CC BY
535
II. Язык-источник заимствования.
III. Сфера употребления заимствованных слов (общеупотребительные и специальные).
IV. Характер заимствованного материала:
1) прямое или материальное заимствование, т. е. заимствование из чужого языка как материальной (звуковой или графической) стороны знака, так и его значение;
2) калькирование, представленное тремя разновидностями:
а) словообразовательное калькирование, имитирующее чужую словообразовательную модель при наполнении ее своим морфемным материалом;
б) смысловое или семантическое калькирование, при котором у слов национального языка под влиянием чужого появляются новые значения;
в) фразеологическое калькирование: по существу это - перевод иноязычного выражения «по словам» [5].
Е. В. Ларионова проводит четкую границу между двумя типами иноязычных слов, которые входят в какой-либо язык,- между проникновениями и заимствованиями. Она указывает, что данные термины являются разновидностями лексического взаимодействия языков, поскольку главной причиной проникновения является двуязычие, в то время как заимствование подразумевает результат культурного влияния [9].
Приоритет в описании процесса заимствования иноязычной лексики русским языком принадлежит Л. П. Крысину. В отечественном языкознании принято предложенное им разделение иноязычных слов на три группы:
1) заимствованное слово;
2) экзотизм;
3) иноязычное вкрапление.
В свою очередь, заимствованные слова представлены следующими группами слов:
а) слова, структурно совпадающие с иноязычными прототипами, т. е. слова, измененные графически и переданные соответствующими фонемными средствами заимствующего языка без каких-либо структурных «добавлений»;
б) слова, морфологически оформленные средствами заимствующего языка;
в) слова с частичной морфологической субституцией [8].
Таким образом, заимствованные слова представляют собой сложную и структурно неоднородную группу; однако лексика, объединяемая в эту группу, обладает некоторыми общими чертами, отличающими ее от других пластов лексики русского языка.
список литературы
1. Аристова В. М. О лексических заимствованиях из английского языка в русский язык в XVII-XVIII вв. М., 1978.
2. Баш Л. М. Дифференциация термина «заимствование»: хронологический и этимологический аспекты // Вестник Моск. Ун-та. Сер. 9. Филология. 1989. С. 22-34.
3. Беляева С. А. Изменение стилистических характеристик как показатель степени семантической ассимиляции заимствованного слова // Филологические науки. 1984. № 2. С. 78-80.
4. Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию. Т. 1, 2. М., 1963.
5. Гринев С. В. Введение в терминоведение. М., 1993.
6. Егорова К. Л. Типы лингвистических заимствований (на материале англицизмов и англо-американизмов в современном русском языке). Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1971.
7. Ефремов Л. П. Сущность лексического заимствования и основные признаки освоения заимствованных слов. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Алма-Ата, 1959.
8. Крысин Л. П. Иноязычные слова в современном русском языке. М., 1968.
9. Ларионова Е. В. Новейшие англицизмы в современном русском языке. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1994.
10. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1987.
11. Лотте д. С. Вопросы заимствования и упорядочения иноязычных терминов и терминоэлементов. М., 1982.
12. Сорокин Ю. С. Развитие словарного состава русского языка. 30-90-е гг. XIX в. М.-Л.: Наука, 1965.
13. Хауген Э. Процесс заимствования. В кн.: Новое в лингвистике. М., 1972. Вып. 6.С. 344-382.
14. Щерба Л. В. О понятии смешения языков. В кн.: Избранные работы по языкознанию и фонетике. Т. 1. Л., 1958.
облнченне тоталитарного строя в утопических романах е. зАмяТИнА «мы» и д. оРУЭллА «1984»
Н. Г. ДРОЗДОВА, М. В. БАКАНОВА* Пензенский государственный педагогический университет им. В. Г. Белинского кафедра русской и зарубежной литературы *кафедра перевода и переводоведения
В статье представлен сопоставительный анализ произведений Е. Замятина и Д. Оруэлла, которые демонстрируют идейную общность и представляют собой типические романы мировой утопической литературы ХХ века.
В истории литературы утопические романы и по- критического осмысления писателями реальной дейс-
вести всегда играли большую роль, поскольку служи- твительности, рисовала дальнейшую судьбу общества,
ли одной из форм осознания и оценки образа будуще- возможные пути его развития. Мировая утопическая
го. Утопическая литература, как правило, вырастая из литература весьма обширна: «Утопия» Т. Мора; «Город
ИЗВЕСТИЯ ПГПУ • Сектор молодых ученых • № 6 (10) 2008 г.
Солнца» Кампанеллы; «Вести ниоткуда» У.Морриса; «Прекрасный новый мир» О. Хаксли; «Сон» А. Улы-бышева; «Жизнь через сто лет» Г.Данилевского; «Вечер в 2217году» Н. Федорова и многие другие произведения.
В жанре антиутопии написаны романы Д. Оруэлла «1984» и Е. Замятина «Мы». Следуя традициям, укрепившимся за этим жанром, Оруэлл и Замятин изображают опасные, пагубные и непредвиденные последствия, связанные с построением общества, соответствующего тому или иному социальному идеалу.
Оба романа - «1984» Оруэлла и «Мы» Замятина (известно, что Д. Оруэлл был хорошо знаком с романом Замятина и ещё в 1946 году, то есть до завершения своей антиутопии «1984», он написал на него рецензию) рисуют образ нежелательного будущего, предупреждая о страшной социальной опасности, которая нависла над человечеством, - об угрозе тоталитаризма с его жестоким подавлением личного в человеке, гнусной политикой шпионажа.
В обоих романах писатели продемонстрировали, как слепая коллективность уничтожила личность, разнообразие индивидуальностей, богатство великолепных культурных традиций.
Романы английского и русского писателей роднят одни и те же объекты сатирического осмеяния, обличения. Суровой оценке Оруэлла и Замятина подвергается странная «религия», по догмам которой существуют люди и в оруэлловском Лондоне, и в фантастическом Едином Государстве Замятина. Уничтоженный революцией Бог был заменён другим Богом, другим объектом поклонения. В романе «1984» это Старший Брат, портреты которого висят повсюду; в романе «Мы» -некий Благодетель.
«... и в центре её - сейчас сядет белый, мудрый Паук - в белых одеждах Благодетель, мудро связавший нас по рукам и ногам благодетельными тенётами счастья», - отмечает с подобострастием Д-503.
«Он опять посмотрел на портрет Старшего Брата. Колосс, вставший над земным шаром! Скала, о которую разбиваются азийские орды!» - демонстрирует мысли своего героя - Уинстона Оруэлл.
Священный трепет, который испытывают люди перед Старшим Братом и Благодетелем, чем-то сродни страху и трепету религиозных фанатиков-аскетов. Д-503, герой Замятина, даже отмечает, что День Единогласия, любимый всеми праздник, - «нечто вроде того, что для древних была их Пасха».
Область интимных отношений, в которой труднее всего достичь всеобщей унификации, именно в силу этого обстоятельства должна находиться под неусыпным контролем власти. Трагедия героев романов (Уинстона и Д-503) во многом предопределена их попытками уклониться от жестокого контроля.
Оба героя становятся жертвами болезни «древних», ушедшей в далёкое прошлое, - «души». Душа -это непрошенная гостья, изгнанная тоталитарным режимом, заставляет и героя Оруэлла, и героя Замятина, удручённых всеобщей стандартизацией, находить удовольствия в запретном. Это романтическое свидание с
любимой женщиной, окутанное тайной, и оттого ещё более волнующее; настоящая страсть, а не любовь по «розовому талону», заранее выписанному на твое имя.
Это не одинаковые, скучные женщины «приверженцы партии, глотатели лозунгов», «товарищи» без малейших признаков женственности, а страстная, естественная в своих простых желаниях Джулия («Он никогда не видел и не представлял себе партийную женщину с косметикой на лице. Джулия похорошела удивительно. Чуть-чуть краски в нужных местах -и она стала не только красивее, но и, самое главное, женственнее»), всей душой ненавидящая партию с её бесконечными запретами, табу; и смелая, неординарная, яркая 1-330 в «легком, шафранно-жёлтом, древнего образца платье», а не «юнифе» - униформе всех жителей Единого Государства, одна из тех, кому отвратительна вся эта чудовищная унификация умов, характеров, взглядов. Джулия и 1-330 выделяются своей непохожестью на остальную массу чопорно-правильных женщин.
Создаётся впечатление, что 1-330 - это Джулия, но повзрослевшая, более сознательная, которая теперь не просто ненавидит тоталитарный режим, а вступает на путь борьбы с ним и гибнет в этой неравной борьбе.
Оба героя (и Д-503 у Замятина, и Уинстон у Ору-элла) становятся жертвами страсти, любви, тоски, романтики.
Объектом обличения, насмешки Оруэлла и Замятина является чудовищная стандартизация характеров. Перед ними безликая масса, существа, лишенные индивидуальных черт, неповторимого своеобразия.
В романе «1984» партийцы ходят в одинаковых синих комбинезонах, едят один и тот же набор продуктов, отвратительных по вкусу; они обязаны каждый день в одиннадцать часов посещать так называемые «двухминутки ненависти» и т. д.
жители Единого Государства в романе «Мы» живут по ещё более жесткому режиму: «Каждое утро с шестиколёсной точностью, в один и тот же час и в одну и ту же минуту мы, миллионы, встаем, как один. В один и тот же час единомиллионно кончаем. И сливаясь в единое, миллионнорукое тело, в одну и ту же, назначенную скрижалью, секунду мы подносим ложки ко рту и в одну и ту же секунду выходим на прогулку и идём в аудиторию, отходим ко сну.». И здесь люди ходят в униформах - и мужчины и женщины в одинаковых «юнифах».
Герои романов Оруэлла и Замятина перестали быть людьми с такими естественными правами на тайну, непохожестью на других, уединение.
Прибегая к приёму гиперболизации, Замятин и Оруэлл показывают, что люди при тоталитарном режиме постоянно жили «с сознанием того, что каждое твоё слово подслушивают и каждое твое движение, пока не погас свет, наблюдают».
Социальная действительность в обоих романах исключает право человека на своё, личное, сокровенное. Обратимся к роману «1984». «Вдалеке между крышами скользнул вертолёт, завис на мгновения, как трупная муха, и по кривой унесся прочь. Это полицейский пат-
руль заглядывал людям в окна». «Телеэкран работал на приём и на передачу. Он ловил каждое слово, если его произносили не слишком тихим шепотом; мало того, покуда Уинстон оставался в поле зрения мутной пластины, он был не только слышан, но и виден».
То же мы наблюдаем и у Замятина.
«Вверху невысоко - метрах в пятидесяти - жужжали аэро. По их медленному низкому лету, по спущенным вниз черным хоботам наблюдательных труб - я узнал аппараты Хранителей». «Дома - скорей в контору, сунул дежурному свой розовый билет и получил удостоверение на право штор. Это право у нас только для сексуальных дней. А так среди своих прозрачных, как бы сотканных из сверкающего воздуха стен, мы живем всегда на виду, вечно омываемые светом. Нам нечего скрывать друг от друга».
другое страшное, уродливое по своей сути явление, - гибель величайшего культурного наследия предков. В Едином Государстве Замятина общество не знакомо с творческим наследием великого Пушкина: «Я вышел, сел. С полочки на стене прямо в лицо мне чуть приметно улыбалась курносая ассиметрическая физиономия какого - то из древних поэтов (кажется, Пушкина)».
Рояль, музыка Скрябина для них что - то «дикое, судорожное, пестрое, как вся тогдашняя их жизнь...». Сайм в романе «1984» небрежно заявляет: «Вся литература прошлого будет уничтожена. Чосер, Шекспир, Мильтон, Байрон останутся только в новоязовском варианте, превращенные не просто в нечто иное, а в собственную противоположность».
И в том и в другом романе цель людей, осуществлявших принципы и законы тоталитарного режима, - покорить Сознание граждан, то есть сделать их осознанными службистами государства, готовыми вы-
полнять любую директиву Старшего Брата и Благодетеля. При этом исключается возможность какого-то недоверия к решениям государственных правителей, и уж тем более - неприятия их. Всеобщая связанность Страхом, ломающим нравственные основы личности, объясняет прочность тоталитарного миропорядка: страшная стандартизация взглядов, умов обязательно сломает человека, подгонит его под заранее взятый шаблон- образец поведения и мировосприятия. именно поэтому пробуждение души Уинстона и Д-503 - явление временное. Их естественное приобщение к сфере таинственного, романтического, личного, к свободе -воспринимается как преступление и жестоко наказывается. Старший Брат и Благодетель добились того, к чему стремились: Уинстон и Д-503, подчинившись идее тоталитарного государства, перестают быть людьми в высоком понимании этого слова: и тот, и другой покупают себе жизнь ценой жизни человека, который когда-то был для них самым дорогим, близким существом.
«Отдайте им Джулию! Отдайте им Джулию! Мне всё равно, что вы с ней сделаете! Не меня! Джулию!» -кричит Уинстон.
«На другой день я, Д-503, явился к Благодетелю и рассказал ему всё, что мне было известно о врагах счастья. Почему раньше это могло казаться трудным? Непонятно. Единственное объяснение: прежняя моя болезнь («душа»)».
Таким образом, тоталитаризм в произведениях Оруэлла и Замятина обезличивает человека, превращает его в того, без кого осуществление догм тоталитарного режима было бы невозможным, ибо тем, кто управляет государством при таком чудовищном строе, не нужны индивидуальности, не нужны личности, а нужны безропотные марионетки, тупо исполняющие все директивы власти.
заимствованные аббревиатуры как мотивлционнля база новообразований (на материале русского и немецкого языков)
В. Н. ДУДАРЕВА
Пензенский государственный педагогический университет им. В. Г. Белинского
кафедра немецкого языка
Одной из характерных примет нашего времени является глобализация всех сторон нашей жизни, которая приобрела необратимый характер. Как отмечает немецкий профессор Г. Гесс, «глобализовано в настоящее время всё: мир, политика, наша жизнь, наш повседневный быт, наша экономика. Мы имеем на нашей планете действительность без границ» [1].
Переплетение всех сторон жизни в мировом масштабе ведет в размытости и языково-национальных границ, ибо язык как средство человеческого общения всегда остается на «пульсе времени» и, как зеркало, отражает все то, что происходит в мире. как отмечает Н. С. Валгина, «язык живет во времени, но и время отражается в языке» [2, с.4].
язык изменяется вместе с изменениями в обществе и в мире в целом.
Взаимовлияние и взаимопроникновение языков проявляется особенно ярко в заимствовании новой лексики, служащей для номинации вновь возникающих предметов и явлений реальной действительности. Отличительной чертой современности является проникновение англоамериканизмов в русский, немецкий и другие языки в связи со стремительным развитием Интернета и других высоких технологий в США и их использованием в других странах.
Следует, однако, заметить, что заимствованные ан-глоамериканизмы используются в языке-реципиенте не только в области высокоточных технологий, но и в других сферах человеческой деятельности. Особенно многочисленны среди них аббревиатурные новообразования, являющиеся по сравнению с мотивирующими словосочетаниями более экономичными и компак-
