CC BY
121
УДК 82 091 UDC 82 091
Е.П. ГУРОВА E.P. GUROVA
аспирант, кафедра истории русской литературы XI- Graduate student, Department of history of the Russian
XIX веков, Орловский государственный университет literature of the 11-19th centuries, Orel State University имени И.С.Тургенева named after l.S.Turgenev E-mail:[email protected] E-mail: [email protected]
ОБРАЗ КОРАБЛЯ В ЖИТИИ ПРОТОПОПА АВВАКУМА IMAGE OF THE SHIP IN "ZITIE PROTOPOPA AVVAKUMA"
В статье рассматривается библейский образ корабля как один из ключевых в композиции «Жития протопопа Аввакума». Он играет важную роль в предопределении судьбы героя.
Ключевые слова: житие, путь, корабль, образ.
In the article the bible image of the ship as one of the key in the composition of "Zitie Protopopa Awakuma". It plays an important role in predetermination of destiny of the hero.
Keywords: life, way, ship, image.
Тема пути для героев житийной литературы 17 века может быть рассмотрена в нескольких аспектах. Во-первых, это реальное перемещение от одного места к другому с целью поиска идеального локуса, во-вторых, путь подвижника, скитальца, в-третьих, путь борца за праведную веру против никонианской ереси.
В произведении протопопа Аввакума - идейного и духовного наставника, «символа старообрядческого движения и старообрядческого протеста» [5,319], личности сильной, неординарной тема пути занимает одно из ключевых мест, и ее понимание во многом связано с образом корабля.
Следует напомнить, что образ корабля и метафора плавания встречается в христианской литературе довольно часто и трактуется в двух значениях: как символ спасения и надежды, реализуемый в образе «Ноева ковчега», и как символ жизненного пути. Данная метафора встречается и в проповедях великих отцов церкви. Так, в прощальной беседе Иоанна Златоуста читаем: «Сильные волны, жестокая буря! Но я не боюсь потопления, ибо стою на камне. Пусть свирепствует море: оно не может сокрушить камня! Пусть подымаются волны: оне не могут поглотить корабля Иисусова!» [4, 196-197].В старообрядческой литературе эта метафора использовалась для описания положения заступников старой веры: «они - утопающие пловцы на корабле среди бурного моря в лютую зиму и бедные странники на земле» [3,232].
Разберемся, какое значение приобретает данный образ в «Житии протопопа Аввакума». Видение корабля, «украшенного пестротами», происходит в начале произведения. Предваряет этот эпизод сцена с блудницей, которую молодой священник исповедовал и в результате «разболевся внутр огнем жгом» [8,46]. Побеждает
искушение герой, как и подвижники прошлого, истязанием своей плоти («Зажег три свещи и прилепил к налою, и возложил правую руку на пламя»)и молитвой до тех пор, пока не «забыхся лежа» [8,46]. Результатом борения со своими страстями становится сонное чудесеное видение:«Вижу: пловут стройно два корабля златы, и весла на них златы, и шесты златы, и все злато; по единому кормщику на них сидельцов.. .А се потом вижу третей корабль, не златом украшен, но разными пестротами, -красно, и бело, и сине, и черно, и пепелесо, - его же ум человечь не вмести красоты его и доброты» [8,43]. На вопрос Аввакума «чей корабль?», кормщик отвечает: «Твой корабль. На, плавай на нем, коли докучаешь, и з женою, и з детьми»[8,43].Проснувшийся герой размышляет: «что се видимое? И что будет плавание?» [8,43]. Если рассматривать видение о корабле с точки зрения композиции, то это не что иное, как эпизод «благовествования», который является неотъемлемой композиционной частью агиографической схемы [1,148] и относится в разряду сюжетных топосов [2, 172-173]. С точки зрения Ю.В. Семенюк, его семантика состоит в том, что некое сакральное существо (Бог, ангел, архангел и другие) является герою во время или после молитвы, в «тонком» сне, или в другой сходной ситуации и определяет его путь, либо сообщает о том, какой путь ему надлежит выбрать [9,14-15]. Так, похожий по семантике эпизод мы можем обнаружить и в произведении другого заступника старой веры инока Епифания. Ключевым эпизодом для понимания темы пути в «Житии» инока Епифания является чудесное видение в «темничном оконце». Начинается данный эпизод с внутреннего монолога автора, находящегося в темнице, «яко во гробе», и охваченного «великой печалью», которая «возмутиша всю внутреннюю»
© Е.П. Гурова © E.P. Gurova
10.00.00 ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 10.00.00 PHILOLOGICAL SCIENCES
его: «Что се творится надо мною, бедным? Монастырь оставил, в пустыне не жил, а колико ми в пустыне Христос и Богородица чюдных показа богознамений! И то мя не удержатамо, пошел к Москве: хотел царя отвра-тити от погибели его, злые ереси никониянския хотел от него отлучить и спасти его. А ныне царь пуще и старо-во погибает, християн зле всяко мучит за истинную святую старую Христову веру. А я ныне в темнице, яко во гробе, сижу, жив, землею погребен; всякую нужу терплю темничную<...> А не ведаю, ест ли то на ползу и спасение бедной и грешной души моей и приятно ли то и угодно ли то Богу, свету нашему, сия вся моя страдания. Аще бы ведал, что есть на пользу и на спасение бедной и грешной души моей и Христу-Богу приятна моя бедная страдания, то бы с радостию терпел вся сия, о Христе Исусе» [8,197]. Как видим, здесь Епифаний перечисляет все этапы своего реального пути как перемещения в пространстве и в то же время соотносит этот путь с путем духовного движения, причем перемещения из пустыни в Москву, а затем в ссылку автор связывает с задачей спасения царя и истинно христианской веры от никонианской ереси, с одной стороны, и с задачей спасения своей «бедной и грешной души» - с другой. Завершается эпизод чудесным видением: «И вижу сердечныма очима моима: темничное оконце мое на все страны широко стало и свет велик ко мне в темницу сияет. Аз же зрю прилежно на той великий свет. И нача той свет огустевати, и сотворися-ис того света воздушнаго лице, яко человеческое; очи, и нос, и брада, подобно образу нерукотворенному Спасову. И рече ми той образ сице: "Твой сей путь, не скорби"» [8,197]. Несомненно, в данном случае выражение «твой сей путь» метафорично, обозначает тот жизненный подвиг, который совершил Епифаний.
Ю.В. Семенюк в работе «Сюжетно-композиционная структура славяно-русской переводной агиографии Киевского периода», рассматривая эпизод «благове-ствования», считает его поворотным моментом в судьбе героя, он маркирует начало новых испытаний, и выделяет две его сюжетообразующие функции: «целостную» и «локальную»: «"Целостная" подобна роли евангельского эпизода, который определяет развертывание сюжета произведения, "локальная" же мотивирует перемещение героя в пространстве и развитие действия в последующей сюжетно-композиционной части» [9,110]. Согласно данной классификации, эпизод с кораблем в «Житии Аввакума» сложно отнести к определенной группе, так как он совмещает в себе и локальную, и целостную функции: с одной стороны, действительно, «корабль» -это жизненный путь, предопределенный герою свыше, но с другой - данный символический образ предполагает перемещение в пространстве как в прямом смысле (например, дощаник, лодка, на которых плавает Аввакум), так и в метафорическом (плавание по волнам житейского моря). Поэтому, несомненно, очевидна значимость данного эпизода, задающего параметры для развития дальнейшего сюжета «Жития».
В медиевистике принято рассматривать этот эпизод как экспозицию жития, своеобразный «зачин», а образ
корабля истолковывать согласно христианской символике. Несомненно, все исследователи (В.В. Виноградов, Н.С. Демкова, Д.С. Лихачев) проводят параллель с жизнью героя. Так, Д.С. Лихачев рассматривает корабль у Аввакума как конкретное «видение», которое «насыщает собою все «Житие» от начала до конца» [7]. Н.С. Демкова подчеркивает важность цветовой характеристики корабля. «Видение корабля так украшенного, - пишет исследовательница, - таит сокровенный смысл: это то разнообразие жития, та "пестрота", которую Аввакум встретит в мире» [6,460]. Она видит и эстетическую значимость данной аллегории: «Признание красоты корабля, иначе - жизни, уготованной для Аввакума, -проявление жизнелюбия, гуманистического пафоса сознания Аввакума» [6,460]. В.В. Виноградов считает, что в данном эпизоде герой, наметив главные этапы своего духовного пути, мотивирует свои «мучения и отлучение от детей духовных» [3,233]. П. Хант подчеркивает, что видение корабля и его плавания по морю жизни должно быть прочитано как трансцендентное плавание, то есть распятие. Плавание по жизни есть постоянная борьба с грехом Адама в себе и вне себя. В качестве доказательства он приводит фразу «Объяшамя болезни смертныя. Беды адова обретошамя: скорбь и болезнь обретох» [10,80].
На наш взгляд, после этого сна Аввакум осознал свою богоизбранность, приобрел убежденность в том, что он христианский мученик. Об этом могут свидетельствовать эпизоды сибирской ссылки, связанные с описанием бурь, топивших лодку Аввакума трижды, и его чудесного спасения от этих невзгод: «В воду загрузило бурею доще-никъ мой совсемъ... Парусь изорвало, одны полубы надъ водою, а то все в воду ушло. Жена моя на полубы изъ воды робятъ кое-какъ вытаскала, простоволоса ходя. А я, на небо глядя, кричю: «Господи, спаси! Господи, помо-зи!» [8,51], «барку от берега отторавало; людские стоят, а меня понесло <...> Вода быстрая, переворачивает барку вверх дном и паки полубами. А я на ней ползаю и кричю: «Владычице, помози, Упование, не погрузи!» <...> Несло с версту и больши, да переняли; все размыло до крохи. Из воды вышед, смеюсь, а люде-те охают» [8,55].
Корабль и связанная с ним метафора «плавание по волнам житейского моря» находят свое отражение в реальной жизни опального протопопа. Так, в изгнании Аввакум постоянно упоминает «корабль» и «плавание»: «Также сел опять на корабль свой, еже и показан ми...» [8,58]; «Четвертое лето от Тобольска плаванию моему» [8,56]; «Грести надобно прилежно, чтоб здорово за дружиною в пристанище достигнуть» [8,59]. Трудности жизни героя понимаются как бури в житейском море: «Дьявол паки воздвиг на мя бурю» [8,44], «ин начальник воздвиг на мя бурю»[8,44].
Таким образом, в «Житии протопопа Аввакума» библейский образ корабля находит свое оригинальное воплощение и понимается не только как предзнаменование, путь спасения, но и как предопределенность его личной судьбы и его предназначение в этом мире, его богоизбранность.
Ученые записки Орловского государственного университета. №2 (71), 2016 г. Scientific notes of Orel State University. Vol. 2 - no. 71. 2016
Библиографический список
1. Антонова М.В., Семенюк Ю.В. Общие принципы композиционного строения славяно-русских переводных житий Киевского периода // Ученые записки Орловского государственного университета. Научный журнал. Серия: «Гуманитарные и социальные науки». 2008. №1. С.147-155.
2. Антонова М.В. Сюжетные топосы в агиографии. Постановка вопроса // Вестник Брянского государственного университета. Серия: История/литературоведение/право/ языкознание. 2013. № 2. С.172-175.
3. Виноградов В.В. О задачах стилистики. Наблюдения над стилем Жития протопопа Аввакума //Виноградов В.В. Избранные труды. О языке художественной прозы. М.,1980.
4. Избранные проповеди святых отцов Церкви и современных проповедников», Благовест, б/г. (Репринт с «Сборникъ пропов]ьдническихъ образцовъ (пропов]ьди свято-отечесгая и церковно-отечественныя). Въ двухъ частяхъ. Составилъ преподаватель Донской Духовной Семинарм Платонъ Дударевъ. Второе издаые, исправленное и дополненное. С.-Петербургъ. Издаые И.Л. Тузова, Гостиный дворъ, 45, 1912).
5. История русской литературы: В 4-х т. Том 1: Древнерусская литература. Литература XVIII века. Л., 1980.
6. Истоки русской беллетристики. Возникновение жанров сюжетного повествования в древнерусской литературе. Л., 1970.
7. Лихачев Д.С. Великое наследие. Классические произведения литературы Древней Руси. [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://ppf. asf. гиМ rl/great 14.html
8. Пустозерская проза: Сборник. Сост., предисловие, комментарий, переводы отдельных фрагментов М.Б. Плюхановой. М.,1989.
9. Семенюк Ю.В. Сюжетно-композиционная структура славяно-русской переводной агиографии Киевского периода: автореферат дисс. на соис. учен. степ. канд. филол. наук. Орел, 2009.
10. Хант П. Самооправдание протопопа Аввакума // Труды Отдела древнерусской литературы ИРЛИ РАН. Л., 1977. Т. 32. С. 70-83.
Referenses
1. Antonova M. V., Semenyuk Yu. V. General principles of composition Slavic-Russian translated lives of the Kievan period // Scientific notes of Orel State University. The scientific journal. Series: "Humanitarian and social sciences". 2008. № 1. Pp. 147-155.
2. Antonova M. V. Narrative topos in hagiography. Statement of the issue // Vestnik of Bryansk State University. Series: History/ literary studies /law/ linguistics. 2013. № 2. Pp. 172-175.
3. Vinogradov V. V. About the tasks of stylistics. Observations on the style of Life of the Archpriest Avvakum // Vinogradov V. V. Selected works. About the language of literary prose. M.,1980.
4. Selected sermons of the Church fathers and modern preachers, chime, b/G. (Reprint from "Collected specimens of preaching (preaching the Holy fatherly and ecclesiastical-domestic). In two parts. Compiled by the teacher of the don Theological Seminary Plato Dudarev.Second edition, revised and enlarged. St. Petersburg, Russia. Edition of I. L. Tuzov, GostinyDvor, 45, 1912).
5. History of the Russian literature: In 4 v. Vol. 1: Old Russian literature. Literature of the 18th century. L., 1980.
6. Sources of the Russian fiction. Emergence of genres of the subject narration in Old Russian literature. L., 1970.
7. Likhachev D. S. Great heritage.Classical literary works of Ancient Russia. [An electronic resource] - the access Mode: http://ppf. asf.ru/drl/great14.html
8. Pustozersky prose: Collection, preface, comment, translations of separate fragments of M. B. Plyukhanova. M., 1989.
9. Semenyuk Yu.V. Subject and composite structure of a Slavic-and-Russian translated hagiography of the Kiev period. Orel, 2009.
10. Hunt P. Self-justification of Archpriest Avvakum // Proceedings of the Department of Old Russian literature IRLI RAS. L., 1977. V. 32. Pp. 70-83.
