CC BY
104
НАРОДЫ ПРИКАСПИЯ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
УДК 94 (470.47)
ОБ ОТНОШЕНИЯХ КАЛМЫКОВ С ДОНСКИМИ КАЗАКАМИ В 40-е ГОДЫ XVII ВЕКА
В.Т. Тепкеев
В отношениях калмыков с Московским государством в XVII в. не последнюю роль играло и донское казачество. Среди русских архивных материалов сохранилось много документов, дающих достаточно полное представление о характере калмыцко -донских взаимоотношений, но в данной статье предполагается рассмотреть первые наиболее серьезные политические контакты.
Перекочевав из Центральной Азии в степи Северного Прикаспия, с 1620-х годов калмыки стремились закрепиться на новой территории, а также подчинить себе ногайские племена, столкнувшись с аналогичными интересами Крымского ханства. Московское правительство в течение всего XVII столетия на крымском направлении остро нуждалось в дополнительных военных силах и особенно в коннице. Такими возможностями русская армия в достаточной мере не располагала, и калмыки, предлагавшие Москве с начала 1630-х годов использовать их военный потенциал, представлялись для решения подобной задачи вполне реальной силой. Однако серьезное опасение царского правительства в действительных намерениях калмыцкой правящей верхушки мешало осуществлению этого плана. Между тем крымское направление в политике калмыцких тайшей только примерно с начала 1640-х годов обрело вполне четкое и зримое очертание.
Первые контакты калмыков с донскими казаками имели место и ранее. Н.Л. Янчев-
Тепкеев Владимир Толтаевич - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела истории и археологии Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН, 358000, г. Элиста, ул. Илишкина, 8, e-mail: vtepkeevt@gmail.com, т. 8(84722)35537.
ский указывает, что еще в 1638 г. донские казаки в ходе захвата и обороны крепости Азов (1637-1642 гг.) намеревались заключить с калмыками военный союз [1]. Но оставление казаками Азова по настоянию московского правительства и местопребывание калмыцких улусов на дальних рубежах за Яиком не позволили реализовать данную инициативу. Тем не менее последовавший постепенный переход калмыков в степи Волго-Яицкого междуречья и появление отдельных калмыцких разведывательных отрядов на правобережье Волги в районе р. Сал в 1642-1643 годах вновь возродили в казацком обществе тему о возможном привлечении калмыков к союзу.
Летом 1643 г. донские казаки, ожидая нападения азовцев и крымцев на Раздорный городок, условились между собой о том, "чтоб им послать в Калмыки с подарками с сукнами и с поручными, чтоб их к себе призвать на помочь". Причем внутри казацкого общества существовали и разногласия по вопросу о "призвании калмыков". Некоторые атаманы, например, выступали против и вполне аргументированно высказывались, "что калмык призывать нелзе, только де калмыки придут к ним на помочь будет ли, или не будет, про то им знать не мочно, а от нас де им за то быть в опале, а украиным городом будет разоренье". И все же атаманы решили призвать калмыков на помощь и отправили к тайшам с богатыми подарками своих посланцев - казаков Дениса Игнатьева,
Vladimir Tepkeev - Pf.D. of history, senior research worker of the History and Archeology Department at the Kalmyk Institute of Humanitarian Researches of the RAS, 8, Ilishkina Street, Elista, 358000, e-mail: vtepkeevt@gmail. com, ph. +7(84722)35537.
Якова Солдата и Ивана Багилдинского с тремя донскими татарами [2]. К сожалению, в документах не говорится о том, чем закончились эти переговоры, но, судя по отсутствию в них сведений о последовавших каких-либо серьезных совместных военных выступлений, можно предположить, что они не имели положительного продолжения.
Однако информация о переговорах донских казаков с калмыками дошла и до Крыма. В 1643 г. крымский хан Мухаммед-Гирей IV (1642-1644 гг.) жаловался царю Михаилу Федоровичу на опасные для себя сношения донских казаков с калмыками [3]. Уже зимой 1643/44 г. крымские татары ожидали на свои улусы калмыцкого прихода. Крымцы предусмотрительно отогнали скот и табуны в "крепкие и дальние" места, и, как отмечали очевидцы, "калмыцково приходу крымские люди добре боятца" [4]. Крымский хан ясно осознавал прямую угрозу со стороны новых и опасных соседей, всячески стараясь воспрепятствовать их продвижению на запад. Вторжение калмыков на Северный Кавказ зимой 1643/44 г. можно рассматривать и как первую серьезную попытку тайшей утвердиться в этом регионе, подчинить вассальный крымскому хану Малый Ногай и отсюда напрямую угрожать Крыму.
Московское государство в конце 1644 г. подверглось нападению со стороны крымских татар. В декабре назначенный Портой новый крымский хан Ислам-Гирей III (1644-1654 гг.) начал свое правление с организации нового военного набега на русские территории, вероломно нарушив таким образом заключенный ранее мирный договор с Москвой. Братья хана, Гази-Гирей и Мурад-Гирей, во главе войска вторглись в пределы южной России, но были встречены русскими отрядами и в ходе боев отброшены обратно за пределы Русского государства. Москва начала готовить ответный удар по Крыму [5, л. 228]. Однако русская армия остро нуждалась в коннице, поскольку действовать предполагалось в степной местности против мобильных кочевников. Именно это обстоятельство вновь подняло в правительственных кругах "калмыцкий вопрос", который во многом должна была решить поездка в калмыцкие улусы московского посольства Алферия Кудрявцева в 1645 г., где
в процессе переговоров решалась и возможность оказания калмыками военной помощи русской армии против Крыма [5, л. 331-332]. Несмотря в целом на отрицательный результат переговоров, инициатива Москвы снова подогрела интерес тайшей к крымскому направлению.
Хотя процесс движения калмыцких улусов в западном направлении и имел место, но первоначально носил "пульсирующий" характер миграций. Например, в "Донских делах" сохранилось довольно любопытное сведение о прикочевке к Дону в начале 1646 г. неизвестной группы калмыков, расположившихся между р. Иловля и казачьим городком Голубых. Данное событие очень встревожило казаков, что вызвало в свою очередь срочный сбор казацкого круга в Черкасском городке [6, с. 786]. В феврале 1647 г. донские казаки наблюдали опять же за неизвестным калмыцким улусом, кочевавшим в междуречье Хопра и Медведицы на речке Бузулук [7, с. 94].
Лишь с возвращением в 1647 г. из Джунгарии калмыцкого предводителя Дай-чина, отсутствовавшего в калмыцких улусах с конца 1630-х годов, калмыцкая правящая верхушка попыталась в собственных политических целях использовать "крымскую проблему" во внешней политике России для урегулирования серьезно обострившихся на тот момент русско-калмыцких отношений. Примерно около полугода ушло на подготовку крупного для того времени военного похода калмыков на Крым. Первоначально разногласия у тайшей, видимо, существовали только по одному вопросу, а именно: куда первоначально нанести удар - по Северному Кавказу или Крыму.
Так как калмыкам предстояло действовать на незнакомой территории, большое внимание они уделяли и сбору разведывательной информации о районе предстоящих военных действий. По сообщению из Яицкого городка, уже в декабре 1647 г. тайши Лузан и Сюнке выступили инициаторами военного похода на Кабарду и Казыевский улус. Узнав о намерении своих братьев, старший торгутский тайша Дайчин срочно отправил к ним людей с предупреждением не начинать без него каких-либо активных действий. Сам он в это время, собрав войско из подвластных
ему калмыков и ногаев, от Индерских гор на р. Яик двинулся к Волге.
Поход намечался дальний, и калмыки брали с собой продовольственный запас на 4 месяца. Лузан во главе передового отряда из 2 тыс. калмыков и 1 тыс. ногаев уже стоял военным лагерем на урочище Нарын-пески, отправив к Волге для захвата "языков" 400 калмыков и 10 ногайских проводников под командованием тайши Бюрака-ша. В урочище Круглова острова калмыцкий разведывательный отряд перешел Волгу на крымскую сторону в 50 верстах выше Астрахани [8, л. 1-5].
Посоветовавшись между собой, калмыцкие тайши приняли общее решение - двигаться на Крым. Это направление получило у них поддержку еще и потому, что были получены разведданные о нахождении Урма-метева улуса недалеко за Доном и о том, что они "государю не послушны". На основании данной информации у тайшей возник довольно смелый и дерзкий план - захватить данный ногайский улус, овладеть их конскими табунами и уже на свежих лошадях вторгнуться непосредственно на Крымский полуостров. Именно захват ногайского конского состава в Причерноморье, по мнению тайшей, позволял калмыкам достичь Крыма, поскольку на своих лошадях и в зимних условиях сделать многокилометровый марш-бросок представлялось очень сложным мероприятием [9, л. 132, 155].
В отписке Войска Донского в Москву от 7 февраля 1648 г. говорится, что 29 января многочисленное калмыцкое войско, двигавшееся вниз по Дону, появилось в окрестностях столицы донского казачества - Черкасского городка. Из отписок донских казаков в Москву стало известно, что во главе войска стояли 8 калмыцких тайшей: Дайчин, Лузан, Сюнке, Чукур, Нима-Церен, Шарап Кучаров, Солюнтюр, Далантай Чукурев. В состав калмыцкого войска входили также ногаи еди-санских мирз Абдыль Теникеева и Теникей Абдыкова, джембулукских мирз Шамамбета с братьями и малибашских мирз Аксака Келмамбета с братьями. По дороге в окрестностях казацких городков калмыки захватили "на гульбе" многих казаков и в знак доброй воли передали их в Черкасский городок. Тай-ши и мирзы сообщили атаманам об отправ-
ке своих посланцев в Москву и Астрахань для заключения военного союза, предложив одновременно и казакам заключить с ними союзный договор.
Донские атаманы, видя массовое присутствие прибывших кочевников на своих землях, не отважились им открыто ответить отказом. Численность калмыцкого войска для казаков оставалась не вполне уточненной. По вполне достоверным сведениям участников данного военного мероприятия, всего в крымском походе приняло участие приблизительно 40 тыс. калмыков и ногаев [9, л. 155-156]. По словам самих тайшей, всего их насчитывалось 60 тыс. человек, а по сведениям донских татар, калмыков насчитывалось не более 2030 тыс. Тайши предложили казакам присоединиться к ним для совместного похода против крымских татар и Урмаметевых улусов Большого Ногая. Но донские атаманы отказались. 8 февраля калмыки начали переправу через Дон на крымскую сторону в районе между казачьими городками Раздорный и Бесерге-нево [10, с. 196, 198].
В "Ногайских делах" обнаружены более подробные сведения о переговорах атаманов с тайшами. Согласно им, калмыки были в курсе об отправке русских послов к ногаям Урмаметева улуса. На основании этого тай-ши планировали перейти к наступательным действиям против указанных ногаев только в том случае, если те откажутся принять русское подданство. Также Дайчин потребовал от атаманов передать ему для расспроса астраханского татарина Тавку Кривого, ездившего в Урмаметев в улус и находившегося на тот момент у казаков. Но в ответ донские атаманы предложили заключить "подлинный мир", прислав к ним для шерти (договора) "лучшего тайшу". Когда в Черкасский городок прибыл тайша Батур-Каш-ка, то атаманы прямо заявили, что "одному ему в шерти не верят" и на этом основании просили приезда лично Дайчина, или Луза-на, или Сюнке, или Нима-Церена. Обратно к тайшам Батур-Кашка вернулся с казаком Панкратом и татарином Тавкой, передавших просьбу атаманов приехать к ним для договора Сюнке и Нима-Церена, "а без того де они им не верят". Дайчин детально расспросил Тавку об улусе Урмаметевых, узнав, что ногаи отказались возвращаться
под Астрахань и, таким образом, "не учинились в холопстве" у царя.
Отправленные к ним ранее для переговоров боярский сын и 20 стрельцов ногаями Урмаметева улуса были ограблены и захвачены в плен. Это стало сигналом тайшам для продолжения намеченного похода против указанного ногайского улуса. По приказу Дайчина, Панкрата и Тавку задержали у него в "кошу", но казак напомнил, что приезжавший ранее в Черкасский городок Батур-Кашка дал им шерть, что тайша "им [казакам. -В.Т.] на Дону никакие хитрости не учинит". На этом основании казацкого посланца отпустили обратно. Тавку калмыки намеревались взять с собой "в вожжах" (т.е. в роли проводника) на Урмаметевых, но татарин отказался, сославшись на отсутствие на то "государева указа" [9, л. 22-23].
В Черкасский городок для дальнейших переговоров прибыли тайши Сюнке (брат Дайчина) и Нима-Церен (сын Дайчина), джемболукский мирза Шамамбет и едисан-ский мирза Сююнча Абдулов, где в результате они казакам дали шерть по своей вере. Очевидцы свидетельствовали, как, взявшись за руки, тайши, мирзы и атаманы клялись друг другу: "что им, калмыцким людем, с ними, донскими атаманы и казаками, в нынешнюю зиму быть в миру и под их казачьими городками людей в полон не имать и лошадей и животину не отгонять; а им де, донским казакам, над ними, калмыцкими людьми, под своими городками потому ж никакие хитрости не чинить и за Дон на Урмаметевых детей улусы и назад через Дон их калмыков перепустить безо всякие шкоты". Приехавшим тайшам и мирзам, а также Дайчину казаки подарили учюги (узкие кафтаны-безрукавки) из турецкого сукна. Калмыцкая делегация к атаманам приехала без подарков [9, л. 24]. Правда, как выяснилось позже, казачья верхушка во главе с атаманом Титом Григорьевым в своей войсковой отписке в Посольский приказ информацию о заключении мирного договора с калмыками умолчали, поскольку возврат пленных казаков был вызван именно этим обстоятельством [7, с. 317-318].
Простояв под Черкасским городком четверо суток, на пятый день калмыки перешли Дон. Около 40 донских татар также присоеди-
нились к ним. Однако дальнейшему походу не способствовала сложившаяся на то время погода. Наступили сильные морозы, глубокий снег накрыл выжженную траву, практически лишив конский состав подножного корма. Начался массовый падеж, лошади остановились, многие калмыцкие воины шли пешими. Вдобавок ко всему сбежавший татарин из улуса Лузана, находившийся в передовом отряде, предупредил ногаев Урмаметева улуса о приближении калмыков, что лишало удар фактора внезапности. По дороге калмыками были перехвачены 6 азовских воинских людей, которых, получив от них информацию, отпустили в Азов. Достигнув р. Миус, тайши все-таки приняли решение повернуть обратно, но к Урмаметевым отправили четырех татарских посланцев с требованием присоединиться к калмыкам. В противном случае калмыки угрожали прийти на них войной уже ближайшим летом после весеннего половодья [6, с. 841-843; 8, л. 17; 9, л. 25].
Еще в 1647 г. Крым подвергся нашествию саранчи, которая поела всю траву и хлеб, вызвав настоящий голод на полуострове. Практически все крымские татары и подвластные им ногаи вышли к северу за Перекоп и кочевали на реках Конских, Молочных, Овечьих и Псонских Водах. Но-гаи Урмаметева улуса испытывали довольно стесненное положение возле Крыма, и они также рассматривали варианты откочевки под Астрахань, ухода к калмыкам или в Белгородскую орду. Но известие о движении многочисленного калмыцкого войска на Крым вызвало сильную панику среди крымцев и ногаев, которые свои улусы стали срочно переводить к Днепру и за Перекоп. Крымский хан Ислам-Гирей III открыто и незаслуженно подозревал в организации указанного калмыцкого похода московское правительство [9, л. 26; 10, с. 216; 11].
По возвращении калмыки снова на короткое время остановились на Дону и установили с казаками торговый обмен, простояв в общей сложности двое суток под Черкасским городком. Казаки предоставили своим новым союзникам в дорогу домой продовольственные запасы: муку, просо, сухари и рыбу. Калмыки взамен им отдавали своих лошадей. Тайши пообещали атаманам вновь пойти на Крым ближайшей весной, как по-
спеет трава. По договоренности казаки должны были держать калмыков в курсе событий о передвижениях крымских и ногайских улусов, особенно во время их перехода на летние пастбища от полуострова ближе к Дону. В случае, если крымцы не вышли бы с полуострова в степь, зимой следующего года тайши планировали на них уже совместный с казаками поход. По сообщению станичного атамана Тита Григорьева в Москве, тайши прямо заявили казакам, что "они за государя хотят умереть, а чтоб Урмаметевы улусы и крымские татары подвесть под государ-скую руку". Калмыки ушли вверх по р. Сал к Волге, которую перешли ниже Царицына недалеко от урочища Каменный Яр [6, с. 843; 8, л. 18; 9, л. 134].
Другой очевидец, донской казак Проня Иванов, сообщал в Астрахани, что во время охоты на р. Чир он был захвачен в плен азовскими татарами. Возвращавшиеся с крымского похода калмыки сумели казака у азовцев отбить. Переходили они Волгу между Цари-цыным и Черным Яром в районе Дубового острова [9, л. 157]. Однако часть калмыцкого войска была все-таки оставлена на "крымской" стороне Волги. Еще в Черкасске тайши делились своими планами "летовать" в степи между Волгой и Доном, чтобы "доступать де им Казыев улус" [6, с. 832; 12].
Самостоятельный выход калмыков на Волгу и Дон в то время не отвечал интересам царского правительства, но, с другой стороны, возможность использования калмыцкой конницы для охраны слабо укрепленных южных и юго-восточных границ для России представляла несомненный интерес. Таким образом, географическая близость, взаимовыгодная торговля и общность интересов в борьбе с кубанскими и крымскими татарами определяли необходимость установления широких контактов между калмыками и донскими казаками. Царское правительство, видя в лице калмыков внушительную военную силу в борьбе против Крымского ханства, в дальнейшем всячески поощряло данный процесс, хотя и стремилось поставить его под свой контроль. Причем стоит отметить, что заключение калмыцко-донского военного союза 1648 г. произошло по времени рань-
ше, чем было окончательно достигнуто само русско-калмыцкое соглашение во второй половине 1650-х годов, и послужило своего рода толчком к дальнейшей интеграции кочевого народа в политическую орбиту России. С калмыцкой стороны также преследовались определенные цели, заключавшиеся в приобретении новых кочевий в Нижнем Поволжье и возможности совершать военные походы с целью захвата ногайских улусов и трофеев на территории Северного Кавказа и Причерноморья.
ЛИТЕРАТУРА
1. Янчевский Н.Л. Колониальная политика на Дону торгового капитала Московского государства в XV-XVII вв. Ростов н/Д: Кн-во "Северный Кавказ", госизд. им. Коминтерна СКПТ, 1930. 196 с. С. 104.
2. Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею: В 5 т. Т. 3. 1613-1645. СПб.: Тип. II Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1841. 532 с. С. 476-477.
3. Смирнов В.Д. Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты до начала XVIII века. СПб.: Казан. тип. ун-та, 1887. 774 с. С. 537.
4. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 115 ("Кабардинские дела").
1644 г. Д. 1. Л. 69.
5. РГАДА. Ф. 119 ("Калмыцкие дела"). Оп. 1.
1645 г. Д. 2. Л. 228.
6. Русская историческая библиотека, издаваемая Императорскою Археографическою комиссиею: В 39 т. Т. 26. Донские дела. Кн. 3. СПб., 1909. 856 с.
7. Куц О.Ю. Донское казачество в период от взятия Азова до выступления С. Разина (1637-1667). СПб.: "Дмитрий Буланин", 2009. 456 с. С. 94.
8. РГАДА. Ф. 119. Оп. 1. 1648 г. Д. 2.
9. РГАДА. Ф. 127 ("Ногайские дела"). Оп. 1. 1648 г. Д. 1.
10. Акты Московского государства, изданные Императорскою Академиею Наук / Под ред. Н.А. Попова: В 3 т. Т. 2. Разрядный приказ. Московский стол. 1635-1639 гг. СПб.: Тип. Имп. Академии наук, 1894. 823 с.
11. Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1948. 447 с. С. 394.
12. Русская историческая библиотека, издаваемая Императорскою Археографическою комиссиею: В 39 т. Т. 29. Донские дела. Кн. 4. СПб., 1913. 557 с. С. 3-4.
