CC BY
4
УДК 811.161.1
Dubova M.A., Doctor of Sciences (Philology), Senior Lecturer, State University of Humanities and Social Studies (Kolomna, Russia),
E-mail: dubovama@rambler.ru
THE IMAGE OF A GOD'S FOOL AND WAYS OF ITS OBJECTIVATION IN B. PILNYAK'S NOVEL "THE VOLGA FLOWS INTO THE CASPIAN SEA". The
article is dedicated to an analysis of the image of the holy fool of the Soviet era, which in the novel by B. Pilnyak "The Volga flows into the Caspian Sea" is an okhlomon Ivan Ozhogov, who is the object of the author's attention. The subject of study is the means of lexical representation of the hero. The relevance of the article lies in addressing the problem of describing the character of a literary text. The hero is revealed through the portrait, landscape and environment. Particular emphasis is placed on the thought process that determines the worldview and life position of Ivan Ozhogov. The study is based on the methods of language sampling, observation of the features of the stylistic functioning and contextual use of language units and their description, systematization and generalization. The conclusions substantiate that the system of lexical means, in particular, the verbs of thought, representing the image of a character, determine his individuality and originality. The materials of the article can find practical application in university courses of philological and linguistic analysis of text, stylistics, Russian literature of the first third of the 20th century.
Key words: holy fool, B. Pilnyak, mental discourse, lexical representation
М.А. Дубова, д-р филол. наук, доц., Государственный социально-гуманитарный университет, г. Коломна, E-mail: dubovama@rambler.ru
ОБРАЗ ЮРОДИВОГО И СПОСОБЫ ЕГО ОБЪЕКТИВАЦИИ В РОМАНЕ Б. ПИЛЬНЯКА «ВОЛГА ВПАДАЕТ В КАСПИЙСКОЕ МОРЕ»
Статья посвящена анализу образа юродивого советского времени, которым в романе Б. Пильняка «Волга впадает в Каспийское море» является охломон Иван Ожогов, выступающий объектом авторского внимания в статье. Предмет изучения - средства лексической репрезентации героя. Актуальность статьи состоит в обращении к проблеме описания персонажа художественного текста как виртуальной языковой личности. Герой раскрывается через портрет, пейзаж и окружающую его обстановку. Особый акцент делается на мыслительном процессе, определяющем мировоззрение и жизненную позицию Ивана Ожогова. Исследование опирается на методы языковой выборки, семантического и лингвостилистического анализа, сравнения и описания языковых единиц, систематизации и обобщения. В выводах обосновано, что система лексических средств, в частности глаголы мысли, репрезентируя образ персонажа, определяют его индивидуальность и самобытность. Материалы статьи могут найти практическое применение в вузовских курсах филологического и лингвистического анализа текста, стилистики, русской литературы первой трети ХХ века.
Ключевые слова: юродивый, Б. Пильняк, мыслительный дискурс, лексическая репрезентация
Борис Пильняк, «один из основоположников новой русской прозы» [1, с. 4], занимает важное место в литературном процессе 20-х гг. ХХ века. Его произведения, на наш взгляд, до сих пор малоизвестны широкому читателю, несмотря на их значимую роль в русской литературе первой трети ХХ века. Творческое наследие Б. Пильняка, оригинального писателя, обладающего самобытным идиостилем, еще содержит множество лакун, требующих восполнения как в литературоведческом, так и в лингвистическом аспектах. В силу сказанного данная статья призвана расширить представления о художественной манере автора и вносит вклад в изучение его идиостиля.
Н. Огнев очень точно назвал Б. Пильняка «нетрадиционным» писателем, «сплеча громящим старые формы» [2, с. 157]. Действительно, экспериментаторство Б. Пильняка, стремление «дать ряд новых стилевых приемов» [2, с. 157] служит основанием назвать его «самым непредсказуемым, самым «нетрадиционным» писателем своего времени» [1, с. 5]. Актуальность предпринятого исследования состоит в обращении к проблеме описания персонажа художественного текста как виртуальной языковой личности. Новизна статьи заключается в изучении средств лексической репрезентации мыслительного процесса героя, что, в свою очередь, позволяет выявить индивидуальные черты в его мировоззрении и мировосприятии. Практическая значимость исследования состоит в возможности использовать его результаты в вузовских курсах филологического и лингвистического анализа текста, стилистики, русской литературы первой трети ХХ века. Объектом нашего научного интереса является Иван Ожогов, один из героев романа Б. Пильняка «Волга впадает в Каспийское море» (1929 г.), относящийся к типу юродивого. Цель статьи состоит в выявлении и анализе средств лексической объективации персонажа, среди которых особый акцент делается на мыслительном процессе, определяющем мировоззрение и жизненную позицию Ивана Ожогова, наконец, предопределяющем его поведенческую модель. Сформулированная цель предполагает последовательное решение ряда задач: во-первых, методом сплошной языковой выборки собрать необходимый для анализа лингвистический материал, во-вторых, расклассифицировать и описать его с позиций семантической и функционально-стилевой роли в объективации Ивана Ожогова, с образом которого напрямую связано развитие мотива юродства в романе Б. Пильняка.
Теме юродства принадлежит важное место в прозе Б. Пильняка. И это, по словам К.П Исупова, выглядит вполне закономерным в контексте литературного процесса Серебряного века [3, с. 76]. Обращаясь к анализу персонажа, вспомним слова М.М. Бахтина, отметившего, что образ юродивого неоднозначен, поскольку «они [юродивые, прим. наше - М. Д.] есть не то, чем они являются, ... их бытие является отражением какого-то другого бытия, причем не прямым отражением . им присуща своеобразная особенность и право быть чужими в этом мире» [4, с. 88].
Мотив юродства в романе «Волга впадает в Каспийское море» показан в развитии и связан с образами коломенского Данилушки, всероссийского Ивана Яковлевича (юродивые царской Руси). Однако крупным планом этот мотив получает развитие применительно к образу Ивана Ожогова (Ивана Карповича Скудри-
на) - юродивого нового, как подчеркивает автор, советского времени, бывшего первым председателем коломенского исполкома и сошедшего с ума «в двадцать втором году когда схлынула эпоха военного коммунизма» [5, с. 574]. Вокруг него, как неоднократно повторяет писатель, объединились «такиеже, как он... -Нищие, побироши, провидоши, волочебники, лазари, странники, убогие, калеки, пророки, ханжи, блаженные, юродивые - эти крендели быта святой Руси [5, с. 574]. Охломон Ожогов - один из них, поэтому автор наделяет его теми же типологическими чертами: «нищий, побироша, юродивый, лазарь, - юродивый Советской Руси, справедливости ради, мирская коломенская совесть, молец за коммунизм» [5, с. 574]. Иван Ожогов - юродивый, который верит в коммунизм, возведя его в ранг высшей ипостаси. Он, в отличие от большинства героев, имеет твердую систему жизненных ценностей, причем явно положительных, но, к сожалению, в современной ему действительности они оказываются никому не нужны и делают героя изгоем. Уже на основе двух приведенных текстовых фрагментов мы видим, что в его описании Б. Пильняк соединяет взаимоисключающие характеристики, где синтагматика лексем основана на принципе оксюморонности. Ключевым приемом в создании образа охломона является антитеза.
Образ героя складывается из его самохарактеристики, авторского описания, а также раскрывается сквозь призму восприятия другими персонажами: профессором Полетикой, инженером Полтораком, Яковом Карповичем Скудриным и т. д., что, в свою очередь, создает многослойность этого персонажа, ключевыми характеристиками которого являются лексемы странный, сумасшедший (отсылающие к словарному значению лексемы «юродивый» - «чудаковатый, помешанный» [6, с. 915] и обнаруживающие с ней семантическую близость) и -честный.
Первая наша встреча с героем происходит, когда на строительство монолита в Коломну приезжает профессор Полетика и видит в рабочей столовой охломона: «... вошел в столовую охломон Иван Ожогов, сторож на строительстве, человек с сумасшедшими глазами» [5, с. 414]. В этом первом описании персонажа, как мы видим, автор акцентирует внимание сначала на внешнем виде героя (охломон - в первом значении, зафиксированном в «Большом толковом словаре» под редакцией С.А. Кузнецова с пометой разг.-сниж., - «неопрятно, небрежно одетый человек» [7]), затем - на его занятиях, делающих персонажа сопричастным строительству, - сторож (он охраняет не только монолит от диверсии заговорщиков, но и хранит верность идеалам справедливости, честности, с которыми в его сознании олицетворяется революция) и, наконец, - деталь портретной характеристики - глаза, традиционно считающиеся зеркалом души и получившие атрибутивную характеристику «сумасшедшие», которая в дальнейшем станет лейтмотивной в описании Ивана Ожогова, определяя и выражение его лица, и поведение юродивого. Уже в этом кратком описании, в котором автором расставлены смысловые акценты, содержится ключ к пониманию образа. Чуть позже мы узнаем, что живет он вместе с собакой в бане у своих сестер Капитолины и Риммы Скудриных. Вторая встреча с охломоном происходит, когда он заглядывает в окно дома своего родного брата Якова Карповича в момент обсуждения взрыва монолита: «Непокрытую голову его смочил дождь, воло-
сы слиплись в дожде, и лицо его, стае иконным, пребывало в сумасшествии» [5, с. 444]. «Иконность» внешности обнаруживает связь с традиционным принципом изображения юродивых, а сумасшествие отсылает к современным реалиям советского времени. В третий раз мы встречаемся с охломоном на кирпичном заводе, в подземелье которого и жили его сподвижники - «люди, остановившие свое время эпохою военного коммунизма» [5, с. 487]. Это место является оплотом истинных коммунистов, не нужных современности, ставших «юродивыми Руси советской» [5, с. 487], охломонами, сумасшедшими, для которых словно нет настоящего, они живут воспоминаниями о прошлом и мечтами о будущем. Они вызывают жалость и сочувствие, их никто не воспринимает всерьез, но эти люди имеют твердую систему жизненных ценностей. Именно здесь писатель посвящает герою наибольшее внимание, описывая его сквозь призму окружающей обстановки, через общение с единомышленниками, в формате авторских характеристик, внутренней и внешней речи самого персонажа.
Особого внимания заслуживает внешность охломона, поневоле приковывающая взгляды: «... странный человек в опорках и в засаленном пиджаке, подстриженный без зеркала. Глаза и движения пришедшего были сумасшед-ши» [5, с. 595]. И вновь глаза, которым автор дает атрибутивную характеристику: сумасшедшие, нежные, грустные, - ключевая деталь портрета. Семантическая глубина перечисленных лексем реализуется в плоскости жизненных ценностей героя, определяющих своеобразие его мировоззрения и особенности поведения.
Основу мировоззрения Ожогова составляет триединство, выступающее нравственным мерилом его жизни: «- Да здравствует коммунизм, коммунистическая партия и честь! - крикнул Ожогов» [5, с. 597]; Иван был пьян подземельем подлинного братства, коммунизма, дружбы, равенства [5, с. 575-575]. В характеристике героя появляется лексема «пьян», семантика которой неоднозначна. Мотив опьянения реализуется двупланово (внутренне (пьян идеями) и внешне: герой - спившийся человек, и его пьяный вид стал привычен для окружающих). Но все не так просто, и возникает вопрос: почему пьет охломон Ожогов? Возможно, это способ смириться с новой жизнью, которой коммунист Иван Карпович оказался не нужен. И здесь обращает на себя внимание семантика фамилии охломона, напрямую связанная с глаголом обжечься - «повредить огнем или чем-нибудь горячим» [6, с. 428]. Иначе говоря, Ожогов - потому что обжегся, потому что стал «жертвой времени и революции» [8, с. 13]. В этом же семантическом ряду воспринимаются и фамилии его соратников, «семантика которых восходит к стихии огня в её разрушительном аспекте» [8, с. 13]: Огнев, Пожаров, Поджогов.
Важную роль в рецепции героя играет «мыслительная деятельность, которая репрезентируется лексико-семантическими средствами — преимущественно глаголами интеллектуальной деятельности и глагольными выражениями [9, с. 91]. Роль этой лексики в характеристике персонажа трудно переоценить, ведь «именно мышление и память позволяют фиксировать и сохранять знания человека о мире, осмысливать происходящие события на основе сложившейся системы ценностей. Наконец, мыслительный процесс отражает мировосприятие человека как фрагмент его языковой картины мира» [10, с. 446].
Мыслительный процесс вербализуется глаголами, реализующими следующие семы:
- «направлять мысли на кого-то / что-то, размышлять» [6, с. 182] (думать и его дериваты). Какие мысли, составляя основу мыслительного процесса героя, репрезентируются в формате его внутренней речи, монологических высказываний и реплик диалога? Это мысли о прошлом, происходящих вокруг Ивана Ожогова событиях (тяжелая жизнь женщин в бараке на строительстве монолита, контрреволюционный заговор), наконец, о смысле жизни: «Я о старом думаю товарищи, и о новом... всю свою жизнь я думал не о том, токарь я или наборщик, а думал о лучшей жизни и заботился, как бы мне стать лучше, умней, грамотней и благородней» [5, с. 489]. Разве не заслуживают уважения подобные жизненные ориентиры и стремления? Но та обстановка подземелья, в которой произносятся эти речи, люди, перед которыми они произносятся, выдают иронию автора над происходящим, снижают их значимость;
- «уяснить смысл, значение чего-нибудь» [6, с. 561] (понимать и др.): «Революцию он понимал и навсегда понял, не только переустройством прав на рубль.., но и переустройством - чести человека, правом на любовь и на жизнь - переустройством человеческих отношений и человека» [5, с. 495]. Подчеркнем, что в системе жизненных ценностей Ивана Ожогова ключевое место принадлежит таким понятиям, как честь и совесть. Недаром автор неоднократно называет героя мирской коломенской совестью, а его брат Яков Карпович Скудрин, который принадлежит, по словам Ивана, к исторической контрреволюции, признает, что охломоны, как никто другой, честно выполняют порученную им работу;
Библиографический список
- «обладать какими-то познаниями / иметь представление о чем-либо / ком-либо» [6, с. 232] (знать, производные от него и др.). Синтагматические связи глаголов этой семантической группы характеризуют расширяющийся круг знаний героя, как бытовых (об отце, его работе, матери), так и исторических: «Иван Скудрин горбом своим знал старую Россию, которую проклял, как горбом своим знал историю русского рабочего движения последних тридцати пяти лет» [5, с. 494], а главное - тех, которые составляют основу его мироощущения: «Иван знал, что превыше всего человек и человеческое» [5, с. 494];
- «сохранять, удерживать в памяти, не забывать» [6, с. 559] (вспоминать, помнить и т.п.). Воспоминания героя связаны, в первую очередь, с его детством, прошедшем в нищенской каморке при заводе: «Первым воспоминанием мальчика Ивана был заводской гудок, и дальше шла сложная, очень пестрая и очень интересная жизнь русского пролетария» [5, с. 492]. Так в характеристике образа появляются типологические черты, а судьба Ивана проецируется на судьбу русского рабочего и шире - социализма: «Судьба Ивана была судьбою возникновения социализма, чести, . утвержденной на знании, навсегда враждующем с ложью, с предательством, с провокацией, с мракобесием, с невежеством» [5, с. 494]. Иначе говоря, в мировоззрении Ожогова «особую семантическую нагрузку несет категория памяти, раскрывающая мыслительный процесс героя в формате воспоминаний о прошлом» [11, с. 72], где и содержатся истоки его жизненной позиции.
Таким образом, основу мыслительного дискурса Ивана Ожогова, вербализуемого преимущественно глагольными лексемами, составляют такие семантически значимые в мировоззрении героя духовно-нравственные категории, как честь, совесть, человеческое, братство, равенство, дружба, истоки которых уходят в социально-политические взгляды персонажа - убежденного коммуниста, верящего в идеологию социализма, не признающего лжи, предательства, невежества, мракобесия, провокации. Формируемые перечисленными лексемами бинарные оппозиции: честность - ложь, знание - невежество, честь - бесчестие и др., характеризуют мировоззрение и жизненную позицию Ивана Ожогова, определяя, с одной стороны, его коммуникативные стратегии, а с другой - поведенческие черты.
Автором неоднократно подчеркивается ненужность охломона, словно тень бродящего по городу и строительству, современному обществу. Отчаявшись быть услышанным, в финале романа Ожогов переходит на крик: «Глаза сумасшедшего светились грустью и нежностью. Он кричал, прижимая руки к худой груди, . у этого юродивого породы убиваемых, но не убивающих, у нищего, побироши, юродивого лазаря советской Руси, юродство которого стояло за ним тысячелетием, от уделов, от царей» [5, с. 596]. Писатель в один ряд объединяет однородные номинации, связанные семантическим единством, демонстрируя эволюцию этого образа в совмещении двух пространственно-временных плоскостей Вечности и Советской России, в которой юродивые превратились в охломонов, подобных Ивану Ожогову, которому уготована смерть под водами новой реки.
В персонаже совмещаются «прекрасный человек» [5, с. 605], «погибший человек, пропойца и охломон, но истинный коммунист» [5, с. 596], «юродивый, который не забыл чести и не потерял совести» [5, с. 485]. Таким предстает в романе юродивый нового времени, образ которого создается по принципу сопоставления с юродивым царской России Иваном Яковлевичем, неслучайно имеющим то же самое имя Иван, семантика которого - «милость Божия» - демонстрирует его бесприютность и неустроенность в мире, наивную и детскую открытость, близкую к юродству.
Обобщая все вышесказанное, отметим, что в статье был произведен анализ мыслительного дискурса Ивана Ожогова, вербализуемого преимущественно глагольными лексемами, как компонента языковой личности «юродивого нового времени». На основании семантики и синтагматики языковых единиц, репрезентирующих образ героя, были выявлены объекты воспоминаний и размышлений охломона, которые определяют особенности его мировосприятия, поведения и общения с другими персонажами, что составляет новизну проведенного исследования.
Результаты исследования вносят вклад в описание персонажа художественного текста как виртуальной языковой личности и могут найти применение в курсах по стилистике и лингвистике текста, когнитивной лингвистике. В перспективе видится дальнейшее исследование способов лексической объективации мотива юродства в прозе Б. Пильняка на основе изучения языковой личности персонажей-юродивых в других произведениях писателя с целью их сопоставительного анализа и выявления контактных и типологических связей с литературной традицией, а также характеристики индивидуально-авторского подхода, что призвано расширить и углубить представления об идиостиле писателя.
1. Анпилова Л.Н. Проза Бориса Пильняка 1920-х годов. Опыт русского экспрессионизма: монографический очерк. Серия: Филологический лекторий. Екатеринбург, 2008.
2. Огнев Н. Только через маску. Писатели об искусстве и о себе: сборник статей. Москва - Ленинград, 1924.
3. Исупов К.Г. Философия и литература «серебряного века» (сближения и перекрестки). Русская литература рубежа веков (1890-е - начало 1920-х годов). Москва: ИМЛИ РАН, 2000, Кн. 1.
4. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе: очерки по исторической поэтике. Эпос и роман. Санкт-Петербург, 2000.
5. Пильняк Б. Волга впадает в Каспийское море. Романы. Москва: Современник, 1990: 391-606.
6. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений. Москва: ООО «ИТИ Технологии», 2008.
7. Большой толковый словарь русского языка. Гл. ред. С.А. Кузнецов. Санкт-Петербург: Норинт, 1998. Available at: http://gramota.ru/slovari/dic/?word=%D0%BE%D1%85% D0%BB%D0%B0%D0%BC%D0%BE%D0%BD&all=x
8. Профатило И.И. Художественный мир прозы Б.А. Пильняка. Автореферат диссертации ... кандидата филогических наук. Москва, 2006.
9. Дубова М.А., Тамазян В.А. Глаголы мысли как способ характеристики героя-интеллигента в малой прозе А.П. Чехова и А.И. Куприна. Научный диалог. 2022; Т. 11, № 9: 88-104.
10. Дубова М.А. Концепт «мыслительная деятельность» как способ характеристики языковой личности героя в романе И.А. Бунина «Жизнь Арсеньева). Неофилология. 2021; Т. 7, № 27: 444-452.
11. Дубова М.А. «Антоновские яблоки» И.А. Бунина: анализируем языковую личность автора. Мир науки, культуры, образования. 2022; № 5 (96): 71-75. References
1. Anpilova L.N. Proza Borisa Pil'nyaka 1920-h godov. Opytrusskogo 'ekspressionizma: monograficheskij ocherk. Seriya: Filologicheskij lektorij. Ekaterinburg, 2008.
2. Ognev N. Tol'ko cherez masku. Pisateliob iskusstve io sebe: sbornik statej. Moskva - Leningrad, 1924.
3. Isupov K.G. Filosofiya i literatura «serebryanogo veka» (sblizheniya i perekrestki). Russkaya literatura rubezha vekov (1890-e- nachalo 1920-h godov). Moskva: IMLI RAN, 2000, Kn. 1.
4. Bahtin M.M. Formy vremeni i hronotopa v romane: ocherki po istoricheskoj po'etike. 'Epos i roman. Sankt-Peterburg, 2000.
5. Pil'nyak B. Volga vpadaet v Kaspijskoe more. Romany. Moskva: Sovremennik, 1990: 391-606.
6. Ozhegov S.I., Shvedova N.Yu. Tolkovyjslovar'russkogoyazyka: 80 000 slovi frazeologicheskih vyrazhenij. Moskva: OOO «ITI Tehnologii», 2008.
7. Bol'shoj tolkovyj slovar' russkogo yazyka. Gl. red. S.A. Kuznecov. Sankt-Peterburg: Norint, 1998. Available at: http://gramota.ru/slovari/dic/?word=%D0%BE%D1%85%D0%BB% D0%B0%D0%BC%D0%BE%D0%BD&all=x
8. Profatilo I.I. Hudozhestvennyjmirprozy B.A. Pil'nyaka. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filogicheskih nauk. Moskva, 2006.
9. Dubova M.A., Tamazyan V.A. Glagoly mysli kak sposob harakteristiki geroya-intelligenta v maloj proze A.P. Chehova i A.I. Kuprina. Nauchnyjdialog. 2022; T. 11, № 9: 88-104.
10. Dubova M.A. Koncept «myslitel'naya deyatel'nost'» kak sposob harakteristiki yazykovoj lichnosti geroya v romane I.A. Bunina «Zhizn' Arsen'eva). Neofilologiya. 2021; T. 7, № 27: 444-452.
11. Dubova M.A. «Antonovskie yabloki» I.A. Bunina: analiziruem yazykovuyu lichnost' avtora. Mirnauki, kul'tury, obrazovaniya. 2022; № 5 (96): 71-75.
Статья поступила в редакцию 24.07.23
УДК 811.1
Gulyaeva E.A., Cand. of Sciences (Pedagogy), senior lecturer, Derzhavin Tambov State University (Tambov, Russia), E-mail: postegea@mail.ru Davydova E.I., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Derzhavin Tambov State University (Tambov, Russia), E-mail: aleliv@rambler.ru Klyukina Yu.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Derzhavin Tambov State University (Tambov, Russia), E-mail: yuliya_klyukina@hotmail.com Shipovskaya A.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Derzhavin Tambov State University (Tambov, Russia), E-mail: shelska@yandex.ru
CONCEPTS СЫН/SON AND ДОЧЬ/DAUGHTER IN HUMOROUS PRECEDENT TEXTS. The article reveals the main components of the concepts сын/son and дочь/daughter. For the first time these concepts are being studied on the material of modern precedent texts. The conducted research allows to conclude that in the Russian and English linguistic worldviews one can find both common and distinctive features of the concepts we analyze. A characteristic feature of the concept of a son is the preference for birth over a daughter. Indications of laziness and silliness can be found in the texts, both in Russian and in English, while intelligence, resourcefulness and cunning are emphasized in English texts. In the Russian linguistic worldview the concept of a daughter is distinguished by signs of a father's love and the need to get married. The common features for the studied concepts are problems and worries, difficulties in upbringing, financial expenses. Key words: concept, conceptual features, linguistic worldviews, son, daughter, precedent text, joke
Е.А. Гуляева, канд. пед. наук, доц., Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина, г. Тамбов, E-mail: postegea@mail.ru Е.И. Давыдова, канд. филол. наук, доц., Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина, г. Тамбов, E-mail: aleliv@rambler.ru Ю.В. Клюкина, канд. филол. наук, доц., Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина, г. Тамбов, E-mail: yuliya_klyulina@hotmail.com
А.А. Шиповская, канд. филол. наук, доц., Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина, г. Тамбов, E-mail: shelska@yandex.ru
КОНЦЕПТЫ СЫН/SON И ДОЧЬ/DAUGHTER В ПРЕЦЕДЕНТНЫХ ТЕКСТАХ ЮМОРИСТИЧЕСКИХ ЖАНРОВ
В статье раскрываются основные составляющие концептов «сын/son и дочь/daughter. Данные концепты впервые рассматриваются на материале современных прецедентных текстов. Проведенное исследование позволило сделать вывод о том, что в русской и английской языковых картинах мира можно обнаружить как общие, так и отличительные признаки интересующих нас концептов. Характерным признаком концепта сын является предпочтение рождения по сравнению с дочерью. Указания на лень и глупость можно обнаружить в текстах как на русском, так и на английском языках, в то время как ум, находчивость и хитрость подчеркиваются в англоязычных текстах. В русской картине мира концепт дочь отличается признаками любовь отца и необходимость выйти замуж. Общими же для исследуемых концептов признаками являются проблемы и беспокойства, трудности воспитания, финансовые траты. Ключевые слова: концепт, концептуальные признаки, картина мира, сын, дочь, прецедентный текст, анекдот
Современная лингвистика ориентирована на раскрытие вопросов, связанных с языковой картиной мира того или иного народа. Под языковой картиной мира понимают «совокупность зафиксированных в единицах языка представлений народа о действительности на определенном этапе развития народа, представление о действительности, отраженное в значениях языковых знаков - языковое членение мира, языковое упорядочение предметов и явлений, заложенная в системных значениях слов информация о мире» [1].
Представление о детях занимает важное место в любой культуре. Цель данной работы заключается в определении признаков концептов сын/son и дочь/ daughter в русской и английской языковых картинах мира. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач: 1) уточнение определений «концепт», «гендер», «прецедентный текст» с точки зрения лингвистики; 2) выявление признаков, входящих в структуру концептов сын/son и дочь/ daughter 3) определение специфики репрезентации исследуемых концептов в русской и английской языковых картинах мира.
Научная новизна определяется тем, что данные концепты впервые рассматриваются на материале русскоязычных и англоязычных прецедентных текстов. Теоретическая значимость проводимого исследования обусловлена необходимо-
стью выявления и описания наиболее значимых концептов национальной культуры.
Начиная с самых ранних этапов человеческого развития, язык и мышление тесно взаимосвязаны. Понятия об окружающем мире, представления о тех или иных явлениях, выводы, полученные в результате процесса мышления, не могут существовать без языка как инструмента их формирования [2]. Посредством языка бесформенная мысль становится четкой и ясной.
Язык и мышление тесно взаимосвязаны, но имеют значительные различия. Мысль в отличие от знака нематериальна, у нее нет массы или веса, вкуса или запаха, поэтому отождествлять их невозможно [3, с. 16].
Процесс познания можно разделить на два этапа - чувственное восприятие и рациональное восприятие. Формирование таких мыслительных категорий, как понятия и суждения, происходит на стадии рационального восприятия посредством элементов системы языка - слов, словосочетаний, предложений.
Согласно лингвистическому энциклопедическому словарю, понятие представляет собой мысль, в которой в обобщенной форме отражаются предметы и явления окружающего мира. Свойства и отношения предметов и явлений фиксируются в понятии в виде общих и специфических признаков, которые соотносятся с
