CC BY
14лектуальные оппозиции, на которых строится роман и которые Пушкин поддерживает с поразительной непринужденностью. Он так и не разрешает эти противоречия, но с мягкой иронией оставляет их открытыми.
С. Митчелл
ОБ ИСТОРИЧЕСКОЙ ДОСТОВЕРНОСТИ И ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРАВДЕ В РОМАНЕ ПУШКИНА «АРАП ПЕТРА ВЕЛИКОГО»
Из «Немецкой биографии» А. П. Ганнибала Пушкин знал многое об экзотическом своем прадеде и очень внимательно воспроизводил то, что становилось ему известно из снятой для него копии с этого документа, составленного около 1786 г. зятем А. П. Ганнибала Адамом Роткирхом.
Сличая художественный текст романа с его историческим источником, приходится удивляться тому, как точно следовал писатель за доставшимся ему повествованием, пытаясь отгадать недоговоренное составителем биографии, но не прибегая к столь, казалось бы, естественной фантазии — во всяком случае там, где речь идет о герое романа.
Однако всегда удивляла несовместимость отчаянных писем крестника царя Петра, сообщавшего, что ученики в Париже нищенствуют, так как их содержание недостаточно, либо не присылается вовсе, с описанием у Пушкина принятого в свете, обласканного Ибрагима: «Все дамы желали видеть у себя le Negre du czar и ловили его на перехват (...) он был высок и строен»
(VIII, 4—5).
Тема доступности светской жизни Абраму противоречила известным письмам с непрестанными его жалобами, но была молчаливо принята и читателями, и исследователями как художественный вымысел, заполнивший молчание «Немецкой биографии» о жизни Ибрагима последних лет в Париже.
Новые данные позволяют устранить эту несуразность: этот период освещен у Пушкина не на основании жалобных писем, которые вообще были в обычае XVIII в. К фразам о голодной смерти в Париже, на которую будто бы был обречен ученик, не имевший достаточных средств, писатель не стал прислушиваться. В действительности с 1720 по 1722 г., до самого возвращения в Россию, Ибрагим не только был учеником военной школы, дававшей некий пенсион, но и получал жалованье, так как
© М. И. Писарева, Н. К. Телетова, 2005
lib.pushkinskijdom.ru
«дослужился до капитанского рангу», о чем он писал позже императрице Екатерине I. И далее ей же:
«Тогда я указ Его Величества о моем возвращении получил и себя дегажировал честным маниром из службы короля французского и поехал в Россию».1
Приходится думать, что Пушкин имел какой-то источник сведений о светской жизни Парижа, доступной его прадеду. Естественно, что он связал это с приемами у регента Филиппа Орлеанского, собственно, первого лица Франции, когда королю Людовику XV не было и десяти лет. Эти приемы у регента были возможны, но писатель не знал другого высокого лица, которому Петр I поручил бы своего крестника и в замке которого Ибрагим несомненно должен был бывать.
Во Франции Абрам Петров, вероятно назвавшийся там своим первоначальным именем Ибрагим, находился всего пять с половиной лет — с июня 1717 по октябрь 1722 г. Первые годы были очень нелегкими и закончились тем, что ученик стал волонтером королевской армии. После недолгой войны с Испанией — с января 1719 по февраль 1720 г. — и ранения в голову он начал военное обучение в Ла Фере. Шел 1720 г., знаменательный для юноши. Из нужды он выбрался, хотя вернулся к прежней манере слезных просьб. Заметим, что переписка его с Петербургом прерывалась примерно на три года, и мольбы о помощи 1717—1718 гг., когда он действительно очень бедствовал, возобновились в том же стиле с 1720 г., но с меньшим основанием.
Не так давно стал известен документ, недостаточно внимательно изученный, — речь идет о посвящении Екатерине I двух томов рукописных учебников для подростка Петра II, которые назывались «Геометрия» и «Фортификация».
В предисловии-посвящении юный инженер Петров достаточно полно рассказывает о себе и о том лице, которому поручил его Петр I. Он называет имя этого покровителя, столь сложнее и многосоставное, что оно принято было за имена троих людей. Только обращения в музей Иль де Франс в замке Со (Sceaux), поблизости от Парижа, позволило установить точное имя владельца замка, того покровителя Ибрагима, которого Петр I просил о помощи оставляемому в Париже крестнику.2 Определилось и его место в истории Франции, а затем стало
1 См.: Телешова Я. К. Жизнь Ганнибала. СПб., 2004. С. 247. Гл. XII. Документы к биографии А. П. Ганнибала.
2 Благодарю Жана и Надин Бло за доставление материалов из музея Иль де Франс.
понятно многое о жизни Ганнибала, который пишет в том же предисловии к учебникам:
«И был мне восприемником от святыя купели Его Величество в Литве, в городе Вильне, 1705-м году; а в 1717 году изволил своим несравняемым в свете милосердием меня оставить во Франции для обучения военных дел. Того ради сей монарх, великий отец отечеству, изустно меня рекомендовать соизволил Дюку Дю Мену принцу Домеру и великому фельдцейгмейстеру Франции, сыну натуралному славного короля французского Лудвика Великого, где я имел честь быть в службе от 1717 году и дослужился до капитанского рангу».3
В июне 1717 г., когда Петр представлял при дворе своего воспитанника, начальником всей артиллерии был один из побочных сыновей Людовика XIV от маркизы де Монтеспан. Назовем полностью это лицо: Louis Ier August de Bourbon, Duc du Maine et d'Aumale, comte d'Eu et Pair de France, Prince de Dombes, Grand Maître de l'Artillerie.
В русском варианте: Луи-Огюст I де Бурбон, герцог дю Мен и д' Омаль, граф д Е и пэр Франции, принц де Домб, великий мэтр артиллерии» (Ганнибал называет его «великим фельдцейгмейстером Франции»). Даты его жизни — 1670— 1736. Краткий вариант его имени по-русски — герцог Мен-ский.
Остановимся подробнее на сведениях об этом принце, «сыне натуралном славного короля французского». Он был на 26 лет старше Ибрагима, и это укрепляло доверие к нему Петра I. Источники указывают на серьезность, глубокомыслие этого побочного сына короля, любившего науки и искусства, постоянно пребывавшего при отце в Версале, хотя склонного к одиночеству. Его воспитательницей была госпожа Ментенон, очень привязавшаяся к мальчику, в последний период царствования Людовика XIV занимавшая исключительное место при дворе и в сердце короля. Мальчик был любимцем отца, пожаловавшего своему сыну в 1714 г. чин Le grand maitre de l'artillerie, чин, после него уже никому не дававшийся. В 7—8 лет принц уже сочиняет галантные письма своим ровесницам и девицам старше его из высшего общества, проявляя тонкие и нежные чувства, и изысканность его отмечается биографами. В 1694 г. он объявляется принцем крови, т. е. получает право наследования власти в случае отсутствия старшего наследника, и назначается пэром Франции. В 1692 г. герцог получает чин генерал-лейтенанта и женится на Анне-Луизе-Бенедикте де Бурбон-Конде (1674—
3 Телешова Н. К. Жизнь Ганнибала. С. 247.
1753). О герцогине известно, что она была чрезвычайно малого роста, что не мешало ей верховодить придворными интригами, которых был чужд ее супруг. В замке Со, купленном ими в 1699 г. у вдовы сына Кольбера, стараниями герцогов возникает салон, позже соперничающий с двором регента Филиппа Орлеанского. Отмечается экстравагантность и смелость супруги принца, в своем замке ставившей спектакли и исполнявшей часто главные роли в трагедиях Корнеля, Расина и других классицистов.
Спектакль, основанный на второй песни «Энеиды» Вергилия, — рассказ Энея царице Карфагена Дидоне о пожаре Трои — был увековечен живописцем их двора Франсуа де Труа. Полотно представляет герцога и герцогиню в ролях Энея и Дидоны. Пышное общество окружает их. В 1703 г. в замке Со придуман был орден «Золотой мушки» (или пчелы), в который посвящались гости дома, при этом желтая, медовая лента отличала посвященного. В основе этой игры были, как отмечали современники, «удовольствие, культура и дух праздности».
После смерти Людовика XIV (1715) герцогу Менскому предназначено было воспитание его единокровного младшего пятилетнего брата, Людовика XV. Но происками регента Филиппа Орлеанского в июле 1717 г. герцог оказался отставлен от этой почетной должности, а завещание Людовика XIV было уничтожено. Тогда же герцог утратил и чин «великого мэтра артиллерии». Начало этих гонений совпало с отбытием из Парижа Петра I со свитой, перед чем он вручи л судьбу Ибрагима герцогу Менскому.
Герцог Луи де Сен-Симон, известный мемуарист, враждебный герцогу Менскому и сторонник регента, отмечает, однако, что герцог и после смерти отца постоянно присутствует в Версале и в главе своих «Мемуаров» вспоминает о встрече русского царя 10 мая 1717 г.: «Король (Людовик XV. — Авт.) обратился к нему с небольшим и коротким приветствием, а герцог Менский, маршал де Вильруа и все присутствующие высокопоставленные придворные поддержали беседу».4
В гневе и обиде на регента Филиппа Орлеанского герцоги Менские вступают в заговор с испанским послом и его патроном Филиппом V, королем Испании с 1700 г., внуком Людовика XIV, что имело значение для истории Франции и отразилось на жизни Ибрагима.
В 1713 г. Утрехтским миром закончилась так называемая «война за испанское наследство». Смерть Людовика XIV вско-
4 Сен-Симон Л. Мемуары. М., 1991. Кн. 2. С. 361.
дыхнула Европу, и союзники (Франция, Англия, Голландия и позже Австрия) решили начать борьбу за возвращение двух итальянских провинций (Тосканы и Пармы), с 1706 г. отошедших Испании.
В 1717 г. у регента появились сведения, что Филипп V хотел бы занять трон деда во Франции. Раскрыт был заговор сторонников Филиппа V — во главе его стоял герцог Менский. Супруги были арестованы, а с Испанией начата война — 9 января 1719 г. Война закончилась в феврале 1720 г. победой союзников, Филипп V предложил двойной брак своих детей с дочерью регента и Людовиком XV (ему было 11 лет). Повинившиеся Менские вышли на свободу и вернулись в свой замок Со. Это был 1720 год.
Заметим, что протекция принца и помощь Ибрагиму оказались возможны только с этого, 1720 г. Становится понятным, почему так тяжело жилось крестнику русского царя в первые два года его пребывания в Париже, причем они точно совпали со временем опалы его покровителя.
В этом же 1720 г. произошли большие преобразования в армии, связанные с успехами артиллерии в Европе. Основаны были четыре школы, и в одной из них, в городке Ла Фер, в ста милях от Парижа, стал обучаться Ибрагим Петров. Начальников этих школ было двое. Один — на севере страны, другой на юге. Первый звался Камю Детуше, вторым был племянник бывшей метрессы Людовика XIV де Лавальер.
Герцог Менский остался «не у дел» после освобождения от ареста, но роль покровителя Ибрагима, теперь капитана королевских войск — чин, полученный после ранения и участия в войне с Испанией 1719 г., — позволяла приглашать его в замок и знакомить с великими людьми века. Экзотическая внешность арапа импонировала жажде новизны и развлечений. Повязка на раненной под Фуэнтерабйей 17 июня 1719 г. голове была эффектна — это знал и отметил в романе Пушкин.
Наступили годы, когда, по словам Пушкина, «образованность и потребность веселиться сблизили все состояния (...). Литература, ученость и философия оставляли тихий свой кабинет и являлись в кругу большого света угождать моде» (VIII, 4). Что знал Пушкин о праздниках, куда, вероятно, приглашался его прадед? Приходится полагать, что какие-то рассказы на эту тему хранились в семье и стали известны поэту. Имени герцога Менского он не знал, во всяком случае в связи со своим Ибрагимом. Он считал, что пышность двора герцога Орлеанского, регента и первого лица во Франции, окружала его героя, не предполагая, что у регента был соперник.
Теперь знание того факта, что герцог Менский, принц де Домб был неким покровителем Ибрагима совершенно меняет наше представление о неисходной бедности и заброшенности посланца из России. И, как всегда, Пушкин остается верен своему принципу — художественная правда должна следовать за исторической достоверностью. Только имя патрона будущего Ганнибала оставалось ему неизвестным, все остальное совпадает с картиной жизни, окружавшей юного капитана в те дни, когда он покидал Ла Фер и являлся в Париже.
О супругах герцогах Мен современники были противоположных мнений. Герцог Луи де Сен-Симон писал о них в своих мемуарах с чрезвычайной язвительностью, обвиняя обоих в лицемерии, лживости и искусно рассчитанных интригах.
Другая сторона отмечала ум и образованность принца и принцессы, некоторую робость его, обусловленную, в частности, хромотой от рождения. Любовь короля к герцогу Менскому была чрезвычайной, что определило и отношение к нему двора. В 1778 г. Жан Лафонтен посвящает тогда восьмилетнему мальчику басню: «Боги хотят обучать сына Юпитера». Басня-ода имеет 48 стихов. Представим вкратце ее содержание:
Сын Юпитера душою был подобен Богу. В детстве он знал уже высокие чувства — Флора коснулась его сердца
(Богиня отождествлялась с его матушкой маркизой де Монтеспан).
Сын Юпитера имел иной ум и получил иные дары от небес. В нем была кровь отца, и все Боги одаривали его. Бог войны научил своему искусству; Аполлон подарил мусический талант; Геркулес решил показать ему нехоженые пути к добродетели, по которым он пойдет к славе. Божество Цитеры (Киферы) Амур обещал наградить его, сверх всего, умением нравиться. Чего же не сможет он достичь?
И друзья, и враги сходились в одном — салон герцогов собирал цвет искусства и науки Франции. Гостями замка Со, друзьями дома называют Боссюэ (1627—1704), аббата и поэта Шо-льё (1639—1720), Фенелона (1651—1715), Фонгенеля (1657— 1757), Монтескье (1689—1755), Вольтера (1694—1778), Д Алам-бера (1717—1783).
Здесь, в Со, в 1740-е гг. живет Вольтер, почти что скрываясь от немилостей двора и маркизы де Помпадур. Здесь он пишет в 1748 г. первую из своих блистательных философских повестей — «Задиг».
ш
Ш
Памятный знак «Послание через века». Скульптор Э. П. Соловьева, искусствовед А. Г. Раскин, архитектор О. С. Романов. 2002 г. Санкт-Петербург, Университетская наб.
Скульптурная композиция «Охтенка». Скульпторы В. Д. Свешников и Я. Я. Нейман, архитектор С. М. Короленко. 2003 г. Санкт-Петербург, шоссе Революции, парк «Нева».
Памятник А. С. Пушкину и И. А. Крылову. Скульпторы К. К. Константинов и В. Б. Доброхотова. 2004 г. Московская обл., г. Пушкино, Центральная пл.
Памятный знак — мемориальная доска и барельеф поэта на фасаде здания средней школы № 7 им. А. С. Пушкина. Скульпторы В. В. Френчко и А. Е. Мациевский, мастер-гальваник И. А. Трембач. 1999 г. Не сохранился. Кировоград, ул. генерала Шумилова, д. 30.
Памятник А. С. Пушкину. Скульпторы Ф. Г. Зайцев и Б. Чак, архитектор Т. Онищук. 2000 г. Запорожье, Пушкинская пл.
Памятник А. С. Пушкину. Скульптор Н. М. Филатов. 2003 г. Саранск, Фонтанный спуск к Парку культуры и отдыха.
У I ^ **
ш
Портрет герцога дю Мена. Художник Франсуа де Труа. Масло, холст. 1715 г.
Возможность получать приглашения в замок возникла для Ибрагима в 1720—1722 гг., когда одних знаменитостей уже не было в живых — Боссюэ и Фенелона, другие находились в детском возрасте — Д'Аламбер. Но четыре имени из называемых в списке гостей замка совместимы с этими двумя годами. И эти четверо могли быть знакомцами юного африканца. Это — Шольё (в год своей смерти, 1720-й), Фонтенель, Монтескье и Вольтер, бывший двумя годами старше Петрова крестника.
Назвав этих друзей герцогов Менских, среди которых мог быть Ибрагим, мы в точности повторим имена тех, кого называет в своем романе Пушкин в качестве гостей регента, который «приглашал его не раз на свои веселые вечера, он присутствовал на ужинах, одушевленных молодостью Аруэта и старостью Шолье, разговорами Монтескье и Фонтенеля» (VIII, 4).
М. И. Писарева, Н. К. Телешова
«ПИСЬМА РУССКОГО ПУТЕШЕСТВЕННИКА» Н. М. КАРАМЗИНА В ТВОРЧЕСКИХ ОТРАЖЕНИЯХ
ПУШКИНА
«Письма русского путешественника» Н. М. Карамзина, впервые появившиеся на страницах «Московского журнала» в 1791—1792 гг., несомненно, были в поле зрения Пушкина, как и всей образованной, читающей и пишущей России. Не случайно и через полтора столетия, в наше время, оценивая «Письма» как культурный феномен, современные исследователи применяют к ним известное пушкинское сравнение: «Это своего рода „окно", прорубленное Карамзиным для русского читателя в культурно-историческую жизнь западноевропейских стран».1 Карамзиным создан устойчивый образ русского путешественника за границей и, доведись Пушкину совершить однажды путешествие в Европу, мы явились бы свидетелями того, как через призму Карамзина Пушкин взирал бы на те места, которые посетил. Вольно или невольно это делали многие русские путешественники, в том числе и поэты, начиная с современников Карамзина, среди которых в первую очередь вспоминается дядюшка-поэт В. Л. Пушкин, и заканчивая Цветаевой и Маяковским. Однако первому поэту России не довелось увидеть Европу, но
1 История русского романа: В 2 т. М.; Л., 1962. Т. 1. С. 69.
© В. П. Старк, 2005
225
