CC BY
56
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2016. № 3
Ли Хун Сук
(аспирант кафедры истории отечественного искусства исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова)*
ОБРАЗ ЧЕЛОВЕКА В СКУЛЬПТУРАХ ВАДИМА СИДУРА И О ЧЖОН УКА 1960-Х ГГ. КАК ВЫРАЖЕНИЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ
В статье рассматриваются экзистенциальные мотивы в скульптурных произведениях Вадима Сидура и О Чжон Ука — выдающихся представителей советского неофициального и южнокорейского современного искусства. Главная тема их произведений 60-х гг. — человек и его страдание в мире. Та же тема часто встречается в творчестве европейских художников, чье творчество считается тесно связанным с экзистенциализмом. Разрушительная война и резкие общественные перемены оказывали существенное влияние на творчество скульпторов, изолированных друг от друга, но одинаково размышлявших о смысле бытия человека. Выявление о взаимосвязи их творчества с экзистенциализмом является ключевым для понимания искусства двух стран послевоенного периода в контексте мирового искусства.
Ключевые слова: искусство ХХ в., советское нонконформистское искусство, современное корейское искусство, Вадим Сидур, О Чжон Ук, скульптура, экзистенциализм.
The article explores the existential elements in the sculptures of Vadim Sidur and Oh Jong Wook — the outstanding representatives of Soviet unofficial and South Korean modern art. The main theme of their sculpture of the 60s was a man and his suffering in the world, which is frequent in the works of European artists, whose art is considered to be closely linked with existentialism. A devastating war and a sharp social changes had a significant impact on the work of sculptors, who were completely isolated from each other, but equally concerned about the meaning of human being. The research of the relationship between their work and existentialism is crucial for the understanding of two counties' art in the world art context.
Key words: 20th-century art, Soviet nonconformist art, Korean modern art,
Vadim Sidur, O Jong Wook, sculpture, existentialism.
* * *
Экзистенциализм после окончания Второй мировой войны оказал бесспорное влияние на формирование новых течений в искусстве — это новый роман в литературе, театр абсурда в драматургии и ар-информель в изобразительном искусстве. Творчество предста-
* Ли Хун Сук, тел.: 8-909-930-10-12; e-mail: [email protected]
вителей этих новых течений, например, писателей Ж.-П. Сартра, А. Камю, С. Беккета, художников Ж. Дюбюффе, Ж. Фотрие, Вольса, теоретиков искусства (М. Тапье), в свою очередь, влияло на искусство не только европейских стран, но и стран Азии и других частей света. В итоге мировое искусство второй половины ХХ в. стало неотделимым от европейского экзистенциализма. Тем не менее в российском и южнокорейском искусствознании связь экзистенциализма и изобразительного искусства изучена еще недостаточно.
Советский скульптор Вадим Сидур и южнокорейский скульптор О Чжон Ук — художники, на которых экзистенциализм оказал заметное влияние. В данном исследовании, рассматривая творчество Вадима Сидура и О Чжон Ука, мы будем стараться найти общие черты, которые можно сопоставить с европейскими произведениями, отражающими экзистенциальное мировоззрение.
В Южной Корее экзистенциализм начал распространяться с середины 1950-х гг., т.е. после окончания Корейской войны (1950— 1953). Молодое поколение южнокорейской творческой интеллигенции, созревшее в трагической атмосфере военного и послевоенного времени, восприняло экзистенциализм как заимствованное, но близкое мировоззрение, помогающее найти ориентиры в мире, где разрушена традиционная система ценностей. Художник Юн Мён Ро в одном из интервью вспоминал, что «в то время (конец 50-х гг.), тот, кто не знал об экзистенциализме, вообще не считался студентом», а также признаёт, что его произведения 60-х гг. были созданы под влиянием экзистенциализма1.
В Советском Союзе экзистенциализм в основном воспринимался как мрачное, пессимистическое и нигилистическое философское учение, отражающее кризисное состояние капиталистического общества. В советских публикациях 1950—1960-х гг. экзистенциальное понятие о субъективности человеческого существования критиковалось как враждебное марксистско-ленинскому учению. В статье в Малой советской энциклопедии экзистенциализму дано следующее определение: это «субъективно-идеалистическое направление буржуазной философии. <...> Э. отрицает объективный характер бытия <...> и считает реальным лишь существование человека <...> его переживания — страх, одиночество, забота и пр. Индивидуализм и пессимизм — отличительные черты социологии и этики Э. Экзистенциализм <...> враждебен диалектическому
1 Yoon Myung Ro — Oh Sang Ghil daedam / Ed. Oh Sang Ghil. 2003. 8.26 [Conversation between Yoon Myung Ro and Oh Sang Ghil. 2003. 8.26]; Hangughyeondaemisul dasi ilg-gi. IV [Re-reading contemporary Korean art. IV]. Vol. 3. Seoul, 2004. P. 193.
материализму»2. В научных публикациях экзистенциализм также представляется как «реакционное», «нигилистическое» и «антикоммунистическое» философское учение3.
Однако не стоит забывать, что советская общественная жизнь в то время уже была разделена на две части — официальную и неофициальную. Мы полагаем, что однообразная и жесткая критика экзистенциализма со стороны советских официальных источников, наоборот, свидетельствует о довольно заметном влиянии данного течения на советскую интеллигенцию на неофициальном уровне. С одной стороны, многие черты жизни советского общества 50-60-х гг. в определенной степени совпадали с условиями, способствовавшими возникновению раннего экзистенциализма в Германии: деперсонализация и отчуждение индивида в результате бюрократизации и стандартизации всех областей общественной и личной жизни. В то же время, появлялось некоторое пространство свободы. Несколько произведений представителей французского экзистенциализма, например, Сартра и Камю, были переведены и представлены в Советском Союзе уже в 50-60-х гг. Поэтому мы полагаем, что в кругах советской творческой интеллигенции вполне могло существовать экзистенциальное мировоззрение, или, по крайней мере, там присутствовало общественное настроение, подобное экзистенциальному, оказавшее влияние на искусство второй половины ХХ в.
И это мировоззрение представителей художественной интеллигенции стран, испытавших трагедию войны, ставших свидетелями не только массовых человеческих жертв, но и краха веры в модернистскую перспективу развития человечества, требовало нового языка искусства, могущего отразить реальность послевоенной эпохи. Такой запрос среди молодых художников наблюдался не только в Советском Союзе, но и в Южной Корее.
В связи с творческим противостоянием в СССР скульптор Э. Неизвестный вспоминал: «Разногласия с соцреализмом возникли в институте в первую очередь у фронтовиков. Многие из этих мо-
2 Менде Г. Очерки о философии экзистенциализма / Пер. с нем. // Малая советская энциклопедия. Изд. 3. Т. 10. М., 1960. С. 736.
3 См.: Ойзерман Т.И. Реакционная сущность немецкого экзистенциализма // Современный субъективный идеализм. М., 1957. С. 424-473; Фогелер Я.Г. Философия западногерманского экзистенциализма на службе антикоммунизма // Против империалистической идеологии антикоммунизма. М., 1965 С. 199-212; Мыс-ливченко А.Г. Критика экзистенциалистского понимания свободы // Вопросы философии. 1963. № 10. С. 91-101; Нарский И.С. Понятия «нигилизма» и «ничто» в экзистенциализме М. Хайдеггера и антикоммунизм // Философские науки. 1964. № 3. С. 67-75.
лодых людей были даже коммунистами, но их переживания, их жизненный опыт не соответствовали гладкописи соцреализма. Мы не теоретически, а экзистенциально выпадали из общепринятого, нам требовались иные средства выразительности»4. Вадим Сидур тоже был одним из таких коммунистов, понимавших, что он «должен говорить на языке своего времени»5. В студенческие годы он искренне верил в коммунистическую идею и правоту курса Сталина, был профсоюзным и комсомольским активистом6. Как многие художники того времени, Сидур проводил свои творческие эксперименты лишь неофициально, «для себя», а официально создавал скульптуру в стиле социалистического реализма. Его дипломная работа 1953 г. «Мир» в Высшем художественно-промышленном училище (бывш. Строгановское) — типичное произведение советского неоклассицизма, т.е., соцреализма: идеализированная, сильная фигура сидящей женщины с ребенком, торжественный жест поднятой руки с голубем, пафосный взгляд вверх в светлое будущее... Многие работы Сидура 50-х гг. не сохранились до настоящего времени, но сохранившиеся его произведения, такие, как «Текстильная промышленность» (1954), позволяют нам угадать дух его официального творчества. Произведения же другого рода, не выставлявшиеся, такие, как «Танец» (1956) или портреты женщин — «Рита» (1955) и «Юля» (1957), отличаются лирично-эмоциональной экспрессивностью.
Процесс творческого поиска Сидура ускорился вместе с началом карьеры самостоятельного художника-скульптора. В 1954 г. вместе с В. Лемпортом и Н. Силисом, учившимися в одном вузе, они составили творческий коллектив под названием ЛеСС. Однако их совместная деятельность прекратилась после того, как у Си-дура в 1961 г. случился инфаркт. Скульптор в одном из интервью объяснял, что распад коллектива произошел не только из-за творческих разногласий между его членами, но и по финансовым причинам: «Моя болезнь и временная нетрудоспособность, сделавшие невозможным мое участие над заказами для заработка вне мастерской, привели к возникновению у двух других "колхозников" чувства, что они "перерабатывают" и "кормят" меня. Произошло неизбежное бурное выяснение отношений, за которым последовал полный разрыв. Этот разрыв и развал коллектива был для меня
4 Другое искусство / Сост. И. Алпатова, Л. Талочкин, Н. Тамручи. Москва 1956-1988. М., 2005. С. 22.
5 Сидур М.В. Вадим Сидур: Очерк творчества на фоне событий жизни. М., 2004. С. 16.
6 Там же. С. 19.
большим ударом, так как содружество являлось именно моим детищем, и его крах был одновременно крахом моих утопических идей о том, что именно коллектив способен защитить своих членов от многих несчастий и случайностей (таких, например, как моя болезнь) и создать наилучшие условия для творчества. После разрыва я остался, как говорится в романах, "совершенно без средств к существованию", инвалидом второй группы, но в то же время абсолютно свободным располагать собой, одержимым идеей выполнить все свои замыслы, получивший возможность не вступать по поводу их осуществления ни в какие обсуждения, не имея больше ни советчиков, ни критиков»7.
Эта довольно большая цитата очень важна для нашего исследования, так как ее анализ позволяет высказать предположение о том, как именно Сидур пришел к экзистенциальному мировоззрению.
Скульптор вначале говорит о разочаровании в былом убеждении о развитии творческой общины по коммунистическому пути, о своем отчаянии от осознания реальности жизни. Естественно, появляется чувство отчуждения и одиночество, которые являются основными факторами для экзистенциалистского познания мира. Кроме того, после ХХ съезда КПСС (1956), осудившего культ личности Сталина, у художника произошла переоценка ценностей. Его сын, М.В. Сидур, говорил, что, несмотря на разочарование в «учении Ленина-Сталина», скульптор на всю жизнь сохранил некую внутреннюю, глубинную веру в коммунистическую идею, прекрасно понимая при этом ее практическую неосуществимость8. Такое осознание несовпадения между идеалом и реальностью, т.е. осознание абсурдности мира тоже является важной предпосылкой обретения экзистенциального взгляда на мир.
Тем более, неоднократный опыт приближения к смерти (серьезное ранение на фронте, инфаркт) напоминал Сидуру о том, что страдание и смерть всегда находятся рядом с человеком. Мысли о временности, или конечности, своей жизни стимулировали творческие перемены. После инфаркта он должен был выбирать дальнейший путь — продолжить карьеру, работая в соответствии с «ложными» соцреалистическими принципами, или быть честным с самим собой и начать свободно заниматься «настоящим» искусством, но остаться без заказов и средств к существованию. Как мы знаем, он выбрал второй путь. Мы полагаем, что такой выбор являлся абсолютно экзистенциальным, так как скульптор выбрал
7 Там же. С. 22.
8 Там же.
свободу, т.е. возможность самостоятельно принимать решения. Согласно Ж.-П. Сартру, человек отличается от всех природных существ способностью выбирать самого себя, быть самим собой и нести ответственность перед собой за свой выбор9.
Повторимся, что для советских художников отказ от соцреали-стического канона означал почти что социальное самоубийство. В самом деле, после того, как Сидур решил пойти по экзистенциальному пути, он до конца своей жизни оказался почти «отверженным» и не мог выставляться на своей Родине.
В 1961 г., когда у Сидура случился инфаркт, в Южной Корее молодой скульптор О Чжон Ук тоже переживал жизненный кризис. В отличие от Сидура, он решил покончить жизнь самоубийством. О проблеме самоубийства и экзистенции Ж. Амери пишет, что человек имеет свободу противостоять абсурдности жизни, приняв решение совершить самоубийство. Амери обращает внимание на сильный «опыт свободы» (англ. «freedom experience»; нем. «Freiheitserlebnis»), следующий после того, как человек принял решение покончить с жизнью. Он утверждает, что сама смерть не обозначает свободу, но, по крайней мере, выбор, или решение человека по поводу своей смерти может служить путем к освобождению от ограничений его прошлой и нынешней ситуации10. Такой нелегкий процесс выбора своей судьбы открыл обоим скульпторам новую дорогу для преодоления ограничений и приобретения настоящей экзистенции в качестве самостоятельного художника, не склоняющегося перед каким-либо авторитетом художественного мира.
В 60-х гг. Вадим Сидур и О Чжон Ук изображали в основном человеческие фигуры. В своих произведениях они старались выявить проблему существования человека и считали это самой важной задачей своего искусства. Сидур говорил в интервью с К. Аймерма-хером: «В центре моей модели мира всегда стоял и стоит человек и наиважнейшие, на мой взгляд, проблемы его бытия»11. О Чжон Ук заявлял подобное в своем интервью: «Разве есть смысл в чем-то вне человеческого бытия? Например, в украшающей добавке к бытию? Если я могу выразить его (т.е., человеческое бытие. — Л.Х.С.), то какая разница, в абстрактной или фигуративной фор-
9 Гайденко П. Экзистенциализм // Философская энциклопедия / Гл. ред. Ф.В. Константинов. М., 1970. С. 540.
10 Amery J. On Suicide: a discourse on voluntary death. Indiana University Press, 1999. P. 132-134.
11 Аймермахер К. Пространство внешнее и внутреннее. Вадим Сидур // Творче-ство.1987. № 12. С. 22.
ме? Это, естественно, будет какая-то надломленная, деформированная форма»12.
Вместе с антропоцентризмом, самым главным мотивом в творчестве обоих скульпторов являлся их фронтовой опыт. Будучи совсем еще юными, на войне они стали свидетелями массовых страданий и гибели людей. Особенно это заметно в случае Сидура: из-за травмы, полученной в бою, он сам находился на грани жизни и смерти и в результате остался инвалидом. В отличие от Си-дура, О Чжон Ук не пережил физического страдания, но его мучила психологическая травма, приобретенная в бою. Смерть военного друга, спасшего ему жизнь и погибшего у него на глазах, оставила большой шрам на душе скульптора. В течение всей оставшейся жизни он постоянно мучился чувством вины перед другом, погибшим вместо него13. Интерес к проблеме человеческого бытия и опыт страдания и смерти нашли отражение в произведениях обоих скульпторов в 60-х гг.
В бронзовой скульптуре «Раненый» (1963) (рис. 1) Сидур изображает торс человека, у которого отрезаны руки: у правой руки отсутствует кисть, а левой руки нет совсем. Упрощенная и неестественно угловатая форма его торса демонстрирует отсутствие жизненности, превращение тела в неодушевленный предмет, наподобие камня или дерева. Рот раненого полуоткрыт, как будто он стонет от боли. Зрители не могут увидеть выражения его лица, так как голова полностью замотана бинтом, тем не менее, закрытое
12 Цит. по: Kim Kwangho. 1960nyeondae hangug siljonjuuiwa hyeondaejogag: Oh Jongwoog jogag-eul jungsim-eulo [The Korean existentialism and modern sculptures in the 1960s: Focusing on the works of Oh Jongwook] // Misul-ilongwa hyeonjang [The Journal of Art Theory & Practice]. Vol. 11. 2011. P. 89.
13 Kim Yi-soon. Hangug yongjeobjogaggwa siljonjuui [Welded sculpture and existentialism in Korea] // Misulsayeongu [Journal of art history]. N 16. 2002. P. 410.
Рис. 1. В. Сидур. Раненый
лицо усиливает эффект передачи страдания и отчаяния. Подобный же эффект усиления трагической эмоции посредством закрытого лица мы видим и в скульптуре О Чжон Ука «Побежденный» (1959) (рис. 2). Шероховатая фактура, грубо искаженная человеческая фигура и трагический жест человека, закрывающего лицо руками, выражают страдание человека, заброшенного в мир абсурда, который вызывает у него бесконечное отчаяние.
В бронзовой статуе Сидура «Инвалид с палкой» (1962) (рис. 3) отсутствие торса и верхней части головы показывает, что в инвалиде почти не осталось жизни, он умер как человек. На его размытом лице отсутствуют рот и уши, т.е. для него невозможно общение с другими людьми. Остался лишь один глаз, зияющий глубокой пустотой. Изувеченное тело опирается правой рукой на палку, левая же отсутствует. Если он предпримет попытку общаться с помощью языка жестов, его нестабильное бытие рухнет. Поэтому он обречен на отчуждение и одиночество.
В работе «Инвалид» из цикла «Обожженные» (1965) Сидур уделяет главное внимание страданию человека. Как можно судить уже по названию цикла, фигура напоминает обожженные человеческие останки. Но в этом исковерканном теле ощущается жизнь: преодолевая муки, опаленная душа пытается сохранить себя.
Отчуждение, одиночество и страдание человека, выраженные через
Рис. 2. О Чжон Ук. Побежденный
Рис. 3. В. Сидур. Инвалид с палкой
определенные пластические приемы, такие, как искаженность человеческой фигуры и грубость фактуры, наблюдаются не только в произведениях Сидура, но также в произведениях О Чжон Ука. Примеры этого — работы, созданные в начале 60-х гг., такие, как «Лжесвидетель», «Еретик» (рис. 4).
«Лжесвидетель» — женский торс, у которого отсутствуют ноги и голова. Несмотря на изысканную линию и пропорциональную красоту женской фигуры, опущенные тонкие руки и рваный обрубок шеи создают трагический образ. Выступающие суставы тонких пальцев и грубая поверхность, напоминающая шрам на бессильном женском теле, усиливают трагизм и ощущение боли у зрителя.
«Еретик 1» и «Еретик 2» тоже вызывают подобное чувство. В отличие от «Лжесвидетеля», «Еретики» имеют целое, массивное тело, но оно сильно искажено. Пол изображаемого определить трудно. Руки еретика слишком тонкие и длинные. Ноги его, напротив, чрезмерно короткие и тонкие для того, чтобы поддерживать столь крупное тело. Из-за такой диспропорции фигуры положение еретика неустойчиво, как неустойчиво его состояние, и такая нестабильная композиция скульптуры вызывает чувство беспокойства, трагизма.
Выражение одиночества, страдания, страха и отчаяния через повреждение и искажение человеческой фигуры, наблюдающееся в скульптурах Сидура и О Чжон Ука, мы находим и в произведениях европейских скульпторов послевоенного времени. В скульптуре «Мужчина-Шторм» (1948) Жермен Ришье показывает мужскую фигуру, чьи лицо и тело повреждены силой природной стихии (по словам самой художницы, она ассоциирует шторм с нацистским насилием). Его колеблющийся жест и растопыренные пальцы выглядят так, будто он застыл от страха перед лицом неминуемой смерти. «Торс» (1954) Бальтачини Сезара еще более наглядно показывает след невыносимого для человека насилия. Из обезглавленного тела беременной женщины, которая должна была дать начало новой жизни, торчат ужасные рваные обрубки ее конечностей, свидетельствующие о высшей степени насилия. Ее кожа сильно повреждена, как будто обожжена, как и в других рассмотренных нами скульптурах.
Враждебные человеку обстоятельства, перед которыми он бессилен и которым не способен сопротивляться, К. Ясперс называет «пограничными ситуациями»14. В таких ситуациях человек страдает
14 Ясперс К. Введение в философию. М., 2005. С. 5.
и вынужден самостоятельно выбирать свой дальнейший путь, и в процессе такого переживания человек обретает свое подлинное бытие. Произведения скульпторов, рассмотренные в данной статье, являются отражением состояния тех, кто находился в «пограничной ситуации» послевоенного общества СССР и Южной Кореи.
Образы человека в произведениях В. Сидура и О Чжон Ука 60-х гг. можно понимать в рамках мирового искусства, глубоко связанного с экзистенциализмом. Исковерканные человеческие фигуры символизируют отчуждение, одиночество, страдание, страх и, в конечном счете, смерть, которые были повседневностью для людей, переживших ужасы войны и страдания послевоенного времени. Эти элементы экзистенциального мировоззрения вошли в творчество не только через фронтовой опыт обоих скульпторов, но также в процессе изменения системы ценностей в советском и южнокорейском обществе послевоенного времени, в котором царили не только беспокойство и страх, но и глубокое противоречие между идеалом и реальностью.
Список литературы
1. Аймермахер К. Пространство внешнее и внутреннее. Вадим Сидур // Творчество. 1987. № 12.
2. Гайденко П. Экзистенциализм // Философская энциклопедия / Гл. ред. Ф.В. Константинов. М., 1970.
3. Мысливченко А.Г. Критика экзистенциалистского понимания свободы // Вопросы философии. 1963. № 10.
4. Нарский И.С. Понятия «нигилизма» и «ничто» в экзистенциализме М. Хайдеггера и антикоммунизм // Философские науки. 1964. № 3.
5 Ойзерман Т.И. Реакционная сущность немецкого экзистенциализма // Современный субъективный идеализм. М., 1957.
6. Сидур М.В. Вадим Сидур: Очерк творчества на фоне событий жизни. М., 2004.
7. Фогелер Я.Г. Философия западногерманского экзистенциализма на службе антикоммунизма // Против империалистической идеологии антикоммунизма. М., 1962.
8. Ясперс К. Введение в философию. М., 2000.
9. Amery J. On Suicide: a discourse on voluntary death. Indiana Univ. Press, 1999.
10. Kim Kwangho. 1960 nyeondae hangug siljonjuuiwa hyeondaejogag: Oh Jongwoog jogag-eul jungsim-eulo [The Korean existentialism and modern sculptures in the 1960s: Focusing on the works of Oh Jongwook] // Misul-ilong-wa hyeonjang [The Journal of Art Theory & Practice]. Vol. 11. 2011.
11. Kim Yi-soon. Hangug yongjeobjogaggwa siljonjuui [Welded sculpture and existentialism in Korea] // Misulsayeongu [Journal of art history]. N 16. 2002.
12. Oh Sang Ghil. Hangughyeondaemisul dasi ilg-gi IV [Re-reading contemporary Korean art IV]/ Vol. 3. Seoul, 2004.
Поступила в редакцию 9 декабря 2015 г.
