CC BY
42
ББК С55.567 + Ш7;Ф01
О. И. Шарафутдинова
ОБРАЗ РИТОРА КАК СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ НОРМАТИВ
ПУБЛИЧНОЙ РЕЧИ (НА МАТЕРИАЛЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО
ДИСКУРСА)
В настоящее время активно развивается коммуникативная и антропоцентрическая лингвистика, ставящая в центр внимания проблем}' «язык и человек». Антропоцентризм современной лингвистической науки состоит в том, что языковые средства, используемые в том или ином тексте, рассматриваются в неразрывной связи с условиями речевого взаимодействия, жанровыми особенностями и, наконец, с качествами личности, выстраивающей данное речевое произведение. Подобная речевая реализация говорящего может быть исследована, в частности, с помощью такой категории, как образ ритора.
Традиционно риторическая категория образа ритора переосмысляется в современной науке, приобретая новое содержание. Если в античной риторике образ ритора рассматривался как орудие воздействия на аудиторию, то в современной риторике — это способ описания общественного сознания. Такое понимание обусловлено, в частности, работами В. В. Виноградова [2], позволившими разграничить образ автора и образ ритора как категориальные характеристики художественной и нехудожественной речи соответственно. Используя вслед за В. В. Виноградовым термин «образ автора», Ю. В. Рождественский [5] рассматривает его как системообразующий признак различных видов с ловесности и устанавливает корреляции между видами словесности и общепринятым образом автора. При этом отмечается, что необходимо учитывать те характерные черты в образах автора, которые вызваны изменениями стиля речи и стиля жизни.
А. П. Романенко [6], опираясь на указанные выше теоретические положения и трактуя образ ритора в традиционных категориях этоса, пафоса и логоса, рассматривает образ ритора прежде всего как характеристику социальной и культурной ситуации. Таким образом, исследуемый феномен рассматривается не только как норматив речи, но и как инструмент ее исследования: поскольку образ ритора концентрирует в себе специфические черты словесной культуры, следовательно, изменение каких-либо параметров в этом образе свидетельствует об изменениях культурных, социальных, политических.
Анализ образа ритора представляет интерес и с точки зрения его речевого вопл ощения, поскольку делать выводы об изменениях отдельных компонентов общепринятого образа можно только на основе описания его речевых и — шире — дискурсивных характеристик. В связи с этим целесообразно говорить о совмещении риторического и лингвистического подходов при описании данной кате-
гории: в нашем представлении образ ритора—это, с одной стороны, некий социально-политический норматив публичной речи, с другой — создаваемый лингвистическими средствами образ говорящего в конкретном тексте.
Данная проблема образа ритора исследуется на материале политического дискурса. Подобный выбор материала исследования обусловлен, во-пер-вых, спецификой политического дискурса: его тексты быстро устаревают, поэтому иногда может показаться, что исследование этих текстов выглядит не совсем актуальным. Однако эта подвижность облегчает систематизацию и анализ материала, поскольку позволяет выявить определенные закономерности, выделить критерии описания, которые являются перманентными, и построить теоретическую модель исследуемого предмета. Во-вторых, политический дискурс в силу своей специфики наиболее ярко, на наш взгляд, отражает общественное сознание, чутко реагируя на малейшие изменения как ценностей политических, так и социальных, идеологических, культурных.
Примером реализации образа ритора как социально-политического норматива может послужить анализ текстов политических речей двух периодов истории России.
1. Начало XX века, период между двумя революциями, в России можно считать ренессансом классической риторики, согласно Н. А. Безменовой [1], И. Пешкову [4]. Данный период представлен выступлениями П. А. Столыпина в Ш Государственной думе 16 ноября 1907 г. и27 апреля 1911 г., атакжеречью А. И. Гучкова на Всероссийском съезде «Союза 17 октября» 8 ноября 1913г.
2. Период 60-х годов XX века представляет интерес, поскольку является примером особого использования языка для выражения особой ментальности и идеологии [7]; с другой стороны, отмечается сходство советского политического дискурса с ритуальной коммуникацией [8], что приводит к специфическим модификациям образа ритора и средств его создания. Типичный образ ритора данного периода анализируется на примере докладов Ф. Р. Козлова,
Н. А. Муравьевой, И. В. Капитонова наXXII и ХХП1 съездах КПСС (1961 г. и 1966 г.).
В качестве лингвистических средств реализации образа говорящего, позволяющих описать социально-политический норматив, характерный для определенной эпохи, мы рассматриваем следующие: 1) ключевые слова — наиболее значимые, важные для говорящего слова, определяющие сис-
Речевые процессы в массовой коммуникации
тему взглядов и идей личности [3]; 2) использование номинативных средств (эти характеристики позволяют увидеть оппозицию «свой — чужой», выстраиваемую автором, а также ее отношение к аудитории и место в картине действительности): номинации говорящего в тексте, номинации Другого, номинации аудитории, изображение действительности (лингвистические средства оценки действительности); 3) аргументация, способы воздействия на аудиторию; 4) композиция речи; 5) использование экспрессивных и апеллятивных средств; 6) использование дейктических средств, обеспечивающих идентификацию говорящего с определенной группой; 7) собственно индивидуальные характеристики: специфика синтаксиса, стилистические особенности, отношение к нормам современного русского литературного языка. Ввиду ограниченности объема настоящей публикации не представляется возможным привести полный анализ текстов политических речей, в связи с чем будут отмечены только наиболее яркие признаки образа ритора, маркирующие его принадлежность к определенной исторической эпохе и позволяющие выявить специфику социально-политического норматива. Так, для выступлений П. А. Столыпина характерны, во-первых, четкая, логическая композиция, призванная внести ясность в мысли аудитории, убедить в верности и последовательности программы говорящего. Во-вторых, отсутствие личностного начала в речи обусловливает минимальное использование модусных высказываний и эксплицированных характеристик. Оратор заявляет о том, что он выступает «от имени правительства», обозначая таким образом свое единство с правительством и обосновывая отсутствие личных комментариев. В то же время отождествление с авторитетом власти позволяет обозначить позицию говорящего как господствующую. В третьих, обращает на себя внимание отсутствие выразительных средств и риторических фигур, речь отличается простым, ясным языком, стилистически нейтральным. Оратор не высказывает новых, оригинальных идей, он придерживается традиционных взглядов. Убедительность достигается четкостью и содержательностью, логическими доводами, даже банальностью идей, что приводит к логической стабилизации. Для нас представляют интерес в данном случае способы аргументации, выбираемые говорящим: необходимость деятельности, связанной с дальнейшим развитием страны, доказывается апелляцией к высшим ценностям, общим для всех граждан («спокойствие страны», «внутреннее ее устроение»), В связи с этим вопросы, предлагаемые на рассмотрение аудитории, трактуются как вопросы «бытия русской державы». В данном тексте оратор
— человек, уверенный в своей позиции как единственно верной, это образ законодателя, уверенного оратора.
В выступлении А. И. Гучкова создается образ
оратора, который условно может быть обозначен как оратор-прорицатель. Данное определение обусловлено тем, что говорящий произносит речь о тактических задачах партии 17 октября, однако основная часть текста содержит' размышления о России, ее историческом прошлом и будущем. В образе оратора возникает, во-первых, обращенность к прошлому, а во-вторых, к будущему, к потомкам. Речь носит личностный характер, однако говорящий не употребляет местоимение «я», и подобный эффект создается наличием большого количества модусных высказываний. Для образа ритора в данном тексте характерно искусное использование речевых средств, в частности, метафор: «политическая предсмертная агония», «кончился медовый месяц», «государственный корабль потерял всякий курс, зря болтаясь по волнам». Кроме того, ритор часто обращается к такому приему, как особый лексический отбор. Например, при изображении сил реакции: «Теперь они выползли из всех щелей... среди дворцовой камарильи, среди тех темных элементов, которые в прежнее время копошились и грелись около старых гнойников нашей русской жизни...» Подобный лексический отбор создает негативную картину, общее впечатление от которой усиливается игрой слов: «Эти безответственные, внеправительственные и сверхправительствен-ные, а в данном случае и антиправительственные течения. ..» Д ля обозначения действий своих соратников говорящий использует те средства, которые позволяют создать обратный эффект. Так, например, используются словосочетания «Россия как великая славянская держава», «путь широкого творчества», «эра реформ», «Русская земля» как обозначение родины, отечества, обращенное к культурной памяти. Такие обозначения, связанные с русским либерализмом, призваны подчеркнуть, во-первых, его патриотичность и ориентацию, прежде всего, на благополучие своей страны, во-вторых, его роль в развитии России (великая культурная миссия) и, наконец, значение данного исторического периода.
Таким образом, оратор предстает как человек, глубоко заинтересованный судьбой России и прослеживающий ее исторические судьбы в современности, в частных проблемах своей партии, о чем свидетельствует, в частности, и финальная фраза речи: «Да отвратит Господь Бог от нашего отечества эту грозную опасность».
В целом, образ ритора начала XX века предполагает выражение патриотизма, обозначение заинтересованности судьбой России. В то же время необходимо отметить отсутствие единой нормы, стандарта при создании данного образа, формируемого с учетом целевой установки высказывания, условий произнесения речи, аудитории. Говорящий, следуя нормативу, имеет возможность сохранить индивидуальную манеру и стиль речи, использовать различные выразительные средства и риторические фигуры, способствующие достижению коммуникативной
О. И. Шарафутдинова______Образ ритора как социально-политический норматив публичной речи..,
цели, в зависимости от избранного способа воздействия на аудиторию и собственного речевого образа.
Образ ритора, формируемый в выступлениях 60-х годов XX века, предполагает демонстрацию принадлежности к определенной группе, полное соот-
Образ ритора в данный период представляет собой некий единый, обобщенный образ, типичными чертами которого являются следующие:
1. Полное нивелирование индивидуальности говорящего, его идентификация с идеальным представлением об авторе — коллективным образом.
2. Отождествление говорящего с группой людей, о чем свидетельствует, в частности, приоритетное употребление местоимения наш («наша страна», «наша партия», «наша советская интеллигенция», «наши ученые» и т. п.). В то же время в соответствии с речевым стандартом и идеальным представлением
о личности, характерным для данной эпохи, ритор осознает свою деятельность в широком контексте и свою причастность как ко «всему советскому народу», так и ко «всему человечеству».
3. Строгая стандартизация и регламентация всех используемых говорящим лингвистических средств.
4. Наличие в любом тексте обязательных ссылок на авторитетные фигуры прошлого и современности (Ленин, Хрущев, Брежнев), отступлений о роли партии, советском народе, строительстве коммунизма. Например: «великий Ленин учил», «во главе с товарищем Н. С. Хрущевым», «сказал Н. С. Хрущев».
5. Активное использование штампов, среди которых можно выделить штампы двух типов. Во-первых, это те понятия, которые обозначают существующие объекты или явления и употребляются с определенными эпитетами. Так создается некое устойчивое сочетание, например: «наша славная ленинская партия», «период развернутого строи-
ветствие стандарту, что приводит к нивелированию личностного начала. Этот норматив выявляется с помощью анализа лингвистических средств, создающих образ говорящего в текстах данного периода (см. рисунок):
тельства коммунизма». Другой тип представляет собой речевые обороты, фактически не обозначающие предметов реальной действительности и чаще всего позволяющие ввести какой-либо аргумент или создать определенное восприятие («гигантское воздействие», «коренные вопросы / задачи», «вскрыты главные тенденции»).
6. Употребление типичных выразительных средств (в основном, эпитетов, определений, характеризующихся стремлением к гиперболизации), создающих строго заданную и однонаправленную пафосность речи: «величественные задачи», «героическая летопись», «великая программа», «гигантская созидательная деятельность». Однако такое употребление приводит к снижению выразительности текста, однотипности выступлений и создает впечатление отсутствия у говорящего развитых речевых навыков.
7. Особый лексический отбор, подчеркивающий, с одной стороны, направленность на борьбу современного общества («десятимиллионная армия передовых борцов», «привела к победе», «наша борьба», «крепость и боеспособность»), а с другой — постоянный прогресс, тенденцию к развитию («возросшая активность», «наша партия выросла», «дальнейший подъем сельского хозяйства»).
Таким образом, представление об образе ритора как определенном социально-политическом нормативе позволяет, во-первых, обозначить опорные звенья анализа, которые делают возможным выявление составляющих данного образа; во-вторых, описать образ ритора, характерный для определенной исто-
Выразительные средства (стандарт) Особенности композиции (стандарт) Штампы (стандарт)
1) устойчивые эпитеты; 2) определения, выражающие стремление к гиперболизации и глобализации; 3) четко определенная пафосность. 1) обязательная ссылка на авторитеты; 2) обязательные отступления о роли партии, советском народе, строительстве коммунизма. Неотъемлемая составляющая авторского и коллективного сознания
Рисунок
Речевые процессы в массовой коммуникации
рической эпохи; в-третьих, вывить связь политических, социальных, культурных ценностей общества и речевого воплощения образа ритора.
Литература
1 Безменова Н. А. Очерки по теории и истории риторики./ АН СССР, ИНИОН. — М. : Наука, 1991, —213 с.
2. ВиноградовВ. В. Поэтика и риторика//Виноградов В. В. О языке художественной прозы: Избранные труды. — М.: Наука, 1980. — 360 с.
3. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. Изд. 2-е, стереотипное. — М.: Едитори-алУРСС, 2002, —264 с.
4. Пешков И. На входе в кризис, или Сбывшиеся пророчества: (аналитический комментарий)// Гучков А.И. «Корабль потерял свой курс». — М. : Знание, 1991. — С. 36—42.
5. Рождественский Ю.В. Теория риторики. — М.: Добросвет, 1997. — 600 с.
6. Романенко А.П. Образ ритора в советской словесной культуре: Учебное пособие. — М. : Флинта: Наука, 2003. —432 с.
7. Серио П. О языке власти: критический анализ// Философия языка: в границах и вне границ
— Харьков: Око, 1993. — Т.1. — С. 83 — 100.
8. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры.—М. ‘.Академический проект, 2001.—990 с.
