CC BY
22
Н. М. Маркова
Владимирский государственный университет им. Александра Гоигорьевича и Николая Григорьевича Столетовых (ВлГУ)
М. Р. Шавалиева Владимирский государственный университет им. Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых (ВлГУ)
«ОБРАЗ» ИСЛАМА В РАБОТАХ РОССИЙСКИХ АВТОРОВ РУБЕЖА
XIX-XX ВЕКОВ
Статья посвящена проблеме формирования образа ислама на рубеже XIX-XX веков среди ряда российских авторов. Изучение источников мусульманского вероучения российскими исследователями вело к формированию двух образов ислама: как одной из религий российских подданных и как ложного, враждебного православию учения. Признавая законодательно утвержденное главенство православия над всеми другими исповеданиями в Российской империи, государственная власть предоставляла целому ряду неправославных конфессий, в том числе исламу, право на свободное отправление своей веры и обрядов. В то же время предоставленная свобода не допускала возможности ведения миссионерской деятельности с населением со стороны неправославных конфессий. Обладая исключительным правом убеждения иноверцев, некоторые миссионеры могли описывать иные конфессии, включая ислам, в качестве ложных вероучений.
Ключевые слова: ислам, неправославные конфессии, мухаммеданство.
N. M. Markova
Vladimir State University (VLSU) (Vladimir, Russia) M. R. Shavalieva
Vladimir State University (VLSU) (Vladimir, Russia)
THE "IMAGE" OF ISLAM IN THE WORKS OF ORTHODOX AUTHORS OF THE TURN
OF THE 19th-20th CENTURIES
The article is devoted to the problem of forming the image of Islam at the turn of the 19th— 20th centuries among a number of Russian authors. The study of the sources of Muslim dogma by Russian researchers led to the formation of two images of Islam: as one of the religions of Russian subjects and as a false and hostile to Orthodoxy doctrine. Recognizing the legislatively approved primacy of Orthodoxy over all other confessions in the Russian Empire, state power granted a number of non-Orthodox confessions, including Islam, the right to freely exercise their faith and rituals. At the same time, the freedom granted did not allow the possibility of conducting missionary activities with the population on the part of non-Orthodox confessions. Possessing the exclusive right to persuade non-Christians, some missionaries could describe other denominations, including Islam, as false dogmas.
Keywords: Islam, non-Orthodox confessions, Muhammadism
DOI 10.22405/2304-4772-2019-1 -3-117-125
Отношение российской государственной власти к неправославным конфессиям на протяжении нашей истории было неоднозначным. Законы признавали лишь Православную веру «первенствующей и господствующей» в России и при этом со стороны официальной власти делались разнообразные шаги в сторону повсеместной языковой, религиозной и культурной унификации, в том числе выражавшиеся в активной миссионерской деятельности на территориях, населенных неправославными народами, в частности мусульманами. Так, в 1853 году при Казанской духовной академии было создано миссионерское противомусульманское отделение, которое занималось пропагандистской, просветительской и образовательной работой среди нерусских народов Поволжья, Приуралья, Сибири, Кавказа и Средней Азии. Ислам был второй по численности после православия религией в Российской империи, где согласно первой переписи населения (1889) насчитывалось 3,4 млн. приверженцев этой традиции обоего пола [11]. В данном качестве эта религиозная традиция привлекала к себе пристальное внимание со стороны целого ряда исследователей, богословов и философов.
Изучение источников вероучения ислама, в первую очередь Корана, сначала в европейских переводах, а затем и в русских, привело к формированию двух типичных образов ислама в публикациях отечественных и, как правило, православных, авторов, которые описывали его в качестве: 1) одной из религий российских подданных в рамках исламоведения, востоковедения и других форм научных исследований (дипломатии, статистики и т.п.), стремящихся корректно и уважительно его понимать, или 2) ложного и враждебного православию учения, преимущественно в рамках миссионерских и публицистических изданий [3, с. 85-86]. Первые признавали ценность данной духовной традиции, стремясь формировать общий с европейским ориентализмом «язык описания ислама». Вторые образы использовались для ведения активной миссионерской деятельности, направленной на переход подданных из ислама в православие.
Согласно 1-й статье Уставов духовных дел иностранных исповеданий свода законов Российской империи 1857 года «Первенствующая и господствующая в Российской Империи Вера есть Христианская Православная Кафолическая Восточного исповедания» [8, с. 6]. Что же касается лиц, не принадлежащих к православию, а также иностранцев, им, согласно статьям 44 и 45 свода законов Российской империи предоставлялось право на свободное отправление своей веры и обрядов. «Свобода веры присвояется не токмо Христианам иностранных исповеданий, но и Евреям, Магометанам и язычникам: да все народы, в России, пребывающие, славят Бога Всемогущего разными языки по закону и исповеданию праотцов своих, благословляя царствование Российских Монархов, и моля Творца вселенной о умножении благоденствия и укреплении силы Империи» [6, с. 11 ]. Вместе с тем, наряду с предоставленной свободой исповедовать неправославные вероучения, власть периодически предпринимала шаги по убеждению иноверных подданных в необходимости перехода в православие, и право на такую деятельность
представлялось только православной церкви. Ведение миссионерской деятельности со стороны неправославных конфессий строго запрещалось: «Те же правила терпимости, которые сохраняет правительство, обязывают всякую духовную власть и всякое частное лицо иностранного Христианского и иноверного исповедания не прикасаться в делах веры к убеждению совести последователей других вер. По сему всякое малейшее помешательство Церкви Православной в правилах её и в священнослужении, оскорбление чем-либо её служителей, и всякое отвлечение не токмо от неё, но и от других терпимых вер, строжайше запрещаются» [7, с. 20].
В этом контексте второй половины XIX - начала ХХ веков ислам мог рассматриваться не просто как враждебное вероучение, а как религия, конкурирующая с православием, что вызывало еще большую неприязнь со стороны некоторых православных авторов. Данное отношение было усилено и тем, что с середины XIX века стал наблюдаться переход из православия в ислам, в основном со стороны крещенных татар: «В то самое время как далее наиглавнейшей представительнице мохаммеданства в Азиатской Турции, так много мусульман принимают христианство, что например, в Дамаске с его окрестностями мохаммедан принявших христианство в течение только одного месяца насчитывается до пяти тысяч триста двадцати человек, - в восточных областях Европейской России христиане инородцы тысячами отпадают в мохаммеданство. Отпадения эти так значительны что, например, в одной Казанской губернии, по сведениям 1862/63 года, и в одном из 12-и уездов, в Чистопольском, татар крещенных отпадших только явно в мохаммеданство насчитывалось 3152 человека» [10]. Причиной такого массового перехода в ислам по описанию «вероотступников» служило то, что православные священники не владели «инородческими языками», а новокрещенные прихожане, в свою очередь, не знали русского языка.
Некоторые православные авторы причиной перехода из господствующей веры в ислам крещенных «инородцев», по сути возвращающихся к своей первоначальной религии, считали активную миссионерскую деятельность со стороны мусульманских проповедников, отмечая, что «фанатичное мухаммеданство ... всеми силами явной и тайной систематичной энергической пропаганды старается привлечь и привязать и всех прочих русских инородцев к своему суеверию, быту и политическо-государственным азиатским симпатиям, крайне враждебным всему русскому» [10]. Е. Н. Воронец считал, что обилие мечетей и мусульманских школ, многочисленность мусульманского духовенства привело к тому, что «мухаммеданство даже и, по официальным сведениям, является (у нас и теперь) не столько в качестве религии терпимой, которой подобает смирение, сколько в качестве религии воинствующей и постоянно стремящейся к новым завоеваниям» [10]. На «воинственность» мусульман указывал в своих работах и священник Н. Орлов, считая, что причиной усиления и распространения ислама является обязанность ведения войны с теми, «кто еще не принял и не принимает магметова учения и насильно обращать их к этому учению» [4, с.
12]. Таким образом, по мнению этого автора, «магметанская религия» распространилась исключительно за счет насильственных мер, а не «через убедительность истины» [4, с. 12]. Причина широкого распространения ислама виделась им в простоте мусульманского учения, по сравнению с сложными тонкостями троичного богословия христиан. По этой же причине мусульмане, в свою очередь, тяжело обращаются в христианство.
С. С. Глаголев полагал, что ислам, возникнув в среде язычников, в свою очередь не является «ни религией дикарей, ни религией культурных рас», представляя собой религию народов, находящихся на определенной переходной ступени развития [1, с. 190]. С этой специфической точки зрения, ислам, поднимая дикарей от их естественного состояния, однако, не побуждает их к достижению высших ступеней развития. В такой трактовке ислам, зародившись среди народов, в значительной части уже сталкивавшихся с христианством и иудаизмом, уже знакомых с Евангелием, тем не менее, по мнению данного автора, «предложил этой части вместо более совершенного менее совершенное» [1, с. 190]. Коран содержит в себе много ветхозаветного, что по сути, с позиции С. Глаголева, «есть отступление в сторону ветхого завета в эпоху нового завета» [1, с. 191]. Поэтому для тех, кто вообще был не знаком с Заветами или не захотел их принять, ислам был полезен и дал много доброго.
В сходном ключе Н. Я. Ильин отмечал, что ислам, возникнув позже иудаизма и христианства, стоит на ступень ниже их, и не только не развивает их, но оказывает на данные религии неблаготворное влияние, а активное и широкое распространение ислама среди язычников, христиан и частично иудеев не придали мусульманской религии всемирно-исторического значения, признавая, что «конечно, по своему внутреннему достоинству и значению, даже по влиянию на внутреннее и внешнее благосостояние своих чтителей, религия Мухаммеда выше язычества», как и «по отношению вообще к древним восточным религиям, она - довольно замечательный шаг вперед», полагая, что это, тем не менее, лишь «относительное достоинство и значение мухаммеданской религии» [2, с. 83-84].
В рамках такого направления делались многочисленные попытка обосновать несостоятельность «магометанской религии» [4, с. 10]. С точки зрения власти и православного духовенства лишь православие есть единое, истинно-божественное откровение и, соответственно, единственная истинно-божественная вера, тогда как все остальные религии являлись либо ложными, либо «нечисто истинными» [5, с. 5]. К числу совершенно ложных религий в конце XIX - начале ХХ веков некоторые православные богословы относили и ислам. При этом отмеченными выше авторами подчеркивалось, что современный им ислам отличается от первоначального мусульманского вероучения. Первоначальный ислам рассматривался Мухаммедом как завет или нравственный союз между Богом и человеком. По сути ислам представлял собою богооткровенную веру, такую же, какую проповедовали первые патриархи, и которая в последствии «была начертана в законе Моисеевом, и на
которую, наконец, многочастен и многообразен древле Бог глаголивыйотцем во пророциах раскрыл во всей полноте и всецелости через Единородного Сына Своего, Господа нашего Иисуса Христа» [5, с. 141]. Но данное представление, с точки зрения миссионерского противомусульманского отделения, есть ложное, святотатственное посягательство со стороны «самозваного пророка» [5, с. 141]. Мухаммед, с таких позиций, претендовал на равнозначность с христианством и иудаизмом, что, однако, считалось недопустимым, поскольку «ислам ни в каком случае не может и не должен стоять наряду с ветхозаветною, тем более с новозаветною верою» [5, с. 141]. В рамках такого подхода отмечалось, что несмотря на некоторое внешнее сходство христианство и ислам являются совершенно противоположными религиям, и истинность христианства исключает равную истинность ислама, из чего делался вывод, что «мухаммеданство есть верование ложное, самодельное, составляющее собственное изобретение лжепророка, где отразились личные его недостатки и часто позорнейшие страсти, изобретение, показывающее всякое отсутствие истинно-божественной, свыше-откровенной веры» [5, с. 142].
Одной из причин, почему ислам с точки зрения некоторых миссионеров не может достигнуть уровня христианства, является различие в понимании взаимоотношения между человеком и Богом. Миссионеры подчеркивали, что главное отличие христианского Бога заключается в том, что и Богу, и человеку присуща любовь, которая и составляет то основное, что связывает человека с Богом. В отличие от христианства, в исламе, по утверждению миссионеров, любовь отсутствует полностью, а взаимоотношения между Богом и человеком основываются на чувстве страха и беспрекословного подчинения, где «Аллах мухаммедов, подобно богам древних восточных религий, ни более, ни менее, как восточный деспот» [2, с. 84]. Он возвышается над миром, над человеком и всеми творениями, предельно удален от них и не имеет сними никакой живой внутренней связи, т.е. между Аллахом и его творениями находится непреодолимая пропасть. Е. Н. Воронец исламское вероучение именует «пантеизмом силы», поскольку, в его трактовке, по мусульманскому учению вся деятельность заключена в Боге, который есть перводвигатель, единственный свободный двигатель вселенной по отношению ко всем своим творениям, не знающий иного побуждения, кроме собственной воли [10]. Созданные им творения не обладают никакой свободой, все равны между собой, нет между ними ни различия, ни превосходства, - «все равно порабощены, все глубоко унижены» [10]. Отсюда, как полагает этот автор, следует, что «действия, почитаемые людьми хорошими или дурными, похвальными или порочными, мухммеданством признаются совершенно безразличными; сами по себе они не заслуживают ни вознаграждения, ни наказания, ни похвалы, ни порицания; они не имеют иной силы, иного значения, как только тех, какие придает им произвольная прихоть всемогущего мухаммеданского тирана» [10].
Критикуется миссионерами и идея божественного предопределения, поскольку, по мнению Н. Я. Ильина, Аллах, находясь в удалении и
разъединении с созданными им творениями, лишь равнодушно наблюдает за течением их жизни, поскольку жизнь и дела людские идут неизбежным порядком, заранее установленным Им. Поэтому, по мнению этого автора, чтобы ни совершил человек на земле, «Аллах всегда будет оставаться только правосудным владыкою, но нелюбвеобильным отцем, всегда будет находиться в отношении к нему во внутреннем удалении и разъединении» [2, с. 85]. Отсюда автор делает вывод, что мусульманину ничего не остается как остановиться только на обрядовой стороне религии, или ради духовного соединения с богом отказаться от собственной личности и свободы. Поэтому «между поклонниками Мухаммеда...преобладают так называемые внешние добродетели над внутренними, обрядовая сторона религии пред нравственною стороною» [2, с. 85].
Идею преобладания внешней духовности в исламе над внутренний подчеркивал Н. Орлов, отмечавший, что «для угождения Аллаху, Магомет от своих последователей требовал лишь немного внешних дел: омовений, молитв и очищения и за одно исполнение этого обещал им всем (правоверным) будущее чувственное блаженство после смерти в сообществе особенных женщин, которых он называл гуриями» [4, с. 11]. Исполнение этих обрядов, по ему мнению, осуществляются лишь из желания будущего блаженства или из-за страха, но не в результате любви к Богу. Ислам, с этой точки зрения, не удовлетворяет духовных потребностей человека, не допускает никаких рассуждений о вере, удовлетворяя лишь чувственные потребности, которые, в свою очередь, наряду с многоженством лишь развращают душу и сердце, делая их неспособными к восприятию духовных благ.
Е. Н. Воронец именовал ислам «мухаммеданской ересью», основываясь на российском законодательстве, согласно которому отпадение от христианства является преступлением особой религиозной и государственной важности [10]. Любое отпадение от веры христианской, с точки зрения автора представляет собой ересь, т.к. «по учению церкви Православно-христианской «еретичествовать - значит иметь противное православной Вере мнение», «произвольно извращать христианскую истину», итак как мохамеданское вероучение, составленное уже в седьмом столетии после Рождества Христова из искажения и смеси Христианства с иудейством, аравийским сабеизмом и личными измышлениями его составителей, - признавая некоторые христианские догматы (как например то, что Господь Иисус Христос есть Мессия, Слово Божие, воплотившийся от Девы Марии), другие отвергает и извращает противное вере православно-христианской, то и мохаммеданство, по всем вышеизложенным основаниям должно называться и признаваться со стороны Церковно-христианской и Русско-уголовной не иначе как Ересью, а отступники от Православного Христианства в Ересь мохаммеданскую -«раскольниками и еретиками»» [10]. В укор исламу со стороны автора ставится и тот факт, что на территории Российского государства приверженцы данной религии держатся в отчуждении от всего русского.
Вместе с тем, ислам, будучи монотеистической религией, несет в себе и положительные, с христианской точки зрения, моменты. Так, например, упоминавшийся ранее С. С. Глаголев, был не согласен с распространенной в миссионерской литературе оценкой ислама как религией фанатизма, основанной на насилии и произволе властей. Подобные взгляды на ислам не могут считаться справедливыми, поскольку эта религия есть не отражение деспотического государственного строя, а содержит истинные нравственные требования, необходимые для любого государственного строя, поскольку утверждает, что «нужно заботиться о нищих, обильно помогать бедным своей страны, быть добрым, немстительным, воздержанным» [1, с. 198]. С этих позиций и приниженное положение женщины в исламе, за что его подвергают критике многие авторы, по сути, по мнению С. Глаголева, обращается в пользу мусульманок, поскольку «ниже, значит слабее, а заслабейшими нужно больше ухаживать и больше им прощать.» [1, с. 198]. Кроме того, ислам, так же, как и христианство, предполагает равенство рас, наций, сословий и полов, к чему по сути стремились и многие христианские богословы, дав наиболее удобную форму соглашения - «есть Бог и Иисус его пророк» [1, с. 199]. Более того, если свою веру заключить в эту краткую формулу, то, с позиции этого автора, можно одновременно быть и христианином, и мусульманином, поскольку ни одно мнение не может быть истинным, ни одна религия не может быть единственно истинной. Сходным образом и российский востоковед П. П. Цветков так же сомневался в возможности признания истинности одной религии с позиций другой, утверждая, что «можно сравнивать истинные религии, а ни христианство, ни исламизм таковыми не являются в глазах оппонентов, мусульмане не признают божественность Христа, а, в свою очередь христиане не признают пророческой личности пророка Мухаммеда» [9, с. 3].
Таким образом, уже на рубеже XIX-XX веков в отечественной литературе сложились две точки зрения на ислам. Первая, узко миссионерская и крайне односторонняя, которая в интернете, к примеру, на сайте azbyka.ru воспроизводится и сегодня, утверждала, что ислам является по сути ложной, воинствующей и враждебной христианству религией, которую описывали, как правило, терминами, имеющими явно негативные или уничижительные коннотации: «исламизм», «мохамеданская ересь» и т.д. В тот исторический период это было во многом обусловлено политическим статусом православия как государственного вероисповедания, выход из которого был уголовным преступлением. Вместе с тем, в тот же период и в том же социальном контексте формировался другой подход, характерный для мирового религиоведения и философии религии, согласно которым ни одна религия не может признаваться истинной в глазах других, поскольку каждая религия истина только для ее последователей. Попытки уголовного преследования за отказ от принципа равенства вероисповеданий, как это было до начала ХХ века и расправы над иноверцами, как это делают различные религиозные экстремисты (А. Брейвик в Норвегии и т.п.) сегодня - это путь в никуда, который никогда не приведет к
диалогу, а только к конфронтации, экстремизму и конфликтам, тогда как достигнуть истины можно только в уважительном диалоге, основанном на эмпатии и объективности, характерным для научного исследования.
Литература
1. Глаголев С. С. Ислам. Свято-Троицкая Сергиева Лавра: Собств. тип., 1904. 206 с.
2. Ильин Н. Происхождение и характер ислама. Казань: Тип. Император. ун-та, 1876. 98 с.
3. Маточкина А., Стецкевич М. Становление российского исламоведения: между конфессионализмом и научной объективностью (вторая половина XIX - начало XX вв.) // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2018. № 1. С. 82-106.
4. Орлов Н. Памятная книжка православного христианина. М.: Типо-лит. И. Ефимова, 1902. 146 с.
5. Раев П. Признаки истинности православного христианства и лживости мухаммеданства // Труды студентов миссионерского противомусульманского отделения при Казанской духовной академии. Вып. IX. Казань: Университетск. тип., 1875. 227 с.
6. Свод законов российской империи. Т. 1, ч. 1. СПб.: Тип. Второго Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1857. С. 11.
7. Устав о Предупреждении и пресечении Преступлений // Свод законов российской империи. Т. 14, разд. 3. СПб., 1857. С. 20.
8. Уставы духовных дел иностранных исповеданий // Свод законов российской империи. Т. 11, ч. 1. СПб., 1857. С. 6.
9. Цветков П. Джихад в Коране и в жизни. СПб.: Тип. «Колокол», 1912. 88 с.
10. Воронец Е. Н. Материалы для изучения и обличения мухаммеданства. Казань: Университетск. тип., 1873; то же [Электронный ресурс] // Православная энциклопедия «Азбука веры»: портал. URL: https ://azbyka.ru/otechnik/Evstafij_Voronec/materialy-dlja-izuchenija-i-oMichenij a-muhammedanstva/ (дата обращения: 03.07.2019).
11. Ислам в России // Википедия. [2019-2019]. Дата обновления: 19.05.2019. URL: https://ru.wikipedia.org/?oldid=99870784 (дата обращения: 03.07.2019).
References
1. Glagolev S. S. Islam [Islam]. Holy Trinity St. Sergius Lavra: Priv. typ., 1904. 206 p.
2. Il'in N. Proiskhozhdeniye i kharakter islama [The origin and nature of Islam]. Kazan: Publishing House of Emper. University Press, 1876. 98 p.
3. Matochkina A., Stetskevich M. Stanovleniye rossiyskogo islamovedeniya: mezhdu konfessionalizmom i nauchnoy ob"yektivnost'yu (vtoraya polovina XIX - nachalo XX vv.) [Formation of the Russian Islamic Studies: between confessionalism and scientific objectivity (second half of 19th - beginning of 20th centuries)] // Gosudarstvo, religiya, tserkov' v Rossii i za rubezhom [State, religion, Church in Russia and abroad]. 2018. No. 1. P. 82-106.
4. Orlov N. Pamyatnaya knizhka pravoslavnogo khristianina [Memorial book of an Orthodox Christian]. Moscow: Typ-lit. of I. Efimov, 1902. 146 p.
5. Rayev P. Priznaki istinnosti pravoslavnogo khristianstva i lzhivosti mukhammedanstva [Signs of the truth of Orthodox Christianity and the falsehoods of Muhammadanism] // Trudy studentov missionerskogo protivomusul'manskogo otdeleniya pri Kazanskoy dukhovnoy akademii [Works of students of the missionary anti-Muslim department at the Kazan Theological Academy]. Issue IX. Kazan: Universit. typ., 1875. 227 p.
6. Svod zakonov rossiyskoy imperii [Code of Laws of the Russian Empire]. Vol. 1, part 1. Saint Petersburg: publishing house of Second Branch of His Imperial Majesty's Own Chancellery, 1857. P. 11.
7. Ustav o Preduprezhdenii i presechenii Prestupleniy [Charter on Preventing and Combating Crime] // Svod zakonov rossiyskoy imperii [Code of Laws of the Russian Empire]. Vol. 14, section 3. Saint Petersburg, 1857. P. 20.
8. Ustavy dukhovnykh del inostrannykh ispovedaniy [Charters of the spiritual affairs of foreign confessions] // Svod zakonov rossiyskoy imperii [The Code of Laws of the Russian Empire]. Vol. 11, part 1. Saint Petersburg, 1857. P. 6.
9. Tsvetkov P. Dzhikhad v Korane i v zhizni [Jihad in the Qur'an and in life]. Saint Petersburg: Publishing House "Kolokol", 1912. 88 p.
10. Voronets Ye. N. Materialy dlya izucheniya i oblicheniya mukhammedanstva [Materials for the study and denunciation of Muhammadism]. Kazan: Universit. typ., 1873; ibid. // Pravoslavnaya entsiklopediya «Azbuka very» [Orthodox encyclopedia "Alphabet of Faith"]: portal. URL: https ://azbyka.ru/otechnik/Evstafij_Voronec/materialy-dlia-izucheniia-i-oblichenij a-muhammedanstva/ (reference date: 03.07.2019).
11. Islam v Rossii [Islam in Russia] // Wikipedia. [2019-2019]. Date of update: 19.05.2019. URL: https://ru.wikipedia.org/?oldid=99870784 (reference date: 03.07.2019).
Статья поступила в редакцию 19.08.2019 Статья допущена к публикации 30.09.2019
The article was received by the editorial staff 19.08.2019 The article is approved for publication 30.09.2019
