Образ невинного страдальца в еврейской Псалтири, в греческой Псалтири и его отражение в евангелиях Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

М. Г. Селезнев

Образ невинного страдальца в еврейской Псалтири, в греческой Псалтири и его отражение в евангелиях 1

Статья посвящена тому, как образ невинного страдальца из Псалтири отражается в евангельском повествовании о страстях Христовых, прежде всего — в 14 и 15 главах Евангелия от Марка. Преимущественное внимание к Евангелию от Марка обусловлено тем, что, по-видимому, оно было первым и послужило образцом для остальных евангелий. Рассматриваются расхождения между еврейским (масоретским) текстом соответствующих псалмов и их греческим переводом (Септуагинтой); ставится вопрос о том, какая из двух текстуальных традиций повлияла на евангельский текст, когда и как. ключевые слова: псалмы, евангелия, Евангелие от Марка, еврейский текст, Септуагинта.

«Псалмы невинного страдальца» в еврейской Библии и греческом Ветхом завете

Псалтирь была самой читаемой книгой в иудейском мире на рубеже эр; неудивительно, что Новый завет буквально насыщен аллюзиями на псалмы и цитатами из них. Согласно статистике, приведенной в [Archer, Chirichigno] примерно четверть всех ветхозаветных цитат в Новом завете — это цитаты из Псалтири (67 цитат; на втором месте после Псалтири находится книга Исайи — 63 цитаты).

Один из центральных образов Псалтири — невинный страдалец. Его голос звучит более чем в тридцати псалмах 2. В библеи-

1. Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ («Переинтерпретация религиозных концептов еврейской Библии в греческом переводе (Септуагинте)», проект № 14-01-00448).

Текст еврейской Библии цитируется по ВШ, текст Септуагинты — по ЯН, текст Нового завета цитируется по NA27.

2. В частности — в пяти из шести псалмов Ше-стопсалмия, которые входят в чин утрени и потому чаще всего звучат на современном православном богослужении: Пс 3; Пс 37/38; Пс 62/63; Пс 87/88; Пс 142/143.

стике эти тридцать с небольшим псалмов так иногда и называют: «псалмы невинного страдальца» ("psalms of the Righteous Sufferer"); в научной литературе, впрочем, часто можно встретить и более сухую формулировку, восходящую к немецкому филологу Герману Гункелю: «жалобная песнь индивида» ("Klagelied des Einzelnen", "psalms of individual lament"). Список, составленный Гункелем [Gunkel, 172 ], используется, с небольшими поправками, практически всеми последующими исследователями Псалтири. В него входят Пс 3; 5; 6; 7; 12/13; 16/17; 21/22; 24/2527/28; 30/31; 34/35; 37/38; 38/39; 41/42; 42/43; 53/54-56/57; 58/59; 60/61; 62/63; 63/64; 68/69-70/71; 85/86; 87/88; 101/102; 108/109; 119/120; 129/130; 139/140-142/143 3. Однако границы этого корпуса текстов нельзя считать строго фиксированными. Одни псалмы содержат в себе больше элементов, характерных для образа невинного страдальца, другие меньше. Возможно, в этот список следовало бы включить некоторые псалмы, не включенные в него Гункелем, напр., Пс 40/41. Поэзия вообще с трудом поддается классификации — будь то поэзия русская или еврейская, и правильнее, пожалуй, было бы говорить не столько о каком-то корпусе «псалмов невинного страдальца» с четкими границами, сколько об образе невинного страдальца, который в той или иной форме отражен в ряде псалмов.

Важнейший мотив в этом образе невинного страдальца — преследование и гонения:

Господи! Сколько врагов у меня!

Как много их против меня поднялось!

Многие про меня говорят: *1 Пс 3:2-3 «Не поможет ему его Бог!» 4 *1

Мотив преследования часто сочетается с мотивом болезни, боли, причем подчас читателю псалма непонятно: то ли враги

3. Номера псалмов по еврейской Библии, как правило, на единицу больше, чем номера по греко-славянской традиции; я даю обе нумерации через косую черту.

4. Переводы библейских тестов принадлежат автору статьи. Переводы псалмов, если иное не оговорено, выполнены с греческого, но при интерпретации греческой лексики и синтаксических конструкций

я всегда держал в уме их вероятный еврейский оригинал. Конечно, можно переводить греческий текст так, как его понял бы грек, не знакомый с еврейской

Библией; или же пытаться передать все грамматические и синтаксические «неправильности» Септуа-гинты. И тот и другой подходы к переводу греческой Библии имеют право на существование, особенно при обсуждении особенностей переводческой техники Септуагинты или ее восприятия в греческой среде. Но для целей настоящей статьи это было бы, пожалуй, нецелесообразно.

Там, где еврейская и греческая Библии серьезно расходятся, я оговариваю это в примечаниях к переводу.

сами причиняют страдальцу муки, то ли они просто насмехаются и издеваются над его болезнью. Так, например, обстоит дело в Пс 21/22:14-16:

...На меня они пасть раскрыли точно лев, что рычит над добычей. Я ж как пролитая вода, кости больше не держат друг друга, мое сердце стало как воск — оно тает в моей груди. Моя сила — что сухой черепок, и язык мой к нёбу присох. Ты низвел меня в прах могильный.

Идет ли речь про мучения и пытки в руках врагов? Или это описание болезни, которую недруги считают знаком наказания Божьего и поводом посмеяться над страдальцем? Два мотива — преследования и болезни — сплетаются друг с другом.

Как правило, псалмы этой группы подразумевают, что страдалец невиновен, но местами в них явственно чувствуются покаянные мотивы, так что граница между «псалмами невинного страдальца» и покаянными псалмами также оказывается размытой.

Древние переводы особенно наглядно показывают, насколько условными являются любые классификации. Псалом 21/22 — один из самых ярких по своей образности среди псалмов невинного страдальца. Но греческая Библия, в отличие от еврейской, превращает его, по крайней мере в стихе 2Ь, в покаянный псалом.

Еврейские слова 'ГШ27 '"ОТ р!П" (букв. «далеки от

спасения моего слова стонов моих») передаются в Септуагинте как ^акрау ало т^д оштпрьад ^ои о! ^оуоь т&у ларалтш^атшу ^ои (букв. «далеки от спасения моего слова прегрешений моих»). Какое из двух чтений следует считать первоначальным? Контекст говорит в пользу масоретского текста — и в этом и в следующем стихе речь идет именно о том, что жалобы и крики страдальца остаются без ответа; возможно, что выражение «спасение мое» здесь обозначает Бога (ср. напр., Пс 34/35:3; Пс 61/62:3, 7). Сеп-туагинта добавляет тему покаяния; видимо, имеется в виду, что греховные дела говорящего далеки от Бога и, соответственно, от возможности спасения.

Скорее всего, переводчики Псалтири на греческий просто неверно огласовали еврейское слово (в древнееврейских рукописях

не было значков для гласных, поэтому буквы 'ЛЗКФ можно прочесть как 'ЛЗКР «крик мой», а можно прочесть как «грехи мои» (параптм^ата ^ои; ср. Пс 18:13, где еврейское переведено на греческий как параптм^ата). Различие между еврейским и греческим текстами показывает, насколько на самом деле зыбка и проницаема была для древнего иудея грань между псалмами невинного страдальца и покаянными псалмами.

Кто именно является в Псалтири врагом невинного страдальца? Какая житейская ситуация стоит за этими псалмами? Над-писания многих псалмов соотносят их с жизнью царя Давида, однако эти надписания, по-видимому, значительно позднее самих псалмов (любопытно, что в греческом переводе их больше, чем в еврейском оригинале, а в славянской Библии — еще больше, чем в греческой!). Некоторые строки подразумевают, что враги относятся к той же политико-религиозной общине, что и невинный страдалец, — они обвиняют его в нечестии, судятся с ним. Так кто же они? Богачи, притесняющие бедняков? Члены враждебной политической партии, захватившие власть в Иерусалиме (мы знаем о множестве политических переворотов в Иудее и до, и после плена)? Представители иного религиозного течения (кум-ранские свитки показывают нам, как много было разных религиозных движений в древнем иудаизме и насколько велика была вражда между ними)?

Несомненно, на образ невинного страдальца наложила печать и полная горя история еврейского народа. Иногда кажется, что невинный страдалец в псалмах — собирательный образ еврейского народа; в этом случае его враги — соседние народы, угнетающие Израиль. Скорее всего, однако, трагедии разных эпох, разных исторических контекстов слились в Псалтири вместе в единый образ.

Жалобы страдальца перемежаются надеждой на спасение и хвалой Богу за избавление. Так, например, псалом 21 четко разбивается на две части. Первая часть (стихи 1-22) — жалоба страдальца, его молитва к Богу. Вторая часть (стихи 23-33) — благодарение за избавление. Интонационное различие между двумя частями псалма настолько велико, что некоторые исследователи рассматривают их как два разных поэтических текста под единой «шапкой».

Особенности древнееврейской глагольной системы (отразившиеся и в языке Септуагинты) таковы, что в поэтических текстах зачастую непонятно, идет ли речь про прошлое, настоящее или

будущее. Применительно к нашим псалмам это означает, что мы не можем точно сказать, имеется ли в виду избавление чаемое — или уже совершившееся. Переводчику в таких случаях приходится выбирать то или иное время глагола на собственный страх и риск.

Образ невинного страдальца встречается не только в псалмах, но и в других книгах библейской и околобиблейской литературы: «раб Господень» в книге Исайи, «Учитель Праведности» в кумран-ских свитках. Однако сильнее всего этот образ отразился в Новом завете. В каком-то смысле вся евангельская история, начиная с Матфеева рассказа об Ироде, который ищет младенца Иисуса, чтобы убить Его, — это развернутая повесть о Невинном Страдальце.

В повествованиях о страстях Христовых псалмы невинного страдальца отражаются даже в поворотах сюжета и в деталях. Они не просто иллюстрируют повествование — они, по-видимому, играли важнейшую роль в его формировании.

У разных евангелистов разный подход к использованию текстов Ветхого завета. Так, у Марка все аллюзии к псалмам в страстях Христовых — имплицитные: нет отсылок и цитат, которые были бы оформлены как таковые в явном виде. Читателю этого евангелия нужно хорошо знать Ветхий завет, чтобы распознать их. Видимо, дело в том, что образность Псалтири настолько глубоко и целостно включена в повествование Марка, что любое указание на внешний (ветхозаветный) источник нарушало бы эту целостность: детали, восходящие к псалмам, срослись со своим контекстом до полного неразличения. Ту же картину видим мы и у других синоптиков (согласно наиболее распространенной в современной библеистике точке зрения они следовали за Марком).

Иная картина в Евангелии от Иоанна. Во-первых, «страсти по Иоанну» часто отсылают нас к совсем другим местам Псалтири — не к тем, что синоптические евангелия. Во-вторых, в отличие от синоптиков, у Иоанна почти все отсылки к псалмам в страстном повествовании отмечены специальными вводными словами: «да исполнится Писание», «да свершится Писание» (iva f| урафЛ iva f| урафл). Очевидно, в Евангелии

от Иоанна другая герменевтика, другое отношение к Ветхому завету, другая богословская задача.

Отсылки к псалмам сопровождают в евангелиях самые главные, ключевые моменты повествования о страстях Христовых: предательство Иуды, гефсиманская молитва, суд, распятие, последний крик Иисуса. Проследим за этим повествованием, начи-

ная с Тайной вечери и вспоминая эти ключевые моменты один за другим. Чтобы не смешивать разные богословские перспективы разных евангелий, мы выберем в качестве путеводителя одно из них (предположительно самое древнее): Евангелие от Марка. Другие евангелия мы будем цитировать иногда, чтобы отметить их параллелизм с Марком или, напротив, отличие от Марка.

Тексты Псалтири мы будем приводить по-гречески и по-еврейски, комментируя отличия там, где есть содержательные расхождения.

Лексические совпадения между евангельским текстом и греческой Псалтирью (выделены жирным шрифтом) говорят в пользу того, что евангельское повествование опирается именно на греческую, а не на еврейскую Псалтирь.

Обзор аллюзий к Псалтири в «страстях по Марку»

1.тайная вечеря. предательство

* Мк 14:18, 20; паралл. Мф 26:23, Лк 22:21, Ин 13:18

кш ауакеь^еуту аисту кш еобюутшу о 'ГрооАд еТлеу- а|1Т|У Хе^ш -й^Ту он е!д й^ту ларабшоеь |1е о еоЭСиу ^ет' фо-0... вХд тту бшбека, о е^Рапто^еуод ^ет' фоА еьд то трйрХюу.

Когда они возлежали за трапезой и ели, Иисус сказал: «Истинно говорю вам: один из вас предаст Меня — тот, кто ест со Мною... Один из двенадцати, тот, кто сейчас обмакивает хлеб в одно блюдо со Мною» *1.

Предатель назван здесь почти теми же словами «тот, кто ест со Мною» (о еоЭьшу ^ет' е^оА), что и враг невинного страдальца в Пс 40:10:

ml Yap о йубртлод xflg eip^vn? |iou еф' ov ■flXmoa о Ea6iwv йртоид ^ou £|ie-YaXuvev en' ф£ nxepvio^ov.

:2ps? 'by 'fpi^'b in —n^^; 'ai^

Даже тот, кто был в мире со мной, на кого я надеялся, кто ест хлеб мой, заносит пяту надо мной.

У синоптиков читатель должен сам вспомнить и понять связь слов Иисуса с Ветхим заветом. В Евангелии от Иоанна (13:18) эта связь с Писанием указана в явном виде — предвозвещая предательство Иуды Иисус говорит:

àM,' 'iva f чраф^ о трш^шу иои toy üpxov ènflpev ел' è^è tt|v nxépvav

aiixo-O.

Но это происходит, чтобы исполнилось Писание: «Тот, кто ест Мой хлеб, занес надо Мною пяту свою».

Обращает на себя внимание, что хотя повествование Иоанна подразумевает прямую цитату, цитируемый текст не совпадает с текстом Септуагинты. Более того, в отличие от Марка, эта цитата не может быть объяснена как простая перифраза Септуагинты.

2. гефсимания

icai Xéyei aiiTOÎç- nepiXunôç eotiv f "фихл Иои eœç 6aváxou- imvaxe œôe Kai YPnYopeîxe.

И Он говорит им: «Душа Моя скорбит смертельно, побудьте здесь и бодрствуйте» *1.

Редкое и поэтическое выражение «душа Моя скорбит» (nepíAu-nôç êoxiv f| ^ихл Иои) несомненно взято из Псалтири, где трижды (Пс 41:6, Пс 41:12, Пс 42:5) повторяется как рефрен:

iva tí nepiXunoç et "фихл Kai iva tí ouvxapâooeiç |ie; ëXnioov èni toy 6eóv oxi è^o^oXoY^oo^ai aùxœ oœxfipiov xofl лроошлои иои о 6eôç иои.

:ПЭ nW? ni»"'? D'H'^K1? 'QDÎ-I} 'ПГрПфГТЛО

Что скорбишь ты, душа? Что смущаешь меня? Уповай же на Бога: я еще буду славить Его!

3. суд. лжесвидетели

noXXoi Yap ê^Euôo^aprùpouv Kax' aiixou... Kaí xiveç àvaoxâvxeç è^euôo^ap-TÚpouv Kax' aiiTofl Xéyoyteç.

Многие давали лживые свидетельства против Него... Некоторые выступали и давали лживые свидетельства против Него, говоря. *2

Лжесвидетели, обвиняющие праведника, — характерный мотив в псалмах невинного страдальца. Слова «выступали и давали лживые свидетельства» (àvaoxâvxeç é^euóo^aprúpouv) частично повторяют здесь лексику псалмов, например:

*1 Мк 14:34; паралл. Мф 26:38

*2 Mк 14:56, 57; паралл. Мф 26:59, 60

*1 Пс 26/27:1

|тг| парабфд |1е еьд ^"ихад бХфоутшу |1е от елауеотпоау |юь ^.артирЕд йбькоь ка1 Е^Е^аато ^ абиаа еаит^.

:орп п|Л ч$Т'-ш ттар, 'э 'ч: чзггггЬк

Не отдавай меня на произвол врагов, ибо вот выступают свидетели лживые *1.

2 Пс 34/35:11

ауаотаутед ^.аргирЕд йбькоь а огк е^ушокоу фштшу |1е.

^Ьэдг тгут-кЬ чр огритт

Выступают свидетели лживые,

о том, про что я не знаю, ведут допрос *

4. суд. молчание праведника

Суд продолжается вопросом первосвященника:

*3 Мк 14:60-61, 15:4-5; паралл. Мф 26:62-63, 27:12-14, Лк 23:8-9

кш ауаотад о архьереАд е1д |1еооу елпрштпоеу тоу '¡пооАу Хе^шу- огк апо-крьуц огбеу ть огтоь оои ката^артироАоьу; о бе еоьшла ка1 огк апекрьуато огбеу... о бе ПьХатод паХьу елпршта агтоу Хе^шу- огк апокрьу^ огбеу; '¿бе пооа оои катп^ороАоьу. о бе 'пооАд огкеть огбеу апекрШп Первосвященник, выступив вперед, спросил Иисуса: «Тебе нечего ответить на их свидетельства против тебя?» Но Он промолчал и не отвечал ничего. Пилат снова спросил Его: «Тебе нечего ответить? Смотри, сколько против Тебя обвинений». Иисус по-прежнему не отвечал. *3

Перекличка с псалмами здесь не на уровне слов (слова другие), но на уровне образа: невинный страдалец псалмов молчит, когда его обвиняют.

*4 Пс 37/38: 13-14

о1 ^птоАутед та кака |юь еХаХпоау |1атаютптад кш боХьотптад оХ^у т|у ■^ерау феХетпоау е^ш бе шоеь кшфод огк ^когоу ка1 (Ъое1 &ХаХод огк ауоиушу то ото^а агтоА.

13 аггтЬэ лЮ"|!?1 ЛИ;! 'Л»ч чп-П 'ф<рз 'дацпр ^ЦЗ'!

14 :тэ-пп?' !Ь а?!; уа^! !Ь йчп? 'З!

.мне желают зла и проклятья (ЬХХ: тщету) твердят, замышляют коварство весь день. Но не слышу я — как глухой. Как немой, что рта не раскроет *4.

еТпа фиХа^ш тад обогд |юг тоА |1Т| а^артауеьу ¿у ^Хтоо^ |юг ебе^п^ тф отощать |юг фиХак|у ¿у тф огот^уаь тоу а^артшХоу еуаутьоу |юг 3 екшфшбпу ка1 етапеьутбпу ка1 еог/поа... екшфшбпу ка1 огк ^уоь^а то ото^а |юг...

^Зр уеЛ п&ц ШОП» 'ар гт^лгрс^зн: кИот? Ъ"л п-грск 'гпак

...ТГШГГ ^РЛ 'ГЛГр^^^З ___'ПррМ

Я сказал: буду стражем путей моих и не дам языку согрешить, на уста свои я надел узду, когда грешник стоит предо мной. Я стал нем и смиренен, молчу. Я стал нем, я рта не раскрыл... *1

5. распятие. воины делят одежду праведника

Сцена Распятия — кульминация страстей Христовых — буквально пронизана образами Пс 21/22, особенно у Марка. Некоторые аллюзии едва заметны, другие бросаются в глаза. Остановимся сперва на наиболее очевидных.

* Пс 38/39:2-3, 10

Kai axaupofiaiv aiixov Kai öia^EpiZovtai та l^atia auwO, ßaXXovtEg кЦроу ел' avta xig xi äpT|.

Они распяли Его и поделили между собой Его одежду, бросая жребий, кому

что достанется '

Эти слова евангелия (каь бьа^ер^оутаь та 1^атьа айтоА, Ра^-^оутед кЦроу ел' айта тьд ть ар^) чуть ли не дословно воспроизводят Пс 21/22:19:

*2 Мк 15:24; паралл. Мф 27:35, Лк 23:34, Ин 19:23-24

öiE^Epiaavto та l^atia ¡хои ЕаитоТд Kai Eni tov l^atia^ov (j,ou 'EßaXov K^flpov.

li'S' 'ЮПУ^Л ОГб 'TO Р^П'

Они делят одежду мою, об одеяньи моем бросают жребий.

В псалме обе строчки описывают одно и то же действие: злодеи делят между собою по жребию одежду праведника. Перед нами характерный для еврейской поэзии параллелизм соседних строк (parallelismus membrorum), которые, как бы поддерживая друг друга, описывают с разных сторон одну и ту же ситуацию. В Евангелии от Марка поэтическая структура псалма сменилась прозой, но сохранилось представление о том, что дележка одежды и бросание жребия — две стороны одного и того же действия. Так же и у других синоптиков — у Матфея и Луки.

В Евангелии от Иоанна (19:23-24) эти две строки псалма прочтены иначе — как относящиеся к двум разным действиям. Первая строка — как говорящая, что воины поделили на четверых одежды Иисуса (кроме хитона); вторая строка — как говорящая о судьбе хитона:

23 Oí ofiv oipatirntai, ote éoxa-úpmoav xov 'I^oo-Ov, gXa^ov та í|iáxia aiiTofi mi enoínoav xéooapa |iépn, émoxrn oxpaximx^ iiépog, Kai xov xixrnva. ^v бе ó xi-xrnv йpaф05, ек xrnv &vrn6ev ^avxóg 6i' oXou. 24 elnav ouv npóg аХ^Хоид- |iT| oxíom^ev aiixóv, aXXá Xáxm^ev nepi aiiTOfi xívog £oxai- iva f Ypaф^ [f XeYouoa]- 6ie|iepíoavxo xá í|iáxiá |iou eauxoíi; Kai eni xov í|iaxio|ióv |iou ^PaXov K^pov.

Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому воину по доле, и еще был хитон. Хитон был цельнотканый, из единого полотна сверху донизу, и они сказали друг другу: «Не будем его рвать. Бросим жребий, кому он достанется». Это было, чтобы исполнилось сказанное в Писании: «Они делят одежду мою, об одеяньи моем бросают жребий».

6. РАСПЯТИЕ. ПРОНЗЕННЫЕ РУКИ И НОГИ ПРАВЕДНИКА. ЕВРЕЙСКИЙ ТЕКСТ И СЕПТУАГИНТА В ПС 21/22:17

Распинаемых привязывали или прибивали к кресту. Ни одно из евангелий не упоминает подробности распятия, но Ин 20:25-27 недвусмысленно подразумевает, что руки Иисуса (а, возможно, и ноги) были пробиты гвоздями. Хотя принято считать, что Евангелие от Иоанна написано примерно полвека спустя после распятия Иисуса, эти детали вполне могут отражать древнейшее предание.

В христианской экзегетической традиции (напр. Афанасий Александрийский, Феодорит Кирский, Евфимий Зигабен) Пс 21/22:17 истолковывался как пророчество о пронзенных гвоздями руках и ногах Иисуса. Возможно, это толкование восходит уже к раннехристианскому времени.

Пс 21/22:17 — одно из тех мест, где имеются содержательные расхождения между еврейским и греческим текстами Библии. Масоретский тест звучит:

'Т 'iíó Q'ína г™ О'Зр? чт? 'Э

Окружили меня псы, свора злодеев обступила меня, словно лев — руки и ноги мои.

Враги страдальца на протяжении псалма многократно сравниваются с дикими зверями: «Множество быков окружило меня, быки крепкие, Васанские, обступили меня...» (стих 13); «Спаси меня от пасти львиной, от рогов буйволиных.» (стих 22). На этом фоне упоминание «льва» в стихе 17, в параллелизме с «собаками» не должно нас удивлять. Все же отсутствие глагола во втором полустишии заставляет задуматься, не испорчен ли этот текст. Традиционные еврейские комментаторы считают, что здесь эллипсис и что подразумевается глагол типа «терзать». Именно таков комментарий Раши:

чзю' р 'чкэ л'ртп ча; pi 'ч; 'аз о'кэпа ал чЬ'кэ .'Ьт 'Ч' 'чкэ

'mas; Ьэ

.Словно лев руки и ноги мои. — Словно они сокрушены в пасти льва; так говорит и Езекия (Ис 38:13): «словно лев, так переломал Он все кости мои» [Rashi, 819].

Аналогичное толкование встречаем мы в таргуме к псалмам (время создания неясно): 'Ьш 'Ч'; К'ЧКЭ ^'Л JTD3 «прокусывают, словно лев, руки и ноги мои».

Эллипсис сказуемого часто встречается в еврейской поэзии. Однако, как правило, в таких случаях выпускается глагол, который так или иначе повторяет по смыслу глагол предыдущего полустишия, напр., Пс 28/29:6

:0'а;ч_р ia? I'-fri рзЬ Ьз?_1а? ач'р-ч

Он (Господь) заставляет их (кедры) скакать как теленок, Ливанские горы и Сирионские горы — словно молодой буйвол.

Глагол «скакать» во втором полустишии опущен, он как бы восстанавливается из первого полустишия. Это не совсем та картина, какую мы видим в Пс 21/22:17.

Чтение Септуагинты в Пс 21/22:17 отлично от чтения масорет-ского текста:

0X1 eicuicXmodv |ie icuvec; noXXoi ouvaYMY^ novnpeuo^evmv nepieoxov |ie &pu^av XeTpdc; |iou Kal побад.

Окружили меня псы многочисленные, сборище злодеев обступило меня, прокопали руки мои и ноги.

Очевидно, в Vorlage греческого текста стояло ПЭ, а не 'ЧКЭ, как в масоретском тексте. (Глагол ПЧЭ в Септуагинте 8 раз передается через оршою «копать»: Быт 26:25, 50:5; 2 Пар 16:14; Пс 7:16, 57/58:7, 94/95:13; Притч 16:27, 26:27.)

Чтение, близкое к предполагаемому Vorlage Септуагинты, а именно ПКЭ, засвидетельствовано в списках Мертвого моря, в рукописи 5/6HevPs (DJD XXXVIII, p. 141-169, plates XXV-XXVII), которая датируется 50-68 гг. н. э. Другая кумранская рукопись Псалтири, 4QPsf, читает, как кажется, 'Ьт 'Т [1]ЧЭ (DJD XVI, p. 85-106, plates XIII-XIV, текст сильно поврежден, поэтому чтение предположительное); рукопись датируется около 50 г. до н. э.

Эти рукописи снабжают нас недостающими звеньями между масоретским текстом и Vorlage Септуагинты. Неясно, какое из двух чтений — масоретского текста или Септуагинты — следует считать первоначальным. Издатели DJD XVI предполагают, что первоначальным чтением является более корректное с точки зрения синтаксиса чтение 4QPsf (ПЭ); в 5/6HevPs (ПКЭ) появился К как mater lectionis, а еще позднее, уже в протомасоретской традиции конечный 1 был прочтен и скопирован переписчиком как ' ('ЧКЭ). Стоит, однако заметить, что смелый образ диких псов, которые «копают» (в смысле «прокусывают») руки и ноги своей жертвы, более в Библии не встречается (глагол ПЧЭ используется метафорически еще в Пс 39/40:7, но совсем в другом значении).

Что касается греческого текста, то некоторой параллелью к употреблению в Пс 21/22:17 глагола оршою «копать» по отношению к членам человеческого тела может служить греческий перевод Суд 16:21 (Александрийский кодекс и основная рукописная традиция):

Kai eneXaßovxo aiixoÄ ol аХХофиХоь Kai ê^œpu^av xoùç офбаХ^о^д aiixofi. Они (филистимляне) схватили его (Самсона) и выкололи (букв. «выкопали») ему глаза.

Не вполне корректный синтаксис еврейского текста и слишком смелая метафорика греческого текста наводят на мысль о том, что испорченными, каждый по-своему, могут быть оба текста.

Христианские писатели в полемике с иудеями нередко приводили Пс 21/22:17 как пример «антихристианской» правки еврейского текста еврейскими книжниками. На самом деле как понимание этого стиха еврейской традицией («словно лев терзают руки мои и ноги»), так и его понимание в греческой Библии («прокопали руки мои и ноги») могли быть с одинаковым успе-

хом соотнесены раннехристианской традицией с эпизодом распятия Иисуса. К предположению о том, что это соотнесение могло иметь место еще до формирования Евангелия от Марка, мы вернемся ниже, когда будем говорить про «обратную контекстуа-лизацию» псалма 21/22 в евангельском повествовании.

7. распятие. осмеяние

Каь оь парапореиб^е-оь ерХаофт^ои- агто- кьуоАуте? тад КЕфаХад айтйу каь Хеуо-тед- ога о катаХ-ш- то- -ао- каь оькобо^йу ¿V трюьу т^ераьд, 30 айаоу аеаитоу катарад ало тоС отаироС. 31 о^оьшд каь оь архьереьд фпа^о-тед прод аХХ^Хоид |1ета тй- ура^атеш- еХеуо— аХХоид еошое-, еаитб- ог би-атаь ой-оаь- 32 о хрютод о раоьХе-ид '1орат|Х катаратш vСv ало тоС отаироС, '(Уа ьбш|1е-каь пютеиош^е-. каь оь ои-еотаирш^е-оь ой- агтф шуеьЬ^оу агтбу. Проходившие мимо издевались над ним, качая головами и говоря: «Эй, разрушающий Храм и за три дня восстанавливающий! Спаси-ка себя самого — сойди с креста!» Также и первосвященники с толкователями Писания, глумясь, говорили друг другу: «Других спасал, а себя и не может спасти! Мессия! Царь Израиля! Пускай теперь сойдет с креста, чтобы мы увидели и поверили!» И даже распятые вместе с ним поносили Его *1. *1 Мк 15:29-32;

паралл.

^ Мф 27:39-44,

Сцена осмеяния Распятого напоминает нам о двадцать первом Лк 23:35-39

псалме не только отдельными выражениями: «качая головами» (кь-оС-тед тад кефаХад), «спаси Себя» (ойоаь еаитб-), «поносить / поношение» (б-еьбод / б-еьб^ш). И в псалме и в евангелии перед нами зловещий парадокс: насмехающиеся находят особенно забавным, что невинный страдалец когда-то считал себя избранным, близким Богу («Мессия! Царь Израиля!», «Он на Господа надеялся», «Других спасал»). Теперь для них это повод поиздеваться, требуя, чтобы Бог спас Своего любимца.

7 ¿ум бе еь|и окшХп^ каь огк й-6ршлод оУЕьбод а-бршлои каь е^сибе-щш ХаоС

8 ла-тед оЬ 6ешроС-тед |1е е^е^иктфюа- |1е еХаХпоа- ¿V хеьХеоь- £к[упаау КЕфаХ^у 9 ^Хлюе- ель кирю- риоаобш агтб- аиаати айтоу от беХеь агтб-.

7 О-К Па"П ПУ'П 'ГЯ:

8 :ЁП деч; лага п'£?а_' 'р дар' ча~Рэ

9 :13 рап 'э тр'?' тара' Ра

Я не человек, а червь, люди поносят, народ презирает меня. Все, кто видит меня, глумятся, говорят, головою качая:

«Он на Господа надеялся? — пусть Тот его и спасет! * Пс 21:7-9 Пусть выручает, если любит его!» *1

Схожий мотив насмешек над праведником — Пс 41:11, Пс 108:25, Плач 2:15.

8. «боже мой! боже мой! зачем ты оставил меня?»

Все отсылки к Псалтири в повествовании о страстях содержатся в речи повествователя, кроме одной — это слова Иисуса в кульминационный момент повествования.

каь xfl éváxT| rnpa eßonoev ó 'Inaofic; фту^ ^е^аХ^- eXwi eXwi Хе|ш aaßaxöavi; о

eaxiv |ie6ep|nive'uó|ievov ó 6eó£ ^.ou ó 6eó£ ¡xou, e'iq tí ЕуштШлЕд ^е;

В девятом часу Иисус прокричал громким голосом: «Элои! Элои! лема савах-

*2 Мк 15:34; тани» — что переводится: «Боже Мой! Боже Мой! Зачем Ты оставил Меня?» *2

паралл.

Мф 27:46

Это дословная цитата начального стиха двадцать первого псалма (Пс 21/22:2). Псалом в устах Иисуса звучит по-арамейски, Марк цитирует арамейский текст и дает его перевод на греческий.

Между масоретским текстом и Септуагинтой в Пс 21/22:2 существует несколько разночтений. Еврейский текст звучит так:

чгш па'? 'рк

«Боже мой! Боже мой! Зачем Ты оставил меня?»

Текст греческой Библии немного другой:

ó беос; ó 6eóg |iou npóaxec; |ioi 'iva xí е^катеХшес; |ie; «Боже, Боже мой, услышь меня! Зачем Ты оставил меня?»

Во-первых, в Септуагинте притяжательное местоимение употреблено один раз («Боже! Боже мой!»), в еврейском — два раза («Боже мой! Боже мой!»). Во-вторых, слова npóaxeg ^oi («услышь меня!») не имеют аналога в еврейском тексте. Мы не знаем, появились ли они уже в Септуагинте, или в ее Vorlage. Однако этот призыв нередок в Псалтири, ср. начало Пс 54/55:3 npóaxeg ^oi / '? ПЗ'ФрП («услышь меня!»).

Как приведенные по-арамейски слова Иисуса, так и их перевод на греческий соответствуют масоретскому тексту, а не

Септуагинте (без вставки «услышь меня!», зато с повтором притяжательного местоимения). Это резко контрастирует со всеми остальными цитатами и аллюзиями к псалмам у Марка, которые, как правило, следуют Септуагинте.

В таргуме псалмов этот стих звучит так:

члрз^ па Рта 'пРк 'пРк

Боже мой, Боже мой, для чего Ты оставил меня?

В ряде рукописей таргума вместо 'ПрК 'ПрК представлено гебраизирующее чтение 'Рк 'Рк, оно же дано и во «Второй раввинской Библии» (Венеция, 1525). Собственно арамейское чтение 'ПрК 'ПрК дошло до нас в рукописях Madrid, Biblioteca de la Universidad Complutense 116-Z-40 и Paris, Bibliothèque Nationale Héb. 110 ([Díez Merino, 14; Steck, 57]). Слова Иисуса eXœi eXœi Xe^a aaPaxQavi незначительно отличаются от таргума («зачем?» звучит как пар, а не как па Рта; оба выражения возможны в палестинском арамейском этого периода). Гласный ш в eXœi иногда объясняли влиянием еврейского □'П'Рк, но, по-видимому, правильнее объяснение Байера [Beyer, Bd.1, 130]: «Это скорее результат изменения а в ç после согласного l, чем влияние еврейского».

Таргум псалмов принято считать достаточно поздним. Он отсутствует в йеменитских рукописях и потому даже не включен в издание Спербера, которое считается стандартным и наиболее полным изданием таргумов. Стек [Stec, 2] осторожно датирует его четвертым—шестым веками н. э., хотя и подчеркивает, что это всего лишь догадки (guesswork). Однако поздние тексты могут содержать и ранние материалы.

Уилкокс [Wilcox, 143-150] предполагает, что дошедшие до нас позднесредневековые рукописи таргума псалмов представляют собой эклектическое сочетание более ранних таргумов. В некоторых случаях, как показывает Уилкокс, таргум псалмов содержит интерпретации, неизвестные ни масоретской традиции, ни Сеп-туагинте, ни греческим ревизиям, но созвучные тем толкованиям, которые мы встречаем, например, у ап. Павла.

В Евангелии от Матфея мы видим в этом месте правку первоначального текста Марка. Арамейское eXœi eXœi заменено на еврейское (?) nXi nXi. Впрочем, как мы видели, форма 'Рк встречается, как гебраизм, и в арамейских таргумах к этому псалму, наряду с 'ПрК. Греческий перевод этой арамейской цитаты у Матфея,

с одной стороны, ближе к ЬХХ (1-ат0, с другой — наоборот, отступает от нее в пользу классического греческого узуса (©ее).

лерь бе тт|- е-атп- шра- а-ерб^ое- о 'пооСд фш-А ^еуаХ^ Хеуш-- пХь пХь Хе^а оарахба-ь; тоСт' ёоть-- ©ее |юи бее |юи, ь-ат |1е еукатеХьлед; Около девятого часа вскричал Иисус громким голосом: «Эли, Эли! Лема са-*1 Мф 27:46 вахтани?» — что значит: «Боже Мой! Боже Мой! Зачем Ты оставил Меня?» *1

У Луки и Иоанна этот вопль умирающего Иисуса отсутствует.

9. уксус и ЖЕЛЧЬ

*2 Мк 15:36; па-ралл. Мф 27:48, Лк 23:36, Ин 19:28-29

Mark 15:36 6pa|imv бе tig [mi] уе^юас; олоууоу б^оис; лерьбеьд каХа^ф елохь-Zev aiixov XeYmv йфете i6m^ev еь ёрхетаь 'HXiac; кабеХету aiixov. Один из них подбежав, обмакнув губку в уксус и насадив ее на палку, стал Его поить, говоря: «Подождите! Давайте посмотрим, придет ли Илия снимать его с креста!» *2

Этот стих, последний перед словами о смерти Иисуса, отсылает нас к Пс 68/69:22:

каь ёбшка- еьд то Ррш^а |юи хоХ|- каь еьд бьфа- |юи елбтюа- |1е б^од.

«Вместо пищи дали мне яд (ЬХХ: желчь), чтобы утолить мою жажду — уксус».

Заметим, что, как и во всех остальных рассмотренных нами местах, кроме предсмертного крика Иисуса, текст Марка отсылает нас не к еврейской Библии, а к Септуагинте.

Этот стих Марка цитируется (наполовину дословно) в Мф 27:48:

каь егбешд бра^т- еТд агтш- каь Хавм- олбууо- лХ^оад те б^оид каь лерь-беьд каХа^ф елбть^е- агтб-.

И тут же один из них, подбежав, взял губку, наполнив ее уксусом и, насадив на палку, стал Его поить.

Но одновременно с этим Матфей дает еще одну отсылку к Пс 68/69:22:

33 Kai еХбоутед eig xonov Xevo^evov ГоХуоба, о eoxiv Kpaviou Толос; Xe^o^evog,

34 ^SrnKav a^xrn nieiv olvov |iexä хоЦс; |ie|ir/|jivov Kai ^euaa^evog огж oev nieiv.

И придя на место, называемое Голгофа, что значит «место черепа», дали Ему пить вино, смешанное с желчью, и, отведав, он не захотел пить *1.

Эта отсылка делает аллюзию на Пс 68/69:22 еще полнее: в греческом тексте псалма упоминаются и желчь, и уксус; в Мф 27:34 фигурирует желчь, а в Мф 27:48 — уксус. Позднейшая рукописная традиция также и в Мф 27:48 заменяет «вино» на «уксус»; тем самым рассказ о Распятии становится у Матфея пронизан уже тремя аллюзиями на Пс 68/69:22!

* Мф 27:33-34, по тексту Синайского и Ватиканского кодексов

33 Kai eXBovxeg eig xonov Xe^oiievov ГоХуоба, о eaxiv Kpaviou Tonog Xe^o^evog,

34 förnKav aüxrn meiv ö^og |iexä xo^g |ie|ir/|i£vov Kai ^euaa^evog oük f|6eXnaev meiv.

И придя на место, называемое Голгофа, что значит «место черепа», дали Ему пить уксус, смешанный с желчью, и, отведав, он не захотел пить *2.

«Обратная контекстуализация» Пс 21/22 в евангельском повествовании

Отсылки к разным стихам Пс 21/22 представлены в Евангелии от Марка в обратном порядке: сперва отсылка к 19 стиху псалма (враги делят одежду страдальца), затем стихи 7-9 (осмеяние страдальца), наконец, стих 2 («Боже, Боже мой, зачем Ты оставил меня?»). В ряде современных работ, начиная с [Robbins] этот порядок считается неслучайным и понимается как «обратная кон-текстуализация» (reversed contextualization).

Именно слова «Боже, Боже мой, зачем Ты оставил меня?» являются главным (и, вероятно, первичным) связующим звеном между псалмом и евангельским рассказом о страстях Иисусовых. По мере того, как евангельский рассказ движется к своей кульминации — к смерти Иисуса на кресте, автор этого рассказа, используя образы Псалтири, тоже как бы движется сквозь псалом 21/22 к его кульминации — к крику «Боже мой, Боже мой.» Но этот крик звучит в самом начале псалма, поэтому движение сквозь псалом оказывается движением от конца к началу: сперва стих 19, затем стихи 7-9, наконец стих 2.

*2 Мф 27:33-34, по тексту Александрийского кодекса, с которым совпадает основная византийская традиция

В такой перспективе «обратного прочтения» Пс 21/22 обращают на себя внимание некоторые менее заметные переклички между этим псалмом и повествованием о страстях. Например, определенную связь с Пс 21/22:17a («сонм злодеев окружил меня») можно увидеть в Мк 15:27, в описании разбойников, повешенных по левую и по правую руку Иисуса ([Brown, 1461; Carey, 147 ]).

Крик Иисуса, как следует из Мк 15:33, раздается во тьме — как бы в ночи, которая наступила среди белого дня. А вот контекст, в котором в Пс 21/22:3 звучит крик невинного страдальца: «Я кричу к тебе днем, но ты не слышишь, и в ночи...». Роббинс [Robbins, 1178 ] обращает внимание на то, что контекст евангельского крика словно бы повторяет контекст крика невинного страдальца из Псалтири (см. также: [Brown, 1460]).

Перспектива «обратного прочтения» дает дополнительные аргументы в пользу того, что слова Пс 21/22:17 b «прокопали руки мои и ноги» (или, вслед за таргумом, «прокусывают, словно лев, руки и ноги мои») могли быть соотнесены с рассказом о Распятии еще до написания Евангелия от Марка.

Приведенная ниже таблица включает в себя как более явные переклички между Мк 15 и Пс 21/22 (см. предыдущий раздел, п. 5-8), так и только что упомянутые менее очевидные 5.

Мк 15:24 Пс 21/22:19

Мк 15:27 Пс 21/22:17a

Мк 15:25 Пс 21/22:17 b

Мк 15:29-32 Пс 21/22:7-9

Мк 15:33 Пс 21/22:3

Мк 15:34 Пс 21/22:2

Стихам Мк 15:34 и Мф 27:46 посвящено необозримое море научной литературы. Можно выделить, с одной стороны, исследования, утверждающие, что последний крик Иисуса в этих стихах должен рассматриваться как подлинный вопль отчаяния и богооставленности, с другой стороны — исследования, опровергающие такое прочтение (исходя, прежде всего, из богословских соображений: Сын Божий не может быть подлинно оставлен Отцом). В эту вторую группу входит, например, ряд работ, предлагающих поменять текст последних слов Иисуса в Мк 15:34

5. См. также: [Brown, 1460-1461].

и Мф 27:46 таким образом, чтобы они выражали не отчаяние, а уверенность и триумф. Абсолютно произвольные, не имеющие никакой текстовой базы, такого рода предложения могут рассматриваться разве что в качестве филолого-богословского курьеза 6.

Намного серьезнее попытки смягчить «скандальность» последнего крика Иисуса предложением считать начальные слова Пс 21/22 отсылкой к псалму в целом. Согласно такому пониманию евангельского повествования, цитируя первый стих псалма, Иисус (или составитель повествования о страстях) имел в виду весь псалом, от его полного отчаяния начала и до его оптимистического и триумфального конца (стихи 23-32). Самая новая и подробная работа, отстаивающая такую экзегезу — [Carey].

Однако гипотеза об «обратной контекстуализации» / «обратном прочтении» Пс 21/22 в евангельском повествовании является серьезным аргументом против такой экзегезы. Если действительно Пс 21/22 в повествовании Марка читается как бы от конца к началу, то крик «Боже мой, Боже мой...» не открывает, а завершает это чтение. При чтении Пс 21/22 от первого стиха к последнему за криком отчаяния следуют жалобы невинного страдальца, а затем — в конце псалма — его торжество. При «обратном прочтении» этого псалма за этим криком не следует уже ничего.

Как пишет Роббинс, «контекст осмеяния и смерти внутрь которого в повествовании Марка погружен двадцать второй псалом, переворачивает последовательность сцен в псалме и тем самым разрушает выраженную в нем риторику оптимистичной уверенности» [Robbins, 1164 ].

«Псалмы невинного страдальца» и формирование евангельского повествования о страстях Христовых

Следуя за повествованием о страстях в Евангелии от Марка, мы видим, как отдельные мотивы или выражения из «псалмов невинного страдальца» использовались в качестве своего рода «кирпичиков» для этого повествования. Можно даже предположить, что некоторые детали этого повествования берут свое начало не в воспоминаниях раннехристианских общин о последних днях и часах Иисуса, а именно в ветхозаветной образности, привлеченной для описания этих событий. Этот тезис был с особой отчетли-

6. Пример см., напр., в: [Brown, 1048, note 46].

востью высказан Дибелиусом: «Некоторые места Ветхого Завета были поняты как предсказание о Страстях. Эти места читались и перечитывались. и таким образом мотивы, восходящие к Ветхому Завету, были перенесены в повествование о Страстях» [Dibelius, 184].

Консервативные исследователи отвергли этот тезис, настаивая на том, что все детали повествования о страстях непосредственно восходят к очевидцам. С другой стороны, такие ученые, как Кроссан, пошли намного дальше Дибелиуса: «Правдоподобнее всего, что ближайшее окружение Иисуса не знало почти никаких подробностей о его смерти. Они знали лишь, что Иисус был распят, вне Иерусалима, во время Пасхи, видимо в результате совместных действий светских и духовных властей» [Crossan, 405]. Подробности, согласно Кроссану, были добавлены уже ранней церковью и, по крайней мере частично, взяты из ветхозаветной образности.

Возможно, разумнее всего было бы следовать срединному пути, вместе, например, с Брауном [Brown, 14-17]. Для учеников Иисуса Его смерть была нарушением всех ожиданий, трагическим парадоксом, требующим объяснения, — и «псалмы невинного страдальца давали возможность понять и объяснить судьбу Иисуса, тем более, что некоторые детали происшедшего (предательство друга, ложные обвинения, насмешки «благочестивой» публики, позорная смерть) имели параллели в этих псалмах. «Псалмы невинного страдальца» стали своего рода призмой, сквозь которую первые христиане воспринимали смерть Учителя, — и рассказ о страстях обогащался дополнительными подробностями, взятыми уже непосредственно из Псалтири. Какие именно детали повествования о страстях восходят к памяти учеников и заимствовали из Псалтири лишь литературную форму, а какие целиком восходят к образам Псалтири — по-видимому, на этот вопрос мы никогда не сможем дать окончательный ответ.

Отражение греческой и еврейской Псалтири в «страстях по Марку». Итоговые замечания

В целом расхождения между еврейской и греческой Псалтирью в «псалмах невинного страдальца» (по крайней мере, в тех из них, что используются в евангелиях) невелико. Иногда, например, в случае Пс 21/22:17 смысловая разница между еврейской и гре-

ческой экзегетической традициями сильно преувеличена в ходе иудео-христианской полемики.

Лексика евангельского нарратива близка к греческой Псалтири. Что следует из этого, если считать, что псалмы невинного страдальца служили как бы «кирпичиками», из которых формировался рассказ о страстях Христовых? Либо это формирование происходило уже после появления грекоязычных христианских общин, либо — если оно происходило еще до того, в недрах (устной?) арамейской традиции — рассказ о страстях Христовых был сверен с Септуагинтой.

Исключением является цитата из Пс 21/22:2. Вопрос о том, действительно ли эти слова были сказаны на кресте Иисусом, вряд ли может быть решен филологическими методами; но, по крайней мере, они принадлежат к древнейшему доступному нам (еще арамеоязычному) слою раннехристианского предания о смерти Иисуса.

Литература

1. Archer, Chirichigno = Archer Gl. L., Chirichigno G. Old Testament Quotations in the New Testament. Chicago : Moody, 1983. 167 р.

2. Beyer = Beyer K. Die aramäischen Texte vom Toten Meer : 2 Bd. Göttingen : Vandenhoeck & Ruprecht, 1984, 1994. 779+450 p.

3. Brown = Brown R. E. The Death of the Messiah: From Gethsemane to the Grave : A Commentary on the Passion Narratives in the Four Gospels : 2 vol. New York : Doubleday, 1994. 1608 p.

4. Carey = Carey H. J. Jesus' Cry from the Cross : Towards a First-Century Understanding of the Intertextual Relationship between Psalm 22 and the Narrative of Mark's Gospel. London : T & T Clark, 2009. 221 p. (Library of New Testament Studies).

5. Crossan = Crossan J. D. The Cross That Spoke: The Origins of the Passion Narrative. San Francisco : Harper & Row, 1988. 437 p.

6. Dibelius = Dibelius M. From Tradition to Gospel. London : Ivor Nicholson and Watson, 1934. 311 p.

7. Diez Merino = Diez M. L. Targum de Salmos. Edición Príncipe del Ms. Villa-Amil no. 5 de Alfonso de Zamora. Madrid : Consejo Superior de Investigaciones Científicas; Instituto 'Francisco Suárez', 1982. 476 p.

8. Gunkel = Gunkel H. Einleitung in die Psalmen die Gattungen der religiösen Lyrik Israels. Göttingen : Vandenhoeck and Ruprecht, 1933. 643 p.

9. Rashi = Gruber M. I. Rashi's Commentary on Psalms. Philadelphia : JPS, 2007. 914 p.

10. Robbins = Robbins V. K. The Reversed Contextualiation of Psalm 22 in the Markan Crucifixion: A Socio-Rhetorical Analysis // The Four Gospels (Festschrift F. Neirynck) / Ed. F. Van Segbroeck. Leuven : Leuven University Press, 1992. P. 1161-1183.

11. Steck = Stec D. M. The Targum of Psalms. Collegeville, MN : Liturgical Press, 2004. 254 p.

12. Wilcox = Wilcox M. The Aramaic Targum to Psalms // Proceedings of the Ninth World Congress of Jewish Studies 1985. Jerusalem : World Congress of Jewish Studies, 1986. P. 143-150.

Список сокращений

BHS Biblia Hebraica Stuttgartensia. Stuttgart : Deutsche

Bibelgesellschaft, 1998. DJD Discoveries in the Judaean Desert. Oxford : Clarendon, 1955- .

LXX Септуагинта.

NA27 Novum Testamentum Graece, Nestle-Aland 27th Edition.

Stuttgart : Deutsche Bibelgesellschaft, 2001. RH Septuaginta / Alfred Rahlfs, ed.; Editio altera/Revised and

corrected edition by Robert Hanhart. Stuttgart : Deutsche Bibelgesellschaft, 2006.

M. G. Seleznev

The image of the Righteous Sufferer in the Hebrew Psalter, in the Greek Psalter, and its influence on the Gospels

The paper is devoted to the influence of the image of the Righteous Sufferer on the Passion Narrative, especially on Mark 14 and 15. The special attention to the Gospel of Mark is due to the fact that it seems to be the oldest gospel and a prototype for other Gospels. The differences between the Hebrew and the Greek texts of the psalms in question are analyzed; the question is studied which of the two textual traditions has influenced the Gospel text, when and how. KEYWORDS: Psalter, Gospels, Gospel of Mark, Hebrew Bible, Septuagint.