CC BY
47
РУССКИЙ ЯЗЫК И ЛИТЕРАТУРА КАК СРЕДСТВО ЗНАКОМСТВА
С КУЛЬТУРОЙ РОССИИ
Л.И. Вигерина
Об одной библейской параллели в повести И.С. Тургенева «Степной король Лир»: образ ветхозаветного Навуходоносора
Тургенев обращается к библейским образам и сюжетам не в поисках религиозной идеи (о религиозности Тургенева см. в книге М.М. Дунаева «Вера в горниле сомнений»1), а в поисках общечеловеческих типов, общечеловеческого содержания в русском национальном характере, в других национальных типах, а также в поисках живописного воплощения того или иного образа.
Связь главного героя повести «Степной король Лир» Харлова с образом библейского царя Навуходоносора прямо указана автором в 23 главе репликой героя, исповедующегося в грехах: «Гордость погубила меня, не хуже царя Навуходоносора». Возникновение в кругозоре Харлова образа Навуходоносора естественно для человека, принадлежащего русскому национальному миру XVIII века, века переходного, века дуализма, где причудливо смешались элементы просветительские и религиозные.
Как и царь Навуходоносор, Харлов гордится своей державой: «Хочешь посмотреть мою державу, - промолвил Мартын Петрович. - Изволь! И сад покажу, и дом, и гумно - и все. У меня всякого добра много! <...> Вот, она, моя держава! - загремел вдруг Мартын Петрович. - Все мое!»2. Властность героя, ощущение себя богом подчеркнуты и последней фразой раздельного акта, которую он читает сам на церемонии ввода в наследство дочерей: «И сию мою родительскую волю дочерям моим исполнять и наблюдать свято и нерушимо, яко заповедь, ибо я после бога им отец и глава, и никому отчета давать не обязан и не давал.»3.
Тургеневский герой, как и Навуходоносор, оказывается «сновидцем», правда, в отличие от библейского героя, толкует сны сам. Сны у того и другого - особого характера, «возмущающие дух» их. В Книге Пророка Даниила Навуходоносор говорит: «Сон снился мне, и тревожится дух мой, желаю знать этот сон» (гл. 2, ст. 3). Харлов так же пытается разгадать роковой для себя сон о вороном жеребенке и толкует его как «предостережение»: «Готовься, мол,
1
1 Дунаев М.М. Вера в горниле сомнении: Православие и русская литература в XVII-XX вв. М., 2003. Гл. VIII.
2 Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: в 28 т. Т. Х. М.; Л., 1965. С. 195.
3 Там же. С. 213.
332
человече [к смерти]!»1. Образ вороного жеребенка, возможно, отсылает к Апокалипсису, к четырем всадникам, концу света и, следовательно, к Страшному суду. Именно поэтому Харлов озаботился вопросом смерти: «... а позвольте Вас спросить, сударыня, вы о смерти как полагаете?» - спрашивает он у Натальи Николаевны.
Сон Навуходоносора о большом истукане истолковывает царю Даниил: «У этого истукана голова была из чистого золота, грудь его и руки его - из серебра, чрево его и бедра его - медные, голени его железные, ноги его частью железные, частью глиняные. Ты видел его, доколе камень не оторвался от горы без содействия рук, ударил в истукана, в железные и глиняные ноги его, и разбил их. Тогда все вместе раздробилось.» (гл. 2, ст. 32-35). Смысл сна
Навуходоносора - пророчество гибели царства Навуходоносора (золотая часть истукана), а также последующих трех царств (серебряного, медного и железного), и возникновение царства, «которое вовеки не разрушится» (гл. 2, ст. 44), то есть Божьего царства.
Второй сон Навуходоносора о дереве «крепком» и «высоком» («высота его достигала до неба, и оно видимо было до краев всей земли» (гл. 4, ст. 8), которое Бодрствующий и Святый повелевает срубить, оставив лишь главный корень в земле (гл. 4, ст. 11-14). Даниил толкует символику сна следующим образом: «Дерево . это - ты, царь, возвеличившийся и укрепившийся, и величие твое возросло и достигло до небес и власть твоя - до краев земли» (гл. 4, ст. 17-19), а приказ истребить дерево значит, что «тебя отлучат от людей, и обитание твое будет с полевыми зверями, травою будут кормить тебя, как вола, росою небесною ты будешь орошаем, и семь времен пройдут над тобою, доколе познаешь, что Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет» (гл. 4, ст. 22). Главный корень повелено оставить - «это значит, что царство твое останется при тебе, когда ты познаешь власть небесную» (гл. 4, ст. 23): «.искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием к бедным.» (гл. 4, ст. 24).
В повести Тургенева Харлов, хвастаясь своей «державой», говорит рассказчику: «А вот это мой сад, яблони я понасажал, и ракиты - тоже я. А то тут и древа никакого не было»2. В рассматриваемом контексте «древо» Харлова может быть истолковано и как аллегория его «державы», выращивание «древа» как утверждение и возвеличивание своей власти.
Пророчество сна Навуходоносора осуществилось, «и отлучен он был от людей, ел траву, как вол, и орошалось тело его росою
1 Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: в 28 т. Т. Х. М.; Л., 1965. С. 204.
2 Там же. С. 195.
333
небесною, так что волосы у него выросли, как у льва, и ногти у него - как у птицы» (гл. 4, ст. 30).
Осуществилось возмездие и над Харловым: «Без шапки, взъерошенный, в прорванном по швам холстинном кафтане, поджав под себя ноги, он сидел неподвижно на голой земле... Вся фигура Харлова до того была необычайна, что собака моя, как только увидела его, круто уперлась, поджала хвост и зарычала. Он чуть-чуть повернул голову и уставил на меня и на мою собаку свои одичалые глаза. Много его меняла борода, хотя короткая, но густая, курчавая, в белых вихрах, наподобие смушек»1. После изгнания героя из дома он бежит к своей «благодетельнице» Наталье Николаевне: «Вдруг. через наш двор. промчался медведь! Правда, не на четвереньках, а такой, каким его рисуют, когда он поднимается на задние лапы.» - и является перед ней и ее домочадцами потерявшим человеческий облик: «.посреди
столовой, покрытое грязью, растрепанное, растерзанное, мокрое-мокрое до того, что пар поднимался кругом и вода струйками бежала по полу, - стояло на коленях, грузно колыхаясь и как бы замирая, то самое чудовище, которое в моих глазах промчалось через двор!»2.
К Навуходоносору после испытаний возвращается разум, и он благословляет Всевышнего: «Ныне я, Навуходосор, славлю,
превозношу и величаю Царя Небесного, Которого все дела истинны и пути праведны, и Который силен смирить ходящих гордо» (гл. 4, ст. 34). Однако следующий царь Вавилона - Валтасар, сын Навуходоносора - повторяет ошибки своего отца, и его царство было разрушено, как и было возвещено в пророческом сне Навуходоносора.
Возвращение человеческого образа Харлова связано с его покаянием, обличением грехов своих: «Гордость погубила меня, не хуже царя Навуходоносора»3, «Хоть бы ты пользу кому в жизни сделал! Бедных награждал, крестьян на волю отпустил, что ли, за то, что век их заедал! Ведь ты перед богом ответчик за них! Вот когда тебе отливаются их слезки!»4. Он готов простить обидчиков своих: «Коли нужно,- промолвил он, - я ведь и простить могу!»5. Характерен жест героя после исповедания грехов своих: «перекрестился трижды на образ»6.
1 Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: в 28 т. Т. Х. М.; Л., 1965. С. 234235.
2 Там же. С. 239.
3 Там же. С. 241.
4 Там же. С. 243.
5 Там же. С. 244.
6 Там же. С. 245.
334
Совмещение в образе Харлова гордыни и смирения подчеркивает контрасты русского национального характера, как его понимал И.С. Тургенев. Однако указанными крайностями не исчерпывается сложный состав образа тургеневского героя (см. нашу статью1).
Как в Книге Пророка Даниила рассказывается о судьбе потомков Навуходоносора, так и в повествовании о Харлове сообщается о судьбе его дочерей. Выражение лица Евлампии, которую встретил рассказчик спустя почти девятнадцать лет, поразило его самоуверенностью, строгостью, горделивостью: «Не простым спокойствием власти - пресыщением власти дышала каждая черта...»2. О второй дочери Харлова - Анне - люди отзываются как о Екатерине Второй или Семирамиде, подчеркивая ее властность, гордость и намекая даже на ее преступность. Рассказчика поражает одна деталь при взгляде на дом Анны: «.я невольно взглянул на крышу, она была железная.»3. В контексте, связывающем повесть Тургенева и Книгу Пророка Даниила, эта деталь «намекает» на «железное» царство сна Навуходоносора, которое должно быть разрушено.
Н.А. Иванова
Человек играющий: своеобразие творчества Германа Гессе в свете традиций литературного постмодерна
Творчество нобелевского лауреата Германа Гессе (1877-1962) до сих пор остается малоизученным в силу того, что понадобились временная и культурная дистанции для осмысления значимости этой личности для литературного процесса Запада и не только. Его искусство слова основано на синтезе психоанализа и восточной философии, гностицизма и христианства, пропитано символикой немецкого фольклора и восходит к «извечным вопросам» - поиску Человеком самого себя. Его творческий посыл был устремлен на осмысление пути, по которому движется человек и общество. Проблема кризиса культуры неизбежно приводила к рефлексии о природе культуры вообще. И здесь объединяющей темой,
1 Вигерина Л.И. Своеобразие художественного времени в повести И.С.Тургенева «Степной король Лир»: к проблеме символического подтекста // Пушкинские чтения - 2012. «Живые» традиции в литературе: жанр, автор, герой, текст. СПб., 2012. С. 30-43.
2 Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем: в 28 т. Т. Х. М.; Л., 1965. С. 265.
3 Там же. С. 261.
335
