CC BY
175
étrangère, t. 12 & 13, 1863.
4. Pouchkine A. Eugène Onéguine / Traduit du russe par Paul Béesau. Paris, 1868.
5. Pouchkine A. Eugène Onéghine : poème humoristique / Fragments traduits de comte Eugène de Porry // Fleurs de Russie. Paris, 1870.
6. Pouchkine A. Eugène Onéghine: Roman en vers / Trad. par W. Mikhailow. Paris, 1884.
7. Pouchkine A. Eugène Oniéguine: Roman en vers / Trad. par Gaston Pérot. Paris - Lille, 1902.
8. Pouchkine A. Eugène Onéguine: roman en vers / Traduit du russe par A. De Villamarie. Nice, 1904.
9. Pouchkine A. Eugène Oniéguine: roman / Traduit du russe par Michel Bayat. Paris, 1956.
10. Pouchkine A. Eugène Onêguine / Traduction d'André Meynieux // Les écrivains célèbres. Paris, 1962.
11. Pouchkine A. Eugène Onéguine: roman en vers / Traduit du russe par N. de Witt. Paris, 1967-1968.
12. Pouchkine A. Eugène Oniéguine / Traduction de Marc Semenoff et Jacques Bour. Paris, 1979.
13. Pouchkine A. Eugène Oniéguine / Traduction et commentaire de Maurice Colin. Paris, 1980.
14. Pouchkine A. Eugène Onéguine / Traduit du russe par Louis Aragon // Œuvres poétiques. E. Etkind, ed. Lausanne, 1981.
15. Pouchkine A. Eugène Oniéguine: Roman en vers / Traduit du russe par Nata Minor. Paris, 1990.
16. Pouchkine A. Eugène Onéguine / Texte présenté, traduit et annoté par J.-L. Backès. Gallimard, 1995.
17. Pouchkine A. Eugène Onéguine: roman en vers / Traduit du russe par André Markowicz. Arles, 2005.
18. Pouchkine A. Eugène Oniéguine: roman en vers / Traduit du russe par Roger Legras. Lausanne, 2009.
19. Pouchkine A. Eugène Onéguine / Roman en vers traduit par Charles Weinstein. Paris, 2010.
20. Pouchkine A. Eugène Onéguine: roman en vers / Traduit du russe par Nina Nassakina // Poésies choisies. Moscou, 2010.
21. Pouchkine A. Eugène Onéguine: roman en vers / Nouvelle traduction de Florian Voutev. Paris, Éditions La Bruyère, 2012.
Об авторе
Богинская Анастасия Петровна - аспирантка кафедрs французского языкознания филологического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, nastrix@rambler.ru
УДК 81'372 [811.161.2+811.351.32]
ОБ ОСОБЕННОСТЯХ РЕЧЕВОГО ЭТИКЕТА СЕМЕЙНОГО ОБЩЕНИЯ (НА МАТЕРИАЛЕ УКРАИНСКОГО И ЛЕЗГИНСКОГО ЯЗЫКОВ)
Ветрова Э.С.
Статья посвящена сопоставительному анализу семейного речевого этикета украинцев и лезгин. Изучаются семантика и коммуникативные особенности украинских и лезгинских этикетных высказываний, функционирующих в рамках семейного общения, выявляются их общие и этнокультурные особенности. Отмечается, что семейный речевой этикет в исследуемых культурах базируется на общих морально-этических принципах: почитание старших, забота о младших, взаимное уважение между супругами и др. Однако стиль и тон семейного диалога, понимание принципа субординации в общении родственников, а также выбор речевых средств имеют национально специфичный характер.
Ключевые слова: семейное общение, уважение к старшим, речевой этикет, обращение, термины родства, украинцы, лезгины
Неотъемлемым компонентом жизнедеятельности человека является общение - процесс взаимодействия между людьми, заключающийся в обмене между ними информацией познавательного или эмоционально-оценочного характера, в ходе которого возникают, проявляются и формируются межличностные контакты. Современный человек вовлечен в разные типы коммуникации. При этом базовой формой межличностного взаимодействия традиционно считается семейное общение, ограниченное рамками родственных отношений (Л.С. Выготский, В.И. Карасик, H. Sacks, G. Jefferson, E. Schegloff и др.). Семья - один из самых древних социальных институтов, выполняющий важные социальные функции. По мнению большинства исследователей, именно семья является необходимым условием социализации личности, основным носителем духовных ценностей и поведенческих образцов, передаваемых из поколения в поколение. Любая нестабильность в семейных отношениях препятствует нормальному функционированию общества, поэтому в каждом социуме существуют определенные нормы и традиции, регулирующие внутрисемейные контакты. Изучение этих норм и традиций - одно из приоритетных направлений многих отраслей современного научного знания - философии, социологии, психологии, культурологии, этнографии и др. В последние десятилетия в связи со сменой научных приоритетов в языкознании и переходом к антропоцентрической трактовке сущности языка семейная коммуникация как особый тип общения оказалась в поле зрения лингвистики. В трудах отечественных языковедов: В.И. Карасика, И.А. Стернина, Л.П. Крысина, В.Б. Кашкина, Ю.С. Степанова и др. данный феномен рассматривается в рамках различных научных направлений: теории коммуникации, лингвокультурологии, семиотики, социолингвистики и др. Однако несмотря на то, что в последнее время в связи с расширением коммуникативного пространства феномен семейного общения все чаще привлекает внимание ученых (см., например, диссертационные работы А.В. Занадворовой, А.Н. Байкуловой,
В.С. Анохиной и др.), можно с уверенностью констатировать, что языкознание делает лишь первые шаги в разрешении данной проблемы. Актуальность темы исследования обусловлена недостаточной изученностью в современной лингвистике речевого этикета семейного общения, необходимостью детального рассмотрения национальной специфики языковых средств, используемых в семейном дискурсе различных культур, а также поиска эффективных языковых механизмов, направленных на гармонизацию межкультурного семейного диалога.
Цель статьи - сопоставительный анализ семейного речевого этикета украинцев и лезгин, выявление общих и этнокультурных особенностей в семантике и коммуникативной реализации украинских и лезгинских этикетных высказываний, функционирующих в рамках семейного общения. На материале украинского и лезгинского языков данная проблема рассматривается впервые, что определяет новизну предложенного исследования.
Материалом статьи послужили этикетные единицы, извлеченные методом сплошной выборки из лексикографических источников, художественных и фольклорных произведений разных жанров, а также речевые образцы, полученные в результате интервьюирования, анкетирования информантов и собственных наблюдений автора над речью носителей языка. Сбор иллюстративного материала на лезгинском языке проводился в республике Дагестан, Россия (в селах Капир и Курах Курахского района, селе Белиджи Дербентского района, городах Дербент и Махачкала). Часть украинских примеров получена из частной переписки выдающихся украинских писателей Х1Х века, сыгравших важную роль в формировании современного украинского речевого этикета.
Семейное общение как особый тип коммуникации характеризуется такими чертами, как непринужденность, спонтанность, ситуативная обусловленность, неформальность, ярко выраженный субъективизм. Семейный диалог реализуется преимущественно в устной форме, поэтому в нем функционируют те же языковые единицы, что и в разговорной речи: экспрессивно-оценочная лексика, слова с переносным значением, междометия, местоимения, эллиптические конструкции и т.д., которые способствуют быстрому установлению контакта с собеседником, достижению взаимопонимания для эффективного решения повседневных бытовых проблем. Несмотря на то, что для общения в рамках семьи характерен сниженный порог вежливости, важную роль в реализации указанных выше коммуникативных задач играют формулы речевого этикета (приветствия, обращения, просьбы, прощания и т.д.), обеспечивающие бесконфликтное взаимодействие общающихся и успешное достижение намеченных коммуникантами целей. Речевой этикет семейного общения большинства народов мира базируется на таких универсальных морально-этических ценностях, как почитание старших, забота о младших, взаимное уважение между супругами и др. Вместе с тем, каждый этнос структурирует семейную коммуникацию по-своему. Степень неформальности семейного диалога, понимание принципа субординации в общении членов семьи, коммуникативные предписания и запреты, а также выбор тона и стиля общения, речевых средств и невербальных знаков имеют национально специфический характер, что обусловлено как экстралингвистическими, так и языковыми факторами.
Внутренний уклад традиционного дагестанского общества всегда имел ярко выраженную иерархическую структуру с патриархальными порядками, основанными на беспрекословном подчинении женщин мужчинам, младших - старшим. Данная тенденция характерна для всех сфер общественной жизни горцев. Не является исключением и сфера семейного общения, где взаимоотношения между родственниками строятся по принципу патриархальной регламентации: дети, жена безоговорочно подчиняются главе семьи и ведут себя с ним подчеркнуто вежливо, дочери (в большей степени, нежели сыновья) подчиняются матери, сестры - братьям, младшие братья -старшим и т.д. И хотя социально-исторические преобразования в Дагестане постепенно привели к демократизации внутрисемейных отношений, традиционный уклад современной дагестанской семьи до сих пор отличается строгой семейной иерархией с безусловным главенством мужчины, подчиненным положением женщины и приоритетной ролью старших по возрасту родственников. Данные факторы способствовали формированию особого типа поведения, главной чертой которого является индифферентность - проявление внешнего безразличия, эмоциональной сдержанности, подчеркнутой вежливости, соблюдение разнообразных вербальных и невербальных табу. В основе такой коммуникативной модели - обычай избегания (ограниченного взаимодействия) в общении родителей и детей, мужа и жены и их родственников, который с древних времен существовал в культуре многих народов Кавказа. Взгляды исследователей на происхождение этого древнего обычая разнятся. В советский период он рассматривался преимущественно как негативный, постепенно отмирающий пережиток архаических форм отношений [7; 20]. Однако с развитием этнографической науки и накоплением теоретических знаний ученые стали трактовать его как неотъемлемый компонент этикета многих кавказских народов, один из способов демонстрации их внутренней культуры (скромности, деликатности, тактичности, взаимного уважения) [2]. Совершенно очевидно, что обычай избегания играет важную роль в организации семейной коммуникации дагестанских народов, поддерживая порядок в семье, четко регулируя поведение ее членов, сохраняя иерархию отношений между родственниками. Сегодня в Дагестане, особенно в городах, данная традиция постепенно уходит в прошлое. Вместе с тем, во многих семьях (особенно на западе региона) все еще принято демонстрировать сдержанные отношения между мужем и женой, отцом и детьми (особенно дочерью), зятем и тещей, невесткой и свекром и т.д.
В украинской культуре сложилась противоположная тенденция. Базовой особенностью украинской мен-тальности является особое отношение к женщине и ее социальным функциям. Как отмечают украинские этнографы и социологи, «даже после утверждения патриархальной системы в Украине матриархат, пусть и не в главенствующей форме, остался навсегда укорененным в украинской психике. <.. .> Женщина в Украине не только была равноправной с мужчиной, не только находилась в центре духовности украинской семьи, но и вошла в мифологический архетип Богини-Матери» [15, с.413]. Материнское семейное воспитание, в котором почти не
участвовал отец как мужской фактор, формировало женские моральные нормы, идеалы и соответствующие им правила речевого поведения. И. Полищук предполагает, что «из таких преимущественно женских подходов к воспитанию и формированию характера и прежде всего кордоцентричности, эмоциональности возникает в украинском менталитете преобладание чувств над разумом, сентиментальность, чрезмерная чувствительность, определенная непоследовательность, нехватка воли, известный анархизм и т.п.» [16, с.91]. Данные факторы способствовали формированию иного, нежели в лезгинской культуре, стиля семейного общения, в основе которого -отсутствие жестких правил, регулирующих взаимоотношения между разными категориями родственников, демократичность, эмоциональность, открытое проявление любви и нежности, минимум этикетных ограничений. Тем не менее, отсутствие строгих норм поведения в семейном общении украинцев не исключает необходимости соблюдения принципа уважения старших, который в украинской культуре, как и в культуре лезгин, имеет глубокие исторические корни, являясь отголоском патриархального строя.
Главным морально-этическим принципом, определяющим характер взаимоотношений в дагестанской семье, является уважение к старшим. Каждый дагестанец, независимо от возраста и социального статуса, считает своим священным долгом уважать старшего по возрасту - человека, который прожил много лет, прошел много испытаний, приобрел жизненную мудрость. Почитание родителей закладывается в сознание ребенка как высшая моральная норма, придерживаясь которой, можно достичь успехов в жизни, завоевать авторитет в обществе. Поэтому вполне закономерно, что молодые приветствуют пожилых людей стоя, уступают им место, не садятся и не начинают разговор без разрешения старших, вежливо и лаконично отвечают на их вопросы. Такое поведение объясняется социально-историческими факторами. Как утверждают историки, в течение многих веков основой социально-политической и экономической жизни дагестанцев являлись джамааты - самостоятельные самоуправленческие общины, состоящие из тухумов - больших семей, объединений родственников, ведущих свое происхождение от одного предка - праотца. Поведение каждого члена тухума контролировалось старшими, авторитетными и уважаемыми людьми. И хотя архаичный род как реальная социальная единица давно прекратил свое существование, родовые связи, нормы поведения и обычаи, с ними связанные, сохранились у народов Дагестана до сих пор. Совместное проживание нескольких поколений одной семьи, которое наблюдается здесь и в наше время, способствует сохранению уважительного отношения младших к старшим, и наоборот. Почитание старших у народов Дагестана имеет и религиозную основу. В Коране это считается одной из наивысших добродетелей мусульманина. Неуважение к отцу или матери, нарушение родительской воли ислам считает тяжелейшим грехом: «Смертные грехи - это многобожие, непочтительность к родителям, самоубийство и ложная клятва» [1, хадис от Абдаллаха бин Амр].
Почитание старших прочно утвердилось в национальном сознании лезгин, воплотившись не только в их обычаях и традициях, но и в языке. О долге младших перед старшими говорится в лезгинских пословицах: Ди-дедин бурж баладивай хгуз жедач 'Ребенок перед матерью в вечном долгу'; Аялди ч1ехидилай чешне къачуда 'Ребенок со старшего берет пример'; Бубадин писвалрухайри аквада 'Недоброжелательность отца сыновья чувствуют' ; Ч1ехидазяб тагайди ч1ехи баладик акатда 'Кто не послушается старшего, тот в большую беду попадет' и др. В речевом этикете лезгин почтительное отношение к старшим по возрасту отражают различные запреты и предписания. В диалоге со старшим запрещается: использовать фамильярные и вульгарные высказывания; прерывать собеседника, окликать его или подзывать к себе для передачи информации; спорить с адресатом; при общении смотреть ему в глаза; обсуждать темы, касающиеся общения полов и т.д. Кроме того, в лезгинской культуре сложились определенные этикетные нормы, регламентирующие вхождение в контакт со старшими и выход из него. Общение, как правило, начинается с традиционных этикетных конструкций, состоящих из обращения к собеседнику, за которым следует извинение либо вопрос, содержащий просьбу о разрешении контакта: Гьуьрметлу (гьуьрметлуди) буба (ч1ехи буба)! 'Уважаемый отец (дедушка)!' Багъишламиша, ихтияр ават1а... 'Извини, если можно...'; Вавай ... хабар кьадай ихтияр авани? 'Можно ли у тебя спросить?'; Эгер жедат1а, лагь ман...? 'Скажи, можно ли.'; Багъишламиша, заз... герек я. 'Прости, мне нужно.'; Инжиклу авунай багъишламиша... 'Прости за беспокойство.' и др. Завершение контакта зависит от старшего: младший ожидает, когда ему позволят уйти или в крайних случаях - в почтительных выражениях просит разрешения удалиться: Багъишламиша,зун к1вализ хъфидай вахт я... 'Простите, мне пора идти домой.' и др.
О высокой культуре родственных отношений у лезгин свидетельствует наличие богатого арсенала обращений-терминов родства, которые широко используются в общении разных категорий родственников. Выбор данных этикетных высказываний обусловлен рядом факторов: возрастными и половыми признаками общающихся, их местом в семейной иерархии, характером взаимоотношений, обстоятельствами общения (взаимодействие происходит наедине или в присутствии третьих лиц), а также правилами и традициями отдельно взятой семьи. При этом следует отметить, что младшие в общении со старшими при любых обстоятельствах сдержаны и вежливы (особенно дочь в разговоре с отцом).
Обращаясь к отцу, лезгины используют синонимичные формы: буба, дах 'отец', 'папа' [13], которые являются стилистически нейтральными и уместны в любых коммуникативных обстоятельствах. Вместе с тем, данные вокативы не тождественны по значению и не во всех ситуациях общения способны к взаимозаменяемости. Помимо общей семантики 'мужчина по отношению к детям, которых он родил', обращения дах, буба в определенном контексте реализуют дифференциальные семы и несут неодинаковую коммуникативную нагрузку. Так, лексема буба может употребляться в качестве обращения невестки к свекру либо ребенка к неродному отцу
(отчиму), маркируя отношения между данными категориями родственников как «общение своих». Примечательно, что словом буба часто окликают ребенка, которого нарекли именем умершего отца или дедушки [23, с.66]. Вокатив дах, помимо родного отца, адресуется старшему брату, который в лезгинской семье выполняет те же функции, что и отец, и соответственно пользуется таким же уважением.
В ситуации обращения к матери функционируют общеупотребительные вокативы диде, бах 'мама', а также диалектные формы: бажи, йаъ, ана [4; 13]. Данные обращения, кроме биологической матери, адресуют теще, свекрови или мачехе с целью сокращения дистанции между собеседниками и создания благоприятной атмосферы общения в семье. Вокатив бажи носителями диалектов часто используется при обращении к старшей сестре или бабушке [23, с.66]. Характерно, что по отношению к лицам женского пола, названным в честь умерших родственниц (матери или бабушки), форма диде не применяется [23, с.66]. Рамками разговорной речи ограничено употребление усеченных вариантов - де 'мама', ба 'папа'. Обращения буба, диде могут адресоваться также дедушке и бабушке соответственно, которые в лезгинской семейной иерархии, наряду с отцом и матерью, всегда занимали почетное место. Об уважительном отношении к данной категории родственников свидетельствуют также сложные номинации: ч1ехи буба 'дедушка' (букв. 'главный отец'), ч1ехи диде 'бабушка' (букв. 'главная мать'), баде (образовано от двух сокращенных слов: ба 'отец' + де 'мать'< бубадин диде - буквально: 'мать отца') [13]. Значение 'бабушка' реализуют и диалектные формы: бада, паъ, йене [4]. Как свидетельствуют приведенные выше примеры, в лезгинском языке для называния старших по возрасту родственников (отца, матери, дедушки, бабушки) существует несколько вариантов обращений, что является отголоском патриархального родового строя.
Сдержанность в семейном речевом этикете лезгин проявляется, как правило, на людях. В общении с родственниками наедине лезгины открыты, эмоциональны, что подтверждает активное функционирование в их речи обращений, содержащих информацию эмоционально-оценочного характера, например: чан буба 'папочка', играми дах 'дорогой папа', чан бах 'мамочка', масан диде 'милая мама'[10] и др. Важно отметить, что в лезгинском языке, несмотря на его агглютинативный характер, отсутствуют суффиксы субъективной оценки, столь продуктивные в украинском и русском языках. Категория экспрессивности в речевом этикете лезгин реализуется преимущественно на лексическом уровне, например, с помощью лексемы чан (букв. 'душа', 'душечка'), которая по семантике соответствует украинским диминутивным суффиксам -ичк-, -еньк-, -ус- и др. Вместе с тем, в последнее время в речи представителей молодого поколения лезгин под влиянием русской коммуникативной традиции стали появляться несвойственные лезгинскому языку диминутивные формы: дахка, бубашка 'папочка', бахка, дидешка 'мамочка', образованные от лезгинских терминов родства с помощью русских суффиксов.
Как видим, уважение к старшим у народов Дагестана практически доведено до масштабов культа. Некоторые ученые считают, что именно с этим фактором связан феномен кавказского долголетия. Важная роль людей преклонного возраста в жизни семьи и общества, любовь и уважение со стороны окружающих обеспечивают им психологический комфорт, ограждают от депрессий, формируют активную жизненную позицию [21]. Данным обстоятельством, на наш взгляд, объясняется функционирование в речевом этикете лезгин специфичных с точки зрения славянской культуры пожеланий: Вун кьуьзуь хьурай! 'Чтоб ты постарел!'; Ви чуру рехи хьурай! 'Чтоб твоя борода поседела!' (в значении: 'Чтоб ты прожил до глубокой старости!'), которые адресуются самым близким людям. Характерно, что в национальном сознании украинцев «занадто довгий вш, особливо при лих1м здоровлю, се велике нещасте» 'слишком долгий век, особенно при плохом здоровье, - это большое несчастье' [22, т.3, с.568].
В украинском семейном общении почитание старших также является главной морально-этической нормой. Как и в коммуникативной культуре лезгин, у украинцев данная традиция имеет глубокие исторические корни, являясь пережитком семейно-родового культа. Основной ячейкой древнего славянского общества была семья, в которую входило несколько поколений родственников. Семьи объединялись в общины, общины - в племена, управляемые почтенными старейшинами, пользующимися беспрекословным авторитетом. Почитание старших в Украине, как и в Дагестане, имеет религиозную основу. Об этой наивысшей, по мнению христиан, добродетели говорится в пятой Божьей Заповеди: «Почитай отца твоего и матерь твою, как повелел тебе Господь, Бог твой, чтобы продлились дни твои, и чтобы хорошо тебе было на той земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе» [3, Второзаконие 5:16]. Основная идея нравственного воспитания в славянской семье, основанная на взаимном уважении старших и младших, звучит в древних памятниках славянской письменности, в частности в «Наставлении детям» Владимира Мономаха: «Старых чтите, как отца, а молодых, как братьев»; следует «при старых молчать, премудрых слушать, старшим покоряться, с равными и младшими любовь иметь, без лукавства беседуя, а побольше разуметь» [5, с.60]. О долге детей перед родителями говорится в украинских пословицах и поговорках: Хто батька-матгр зневажае, той добра не мае; Як батька покинеш, то й сам загинеш; Шануй батька й неньку - буде тоб1 скр1зь гладенько и др. Уважение к старшим как главный морально-этический принцип закрепился в различных украинских обычаях и ритуалах, многие из которых, к сожалению, постепенно утрачивают свою актуальность. Например, в украинских семьях издавна существовала традиция «вщдавати чолом», т.е. в знак глубокого уважения приветствовать родителей и других старших по возрасту родственников низким поклоном или целованием руки: Старий батько Сидить коло хати, Та вчить внука маленького Чолом оддавати [24, т.1, с.291]. В современном общении украинцев данный обычай соблюдается довольно редко, преимущественно жителями сельской местности. Постепенно уходит в прошлое и традиция уважительного обращения к родителям на Вы, широко распространенная во многих украинских селах: Мамо, мамо, вгчна г кохана... Ви пробачте, що був неуважний. Знаю, Ви молилися за мене Дт г ночсива моя нене [Украинская народная песня].
В речевом этикете украинцев, как и в речевом этикете лезгин, отмечается функционирование большого количества обращений-терминов родства, что является отголоском древнего родового культа и свидетельствует о высокой культуре семейных отношений в обеих культурах. При этом следует отметить, что украинские термины родства по количественному составу и стилистическому разнообразию значительно превосходят аналогичные лезгинские этикетные формулы, что обусловлено языковыми факторами, в частности разными словообразовательными возможностями сопоставляемых языков. Одним из ярких признаков самобытности украинской речи является категория диминутивности, которая в семейном общении отличается высокой степенью продуктивности. Украинские обращения-термины родства представляют собой сложную систему субъективно-оценочных форм, широко используемых всеми членами семьи независимо от их пола, возраста и места в семейной иерархии. Например, в общении с отцом (а также тестем и свекром), наряду с обращениями батьку, тату, функционируют их многочисленные дериваты: батьо, батусь, батуньо, батусьо, батенько, батечко, ба-тонько; татку, татенько, татечко, татонько, таточко, татульо, татуленько, татунь, татуньо, татусю, татусьо, татусику, татцьо, татценько [18; 19], которые имеют ярко выраженный ласкательный оттенок. В разговоре с матерью (тещей, свекровью) употребляются вокативы: мамо, мамочко, мамонько, мамуню, мамусю, мамусечко, мамусенько, мамунечко, мамцю, мамуньцю, маттко, матгночко, матусенько [18; 19]. Диминутивные формы широко распространены и в общении с самыми старшими членами семьи - бабушкой: бабусю, ба-буню, бабусенько, бабусечко; дедушкой: д1дулю, д1дуню, д1дусю, д1дунечко, дгдусечко [18; 19].
Обращения-термины родства могут функционировать самостоятельно либо в сочетании с эпитетами: лю-бий (-а), милий (-а), коханий (-а), дорогий (-а), ргднесенький (-а) и др., семантика которых ориентирована на передачу положительных эмоций: любви, нежности, симпатии и расположения: Ви тгльки, кохана мамочко, не застуджуйтеся, береж1ть свое здоров'я [8, т.5, с.136]. Влиянием фольклорной традиции обусловлено сочетание терминов родства с вокативами народнопоэтического характера: голубчику, голубонько, соколику, перетло-чко и др.: - Ой мат1ночко, серденько! Пуст1ть мене на буряки, - сказала Василина до матер1 [14, с.30]. В большинстве случаев подобные формы фигурируют в высказываниях побудительного характера (просьбах, мольбах, уговорах), нацеленных на оказание определенного воздействия на адресата: Таточку, голубчику, соколику, лебе-дику! Мат1нко моя р1днесенька! Ут1нько моя, перетлочко, голубочко! Не погубляйте свого дитяти; дайте мем, б1дненькт, ще на св1т1 пожити! [6, с.156].
Как видим, взаимоотношения младших со старшими в украинской семье более демократичны и эмоциональны, нежели у лезгин, что объясняется не только социально-историческим опытом этносов, но и особенностями их мировосприятия. Этнопсихологи утверждают, что характерной чертой украинского менталитета является сентиментализм, преобладание чувств над интеллектуально-волевой сферой, тогда как в национальном сознании лезгин эмоционально-чувственные проявления вытесняются рациональными и нравственными качествами (строгая приверженность национальным и семейным традициям, сохранение чести и достоинства в любых коммуникативных обстоятельствах и др.).
Как свидетельствует проведенный анализ, общение между родителями и детьми в украинской и лезгинской культурах строится на принципе глубокого взаимоуважения, поэтому не только младшие к старшим, но и старшие к младшим относятся с любовью и заботой. Вместе с тем, данная этикетная норма в сопоставляемых языках реализуется по-разному. В лезгинской коммуникативной практике характер взаимоотношений между родителями и детьми определяется в первую очередь обстоятельствами общения (взаимодействие происходит наедине или в присутствии третьих лиц). Открытое проявление родительской ласки к сыну или дочери лезгины всегда расценивали как слабость. В общении мужчин запрету подлежат вопросы о жене, детях и вообще любые разговоры о них, тогда как в общении женщин тема семьи и детей естественна, более того, обязательна. Из этого следует, что поведение матери по отношению к детям не столь строго регламентировано, вместе с тем, женщина также не должна в присутствии посторонних демонстрировать свои чувства. Родители в разговоре с представителями своего тухума всегда говорили о детях сдержано и лаконично. Отец называл их: зи ч1ехиди 'мой старший', зи кьуланди 'моя средняя', зи гъвеч1и 'мой младший' и др. Как видим, обязательный компонент подобных номинаций - притяжательные местоимения мой, моя, что является проявлением мужского эгоцентризма, характерного для семейного этикета многих народов Кавказа. Мать в общении со своими родственниками использовала формы: чи хва 'наш (с Вами) сын', чи гъвеч1ируш 'наша (с Вами) младшая дочка' и др., а в диалоге с родственниками мужа - куь хва (гада) 'ваш мальчик', куь руш 'ваша девочка' либо хва, руш + имя мужа и др. Таким образом, в зависимости от ситуации женщина подчеркивала либо свою принадлежность к тухуму отца, либо принадлежность своих детей к тухуму мужа.
К сыну, как и к отцу, в лезгинской семье всегда относились с особым уважением, поскольку он считался продолжателем рода и должен был заботиться о родителях в старости. В роли обращения к сыну (зятю) функционируют стилистически нейтральная форма я гада 'сын', 'мальчик'[10], а также имеющий позитивную коннотацию вокатив хва 'сын, сынок' [10], который в сочетании с лексемой чан (букв. 'душа') сигнализирует о теплых, нежных взаимоотношениях общающихся: Алад, чан хва, ваз хъсанрехъ хьурай, вун ви метлебрихъ агакърай! 'Ступай, сынок, счастливого тебе пути, да сопутствует тебе успех'[9, с.44]. К дочери (невестке) обращаются с помощью вокатива я руш 'дочка'[10], а также его уменьшительно-ласкательного варианта чан руш 'доченька': - Стхаяр вахъ, чан руш, ирид авай 'Братьев у тебя, доченька, было семеро'. Среди обращений к детям (внукам) встречаются термины родства, не содержащие в своей семантике указание на пол собеседника: аял, велед, бала 'дитя, ребенок'[10]: Чан бала, ваз минет хьуй, акъвазра 'Детка, прошу тебя, остановись' [9, с.42]. В общении с коллективным адресатом распространены плюральные формы: Аялар, иниз ша 'Дети, идите сюда'.
В интимной обстановке лезгины более эмоциональны и свободны в выборе речевых средств. Подтверждением этого является широкий арсенал обращений метафорического характера, в основе которых - различные ассоциации с объектами и явлениями окружающего мира: чан дидедин къарникъуз 'милый мой грибочек', диде-дин къизил 'золотце мое', чан дидедин гьана авай са къуьр 'милый мой зайчик', къуьрен шараг 'маленький зайчик', чан зи джейран 'милая моя косуля'; чан зи гъвеч1и чубарук 'милая моя маленькая ласточка' и др. Следует отметить, что подобные формы чаще всего используют бабушки в общении с внуками.
Имена собственные в семейном общении лезгин в качестве обращений функционируют редко, преимущественно в официальной тональности общения. По мнению дагестанцев, такой способ обращения к адресату не способствует сближению собеседников, поэтому в теплой непринужденной обстановке имена собственные часто вытесняются номинациями из системы ближнего родства. Данное обстоятельство обусловлено социально-историческими факторами: родственные отношения всегда играли приоритетную роль в жизни дагестанского общества. Вместе с тем, следует отметить, что в современном общении лезгин обращение к собеседнику по имени (под влиянием русской коммуникативной традиции) приобретает все большую популярность. При этом отсутствие в лезгинском языке суффиксов субъективной оценки, указывающих на характер взаимоотношений общающихся, компенсируется за счет диминутивных суффиксов, заимствованных из русского языка: Аниятка, Сельминатка и т. д. Характерно, что уменьшительно-ласкательные формы образуются исключительно от женских имен. Открытое проявление нежных чувств по отношению к представителю мужского пола у лезгин не приветствуется.
В украинской семье отношения между родителями и детьми менее регламентированы, что способствовало формированию широкого арсенала вокативов различных эмоционально-экспрессивных оттенков. Носителями субъективно-оценочной информации в украинском языке являются диминутивные суффиксы, которые наглядно демонстрируют характер взаимоотношений между родителями и детьми. В качестве обращений к детям украинцы используют те же речевые средства, что и лезгины: термины родства, имена собственные, метафорические образования. Однако их семантика, функциональные особенности, частота употребления в сопоставляемых языках существенно разнятся. Украинцы в общении с детьми чаще, нежели лезгины, используют в роли обращений имена собственные, что свидетельствует о более демократичных отношениях в украинской семье. При этом следует отметить, что полные документальные имена сигнализируют, как правило, о негативном эмоциональном настрое адресанта либо серьезности предстоящего разговора. В теплой непринужденной обстановке преобладают многочисленные диминутивные формы, характерные для экспрессивно окрашенной речи, например: Микосю, Миколи-чко, Микуля, Микулька, Микуня, Микунька; Лтгенько, ЛЫчко, Ллчику, Лыинятко, Лтточка, Лыеенько, Лщику, Лтцика, Лщичку (из писем Леси Украинки к младшим братьям и сестрам). Следует отметить, что в диминутивах, адресуемых детям, актуализируются в первую очередь семы уменьшительности - 'маленький', 'ребенок', на которые накладываются вторичные эмоционально-оценочные значения: 'ласкательность', 'нежность', 'интимность' и др. Наиболее наглядно это проявляется в терминах родства. Ярко выраженный уменьшительно-ласкательный оттенок имеют вокативы: сину, синку, синочку, синоньку, синусю, синятко; доню, доцю, доцюню, доньцю, доненько, донечко, доненько, дочечко, которые, с одной стороны, указывают на возраст адресата, с другой - на близкие отношения общающихся, построенные на любви и взаимопонимании. Обращения-термины родства могут функционировать самостоятельно либо в сочетании с притяжательным местоимением мШ и / или эпитетами коханий (-а), любий (-а), милий (-а), ргдний (-а) та ш., которые передают теплоту и гармонию семейного общения: - Не барися, мт синочку, Швидше повертайся! - Сказав старий [24, т.1, с.335]; Ой, як буде важко, донечко кохана, Ти над1ю й вгру забери у путь... [Украинская народная песня]. В речи старших членов семьи встречаются также формы, не указывающие на пол ребенка: дитино, дитиночко, дитяточко, а также вокатив дгти (дточки) при обращении к нескольким собеседникам одновременно. Помимо терминов родства, обращаясь к детям, украинцы, как и лезгины, часто используют вторичные номинации, образованные в результате метафоризации объектов и явлений окружающей действительности. Большинство обращений такого рода сочетает в себе метафорическое значение со значением диминутивности, что способствует усилению прагматического эффекта: сонечко, згрочко, пташечко, ясочко, лел1точко, котику, горобчику, кв1точко, ласт1вочко, рибочко и др.: Спи, м1й горобчику, Спи, м1й синочку, Спи, м1й дзвточку ясний!; Спи, мШ котику маленький, Спи, мШ зайчику сгренький [Колыбельная песня].
Как отмечалось выше, отношения между мужчиной и женщиной в лезгинской семье строятся на основе жесткой семейной иерархии. И хотя согласно Корану мужчина не имеет перед женщиной никаких преимуществ, поскольку все перед Аллахом равны, неравенство полов до настоящего времени является отличительным признаком семейной жизни горцев. Внешне это проявляется в безразличии, эмоциональной сдержанности, соблюдении различных табу. Успешной реализации данного стиля поведения способствуют структурные особенности лезгинского языка, в котором отсутствует грамматическая категория рода, способствующая акцентуации гендерной идентичности, а также суффиксы субъективной оценки, позволяющие выразить отношение к собеседнику. Взаимодействие между мужем и женой в лезгинской семье с древних времен регулировалось нормами обычного права, в соответствии с которыми супругам не разрешалось находиться в одном помещении, разговаривать, есть за одним столом, оставаться наедине. Заходя в дом, муж обращался к жене лишь в том случае, когда в нем находился представитель мужского пола либо когда контакта невозможно было избежать. Слова похвалы в адрес мужа или жены расценивались как нарушение элементарных этикетных норм. В разговорах с посторонними людьми и даже с собственными детьми супруги никогда не называли друг друга по имени. Данные предписания до сих пор соблюдаются во многих дагестанских семьях, особенно в селах. В разных коммуникативных ситуациях женщина, называя своего мужа, ис-
пользует различные непрямые номинации, преимущественно термины родства в сочетании с притяжательными местоимениями. Например, в общении с детьми - куь дах 'ваш отец', чи ч1ехиди 'наш старший' и др.; в общении с другими родственниками - ви стха 'твой брат', ви амледин (имидин) хва 'твой двоюродный брат' (по отцовской линии), ви ими 'твой дядя' и др.; в общении с соседями, друзьями - куь юлдаш 'ваш друг' и др.; в общении с посторонними людьми - чи им 'этот наш', аялрин дах 'отец детей', дах 'отец + имя ребенка (как правило, старшего сына). Аналогичный принцип называния использует и мужчина в отношении своей супруги: куь диде 'ваша мать', чи иеси паб 'наша хозяйка', чи ч1ехи 'наша старшая', аялрин диде 'мать детей', диде 'мать + имя старшего сына', куь руш 'ваша дочка', ви хтулруш 'твоя племянница', ви имидруш 'твоя двоюродная сестра' (по отцовской линии), ви халад руш 'твоя двоюродная сестра' (по материнской линии) и т.д. Приведенные выше примеры свидетельствуют о том, что, несмотря на мужское доминирование, закрепившееся в стереотипах общественного сознания лезгин, отношения между супругами в дагестанской семье строятся по принципу глубокого взаимоуважения.
В интимной обстановке супруги более свободны в выборе обращений и активно используют не только традиционные формы (термины родства, имена собственные), но и нестандартные вокативы (эвфемизмы, образные выражения, шутливые прозвища и т.д.), связанные с позитивными эмоциями и переживаниями. В речи мужчин распространены обращения метафорического характера, в основе которых - различные ассоциации с объектами и явлениями окружающей действительности: алма 'яблочко', цуьк 'цветок', беневша 'фиалка', жейран 'лань', варз 'луна', экуьнин гъед 'утренняя звезда', маржан 'жемчуг' и др. Не менее частотны в употреблении субстантивированные формы, прямо указывающие на чувства адресанта, например: Яр, к1аниди, дилбер, чан севдуьгуьм 'любимая', гуьзел яр 'любимая моя'; зи масанди 'моя дорогая', а также номинации оценочного характера: гуьзел, тават, суна 'красавица'[12]. Женщины в общении с мужем наедине отдают предпочтение субстантивированным формам, часто в сочетании с притяжательным местоимением мой: зи к1анди 'мой возлюбленный', масан 'дорогой', рик1 'любимый', играми 'желанный', заз авай сад 'мой единственный' [10] и др. Нестандартные вокативы в семейном общении выполняют в первую очередь эмоционально-оценочную функцию, сигнализируя о нежном отношении к собеседнику. Номинативная и апеллятивная функции в них второстепенны. Следует отметить, что обращения к близким родственникам в лезгинском языке, как правило, сопровождаются притяжательными местоимениями 'мой', 'моя', 'наши', что свидетельствует об эгоцентричном характере семейного общения лезгин.
В украинской культурной традиции общепринятым способом обращения к мужу и жене являются имена собственные и их многочисленные дериваты, образованные с помощью суффиксов субъективной оценки, например: В1ра - В1рочко, В1рунечко, В1рунько, В1русечко, В1русенько, В1ряточко и др.: Дорога моя В1рунечко! Дуже скучаю без тебе [8, т.6, с. 13]. Термины родства (дружино, чолов1че) в общении супругов используются редко. Данным способом привлечения внимания собеседника пользуются преимущественно мужчины: Ястшьки раз, дружино-нько моя, Ругну тс твоему супокою, Що сам дивуюсь тжност1 твой: гг я чую в сторон7 чуж1й [17, с.282]. В просторечии встречается обращение ж!нко, которое имеет грубый, фамильярный оттенок: - Жтко, одчиняй! - закричав Омелько й почав лупить з ус1ег сили кулаком у двер1 [14, с.282].
Обращаясь к любимой жене в интимной обстановке, украинцы, как и лезгины, активно используют образные вокативы, построенные на основе метафоризации различных объектов и явлений окружающего мира: соне-чко (мое)!; (моя) з1рочко (з1ронько)!; моя кв1точко!; моя ти яг1дко!; (моя) пташко!; (моя) горлице (горличко) сизокрила!; (моя) ласт1вко (ласт1вочко)!; (моя) зозуле (зозуленько)!; скарбе мШ найдорожчий!; радосте моя!; мое ти золото!; коханнячко мое любе (солодке, гаряче) и др. К народнопоэтическим образам нередко обращаются и женщины в общении с мужем наедине: голубе, соколе, лебедику, мгсяцю и др.: - Рятуй мене, Уласе, мШ м1сяцю повний, мгй лебедику, бо я пропаду [14, с.338]. Не менее распространены в речи супругов субстантивированные формы обращений: единий (-а), дорогий (-а), коханий (-а), любий (-а), милий (-а), р1дний (-а) и др., отражающие характер взаимоотношений общающихся. Как и в лезгинском языке, украинские обращения часто сочетаются с притяжательными местоимениями мгй, моя, которые свидетельствуют о том, что семейное общение украинцев также не лишено признаков эгоцентричности.
Таким образом, речевое поведение украинцев и лезгин в рамках семьи базируется на общих морально-этических принципах: почитание старших, забота о младших, взаимоуважение между супругами. Однако коммуникативная реализация данных принципов в сопоставляемых культурах имеет национально специфический характер. Патриархальный уклад дагестанской семьи, основанный на жестком разграничении мужских и женских ролей с безусловным главенством мужчины, подчиненным положением женщины и приоритетной ролью старших по возрасту родственников, способствовал формированию особого типа речевого поведения, в основе которого -строгая регламентация, проявление внешнего безразличия, эмоциональная сдержанность, соблюдение различных табу. В украинской культуре, находившейся под значительным влиянием матриархата, сложился более демократичный и менее регламентированный стиль общения, отличающийся открытой эмоциональностью, повышенным вниманием к адресату, минимальным количеством этикетных ограничений. О высокой культуре родственных отношений украинцев и лезгин свидетельствует наличие богатого арсенала обращений. В качестве обращений к родственникам используются общие для обеих культур речевые средства (термины родства, имена собственные, метафорические номинации). Вместе с тем, их семантика, коммуникативные особенности, а также частота использования в различных ситуациях общения существенно разнятся, что обусловлено социально-историческими и психологическими факторами, а также структурными особенностями сопоставляемых языков.
The article is devoted to the comparative analysis of family speech etiquette of the Ukrainians and the Lezgins. Semantics and communicative features of Ukrainian and Lezgian etiquette expressions functioning in the framework of family communication are studied; their common ethno-cultural characteristics are identified. The family speech etiquette in the studied cultures is noted to be based on the shared ethical principles: respect for the elders, care for the juniors, mutual respect between spouses, etc. However, the style and tone of the family dialogue, understanding of the subordination principle in communication of relatives, as well as the choice of speech means are nationally specific.
Keywords: family communication, respect for the elders, speech etiquette, address, kinship terms, Ukrainians, Lezgins
Список литературы
1. аль-Бухари М. Мухтасар «Сахих» (сборник хадисов) / пер. с араб. В. А. Нирша. Москва: Умма, 2003. 867 с.
2. Бгажноков Б.Х. Адыгский этикет. Нальчик: Эльбрус, 1978. 158 с.
3. Библия. Современный русский перевод / пер. с древнеевр., арам. и древнегреч. М.: Российское Библейское общество, 2015. 1408 c.
4. Гюльмагомедов А.Г. Словарь лезгинского языка. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2003. 1083 с.
5. Поучение Владимира Мономаха // Изборник: Повести Древней Руси / Сост. и примеч. Л. Дмитриева и Н. Понырко. М.: Худож. лит., 1986. С.59-70.
6. Квггка-Основ'яненко Г. Ф. Вибраш твори. К.: Дншро, 1983. 349 с.
7. Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. Исследования и материалы. М.: Изд. АН СССР,1961. 280 с.
8. Коцюбинський М. Зiбрання творiв: у 7-ми т. К.: Наукова думка, 1973-1975.
9. Лезги Халкъдин Махар / сост. Гашаров Г.Г., Ганиева М.Б. Махачкала: Дагучпедгиз, 1989. 158 с.
10. Лезгинско-русский словарь / Сост. Б.Б. Талибов, М.М. Гаджиев; под ред. Р. Гайдарова. М.: Советская энциклопедия, 1966. 282 с.
11. Лггопис руський / Пер. з давньорус. Л. С. Махновця; Вщп. ред. О. В. Мишанич. К.: Дншро, 1989. XVI.
591 с.
12. Магамдаров Р.Ш. Лингвокультурологический анализ концепта «Фемина» в лезгинском языке: дис. ... канд. филол. наук. Махачкала, 1999. 152 с.
13.Нагиев Ф., Нагиев Р. Термины для родовых и общественных контактов в лезгинском языке // Кавказ и Дагестан. История. Культура. Традиции. Том II. Махачкала, 2003. С.15 17.
14.Нечуй-Левицький I. С. Твори: в 3 т. Т. 2. К.: Дншро, 1988. 518 с.
15.Петрушина Т.О. О ментальности украинского этноса // Сощальш вимiри суспшьства: Збiрник наукових праць. К., 2011. Вип. 3 (14). С. 399-429.
16.Полщук I.O. Ментальшсть украшства: полггичний аспект // Людина i полггика. К., 2001. № 1. С.86-92.
17. Рильський М.Т. Зiбрання творiв: у 20-ти т. Т. 1. Поезн. К.: Наукова думка, 1983. 536 с.
18. Словарь украшсько! мови / Упор. з дод. влас. матерiалу Б. Гршченко : в 4-х т. К.: Вид-во Академн наук Украшсько! РСР, 1907-1909.
19. Словник украшсько! мови: в 11 т. / АН УРСР. 1нститут мовознавства; за ред. I. К. Бшодща. К.: Наукова думка, 1970-1980.
20. Смирнова Я. С. Избегание и процесс его отмирания у народов Северного Кавказа // «Этнические и культурно-бытовые процессы на Кавказе». М.: Наука, 1978. С.118-163.
21. Старовойтова Г. В. Психологические особенности кавказских долгожителей // Абхазское долгожительство. М.: Наука, 1987. С. 263-269.
22. Галицько-русью народш приповщки: [у 3 т.] / ^брав, упорядкував i пояснив др. 1ван Франко]. Львiв: ВЦ ЛНУ м. 1вана Франка, 2006. Т. 3. 699 с.
23.Халимбекова М.К. Этикетная лексика в языках различных культур: лезгинском и английском. Монография. Махачкала: АЛЕФ, 2012. 134 с.
24.Шевченко Т.Г. Зiбрання творiв: у 6 т. К.: Наукова думка, 2003.
Об авторе
Ветрова Эльвира Сабировна - кандидат филологических наук, докторант кафедры украинской филологии Таврической академии Крымского федерального университета имени В.И. Вернадского, vetrova-75@ukr.net
