CC BY
10УДК 316.3«16» DOI: 10.24412/2414-9241-2022-8-103-112
ОБРАЗ НАУЧНЫХ СООБЩЕСТВ В АНГЛИЙСКОЙ УТОПИИ XVII ВЕКА НА ПРИМЕРЕ СОЧИНЕНИЯ М. КАВЕНДИШ «ПЫЛАЮЩИЙ МИР»
Георгий Владимирович Шпак
кандидат исторических наук, Уральский федеральный университет, Институт всеобщей истории Российской академии наук, Российский государственный гуманитарный университет, Екатеринбург, Москва, Россия; e-mail: [email protected]
Сочинение Маргарет Кавендиш «Пылающий мир» (The Blazing World) было издано в виде дополнения к работе «Наблюдения, касающиеся экспериментальной философии» (Observations Upon Experimental Philosophy) в 1666 г. и в виде отдельного издания в 1668 г. В произведении представлен образ фантастической земли, населенной полулюдьми-полуживотными, из которых будут составлены научные сообщества астрономов, естествоиспытателей, химиков и пр. В форме сократического диалога с представителями различных сообществ показана авторская точка зрения касательно их функционального назначения и теоретического обоснования их деятельности. М. Кавендиш последовательно критикует как философов-эксперименталистов, так и логиков и математиков, создавая свое персональное видение образа "man of learning" и научного знания в целом. В статье путем сопоставления сочинения М. Кавендиш «Пылающий мир» и «Новой Атлантиды» Ф. Бэкона рассматривается множественность моделей «научных сообществ» в Англии XVII в., соотнесение с которыми позволяло Лондонскому королевскому обществу конструировать собственную идентичность.
Ключевые слова: Маргарет Кавендиш, «Пылающий мир», «Новая Атлантида», научные институции, Научная революция, утопия, витализм, реставрация Стюартов, научное знание XVII в.
Благодарность
Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского научного фонда (РНФ) в рамках научного проекта № 22-18-00488 «Кризис ценностей и стратегии преодоления: Идея "Общего блага" в интеллектуальном дискурсе Британии и России (1650-1750)»).
«Пылающий мир» М. Кавендиш и «Новую Атлантиду» Ф. Бэкона роднит не только утопическая форма и сюжетные параллели, но и то, что оба текста были изданы в виде дополнений к научным трактатам и выполняли задачу более доходчивого изложения основных философских концепций. В издании 1666 г. в «Обращении к читателю» М. Кавендиш поясняет причину добавления художественного, то есть созданного с помощью фантазии (Fancy), сочинения к ее «Наблюдениям», утверждая, что «так как первое более полезно и применимо в учении, чем второе, оно также более трудоемко и трудно для восприятия и требует иногда помощи фантазии, чтобы освежить голову и отвлечь ее от более серьезных размышлений». Далее она отмечает, что «Пылающий мир» служит ей, «чтобы отвлечься от усердного размышления», и, «чтобы порадовать читателя разнообразием, которое всегда приятно» (Cavendish, 1666).
Первое издание «Новой Атлантиды» Френсиса Бэкона являлось дополнением к трактату "Sylva Sylvarum", представляющим собой список экспериментов, опубликованный У. Роули после смерти Ф. Бэкона. Вопрос об авторстве «Новой Атлантиды» остается открытым (Дмитриев, 2022: 494-495). В «Обращении к читателю», составленном У Роули, сказано: «Его светлость счел целесообразным также добавить ко многим экспериментам пояснение причин, чтобы в последующих трудах по толкованию природы и формулированию аксиом все было в большей готовности. Касательно указанных здесь причин Его светлость был убежден, что они гораздо более надежны, чем те, что выведены
другими; не из-за какого-либо превосходства его собственного ума (как хотел бы пояснить Его светлость), а из-за его постоянного обращения к природе и опыту. Точно так же он считал, что благодаря этому добавлению причин человеческий разум (который так торопится выяснить причины вещей) не помыслит, что он совершенно заблудился в бескрайнем лесу опыта, а останется на этих основаниях (как они есть), пока истинные аксиомы не будут открыты более полно» (Bacon, 1670).
В «Новой Атлантиде» Бэкона дан образ сообщества, воспроизводящего описанные в "Sylva Sylvarum" эксперименты и создающего новые аксиомы. «Пылающий мир» же является дополнением к работе М. Кавендиш «Наблюдения, касающиеся экспериментальной философии», в которой она излагает основные положения своей философии. В разделе «О разумной душе человека» она пишет: «Из всех мнений о природной душе человека мне больше всего нравится то, которое утверждает, что душа есть самодвижущаяся субстанция; но все же я добавлю: материальная самодвижущаяся субстанция; ибо душа человека есть часть души природы, а душа природы материальна. Я имею в виду только природную, а не божественную душу человека, которую я оставляю Церкви. Эта природная душа, иначе называемая разумом (Reason), есть не что иное, как естественное телесное самодвижение, или частица самой чистой, самой тонкой и активной части материи, которую я называю одушевленной (animate), и которая есть жизнь и душа природы, а следовательно, и человека, и всех других существ. Логически мы не можем представить себе, что человек является единственным существом, имеющим причастность к этой душе природы, и что все остальные части природы или их большинство являются бездушными или (что то же самое) иррациональными, хотя обычно их называют таковыми, а точнее, верят, что они таковыми являются» (Cavendish, 2001: 221). В этом фрагменте изложен основной тезис философии М. Кавендиш, ее программа, которая будет аргументирована в «Пылающем мире».
«Новая Атлантида» Бэкона открывает нам неведомый прежде остров, называемый Бенсалем. Произведение начинается с травело-графического описания странствия героев. Этот прием мы увидим и в «Пылающем мире». Автор, таким образом, дистанцируется от описываемой реальности, избегая обвинений в критике существующего положения вещей и в то же время задавая поведенческую модель, основанную на описании устройства общества, включенного в географическую реальность. Ф. Бэкон размещает на острове институт, именуемый Домом Соломона или Коллегией шести дней творения. Не останавливаясь подробно на христианской символике описываемой Бэконом земли, перейду к разбору задач и структуры конструируемой Ф. Бэконом институции. Как отмечает один из членов Дома Соломона, целью общества является «познание причин и скрытых сил всех вещей; и расширение власти человека над природою, покуда все не станет для него возможным» (Бэкон, 1962: 26). В этом описании слышится и идея превосходства человека над природой, и вера в возможность окончательного познания всех причин. Описание Дома Соломона у Бэкона является идеальной формулой, инструкцией которой должно руководствоваться научное сообщество будущего.
Бекон начинает описание Дома Соломона с перечисления сооружений, служащих для постижения истины. Рудники, высокие башни, обширные озера, водопады, искусственные колодцы, источники, комнаты для демонстраций опытов и комнаты для лечения, сады и огороды, парки и сады для животных и птиц, пивоварни, пекарни, кухни, печи — все это служит познанию скрытых причин природы и процветанию человечества, однако мы не узнаем подробностей их создания и не получаем более детальных сведений об их устройстве, так как далее автор переходит к описанию «Домов» (света, звука, аромата, механики), то есть, соответствующих различным органам чувств. Упоминается и дом, где изучают обманы органов чувств и вызванные ими заблуждения.
Необходимо заметить, что мы не увидим в этом обществе ни математиков, ни диалектиков, разве что будет дано краткое
упоминание математической палаты, буквально служащей кладовкой, в которой собраны «всевозможные инструменты, как геометрические, так и астрономические, изготовленные с большим совершенством» (Бэкон, 1962: 32).
Изложив институциональную структуру Дома Соломона, Ф. Бэкон переходит к функциям его «персонала», приводя инструкцию по выпытыванию у природы необходимых истин. Он не сообщает о необходимых личных качествах сотрудников, приводя сугубо бюрократическую разнарядку по их необходимому количеству. Двенадцать членов общества заняты получением сведений у других народов, трое извлекают из книг материал, необходимый для опытов, трое собирают информацию о механических науках, трое проводят опыты, трое дают отчет, трое возводят открытия на уровень законов и т. д. Таким образом, Ф. Бэкон приводит инструкцию по созданию универсальной машины, производящей новые знания, избегая рассуждений об эпистемологических основаниях своей эмпирической модели. Он упоминает о наличии учеников, но ни слова не говорит о том, как функционирует его образовательная система. Особенностью Дома Соломона является и его политическая обособленность. Как точно сформулировал Х. Гарсия: «в государстве Бенсалем просвещенный и милостивый деспот Соломона <...> облек новоиспеченный Орден эпистемократов квазиабсолютистскими прерогативами в проведении государственной политики, как внутренней, так и внешней». (Дмитриев, 2022: 552).
Ф. Бэконом постулируется догма эмпирического познания, основанного на наблюдении и эксперименте, которая позднее будет взята за основу Р. Бойлем и первыми идеологами Лондонского королевского общества, превозносящими эксперимент и отводящими второстепенную роль математике.
Спустя всего семь лет после основания общества в 1667 г. епископ Томас Спрат опубликует «Историю Королевского общества», в которой будет заявлено об уникальной роли Королевского общества в судьбе Англии и всего человечества. Третью часть сочинения Т. Спрат отводит восхвалению экспериментального метода,
превосходящего иные практики описания физического мира (Sprat, 1667: 431). Он конструирует мифологию общества, формируя представление о неуклонном прогрессе научного знания, наибольший успех в котором был достигнут обществом естествоиспытателей в Англии, а Френсис Бэкон назван главным идеологом новой методологии и проводником в мир эмпирического научного знания.
Иной взгляд на научные сообщества предстает в «Пылающем мире» Маргарет Кавендиш, последовательно критикующей фило-софов-эксперименталистов, математиков, логиков и пр. В предисловии «Дружеских писем» 1662 г., обращаясь к ученым мужам, она сообщает, что будь она Императрицей Мира, она бы «возвышала тех, кто наделен наибольшим знанием и умом». (Cavendish, 2012: 7). Однако императрица «Пылающего мира» далеко не всегда признает наличие особого ума у представителей ученых сообществ.
В Парадайзе «Пылающего мира», а именно так называется земля, где правит императрица, нет ни глубоких пещер, ни высоких башен, позволяющих открыть тайны природы, но есть существа, которые способны благодаря своим качествам преодолеть физическую ограниченность человеческого тела, а именно: люди-черви, люди-птицы, люди-медведи и пр.
В «Наблюдениях...» Кавендиш отмечает, что животные могут быть наделены не меньшими талантами к познанию мира, чем человек: «Некоторые философы много рассуждают о познавательных способностях человека и невежестве всех других существ, но я уже достаточно сказала об этом не только здесь, но и в других философских работах, а именно: что я верю, что другие существа наделены не меньшим знанием, чем человек.» (Cavendish, 2001: 218). Она отмечает далее, что отдельные животные умеют предсказывать изменения климата и подстраиваться под особенности местности, в которой они обитают, гораздо лучше человека, и что человек может еще и многому у них научиться.
В «Пылающем мире» императрица создает несколько обществ. Люди-медведи становятся философами-экспериментаторами, люди-птицы — астрономами, люди-мухи
и люди-рыбы — естествоиспытателями, люди-пауки и вши — математиками и т. д. Каждое из этих обществ раскрывается полнее в ходе сократического диалога с императрицей.
Первым критике подвергается экспериментальный метод. Оказывается, что представители сообщества экспериментаторов не могут прийти к однозначному выводу касательно увиденного. Общаясь со своими астрономами — людьми-птицами, императрица выясняет, что у них далеко не на все есть единый ответ. Когда оказывается, что астрономы не могут прийти к выводу касательно свойств Солнца, она призывает на помощь экспериментаторов, вооруженных телескопами, однако это приводит к еще большим противоречиям, «поскольку одни говорили, что они видели Солнце стоящим на месте, а Землю движущейся вокруг него, другие считали, что оба эти тела находятся в движении, а третьи повторяли, что Земля стоит на месте, а движется Солнце. Некоторые насчитали больше звезд, чем другие, некоторые открыли звезды, которых раньше не видели, некоторые вступили в спор о размере звезд, некоторые говорили, что Луна является другим Миром, подобным Земному шару, а пятна на ней являются холмами и равнинами. Однако некоторые считали, что пятна должны быть сушей, а ровные и блестящие части — морями» (Cavendish, 1668: 26).
Оптические приборы не приблизили их к истине, но вызвали еще больше споров. Императрица приходит к выводу, что «чувства и разум по своей природе более совершенны, чем оптические устройства, которые попросту обманывают и никогда не приведут к познанию истины» (Cavendish, 1668: 27). Критике подвергаются и сведения, полученные с помощью микроскопов. Рассмотрев вошь, императрица пожелала узнать, могут ли микроскопы помешать их укусам или, по крайней мере, подсказать средство защиты от них, «на что ей ответили, что подобное искусство является механическим и ниже по статусу благородных изысканий при помощи микроскопов» (Cavendish, 1668: 32). Оптические устройства не только не способствовали решению
практических задач, но и оказались бесполезными для исследования бестелесных материй. Экспериментаторы, несмотря на все их мастерство и трудолюбие, «не могли изобрести такие приборы, с помощью которых смогли бы обнаружить вакуум со всеми его проявлениями или нематериальные субстанции» (Cavendish, 1668: 33).
Столь же последовательно подвергаются критике математики, писания которых, хотя они и пользуются большим почетом, «столь запутанны и замысловаты, что императрица понятия не имела, что с ними делать» (Cavendish, 1668: 55) и логики, искусство которых заключается только в том, «чтобы противоречить друг другу, строя софизмы и затемняя истину, вместо того чтобы прояснять ее» (Cavendish, 1668: 59).
Таким образом, М. Кавендиш отвергает как схоластическую, так и эмпирическую модель экспериментального познания, конструируя собственный подход, опирающийся на идею существования одухотворенной разумной материи.
Лучше всего это показано в сцене сотворения собственного воображаемого мира, где герцогиня последовательно отвергает античные модели Фалеса, Пифагора, Платона, Эпикура и Аристотеля, а затем и современных ей Декарта и Гоббса, подводя читателей к описанию своего собственного мира: «Наконец, увидев, что никакие шаблоны не помогут ей в оформлении Мира, герцогиня преисполнилась решимости создать свой собственный Мир, состоящий из чувственной и разумной самодвижущейся материи. В действительности он состоял только из разумного начала, которое есть тончайшая и чистейшая степень материи, поскольку пока чувственное начало двигалось и воздействовало как на восприятие, так и на строение тел, это проявление материи в тот же момент времени (ибо, хотя степени смешаны, все же некоторые части могут двигаться разными путями одновременно) перешло к сотворению воображаемого Мира, который после того, как был создан, казался столь любопытным и полным разнообразия, так хорошо упорядоченным и мудро управляемым,
что его невозможно было описать словами, равно как и радость и удовольствие испытанные герцогиней при создании своего собственного Мира» (Cavendish, 1668: 100).
«Пылающий мир» М. Кавендиш является поэтической интерпретацией ее философии, оспаривающей логику Аристотеля, герметизм Келли и Д. Ди, дуализм Декарта, материализм Гоббса, эмпиризм Р. Бойля и Гука. Утопическая форма повествования позволяет М. Кавендиш продемонстрировать особенности своей виталистической концепции. Произведения, подобные «Новой Атлантиде» и «Пылающему миру», могут быть рассмотрены как с точки зрения традиции поэтической интерпретации философских концептов в Англии XVII в., так и как пример проектирования моделей научных институций на заре формирования устойчивых границ «научного познания».
Список литературы
Bacon F. Sylva Sylvarum; or, A Natural History, in Ten Centuries. Whereunto is Newly added the History Natural and Experimental of Life and Death, or of the Prolongation of Life. London: Printed by J. R. 1670. 394 p.
Cavendish M. Observations upon Experimental Philosophy / Ed. Eileen O'Neill. Cambridge: Cambridge University Press, 2001. 289 p.
Cavendish M. Observations upon Experimental Philosophy to which is added the Description of a New Blazing World. London: Printed by A. Maxwell, 1666.
Cavendish M. Sociable Letters / Ed. with an introduction and notes by James Fitzmaurice. Abingon, NY: Routledge, 2012. 229 p.
Cavendish M. The Description of a New World, Called the Blazing-World. Written by the Thrice Noble, Illustrious, and Excellent Princesse, the Duchess of Newcastle. London: Printed by A. Maxwell, 1668. 160 p.
Sprat Th. The History of the Royal-Society of London for the Improving of Natural Knowledge. L.: Print. by T.R. for J. Martyn and J. Allestry, 1667. 438 p.
Бэкон Ф. Новая Атлантида. Опыты и наставления нравственные и политические / Перевод З.Е. Александровой. М.: Изд-во АН СССР, 1962. 238 с.
Дмитриев И.С. Остров концентрированного счастья. Судьба Френсиса Бэкона. М.: Новое литературное обозрение, 2022. 632 с.
THE IMAGE OF SCIENTIFIC COMMUNITIES IN THE ENGLISH UTOPHIA OF THE SEVENTEENTH CENTURY ON THE EXAMPLE OF "THE BLAZING WORLD" BY M. CAVENDISH
Georgii V. Shpak
PhD in History, Ural Federal University,
Institute of World History of the Russian Academy of Sciences, Russian State University for the Humanities, Ekaterinburg, Moscow, Russia; e-mail: [email protected]
Margaret Cavendish's "The Blazing World" was published as a supplement to "Observations Upon Experimental Philosophy" in 1666 and as a stand-alone edition in 1668. The work presents an image of a fantastic land inhabited by half-humans — half-animals, of which the scientific societies of astronomers, naturalists, chemists, etc. will consist. In the form of a Socratic dialogue with various communities, the author's point of view regarding the functional purpose of communities and the theoretical substantiation of their activities is shown. M. Cavendish consistently criticizes both experimental philosophers, logicians and mathematicians, creating her own personal vision of the image of "man of learning" and scientific knowledge in general. In the article, by comparing M. Cavendish's work "The Blazing World" with "New Atlantis" by F. Bacon, the plurality of models of "scientific communities" in England of the seventeenth century is considered, the correlation with which allowed the Royal Society of London to construct its own identity.
Keywords: Margaret Cavendish, "The Blazing World", "New Atlantis", scientific institutions, Scientific Revolution, utopia, vitalism, Stuart restoration, scientific knowledge of the seventeenth century.
