольской Патриархии они были вынуждены вернуться в ведение Русской Церкви. Назначенный
4 Плюханов Б. В. РСХД в Латвии и Эстонии: Материалы к истории Русского студенческого христианского движения. Париж, 1993. С. 112.
5 Петров И. Репрессии против РСХД в Эстонии в 1940—1941 годах // Свет Христов просвещает всех! Альманах Свято-Филаретовского православно-христианского института. 2015. № 13. С. 86-94.
Московской Патриархией экзарх митрополит Сергий (Воскресенский) своего отрицательного отношения к неканоническому подчинению Прибалтики Константинополю не скрывал, о чем прямо говорил в проповеди в присутствии митрополита Александра (Паулуса)6.
Однако смена юрисдикции на карьере иерея А. Осипова не отразилась. После присоединения Эстонии к СССР он стал секретарем Епархиального совета Эстонии7 и секретарем Временного экзаршего управления в Эстонии. Карьерный рост будущего ренегата был связан, скорее всего, с двумя факторами. Во-первых, его молодость и прекрасное владение двумя языками могли помочь стать определенным связующим звеном между митрополитом Александром (Паулу-сом) и митрополитом Сергием (Воскресенским). Во-вторых, Осипов прекрасно разбирался во взаимоотношениях внутри православного клира Эстонии, знал слабости и сильные стороны священников и мог подсказывать экзарху, к кому ему стоит обратиться за помощью в местных церковных делах (в Эстонии «митрополита из Москвы» встретили прохладнее, чем в Латвии и Литве).
В начале июня 1941 г. митрополит Сергий (Воскресенский) переписывался с Осиповым по поводу дела известного эстонского священника Эллия Верхо-устинского. Этот иерей был родом из Пярнуского уезда и происходил из священнической семьи. Пастырь окончил Рижскую духовную семинарию и Московскую духовную академию. В 1928 г. Верхоустинский «был судим гражданским судом из-за клеветы политических агентов по делу проекта правительства Эстонии о снесении в Таллине Александро-Невского собора», но был оправдан окружным судом8. В межвоенный период, как потом и в годы нацистской оккупации, отец Эллий был священником, оппозиционно настроенным к линии митрополита Александра (Паулуса), часто критиковал его кадровую политику и отношение к русским священникам и прихожанам, особенно в приграничных с РСФСР приходах. В связи с этим он часто перемещался главой ЭАПЦ с одного прихода на другой, а в начале осени 1940 г. вообще перешел вместе со своим приходом в Тайлово в каноническое подчинение верного Московской Патриархии митрополита Литовского Елевферия (Богоявленского).
Однако этому почтенному пастырю священник А. Осипов дал отрицательную характеристику. В его письме от 6 июня 1941 г. иерей Э. Верхоустинский предстает как человек, известный в Эстонии лишь благодаря собственному честолюбию и самовлюбленности. Пастырь обвинялся также в лести по отношению к епархиальным властям и в неизменной жажде наживы. «Такое двуличие и игра Церковными интересами, — писал Осипов о священнике Э. Верхнеустин-ском, — в пользу собственных честолюбивых желаний, по моему скромному разумению, к добру не приведет. Я боюсь, что он скомпрометирует в конце концов этим и Вас и авторитет Московской Патриархии. Более подробно писать не буду: разскажу (так в тексте. — И. П.) при личном свидании с Вами».
6 Личное свидетельство митрополита Таллинского и всея Эстонии Корнилия (Якобса) (7 ноября 2013 г.)
7 Архив Санкт-Петербургской епархии. Ф. 1. Оп. 3(2). Д. 225. Л. 2.
8 Там же. Оп. 13 в. Д. 118 (11). Л. 1 об.
В противовес нарисованной темными красками фигуре священника Эллия Верхоустинского Александр Осипов изображал себя как мудрого советчика и специалиста в епархиальных делах: «Вы просили меня, Владыко, честно поработать в пользу Церкви, Я сейчас исполняю свой долг перед Богом и Вами»9.
Итак, священник А. Осипов чувствовал себя «правой рукой» митрополита Сергия (Воскресенского) в Эстонии. Он очень быстро усвоил для себя особенности жизни Московской Патриархии, подчиненной атеистическому государству, и осознал, что опираться следует на Экзарха Прибалтики, человека сравнительно молодого и энергичного, ищущего в местной враждебной для себя и разобщенной среде активных сторонников проведения «промосков-ского курса». Тем не менее Осипов не выступал с критикой «проэстонской» линии духовенства в своих письмах. Можно предположить, что в сложной и неопределенной обстановке он наблюдал, куда качнется маятник и какая из партий внутри Православной Церкви возьмет верх. В связи с этим не следует причислять Осипова к некой «прорусской» партии внутри Эстонской Православной Церкви: он был чистым прагматиком, менявшим свои убеждения, как только менялась политическая и идеологическая обстановка внутри самой Православной Церкви. Главное одно: у него был постоянный канал связи с экзархом, и его ждало блестящее будущее, не случись нацистско-советского конфликта.
С началом Великой Отечественной войны извилистый жизненный путь Александра Осипова кардинально поменял свое направление. Согласно данным его личного дела, хранящегося в Архиве Санкт-Петербургской епархии, вплоть до 27 июля 1941 г. Осипов продолжал занимать пост секретаря Временного эк-заршего управления в Эстонии10. Однако затем он был призван в Красную армию и покинул территорию Эстонской ССР. В армии Осипов служил с 27 июля 1941 г. по май 1942 г. в 792 ОСБ РККА в тыловой части. Скорее всего, служба в армии была не личным выбором отца Александра, а вынужденной мерой, вызванной войной. В этот период он покинул Эстонию и потерял на несколько лет старые связи со своими знакомыми по православным приходам республики. Остается только догадываться, какую сторону конфликта принял бы Осипов, окажись он в горниле яростного противостояния митрополитов Сергия (Воскресенского) и Александра (Паулуса) в период нацистской оккупации Балтии.
О службе Осипова в армии известно мало. Все написанное им в «атеистический» период жизни можно расценить как обеление собственных поступков, и верить ему на слово не стоит. Важно отметить другое: находясь в армии, Осипов сумел познакомиться с настоящей советской действительностью, с советскими людьми, понять механизм их мышления и особенности функционирования коммунистического государства.
Весной 1942 г. он вернулся к священническому служению и получил место в кладбищенской церкви в Перми (тогда Молотове). Именно там он прослужил вплоть до октября 1944 г., когда вернулся в родной Таллин. Теперь в Эстонию возвращался человек, знавший и несший с собой советские устои и правила.
9 ЕАА (Эстонский исторический архив). Е 1655. N. 3. 8. 427. L 62-62-арр.
10 Архив Санкт-Петербургской епархии. Ф. 1. Оп. 3(2). Д. 225. Л. 2.
Можно предположить, что в этот период зарождения института уполномоченных и новой формы контроля атеистического государства над Православной Церковью Александр Осипов нашел себя в сложившейся системе координат и знал, как вести себя дальше.
Ситуация в православных приходах Эстонии в тот момент изменилась кардинальным образом в связи с тем, что митрополит Таллинский и Эстонский Александр (Паулус) покинул республику и переехал сначала на территорию Германии, а затем в Швецию. Экзарх Сергий (Воскресенский) был в апреле 1944 г. убит, и теперь на территории Эстонии встал вопрос о том, чтобы все приходы, в том числе отошедшие в период нацистской оккупации от подчинения Москве, воссоединились с Русской Православной Церковью.
В этот период иерей Александр Осипов стал настоятелем таллинской Казанской церкви и секретарем объединенного Епархиального совета. Осипов участвовал в присоединении эстонских приходов к Московской Патриархии, присутствовал при принесении покаяния эстонскими священниками в Никольском храме Таллина 6 марта 1945 г.11
Однако служить в Эстонии он не хотел. 26 апреля 1944 г. еще из Перми он написал на имя митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия (Си-манского) прошение, в котором выражал желание послужить в одном из храмов северной столицы, так как ему тяжело давалось служение на Урале вследствие сложных и непривычных для него как уроженца Балтии суровых погодных условий12. Тогда будущий Патриарх Алексий I не нашел священнику места в своей епархии, и Осипов вернулся в родную Эстонию, хотя и стал затем работать во вновь открытых ленинградских духовных школах.
В этот период у Осипова сложились особые отношения с уполномоченным по делам Русской Православной Церкви по Эстонской ССР Нефедом Карса-ковым. Последний по многим первостепенным вопросам апеллировал к опыту Осипова и его знанию положения дел внутри епархии. Бытует мнение, что особую роль в карьерном росте Осипова сыграл епископ Исидор (Богоявленский), в 1947—1949 гг. возглавлявший православные приходы Эстонии и бывший ректором Ленинградских духовных академии и семинарии. Следует внести в это отчасти верное суждение определенные коррективы. Несмотря на то что епископ Исидор действительно оказывал некоторую протекцию Осипову как в довоенный, так и в послевоенный период, сам будущий ренегат не относился к архиерею с теплотой. В личных беседах с ленинградским и таллинским уполномоченными он критиковал епископа Исидора, впрочем как и всех остальных представителей православной Эстонии.
Так, описывая беседу с Осиповым в докладе своему начальству, Карсаков отмечал, что он дал православным священникам республики убийственные характеристики. В особенности это касалось проблемного, населенного преимущественно эстонцами Сааремааского благочиния. Острова Сааремаа, Муху и Хийума находились в непосредственной близости от Финляндии и Швеции, куда переместились после окончания Второй мировой войны многие представители
11 ERAF (Филиал Эстонского государственного архива). F. R—1961. N. 1. A. 2. L. 9—10.
12 Архив Санкт-Петербургской епархии. Ф. 1. Оп. 3(2). Д. 225. Л. 8.
«православной Эстонии», и поэтому они представляли собой наибольшую опасность для распространения там антисоветских настроений. Процент русских на Сааремаа был ничтожно мал. Для описания данного благочиния Осипов не жалел красок: «Сааремаское благочиние — остров Сааремаа, под руководством благочинного священника ЛИНД с точки православного течения разваливается. ЛИНД возглавляет группировку, которая кроме лютеранской ориентации носит темный и политический характер. В благочинии 16 приходов, из них с благочинным вместе 10 священников, 8 православных, 1 морально разложившийся ЯР-ВЕСАРУ Николай — пьяница и бабник и 7 священников в группировке ЛИНДА. Поименованные лица группировки проводят националистическую политику, лютеранизируя православную веру»13.
Не меньшей критике подвергались и таллинские православные священники. Протоиереев Александра Риизика и Василия Таммиисту Осипов охарактеризовал как явных еретиков, отца Эммануила Киррса как «недавно посвященного еретика», протоиерея Владимира Пайвеля как человека давних лютеранских традиций, Евгения Тамма как человека, отрицающего православные догматы. Охарактеризованная Осиповым группировка названа не иначе как «сектантская», контролирующая 75 % православных приходов благочиния и развивающая ненависть по отношению «к русской вере». В довесок к этому досталось от Осипова и секретарю Епархиального совета в конце 1940-х — начале 1950-х гг. отцу Николаю Кокле. Его будущий ренегат обвинял в потакании группе Линда, отказе от его перемещения, а также завуалированном поощрении наличия у Линда сада, то есть самостоятельного источника дохода14. Сам Линд обвинялся Осиповым в попытках перехода на «антигосударственную платформу» и порождениях в духовенстве «духа спекуляции».
Почему уполномоченный обращался именно к Осипову, в том числе и по сугубо национальным вопросам? Ответить на этот вопрос довольно просто: советские власти в буквальном смысле слова не доверяли православному духовенству Эстонии, пережившему нацистскую оккупацию. На этом фоне фигура отца Александра безусловно выделялась — он хорошо знал эстонскую жизнь, не находился в Эстонии во время нацистской оккупации, наконец, был готов оказывать коммунистическим властям известные услуги.
Подобные услуги Осипов оказывал и во время работы в Ленинградских духовных школах сразу же после их открытия, когда находился в непосредственной близости к епископу Исидору (Богоявленскому)15. Осипов во время работы в качестве профессора ЛДАиС продолжал оказывать помощь советским властям через связь с уполномоченными. Широко известно, что уже 12 декабря 1946 г. он написал уполномоченному по Ленинграду и Ленинградской области А. И. Куш-нареву письмо, в котором критиковал семинариста первого года обучения Яхонтова за то, что тот выступил с антисемитским выпадом, за что, естественно, со
13 ERAF. К Я-1961. N. 2. 8. А. 17. Ь 11.
14 Там же. Аг. 18. Ь 34.
15 Шкаровский М. В. Санкт-Петербургские (Ленинградские) духовные школы во 2-й половине ХХ — начале XXI века // Вестник церковной истории. 2008. № 4 (12). С. 171—210.
слов Осипова, был последним раскритикован16. Другого семинариста, Григорьева, Осипов обвинил в том, что он посмел задать одному из лекторов вопрос о противоречиях между действиями государственной власти и заветами святых угодников17.
В качестве инспектора академии Осипов давал характеристики и профессорско-преподавательскому составу. Особенно интересно его описание характера протоиерея Иоанна Богоявленского (будущего епископа Исидора). Он называл как его положительные качества (умение хорошо исповедовать, хорошие познания в догматическом и нравственном богословии, опыт, доброта и мягкость характера, умение прислушиваться к мнению других), так и отрицательные (подверженность чужому влиянию, слабость во многих политических вопросах, плохой проповеднический дар)18. К положительным качествам Осипов относил искреннюю лояльность и приверженность ректора к Московской Патриархии. Скорее всего, из-за характера протоиерея Иоанна, к нему и смог войти в доверие еще в Эстонии и сам Александр Осипов.
К другим преподавателям инспектор академии был безжалостен. Очень яркий тому пример — характеристика на инспектора семинарии доцента Дмитрия Вознесенского. Его Осипов относил к «старой», еще дореволюционной преподавательской корпорации, которую характеризовал исключительно в мрачных и отрицательных тонах (видно, что будущий ренегат прекрасно улавливал веяния времени). Именно поэтому в Вознесенском Осипов неизменно подчеркивал жадность, ненависть к студенчеству, стремление к роспуску слухов и жажду наживы19. Доцент Павел Вознесенский также получил отрицательную характеристику. Его Осипов описывал как человека с небольшим кругозором, несведущего в области литературы и библиотечного дела (Вознесенский занимал должность ученого библиотекаря). У доцентов Успенского и Сборовского Александр Осипов отмечал такие черты характера, как стремление к материальным благам, у некоторых других — склочность и плохие взаимоотношения с коллегами. Практически во всех своих описаниях представителей профессорско-преподавательского состава Осипов стремился увидеть в первую очередь отрицательные черты. В этом и последующих рапортах как церковному начальству, так и уполномоченному Осипов чаще всего старался показать изнанку отношений внутри духовных школ. Данные особенности, даже несмотря на факт занимаемой им должности инспектора, показывают, что он в большей степени выступал в роли обличителя внутренних качеств своих коллег, а не как справедливый судья. Перед нами тот же Осипов, каким он был и в начале 1940-х гг., всегда игравший только за себя.
Но все же будет несправедливым видеть в облике Осипова исключительно отрицательные черты. Он предпринимал и некоторые меры к тому, чтобы по-настоящему возродить духовные школы. К примеру, в 1947 г. он вместе с протоиереем Иоанном Богоявленским ходатайствовал перед уполномоченным
16ЦГА СПб (Центральный государственный архив Санкт-Петербурга). Ф. 9324. Оп. 2. Д. 4. Л. 97.
17 Там же. Л. 97 об. — 98.
18 Там же. Л. 104.
19 ЦГА СПб. Ф. 9324. Оп. 2. Д. 4. Л. 104 об. — 105.
Кушнаревым о передаче богослужебных книг из Тартуского университета, на богословском факультете которого так блистательно начиналась карьера Оси-пова. В этом же ходатайстве упоминалось, что определенную помощь в передаче данных книг духовной академии и семинарии уже пытался оказать Н. Ф. Кар-саков, уполномоченный по делам РПЦ по Эстонии, с которым у Осипова были весьма доверительные отношения20.
Само священноначалие относилось к Осипову также с долей скепсиса, отмечая как его положительные, так и отрицательные черты. В личном деле отца Александра хранится следующая его характеристика: «Исполняя обязанности Инспектора, имея большое число уроков, нес и большую часть работы по административно-хозяйственным делам. Энергичный. В отношении к инспект[орско]-воспит[ательской] стороне дела держался общего руководства, возлагая ближайшее наблюдение за воспитанниками на остальной инспекторский состав. В отношении к учащимся был далеко не всегда вполне беспристрастен: имел "любимчиков", к которым благоволил и потворствовал, с другими воспитанниками был холодно-сух. Не всегда искренен и в донесениях по начальству. Далеко не всегда объективен. Давал повод к соблазну среди учащихся и прихожан Академического Храма посещениями театров и кино. Допускает уклонение от уставов Церкви в быту. В чтении лекций воспитанниками отмечается некоторый рационализм»21. Как видно, священноначалие довольно точно могло определить все личные качества Осипова, до конца сформировавшиеся в нем к концу 1940-х — началу 1950-х гг.
До 1950 г. Осипов исправно исполнял обязанности инспектора Ленинградской духовной академии, однако впоследствии он заболел и попросил священноначалие освободить его от занимаемой должности. Примечательным моментом является показное уважительное отношение Александра Осипова к митрополиту Ленинградскому и Новгородскому Григорию (Чукову). В каждом прошении, будь то прошение о денежном довольствии, связанном с проблемами с проживанием Осипова в северной столице22, или же лечением и проездом на курорт23, он неизменно выпрашивал у правящего архиерея средства к существованию и возможность не платить по выданной ссуде. Важно, что сам митрополит Григорий удовлетворял буквально каждое прошение со стороны Осипова и не препятствовал столь расточительным для епархии затратам. Осипову потворствовали и до поры поощряли практически все его затеи и затраты, притом что не понимали и не могли до конца проанализировать особенности его характера и отношения к собратьям во Христе.
Удивляет, что известные сейчас докладные записки властям с критикой Церкви относятся к 1950-м гг., когда Осипов уже осознал путь отхода от Церкви и безжалостно критиковал ее (разбор известных докладных записок и рапортов уполномоченным Осипова, в которых он давал советы по снижению влияния
20 ЦГА СПб. Ф. 9324. Оп. 2. Д. 13. Л. 2.
21 Архив Санкт-Петербургской епархии. Ф. 1. Оп. 3(2). Д. 225. Л. 2 об.
22 Там же. Л. 15-16.
23 Там же. Л. 25.
Православной Церкви в советском обществе можно, найти в исследованиях М. В. Шкаровского24 и С. Л. Фирсова).
Так почему же Осипов превратился из подававшего надежды священника в безбожного агитатора и расстригу? В данной статье приведены лишь некоторые факты его биографии, но даже они показывают постепенную эволюцию Осипо-ва. Он всегда хотел быть первым, взбирался по карьерной лестнице, шел через головы и мог пожертвовать убеждениями. Портрет Осипова — это своего рода приговор советской системе, которая воспользовалась честолюбием молодого посредственного священника и сделала его профессиональным «безбожником». Можно по-разному объяснять его предательство семейными неурядицами, личной драмой, но важно другое: он не выстоял перед атеистическим государством и искусился, предал Церковь и навсегда остался в памяти верующих как темная и зловещая фигура.
Ключевые слова: Александр Осипов, Эстония, Православная Церковь, атеизм, ренегатство, уполномоченный Совет по делам Русской Православной Церкви, епископ Исидор (Богоявленский), митрополит Сергий (Воскресенский).
Список литературы
Петров И. В. Репрессии против РСХД в Эстонии в 1940-1941 годах // Свет Христов просвещает всех! Альманах Свято-Филаретовского православно-христианского института. 2015. № 13. С. 86-94. Плюханов Б. В. РСХД в Латвии и Эстонии. Материалы к истории Русского студенческого
христианского движения. Париж, 1993. Фирсов С. Л. «Атеист Александр Осипов» и эпоха хрущевских гонений на Русскую Православную Церковь. СПб., 2004. Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь и Советское государство в 1943-1964
годах: От перемирия к новой войне. СПб.: Деан+АДИА, 1995. Шкаровский М. В. Санкт-Петербургские (Ленинградские) духовные школы во 2-й половине ХХ — начале XXI века // Вестник церковной истории. 2008. № 4 (12). С.171—210.
24 Шкаровский М. Русская Православная Церковь и Советское государство в 1943-1964 годах: От перемирия к новой войне. СПб., 1995.
St. Tikhon's University Review.
Series II: History. Russian Church History.
2017. Vol. 79. P. 107-117
Petrov Ivan, Candidate of Sciences in History, Research Assistant, Institute of History, St. Petersburg State University.
34-50 Avtovskay a Str., St. Petersburg, 198188, Russian Federation [email protected], [email protected]
"Educated, Intelligent, Rather Self-Controlled, Possessing a Good Deal of Cunning and Intellect": On Some Features of Personality of the Main Renegade of 20th Century Alexander Osipov Prior to Transition to Service to the Atheistic State
This article deals with the personality of archpriest Alexander Osipov, the prominent Orthodox priest, who in the middle of the 20th century renounced his faith in God and became an active fighter against the Russian Orthodox Church. The main purpose of the article is to comprehend main reasons for Osipov's abandoning religion, his psychology and main lines of behaviour. Contrary to the lay opinion, this priest, still serving in non-Soviet Estonia, was extremely ambitious and wished rapid promotion. The article specifically demonstrates how the renegade could find his key to hearts of various representatives of church and state authorities, how he altered his own political views and denominational preferences. The article shows how he managed to ingratiate himself with representatives of the Orthodox Church, then literally betrayed them and passed compromising judgments to Soviet security officers. The article does not raise the issue of where and when Osipov lost his way to God because excessive ambition and envy were always typical of the renegade, and his conversion to atheism was nothing but a tactical step determined by the inception of the new phase of religious persecutions. The article draws on archival materials, both church and secular: Archive of St Petersburg diocese, Central State Historical Archive of St Petersburg, Estonian Historical Archive in Tartu. Besides, the study made use of the historiography of life and work of archpriest Alexander Osipov.
Keywords: Alexander Osipov, Estonia, Orthodox Church, atheism, Official Expert on the Russian Orthodox Church, Isidor (Bogoyavlensky), Sergy (Voskresensky).
I. Petrov
References
Petrov I., "Repressii protiv RSHD v Estonii v 1940—1941 gg.", in: Svet Hristov prosve-schaet vseh! Almanah Svyato-Filaretovskogo pravoslavno-hristianskogo institute, 13, 2015, 86-94.
Plyukhanov B., RSHD v Latvii i Estonii. Mate-rialy k istorii Russkogo studencheskogo hris-tianskogo dvizheniya, Paris, 1993.
Firsov S., "Ateist Aleksandr Osipov" i jepoha hrushhevskih gonenij na Russkuju Pravo-slavnuju Cerkov', St. Petersburg, 2004.
Shkarovskij M., Russkaya Pravoslavnaya Tser-kov i Sovetskoe gosudarstvo v 1943—1964 gg. Otperemiriya k novoy voyne, St. Petersburg, 1995.
Shkarovskij M., "Sankt-Peterburgskie (Lenin-gradskie) duhovnyie shkolyi vo 2-y polovine XX — nachale XXI veka", in: Vestnik tser-kovnoy istorii, 4(12), 2008, 171-210.
