CC BY
70
УДК 82-4
В. П. Трыков
доктор филологических наук, профессор,
профессор кафедры всемирной литературы Института филологии Московского педагогического государственного университета; е-таН: v.trykoff@yandex.ru
ОБРАЗ РОССИИ В КНИГЕ ШАРЛЯ-ЛУИ ЛЕЗЮРА «ОБ УСИЛЕНИИ РУССКОЙ МОЩИ»
В статье впервые в отечественном литературоведении исследуется поэтика образа России в не переводившейся на русский язык книге французского литератора Шарля-Луи Лезюра (1770-1849) «Об усилении русской мощи» (1812). Проанализированы источники Лезюра, показана его ангажированность при отборе источников и работе с ними. Выявлена связь Лезюра с традицией критического изображения России в западноевропейской литературе. Сделан вывод о том, что важнейшими приемами создания образа России у Лезюра стали утрирование негативных мелочей, использование фальсифицированных документов, объяснение достоинств русских их недостатками (отваги солдата его положением раба, гостеприимства русских их гордостью, мощь государства психологической ригидностью и глубинным экспансионизмом русского народа и т. д.). Обнаружены и описаны некоторые противоречие в лезюровском дискурсе о России. Показано, как при создании образа России автор использует просветительские ментальные модели и схемы (противопоставление цивилизации и варварства, преувеличение роли идейного и психологического фактора в русской истории), переосмысливает дихотомию хороший народ // дурная власть. Сделан вывод о том, что «конструирование» образа России в книге Лезюра подчинено пропагандистским задачам в контексте надвигавшейся войны с Россией 1812 г.
Ключевые слова: образ России; поэтика; русофобия; источники; русский характер.
V. P. Trykov
Doctor of Philology (Dr. habil.), Professor, Professor at the Department of World Literature, Moscow Pedagogical State University; e-mail: v.trykoff@eandex.ru
IMAGE OF RUSSIA IN THE BOOK BY CHARLES-LOUIS LESUR "ON STRENGTHENING THE RUSSIAN POWER"
The article for the first time in the national literature explores the poetics of the image of Russia in the book not yet translated into Russian by the French writer Charles-Louis Lesur (1770-1849) "On strengthening the Russian power" (1812). The
sources of Lesur are analysed, his engagement in the selection of sources and work with them is shown. Lezur's connection with the tradition of critical depiction of Russia in Western European literature has been revealed. It is concluded that the most important techniques of creating Russia's image in Lesur's book were exaggeration of negative details, the use of falsified documents, explanation of Russians' merits by their shortcomings (the soldier's bravery by his position as a slave, Russians' hospitality by their pride, the power of the state by psychological rigidity and deep expansionism of the Russian people, etc.). Some contradictions in the Lezur discourse about Russia have been discovered and described. It shows how the author uses the mental models and schemes of the age of Enlightenment in the creation of the image of Russia (opposition of civilization and barbarism, exaggerating the role of ideological and psychological factor in Russian history), reinterprets the dichotomy of a good people / bad power. It is concluded that the construction of the image of Russia in Lesur's book is subject to propaganda tasks in the context of the impending war with Russia in 1812.
Key words: image of Russia; poetics; russophobia; sources; Russian character.
Русско-французские отношения в начале XIX века
В начале XIX в. отношения между Россией и Францией претерпевали разнообразные и порой неожиданные метаморфозы. В первые годы нового столетия Наполеон стремился нейтрализовать Россию в своем противостоянии с Англией, добиться от российского императора хотя бы нейтралитета. Казалось, что ему это удалось: Россия содействовала созданию лиги нейтральных стран, которая затруднила доступ англичан к Балтике. Показательно, что появившуюся в 1800 г. книгу майора Массона «Секретные мемуары о России», весьма критичную по отношению к представителям российской власти и политической элиты, влиятельные парижские газеты встретили в штыки [Corbet 1967, с. 49]. Убийство Павла I в марте 1801 г. положило конец наметившемуся русско-французскому сближению. Однако Наполеон стремился к примирению с Россией, и уже 8 октября 1801 г. в Париже был подписан мирный Договор между Россией и Францией. Пресса приветствовала мирный договор, превозносила Александра I, подробно освещала жизнь российского двора, охотно публиковала новости литературной и научной жизни в России, положительные рецензии на благожелательные произведения о нашей стране. Однако казавшиеся безоблачными русско-французские отношения были омрачены в марте 1804 г. казнью герцога Энгиенского. В знак протеста русский посол во Франции покидает Париж, а в апреле 1805 г. Россия заключает договор с Англией и входит в третью антинаполеоновскую коалицию,
что повлекло за собой резкое ухудшение франко-российских отношений. Свидетельством этих негативных изменений не только в политико-дипломатических отношениях двух стран, но и в общественном мнении Франции стала публикация в 1807 г. четырехтомной «Истории анархии в Польше» Клода Рюльера, представлявшей собой антироссийский памфлет, которому наполеоновская пресса обеспечила большой успех. Между тем начавшаяся было антироссийская кампания неожиданно для французов была прервана в 1807 г. с подписанием Тильзитского мирного договора между Россией и Францией. Однако встреча российского и французского императоров в Эрфурте в октябре 1808 г. убедила Наполеона в том, что он не добьется от Александра I ожидаемых уступок. Россия противилась политике континентальной блокады, которую проводил Наполеон в отношении своего главного противника - Англии. Поход Наполеона на Россию становился неизбежным. Пропагандистская подготовка к войне с Россией началась во французской прессе и публицистике. Официальная печать в самых мрачных красках описывала российскую действительность.
Высшей точки русофобская линия французской публицистики достигает в пятисотстраничной работе Шарля-Луи Лезюра (1770-1849) «Об усилении русской мощи: От истоков до начала XIX века» (1812). Ш.-Л. Лезюр - французский литератор, автор нескольких пьес, большой поэмы «Франки» (1797). Однако известность ему принесли не его художественные произведения, а публицистика. Очевидно, в переориентации Лезюра с беллетристики на публицистику немалую роль сыграла его служба в Министерстве иностранных дел Франции, которое тогда возглавлял Талейран. В 1806 г. выходит в свет его «Ответ на манифест прусского короля», в 1810 г. «Записка о поведении Франции и Англии по отношению к нейтральным государствам», в 1814 г. двухтомная «История казаков», в 1817 г. - «Франция и французы: моральный и политический очерк». С 1818 по 1861 гг. под его руководством выходил «Универсальный исторический ежегодник», в котором Лезюр делал обзор важнейших событий общественно-политической жизни.
Источники Лезюра
Несмотря на службу во внешнеполитическом ведомстве Лезюр никогда в России не был, русского языка не знал. Основными источниками сведений о России для него стали фундаментальные многотомные
«Истории России», изданные во Франции в конце XVIII в. Одна из них принадлежит перу Пьера-Шарля Левека (1736-1812): это его пятитомная «История России» (1782). Две другие - современнику Левека, французскому историку Леклерку - «История Древней Руси» (1783-1784) и «История Новой России» (1783-1785).
Лезюр делает частые ссылки на них, приводит многочисленные цитаты из этих книг. В предисловии к своей книге Лезюр, признавая несомненные достоинства трудов своих предшественников (богатство фактического материала у Леклерка и литературное мастерство Леве-ка), отмечает и недостатки: их большой объём, что отпугивает широкого читателя, и ограниченность временных рамок. Как отмечает Лезюр, у обоих предшественников повествование «останавливаются в тот момент, когда политика российского правительства становится особенно дерзкой» (имеется в виду начало XIX в.) [Lesur 1812, с. IX]. В своей книге Лезюр исправляет недочеты предшественников: вместо многотомных фолиантов он создает относительно компактный труд, в котором описание российской истории включает в себя характеристику ее современного этапа - начала XIX в.
Кроме трудов Левека и Леклерка, Лезюр обращается и к другим источникам различного характера: работы научного характера, например, по географии России, соседствуют с публицистическими статьями, путевыми запискам, мемуарами. Лезюр сам объясняет причины, побудившие его обратиться к более широкому кругу источников: «Мы искали в других книгах и даже в произведениях, написанных под покровительством русских правителей, неопровержимые доказательства нашего мнения» [там же, с. XII]. Характерно это признание Лезюра, из которого следует, что отбор материала из источников, которыми он пользовался, был подчинен одной задаче: проиллюстрировать априори сложившееся мнение автора о России.
Под произведениями, написанными под покровительством русских правителей, Лезюр имел в виду прежде всего труд Вольтера «История Российской империи при Петре Великом» (1759-1763), самое авторитетное издание о России в XVIII в., прочитанное всей образованной Европой и вызвавшее неоднозначную оценку. Некоторые высокопоставленные и влиятельные особы (например, прусский король Фридрих) упрекали Вольтера в идеализации Петра I. Лезюр без комментариев приводит отзыв В. Кокса, который считал «Историю Петра Великого» Вольтера «наименее интересным и самым неточным
из исторических сочинений Вольтера» [Lesur 1812, с. 129]. Очевидно, Лезюр разделяет это мнение. Вообще обращает на себя внимание большое количество английских авторов, на чьи труды о России ориентировался Лезюр. Сочинения В. Кокса, В. Тука, Дж. Перри, Д. Кларка и др. неоднократно упоминаются и цитируются на страницах книги Лезюра. Особенно много ссылок на книгу Вильяма Кокса «Путешествие в Польшу, Россию, Швецию и Данию» (1784). Это четырехтомное сочинение, ставшее результатом посещения Коксом России в 1778 г., было самым известным в конце ХУШ в. произведением иностранца о России, выдержало несколько прижизненных изданий и переводов на европейские языки. Критический пафос книги способствовал ее фактическому запрету в России. В качестве источника сведений о Екатерине II и ее эпохе Лезюр предпочел весьма критичную биографию англичанина В. Тука «Жизнь Екатерины» ле-вековской «Истории России», в которой Екатерина предстает просвещенной государыней, много доброго сделавшей для своей империи (успехи во внешней политике, реформы в области образования и государственного устройства). Показательно отсутствие среди источников одной из самых известных французских работ о России - книги Жака Маржерета «Состояние Российской империи и Великого княжества Московии» (1607). Это особенно бросается в глаза, если учесть, что иногда Лезюр обращается в качестве источника сведений о России к сочинениям весьма сомнительного характера (таковым является, например, анонимное «Путешествие двух французов на Север»).
Ответ на вопрос об английских предпочтениях Лезюра содержится в его собственной констатации одной особенности сочинений английских авторов о России - их остром критицизме. В предисловии к своей книге Лезюр писал: «Наши читатели, быть может, будут нам признательны за то, что мы были более сдержаны по отношению к нашим нынешним врагам, чем англичане по отношению к своим ближайшим союзникам» [там же, с. XII]. Характеризуя книгу Э. Д. Кларка «Путешествие в Россию», изданную в Лондоне в 1810 г. и ставшую одним из важных источников для Лезюра, он отмечает, что книга имела большой успех в Англии и что она содержит разнообразные сведения о России и картины русской жизни и «написана в весьма колкой манере». «В ней Россия и русские представлены не в таком благоприятном свете, как в произведениях писателей екатерининской эпохи» [там же, с.УП].
С XVI в. английские авторы, такие как Джером Горсей, Джордж Табервилл, Джайлс Флетчер и другие создавали, как правило, негативный образ России [Михальская 1995, с. 7-44], однако зарождение русофобии в Англии британский исследователь Джон Глисон относит к первым десятилетиям XIX в. [Gleason 1950, с. 38]. Именно в это время и были написаны или переизданы сочинения английских авторов, на которые опирается Лезюр. Сочинение Вильяма Тука «Взгляд на Российскую империю» увидело свет в 1800 г. Его же «Жизнь Екатерины II» в 1801 г., в 1805 г. вышло очередное издание «Путешествий...» В. Кокса, в 1810 г. опубликована книга Дэна Кларка «Путешествие в Россию».
Таким образом, можно констатировать, что Лезюр отдавал предпочтение авторам (англичанам, французам, немцам), которые в своих сочинениях создавали негативный образ России, будь то С. фон Гер-берштейн, А. Олеарий, С. Пуфендорф, Шапд'Отрош, К. де Рюльер, А. Массон или их английские собратья по перу.
Приёмы «конструирования» образа России в книге Лезюра
От анализа источников обратимся к разбору книги Лезюра. Она состоит из предисловия, двенадцати глав и приложения. Ее основная часть представляет собой очерк русской истории от возникновения Руси до начала XIX в. Главы обзорного характера («Состояние русского государства от его истоков до татарского нашествия», «Русь под татарским игом», «Картина России в начале XVII в.», «Состояние Российской империи в начале XIX века») чередуются с историческим портретами российских императоров (глава 6 «Петр Великий», глава 7 «Екатерина I. - Петр II. - Анна. - Елизавета. - Петр III», глава 8 «Екатерина II», глава 10 «Павел I и Александр I»). Приложение, состоящее из нескольких таблиц (таблица русских царей, статистические таблицы численности населения России, доходов Российской империи в 1796 г., состояния русской армии к концу правления Екатерины II, состояния русского флота к концу правления Екатерины II и т. д.), придает книге видимость солидности научного труда, основанного на точных фактах, каковой на самом деле она не является.
В историческом обзоре Лезюр создает довольно мрачную картину Московии: жестокие правители, одержимые идеей господства над миром и движимые экспансионистскими устремлениями, раболепный, невежественный и грубый народ, такое же невежественное,
грубое, всё еще пребывающее в состоянии варварства духовенство, коррумпированная и лишь манерами похожая на «цивилизованных» и «просвещенных» европейцев элита. Лезюр утверждает, что все, даже наиболее умеренные авторы, писавшие о России, которых он относит чуть ли не к апологетам России, сходятся в том, что характерные черты русских глупость, пьянство, жестокость, склонность к воровству, лень. И далее он приводит подборку цитат из произведений разных авторов, долженствующую доказать справедливость этого его утверждения [Lesur 1812, с. 445-446].
Лезюр пытается разрушить стереотип о храбрости русского войска, созданный победами Петра, Суворова, Александра I. Как задолго до него, еще в XVII в., это делал немецкий ученый и литератор Адам Олеарий в своем «Описании путешествия Гольштинского посольства в Московию и Персию» (1647), Люзер объясняет отвагу русского солдата его униженным положением раба. Он приводит мнение неизвестного автора, изложенное в «Путешествии двух французов на Север», что «гостеприимство русских в действительности есть, скорее, следствие гордости, нежели подлинного великодушия» [Lesur 1812, с. 442]. Так, белое становится черным, достоинства превращаются в недостатки. В этом отношении Лезюр - предшественник знаменитого Астольфа де Кюстина, а Кюстин - достойный продолжатель традиции Лезюра (см. у Кюстина в «России в 1839 году» сходная мысль, что учтивость русских - следствие их постоянного страха: «Люди здесь серьезны от страха, но страх же делает их весьма учтивыми. Я никогда не видел, чтобы множество людей, причем из всех классов общества, так уважительно обходились друг с другом» [Кюстин 1996, с. 240]).
Оптике Лезюра свойственна фиксация на мелочах, которые кажутся автору смешными или нелепыми: он в который уже раз вслед за своими предшественниками рассказывает о странной для иностранца русской бане; в другом месте воспроизводит рассказ из мемуаров генерала Манштайма, который присутствовал на празднестве в честь бракосочетания племянника императрицы Анны и дал описание нарядов придворных дам, «в которых можно увидеть странную "смесь" богатства и дурного вкуса, роскоши и неряшливости...». «И это в середине XVIII века!!!», - восклицает Лезюр [Lesur 1812, с. 198].
Наконец, в своем стремлении изобразить Россию не только нелепой, но и опасной Лезюр опускается до прямой фальшивки: в главе
«Петр Великий» он помещает трехстраничный текст якобы подлинного документа, который впоследствии станет известен под названием «Завещание Петра Великого». Здесь в 14-ти пунктах изложен план покорения Европы Россией. Лезюр утверждает, что в специальных архивах русских императоров существуют секретные записи (memoires secrets), написанные рукой Петра, в которых изложен план для его наследников, и что некоторые из них действительно осуществляли этот план. Лезюр осторожно называет публикуемый текст «le résumé de ce plan». Слово «le résumé» порождает вопросы: полный ли это текст или конспект, «выжимка», краткое изложение. Другой вопрос - источник, откуда этот текст взят. Лезюр, говоря о существовании завещания, ссылается на, по его мнению, заслуживающее доверия свидетельство английского дипломата Вильяма Этона, бывшего консула в России и Турции, который якобы имел возможность ознакомиться с текстом завещания и в своей книге «Исторический, политический и современный обзор Оттоманской империи» (1798-1801) утверждал, что авторство плана принадлежит не Екатерине II, а Петру Великому. В книге Этона подобное утверждение действительно содержится, но в ней нет текста завещания [Eton 1801, с. 165-166]. Шарль Корбе утверждает, что более поздние изыскания доказали, что текст «завещания» был написан польским генералом Михаилом Сокольницким по приказу Наполеона и затем отредактирован императором [Corbet 1967, с. 80]. Это дает ответ на вопрос об авторстве «завещания», но оставляет открытым вопрос об источниках, откуда этот текст взял Лезюр. Характерно, что сам Лезюр, в книге которого почти на каждой странице содержатся многочисленные сноски на разнообразные источники, в случае с «завещанием Петра» не счел нужным указать источник сведений. Эта «фигура умолчания» должна была заставить внимательного читателя насторожиться и усомниться в достоверности «завещания».
Книга Лезюра - большое эссе, смысловым «ядром» которого является его заключение. Весь предшествующий исторический материал, изложенный на четырехстах страницах - только «подводка» к краткому и емкому четырнадцатистраничному заключению. Автор и сам косвенно в этом признается: «История, которую мы только что окинули взглядом, дает повод для размышлений» [Lesur 1812, с. 456]. Итогом «размышлений» стала не отличающаяся новизной и оригинальностью мысль, что Россия является экспансионистской
державой, стремящейся к господству на европейском континенте и представляющей угрозу для «цивилизованной» Европы. Доказательству этой мысли подчинен отбор фактов в обзоре русской истории, где акцент сделан на территориальных приобретениях российской империи при разных ее правителях.
Лезюр устанавливает причинно-следственную связь между экспансионизмом российского государства и «духом» русской нации, стремящейся к господству и неспособной к изменениям под влиянием иноземных нравов и институтов. «В развитии русской мощи можно увидеть убедительную аналогию с гением этого народа. С тех пор как эта сила появилась в Европе, у нее одно намерение - господствовать здесь» [Lesur 1812, с. 461].
С точки зрения Лезюра, «характер настоящего русского ... неисправим» («Le caractère duvrai Russe. est indélébile») [там же, с. 459]. Французское слово «indélébile» точнее было бы перевести как «нестираемый», «неизгладимый». Его основная сема - культурная ригидность, устойчивость к внешним воздействиям, сохранение своей субъектности. Лезюр полагает, что это тормозит движение русских по пути прогресса и цивилизации. Русский народ противится благотворному влиянию «просвещенной», «цивилизованной» Европы. Никакие религиозные, культурные влияния и контакты «не могут изменить его исконный характер и гражданские, нравственные и политические условия» [там же, с. 457].
Противоречия Лезюра
Между тем Лезюр противоречит себе, утверждая, что в русских соединились «грубость дикаря с пороками цивилизованного человека» и что, быть может, им лучше было бы оставаться «в состоянии чистосердечного варварства» [там же, с. 457]. Если русские не подвержены никаким влияниям, то как они могли приобрести пороки цивилизованного человека? А если они их приобрели, то не иначе как под влиянием европейской «цивилизации». Либо русские ригидны в культурном отношении, и тогда они должны были сохранить непорочность чистосердечных дикарей. Если же они развратились под воздействием «цивилизации», то тезис Лезюра о культурной ригидности русских неверен. Как, впрочем, становится сомнительной и его мысль о «благотворном» влиянии европейских образцов. Если
европейские влияния столь благотворны, то как они могли развратить русских «дикарей».
Лезюр, с одной стороны, воспроизводит устойчивую модель просветительской мысли, основанную на оппозиции «цивилизация» // «варварство», где цивилизация - несомненное благо, а варварство - безусловное зло. И в этой схеме Европа - оплот цивилизации, а Россия -средоточие варварства. Лезюр упрекает французских просветителей (в частности Вольтера) в недальновидности по отношению к России, в том, что они поощряли начинания «самого деспотичного правительства» и не увидели приближения «этих диких орд», которые хотели разрушить цивилизацию [Lesur 1812, с. 461]. Современная Лезюру Россия и ее обитатели, «дикие дети севера» («farouches enfants du Nord») также изображаются как угроза мирным и цивилизованным европейским народам, а миссия Франции видится в том, чтобы возвести барьер на пути этой угрозы, за которым «европейские народы смогут, наконец, наслаждаться безопасностью своих прав, своей торговли и цивилизации» [там же, с. 469]. С другой стороны, Лезюр наследует руссоистскую идею развращающего влияния цивилизации на «добрых дикарей». Между двумя этими полюсами (цивилизация - несомненное благо // цивилизация - возможное зло) и колеблется мысль автора.
Однако в своей отрицательной оценке русского народа Лезюр не испытывает никаких колебаний и сомнений. При этом устойчивую и встречающуюся во многих произведениях его предшественников оппозицию хороший (добрый, гостеприимный и т. д.) народ // дурная (коррумпированная, жестокая, самодержавная и т. д.) власть Лезюр заменяет противоположной: стремящаяся к прогрессу, «европейская» (во всяком случае в своих внешних формах и проявлениях) власть // «варварский», противящийся приобщению к цивилизации народ. Особую опасность России для Европы Лезюр видит в «этом особом сочетании европейских форм ее правительства с упрямым варварством ее народа» [там же, с. 458].
Помимо неисправимого характера русского народа, Лезюр выделяет еще два значимых фактора русской истории: гордыню бояр («l'esprit orgueilleux de ses anciens boyards»), которая становилась причиной заговоров и дворцовых переворотов, и роль женщин в русской истории, по своей женской природе ценящих дерзость, что давало их честолюбивым фаворитам огромную власть и приводило к неожиданным потрясениям в государстве. То же преувеличение роли идейного
и психологического фактора обнаруживаем в оценке влияния России на европейскую историю и перспективы. В итоге Россия становится ответственной за все беды Европы: «Разрушив цивилизационный барьер, она посеяла в умах правителей и народов разрушительные и безнравственные идеи, результатом которых, может быть, стали все последующие бедствия» [Lesur 1812, с. 461]. Правда, Лезюр не уточняет, о каких идеях идет речь, но зато подчеркивает, что это обвинение России и есть главная мысль его книги. «Пусть разум читателя остановится на этой мысли; в ней смысл моего большого произведения» [там же, с. 461-462].
Таким образом, можно сделать вывод о «психологизме» лезю-ровской трактовки истории: историческую динамику определяет «l'esprit» (неважно, идет ли речь о «духе» народа, бояр, особенностях женской психологии или разрушительных идеях).
«Благородство» Франции vs. «коварство» России и Англии
Текст Лезюра был ответом на оформившийся в 1805 г. русско-английский альянс. Эта тема заняла значительное место в заключении книги. Россия и Англия, в трактовке Лезюра, - агрессивные, экспансионистские державы, «зачинатели почти всех войн последнего времени» [там же, с. 463]. Не отличавшейся миролюбием наполеоновской Франции приписываются благородные, «цивилизаторские» цели, в то время как Россия и Англия движимы амбициями и корыстными интересами. Давая свое объяснение тесных связей России и Англии, Лезюр предстает «экономистом» и «реалистом», видящим в основе этого союза торгово-экономические причины: Англия заинтересована в российском рынке, Россия - в английских промышленных товарах. Однако, переходя к характеристике французских целей по отношению к России, Лезюр превращается в «идеалиста» и «культуртрегера». Единственное стремление Франции - «освободить русских от тех связей, которые замедляют их приобщение к цивилизации» [там же, с. 465]. Логика Лезюра заключается в том, что Англия, в силу своих экономических интересов, «заинтересована в сохранении варварства повсюду, где оно есть и будет защищать его везде, где оно подвергается атакам» [там же, с. 465], так как сохранение «варварства» (под которым понимается технологическая и экономическая отсталость) обеспечивает Англии огромный рынок для ее товаров, развитие торговли и связанное с ней процветание. Между тем, в чем заключается
интерес Франции в приобщении русских к цивилизации, не объясняется. В первом случае действует понятная экономическая логика, во втором - необъяснимые благородные мотивы, трогательная и бескорыстная забота о русских. Лезюр объясняет, в чем ему видятся возможные преимущества русских от разрыва «фатального союза» с Англией, однако умалчивает о том, в чем здесь состоит интерес Франции.
Вообще вся риторика лезюровского текста направлена на то, чтобы представить Францию бескорыстной защитницей интересов и блага европейских народов. Франция - «усердно трудится над созданием семьи народов во главе с отцом этого семейства», на роль которого она, безусловно, претендует [Lesur 1812, с. 468]. В то же время цель России - «прямое господство» [там же]. Альянс России и Англии «направлен против независимости и будущего процветания европейских народов» [там же, с. 467]. Амбициозным и корыстным противникам Лезюр противопоставляет бескорыстную Францию, единственная забота которой - благо не только и не столько Франции, сколько всей Европы. Франция - защитница Европы от русского «варварства» и английского «монополизма».
Финал книги патетичен: автор видит, как «французский орел распростер свои крылья над позолоченными куполами древнего дворца царей» [там же, с. 469]. Лезюр пророчествует, что «гений великой империи осуществит свое предназначение»; «ее меч отомстит за все оскорбления, нанесенные цивилизованной Европе», «скоро дикие дети Севера проклянут союз с Альбионом» [там же, с. 469].
Однако за фасадом возвышенной риторики Лезюра скрывается призыв к войне: «Никакая война не могла иметь цели столь благородной и задачи столь важной; никакая жертва не была бы чрезмерной для достижения этого блага» [там же, с. 469].
Заключение
Книга Лезюра, несмотря на весь свой квазинаучный антураж (солидный объём, указания на источники информации, многочисленные сноски и т. д.) и очевидное стремлению автора выдать ее за солидное и объективное исследование, на самом деле представляла собой антироссийский памфлет, стала откликом на злобу дня - резкое ухудшение русско-французских отношений, и была призвана подготовить общественное мнение к предстоящей войне с Россией.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Кюстин А. де. Россия в 1839 г.: в 2 т. М. : Изд-во им. Сабашниковых, 1996. Т. 1. С. 240.
Михальская Н. П. Образ России в английской художественной литературе
IX-XIX вв. М. : МПГУ, 1995. 152 с. Corbet Ch. L'opinion française à l'inconnue russe (1799-1894). Paris : Didier, 1967. 490 p.
Eton W. Tableau historique, politique et modern de l'empire Ottoman: En 2 vol.
Paris : Chez Tavernier, 1801. T. 2. 253 p. Gleason J. H. The Genesis of russophobia in Great Britain: A study of the interaction of policy and opinion. 1815-1841. Cambridge : Harvard university press, 1950. 314 p.
Lesur Ch.-L. Des progrès de la puissance russe: Depuis son origine jusqu'au commencement du XlX-e siècle. Paris : Chez Fantin, libraire, quai des Augustins, 1812. 514 p.
REFERENCES
KjustinA. de. Rossija v 1839 g.: v 2 t. M. : Izd-vo im. Sabashnikovyh, 1996. T. 1. S. 240.
Mihal'skajaN. P. Obraz Rossii v anglijskoj hudozhestvennoj literature IX-XIX vv.
M. : MPGU, 1995. 152 s. Corbet Ch. L'opinion française à l'inconnue russe (1799-1894). Paris : Didier, 1967. 490 p.
Eton W. Tableau historique, politique et modern de l'empire Ottoman: En 2 vol.
Paris : Chez Tavernier, 1801. T. 2. 253 p. Gleason J. H. The Genesis of russophobia in Great Britain: A study of the interaction of policy and opinion. 1815-1841. Cambridge : Harvard university press, 1950. 314 p.
Lesur Ch.-L. Des progrès de la puissance russe: Depuis son origine jusqu'au commencement du XIX-e siècle. Paris : Chez Fantin, libraire, quai des Augustins, 1812. 514 p.
