CC BY
44
УДК 130.2
ОБАЯНИЕ НОЖА:
ТЕНДЕНЦИЯ СИМВОЛИЗАЦИИ ВЕЩЕЙ В СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЕ
Культивирование символического содержания промышленных изделий позволяет практически безгранично увеличивать емкость рынка. В статье обсуждаются некоторые символы, представленные в дизайнерских решениях ножей серийного производства. Показана специфика символизации изделий, характерная для современной культуры.
Ключевые слова: символ, традиция, целесообразность, предусмотрительность, оружие, нож.
В истории человечества случалось, что цивилизации древности достигали уровня развития, который обеспечивал удовлетворение социально обусловленных потребностей. Перейдя этот рубеж, наши древние предшественники обычно приступали к созданию грандиозных сооружений: пирамиды, Великая китайская стена и др. Классический капитализм (не путать с российской версией) пошел по другому пути.
В начале двадцатого столетия кризисы перепроизводства приобрели хронический характер. Как с ними бороться? Методом проб и ошибок была выработана стратегия, которая сохраняет актуальность по сей день. Во-первых, фабричным рабочим (которые в начале двадцатого столетия составляли значительную часть населения технически передовых стран) начали платить приличную зарплату, в силу чего они оказались полноценными потребителями, а не только производителями. В результате сформировалась «масса», способная покупать. Второй шаг - всемерное форсирование роста потребностей. Появляется множество новых товаров, улучшающих «быт», в ряду которых значительную долю составляет бытовая техника, предназначенная для массового потребления.
Выбор предметов вожделения значительно расширился, но покупатель все же склонен к некоторому консерватизму. После того как он приобрел некоторый набор вещей - все, что «положено» иметь, - у него может возникнуть соблазн эксплуатировать приобретенное до полного износа. Предпринимателю, способному расширять производство, хотелось бы, чтобы поколения предметов быта сменялись как можно быстрее - как меняется мода в одежде. С этой целью капитализм делает третий решительный шаг, состоящий в превращении предмета потребления в символ.
На важность массового производства символов одним из первых в нашей литературе обратил внимание В. Л. Гла-зычев (в 1970 г.!). Когда в наши дни смотришь вокруг - на вещи и рекламу, иной раз создается впечатление, что дизайн только сегодня начинает подбираться к тому уровню, который он определил в своей книге «О дизайне. Очерки по теории и практике дизайна на Западе». Нередко, - пи-
fl. M. 0edaeB D. M. Fedyaev
CHARM OF THE KNIFE: TENDENCY OF SYMBOLIZATION OF THINGS IN MODERN CULTURE
Cultivation of the symbolic content of manufactured goods allows market capacity to increase almost boundlessly. Some symbols represented in design decisions of the knives of serial production are discussed in the article. The specific features of symbolization of goods, referring to modern culture, are shown.
Keywords: symbol, tradition, reasonability, cautiousness, weapon, knife.
шет В.Л Глазычев, - «ценностью становится уже не сама вещь, а символические отличия этой вещи от ей аналогичной по содержательной полезности» [1, с. 37].
Иногда символ ищется «на стороне». К примеру, успех автомобиля «Форд-мустанг» в 60-е годы прошлого века был определен его сходством с одним из «киношных» автомобилей Джеймса Бонда. (Если верить Интернету, в наши дни эта модель идет у современных российских коллекционеров по 15 млн руб.)
Чтобы производить символы, нужно хорошо знать потребителя, еще лучше - готовить, создавать его. Поэтому процессу проектирования предшествует изучение едва заметных мотивов потребления. На этой основе дизайнеры разрабатывают образ потребителя - не такого, каков он есть, а такого, каким бы он хотел быть. К примеру, Артур Браун, один из создателей дизайнерского направления, сменившего помпезный стиль 1940-1950-х гг., пишет, что новый стиль был рассчитан на человека симпатичного, интеллигентного и естественного [1, с. 76]. Затем образ обставляется соответствующими ему вещами, после чего остается только внушить потребителю, что он именно таков, а затем «выбросить» вещи на рынок. Такое сознательное культивирование символов по своей эффективности отличается от более или менее случайного их поиска примерно так же, как земледелие отличается от собирательства.
Попытаемся проследить некоторые типичные дизайнерские тенденции на примере производства серийных ножей. Все мы пользуемся ножами на кухне. Следует отметить, что кухонные ножи упорно «сопротивляются» натиску кухонных комбайнов. При общем небольшом объеме работы рука готовящего невольно тянется к ножу, а не к кнопке включения комбайна, который по окончании работы придется разбирать и мыть. Собственно, процедурой приготовления пищи для большей части населения и ограничивается необходимость в ноже.
Но вот мы собрались «на природу» или в путешествие на поезде. На природе нам, может быть, потребуется срезать ветку и превратить ее в колышек, а в поезде понадобится что-нибудь, открывающее банки-бутылки. Кухонные ножи не приспособлены для указанных операций. Ока-
зывается, что нужны ножи других типов. Но упомянутые потребности вовсе не являются достаточным основанием для того размаха производства ножей, который имеет место сегодня. Есть куда более существенный «мотив потребления» (В. Л. Глазычев), который и был основательно изучен. Оказывается, что есть люди (преимущественно - мужчины), которые просто не могут спокойно смотреть на хороший нож. Им немедленно хочется его заполучить, причем независимо от того, сколькими хорошими ножами они уже обладают. По сайтам Интернета вовсю гуляет специальный термин - «найфомания». Дизайн и реклама всеми силами культивируют ее. Поскольку термин несколько неблагозвучен, мы будем говорить о поэтах ножа - поэтах в широком смысле слова. Авторы книг, которые будут ниже цитироваться, - не просто знатоки вопроса, а настоящие поэты. Будь то наш соотечественник Игорь Скрылев, поляк Сергиуш Митин, американец Ян Сюрмон, - все они, похоже, способны написать об увиденном прекрасном изделии: «Я помню чудное мгновенье». Итак, о мотивах...
«Сегодня полированная сталь клинка завораживает нас так же, как и на заре цивилизации. Любовь к холодному оружию необъяснима, но далека от кровожадности или порочности. Это, скорее, дань истории, поклонение тому, что верой и правдой служило человеку с момента осознания себя Человеком. Это стремление должно было отпечататься в генах, и оно отпечаталось» [2, с. 9]. «Нож - это один из немногих предметов, который прошел с человеком весь путь его развития» [3, с. 5]. «Нож, в той или иной ипостаси, постоянно гостит в моем кармане или на поясе, а в душе не угасает желание обзавестись ножом еще лучше» [4, с. 5]. Но какие именно ножи нужны настоящему поэту? Пройдемся по символам, которые никоим образом не провозглашаются изготовителями, но достаточно явно «прочитываются» в дизайнерских решениях и физико-механических свойствах изделий.
Воздавая дань исторической традиции, начнем с символа «Я - традиционалист». На фото 1 изображены финка фирмы «Мартини» и французский «Опинель». Финка - универсальный нож на все случаи жизни - обрела свои совершенные формы в незапамятные времена. С рукояткой из карельской березы, в светлых кожаных ножнах, она выглядит удивительно радостно. Любые изменения могут ее только ухудшить. Правда, на российской почве она несколько трансформировалась, приобрела гарду, которая, возможно, улучшила ее боевые качества, но убавила в универсальности, приобрела криминальную репутацию («Будто кто-то мне в кабацкой драке / Саданул под сердце финский нож» - С. Есенин). Впрочем, финские диверсанты, которых во время советско-финской войны исправно снабжал ножами «дедушка Мартини», прекрасно обходились без гарды.
Фото 1
Опинель - дешевый складной нож с деревянной рукояткой, ставший одним из символов Франции - впервые появился недавно, немногим более ста лет назад, но он в высшей степени «архетипичен». Некогда, в каменном веке, нож состоял из каменного клинка и деревянной или костяной рукоятки. Клинок вставлялся в расщеп (пропил) куска дерева или кости, а место соединения обматывалось сырыми сухожилиями или кишками. Высохнув, они зажимали клинок намертво. На Опинеле в месте соединения стали и дерева имеется деталь (именуемая «виробло-ком»), которая фиксирует клинок, а также увеличивает прочность соединения аналогично обмотке на каменном ноже. Приверженность традиции в наше время выглядит вполне «достойно». На фото 2 представлен набор для садоводов, представляющий попытку фирмы выйти за пределы традиции, не нарушая ее. Один из трех предметов - садовая пила, созданная на базе ножа. Ничего не скажешь, вполне органичная конструкция.
Фото 2
Поскольку «прогресс не остановить», перейдем к другому символу: «Я - сторонник суровой целесообразности». Соответственно, я - противник всяческого пустого украшательства. На фото 3 расположились два ножа шведского производства. Небольшой нож с черной рукояткой (на фото сверху) произведен фирмой Фалкнивен, модель F 1. Это один из самых известных в мире ножей, причем отчасти скандально известных. «Для создания модели F1 понадобилось восемь лет. Сегодня в ВВС Швеции он используется как нож для выживания. В результате длительных испытаний появился современный и безопасный нож, в котором соединились прочность и красивый дизайн. Чрезвычайная популярность и на гражданском рынке подтверждает его универсальность» [5, с. 133]. Вызванное им изумление объяснялось тем, что к началу его выпуска (1996 г.) концепция ножа для выживания, предназначенного для военных, внезапно и не по своей воле попавших на лоно дикой природы, уже сложилась. Считалось, что он должен быть крупным и мощным, непременно с пилой на обухе, с полой рукояткой, наполненной всякими нужными для выживания вещами, с дополнительными приспособлениями, расположенными в ножнах. Считалось аксиомой, что он должен быть приспособлен не только для реза, но и для рубки. Разумеется, такой нож смотрелся устрашающе. И вдруг. шведы производят какую-то «фитюльку» с клинком короче десяти сантиметров, совершенно не воинственного вида.
ш
Фото 3
Как оказалось, шведы подошли к делу в высшей степени рационально. Функция рубки необходима в джунглях, где путь перекрывают густые заросли травянистых растений. В европейском же лесу, как и в нашем российском, и в североамериканском, ножом много не нарубишь, каким бы мощным он ни был. Никакой нож не заменит топора. Зато типичной в экстремальной ситуации является потребность что-нибудь подцепить или подломать. Конструкторы фирмы упорно экспериментировали с различными сортами стали, пока не нашли то, что нужно: твердая сталь в сердцевине клинка и мягкая на обкладках, всего три слоя. Позже в рекламных целях такими ножами неоднократно подцепляли канализационные люки. Если все-таки нужно что-то отрубить, можно ударить по обуху клинка чем-то тяжелым, если пробить - то по выступающему хвостовику. Прелести этой модели можно описывать еще долго, но, наверное, уже понятно, что к идее целесообразности создатели ножа отнеслись со всей серьезностью. Правда, судя по отзывам на сайтах Интернета, некоторых отечественных поэтов ножа продолжает смущать его видимая непригодность в качестве оружия, но, как свидетельствует С. Митин, «недавно принято решение оснастить им Корпус морской пехоты США» [4, с. 153]. Наверное, профессионалам виднее.
Второй нож, изображенный на фото 3, - изделие шведской же фирмы «Мора». Эта модель была впервые выпущена в 2000 году под названием «Эриксон - 2000». Возможно, это один из лучших по-настоящему рабочих ножей всех времен и народов, хотя и не рассчитанный на совсем уж экстремальные ситуации. Как и F1, он совершенно «невидный», более того, его невидность несколько утрирована: рукоятка обтянута резиной какого-то лягушачьего цвета и вида, ножны напоминают школьный пенал. Но попробуйте им что-нибудь сделать, и впечатление немедленно изменится. Один из «интернетских» авторов сообщил, что у него имеется множество высококачественных, красивых ножей, но когда появляется нужда что-либо сделать ножом, его рука сама тянется к «Эриксону». Не раз писали и о том, как жены поэтов, случайно взявшие в руки нож «Эриксон» на кухне, решительно и непреклонно отбирали их у мужей.
На фото 4 изображена модель ножа той же фирмы «Мора», в которой линия суровой целесообразности доведена до логического конца - до предельного аскетизма. Этот нож изготовлен из фантастически дешевой углеродистой стали (попробуйте создать такую!), которая великолепно режет, но и интенсивно ржавеет при соприкосновении с кислым
или просто влажным продуктом. Даже на рекламных фото подобные ножи нередко показывают ржавыми (на режущих свойствах это не сказывается). Обух этой модели не обработан: обработка обуха также не влияет на режущие свойства. Такие ножи покупают прагматики, которым не нужно ничего кроме режущих свойств, и эстеты высшего разряда, способные увидеть прекрасное даже в ржавчине.
Фото 4
Перейдем к третьему символу: «Я - способный противостоять». Легенда гласит, что однажды в США подняли статистику по убийствам полицейских при исполнении ими служебных обязанностей. К всеобщему удивлению оказалось, что большинство из них были убиты холодным оружием (в Америке, где любой гражданин может без всяких проблем приобрести огнестрельное оружие). После этого были введены суровые ограничения по характеристикам разрешенных к ношению ножей. Обдумывая, как после этого жить и работать, некий мастер вспомнил свое детство, проведенное в криминальном квартале крупного города. В бандитских «разборках» широко применялись «опасные» бритвы, причем малая длина клинка (одно из главных ограничений по новому законодательству) никоим образом не мешала эффективности их применения. Результатом воспоминаний и размышлений стал «клипит» - складной одноклинковый нож, оснащенный двумя усовершенствованиями: клипсой на рукоятке, позволяющей закрепить его там где хочется, не боясь, что он в критический момент окажется где-нибудь в недоступной глубине кармана или сумки, и простым элементом в виде шпенька или отверстия в клинке, который дает возможность раскрыть его той же рукой, которой вы извлекли его из кармана, не прибегая к помощи другой руки.
Клипиты быстро приобрели популярность, и ножовщики Старого Света не остались в стороне. На фото 5 изображена модель германской фирмы «Бекер». Кроме всех типичных черт клипита обращает на себя особое внимание надпись на клинке - «Автомат Калашников 74» (в 1974 году была выпущена очередная модель автомата). Согласно (опять же) легенде, фирма заплатила Михаилу Тимофеевичу хорошие деньги за право поместить на клинке эту надпись. Помимо того, что фамилия «Калашников» вообще завораживает, каждый покупатель ножа, возможно, в глубине души предполагает, что Калашников, прежде чем согласиться на предложение немецкой фирмы, внимательно посмотрел на нож, клинок которого украсит его фамилия. А если уж он согласился...
Фото 5
Специалисты считают, что ножи этого типа ничего серьезного в боевом отношении не представляют, но вообще-то получился хороший тип надежного ножа, который когда-то может и помочь. По крайней мере, автор этих строк однажды с успехом применил «Калашникова» в экстремальной ситуации: хозяин пригласил гостей, а в последний момент перед их приходом осознал, что главный элемент закуски (большущий кусок сала) заморожен до твердокаменного состояния. Клинок «Калашникова» позволил справиться с проблемой за несколько минут: сало было порезано достаточно аккуратно, а репутация хозяина спасена.
Швейцарцы (несомненные лидеры по части складных ножей) отнеслись к американской новинке слегка юмористически. По крайней мере именно такое отношение прочитывается в дизайне ножа на фото 6. Нож являет все характерные признаки клипита, но острие клинка нарочито скруглено. Здесь надо пояснить, что современная гуманная концепция самообороны исключает уколы супостата ножом: его (агрессора) следует аккуратно резать.
Фото 6
Наконец, один из самых распространенных (и прагматически обоснованных) символов: «Я - предусмотрительный». Соответственно, в моем складном ноже имеется все, что только может пригодиться. «Естественно, - пишут В. Н. Хорев и М. Б. Ингерлейб, - описание подобных устройств необходимо начинать со швейцарских «офицерских» ножей фирмы МСоппох. Это не фигура речи, а действительный факт: можно смело утверждать, что изделия этой фирмы являются эталоном в своей области вот уже второй век. Внушает уважение! <...> Непревзойденная швейцарская точность и надежность» [2, с. 176-177]. Одна из моделей представлена на фото 7, в ней есть практически все, что может пригодиться в дороге, демонстративно мирный (и приятный) вид, эффективность.
Фото 7
«Обладающие практически одинаковым и потому легко узнаваемым обликом, эти ножи несут в себе от 8-9 до 31 инструмента» [2, с. 176]. Но не переходит ли такой нож свою разумную «ножовую» границу? И. А. Скрылев описывает одну из моделей, в которой соединены 33 полезные функции: «Фактически это миниатюрный ремонтный набор. Несмотря на небольшой клинок, этот вариант все же более интересен для путешественников в качестве дополнения к основному ножу. Для ношения в городе его многофунк-
циональность излишняя, кроме того, нож внушительных размеров за счет большой толщины и немалого веса» [3, с. 57]. Переход границы меры должен, как известно, привести к качественному скачку, что и произошло. И. А. Скрылев продолжает: «Прорыв произошел благодаря американскому инженеру Тиму Лазерману, который изобрел новый карманный инструмент: основа его не нож, а пассатижи» [3, с. 65]. Измученный (согласно легенде) старым автомобилем и издержками сервиса дешевых гостиниц, Лазерман не стал пытаться встроить пассатижи в нож, а встроил все необходимые инструменты в рукоятки пассатижей, а сами пассатижи выполнил складными. Первая партия появилась в продаже в 1983 году. Сейчас за этими инструментами закрепилось название «Мультитул» (много-инструмент). Конструкция не была абсолютно новой. И. А. Скрылев приводит фото маникюрного набора, выпущенного на заре двадцатого столетия, выполненного по тому же принципу, но, в конце концов, новое есть хорошо забытое старое.
На фото 8 можно видеть самую малую «дамскую» модель лазермановского мультитула и «серьезную» швейцарскую версию (разумеется, швейцарцы освоили эту новинку). При виде мультитула невольно вспоминается известная гегелевская дефиниция границы: она есть небытие каждого и иное обоих. Это не нож (клинок ножа - только один из многих элементов), не пассатижи с их простотой и брутальной убедительностью, а некий синтетический пограничный феномен. Он исключительно эффективен, но не пробуждает тех иррациональных, архетипических эмоций, которые вызывает нож. Он не прожил истории вместе с человечеством. Возможно, в будущем, когда будут в ходу значительно более совершенные инструменты, он обретет «благородную патину» и будет восприниматься примерно так же, как сегодня воспринимаются трость, нескладывающийся зонт, трубка для курения, стилизованный под старину телефон и др. Сегодня же производители «фикседов» (ножей с фиксированным клинком) могут быть относительно спокойны: отправляясь в дальний поход, путешественники возьмут с собой мультитул в дополнение к традиционной финке, но не вместо нее. Мультитул - символ чистой рациональности, свободной от предрассудков, или же рациональность, лишенная символики.
Фото 8
Интересно то, что новейшая история серийных ножей иной раз повторяет тенденции, характерные для эпохи ремесла. Как известно, для античности и средневековья прогресс не был сознательной целью. Ремесленники многократно воспроизводили раз найденные удачные образцы. Тем не менее прогресс был, причем нередко инновации оказывались результатом «переливания» одной операции в другую. Соответственно, появлялись и новые изделия. Так, прядение было первой операцией, использующей вращение, от чего пошло все дальнейшее. Основы металлургии были заложены операцией обжига глазурованной керамики, для чего требовалась более высокая температура, которую давал обычный костер [6, с. 62-69]. В кратком очерке новейшей истории серийных ножей, представленном на наших снимках мы видели а) трансформацию ножа в «мультитул», б) трансформацию ножа в садовую пилу. Случаются и более «крутые» повороты.
Есть в Испании удивительный город - Толедо. Для мальчишек докомпьютерной эпохи это название звучало как боевая труба. Толедская сталь, толедские клинки. В течение длительного времени в Европе было два основных металлургических центра - Золинген и Толедо. Но времена меняются. Мечи, шпаги, кинжалы, которыми орудовали конкистадоры в Новом свете, сегодня неактуальны. Если начать делать исконно-испанские «навахи» (складные ножи, производством которых испанские простолюдины ответили в свое время на запрет иметь «серьезное» оружие), рынок будет слишком узким, поскольку наваха по всем признакам боевой нож. В Толедо делают ножи «по мотивам» навахи (фото 9), но они несколько проигрывают лучшим образцам. С. Митин пишет: «Европейские ножи популярного класса заметно уступают американским и лучшим европейским - качеством и обработкой материалов, а также качеством изготовления» [4, с. 132]. В качестве иллюстрации приведено фото именно этой модели. На основательную перестройку производства нет средств, но в то же время есть множество людей, умеющих работать с металлом, прежде всего со сталью, есть оборудование.
Фото 9
Что же делать? Толедские металлурги освоили производство женских украшений: изделия из стали с позолотой и узорами-рисунками из кусочков тончайшей золотой проволоки на фоне черной стальной поверхности эффектно смотрятся и неплохо продаются.
Итак, мультитул, пила и украшение (фото 10). Но будем надеяться, что производство изделий, любовь к которым закрепилась на генном уровне, будет продолжаться.
Вернемся к символу. Символический контекст сопровождал вещи испокон веков, но массовое производство изменило его смысл. В этом изменении «прочитывается» общая тенденция, присущая современной культуре, идет ли речь о «высоком» искусстве или о производстве серийных ножей. Ж. Бодрийяр, к примеру, обнаружил ее в живо-
Фото 10
писном материале. Некогда (по Ж. Бодрийяру, до XIX века) художник ощущал себя всего лишь копиистом, поскольку в культуре, как и в сознании каждого отдельного художника, живо присутствовало Трансцендентное, образ Первоху-дожника, творения которого можно передать, изобразить, скопировать, оставаясь при этом явно «вторичным». Когда же Трансцендентное так или иначе ушло из культуры, художник оказался первичным, и приступил к реализации всвоих произведениях собственной индивидуальности (яркой или не очень, но собственной) [7, с. 129-133].
Аналогичную трансформацию проделала символизация вещей. Когда-то символ отображал нечто, как считалось, объективно существующее. Согласно А. Ф. Лосеву, двойной топор был неотделим от культа Зевса, вплоть до того, что он был для древних греков даже не символом, а прямо-таки самим Зевсом [8, с. 114-115]. Сегодня символ, который «прочитывается» в вещи, помогает ее обладателю проявить собственную индивидуальность: я - такой-то. Ножам в этом плане «повезло». Если мы решим выражать свою индивидуальность при помощи, к примеру, диванов, то она (индивидуальность) покажется вынужденно однозначной. Нельзя же в условиях обычной квартиры собрать коллекцию диванов. Ножи невелики по объему, а потому обладатель некоторого их набора может (без ущерба для жизненного пространства) представить в нем достаточно богатую совокупность собственных качеств. Дизайнеры и металлурги заботятся о том, чтобы возможная совокупность расширялась и углублялась.
1. Глазычев В. Л. О дизайне. Очерки по теории и практике дизайна на Западе. М. : Искусство, 1970. 191 с.
2. Хорев В. И., Ингерлейб М. Б. Твой нож. 2-е изд, Ростов н/Д : Феникс, 2008. 250 с.
3. Скрылев И. А. Ножи. Полная энциклопедия оружия и снаряжения. М. : Эксмо : ОЛИСС, 2010. 272 с.
4. Митин С. Ножи / пер. с польского А. Н. Ермонско. М. : АСТ : Астрель, 2008, 256 с.
5. Сюрмон Я. Современные ножи. Иллюстрированный справочник / пер. с англ. М. : Омега, 2007. 192 с.
6. Бернал Дж. Наука в истории общества. М. : Изд-во иностранной лит., 1956. 735 с.
7. Бодрийяр Ж. К критике политической экономии знака. М. : Академический Проект, 2007. 335 с.
8. Лосев А. Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. М. : Гос. уч.-пед. изд-во, 1957. 620 с.
© Федяев Д. М., 2014
