CC BY
43
УДК 316.752
ОБРАЗ РОДИНЫ В ИТОГАХ ХХ в.: ОПЫТ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ
© Светлана Валерьевна ГУЗЕНИНА
Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, кандидат социологических наук, старший преподаватель кафедры теоретической и прикладной социологии, e-mail: [email protected]
Исследован социологический анализ специфики противоречивых процессов ХХ в., отражающихся в осмыслении роли и бытия образа Родины в духовной жизни социума и личности третьего тысячелетия.
Ключевые слова: образ Родины; идеология; культура; духовная жизнь; социальные противоречия.
Первое десятилетие XXI в. ясно показало, что перешагнув рубеж третьего тысячелетия, человечество не только окунулось в новую, информационную и совсем не похожую на ушедший XX в. реальность, но и захватило с собой в некотором смысле весь багаж разнообразных социальных практик, знаний и представлений, накопленный за двадцать столетий.
Плоды XX в. не могут быть оценены однозначно, поскольку в их числе как мировые войны, революции, тоталитарные режимы, экономические и экологические кризисы, создание новых видов оружия (в т. ч. массового уничтожения), так и великие открытия, технические изобретения, знаменующие освоение человеком космоса, победу над многими неизлечимыми ранее болезнями, постижение тайн генетики, рождение новых научных теорий.
XX в. представляет чрезвычайно важную страницу в интеллектуальной истории человечества с точки зрения практической реализации или краха программ наиболее фундаментальных идеологий, сформулированных в эпоху Просвещения (либерализм, консерватизм, коммунизм, социализм, царизм), а также с точки зрения зарождения новых идеологических течений и доктрин (ленинизм, американизм).
Безусловно, XX в. знаменателен формированием и крахом фашизма как одной из крайних идеологий, направленных на уничтожение человека человеком. В XX в. оформляются и иные масштабные идеологические платформы, неизменным атрибутом которых становится культ личности, при этом такие спорадические процессы наблю-
даются в течение столетия в различных странах мира (сталинизм, маоизм и др.).
Разумеется, рождение каждой из таких идеологий влекло за собой изменение общественных представлений в отношении образа Родины, отражающееся в переориентировке приоритетов в организации всей системы воспитания, трансляции посредством СМИ политических символов, иногда в смене каналов воздействия и взаимодействия с населением.
Отметим также, что некоторые теоретические концепции берут свой отсчет гораздо раньше, но в XX в. логически продолжают развиваться (к примеру, религиозные доктрины, субстанциональный подход, идеи социального дарвинизма и др.), при этом, в XX в. они выходят на новый эволюционный уровень (неофрейдизм).
Нельзя сказать, что образ Родины всегда находился в фокусе многочисленных концепций социально-гуманитарного знания XX в., однако почти наверняка его фоновое присутствие в проблемном поле той или иной теории вполне прослеживается. При этом внимание исследователей, в среднем, более всего привлечено:
- к различным аспектам общественного мнения, массового сознания, коллективного поведения (класса, группы, той или иной общности, социального кластера и т. д.);
- к обоснованию роли национального или этнического фактора в решении тех или иных задач на государственном и межгосударственном уровне, включая формулировку идеологических программ;
- к поиску путей разрешения межэтнических и межнациональных конфликтов,
особенно эта тема актуальна для полиэтнических и мультиконфессиональных государств. Вполне оправданно сюда же мы можем отнести и угрозу ядерной войны, а также опасность международного терроризма;
- к анализу проблем национализма, шовинизма и экстремизма в современном мире; здесь же, видимо, стоит сказать и о тематике патриотизма и патриотического воспитания;
- к осмыслению тех или иных качественных характеристик, процессов и обозначившихся новых тенденций в политическом, культурном поле или сфере повседневности советского и постсоветского пространства;
- к поиску основ коллективной, групповой и иной идентичности человека и человечества века глобализации, столкнувшихся на пороге третьего тысячелетия с проблемой утраты культурной самобытности и «размывающегося» этнического самосознания, что неизменно ведет к потере самого статуса этноса.
Отметим, что современные процессы глобализации стали играть существенную роль в межкультурном пространстве, чему способствует и перемещение многих социальных и культурных институтов в сеть Интернет. Такие практики фактически стирают культурные границы, формируя общее поле межкультурных, межконфессиональных взаимодействий и контактов, предоставляя возможность общения и обмена культурным, экономическим, социальным, политическим, профессиональным опытом. Однако исследователи наблюдают сегодня в глобальном мире и феномен утраты культурной самобытности, что представляет угрозу выживания любой этнической группы или общности. Этой проблеме, обозначившейся в XX в., уделяют повышенное внимание ученые третьего тысячелетия (при этом как отечественные, так и зарубежные). Такая проблематика нашла свое отражение и в концепции национальной безопасности России как тезис о важности защиты духовной среды;
- к осмыслению социальной роли языка, поскольку с одной стороны, виртуальная реальность и единый язык (иногда сленг) виртуального общения способствуют обеднению литературного языкового фонда любого этноса или народности, с другой - язык в конце XX - начале XXI в. зачастую выпол-
няет функцию культурного кода, служит маркером социального статуса, является социальным фильтром (вхождения в группы, кланы, союзы, и играет при этом как объединяющую, так и сигнальную, а также селективную роли);
- к изучению вновь появляющихся политических и экономических феноменов и поиску региональных сходств и различий. Яркими примерами таких тенденций стали Евросоюз, страны БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай), перспективы Евроазиатского Союза и т. д.;
- к разрешению противоречий, связанных с социальной стратификацией и все более возрастающим к концу XX в. социальным неравенством, о чем свидетельствует, помимо прочего, рост количества научных публикаций, монографий и международных научных конференций по данной проблеме.
Вряд ли, пожалуй, на границе второго и третьего тысячелетий можно уверенно говорить об образе единой глобальной Родины. Конец XX в. так и не продемонстрировал масштабного единого пространства, даже при учете нарастающих тенденций глобализации, на фоне которой лишь ярко наблюдается все более отчетливо проявляющаяся дихотомия. Ее суть сводится к тому, что с одной стороны, такой процесс подарил человечеству кажущееся объединение на основе информационных потоков, с другой - к концу XX в. отмечается значительная социальная дифференциация, поскольку социальное неравенство в ХХ в. не исчезло, но трансформировалось, сменив лишь векторы, маркеры и формы. О таких бинарных тенденциях справедливо заметил известный социолог Горан Тернборн: «Теперь, как мы видим, нации сближаются, а классовые различия возрастают» (курсив мой. - С. Г.) [1, с. 3].
Современные общества, по мысли автора, представляют на внешнем уровне пример не глобальной системной интеграции, но пестрой мозаичности: мир разделен на страны, находящиеся на высоком уровне экономического подъема, страны с переходной экономикой и экономически отстающие, при этом экономические доноры открыто диктуют свою политику и идеологические стандарты.
Следствием создания единых торговых и экономических зон становятся культурные потери, которые сегодня уже очевидны для
некоторых стран мира: они выступают в обществе потребления ценой, платой за экономический рост, неминуемо связанный с экспансией не только финансовых потоков, но и чужих культурных образцов (ценностных, языковых, нормативных, поведенческих
и т. д.). Не случайно данный процесс получил свое описание в современной социологии как «макдональдизация» [2; 3, р. 55]. Думается, что такое название красноречиво свидетельствует о попытках сведения глобального образа Родины к масштабам одной страны.
Однако масштабное объединение на глобальном уровне сегодня вряд ли возможно не только по причинам, связанным с характером экономических процессов, но и с все более усложняющимися многочисленными внутренними противоречиями, среди которых можно выделить следующие (хотя, чаще всего, они выступают в совокупности):
- религиозные, этнические и гендерные (ислам как государственная религия и проблема прав женщин в арабских странах; положение цыганской диаспоры в Болгарии, этнических переселенцев из Прибалтики; ирландские волнения в Великобритании; статус Каталонии в Испании и т. д.);
- социальные (высокая степень дифференциации различных социальных слоев, низкий уровень здравоохранения в России; высокий уровень безработицы и эмиграции в странах Восточной Европы);
- политические (революции и военные конфликты в Египте и Сирии, террористические атаки в Израиле; исламская популистская мобилизация в Индонезии, которая противостоит рыночной идеологии, следуя модели партии Справедливости и Развития в Турции);
- экономические (бедность как главная проблема стран постсоветского пространства, Африки и Азии. При этом, по оценкам социологов, в последние годы наблюдается явный рост ее феминизации) [4, с. 17; 5];
- информационные (низкий уровень языковой и компьютерной грамотности в странах бывшего Восточного блока, России, странах Азии и Африки, что затрудняет международные контакты, в т. ч. экономические и культурные, создавая феномен информационной изолированности указанных стран);
- правовые (отсутствие законодательной базы по широкому спектру проблем управления, здравоохранения, экономической и политической сфер социальной жизни в России и странах Восточной Европы);
- этические (изучение, осмысление и обсуждение вопросов, связанных с исторической и социальной памятью периодов Второй мировой войны, СССР, падения «железного занавеса», разрушения Берлинской стены, актуальных проблем общеевропейского и глобального диалога и включения социальных медиа в этот процесс и т. п.).
Отметим при этом, что европейские научные публикации, монографии и научные конференции последних лет сфокусированы чаще на проблематике формирования единой неоевропейской идентичности, тех или иных аспектах построения нового европейского пространства (культурного и экономического, политического и правового, образовательного и языкового, научного, коммуникативного, информационного, туристического и т. д.)1 [6-13].
Ученые стран бывшего СССР и особенно бывшего т. н. «восточного блока», ориентирующихся сегодня на интеграцию в Евросоюз, в своих работах, к сожалению, сосредоточены не на поиске путей экономического и культурного суверенитета или выстраивание цивилизованного диалога с бывшими соседями, а на обосновании трудностей экономики и пробелов в социальной политике собственного государства методом поиска врагов (ближайшим из которых, зачастую, оказывается Россия) [14-16].
При этом отметим, что данная тема настолько многогранна, что, по мысли автора, в социально-гуманитарном знании XXI в. она может стать объектом отдельного научного
1 К примеру, на осень 2012 г. запланированы следующие европейский научные конференции по данной тематике: Zaklad Socjologii Kultury IS US i Szczecinski Oddzial PTS zapraszaj^. do udzialu w Mi^dzynarodowej Konferencji: „Narody, regiony, organizacje - kultury zau-fania”(22-23 pazdziernika 2012 Szczecin); 7th International Conference of the Albanian Institute of Sociology (AIS): “Identity, image and social cohesion in our time of interdependence” (Vlora-Albania 26-27 November, 2012); Second Annual Conference of the Balkan Sociological Forum Close but Unknown Neighbors: Balkan Sociological Perspectives (9-10 November 2012, Sofia, Bulgaria); Regions of Memory. A Comparative Perspective on Eastern Europe International Conference (Warsaw, 26-28 November, 2012).
направления. Научные поиски идеологического базиса оформления и бытия такого феномена вполне оправданно могут быть сфокусированы в рамках исследовательского поля «исторического забвения».
Так или иначе, попытка осмысления образа Родины в истории противоречивого и динамичного XX в. представляется чрезвычайно актуальной. Она может послужить теоретической основой постижения закономерностей динамики и бытия важнейшего сакрального феномена, во многом определяющего ценностные приоритеты и детерминанты коллективного, группового и индивидуального социального поведения в наступившем XXI в. С точки зрения практической перспективы, такое исследование вполне способно пролить свет на базовые механизмы формирования единого духовного пространства и коллективной идентификации всех страт населения в рамках отдельной страны, что на пороге третьего тысячелетия представляется очевидной проблемой во все более глобализирующемся, но и все более разобщенном мире.
1. Терборн Г. Глобальное неравенство: возвращение класса // Глобальный диалог. 2011. № 1. Сентябрь. Т. 2.
2. Ритцер Дж. «Макдональдизация общества 5» / пер. с англ. А.В. Лазарева; вступ. ст. Т.А. Дмитриева. М., 2011.
3. Anindya J. Mishra and Sujata Kar . Business and Society: McDonaldisation in Indian Context // Current Issues in Sociology: Work and Minorities / ed. by Katsas G.A. 2012. Р. 55.
4. Погосян Г. О «новой бедности» в постсоветской Армении // Глобальный диалог. 2012. Т. 2. № 3.
5. Проблема богатства и бедности в контексте концепции державности: материалы Международной научно-практической конференции / гл. ред. В.М. Юрьев, науч. ред. И.В. Налетова. Тамбов, 2012.
6. Amato G., Batt J. The Long -Term Implications of EU Enlargement: The Nature of the New Border. Final Report of the Reflection Group. Robert Schuman Center for Advanced Studies. European University Institute, Florence and The Forward Studies Unit, European Commission. 1999.
7. Trencse'nyi B. and Kopec "ek M.(eds): Discourses of collective identity in Central and Southeast Europe. Vol. I: Late Enlightenment-Emergence of the Modern ‘National Idea.’ Vol. II: National Romanticism - the Formation of National Movements CEU Press. Budapest; New York. 2006.
8. Bobeva D. Emigration from and Immigration to Bulgaria. European Migration in the Late Twentieth Century. Historical Patterns, Actual Trends, and Social Implications / eds H. Fassmann, R. Munz. Aldershot. Laxenburg, 1994. Р. 221-237.
9. Hall St. Cultural Identity and Diaspora, in Identity, Community, Culture, Difference / ed. J. Rutherford. L., 1990.
10. Kabakchieva P. Building of “Europe” or Integrating in Europe, in New Publicity. 2001.
11. Смит А. Националната идентичност. Крали-ца Маб, София. 2000.
12. Гузенина С.В. Визуальный образ как форма репрезентации // Дискуссия: журнал научных публикаций. Екатеринбург. 2011. № 8 (16). Октябрь. С. 124-127.
13. Нойманн И. Использование «Другого»: образы Востока в формировании европейских идентичностей / пер. с англ. В.Б. Литвинова, И.А. Пильщикова, предисл. А.И. Миллера. М., 2004.
14. Mqczka M. The Propaganda Machine // New Eastern Europe: New Europe, Old Problems. 2012. № 3 (IV).
15. Wilson A. Russia’s Badly Managed Democracy // New Eastern Europe. URL: http:// www. neweasterneurope.eu/node/166 (дата обращения: 17.07.2012).
16. Что россияне думают о Литве // Русский пор-
тал Политика. Эстония. 18 июля 2012 года. URL: http://www.veneportaal.ee/politika/02/
29020801.htm (дата обращения: 18.07.2012).
Поступила в редакцию 14.08.2012 г.
UDC 316.752
IMAGE OF HOMELAND IN OUTCOME OF 20th CENTURY: EXPERIENCE OF THEORY AND PRACTICE Svetlana Valeryevna GUZENINA, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Candidate of Sociology, Senior Lecturer of Theoretical and Applied Sociology Department, e-mail: [email protected] The sociological analysis of the specifics of contradictory processes of the 20th century, reflected in the understanding of the role and existence of the image of the homeland in the spiritual life of the society and the personality of the third millennium is researched.
Key words: image of homeland; ideology; culture; spiritual life; social contradictions.
