1019 См.: БарсенковА., ВдовинА. История России, 1917—2004. М., 2006. С. 267.
20 Тарле Е. В. От редактора // История XIX века / под ред. Э. Лависса и А. Рамбо. М., 1938. Т. 1. С. 8.
21 Народное образование в СССР. С. 176.
22 Бущик Л. П. Очерк развития школьного исторического образования СССР. М., 1961. С. 255.
23 Бранденбергер Д. Л. Указ. соч. С. 16.
ББК 63.3(2)614-201
В. С. Околотин
ОБОСНОВАНИЕ ПЕРЕХОДА ОТ ПЛАНОВОГО ПРОДУКТООБМЕНА К «СВОБОДНОЙ» ГОСУДАРСТВЕННОЙ ТОРГОВЛЕ В ИССЛЕДОВАНИЯХ НАУЧНОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ
(1933—1936)
О необходимости «свободной» государственной торговли на страницах периодической печати заговорили еще в конце 1931 г. Однако это была попытка вписать ее в условия централизованного снабжения и нормированного обеспечения населения продуктами питания и промтоварами. Тем не менее, в 1932 г. с целью снятия напряженности в обществе были приняты первые практические шаги по децентрализации продуктообмена между городом и деревней. Но и они не позволяли утвердительно судить о полном отказе от данной формы построения плановой экономики. Наиболее целесообразно точку ее отсчета следует вести от корректировки государственных приоритетов в области построения плановой экономики, произошедшей в начале 1933 г.
© Околотин В. С., 2015
Околотин Владимир Сергеевич — кандидат исторических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Ивановского филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ. okolotin.vladimir@yandex.ru
Во-первых, было объявлено о преодолении затруднений первых лет реформирования национальной экономики и отказе от неоправдавших себя различных «левацких» теорий. Во-вторых, согласно публичным признаниям руководителей центральных ведомств и советского руководства, скомпрометировавшую себя экономическую форму продуктообмена было решено заменить иной, суть которой сводилась к формированию товарооборота, насыщению государственной и кооперативной торговли товарами широкого потребления и ее дальнейшему развитию. По словам председателя Госбанка СССР Л. Е. Марьясина, изменение торговой обстановки, которое «все резко почувствовали и увидели в 1933 году... предъявило более строгие требования к организации торговли, потребовало усиления финансовой базы, финансового хозяйства торговли, роста ее оборотных средств»1. В докладе на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП (б), состоявшемся с 7 по 22 января 1933 г., И. В. Сталин, подводя итоги пятилетки в четыре года в области товарооборота между городом и деревней, дал следующее определение: «советская торговля есть торговля без капиталистов — малых и больших. Это особого рода торговля, которой не знала до сих пор история и которую практикуем только мы большевики, в условиях советского разви-тия»2. Спустя год в отчетном докладе XVII съезду ВКП (б) в январе 1934 г. он говорил, что при этом пришлось преодолеть левацкую болтовню ряда работников, отвергавших советскую торговлю, называвших ее пройденной стадией и утверждавших необходимость налаживания прямого продуктообмена. «Незачем развивать торговлю, ежели стучится в дверь прямой продуктообмен», — считали они. «Эти люди, — утверждал И. В. Сталин, — неспособные наладить простейшей советской торговли, болтают о своей готовности наладить более сложное и трудное дело прямого продуктообмена. Они не понимают, что продуктообмен может придти лишь на смену и в результате идеально налаженной советской торговли. Понятно, что партия, стремясь организовать развернутую советскую торговлю, сочла необходимым погромить и этих "левых" уродов и их мелкобуржуазную болтовню пустить на ветер»3. К воплощению этих слов на практике следует отнести ликвидацию 25 августа 1934 г. Наркомата снабжения РСФСР и передачу его функций союзно-республиканскому Наркомату внутренней торговли.
В-третьих, можно с уверенностью утверждать, что робкая децентрализация, опробованная на налоговых правоотношениях в 1931 г., была перенесена на процесс обеспечения населения промтоварами и продуктами питания, а затем и применена к административно-территориальным образованиям. Однако обо всем по порядку.
Итак, в начале 1933 г. в области экономических отношений началась видимая корректировка значения финплана, являвшегося в прежние годы непререкаемым финансовым фетишем. В докладе на сессии ЦИК СССР в январе 1933 г. нарком финансов Г. Ф. Гринько вместо обычного в те годы термина «финплан» использовал менее категоричное понятие — финансовая программа. В ней, утверждал он, госбюджет уже не является «пассивным следствием, пассивным итогом выполнения количественных и качественных показателей финансового плана», а, напротив, служит «могучим фактором в борьбе за выполнение этой хозяйственной программы». Однако поступление госдоходов не проходит самотеком, поскольку «мы не имеем еще высокой социалистической дисциплины в работе большинства хозорганов», — говорил он. Поэтому требуется постоянный контроль за деятельностью хозорганов и применение к ним мер понуждения, чтобы они выполняли свои обязательства перед бюджетом4.
Такие публичные заявления легли в основу научных исследований. Однако эти попытки переосмыслить роль госбюджета в новых условиях были немногочисленными, робкими и осуществлялись разрозненно, поскольку в структуре НКФ СССР отсутствовал орган, аккумулировавший результаты таких научных исследований. Подвергнуть анализу предшествующий период также не представлялось возможным, так как секретным постановлением СНК СССР от 2 февраля 1933 г. вплоть до опубликования Госпланом СССР данных об итогах первой пятилетки категорически воспрещалось использовать какие-либо сводные, отраслевые и районные аналитические данные5. Поэтому обсуждение практических проблем слилось воедино с научными посылами, основанными на решениях съездов и суждениях руководителей государства. К сожалению, о направлениях и научном содержании таких разработок можно судить лишь по периодической печати, отдельным изданиям и редким сборникам научных статей
финансовых вузов. В качестве примера следует привести сборник Ленинградского финансово-экономического института под ред. П. А. Булата, где в одной из статей Г. Пальчиком сделана попытка обоснования роли госбюджета в новых условиях. Он утверждал, что госбюджет, являясь «одним из важнейших орудий экономической политики пролетарского государства», применяет принудительные методы изъятия и перераспределения народного дохода только против капиталистических элементов. Относительно социалистических предприятий преследуются якобы совершенно иные задачи, а именно: укрепление финансовой дисциплины, внедрение хозрасчета и контроля рублем, борьба за экономное расходование государственных средств, стимулирование социалистических накоплений и т. д.6
В феврале — июне 1933 г. на страницах «Экономической жизни» развернулось обсуждение «методологии планирования мобилизации средств населения» в госбюджет. В статьях А. И. Соколова, Н. Авдеева, Н. Дьяченко и других авторов высказывались различные взгляды относительно вариантов такой методологии и ее применения на практике. В частности, А. И. Соколов говорил о несовершенстве существующей практики планирования мобилизации средств населения, поскольку она основана на грубых механических методах, не позволяющих правильно распределять нагрузку платежей по районам. Задачи же, стоящие перед финансовой системой в деле привлечения средств населения, утверждал он, из года в год усложняются в силу изменения структуры его доходов, роста благосостояния, расширения возможностей их привлечения и т. д.7 Некоторые авторы (Архангельский, Егоршин, Константинов) видели ее недостатки в «отсутствии руководящих указаний НКФ СССР и РСФСР для составления плана мобилизации средств и единого метода планирования». Это, по их мнению, отрицательно сказывалось на работе краевых и областных финорганов, которые в течение почти 2,5 лет были предоставлены самим себе. При этом какого-либо обмена опытом, демонстрации лучших образцов работы, анализа причин и резких отклонений выполнения плана по отдельным краям и областям, согласно указанным авторам, не проводи-лось8. В итоге участниками обсуждения предложено несколько направлений совершенствования методологии планирования.
Первое из них — это формирование системы экономических и финансовых показателей, рекомендованное бригадой НКФ РСФСР под руководством А. И. Соколова. Однако его реализация напрямую зависела от состояния кадров на местах и наличия необходимых материалов9.
В противовес данному направлению было выдвинуто другое. В частности, Н. Авдеев предложил, «немудрствующе лукаво строить план мобилизации средств на основании оперативных планов отдельных платежей»10. Казалось бы, что данным суждением дискуссия завершена, а идеи Н. Авдеева, проверенные временем, будут взяты за основу. Однако в июне 1933 г. Н. Дьяченко в своей публикации поддержала систему экономических показателей А. И. Соколова и в целом подвела итог обсуждению. По ее словам, «можно спорить об объеме показателей, можно ставить вопрос о программе максимум и минимум в зависимости от состояния финаппарата отдельных краев и областей, но при всем при этом принцип методологии планирования на основе подбора производственно-экономических показателей является, на наш взгляд, совершенно бесспорным». Поэтому «мы со всей резкостью должны поставить вопрос о необходимости для финорганов овладеть знанием экономики своих районов»11. Таким образом, несмотря на различия в суждениях, получила признание «неотложная потребность перехода от примитивных форм планирования к экономическому планированию мобилизации средств населения» и предъявление финаппарату более высоких требований.
Кроме совершенствования научных подходов по закреплению роли госбюджета, усилия НКФ СССР и РСФСР были направлены на облачение налоговой практики в различные правовые конструкции. Так, согласно утверждению Г. Ф. Гринько, в налоговое законодательство по отношению к деревне «мы всё время вносили изменения в связи с образованием колхозов, ликвидацией кулачества как класса и т. д.». Этот процесс не закончен, и теперь важное значение приобретает техника финансовой работы на селе. Необходимо ликвидировать господствующую во многих сельсоветах систему записочно-карманного хозяйства, когда деньги, собранные по налогам, записывались на клочках бумаги, либо вовсе не записывались, держались в кармане председателя и нередко растрачивались. Этой работе нужно придать
законный облик, снабдить сельсоветы книгами госдоходов, квитанциями, окладными листами и всеми прочими необходимыми документами и обеспечить контроль за ними со стороны финор-ганов12. Эти слова не остались декларативным призывом и были трансформированы в нормы права. Так, 17 июля 1933 г. ЦИК и СНК СССР приняли постановление «Об упорядочении работы сельских советов по сбору государственных доходов», которым обязали НКФ СССР обеспечить сельсоветы бланками квитанций и запретить с 1 августа прием налоговых платежей без выдачи квитанций. Для борьбы с присвоением работниками сельсоветов собранных с населения средств судам предписывалось рассматривать дела по таким преступлениям в срочном порядке с применением строгих мер социальной защиты13.
Положения, озвученные Г. Ф. Гринько в докладе на упомянутой выше сессии ЦИК, получили методологическое развитие в других его высказываниях. В частности, выступая на финсовеща-нии в Ленинграде относительно децентрализации налогообложения, он отметил, что НКФ СССР уже «не взимает своим аппаратом ни копейки налога с оборота» и уже не может перекрывать прорывы на местах, вверяя им «дело колоссальной ответственности — обеспечить доходы бюджета во всем их объеме». В этой связи главная задача финработников должна заключаться в бесперебойном наполнении бюджета, для чего требуется обязательное знание ими законодательства и техники финансового дела. На местах, говорил он, необходимо поднять авторитет инспекторов массовых платежей, превратить их в «достойных представителей финансовой политики государства перед лицом миллионных масс населе-ния»14. Реализации этой задачи будет способствовать и предполагаемый пересмотр всей системы налогообложения деревни, ликвидация множественности налогов, их внутренняя «перестройка в соответствии с новыми условиями сельскохозяйственного производства и колхозного уклада в деревне»15.
Обсуждению в периодической печати также была подвергнута структура финаппарата. Так, по мнению А. Полюдова, существующее в НКФ СССР и РСФСР функциональное построение по количеству отраслей народного хозяйства привело к распылению функций управления по десяткам секторов. В результате нарушалась эффективность исполнения принятых решений,
формирование достоверного учета и отчетности, правильная расстановка и использование кадров, проведение оргмассовой работы и т. д. В связи с этим он предложил пересмотреть структуру финаппарата и построить ее по принципу охвата конкретной отрасли финработы в целом16. Отказ от функционалки предлагалось осуществить и на уровне райфо, где инспектора отвечали за поступление конкретного вида платежа. Переход к территориальному принципу позволил бы им контролировать поступление всех видов платежей в закрепленных за ним сельсоветах, устранить обезличку, систематически работать с финансовым активом, поддерживать с ним непрерывную связь и поднять соцсоревнование между инспекторами на более высокую ступень17.
Следует сказать, что приведенные суждения несколько предваряли постановление ЦИК и СНК СССР «Об организационных мероприятиях в области советского и хозяйственного строительства», которое было принято лишь 15 марта 1934 г. Согласно этому постановлению, прежняя функциональная система управления аппаратом в советских и хозяйственных органах ликвидировалась, а взамен ее создавалась структура из производственно-территориальных управлений. Ликвидации подлежали хозяйственные объединения, а также коллегии при наркоматах и их структурных подразделениях на местах. Вместо коллегий создавались советы из 40—70 человек в каждом с обеспечением в их составе «не менее половины представителей местных организаций и предприятий». В заключительной части постановления говорилось о сокращении аппарата на 10—15 % и существующих формах учета и отчетности18. Данное постановление стало важным шагом в череде мероприятий правительства по свертыванию структурного построения продуктообмена. Однако оно носило не упреждающий характер, а являлось следствием хозяйственной и, прежде всего, налоговой практики. Его положения, в том числе и о ликвидации коллегии при наркоме, очень быстро были реализованы в НКФ СССР. При этом утверждалось, что вся перестройка финансовой системы должна «обеспечить решительный поворот финорганов лицом к району, предприятиям, сельсовету и колхозу». В этой связи от ее руководящих работников требуется «знание основ марксистско-ленинской теории финансов, законов государства в области финансового, налогового, бюджетного
дела, уменье читать балансы и т. д.»19. Аналогичные требования предъявлялись и к рядовым финработникам. По утверждению одного из руководителей НКФ СССР, Д. С. Лукашевкера, техническая безграмотность инспекторов, особенно в области массовых платежей, неизбежно приводила к политическим извращениям. «Вот почему, — утверждал он, — борьба за овладение налоговой техникой является не только практической, но и крупнейшей политической задачей».
О значимости сформулированной Д. С. Лукашевкером проблемы говорил и С. М. Тамаркин, руководитель сектора массовых платежей НКФ СССР. По его словам, небрежность в начислении платежей, несвоевременное вручение платежных извещений, невыдача или небрежная выдача квитанций, ошибки и просчеты при взыскании налогов привели к увеличению потока жалоб колхозников и трудовых единоличников, оспаривавших малейшую неточность (иногда в несколько рублей), допущенную инспекторами. Этот прогрессирующий процесс, который «завтра будет чувствоваться везде», по его утверждению, стал следствием
бережного отношения к рублю, возросшего уровня сознательно-
20
сти колхозника и укрепления колхозного строя .
К середине 1934 г. по-прежнему оставалась нерешенной проблема «налоготворчества» на местах. Она стала следствием налоговой реформы 1930 г., унифицировавшей, в том числе и местные налоги, в налог с оборота. Он полностью поступал в союзный бюджет, а из него с большими задержками в форме дотаций происходило финансирование местных бюджетов. В результате, чтобы хоть как-то обеспечить кассовые разрывы, на местах повсеместно практиковалось произвольное введение различных сборов и повинностей с населения. Решение этой проблемы виделось через вынужденную децентрализацию доходной части госбюджета. Об этом свидетельствует дискуссия, начатая на страницах «Экономической жизни» в сентябре 1934 г. Ее инициатором считается наркомфин УССР А. А. Рекис, автор статьи под названием «Необходима реформа местного бюджета»21. Принявший участие в обсуждении Н. Белькович в своей статье утверждал, что в связи с исчезновением промыслового налога с частного сектора вопрос о формировании доходной части местного бюджета упирается в изыскание новых источников его наполнения.
Это было крайне необходимо, поскольку расходная часть местных бюджетов в связи с директивами XVII съезда ВКП (б) по повышению материального и культурного уровня жизни рабочих и трудящихся деревни во второй пятилетке серьезно расширялась. Однако существующая структура доходной части бюджета, формировавшегося в основном за счет сельхозналога и самообложения (в 1933 г. они составляли 56,5 %), которые поступали только во второй половине года, а также невозможность их компенсации другими источниками приводили к постоянным кассовым разрывам. Начиная с 1932 г. компенсация расходных полномочий осуществлялась путем отчислений части средств, поступающих от налога с оборота в госбюджет. Несомненно, с ростом его поступления в госбюджет увеличивались и отчисления в местные бюджеты, которые против 1932 г. возросли в 2,5 раза. Они поступали обезличенно в форме дотаций. Поскольку, по утверждению Н. Бельковича, «дотирование бюджетов, а тем более в массовых случаях и в широких размерах есть явление отрицательное», необходимо наряду с сохранением и увеличением отчислений от налога с оборота оставить на местах, минуя госбюджет, все поступления от культсбора на селе. Таким путем, по его мнению, могло быть достигнуто значительное укрепление местных бюджетов за счет прямых поступлений, появление заинтересованности у местных органов власти в его сборе, а следовательно, устранены кассовые разрывы22.
Предложение Н. Бельковича в отношении передачи местным бюджетам поступлений от культсбора на селе поддержал И. Коновалов. По его утверждению, это позволит якобы снизить напряженность их исполнения по расходам, особенно в первом полугодии. Наряду с этим он счел возможным напомнить о необходимости соблюдения положения о бюджетных правах, которое обязывало компенсировать местам уменьшение их доходов или увеличение расходов, основанных на решениях союзного правительства и принимаемых после утверждения годового бюджета23. По мнению И. Гладких, устранение неравномерности поступлений доходов в местные бюджеты может быть достигнуто унификацией сельских налоговых и страховых платежей и установлением поквартальных сроков уплаты единого платежа. Такая унификация, полагал он, необходима для облегчения работы сельсовета,
которому приходится проводить несколько кампаний по сбору платежей, вести сложный учет и отчетность по каждому виду платежа. Издание законов по сельским платежам должно предшествовать утверждению бюджета и народнохозяйственного плана, что позволит избежать той болезненной ломки бюджетов, которая имела место в 1933—1934 гг.24
По словам другого участника дискуссии, С. Розенберга, в 1933 г. НКФ СССР помимо общих директив был установлен твердый минимум отчислений от регулирующих налогов на 1934 г. Правда, этот фиксированный уровень оказался чересчур минимальным, но всё же он значительно облегчил работу по проектированию местных бюджетов на 1934 г. Тем не менее, в 1935 г. НКФ СССР отказался от практики заблаговременного определения минимума отчислений от госдоходов в местные бюджеты25.
Накануне отмены карточной системы на страницах периодических изданий появились публикации, обосновывавшие необходимость ее введения и отказа от нее. В частности, Г. Нейман и В. Смушков утверждали, что карточная система, введенная советским правительством в 1929 г., была, безусловно, необходимой, но по мере реконструкции народного хозяйства становилась тормозом в развитии товарооборота, вела к его замораживанию, сохранению методов механического распределения26. Об этом говорил и Г. Ф. Гринько в ряде докладов, озвученных в течение 1935 г. Однако в его суждениях имеют место более важные для нашего исследования аргументы. Так, в докладе о «Финансовой программе на 1935 год» он заявил, что проводимые правительством мероприятия имеют огромнейшее значение для финансовой системы страны, поскольку приводят к повышению роли денег во всех звеньях народного хозяйства. Если при карточной системе стимулирование труда производилось в форме заработной платы и снабжения, путем прикрепления к тому или иному списку, то с 1935 г. вводился единый метод стимулирования труда — заработная плата. В совокупности с регулированием цен на продукцию и товары это должно было оказать огромное влияние на всю экономику и на всю работу по выполнению финпрограммы 1935 г., и в первую очередь госбюджета27. Более того, по словам Г. Ф. Гринько, «в 1936 год мы вступили с полностью расчищенной от всяких карточных ограничений сферой обращения товаров
в городе и деревне»28. Именно поэтому в высказываниях руководителей страны 1936 г. был объявлен началом нового мощного разбега в великой социалистической стройке СССР навстречу «загорающейся заре коммунизма».
Объяснение сути данного процесса содержится в докладе председателя СНК СССР В. М. Молотова. Он утверждал, что «мы успешно осуществляем основную политическую задачу второй пятилетки — ликвидацию капиталистических элементов и классов вообще». Однако «это не значит, что у нас перевелись враждебные нам по своей классовой природе элементы. Их еще осталось немало. И малейшее ослабление революционной бдительности они используют, чтобы напакостить и бросать нам палки в колеса». Вместе с тем, «если взять теперешнюю социальную основу нашего государства, то она полностью соответствует тому факту, что всё
29
народное хозяйство страны стало социалистическим» . В этой связи, утверждал Г. Ф. Гринько, всем работникам финорганов должны быть предъявлены более высокие требования. И прежде всего, работать по-стахановски, учиться у стахановцев ломать старые отсталые методы работы, и на этой основе обеспечить выполнение принятых партией и правительством финансовых планов30.
Следствием указанных изменений стал ряд постановлений ЦИК и СНК СССР, принятых в январе 1936 г. Среди них: «О расширении доходных источников сельских бюджетов» и «Об изменении налогового законодательства». Следует сказать, что первое постановление стало реальным воплощением дискуссии, развернувшейся на страницах «Экономической жизни» в 1934 г., результаты которой были не только реализованы в указанном постановлении, но и закреплены в Конституциях СССР и РСФСР. Его принятие свидетельствовало также о дальнейшей децентрализации доходной части госбюджета. В результате бюджетные доходы сельсоветов стали формироваться не только от местных налогов и сборов, взимаемых на территориях, закрепленных за сельсоветами, но и путем отчислений: от сельхозналога; жил-культбытсбора, как с населения, ведущего сельское хозяйство, так и с рабочих и служащих и прочего неземледельческого населения; подоходного налога с предприятий и организаций сельской потребительской и сельской промысловой кооперации и налога с оборота, взимаемого с сельской потребительской кооперации31. Вторым
постановлением ЦИК и СНК СССР продлили на ряд лет без каких-либо существенных изменений порядок установления и взимания жилкультбытсбора, что формально свидетельствовало о стабилизации объектов налогообложения32. Однако во второй половине 1936 г. ЦИК и СНК СССР в условиях очередной кризисной ситуации внесли поправки в этот закон, ужесточавшие налоговые требования к единоличникам33.
Значительные перемены в облике объектов налогообложения и новые задачи в области финансовой и налоговой политики послужили причиной для пересмотра действующего налогового законодательства и, прежде всего, положения о деятельности НКФ СССР. В итоге 27 мая 1936 г. постановлением ЦИК и СНК СССР вместо положения от 1923 г. было утверждено новое положение «О народном комиссариате финансов Союза СССР»34. На него возлагалось проведение установленной советским правительством финансовой политики и руководство финансовым делом в СССР. В соответствии с этим НКФ должен был выполнять общесоюзные задачи по разработке проектов финансовых законов и внесению их в законодательные органы СССР, руководить их претворением в жизнь, составлять проект единого госбюджета, исполнять и составлять отчет о его исполнении. В части налоговой политики НКФ СССР обязывался организовывать и руководить исчислением и взиманием государственных и местных налогов на всей территории СССР, рассматривать жалобы на неправильные действия финансовых органов при взимании налоговых платежей, следить за соблюдением налогового законодательства, не допускать незаконное налоготворчество, производить бесспорные взыскания недоимок по налогам и сборам с лиц и организаций и т. д. На НКФ также возлагалась подготовка кадров, т. е. организация деятельности высших и средних финансовых учебных заведений, и осуществление научно-исследовательской работы в целях совершенствования советской финансовой системы. В подчинение НКФ СССР были отнесены Госфиниздат, «Экономическая газета» и образованный научно-исследовательский финансовый институт. Распоряжения и задания НКФ признавались обязательными для всех НКФ союзных республик и местных финорганов35.
Реализация налоговой политики была возложена на управление госдоходов и управление налогов и сборов с населения.
Каждое из них было наделено соответствующими полномочиями. Так, управлению госдоходов вменялось решение задач по организации взимания госдоходов с обобществленного сектора, разработке соответствующих законопроектов и инструкций, ведение оперативного и статистического учета их поступления и т. д. Штатная численность управления составляла 69 сотрудников, а его начальником назначен С. М. Тамаркин36.
Управлению налогов и сборов с населения надлежало осуществлять взимание налогов и сборов с городских и сельских жителей, руководство финорганами, разработку законопроектов и инструкций по государственным и местным налогам и сборам. Оно также было уполномочено проводить ревизию налоговой работы, контролировать ведение налоговой статистики, рассматривать жалобы на неправильное обложение, предоставление льгот, отсрочек и рассрочек в соответствии с действующим законодательством, а также составлять проекты годовых и квартальных планов поступлений налогов с населения. По штату в нем значилось 35 сотрудников во главе с начальником управления П. А. Четвериковым37.
В архивных документах сохранилась оценка данной реорганизации. Так, согласно стенограмме заключительного выступления Г. Ф. Гринько на Всесоюзном совещании инспекторов госдоходов в июне 1936 г., реорганизация сектора госдоходов в управление госдоходов свидетельствует о пристальном внимании к этому участку налоговой работы со стороны советского руководства. Теперь в структуре НКФ СССР, утверждал он, это важнейшее, центральное управление. Для инспекторов госдоходов «распоряжения начальника управления — закон. Это управление государственных доходов СССР, а вы его агенты. Железная дисциплина и правильная организация работы вытекают из этой организации». В этой связи, продолжал он, «нам нужен новый тип работника по госдоходам. Нам нужно из вас выработать такого работника, каким должен быть государственный человек. Этот человек должен быть широко экономически образован, должен быть вооружен знаниями баланса, должен хорошо разбираться в вопросах взаимоотношений с хозяйственниками, понимать планирование, советскую политику цен, и в то же время добиваться увеличения госдоходов. Вы должны бороться за расширение товарооборота»38.
Несмотря на столь пафосное признание роли госдоходов в бюджете государства и призывы к формированию нового типа работников, ясного представления о способах реконструкции установления и взимания ведущих госналогов, в том числе и налога с оборота, в НКФ СССР по-прежнему не было. В июле 1936 г. лишь была осуществлена замена сельскохозяйственного денежного налога с колхозов на подоходный денежный налог. В результате система обложения колхозов, построенная на основе погектарных ставок налога с планового посева текущего года, была заменена на систему подоходного обложения общего валового дохода колхоза за предшествующий год39. В итоге произошло отмежевание от обложения колхозов по натуральным показателям, свойственным продуктообменной экономике.
Таким образом, в рассматриваемый период руководством и сотрудниками НКФ СССР, а также научными работниками финансово-экономических вузов Москвы и Ленинграда предпринимались целенаправленные действия по научному и организационно-правовому закреплению финансовой и налоговой практики. Несомненно, определенная часть этих конструкций соответствовала требованиям времени. Другие же лишь оправдывали или ретушировали реальную действительность. Из-за отсутствия в структуре НКФ СССР подразделения, которое бы осуществляло координацию научных исследований и аккумуляцию полученных результатов, такая деятельность носила бессистемный характер и в целом была мало результативной. Большинство же решений организационного и правового характера принималось как реакция на явления из практики, которые или тиражировали передовой опыт по стране, или пресекали факты произвола и «налоготворчества».
Примечания
1 Стенограмма выступления Л. Е. Марьясина на съезде управляющих 17 июня 1934 г. // По страницам архивных фондов Центрального банка Российской Федерации. М., 2010. Вып. 10. С. 15.
2 Сталин И. В. Итоги первой пятилетки // Сталин И. В. Сочинения. М., 1951. Т. 13. С. 203—204.
3 Сталин И. В. Отчетный доклад XVII съезду партии о работе ЦК ВКП (б) // Там же. С. 342—343.
4 Гринько Г. Ф. Финансовая программа в целом и государственный бюджет на 1933 г. // Экономическая жизнь. 1933. 29 янв.
5 Государственный архив Ивановской области (далее — ГАИО). Ф.Р.-1698. Оп. 1. Д. 22. Л. 11.
6 Пальчик Г. Роль госбюджета в социалистическом строительстве // Финансовые проблемы : сб. ст. / под ред. П. А. Булата ; Ленинград. фин.-экон. ин-т. М. ; Л., 1934. С. 129.
7 Соколов А. Нужна простая и подвижная система // Экономическая жизнь. 1933. 27 марта.
8 Нужна ли такая сложная система // Там же. 15 апр.
9 Соколов А. Указ. соч.
10 Авдеев Н. Конкретнее и проще // Экономическая жизнь. 1933. 22 апр.
11 Дьяченко Н. За освоение экономики районов // Там же. 5 июня.
12 Задачи финансовой работы в III квартале // Там же. 11 июля.
13 Экономическая жизнь. 1933. 23 июля.
14 См.: По-большевистски драться за финансовую программу второй пятилетки // Там же. 1934. 9 марта.
15 Финансы на службе социализма // Там же. 8 февр.
16 Полюдов А. Организационные вопросы в финансовом аппарате // Там же. 21 февр.
17 Инспектор должен отвечать за всю финансовую работу сельсоветов // Там же. 5 марта.
18 Экономическая жизнь. 1934. 18 марта.
19 По-боевому провести в жизнь решения правительства // Там же. 17 марта.
20 Тамаркин С. М. Нам нужен квалифицированный инспектор // Там же. 27 мая.
21 Рекис. Необходима реформа местного бюджета // Там же. 2 сент.
22 Белькович Н. Назревшие вопросы местного бюджета // Там же. 17 сент.
23 Коновалов И. Укрепить местные бюджеты // Там же. 6 окт.
24 Гладких И. Еще об укреплении местных бюджетов // Там же. 15 окт.
25 Розенберг С. Улучшить планирование местных бюджетов // Там же.
26 Смушков В. Отмена карточной системы и задачи советской торговли // Плановое хозяйство. 1934. С. 53—63.
27 Гринько Г. Ф. Финансовая программа на 1935 год // Экономическая жизнь. 1935. 8 февр.
28 Гринько Г. Ф. Финансовая программа Союза ССР на 1936 год // Там же. 1936. 17 янв.
29 Молотов В. М. План и наши задачи // Там же. 12 янв.
30 Гринько Г. Ф. Наши задачи на 1936 год // Там же. 1 янв.
31 Экономическая жизнь. 1936. 6 янв.
32 Российский государственный архив экономики (далее — РГАЭ). Ф.-7733. Оп. 14. Д. 23. Л. 233.
33 Там же. Д. 24. Л. 155—157.
34 Известия. 1936. 1 июня.
35 Финансовая система страны социализма // Экономическая жизнь. 1936. 1 июля.
36 РГАЭ. Ф.-7733. Оп. 14. Д. 8. Л. 117.
37 Там же. Л. 118.
38 Там же. Д. 731. Л. 42.
39 Там же. Д. 24. Л. 245.
ББК 74.483(2)62
С. А. Курасов, Е. М. Петровичева
ПОВСЕДНЕВНОСТЬ ПРОВИНЦИАЛЬНЫХ ВУЗОВ В 40-е ГОДЫ ХХ ВЕКА (На примере Владимирской области)
Изучение повседневности в современной науке оформляется в самостоятельную исследовательскую парадигму, поэтому освещение различных аспектов обыденной жизни не только индивидов и социальных групп, но и учреждений становится актуальным. Стоит отметить, что повседневность стала предметом исследования разных дисциплин: истории, культурологии, социологии, философии, антропологии, юриспруденции и т. п. Объем публикаций на сегодняшний день достаточно велик, и его подробный обзор осуществили в своих работах Н. Л. Пушкарева1, В. Д. Лелеко2, И. Б. Орлов3, С. В. Журавлев4. Исследование
© Курасов С. А., Петровичева Е. М., 2015
Курасов Сергей Александрович — аспирант кафедры истории России Владимирского государственного университета им. А. Г. и Н. Г. Столетовых. kurasov-serg@mail.ru
Петровичева Елена Михайловна — доктор исторических наук, профессор, директор Гуманитарного института Владимирского государственного университета им. А. Г. и Н. Г. Столетовых. helenp94@mail.ru
Работа подготовлена в рамках государственного задания Владимирского государственного университета на выполнение государственных работ в сфере научной деятельности № 2014/13.
