CC BY
32
О.Б. Юркина
ОБРАЗ «ЖИВОГО КОСМОСА» КАК ДОМИНАНТА СЕМАНТИКО-СТИЛИСТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ ОЧЕРКОВ ПУТЕШЕСТВИЯ И. А. ГОНЧАРОВА «ФРЕГАТ “ПАЛЛАДА”»
Эволюция русского литературного языка с 1830-х годов XX в. во многом определялась интенсивным развитием публицистики, утверждением реалистического метода в литературе. Синтетический по своей природе, жанр «путешествия» способствовал взаимодействию научно-документального и художественного начал, соотнесенных на ранних этапах с двумя его разновидностями - «ученым» и «литературным путешествием»1. Языковые процессы, протекающие в этом жанре и в прозе этого периода, выдвигали «путешествие» в центр динамической картины развития литературного языка.
В очерках путешествия И. А. Гончарова «Фрегат “Паллада”» (1858 г.) взаимодействие научных и художественно-публицистических форм выражения обусловлено как жанровой спецификой произведения и характером происходящих языковых изменений, так и своеобразием идиостиля писателя, отражающего поиски новой поэтики жанра, способной передать авторские мысли о мире и возможностях его постижения. Идея единства бытия природы и человека, связанных общим эволюционным процессом, воплощалась в книге в образе «живого космоса»2, познание которого представлялось писателю возможным при синтезе научного изучения и художественного восприятия и осмысления мира. Развитие образа «живого космоса» в очерках путешествия определяло отбор лексических средств и принципы их употребления, формируя семантико-стилистическую систему произведения, сплав в ней различных функционально-стилистических средств.
В природоописаниях на протяжении всего текста книги параллельно с научной картиной мира формируется художественная, в которой прослеживается последовательное применение антропоморфных метафор, сравнений и словоупотреблений: «Вокруг все спит, кроме <...> меня и океана»3 (1, 79); Деревья «сошли с берега и теснятся в воду» (1, 190); пальма «грациозно наклонилась; листья, как <...>расчесанные волосы» (1, 192); «Горы-игрушки, покрытые ощетинившимся лесом, как будто две головы с взъерошенными волосами» (2, 251). Поэтический «язык аналогий» между бытием природы и человека системно организован и направлен на создание образа космоса как организма, сочетающего в себе многообразие саморазвивающихся живых частей-«органов». При этом природный организм может уподобляться семье, что ведет к преобразованию семантики биологических терминов семья, семейство, в которых приглушаются отвлеченно-понятийные классификационные признаки и актуализируются общеязыковые семы, выражающие родственные отношения между людьми: «Все рассажено <...> посемейно <...> Вот семейство алоэ <...> Семья кактусов богаче всех» (1, 110).
Другой тип антропоморфного изображения природы связан с постижением ее внутреннего состояния. Он формируется в ходе актуализации в контексте двузначности лексем, соотносимых в языке как с областью природных явлений, так и с процессами психической жизни: побледнеть, вспыхнуть, запылать, неукротимый, волнение
© О.В. Юркина, 2007
и т. п. В результате их применения в составе сравнений и сопоставлений создаются синкретические «природно-человеческие» картины, в которых самостоятельная жизнь природы уподобляется внутренней жизни человека: «Нужно ли вам поэзии, ярких особенностей природы -<...> рисуйте небо везде, где его увидите, <.. .> с торцовой мостовой Невского проспекта, <...> когда небо как будто задумается ночью, побледнеет на минуту и вдруг вспыхнет опять, как задумывается и человек, ища мысли: по лицу на мгновенье разольется туман, и потом внезапно озарится оно отысканной мыслью. Запылает небо опять <.. .>» (1, 82) или: «Мне бы хотелось познакомиться с океаном. Я уже от поэтов знал, что <...> он “безбрежен, мрачен, угрюм, беспределен, неизмерим и неукротим”, а учитель географии сказал некогда, что он просто - Атлантический. Теперь я жадно вглядывался в его физиономию, как вглядываются в человека, которого знали по портрету <...> Он был покоен: по нем едва шевелились легкими рядами волны, как будто ряды тихих мыслей, пробегающих по лицу, страсти и порывы молчали. Попутный ветер и умеренное волнение так ласково манили дальше <...> “Где же он неукротим? - думал я опять, - на старческом лице ни одной морщинкиГ'» (1, 58-59). В подобных контекстах приобретает эстетическую значимость в составе двучленного по структуре синкретического образа и правая часть сравнения: в ней используются лексемы с общеязыковой или индивидуально-авторской семантикой, метафорически переосмысляющей природные явления как средство познания изменчивости психического состояния людей: по лицу на мгновенье разольется туман; озарится оно < ...> мыслью. Поскольку лексемы, выражающие параллелизм динамических состояний природы и человека содержательно обращены в сферы этих «миров» одновременно, между ними в образном пространстве книги как бы стираются границы, а элементы научного описания сочетаются в тексте с антропоморфнометафорической системой осмысления мира, одушевленного единым разумным началом.
«Обратным» стилистическим приемом в художественной системе «Очерков» становится метафорическое применение названий природных явлений для характеристики социальных процессов. Такой подход актуален в эпоху синтеза научных знаний при стремлении познать «Космос», «Физику Вселенной» («природу как целое, движимое <...> внутренними силами»)4 и осмыслить с помощью законов природы эволюцию человечества. Характеризуя типы цивилизации Азии, Африки, Англии, автор обращается к специальной лексике, раскрывая старческое состояние азиатской, механистичность английской и противопоставляя им гуманистическую сущность русской цивилизации в Сибири.
В качестве ядра метафорической системы, применяемой для характеристики народов Африки и Азии, используется лексика, уподобляющая состояние их цивилизации физической жизни человека и природы. Функционирование общества видится как целостный образ органической деятельности, который формируют, во-первых, лексика семантического поля «человек», отражающая родственные отношения (семейство), внешнюю характеристику {физиономия), возрастные периоды (отрочество, младенчес-ки-старческий), физиологические процессы (одряхлеть, состариться), подверженность болезненным явлениям (заразить и термин медицины парализовать): «Четыре народа принадлежат к одному семейству <...> по культуре, <...> образуют одну общую физиономию, характер, <...> нравственную жизнь <...> Вы знаете <...> на чем она [эта цивилизация] остановилась, как одряхлела <.. > и парализует <...> все силы <...> народонаселения. <...> Напутствованные на жизнь немногими, скоро оскудевшими <...> истинами, китайцы едва достигли отрочества и состарелись. В них успело развиться <...> семейное
начало и не дозрело до жизни общественной <...> Китайцы заразили и их [японцев] своею младенчески-старческою цивилизациею» (2, 464-467).
Авторская оценка состояния Азии опирается на общеязыковую традицию применения названий физиологических процессов к функционированию социальных систем. Так, в 1840-е гг. появляется сочетание физиология общества и переносное значение у слова парализовать: «лишать силы, власти, средств, деятельности; удерживать, не давать ходу»5. В развернутом метафорическом контексте Гончарова вновь актуализируется двуплановая семантика слов парализовать и заразить6 в ходе формирования аналогии между физиологическим и социальным. В создании образа участвуют переосмысленные в общем контекстуально-семантическом направлении «физиологические и патологические изменения в организме нации» лексемы отрочество, остановиться (применительно к социуму здесь формируется представление об остановке в духовной эволюции народа по аналогии с застоем в развитии организма на пути от отрочества к зрелости); ср.: не дозрело, дряхлеть («от старости терять телесную силу» - Сл. 1847, I, 37), сила («физическая энергия» - БАС, XIII, 787).
Во-вторых, органический образ общественной жизни поддерживает взаимодействие физиологической лексики {конвульсивно, тело, жилы, кровь, истощение) с земледельческими терминами {истощенная почва; соки; корни; брожение; возделание), в результате раскрывается оценка эволюционных и энтропийных процессов, ведущих к развитию или деградации «организма» нации. Ср.: «Он [Китай] не шел, не двигался, а только конвульсивно дышал, пав под бременем своего истощения <...> Нет условий органической государственной жизни <...> Политическое начало не скрепляет народа в одно <...> тело, присутствие религии не согревает тела внутри» (2, 465) или: «Что может оживить эту истощенную почву [Азии]? Какие новые силы нужно, чтоб дать брожение <...> перегнившей массе сил? <...> Сколько <...> элементов столпилось на<...> материке, когда старые соки перебродились, сколько новых жил <...> впустило туда свежей <...> крови? <...> Посмотрите, какая работа кипит <...>, чтоб растолкать <...> обессилевший Восток <...> Она началась выбрасыванием <...> сгнивших корней»; «Кафры, негры <...> - нетронутое поле, ожидающее посева; китайцы и <.,.> японцы - истощенная <...> нива»\ «Они [Индия, Египет] одряхлели, и надо <...> занять им сил и жизни у других, как истощенному полю»; «Японцы надежнее китайцев к возделанию <...> Молодые сознают, что все свое перебродилось у них и требует освежения извне» (2, 465-467).
В учебной книге 1838 г. дается определение понятия «пахотная земля», в котором встречаются земледельческие (агротехнические) термины, общие с текстом Гончарова: почва, остатки органических тел, земля «возделанная», питательные соки, брожение органических остатков, корни, организм растений1. В высказываниях Гончарова наблюдается образное переосмысление научного понимания условий плодородия почвы: термины употребляются для оценки процессов эволюции нации с точки зрения ее обеспеченности собственными духовными силами. Происходит семантическая трансформация биохимических терминов брожение (этот процесс способствует накоплению питательных веществ в почвах); соки («жидкость в телах животных и растениях, посредством которой они растут и продолжают свое бытие» - Сл. 1847, IV, 181); возделание (от глагола возделывать «приготовлять землю к посеву или насаждению, вспахивать» - Сл. 1847,1, 305); истощенный: «лишенный полезных для растений веществ» (БАС, V, 559) -это значение слова актуализируется наряду с другим, физиологическим: «лишенный сил; ослабленный, изнуренный» (БАС, V, 559), проявляющимся под воздействием лексемы истощение.
Такое словоупотребление говорит об образном единстве в стилистической системе «Очерков» лексических средств с семантикой органической жизни природы и человека.
В авторской системе объединяются в рамках идеи «тела-организма» (ср.: тело «организм человека в его <.. > физических формах» БАС, XV, 225) - при актуализации двух содержательных аспектов понятия «организм»: «всякое живое существо, <...> тело с его согласованно действующими органами» и «всякое сложное единство с согласованно действующими частями» (БАС, VIII, 1004)- семантические линии, обозначенные биологическими (область природы) и физиологическими (область человека) терминами. Эволюция человечества изображается как живое органическое целое, которое одухотворяется изнутри общей жизненной энергией, порожденной единой духовной и разумной силой бытия: эта сила функционирует в нем, как питательные соки, или как кровь в жилах. Ее движение по организму цивилизации может прерываться в любом органе (когда в нравственно-ментапьном поле нации образуется блок, парализующий его жизнедеятельность, как в «органе» - народонаселении азиатского материка) и снова восстанавливаться при участии других «органов»-наций системы, которые извне, через возделание и подпитку жизнетворными веществами, помогают пробиться в эту часть «организма» общему питательному началу.
В процесс художественного изображения менталитета и общественного уклада Англии первоначально тоже включаются метафорически осмысленные термины физиологии физиологические отправления8, пульс, характеризующие состояние данной нации как органическую деятельность: «Так все физиологические отправления общественной массы [в Лондоне] совершаются стройно, чинно <...> Город, как живое существо, кажется, сдерживает свое дыхание и биение пульса» (1, 40). Но в дальнейшем нарастает тенденция к обозначению сущности этой цивилизации через систему средств с механистической семантикой, развертывающих тему бездушного аналога человеческой жизни, запрограммированного устройства «машины общественной деятельности», подчиненной идее торговли: «Не только общественная деятельность, но и вся жизнь всех и каждого сложилась и действует очень практически, как машина. Незаметно, чтоб <...> добродетели свободно истекали из светлого человеческого начала <...> Кажется, честность, <...> сострадание добываются как каменный уголь, так что в <...> таблицах можно <...> показывать, что <...> законом <...> добыто столько-то правосудия <...> подбавлено в общественную массу материала для выработки тишины, смягчения нравов и т.п. Эти добродетели приложены там, где их нужно, и вертятся, как колеса, <...> вся машина общественной деятельности движется непогреилительно»(1, 40). Уже не физиологическая метафора, а термин механики машина организует как смысловая доминанта вокруг себя лексемы с актуализированным конкретным значением, поддержанным сравнением: добываются, как каменный уголь; добыто, подбавлено материала для выработки; вертятся, как колеса. И в связь с этими словами вступает лексика, обозначающая нравственные, духовные качества человека, которые в результате опредмечиваются. При этом если в общем языке к середине XIX века слово машина в переносном значении «также всякое действие бессознательное: не зависящее от суждения и воли, перешедшее в привычку»9 в сочетании машина государственная теряет «первичные связи с понятиями механистического характера»10 и образные компоненты, то в «Очерках» в контексте сравнения жизнь всех и каждого сложилась и действует, как машина при поддержке приведенных образно осмысленных лексем подчеркивается положенный в основу образа признак «бессознательный, механический», в результате ощутимо «материализуется» метафора
машина общественной деятельности, подчиняясь авторской художественно-публицистической задаче.
Таким образом, идея «живого космоса» формирует ядро семантико-стилистичес-кой системы «Фрегата «Паллада«», в которое входит лексика семантических макрополей «природа» и «человек». Слова этих двух разрядов сопрягаются в составе метафор, сравнений, уподоблений, создавая антропоморфный образ природы и проводя параллель между процессами в жизни человека и природы. Эстетически значима в авторской системе специальная лексика (прежде всего физической географии, биологии, физиологии), которая не только включается в создание синкретичного образа живой разумной вселенной, но и, трансформируясь в образных контекстах, подводит к утверждению авторской мысли о плодотворности синтеза научного познания и художественного, поэтического восприятия мира. Противопоставление «органической» лексики (в том числе и специальной) «механистической», «машинной» становится эстетическим средством оценки разных этапов развития цивилизации, движения человечества к духовно-нравственному, «просветленному бытию».
1 См.: Проценко-Яхеева Е, Г Традиции русской художественной прозы в жанре «путешествий» 40-х гг. XIX века // Из истории русской и зарубежной литературы. Чебоксары, 1995. С. 29-30.
2 Гончаров И\ А. Фрегат «Паллада». Очерки путешествия; В 2 т. Л., 1986. Т. 1. С. 9. - Здесь и далее цитаты приводятся по этому изданию с указанием в скобках номера тома и страницы.
3 Жирным шрифтом выделяются в контекстах слова, используемые в естественных науках как термины, курсивом - средства создания образа и передачи авторской экспрессии и оценки.
4 Гумбольдт А. Космос / Пер. с нем. Н. Фролова. Ч. 1. СПб, 1848. С. XII.
5 Даль В. К Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. СПб.; М., 1880-1882. Т. 3. С. 18. Это новое значение лексемы, несмотря на его широкое распространение с 1840-х гг., отмечается впервые в Словаре Даля. «Словарь современного русского литературного языка» (В 17 т. М.; Л., 1948-1965; далее - БАС) отражает появление у слова парализовать в середине века переносных значений «приводить в состояние оцепенения, неподвижности» и «ослаблять силу, действие чего-либо» (IX, 166) и приводит складывающиеся на их основе устойчивые сочетания парализовать силу, способность, работу и др.
6 У лексемы наряду с прямым значением «передавать заразу кому, чему-либо» (БАС, IV, 836) отмечаются производные значения «передавать склонность к чему-либо, увлекать кого-либо чем-либо» (там же), «производить вредное влияние»; «убеждать в ложных правилах» - Сл. 1847, И, 50).
1 Бубе Н. Геологические понятия, приспособленные к земледелию и промышленности. СПб., 1838. С. 68-71.
8 В «Словаре церковнославянского и русского языка» (В 4 т. СПб., 1847; далее - Сл. 1847) прилагательное физиологический толкуется через отсылку к термину-существительному физиология: «наука, объясняющая действия и отправления орудных [т.е. органических - О. Ю.] тел» (Г/, 387), в дефиницию которого включается и употребленное Гончаровым специализированное отглагольное существительное отправление.
9 Настольный словарь для справок по всем отраслям знания, составленный под редакцией Ф. Толля. Т. 1-Ш. СПб., 1863-1864. Т. III. С. 63-64.
10 См.: Сорокин Ю. С. Развитие словарного состава русского литературного языка: 30-90-е гг. XIX в. М.-Л., 1965. С. 382.
