CC BY
17УГОЛОВНОЕ,
УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ПРАВО, _КРИМИНАЛИСТИКА
АЛЕКСАНДР ВИКТОРОВИЧ ПОБЕДКИН,
доктор юридических наук, профессор, начальник отдела координации научной деятельности в МВД России
ДГСК МВД России
ОБЕСПЕЧЕНИЕ ЕДИНСТВА ПРОЦЕССУАЛЬНО-ОРГАНИЗАЦИОННОЙ ФОРМЫ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ
Освещается крайне важная и актуальная проблема совершенствования как процессуальной, так и организационной формы предварительного расследования с учетом современного состояния деятельности органов дознания и предварительного следствия.
Ключевые слова: Уголовно-процессуальный кодекс, процессуальная форма, досудебное производство.
A.V. Pobedkin, DSc (Law), Professor, Head, Section of Scientific Activities Coordination in Russia MI, Russia MI Public Service and Personnel Department; e-mail: [email protected], tel.: 8 (495) 667-32-44.
Securing the unity of procedural and organizational form in preliminary investigation.
Extremely significant and pressing problem of overhauling both the procedural and organizational forms of preliminary investigation, taking into consideration the current state of activities characteristic for inquiry and preliminary investigation is covered.
Key words: Criminal Procedure Code, procedural form, preliminary investigation.
Проблема дифференциации уголовно-про- В то же время досудебное производство в
цессуальной формы всегда являлась одной из са- уголовном процессе с момента принятия дей-
мых актуальных в уголовном судопроизводстве. ствующего УПК, очевидно, развивается в направ-
На современном этапе развития отечественно- лении унификации достаточно сложной и форма-
го уголовно-процессуального законодательства лизованной процедуры.
тенденция совершенствования процессуальной В целом следует согласиться, что в действу-
формы прослеживается нечетко. Налицо явная ющем УПК досудебное производство унифи-
тенденция к упрощению процессуальной формы цировано, в то время как существенно усиле-
судебного разбирательства. Более 50% уголов- на дифференциация судебного производства3.
ных дел рассматривается судами при согласии Объяснение такому законодательному решению
обвиняемого с предъявленным обвинением в найти сложно: усиливая досудебные гарантии,
особом порядке, т.е. без исследования судом до- законодатель фактически полностью отказался
казательств. Ежегодно количество дел, рассмо- от судебных. На первый взгляд, логичнее выгля-
тренных в такой процессуальной форме, увели- дело иное решение: упрощение досудебной про-
чивается1. цедуры при усилении судебных гарантий приня-
При этом сфера применения особого поряд- тия законного, обоснованного и справедливого
ка судебного разбирательства ширится не толь- решения.
ко количественно, но и содержательно (глава 401 О необходимости резкой дифференциации
Уголовно-процессуального кодекса Российской процессуальной формы досудебного производ-
Федерации2). ства часто пишут в юридической литературе.
Позиция о приоритетности унификации порядка уголовного судопроизводства, возможности дифференциации лишь при условии обязательного сохранения всех процессуальных гарантий4 в процессуальной литературе последних лет фактически не защищается. Приближенный к предварительному расследованию порядок производства дознания нередко оценивается как неоправданно громоздкий, чрезмерно формализованный, не позволяющий в короткие сроки расследовать преступления небольшой и средней тяжести5.
Глобальное превалирование прагматических интересов в современном мире обусловило ослабление интереса к ценности детальной процессуальной формы. Однако такая ценность очевидна. Частое цитирование сторонниками детальной процессуальной регламентации знаменитых слов Ш. Монтескье по этому вопросу не только не привело к их затертости, но и, напротив, обусловило их поразительную точность, яркость, а в настоящий момент и острую актуальность, которую можно игнорировать, но нельзя не замечать: «формализма оказывается слишком много для стороны, действующей недобросовестно, потому что он ее стесняет, и, наоборот, его слишком мало для честного человека, которого он защищает; его сложность, а также порожденная им медленность и издержки представляются ценой, по которой каждый покупает свою свободу и обеспечивает свое добро»6. Тому же мыслителю принадлежат и другие верные слова: «Для свободы необходимы судебные формальности: но число их может быть так велико, что они станут препятствовать целям тех самых законов, которые их установили. Дела будут длиться без конца... граждане потеряют свободу и безопасность, обвинитель не будет иметь возможности доказать обвинение, а обвиняемый - оправдаться»7.
Оба высказывания представляют законченное целое, они непротиворечивы. Процессуальная форма должна содержать надежные гарантии, обеспечивающие достижение поставленных целей, однако избыточные гарантии превращаются в свою противоположность и достижению целей препятствуют. Процессуальная форма должна быть оптимальна. Именно такой вывод следует из бессмертных высказываний Ш. Монтескье.
Процессуальная форма неразрывно связана с организацией судопроизводства, поскольку полная и эффективная реализация предусмотренных процедур возможна лишь в случае задействования сил, средств и организационных форм, позволяющих обеспечить такую реализацию. В связи с этим рассмотрение общих про-
блем и тенденций процессуальной формы досудебного производства не должно иметь место в отрыве от вопросов его организации.
Предполагает ли оптимальность процессуальной формы возможность ее дифференциации?
В теории уголовного судопроизводства конца XX в. в качестве базовой была принята позиция, согласно которой дифференциация процессуальной формы не должна исключать ее единства, т.е. не должна ликвидировать основные процессуальные гарантии достижения истины и охраны прав участников процесса8. В литературе последних лет также встречается взгляд, согласно которому для уголовно-процессуальной формы характерно единство, обеспечиваемое единым уголовно-процессуальным законом, назначением уголовного судопроизводства, едиными принципами уголовного процесса, средствами установления обстоятельств по уголовному делу, способами их исследования, формами, основаниями и порядком принятия уголовно-процессуальных решений, требованиями, которым они должны соответствовать9.
Однако вряд ли такой подход к дифференциации процессуальной формы в направлении ее упрощения свободен от слабостей. Упрощение процессуальной формы неизбежно предполагает изъятие из общего порядка судопроизводства каких-либо процессуальных гарантий: либо гарантий установления истины, либо гарантий защиты прав и законных интересов личности. Если речь идет об изъятиях, не затрагивающих указанные гарантии, то такие требования не нужны и в ходе осуществления судопроизводства в общем порядке судопроизводства и должны быть исключены из него как бессодержательные (за исключением отдельных процедурно-ритуальных правил).
Возможность упрощения процессуальной формы за счет изъятия отдельных процессуальных гарантий нельзя исключать. Однако такое упрощение должно основываться на объективных критериях. Такие критерии должны отвечать не только требованию объективности (не допускать субъективного толкования), но и иметь связь с формой дифференциации. Иначе говоря, применение данного критерия может влечь изъятие лишь связанных именно с ним правил и ни в коем случае не затрагивать иные нормы10.
Объективный и бесспорный критерий упрощения процессуальной формы, как представляется, не найден, и не только в России. Следует констатировать, что критерии упрощения процессуальной формы, предлагаемые на настоящий момент, не могут рассматриваться как
объективные. Принципиальная ошибка здесь -отождествление категории преступления, санкции, предусмотренной за его совершение, со сложностью уголовного дела.
Очевидно, что сложность дела не определяется категорией преступления11. В условиях очевидности совершаются и тяжкие, и особо тяжкие преступления. Равно как и наоборот: преступления небольшой и средней тяжести могут представлять значительную сложность в расследовании, в том числе и в установлении лица, совершившего преступление. Принятие в качестве критерия упрощения досудебного производства санкции статьи уголовного закона или категории преступления с неизбежностью влечет недопустимый вывод: по преступлениям, за совершение которых предусмотрена относительно несуровая санкция, необязательно задействовать все гарантии установления истины, защиты прав личности, т.е. ошибочные процессуальные решения рассматриваются как вполне допустимые. Это очевидный нонсенс. Понятие преступления едино, что предопределяет и тенденцию к унификации судопроизводства12.
Кроме того, значительная свобода усмотрения при назначении наказания способна во многом нивелировать различие результатов производства, осуществляемого в разных процессуальных формах.
Глобальная тенденция к упрощению судопроизводства в зависимости от категории преступления или позиции обвиняемого объясняется исключительно прагматическими, организационными, финансово-экономическими интересами. Попытки объяснить такую необходимость процессуальными аргументами несостоятельны.
Отечественное досудебное производство конструировалось по различным схемам. Российская история знала и судебного следователя, и протокольную форму досудебной подготовки материалов. Представляется, что на настоящем этапе уже возможна объективная оценка исторического пути развития отечественного уголовного процесса, его характерных черт, которая позволит выявить тенденции эволюционирования процессуальной формы предварительного расследования и избежать крайностей в суждениях и законотворчестве.
Институт судебного следователя - идеальный вариант с точки зрения процессуальной независимости должностного лица, осуществляющего предварительное расследование, и состязательности. Однако введение такого участника уголовного судопроизводства потребует очередной коренной реформы всего уголовного судопроизводства, что на длительное время
снизит его эффектиность (как в периоды любых кардинальных реформ), а потому оно нецелесообразно. Протокольная форма досудебной подготовки материалов не воспринята УПК как другая крайность, исключавшая большинство гарантий компетентности правоприменителя, правосудия, обеспечения прав и законных интересов личности.
Предусмотренный в первоначальной редакции УПК вариант дознания, вобравший идею короткого срока (15 суток с возможностью продления не более чем на 10 суток) производства в условиях очевидности (только в отношении конкретных лиц), по известным причинам себя не оправдал. В результате законодатель последовательно приблизил процессуальную форму дознания к процессуальной форме предварительного следствия.
Представляется, что сегодня процессуальные отличия дознания от предварительного следствия нельзя признать существенными. Сроки дознания де-факто могут превышать сроки предварительного следствия. Особенности приобретения лицом статуса обвиняемого во многом нивелированы предусмотренной возможностью в ряде случаев вручения уведомления о подозрении в совершении преступления (ст. 2231 УПК), которое содержательно практически идентично постановлению о привлечении в качестве обвиняемого. Ограничения применения в качестве меры пресечения заключения под стражу деся-тисуточным сроком могут легко преодолеваться путем вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого (ч. 3 ст. 224 УПК)13. Отличия обвинительного акта от обвинительного заключения по форме незначительны, по содержанию (обвинительный акт в подавляющем большинстве случаев ставит подозреваемого в положение обвиняемого) и по моменту вынесения (до ознакомления участников судопроизводства с материалами уголовного дела) производство не упрощают.
Можно согласиться, что фактически дознание - форма предварительного следствия, его незначительно сокращенный вариант14.
Примечательно, что процессуальная форма дознания в полном объеме, регламентированного УПК РСФСР 1960 г., также мало отличалась от порядка производства предварительного следствия.
Мало того, большинство особенностей современного дознания не обусловлено необходимостью, выглядит как искусственная попытка отграничить одну форму предварительного расследования от другой, а нередко и усложняет
правоприменение в силу завуалированности смысла и ущербности юридической техники.
В качестве характеристики последнего тезиса можно привести несколько примеров.
Так, неясно, подлежит ли применению в ходе производства дознания ст. 100 УПК либо ч. 2 ст. 224 УПК является специальной нормой, ограничивающей действие ст. 100 УПК лишь для случаев применения меры пресечения в виде заключения под стражу. Вторая позиция представляется предпочтительней. Действительно, если действие любой меры пресечения в отношении подозреваемого в ходе дознания ограничено сроками, установленными ст. 100 УПК, неясен смысл правил, установленных ч. 2 и 3 ст. 223 УПК. Специальный характер ч. 2 ст. 223 УПК по отношению к требованиям ст. 100 УПК объясняется также непродолжительным сроком дознания и фактическим совпадением процессуальных прав подозреваемого с правами обвиняемого15. Однако в настоящее время предельные сроки дознания законодателем увеличены, фактический срок дознания может превышать срок предварительного следствия, следовательно, приобретает смысл применение в ходе дознания положений ст. 100 УПК. Правоприменительная практика склоняется к распространению действия этой нормы на случаи производства дознания. Отсюда дознаватели стремятся не применять меры пресечения к подозреваемому. Над дознавателем довлеет не столько необходимость учета наличия или отсутствия оснований для применения меры пресечения, сколько сомнение в возможности действия меры пресечения свыше 10 суток с момента ее применения. Наиболее распространенной мерой принуждения в отношении подозреваемого в ходе дознания стало обязательство о явке16, которое в ряде случаев не способно обеспечить надлежащее поведение подозреваемого.
Законодатель дезориентирует правоприменителя и в части срока возможного действия меры пресечения в виде заключения под стражу в ходе дознания, порядка его продления. Так, в ч. 4 ст. 224 УПК установлено, что при невозможности закончить дознание в срок до 30 суток и отсутствии оснований для изменения или отмены меры пресечения в виде заключения под стражу этот срок может быть продлен судьей районного суда или военного суда соответствующего уровня в порядке, установленном ч. 3 ст. 108 УПК, по ходатайству дознавателя с согласия прокурора района, города или приравненного к нему военного прокурора на срок до 6 месяцев.
Лингвистическое толкование ч. 4 ст. 224 УПК («этот срок») свидетельствует, что речь идет о продлении срока дознания. Однако очевидно, что
срок дознания продлевается не судом, а прокурором. Отсюда следует, что в ч. 4 ст. 224 УПК регламентируется порядок продления срока содержания под стражей в случае, когда дознание не может быть завершено в 30-суточный срок. Этот вывод, однако, вызывает вопрос о том, действует ли установленный ч. 1 ст. 109 УПК двухмесячный срок содержания под стражей в ходе дознания, необходимо ли продлевать срок содержания под стражей по истечении 30-суточного срока дознания, если общий срок содержания под стражей составил менее 30-ти суток?
Причиной возникновения обозначенных проблем стало механическое перенесение положений ч. 2 ст. 109 УПК, регламентирующих продление сроков содержания под стражей в ходе предварительного следствия, на производство дознания. При этом не учтено, во-первых, то, что редакция указанной нормы также не выдерживает критики, поскольку смешивает двухмесячный срок предварительного следствия и двухмесячный срок содержания под стражей, требуя продлевать срок содержания под стражей по истечении двухмесячного срока следствия; во-вторых, что срок дознания составляет 30 суток и совершенно не корреспондирует со сроком содержания под стражей, даже в случаях задержания (с последующим избранием меры пресечения в виде заключения под стражу) в день возбуждения уголовного дела.
В настоящее время приостановление дознания возможно по всем основаниям, предусмотренным ч. 1 ст. 208 УПК. Вместе с тем, законодатель оказался неконкретен в части процессуальных норм, регламентирующих отмену постановлений дознавателя о приостановлении дознания и возобновлении дознания. В ч. 31 ст. 223 УПК указано, что приостановленное дознание может быть возобновлено на основании постановления прокурора либо начальника подразделения дознания в случаях, предусмотренных ст. 221 УПК. Это могло бы свидетельствовать о том, что дознаватель самостоятельно не вправе возобновить дознание. Однако такой вывод был бы поспешным. Глава 28 УПК на основании ч. 1 ст. 223 УПК в полном объеме является правовой основой производства дознания. В самом деле, какие гарантии обеспечиваются нормами, не позволяющими дознавателю самостоятельно возобновить производство дознания в случае возникновения необходимости производства следственных действий или отпадения оснований приостановления?
В ч. 31 ст. 223 УПК точнее надо указать, что приостановленное дознание может быть возобновлено также на основании постановления про-
курора, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания в связи с отменой соответствующего постановления дознавателя. Это корреспондировало бы с положениями п. 6 ч. 2 ст. 37 и п. 3 ч. 1 ст. 401 УПК. В настоящее время практика склонна буквально толковать положения ч. 31 ст. 223 УПК.
Неурегулированным остался вопрос о сроке дополнительного дознания при его возобновлении и субъекте, правомочном его устанавливать. Отсутствие нормативной ясности по данному вопросу породило разночтения в правоприменительной практике. Поскольку сроки дознания в настоящее время могут продлеваться только прокурором, представляется, что только прокурор должен иметь право устанавливать срок дополнительного дознания в случаях возобновления дознания как лично прокурором, так и начальником подразделения дознания, начальником органа дознания, дознавателем. При этом срок дополнительного дознания не может превышать первоначального срока дознания. Срок дополнительного дознания следовало бы закрепить нормативно - до 15 суток (учитывая срок дополнительного следствия, составляющий половину первоначального срока предварительного следствия).
На настоящий момент законодатель не предусматривает ни возможности, ни порядка, ни срока дополнительного дознания в случае возобновления производства. В связи с этим дознаватели вынуждены задействовать процедуру продления срока дознания.
Отказавшись от возбуждения уголовных дел в отношении конкретных лиц как условия производства дознания, законодатель предусмотрел дополнительное основание постановки лица в положение подозреваемого: уведомление о подозрении в совершении преступления (п. 4 ч. 1 ст. 46 УПК). Вместе с тем, аналогичная проблема статуса лица, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, нередко имеет место и в ходе предварительного следствия. Представляется, что уведомление о подозрении в совершении преступления следовало бы распространить и на случаи производства предварительного следствия, что в свою очередь сблизило бы дознание и предварительное следствие еще теснее и ввиду содержательного тождества постановления о привлечении в качестве обвиняемого и указанного уведомления обострило бы вопрос о целесообразности последующего предъявления обвинения в порядке, установленном гл. 23 УПК.
Значительные трудности связаны с обеспечением прав лица, наделенного статусом обви-
няемого, после вынесения обвинительного акта. Согласно положениям п. 3 ст. 47 УПК обвиняемый вправе возражать против обвинения, давать показания по предъявленному ему обвинению либо отказаться от дачи показаний. Однако УПК не только не предусматривает возможность допроса обвиняемого после вынесения обвинительного акта, но и не указывает на порядок ознакомления обвиняемого с этим документом. В результате обвиняемый нередко получает возможность ознакомиться с обвинительным актом, к тому же зачастую не утвержденным начальником органа дознания (поскольку УПК четко не указывает на момент утверждения этого документа начальником органа дознания), лишь при ознакомлении с материалами уголовного дела17. При этом обвиняемый неизбежно ограничивается в правах давать показания, возражать против обвинения18.
Проблемы процессуальной формы дознания дают основание усомниться в том, что это - упрощенная форма предварительного расследования.
Запутанность процессуальной формы дознания, ее близость к процессуальной форме предварительного следствия порождают серьезную проблему организационного порядка: о квалификации субъектов, уполномоченных на производство дознания.
Уровень образования и профессиональной подготовки сотрудников подразделений дознания и следственных подразделений в органах внутренних дел разнится19. Ситуация отягощается тем, что начальник органа дознания вправе уполномочить на производство дознания, выполнение иных процессуальных полномочий и иных сотрудников соответствующего органа, уровень подготовки которых может быть недостаточным. Кроме того, положительное отношение к дознанию как к самостоятельной форме расследования чревато опасной тенденцией: повышением и формализацией требований к качественному составу лишь органов предварительного следствия. Некоторые штрихи этой тенденции уже прослеживаются.
Речь идет о проблеме создания в России единого следственного органа. Вряд ли можно найти соответствующие здравому смыслу аргументы в пользу существующего положения, при котором к следователям разных органов предъявляются различные требования, касающиеся квалификации, обеспечивается существенно различный уровень гарантий независимости, а также материальных, пенсионных и иных социальных гарантий.
Надо полагать, что первым шагом к единому следственному аппарату, создание которого предусматривалось Концепцией судебной реформы в Российской Федерации 1991 г. и задолго до этого обсуждалось в науке, стало образование в 2007 г. Следственного комитета при прокуратуре. Иначе трудно объяснить, почему формирование самостоятельной следственной системы оказалось важным лишь для органов прокуратуры, в то время как для иных структур, уполномоченных производить предварительное следствие, допускается административное подчинение следователя начальнику соответствующего территориального или специализированного органа (органы внутренних дел, органы федеральной службы безопасности, органы по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ). Аргумент противников создания единого следственного аппарата, заключающийся в возможном нарушении взаимодействия следователей с оперативными работниками, вряд ли можно признать состоятельным. Следователи прокуратуры никогда не состояли в органе, имеющем собственный оперативный аппарат, что не мешало им достаточно эффективно расследовать преступления20. Кроме того, следователь и оперативный уполномоченный выполняют разные функции и их организационное разделение может оказаться даже полезным (полагаем, что как исключение организационное единение может быть сохранено лишь на этапе выполнения дознавателем неотложных следственных действий при условии, что сочетание в одном лице процессуальных и оперативно-розыскных полномочий ни в коем случае не допустимо). Имеются основания рассматривать последующее создание самостоятельного Следственного комитета Российской Федерации как очередной этап на пути к органу, объединяющему всех следователей России. Надеяться на это позволяет то обстоятельство, что в настоящее время идея создания единого следственного аппарата зазвучала на достаточно высоком уровне Ассоциации юристов России21.
Представляется, что попыткой разрешить очевидные противоречия между объективной потребностью создания единого следственного аппарата и причинами, не позволяющими сделать это на современном этапе, явились законодательные инициативы о существенном расширении подведомственности органов дознания22. Идея сосредоточить усилия следователей только на расследовании тяжких и особо тяжких преступлений, а все остальные уголовные дела отнести к компетенции дознавателей с одновременным увеличением штата подразделений дознания
поддерживается и некоторыми учеными23. Однако реализация такого предложения, видимо, способна привести к сосредоточению следователей только в Следственном комитете Российской Федерации. Иные органы, уполномоченные на производство расследования, смогут делать это только в форме дознания. Проблема создания единого следственного аппарата будет решена. Такой выход представляется возможным лишь при условии, что Следственный комитет Российской Федерации вберет в себя и следователей иных органов, а в компетенцию дознавателей войдет производство лишь неотложных следственных действий. В противном случае основная масса преступлений в России будет расследоваться дознавателями, к которым, возможно, не будут предъявляться требования по квалификации, аналогичные требованиям, предъявляемым к следователям Следственного комитета Российской Федерации24. Основная задача - обеспечить производство предварительного расследования исключительно квалифицированными специалистами - останется нерешенной.
Одним из вероятных путей развития отечественного досудебного производства может стать существенное упрощение процессуальной формы производства по преступлениям небольшой и средней тяжести. Предлагаются различные варианты такой процедуры: от упрощения дознания до введения самостоятельной формы досудебного производства (по примеру упраздненной протокольной формы досудебной подготовки материалов)25. Такие предложения обосновываются громоздкостью предварительного расследования, не позволяющей обеспечивать его оперативность, нецелесообразностью затрачивать значительные ресурсы на расследование очевидных преступлений, необходимостью приблизить момент совершения преступления к моменту наступления уголовной ответственности, разгрузить следственные изоляторы и т.д. Нередко необходимость упрощения досудебного производства аргументируется зарубежным опытом: «тот факт, что крупнейшие страны Запада, привыкшие к различного рода оптимизациям и экономиям, сочли целесообразным дифференцировать в своем законодательстве процессуальную форму досудебного производства, ... лишний раз доказывает необходимость существования процессуальной формы ускоренного досудебного производства в нашем уголовно-процессуальном законодательстве»26.
Несколько лет назад позиция о важности упрощения процедуры производства по преступлениям небольшой и средней тяжести была поддержана на уровне Президента Российской
Федерации и Генерального прокурора России27. В настоящее время Президент Российской Федерации вновь обратил внимание на необходимость оптимизировать досудебное производство, в том числе путем его возможного упрощения28.
В Государственной Думе Российской Федерации обсуждался соответствующий законопроект, которым предусматривалось введение сокращенного порядка досудебного производства, имеющего много общего с упраздненной протокольной формой досудебной подготовки материалов. На основании материалов такого производства по сообщениям о преступлении небольшой и средней тяжести предполагалось допустить и особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением. Планировалось, что сокращенный порядок досудебного производства охватит 66% от общего числа всех видов составов преступлений, предусмотренных Уголовным кодексом Российской Федерации29. О.В. Хитрова на основании проведенного анализа законопроекта пришла к выводу, что даже упраздненная протокольная форма досудебной подготовки материалов в гораздо большей степени гарантировала права и свободы участников процесса, чем предлагаемый сокращенный порядок досудебного производства30. С учетом возможности особого порядка принятия судебного решения по таким уголовным делам постановление обвинительного приговора стало бы возможным без единого допроса свидетеля, обвиняемого, без задействования минимальных процессуальных гарантий достоверности, прав и свобод человека как на досудебном, так и на судебном производстве. В связи с тем, что до настоящего времени законопроект не стал законом, логично предположить, что в его оптимальности возникли разумные сомнения.
Действительно ли процессуальная форма дознания и предварительного следствия препятствует быстрому раскрытию и расследованию преступлений? Как ни парадоксально может показаться на первый взгляд, но, по нашему мнению, проблема заключается не в нормативной регламентации нынешнего досудебного производства. Можно ли утверждать, что процедура предварительного следствия и даже немногим отличающаяся процедура дознания существенно затрудняют процесс расследования по сравнению с предлагаемыми вариантами особых упрощенных досудебных производств? Законодательный запрет производить в ходе таких процедур большинство следственных действий сам по себе не влечет упрощения. Если в таких действиях нет необходимости, они не должны про-
изводиться и в ходе дознания, и в ходе предварительного следствия. В случаях потребности в таких действиях, очевидно, необходимо производить дознание или предварительное следствие.
Кроме того, нельзя согласиться, что некоторые следственные действия по сравнению со средствами особого порядка досудебного производства существенно затягивают процесс расследования (например, допрос не более длителен, чем получение объяснения, получение заключения эксперта сопоставимо по времени с процессом проведения специального исследования и т.д.).
Основная проблема здесь, как представляется, - в кадрах. Существенное упрощение процессуальной формы досудебного производства связывается с возможностью его производства различными должностными лицами органа дознания, которыми могут быть не только следователи и штатные дознаватели. Такие должностные лица не в полной мере готовы к производству дознания, и тем более предварительного следствия. Отсюда делается спорный вывод о том, что им по плечу лишь упрощенное производство.
Представляется, что введение в уголовное судопроизводство России упрощенной досудебной процедуры не может стать аргументом дифференцированного отношения к уровню квалификации должностных лиц, производящих предварительное расследование по принципу: упрощенная процедура не требует высокой квалификации. Вывод о связи квалификации должностного лица, осуществляющего досудебное производство, и сложности процессуальной формы должен быть прямо противоположным: чем ниже квалификация должностного лица, осуществляющего досудебное производство, тем больше гарантий должна содержать процессуальная форма. Тенденция решения организационных проблем процессуальными средствами в России, к сожалению, не нова, однако, не может оцениваться как допустимая.
В связи с этим всемерной поддержки заслуживает положение проекта федерального закона «О службе в органах внутренних дел Российской Федерации», согласно которому в число квалификационных требований к должностям среднего, старшего и высшего начальствующего состава, выполнение обязанностей по которым предусматривает расследование или организацию расследования уголовных дел, входит наличие высшего профессионального юридического образования.
На основании изложенного можно сделать некоторые выводы и сформулировать предложения.
Первое. Кардинальное упрощение процессуальной формы досудебного производства исторически показало свою несостоятельность в России. В связи с этом искусственное различие процессуальной формы дознания и предварительного следствия должно быть ликвидировано. Порядок досудебного производства должен быть унифицирован, что не исключает его разумного упрощения.
Второе. Единая, по сути, процессуальная форма предварительного расследования, существующая в России в настоящее время, требует единого подхода к квалификации должностных лиц, ответственных за его производство: следователей и дознавателей. При этом и следователи, и дознаватели должны в обязательном порядке иметь высшее юридическое образование.
В случае унификации процессуальной формы предварительного расследования наименование должностных лиц, его осуществляющих, также должно быть единообразным (вероятно, они должны именоваться следователями).
Третье. Идеальный, но в силу организационных причин вряд ли возможный вариант - создание единого, самостоятельного и независимого органа предварительного расследования в России.
Четвертое. В случае отказа от идеи унификации процессуальной формы предварительного расследования целесообразно последовательное движение к созданию наряду с единым следственным органом единого органа, осуществляющего предварительное расследование в форме дознания31.
В качестве паллиатива может быть реализован вариант, при котором подразделения дознания выводятся в самостоятельную вертикаль при соответствующих органах с лишением начальников таких органов процессуальных возможностей. Эта полумера позволит обеспечить относительную независимость дознавателя как должностного лица, производящего расследование, и ограничит возможности использования процессуальных полномочий дознавателя для решения узковедомственных (нередко непроцессуальных) проблем.
Пятое. Вариант создания самостоятельной вертикали должностных лиц, расследующих преступления в органах внутренних дел, федеральной службы безопасности, органах по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, может быть приемлемым и в случае отказа от создания единого органа предварительного расследования при унификации процессуальной формы.
При этом уровень материального и социального обеспечения должностных лиц, осуществляющих предварительное расследование, вне зависимости от их ведомственной принадлежности, должен быть сопоставимым.
1 В 2010 г. районными судами в особом порядке рассмотрено 54% уголовных дел от общего числа рассмотренных с вынесением приговора и прекращением уголовного дела, мировыми судьями - 54, 6%. В 2009 г. этот показатель составлял соответственно 50,3 и 50,5%. (См.: cdep.ru). Следует учитывать, что увеличение количества уголовных дел, рассматриваемых в особом порядке, происходит на общем фоне снижения количества регистрируемых преступлений (в 2010 г. зарегистрировано 2629,8 тыс. преступлений, что на 12,2% меньше, чем в 2009 г, соответственно в 2009 г. зарегистрировано преступлений на 6,7% меньше, чем в 2008 г.). (См.: mvd.ru).
2 В дальнейшем, если иное не оговорено, - УПК.
3 Уголовный процесс: Учебник / Под ред. В.И. Радченко. -М., 2006. С. 206.
4 Строгович М.С. О единой форме уголовного судопроизводства и пределах ее дифференциации // Социалистическая законность. 1974. № 9. С. 53.
5 Малышева О.А. О влиянии современных уголовно-процессуальных новелл на оперативность и качество производства дознания // СПС КонсультантПлюс.
6 Трунов И.Л. Защита прав личности в уголовном процессе. - М.: Юриспруденция, 2005. С. 31.
7 Монтескье Ш. Избр. произведения. - М., 1955. С. 643.
8 Алексеев Н.С., Даев В.Г., Кокорев Л.Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса. - Воронеж: Воронежский ун-т, 1980. С. 36.
9 Химичева Г.П., Химичева О.В., Бородулин А.И. Понятие уголовного судопроизводства (уголовного процесса) // Уголовный процесс: Сборник учебных пособий. Общая часть. Вып. 1. - М.: ИМЦ ГУК МВД России, 2002. С. 16-17.
10 Представляется, что такая связь нарушена при регламентации особого порядка принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве. Здесь неясно, почему положительное посткриминальное поведение влечет не только привилегии при назначении наказания, но и исключает проверку судом доказательств виновности данного лица.
11 Алексеев Н.С., Даев В.Г., Кокорев Л.Д. Указ. соч. С. 36.
12 Строгович М.С. Указ. соч. С. 53.
13 Кроме того, случаи избрания меры пресечения в виде заключения под стражу единичны.
14 Супрун С.В. Дознание - сокращенное следствие? // СПС КонсультантПлюс.
15 Гаврилов Б.Я. Досудебное производство по УПК Российской Федерации: Учеб. пособие. - М.: Следственный комитет при МВД России, 2003. С. 60.
16 При этом согласно исследованиям О.В. Мичуриной чаще всего в ходе дознания избирается заключение под стражу (59% случаев от общего числа избранных мер пресечения), подписка о невыезде и надлежащем поведении - в 37,9% случаев, на остальные меры пресечения приходится 1,9%. По этому поводу необходимо отметить разный подход к необходимости и возможности избрания меры пресечения в ходе дознания в различных регионах России. Так, например, в Тульской области случаи избрания даже подписки о невыезде и надлежащем поведении в качестве меры пресечения единичны. (См.: Мичурина О.В. Концепция дознания в уголовном процессе Российской Федерации и проблемы ее реализации в органах внутренних дел: Монография. - М.: МосУ МВД России, 2008. С. 209-210).
17 Неретин Н.Н. К вопросу о защите прав при производстве дознания в уголовном судопроизводстве // СПС Кон-сультантПлюс.
18 Обратим внимание, что предъявление обвинения и объявление обвиняемому об окончании предварительного следствия в один и тот же день на протяжении длительного времени последовательно и справедливо рассматриваются судебно-следственной практикой как нарушение права обвиняемого на защиту. (См.: Мичурина О.В. Указ. соч. С. 254255).
19 По данным О. Мичуриной, на 1 января 2006 г. в органах внутренних дел лишь 39, 4% штатных дознавателей имели высшее юридическое образование. (См.: Мичурина О.В. Указ. соч. С. 304). На настоящий момент ситуация глобально не меняется. Так, по состоянию на август 2009 г. из числа штатных дознавателей в Тульской области лишь 40,1% имели высшее юридическое образование, 31% - среднее юридическое образование, 23% продолжали обучение в высших образовательных учреждениях системы МВД России. (См. подробнее: Победкин А.В., Бурцев С.Н. Нарушения уголовно-процессуальных норм в деятельности органов дознания, средства их предупреждения и устранения: Монография. - М.: Юрлитин-форм, 2010. С. 182-183).
20 Как показывает современная статистика, деятельность Следственного комитета Российской Федерации, также не имеющего ведомственного оперативного аппарата, осуществляется весьма эффективно.
21 Орлов П. Перегнуть палку (Президиум Ассоциации юристов России провел масштабное обсуждение реформы МВД) // Рос. газета. 2010. 28 янв.
22 Смягчающие обстоятельства // Рос. газета. 2008. 16
янв.
23 Зинатуллин З.З., Абашева Ф.А. Организационные и правовые проблемы реорганизации досудебного производ-
ства по уголовным делам // Проблемы управления органами расследования преступлений в связи с изменением уголовно-процессуального законодательства: Матер. межвуз. науч.-практ. конф.: В 2-х ч. - М.: Академия управления МВД России, 2007. Ч. 1. С. 85.
24 Напомним, что требование высшего юридического образования предъявляется сегодня лишь к следователям Следственного комитета Российской Федерации.
25 Гирько С.И. Новеллы в уголовно-процессуальном законодательстве - продолжение реформ // Юридический консультант. 2007. № 8. С. 5-11; Гришин Д.А. К вопросу о совершенствовании производства дознания // Российский следователь. 2008. № 1. С. 10-11; Довгун С.И. Следует ли сохранять дознание как форму предварительного расследования // Сборник научных трудов / Отв. ред. В.И. Скрябин. - Тула: Тульский региональный филиал РПА Минюста России, 2006. С. 2325; Шевцов В.В., Погорелова Е.Н. Проблемные стороны досудебного производства, осуществляемого органами дознания // Научный портал МВД России. 2009. № 2. С. 39-44; и др.
26 Шевцов В.В., Погорелова Е.Н. Указ. соч. С. 43.
27 Белов С. Упрощение процедуры // Рос. газета. 2008. 12 янв.
28 Выступление Президента Российской Федерации на встрече с руководящим составом Министерства внутренних дел РФ в Твери // mvd.ru
29 Хитрова О.В. Сокращенный порядок досудебного производства: перспективы уголовного процесса // Проблемы управления органами расследования преступлений в связи с изменением уголовно-процессуального законодательства: Матер. межвуз. науч.-практ. конф.: В 2-х ч. - М.: Академия управления МВД России, 2007. Ч. 1. С. 90-95.
30 Там же. С. 97.
31 Мельников В.Ю. Некоторые вопросы дознания в уголовном процессе // СПС КонсультантПлюс.
