CC BY
71
Вестник Омского университета. Серия «Психология». 2018. № 3. С. 11-26. УДК 159.9
DOI 10.25513/2410-6364.2018.3.11-26
Н. С. Шадрин
ОБ ИСТОКАХ ОБЩЕЙ ИДЕИ ЛИЧНОСТИ, ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ И ЕЕ УНИКАЛЬНЫХ «ПЕРЕЖИВАНИЙ» В НЕКОТОРЫХ ФИЛОСОФСКИХ И ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ТЕЧЕНИЯХ
В осмыслении общей идеи личности и индивидуальности в контексте базовых категорий психологии автор отталкивается от наработок советской и постсоветской психологии (Б. Г. Ананьев, М. Г. Ярошевский, В. П. Зинченко, В. Д. Шадриков, В. И. Кабрин и др.) Так, вполне учитывается принимаемое в этой традиции соотношение понятий личность / индивид.
Но ввиду имеющейся путаницы понятий «индивид», «субъект деятельности» и «личность», названной В. П. Зинченко «блужданием в трех соснах», автор обращается к концепции Сартра, раскрывающей иерархию личностного и субъектного начала в человеке.
Онтологически личность есть особое существование (деятельное, что связано с субъектом деятельности, «живое» и «реагирующее» на окружающий мир, что связано с индивидом), «инклюзивно» и ответственно сопричастное, исходя из «места» своего существования, все более широким формам совместного социального бытия людей (наделенных той же родовой сущностью), вплоть до бытия всего человечества.
Нарастание ответственного «присутствия» личности по отношению ко все более широкому «миру миров» порождает и ее «присутствие по отношению к себе» (Сартр) и, в психологическом аспекте, способность саморегуляции многоуровневой системы базовых психологических детерминаций внутреннего мира человека. Важным условием этого является всесторонняя психологическая «интеграция» детерминаций, без чего невозможно свободное «распоряжение» ими и, более широко, «совладение» личности со своими жизненными процессами и событиями в широких социальных контекстах. Такая интеграция и порождает феномен целостной индивидуальности. В раскрытии «горизонтали» указанной интеграции используются идеи Г. В. Гегеля и особенно В. Дильтея и Э. Шпрангера.
Ключевые слова: внутренний мир человека; индивид; субъект деятельности; личность; существование; индивидуальность; интеграция психологических детерминаций.
N. S. Shadrin
ABOUT THE SOURCES OF GENERAL IDEA OF PERSONALITY, INDIVIDUALITY AND HER UNIQUE "EXPERIENCE" IN SOME PHILOSOPHICAL AND PSYCHOLOGICAL FLOWS
In the comprehension of general idea of personality and individuality in the context of base categories of psychology the author pushes off from works of soviet and post-soviet psychology (B. G. Ananiev, M. G. Yaroshevskiy, V. P. Sinchenko, V. D. Shadrikov, V. I. Kabrin and other). So, the correlation of concepts personality/individual accepted in this tradition is fully taken into account.
But because of present for us mess of concepts "individual", "subject of activity" and "personality", adopted В.П. Зинченко as "wandering in three pine-trees", the author calls to conception of Sartre, exposing the hierarchy of the personality and subject.
Ontological the personality is the special existence (active, that it is bound by the subject of activity, "living" and "reactive" on the surrounding world, that it is related to the individual), "inclusive" and responsibly participant, coming from the "place" of her existence, to more wide forms of joint social life of people (provided with the same family essence), up to the being of humanity. Growth of responsible "presence" of personality in relation to more wide "world of the worlds" generates and her "presence for attitude toward itself" (Sartre) and, in a psychological aspect, ability of self-regulation of the multilevel system of base psychological determinations of the inner world of man. The important condition of it is all-round psychological "integration" of these determinations, without what it is impossible free order by them and, more widely, "co-ownership" of personality the vital processes and events in wide social con-
texts. Such integration generates the phenomenon of integral individuality. The ideas of Hegel and especially W. Dilthey and E. Spranger are used in opening of "horizontal" of integration.
Key words: inner world of humane; individual; subject of activity; personality; existence; individuality; integration of psychological determinations.
Постановка проблемы. Психология не может брать за основу своих разработок в области проблематики человека, личности и индивидуальности их чисто философские определения, ограничиваясь лишь восприятием их общей идеи в контексте своих проблем и задач, что, однако, представляется важным. При этом надо учесть, что эти понятия в проекции на построения философов часто звучат непривычно для психологического уха: «дух», «форма жизни», «субъект жизни», «здесь-бытие», «ничто», «бытие-для-себя», «самость», «существование», «экзистенция».
Наработки психологов по проблеме человека, личности и индивидуальности имеют характер, неразрывно сопряженный с целой системой понятий традиционно психологического плана, таких как мотив, образ (представление), «переживание», действие, общение и т. д.
Но феномены индивида, личности, индивидуальности не сводимы к «психике», а есть уровни живого существа, человека, являющегося объектом многих наук, включая философию (что уменьшает известный «психологический субъективизм» и чрезмерный плюрализм в их осмыслении). Важность учета этих уровней акцентирована создателем антропологического подхода в психологии Б. Г. Ананьевым. Кстати, уже Гегель включал некоторые аспекты анализа души в свою «антропологию».
Однако любой ракурс антропологии завязан на анализ целостной сущности человека и ее аспектов. Поэтому то, чего нам не хватает у Б. Г. Ананьева, это более глубокое изучение указанных «ипостасей» человека как моментов его человеческой сущности (в индивидуальной форме ее проявления).
Представляется разумным, что феномен личности обычно осмысливается в соотнесении с человеком как индивидом (реже - еще и как субъектом деятельности), ибо они -лишь разные ипостаси человека. Оправдано и то, что, к примеру, при психологическом рассмотрении личности ей обычно сразу же атрибутируются мотивы, потребности, формы ее общения и деятельности или же ее дея-тельностные «основания» и т. д.
Ниже мы эксплицируем систему базовых категорий психологии, отражающую структуру внутреннего мира человека и его детерминации, в которой находят место и «индивид», и «субъект деятельности», и «личность», а также специфически психологические понятия мотива, образа, общения и т. д. Однако сначала уточним, что мир в любой его форме (физический мир, мир животных, растений, мир вирусов и т. д.) - это пространство явлений и событий определенного типа, разыгрывающихся на базе соответствующих детерминант.
Так, в физическом мире действуют («разыгрываются») такие базовые детерминации, как различные силы, поля, массы, энергии и т. д. В то же время все явления (события) этого мира присутствуют в трехмерном пространстве (более широко - в четырехмерном пространстве-времени).
Мы уже не раз указывали, приводя подробные цитаты, что в классической и неклассической физике «мир» понимается как «пространство А4» (четырехмерное), а его «точки... называются мировыми точками или событиями» [1, с. 37-38].
Детерминации или детерминанты - это факторы, определяющие специфику явлений в конкретном мире или являющиеся их причинами; понятно, что детерминанты и их проявления могут меняться местами. (Слово determinare означает «определяю».)
Внутренний мир человека (предмет психологии) можно понять как пространство особых явлений и событий, разыгрывающихся на основе таких базовых детерминант, как мотивы, образы, формы общения и деятельности. Важным детерминирующим фактором психического является также сам человек, но не как некая «форма психики», а как живое существо, как многоуровневый субъект индивидуальной жизни. Он выступает как индивид, как субъект деятельности и как личность.
Смысл этого определения наглядно отображен в таблице.
© Шадрин Н. С., 2018 12
Внутренний мир человека как предмет психологии, его базовые детерминанты и их уровни
Социокультурная среда человека (как «мир культурных миров»)
Уровни индивидуального субъекта жизни Базовые психологические детерминанты внутреннего мира человека на каждом из уровней индивидуальной жизни Уровни мира человека
Личность (волевая, лич-ностно-смысловая регуляция) Мотив 3 Образ 3 Общение 3 Действие 3 Мир личности
Субъект деятельности (произвольная и непроизвольная регуляция) Мотив 2 Образ 2 Общение 2 Действие 2 Мир субъекта деятельности
Индивид (непроизвольная регуляция) Мотив 1 Образ 1 Общение 1 Действие 1 Мир индивида
Среда обитания человека как вида homo sapiens. Учитывая «принципиальную конвенциональность психологического знания» (В. В. Козлов), мы полагаем, что давать общее определение таких, в известной мере понятных всем категорий, как мотив, образ, общение, деятельность в нашей статье не стоит; тем более, что в других наших работах их специфика рассмотрена на всех трех уровнях проявления человека [1]; их определения можно найти и в психологических словарях.
При этом хотелось бы отметить, что на уровне личности нами выделяется не только хорошо изученное «перцептивное общение», но и так называемое «ко-экзистенциальное общение [1, с. 86-87]. Интерактивная же сторона общения соответствует уровню субъекта совместно-разделенной деятельности.
Что касается частных феноменов психики, то, к примеру, такие их формы, как установки, физиологические потребности или идеалы, есть лишь особые проявления базовой детерминанты мотивации. Эмоция же, не являясь, по-видимому, самостоятельным процессом, находится как бы «на пересечении» двух детерминаций - мотивов и образов: без потребностей и мотивов нет эмоции, но ее нет и без образа ситуации их удовлетворения (см. также [2]).
К сожалению, сейчас наблюдается очень сильная путаница таких выражающих разные стороны человека категорий психологии, как индивид, субъект деятельности и личность. Эта путаница была остроумно и не без горечи названа В.П. Зинченко «блужданием в трех соснах» [3]. Отсюда возникает нужда уточнить эти понятия, что требует чего-то большего, чем узко-психологическое осмысление, сосредоточив внимание на вынесенных в заглавие статьи понятиях личности и индивидуальности.
«Среда обитания человека как вида», фигурирующая в нашей таблице, представляет
собой лишь особый аспект (срез) среды существования человека вообще, потенциально значимый для жизни организма человека как вида homo sapiens. Она дана в «сопряжении» с уровнем индивида, ибо детерминирует реакции человека именно на этом уровне. Детерминации личностного и субъектно-деятель-ностного уровней «примыкают» к сфере культуры (сфере социокультурных миров), потому что имеют социокультурную природу.
В нашей таблице не отражена категория индивидуальности: это связано с тем, что ее можно представить как гармоничное инте-гративное объединение мира индивида, субъекта деятельности и личности (см. ниже), что достигается далеко не каждым!
При этом надо различать «вертикаль» и «горизонталь» ее интеграции; подлинная индивидуальность предполагает совмещение обоих типов интеграции при условии ее открытости миру, к чему мы еще вернемся.
Признание самой возможности существования единого предмета психологии и его понимание как «внутреннего мира человека» мы находим в работах В. Д. Шадрикова, В. А. Мазилова, Н. Н. Нечаева.
Отметим также, что базовые категории психологии (мотивы, образы, общение, деятельность, а также личность) были вычленены на огромном историко-психологическом материале как характеристики предмета психологии еще М. Г. Ярошевским (1985). Затем эта система категорий уточнялась, видоизменялась и, пожалуй, слишком усложнялась уже в 2000-е годы в ряде крупных совместных работ А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского и В. А. Петровского. Правда, эти категории не были интегрированы авторами в единую систему в контексте идеи внутреннего мира человека, что, казалось бы, напрашивается само собой.
В отличие от М. Г. Ярошевского, детерминанты внутреннего мира человека мы раз-
ворачиваем не только на уровне личности, но и на нижележащих уровнях мира субъекта деятельности и индивида. Эти понятия были «полемически разведены» (И. А. Мироненко) еще Б. Г. Ананьевым [4].
При этом мы не считали возможным устранить из нашей таблицы уровень субъекта деятельности. (Его можно назвать также субъектом совместно-разделенной деятельности, что показывает, почему в структуру его мира включена и детерминанта общения)
В западной философии и психологии субъект часто понимался как характеристика некоего широкого целого, например субстанции. Так, у Декарта субстанция была причиной самой себя и субъектом своих изменений. Гегель же в анализе становления духа исходил из категории исторически развивающейся субстанции-субъекта. Маркс в свою очередь употреблял выражения «субъект, человечество» (в оригинале "das Subjekt, die Menschheit), «общественный организм, общественный субъект», «субъект - общество» и т. д. [5, с. 21, 22, 39]; [6, с. 7, 8, 2].
«Глобальный» взгляд на субъекта часто не позволял видеть его в качестве субъекта индивидуальной деятельности, преобразующего предметы в реальных жизненных ситуациях, а не как некой «мировой силы» или характеристики общественного целого. Даже у Маркса «автоматически действующим» субъектом всего социума является сила капитала, а рабочий у него не является, по-видимому, даже субъектом труда.
Введение в мировую психологию понятия «субъект индивидуальной деятельности» было заслугой Б. Г. Ананьева, хотя по сути и теория деятельности А. Н. Леонтьева была психологией субъекта деятельности.
По мысли И. А. Мироненко, данное понятие в советской психологии заняло даже «часть семантического пространства», которое в западной психологии занимало понятие личности [7, с. 154]. В то же время, ставя личность выше субъекта деятельности (обоснование этого дано ниже), мы считаем, что попытка «заморозить» проблему субъекта деятельности, субъекта труда под влиянием новых идеологем и воспевания некого успешного рыночного «комбинатора», видимо, является одной из основ того особого кризиса постсоветской психологии, на сам факт которого очень тонко указывает та же И. А. Ми-роненко.
Западным концепциям личности может быть отчасти предъявлен счет и по поводу частичного игнорирования проблемы индивида. Так, у Фрейда периода «Я и Оно» индивид был редуцирован к «Оно» как сфере половых потребностей (в советской же психологии не забывали и о других «естественных» потребностях, к тому же в ней на индивидном уровне изучалась роль задатков, свойств нервной системы, темперамента и т. д.).
При этом «Я» (социальное начало), «Оно» и «сверх Я» были странным образом объединены в структуру, которую почему-то понимают как «структуру личности» по Фрейду, хотя это противоречит «принципу однородности элементов структуры (системы)».
Добавим, что в западной психологии ХХ века понятие личности обычно сильно превалировало, а о субъекте говорилось лишь бегло, как о субъекте психического вообще или как о субъекте «жизни духа» (что характерно для философии жизни и духовно-научной психологии Дильтея и Шпрангера). Наконец, его трактовали и как просто активное, самоорганизующееся существо, часто не отличимое от личности.
Иерархия понятий субъекта и личности в экзистенциальной традиции. Сартр, существенно повлиявший на становление экзистенциальной и гуманистической психологии, был из числа ученых, достаточно системно соотносивших проявления отдельного человека и как субъекта (субъекта познания и практики), и как личности, при этом ставя личность выше субъекта! Его аргументация по этому вопросу и его общее понимание личности представляют здесь большой интерес.
Правда, как не сразу замечает читатель трактата «Бытие и ничто», личность (разумеется, «подлинная») в его онтологии фигурирует как особая форма бытия, существования - как «ничто», «небытие бытия», «бытие-для-себя»; у Хайдеггера же это скорее «здесь-бытие».
Исходный пункт рассуждений Сартра в «Бытии и ничто» связан, по-видимому, с идеей самосознания в его особой (высшей) форме (как «чистой» рефлексии), которая только и может быть основой размышлений подлинного философа (а не обычного «среднего» человека) и которую он отличает от декартовского понимания самосознания как «мышления о сознании». (В этом плане у Декарта носитель самосознания может фактически предстать и
как объект: слова Декарта «я есть вещь мыслящая...» говорят сами за себя.)
Сознание - лишь «проявитель» мира, бытия, лишенный всякой вещественности. Бытие сознания не намекает ни на какого субъекта, противопоставленного объекту, тем более на телесно-биологического индивида. (Их можно было бы представить в виде стержня, на который нанизываются переживания сознания и которому они «присущи».)
По словам Сартра, «бытие сознания есть сознание бытия» и ничего более [8, с. 19]. Глубина мысли Сартра может стать очевидной с психологической точки зрения лишь в одном случае: если мы примем, что речь у него идет именно о сознании и образе мира личности, а не о сознании и образах субъекта (предметной или познавательной деятельности). Ведь субъекту обычно интенционально (да и практически) противостоит объект, а не мир в целом; он вряд ли имеет перед собой образ бытия или хотя бы «образ мира или его фрагментов» (М. Г. Ярошевский, А. В. Петровский).
Само бытие сознания (по сути дела это подлинно-личностное бытие!) Сартр называет в своей онтологии «бытием-для-себя», иногда - «небытием бытия» или же «ничто бытия».
О бытии-для-себя у Сартра говорится в том плане, что смыслом и сутью бытия сознания является обнаружение самого сознания как особого отрицательного начала в бытии. Постигая «смысл» бытия (по сути дела личностный), сознание создает «проект» изменения мира, что уже содержит момент отрицательности, «ничтожения» (negation) и т. д.
В отличие от этого бытие-в-себе - это совокупность «существующих» (l'exitant, что отчасти соответствует термину Seiende (сущее) у Хайдеггера) объектов, процессов, все связи и отношения которых познающее сознание субъекта не может увязать в единую картину. Бытие-в-себе, мир сам по себе - это «свалка, громоздящаяся до неба», по словам героя «Тошноты» Сартра.
Правда, объекты могут быть увязаны в отдельные предметные области действительности. (Сартр называет их «клеточками» (parcelle) бытия-в-себе.)
Вне таких комплексов объект нельзя обнаружить: «.Характеристикой некоторого существующего не может быть самостоятельное обнаружение в личности сознания; невозможно обеднить нечто существующее: оно есть повсюду и нигде (в силу взаимосвя-
зей объектов. - Н.Ш.), нет бытия, которое не являлось бы бытием некоторого способа бытия (его предметной области. - Н.Ш.) и о котором не знали бы, посредством способа бытия, что оно манифестирует и в то же время обнаруживает» [8, с. 30].
Далее Сартр пишет: «Не существует во в-себе частички (parcelle) бытия (его предметной области. - Н.Ш. ), которая не была бы сама по себе без наполненности и промежутка (в силу ее наполненности связными объектами и их относительной обособленности. - Н.Ш.)», так что «плотность (densité) бытия-в-себе бесконечна» [8, с. 116]. Поскольку каждое существующее есть феномен (постигается как феномен), то можно говорить о «трансфеноменальности бытия» - важный параметр бы-тия-в-себе.
Но сознание личности постигает бытие не так, как сознание субъекта познает объекты, их связи и даже комплексы связей: «Сознание (личности. - Н.Ш.) может всегда опережать (dépasser) существующее, но не по направлению к его бытию (выйти из отдельного существующего в целостное бытие нельзя. - Н.Ш.), но по направлению к смыслу этого бытия» для личности [8, с. 30].
Так, в ходе постижения объектов «я могу выйти за пределы этого стола или этого стула по направлению к его бытию и поставить вопрос о бытии столом и бытии стулом». (В целом это означает «дать вещам существовать самим по себе», оторвавшись от нашей утилитарной заинтересованности в них, - идея, широко используемая экзистенциальными психотерапевтами.) Теперь уже бытие «само есть обнаруженное явление, которое как таковое нуждается в некотором бытии, на основе которого оно может быть обнаружено» [8, с. 15].
По сути дела такой основой является бытие личности, а сознание, «обнаруживающее» бытие, - это ее сознание. Сознание же субъекта, постигающее объект - это, скорее, его восприятие, а переход к постижению бытия объекта, видимо, уже связан с функцией воображения личности.
Значит, воображение есть особая способность, которая в нашей таблице должна фигурировать как основа особого рода образов - образов мира или же, в духе идей Сартра, образов бытия объектов в этом мире, причем скорее на уровне личности, а не на уровне «прагматичного» субъекта деятельности с его образами реальных объектов вос-
приятия. Воображение позволяет, по-видимому, «забросить» в мир в целом, в бытие и саму данную личность, и другого человека (тем самым они наделяются «бытием-в-мире»), представив другого как личность, наделенную «смыслом» мира и свободным проектом по его изменению. Правда, воображение проявляется и на уровне субъекта деятельности (его иногда понимают как «создание образов продуктов труда»), а не только на уровне личности: различие двух этих форм воображения - проблема, требующая внимания психологов !
Как же люди постигают друг друга? В целом «мы не можем, - пишет Сартр, - воспринимать (percevoir) и воображать одновременно, необходимо, чтобы было либо то, либо другое». Это можно применить и к двоякому характеру «взгляда» другого человека, направленному на меня. По Сартру, «мы не способны воспринимать другого человека и в то же время ухватывать направленный на нас взгляд; необходимо, чтобы имело место либо то, либо другое» [8, с. 316]. Взгляд другого кажется находящимся впереди его глаз, «впереди» его тела и манифестирует свободу личности, которая смотрит на меня и имеет проект по изменению ситуации, включая и меня самого.
Интересно, что «проект любви», по Сартру, связан с тем, что мы любим в другом именно свободу, проскальзывающую в его взгляде: «любимый (любимая) есть взгляд» [8, с. 439].
С другой стороны, «взгляд другого», который мнит себя «как субъект, для которого я объект», отчуждает меня как личность. «Взгляд другого» при этом выступает как «замораживающий» взгляд Медузы Горгоны. Таким взглядом смотрит, например, «хозяин», «мэтр» на своего работника.
Интуитивное ощущение смысла мира в сознании личности есть подоснова ее свободы и ответственности перед лицом этого мира (прежде всего социального).
Бытие-для-себя может быть реально «опознано» (если уйти от мира философских абстракций) лишь как существование «подлинной» личности, как адекватно-человеческое, личностное, активно-преобразующее бытие существования. Ведь всякое существование может быть соотнесено с бытием, а субъект, - скорее, лишь с объектом.
Понимание личностного существования как преобразования и отрицания бытия
Сартр обосновывает и тем, что язык ухватывает не только небытие вещей ("rien"), но и небытие людей ("personne") [8, с. 51].
По Сартру, выдвинутый им тезис «существование (человека, личности, самосознания) предшествует его сущности» можно понять в разных вариантах. Его смысл в том, что человек, личность есть бытие (существование), бытие же есть «основа небытия», смыслового «отрицания» бытия личностным сознанием, в котором видится сущность человека. Поэтому сущность человека - последующий за его бытием момент.
Истоки своего взгляда Сартр видит у Хайдеггера, приводя его высказывание: «В нем (в Dasein. - Н.Ш.) существование предшествует сущности и управляет ею» [8, с. 513].
По словам Сартра, «сказать, что бытие-для-себя имеет в бытии то, чем оно является, сказать, что оно есть то, что оно не есть, сказать, что его существование предшествует его сущности и обуславливает ее», значит сказать одно и то же (в буквальном переводе - «одну и ту же вещь»). В этом же самом ряду, по Сартру, находится и формулировка Гегеля: «Сущность есть то, что было» [8, с. 515].
Действительно, в книге «Наука логики», которую и цитирует Сартр, первый раздел представляет собой «учение о бытии», точнее о наличном бытии (Dasein) как сфере непосредственной данности какого-то изучаемого явления, процесса, объекта. Здесь фигурируют «качественная определенность» явления, благодаря которой нечто есть то, что оно есть, а также проблема количества и т. д. (Например, качество - это то, как бытие имеет место, "ist da".)
Но то, что в первом разделе книги представало как бытие (непосредственное, наличное бытие), во втором разделе («Учение о сущности») выступает как нечто опосредствованное «иным» (многообразными основаниями, условиями) и поэтому как нечто становящееся, развивающееся (углубляющееся в свои основания и таким образом выходящее за пределы себя). Здесь видна «отрицательная» природа сущности, наличие внутри нее момента становления, небытия и т. д.
Присутствие в бытии вещи непосредственной данности, а в ее глубокой сущности -момента отрицания бытия, «движения становления и перехода» и фиксирует Гегель, говоря, что «сущность есть то, что было».
Симптоматично, что Сартр вводит в свой анализ лишь «прыжок» мысли Гегеля при переходе от наличного бытия (Сартр «переопределяет» его, с известной натяжкой, как «существование») к отрицательной по своей природе сущности. Однако тезис о первичности существования, сформулированный Сартром в контексте логики Гегеля при анализе сущности личности, можно повернуть и иначе, о чем чуть ниже.
Различия индивида, субъекта и личности. Возвращаясь к проблеме природы психического, напомним, что ряд его детерминаций идет и от самого человека как субъекта индивидуальной жизни. Всесторонее сопоставление таких уровней жизни человека, как индивид, субъект деятельности и личность, позволяет глубже осмыслить и заявленную в заглавии статьи проблему личности и индивидуальности.
Индивид - это человек как природное существо (потенциально - человек в его сущности), интегрирующееся как целое в среду своего обитания, реагирующее на ее важные факторы (с одной стороны, это предметный мир культуры, с другой - другие люди, что проявляется уже в «реакции оживления» новорожденного) путем активации организма и «слаженной», интегрированной перенастройки работы всех его систем. (В такой перенастройке большую роль играют центральная нервная система и отчасти гуморальная система.) Само слово individo значит «неделимый», «целостный». На уровне индивида проявляются темперамент, свойства нервной системы, задатки и т. д. Сюда мы отнесли бы и работу «блока активации» в теории трех блоков мозга А. Р. Лурия и Е. Д. Хомской.
Субъект деятельности - это человек как носитель какой-либо предметной деятельности, как ее «реализатор», «инициатор» и исполнитель. Субъект обеспечивает дифференцированную активность в многообразии предметов, данных культурой (иногда она имеет характер совместно-разделенной деятельности с предметами!). См.: В. А. Ганзен «Системные описания в психологии» (1984) [9].
Личность - это форма активно-деятельного существования человека, включающаяся в различные формы совместного социального бытия людей, способная ответственно (от своего лица) решать его проблемы и задачи. Важной характеристикой личности является ее ответственность, наличие осознанной позиции.
Человек как индивид, субъект деятельности и личность является конечным регулятором психической активности человека (что может быть понято как само-регуляция) на соответствующем уровне (например, индивид, в конечном счете, регулирует психологические детерминации первого уровня, обозначенные в нашей таблице как мотивы 1, образы 1, общение 1, действие 1 и т. д.)
Если в человеке как индивиде проявляется природно-потенциальная сторона сущности человека, то в субъекте деятельности выступает момент ее активного утверждения в предметном мире в виде развертывания родовых предметно-деятельных «человеческих сущностных сил» и способностей.
Напомним, что детерминации уровня личности и субъекта деятельности «завязаны» на социокультурную сферу, а индивидные -на сферу биологии человека. Отсюда понятно, что разные авторы пытаются «завязать» на совокупность общественных отношений либо активность личности, либо активность субъекта деятельности, что требует прояснения.
Сам К. Маркс, на которого ссылаются сторонники и той и другой точки зрения, утверждал лишь то, что «сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности (in seiner Wirklichkeit) она есть совокупность всех общественных отношений» [10, с. 262]. Поэтому в 6-ом тезисе о Фейербахе он, по сути дела, определял не сущность человека как таковую (проблема любой антропологии), а лишь один ее аспект, а именно родовые «человеческие сущностные силы» (Wesenskräfte des Menschen), причем лишь в их действительности и в их реальном действии (Wirken) в общественных отношениях, что соответствует не личностному, а, скорее, субъектно-деятель-ному уровню активности.
Важно, однако, понять: вся совокупность предметно-деятельных сущностных сил человека, реализуемая в контексте разнообразных (у Маркса - всех) общественных отношений, в принципе является лишь родовым достоянием человека. Последнее может быть лишь в очень малой степени «присвоено» отдельным человеком, «частичным работником», который при определенных общественных отношениях, в версии К. Маркса и Э. Фромма, становится лишь отчужденным субъектом трудовой деятельности.
Теория отчуждения К. Маркса - это, в основном, концепция отчуждения человека как субъекта деятельности. Концепция же отчуждения Фромма является скорее попыткой распространения идей Маркса также и на проблему отчуждения личности [1].
Так или иначе, но субъект деятельности должен считаться с реалиями общественных отношений, ибо вне их контекста продукты его труда не будут циркулировать в обществе, не будут признаны. В этом плане неудивительно, что у Сартра личность мыслилась не как нечто, «функционирующее» в системе социальных отношений (они есть, по Сартру, проявления бытия-в-себе и социального детерминизма, которые «замораживают» личность), а, скорее, как некое начало, на смысловом уровне отрицающее эту систему, несущее «свободные проекты» ее изменения и т. д. (Попытки В. В. Давыдова задать личность просто как творческое начало [11] возвращают нас к путанице личности и субъекта деятельности, который может выступать и творцом.)
Функционер социальных отношений (каких бы то ни было) в любом случае не есть личность! Увы, сейчас «то, что выступает под названием "психология личности" есть, как правило, исследование социального функционера, который и выдается за личность» [12, с. 110].
В. В. Давыдов уже в конце советского периода обоснованно возразил Б. Г. Ананьеву и другим авторам, по мнению которых субъект характеризуется совокупностью деятель-ностей (что в целом верно), а личность - совокупностью общественных отношений (что уже сомнительно).
По его словам, «следует иметь в виду, что любая конкретная деятельность субъекта (индивида) осуществляется (даже по Марксу. -Н.Ш.) лишь в системе вполне определенных общественных отношений» [11, с. 29]. То есть, повторимся, общественные отношения -это скорее субъектно-деятельный уровень жизни (и сущности) человека, а не личностный! Правда, Маркс не считал отдельного рабочего даже субъектом труда, что не рассматривалось, однако, как вечная и незыблемая истина.
В советской традиции возникло уже иное понимание. Считалось, что в новом обществе отдельный работник является уже субъектом труда, профессиональной деятельности, творцом всех материальных и духовным благ и, в
известной мере, творцом (субъектом) развивающейся системы общественных отношений. Добавим от себя, что в СССР для молодых талантливых профессионалов, просто увлеченных людей, показавших себя в какой-то области, все же реально действовала определенная система социальных лифтов и т. д. Поэтому категория индивидуального субъекта деятельности - это во многом новация советской психологии, значимость которой недооценивать, видимо, не следует.
То, что субъектная активность надстраивается над активностью индивида, не требует особых доказательств. Но у Б. Г. Ананьева субъект деятельности ставился также «выше» личности, причем по многим причинам. Трактовка субъекта деятельности как творца и как чего-то высшего в человеке позволяла объяснить переход от этого уровня жизни к последующему интегративному объединению «индивида», «личности» и «субъекта деятельности», которое, по А. Г. Асмолову, составляет суть понимания творческой индивидуальности у Б. Г. Ананьева [13, с. 157].
В целом активность субъекта деятельности - это, в конечном счете, активность человека в контексте сложившегося предметного бытия человеческой цивилизации, которая неизбежно должна резко отличаться от «индивидной» активности людей, обусловленной эволюционно сложившимися механизмами реагирования, хотя и призвана как-то гармонировать с нею как и с ответственно-личностной позицией человека в многообразии социального бытия.
Что касается феномена личности, то, принимая ответственность как одну из стержневых характеристик личности, нельзя уже утверждать, что сущность личности якобы и есть совокупность хотя бы некоторых общественных отношений, увязанных в ее живой активности и реализуемых ею. (Такому взгляду отчасти отдавали дань Б. Г. Ананьев, А. Н. Леонтьев и другие психологи, включая автора этих строк!) К тому же, строго говоря, даже у Маркса об этом прямо нигде не говорится.
Личность как форма существования (осуществления) человеческой сущности. Почти все теории личности акцентируют ее социальную природу (связь с уровнем социального, а не природного бытия человека), а также свойство быть «хозяином» психических функций (Джеймс), «интегративной ин-
станцией» психики и т. д. В экзистенциализме (и не только в нем) была высвечена такая стержневая характеристика личности, как ее ответственность «в мире», в социальном бытии, из чего вытекает и ее «присутствие по отношению к себе», включая, как мы это понимаем, и ее способность распоряжаться своими психическими регуляциями и рычагами активности.
С философско-антропологической точки зрения личность можно осмыслить как первую самодостаточную и относительно самостоятельную индивидуальную форму существования человеческой сущности. При этом не нужно забывать о том, что это существование «предшествует сущности» человека, - что обосновано Сартром, как мы видели, и с опорой на гегелевскую логику. Однако, к сожалению, Сартр берет от Гегеля лишь прыжок от наличного бытия (которое не совсем обоснованно «притягивается» им к существованию) к сущности человека, содержащей очень важные для Сартра моменты отрицания.
Сартр не замечает того, что у самого Гегеля, как уже отмечалось выше, собственно «существование» фигурирует именно в учении о сущности как один из исходных ее моментов, а последующий момент связан с переходом существования в «действительность» (это та же сущность, но на более высоком уровне!). Здесь существование становится «действительным» существованием, в полной мере реализующим природу его сущности. (Кстати, в ходе становления научной речи в России в начале XIX века слова «существенность» и «действительность» не различались [14, с. 59-60].)
С этих позиций в личностном существовании, с одной стороны, снимается целая совокупность его оснований и условий, имеющих отношение как к природно-индивидным, так и к субъектно-деятельностным проявлениям человеческой жизни. Но чрезмерное зацикливание человека на многообразии оснований и условий своего существования (максимально полноценное удовлетворение физиологических потребностей, социальная деятельность субъекта лишь как гарантированное условие получения жизненных благ и т. д.), «замораживает» феномен личности, делает его чем-то зависимым, дефицитарным (А. Маслоу). Личность на данной стадии можно назвать, скорее, предличностью или же личностью первого уровня.
Подлинная же личность не просто «существует» и заботится об условиях этого существования, а утверждает его как действительное и действенное существование (проявление, осуществление) человеческой сущности, что реализуется в ее ответственно-сопричастной устремленности к формам совместного социального бытия других людей (наделенных той же родовой сущностью), в решении их проблем и задач. Такое «существование» уже движется, говоря языком Гегеля, не «назад, к своим основаниям», а к своей «действительности» (к своей действительной человеческой сущности!), не ограничиваясь видимостью ее проявлений.
Если уж исходить из категории «существование» применительно к осмыслению личности, как это делает Сартр, то надо делать это более последовательно. У Гегеля существование как стадия и форма развития и проявления сущности (а у нас речь идет об индивидуально-личностной форме существования сущности человека) мыслится так: «...Существование - это непосредственность, возникшая из снятия опосредования, осуществляемого через основание и условие» [15, с. 113]. (Можно было бы определить существование и как «снятие тотальности опо-средствований, имеющих место в основаниях и условиях развития сущности» [16].)
Личность мы мыслим как первую полноценную и самодостаточную форму индивидуального существования человека (естественно, в его подлинно-человеческой сущности!), в которой реализованы, «задействованы», непосредственно слиты различные основания и условия этого существования - это моменты его активности как полноценного субъекта деятельности и как телесно-биологического индивида.
К параметрам и моментам активности субъекта (которые «снимаются», а, значит, и «отрицаются» как отдельные моменты в личностном существовании) относятся: способность к участию в труде или, по меньшей мере, в общественно-полезной деятельности и общественной работе; способность к достаточно эффективной семейно-бытовой деятельности, обеспечивающей окончательное потребление материальных благ и поддержание существования людей в материальных основах и т. д.
Соответственно к параметрам и моментам активности индивида, которые «задей-
ствуются» в личностном существовании как его предпосылки, относится потенция разнообразного реагирования и перенастройки организма в ответ на воздействия среды обитания человека - на предметы и предметные ситуации и на других людей.
Конкретно это задатки, потенциал которых может использоваться в относительно позднем возрасте, свойства темперамента, частично меняющиеся с течением времени, особые реакции на лицо другого человека (типа «реакции оживления», которая несколько трансформируется по мере взросления человека). Однако личность не просто «существует» и базируется в своем существовании на определенных основаниях, но она также устремлена к осуществлению своего сущностного человеческого потенциала «до конца» (А. Маслоу и вся гуманистическая школа в психологии). Во всем этом процессе играют свою роль высшие мотивы-устрем-ленности человека. Это, к примеру, идеалы, а также мотивы-ценности, которые «имеют характер идеалов» (А. Ф. Лазурский). (Кстати, данную мысль не раз повторял и Д. А. Леонтьев без ссылок на Лазурского.)
Отсюда ясно, что возникновение феномена личности (в его полноценном виде) в онтогенезе возможно лишь в конце подросткового возраста (это возраст «второго рождения Я»). Идея о том, что личность формируется в 3,5 года, когда формируется иерархия мотивов (Л. И. Божович, А. Н. Леонтьев), которой отдавал дань и автор этих строк, учитывает лишь один, хотя и важный, компонент внутреннего мира личности (ее мотивы), чего, пожалуй, не достаточно.
По сути дела тезис Сартра «существование человека предшествует его сущности» продуктивен именно в указанной трактовке категорий гегелевской логики: сначала индивидуальное существование с его основаниями и условиями, потом «переход» существования в «действительность» как высшую форму осуществления сущности (в данном случае речь идет о сущности человека.)
На эти аспекты впервые обратил внимание казахстанский философ С. Ю. Колчигин [17]. Отметим также, что данной проблематике была посвящена и кандидатская диссертация автора этих строк [16].
Все это можно понять и иначе. Личностное существование, возникнув на базе соответствующих оснований и условий, неизбеж-
но выходит на стадию ответственной интеграции в совместный социальный мир людей, или Mitwelt, в терминологии философа-антрополога Г. Плесснера. В этом мире личность и может искать (и находить) свою «действительную» сущность.
По Плесснеру, совместный мир (мир сосуществования людей) «несет личность (в другом переводе - «приподнимает личность»), которая одновременно формируется им» [18, с. 131-132]. Личность проявляет себя не тогда, когда она озабочена условиями и основаниями своего существования, «оптимизируя» их, а когда включается в совместный социальный мир ответственно, интегрируя плоды своей деятельности (субъектной активности) с продуктами деятельности других людей и социальных групп для обеспечения их более или менее гармоничного со-существования (и определения в этом контексте смысла своего существования!).
Итак, личность - это форма субъекта индивидуальной жизни, устремленная в своем существовании в различные формы совместного социального бытия людей и способная (вне ситуации отчуждения) ответственно, от своего лица решать их проблемы и задачи.
Конечно, надо всегда учитывать и социологический срез личности: социальный статус, социальные роли, функции, нормы поведения в социуме. Но личность в своей глубокой сущности не сводима к набору социальных статусов, ролей и функций, хотя и плохое исполнение человеком своих функциональных обязанностей не говорит о развитии его личностного начала! Важно и то, что обычная социальная роль может подниматься до уровня «миссии» (А. Н. Леонтьев); а социальный статус может быть не только целью карьерных устремлений, что бывает часто, но и условием реализации ответственной позиции личности в какой-то области жизни и т. д.
Неслучайно экзистенциальная и гуманистическая психология, ухватившая суть личности, на что указывает и историк психологии А. Н. Ждан [19, с. 13], понимает личность как «экзистенцию» - форму изначально локализованного, «фактичного» существования, действенно и ответственно устремленную к глобальному бытию (точнее, к смыслу этого бытия) [20, с. 30, 137]. (Экзистенция - это не просто «существующее», l'exitant, которого мы касались выше.) Правда, экзистенциализм часто не замечал иерархии самого бытия,
высший уровень которого социален, а ниже лежат бытие живых организмов и физико-химических процессов (см.: С. Л. Рубинштейн, «Человек и мир» [21, с. 295]). Все это отчасти затемняет феномен «абсолютной ответственности» (соответственно, свободы) личности, о которых он столь выразительно говорит.
Ответственность как ведущая характеристика личности. Рассуждая в «Бытии и ничто» о проблемах свободы и ответственности личности, Сартр отмечает, что ни одно общественное событие, движение, возникшее внезапно и увлекшее меня, не приходит извне.
Так, «если я пошел на войну (захватническую. - Н.Ш.), чтобы избежать смерти или бесчестья (из-за обвинения в дезертирстве. -Н.Ш. ), все происходит так, как если бы я нес полную ответственность за эту войну. Без всякого сомнения, другие декларируют ее (эту ответственность. - Н.Ш.) и, возможно, даже попытаются рассматривать меня как простого соучастника».
Однако понятие соучастника военных преступлений здесь нельзя использовать в юридическом смысле слова. «.Ибо зависело только от меня то, что, хотя ради меня и посредством меня эта война не существует, но я решил, что она существует (курсив наш. -Н.Ш.)» [8, с. 640].
Я объективно был бы соучастником войны в юридическом смысле, если я был бы одним из ее организаторов (т. е. она существовала бы «посредством меня») или лицом, отдавшим приказ начать войну, или даже лицом, побудившим издать такой приказ (тогда она существовала бы «ради меня»). Но Сартр глубоко прав, что на личностном уровне понятие юридической ответственности далеко не исчерпывает всех ее форм.
В этом видна скрытая полемика Сартра с позицией И. Г. Фихте. Его идеи мы воспроизводим по капитальной монографии П. П. Гай-денко [22], ибо соответствующие его работы опубликованы в дореволюционный период и сейчас для нас почти не доступны.
Трансцендентальный субъект у Фихте (начало его философии) определенным образом порождает совокупность эмпирических субъектов - реальных, телесных человеческих индивидов. А телесный индивид производит реальные изменения в телесном же, предметном мире. Индивид тут выступает уже как субъект деятельности, хотя на этом понятии Фихте подробно не останавливается.
Субъект, чтобы действовать, должен подчинить принципу свободы свое природное тело. (Мы, психологи, можем связать это с произвольной регуляцией поведения.) Для этого само тело должно стать расчлененным на множество органов, систем и подсистем, которые работают слаженно и полностью подчиняются воле человека. Такое свойство организма человека Фихте называет «артику-лированностью» (ср. «артикуляция органов речи»). В то же время субъект деятельности может совершить такие изменения в реальном мире, которые затронут свободу других людей. Поэтому он должен действовать, признавая систему правовых отношений, защищающих свободу других. То есть субъект деятельности у Фихте превращается тут в ответственную личность, или лицо (Person), несущее правовую ответственность перед другими. Здесь Фихте улавливает стержневое свойство личности - ее ответственность в социальном бытии людей. Правда, формально Фихте говорил не об ответственности, но о моем «признании» другого и об «ограничении» (моего произвола), но сути дела это не меняет. Это понимание отчасти и подхватил потом экзистенциализм; хотя ответственность остается у Фихте в рамках чисто правовой ответственности.
Вообще юридические обязательства человека при совершении какой-то деятельности - форма скорее «специальной ответственности» (М. М. Бахтин) человека как субъекта, но еще не личностной ответственности, по крайней мере, в высших ее формах!
Идеи экзистенциальной философии и психологии об ответственности (и свободе) личности как главнейшей характеристике ее бытия достаточно актуальны и по сей день. Они были подхвачены последующими исследователями, в том числе советскими и постсоветскими. Так, по Рубинштейну, «человек есть в максимальной мере личность, когда в нем минимум нейтральности, безразличия, равнодушия, максимум "партийности" по отношению ко всему общественно значимому» [21, с. 246].
А. Г. Асмолов, развивая похожее понимание, отмечал, что «чем больше перед личностью возможности выбора, тем очевиднее становится то, что сама личность выбирает, отстаивает ту или иную социальную позицию, которая затем определяет деятельность этой личности» [13, с. 335].
Но можно ли говорить о какой-то лишь «абстрактной» ответственности «перед лицом мира, бытия», хотя, в конечном счете, интен-ционально она таковой и является? В существовании личности, выступающем как ее сосуществование (М. Бубер), всегда проявляется сознательная, поэтапная, более или менее ответственная интеграция во все более широкие социокультурные общности людей и сферы социокультурного пространства, ангажированность в решение их проблем и задач. (М. М. Бахтин в этом плане говорил об ответственном «бытии-событии» личности.) Это, например, общность не только своей семьи и семейно-клановой группировки, но и поселения, а затем и региона, в которых проживает человек, общность соответствующей этнической группы и, наконец, цивилизационная социокультурная общность. Поясним, что концепция «локальных цивилизаций», к числу которых относят западноевропейскую, евразийскую, мусульманскую, китайскую и другие цивилизации, была разработана О. Шпенглером, А. Тойнби и П. А. Сорокиным (США), а также русскими учеными-евразийцами. Попытка анализа ключевых идей евразийства, а также особенностей евразийской ментально-сти предпринята в работе И. Н. Карицкого и В. Ф. Петренко [23].
Как же конкретно человек может ответственно решать хотя бы проблемы своего поселения (село, поселок, город), в котором функционируют, как говорят социологи, «отношения по расселению» его жителей? (В реализации этих отношений и состоит здесь их со-существование: один торгует нужными товарами, другой производит продукцию, третий обслуживает городские коммуникации и т. д.)
Даже перемещаясь по всему городу и реализуя свои права как рядовой житель и участник городских коммуникаций, человек может регулировать возникающие проблемы по ходу контактов с соответствующими субъектами муниципальных перевозок (водитель, кондуктор, пассажиры), утверждать нормы разумного, справедливого этикета в их отношениях, обращаться куда-то с жалобами, предложениями и т. д. Ясно, что в каком-то африканском или же западноевропейском городе проблемы общественного транспорта и напрашивающиеся пути их инициативного решения будут разными. Поэтому у нас речь идет о включенном, «инклюзивном», ответ-
ственно-сопричастном со-существовании личности внутри конкретной социально-территориальной общности (здесь это поселение). (Мы тут уже не говорим о том, что в случае угрозы строительства вредных производств каждый имеет право принять действенное участие в публичных слушаниях по поводу его целесообразности, что предусмотрено Орхусской конвенцией ООН, и т. д.)
Но человек может относиться к своему со-существованию с другими (в рамках поселения) и потребительски, заботясь о материальных основаниях своего существования: считать, что «все ему должны», расталкивать людей, изображать из себя «крутого парня» и в целом выполнять в этой сфере деструктивную роль. Значит, он активно-ответственно еще не включился в свою социально-территориальную общность даже на этом уровне, не «присутствует» по отношению к ней, хотя он может активно отстаивать интересы своей семьи, своих родственников, стоять за них горою и т. д. Это и означает, что «пространственный масштаб достигнутого ответственно-сопричастного со-существования личности с другими в рамках той или иной общности может быть разным». В идеале, конечно, человек может стать «человеком человечества», делая его цели своими целями (А. Маслоу).
На уровне интеграции в общность всего человечества появляется личностное «бытие-в-мире», точнее «бытие-в-мире-миров», - понятие, связанное уже с постнеклассичекой методологией [24; 25]. Таким образом, «попадание» личности в сферу «бытия-в-мире» не имеет характера несколько искусственного броска (Entwurf у Хайдеггера), а получает некое объяснение.
Четкое понимание «со-участной» природы деятельного существования личности мы впервые видим, пожалуй, у М. Бубера. Оно звучит так: «Личность осознает себя как участвующую в бытии (прежде всего, социальном. - Н.Ш.), как сосуществующую и через это - как существующую» [2, с. 76].
Уточнив понятия индивида, субъекта деятельности и личности, можно абрисно наметить отличие базовых детерминаций психического (мотивов, образов, форм общения и т. д.) на уровне мира индивида, мира субъекта и мира личности, которые демонстрирует наша таблица.
Так, образ на индивидном уровне предстает, скорее, как ориентирующий и активи-
зирующий сигнал, на субъектном - как образ предмета деятельности или предметной ситуации (то, что больше исследовалось в советский период), на личностном - как «образ мира или его фрагментов» (речь идет, прежде всего, о социальном мире); свою роль в формировании образа мира может иметь, в духе рассмотренных идей Сартра, и воображение. К образам мира на высшей, ценностно-ориентированной стадии личности можно отнести и «модель должного» (по А. Маслоу). Детальнее все это раскрыто в наших работах [1, с. 27].
Подступы к проблеме индивидуальности в психологии. Часто путают целостную индивидуальность и набор отличительных психологических особенностей человека. Б. Г. Ананьев приводит пример неповторимых особенностей физического облика человека - рисунок борозд на его пальцах. Этот признак уникален, но очень автономен и почти никак не связан с целостным физическим обликом человека.
«Бесконечен ряд таких неповторимостей» (Ананьев) и на психологическом уровне (у кого-то большой объем оперативной памяти, у кого-то - очень высокий показатель константности восприятия формы и т. д.). Все это почти никак не характеризует индивидуальность человека в целом.
Выше подлинная индивидуальность осмысливалась как интегративное объединение «индивида», «субъекта деятельности» и «личности». Но важно помнить: такая индивидуальность, конечно, может существовать, но три ее образующие (активность человека как индивида, как субъекта деятельности и как личности) зачастую могут идти «разрозненно» и не гармонировать друг с другом, что противоречит «гармонии частей» и уровней целого (В. М. Бехтерев, Б. Г. Ананьев) как признаку индивидуальности. При этом реализуются не «возвышающие», а редукционистские тенденции в системе душевной жизни.
Если взять для примера развитие способностей преступника (а это уровень субъекта деятельности), то оно явно разрушает остатки моральных установок личности, если о них здесь как-то можно еще говорить; значит, «развитие» субъекта может не сопрягаться с гармоничной индивидуальностью. Это происходит и за границей явных моральных патологий, когда непомерно «раздутый» (за счет личностного уровня) субъект деятельности превращается в существо «очень способ-
ное, т. е. способное буквально на все» (В. И. Кабрин). Не содействует гармонии индивидуальности и раздувание примитивных потребностей индивидного уровня, их экспансия «вверх» на уровень субъекта деятельности и личности.
Дисгармония индивидуальности связана и с отчуждением личности. Конкретно под отчуждением личности можно понимать устойчивое состояние «захваченности» мотивов, образов и других личностно-психоло-гических структур (детерминаций) отдельными факторами (условиями) воспроизводства ее существования в социуме, ведущее к личностному дистанцированию человека от целых областей социальной жизни и потере своей ответственной активности в этих областях, несущих внутренние и / или внешние потенции его собственного развития.
При этом конечная субъектная и индивидная регуляции психической (и, соответственно, жизненной) активности человека здесь сохраняются, что не позволяет говорить о некой «абсолютной» психической смерти человека.
В такой ситуации, теряя свою ответственную личностную позицию в ходе труда и передавая ее «внешнему агенту отчуждения» (авторитарный лидер, «добрый» начальник-покровитель и т. д.), человек с подлинно-личностного уровня опускается до уровня простого субъекта конкретной деятельности, механического исполнителя (чужих решений). Это обеспечивает ему получение «в более полном объеме» нужных благ и «более полную» реализацию жизни на индивидном уровне (в форме удовлетворения его базовых потребностей, выступающих «мотивами-стимулами»). Как отмечалось, такая ситуация чревата не только отчуждением личности, но и дисгармонией самой индивидуальности, утратой ее «подлинности».
Какова же природа и «происхождение» подлинной индивидуальности? Как мы видели, мерой личностного существования как действительного осуществления человеческой сущности является мера активного, ответственного (а не просто «потребительского») со-существования с другими людьми (наделенными той же родовой сущностью). Тут речь идет о реальном со-существовании людей, связанном с земной почвой их конкретного «образа жизни» (А. Г. Асмолов), - о со-существовании во множестве все более
широких социально-территориальных общностей, или «миров» (поселение, регион и т. д.), о чем уже говорилось выше. (Напомним, что идея «мира миров» является одним из положений постнеклассической методологии [25; 1].) Но присутствие личности по отношению к миру миров (его Сартр понимает отчасти абстрактно, феноменологически) предполагает и ее «присутствие по отношению к себе» (presence à soi, по Сартру). Это предполагает, в свою очередь, «пронизывание» нижележащих уровней жизни человека (субъект деятельности и индивид) с высоких личностных (ценностных и т. д.) позиций. А это означает также гармонизацию трех уровней активности (индивид, субъект деятельности и личность) при определяющим влиянии «ищущей себя» личности и, значит, обретение подлинной индивидуальности. Иначе говоря, личность на этой стадии признает себя неотделимой от расширяющегося потока жизненных процессов, происходящих в широких сферах ее жизни, что и обусловливает далее превращение человека в индивидуальность. (Слово in-divido значит также «не-отделяе-мый»; кстати, «дивиденды» - это как раз то, что отделяется от общей суммы дохода!).
Содержащийся в этом процессе момент творчества, экстериоризации (еще один важный признак индивидуальности) сопряжен со стремлением человека решать проблемы все более широких социокультурных общностей (вплоть до общности человечества, цели которого, по Маслоу, становятся целями самоактуализирующейся, ценностно-ориентированной личности). «Просвечивание», волевое и смысловое «задействование» личностью ресурсов индивидуальной активности не только личностного уровня, но и уровня субъекта деятельности и уровня индивида и порождает феномен индивидуальности в этом понимании.
Итак, индивидуальность есть не только относительно поздняя стадия развития человека (Н. А. Логинова), но и редко достигаемая! Ибо, чтобы стать подлинной индивидуальностью, сначала надо стать подлинной, ценностно-ориентированной личностью; люди, достигшие такого уровня развития, составляют не более 1 % в составе населения (А. Маслоу). (Кстати, Э. Шпрангер не случайно построил свою типологию индивидуальности именно как теорию ценностных типов личностей, достигающих ценностно-ори-
24
ентированной стадии.) Для обычного же человека характерен ряд психологических отличий (особенностей), которые важны, но интересуют, скорее, дифференциальную психологию и психодиагностику, а не психологию индивидуальности.
Ранее была раскрыта лишь «вертикаль интеграции», порождающей индивидуальность. Но - пока в постановочном плане -нужно сказать и о горизонтали интеграции, т. е. гармоничном объединении базовых детерминаций психического, расположенных в нашей таблице по горизонтали (мотив, образ, общение и действие). Хотя вопрос о полном и точном наборе этих (и производных от них) детерминаций, иначе «элементов психического», здесь не столь важен (представление о них менялось).
Уже в XIX веке возникла психология функций, согласно которой в одной ситуации у субъекта познания действует, например, функция восприятия, в другой - памяти (когда воспринятое запоминается), в третьей -мышления (происходит обобщение) и т. д. В принципе разного рода функции мог бы поочередно выполнять некий сложный механизм, автомат, т. е. вещь. Такая ситуация реализуется чаще всего тогда, когда задействована активность субъекта деятельности, например, рабочий в одной трудовой ситуации выполняет одну операцию, требующую участия одних психических процессов, в другой - другую, когда срабатывают другие процессы.
Однако на высшем, духовном уровне активности человека, личности (мы связываем его с наличием духовных ценностей, хотя во времена Гегеля понятие ценностей не было еще разработано) ситуация меняется. По Гегелю, «дух <...> есть отрицательное единство, в котором его определения проникают друг друга». Но часто «признается, что душа состоит из так называемых душевных сил, каждая из которых обладает самостоятельностью <...> Обычно представляют себе так, что вот здесь действует рассудок (субъекта. - Н.Ш.) сам по себе, а там воображение само по себе, что (люди. - Н.Ш.) развивают порознь рассудок, память и т. д. и в это время оставляют бездеятельными другие силы, пока дойдет (а может быть и не дойдет) очередь и до них <...> Однако дух - это не то же противоречие, что вещь, он уже в самом себе противоречие <.> противоречие, в котором различие следует мыслить уже не как самостоятельные, а лишь
отдельные моменты в субъекте, в простой индивидуальности (курсив наш. - Н.Ш.)» [15, с. 132-133].
Несмотря на обычную для Гегеля темноту этих формулировок (определение «простое» означает в его языке «нерасчлененную целостность»), в них сквозит мысль, что именно в подлинной индивидуальности обособленное действие психических функций, процессов, детерминаций, по сути дела, невозможно: они выступают тут как единое целое (ибо сама индивидуальность также целостна, она «неделима»!). Они действуют и разыгрываются «совместно» в виде каких-то нерасчлененных на элементы целостных «структур», как сказали бы Дильтей и Шпрангер. При этом типология ценностно-ориентированной (а, значит, и духовно-ориентированной, ибо недуховых ценностей не бывает) жизни личности становится у них основой построения психологии самой индивидуальности (в ее достаточно полноценном, на наш взгляд, виде) и ее ценностной типологии.
Существенно, что Дильтей и Шпрангер отталкиваются от анализа «переживания» -фактически это событийное переживание, понимаемое как акт душевной (духовной) жизни личности, ставший «событием» на пути утверждения конкретных «ценностей жизни» данной личности и индивидуальности. По В. Дильтею, «понятие душевной жизненной связи находится в тесном отношении к ценности жизни. <.> Для нас имеет ценность лишь пережитое в чувствах. Ценность неотделима от чувства. Душевная структурная связь (связь детерминант или элементов психики в переживании событий жизни индивидуальности. -Н.Ш. ) целесообразна потому, что она имеет тенденцию развивать, закреплять и поднимать (определенные, индивидуальные. - Н.Ш.) жизненные ценности» [26, с. 450].
В какой-то мере обобщая эти идеи, Э. Шпрангер подчеркивает, что «прежде всего полна смысла жизнь души в индивидууме, так как она в самой себе имеет значение всей своей активности и значение своих частных функций, переживая их как ценное или, наоборот, не имеющее ценности» (курсив везде наш. - Н.Ш.) [25, с. 465]. Таким образом, Дильтей и Шпрангер уловили то, что структура душевной жизни, т. е. нераздельная связь и «комбинаторика» основных «элементов психики», в иной терминологии, -детерминант внутреннего мира (мотивы, об-
разы мира или его фрагментов, действия, формы общения и т. д.), действительно может быть уловлена в событийных, связанных с реализацией ценностей личности, переживаниях.
Итак, важнейшая идея «слитности» и нераздельности «элементов» и базовых детерминаций психики в психологических проявлениях подлинной индивидуальности (духовно и ценностно ориентированной) получает у создателей духовно-научной психологии новое развитие в связи с введением понятия жизненных «переживаний», преломленного затем у Хайдеггера и Сартра в их концепции «экзистенциальных переживаний». Оценить полностью значение данной идеи еще предстоит психологам. Отдельные ее аспекты высветились в монографии «Психология переживаний» (1982) недавно умершего психолога Ф. Е. Василюка.
Затронутые в нашей статье моменты сторон индивидуальности пока еще лишь намечены и требуют дальнейшего исследования.
ЛИТЕРАТУРА
1. Шадрин Н. С. Возвращение потерянного мира: об отчуждении личности и путях его преодоления: монография. - 3-е изд., пе-рераб. и доп. - Уфа : Омега Сайнс, 2018. -137 с.
2. Шадрин Н. С. Внутренний мир человека как предмет психологии и некоторые особенности «описательной» и «понимающей» психологии // Pedagogy & Psychology. Theory and practice. - 2015. - № 2. - С. 78-82.
3. Зинченко В. П. Блуждание в трех соснах, или Тоска по личности (Из личного архива В. П. Зинченко) // Нац. психол. журн. -2016. - № 3 (23). - С. 49-58.
4. Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. - 3-е изд. - СПб. : Питер, 2002. - 288 с.
5. Маркс К. Экономические рукописи 18571861 гг.: в 2 ч. Ч. 1. - М. : Политиздат, 1980. - 564 с.
6. Marx K. Grundrisse der Kritik der politischen Ökonomie. - Berlin : Dietz Verlag, 1953. -1102 p.
7. Мироненко И. А. Субъект и личность: о соотношении понятий // Методология и история психологии. - 2010. - № 1. - С. 149155.
8. Sartre J.-P. L'être et le néant. Esse d'ontologie phénoménologique. - Ра^ : Gallimard, 1943. -722 р.
9. Ганзен В. А. Системные описания в психологии. - Л. : Изд-во ЛГУ, 1984. - 176 с.
10. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42. - М. : Политиздат, 1974. - 536 с.
11. Давыдов В. В. О понятии личности в современной психологии // Вопросы психологии. -1988. - № 4. - С. 22-32.
12. Арсеньев А. С. Кризис психологии и творческий путь С. Л. Рубинштейна // Методология и история психологии. - 2008. - № 4. -С. 109-114.
13. Асмолов А. Г. Психология личности. - М. : Изд-во МГУ, 1990. - 367 с.
14. Будагов Р. А. Что такое развитие и совершенствование языка? 2-е изд., доп. - М. : Добросвет, 2004. - 304 с.
15. Гегель Г. В. Ф. Наука логики: в 3 т. Т. 2. -М. : Мысль, 1971. - 248 с.
16. Шадрин Н. С. Диалектика сущности и существования в формировании сознания индивида: автореф. дис. ... канд. филос. наук. -Алма-Ата, 1985. - 23 с.
17. Колчигин С. Ю. Существование // Диалектическая логика категории сферы сущности и целостности / под ред. Ж. М. Абдильдина. -Алма-Ата : Наука, 1987. - С. 192-204.
18. Плесснер Х. Ступени органического и человек. Введение в философскую антропологию // Проблема человека в западной философии: переводы / сост. и послесл. П. С. Гуревича -М. : Прогресс, 1988. - С. 31-95.
19. Ждан А. Н. История психологии. От Античности до наших дней: учеб. для вузов. - 9-е
Информация о статье Дата поступления 18 августа 2018 Дата принятия в печать 24 сентября 2018
Сведения об авторе
Шадрин Николай Семенович - д-р психол. наук, профессор Павлодарского государственного педагогического университета (Павлодар, Казахстан). E-mail: [email protected]).
Для цитирования
Шадрин Н. С. Об истоках общей идеи личности, индивидуальности и ее уникальных «переживаний» в некоторых философских и психологических течениях // Вестник Омского университета. Серия «Психология». 2018. № 3. С. 11-26. DOI 10.25513/2410-6364.2018.3.11-26.
изд., исп. и доп. - М. : Академический проект, 2012. - 587 с.
20. Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. - М. : Изд-во Педагогика, 1973. -424 с.
21. Гайденко П. П. Философия Фихте и современность. - М. : Наука, 1979. - 288 с.
22. Карицкий И. Н., Петренко В. Ф. Евразийство и национальная идентичность // Евразийская ментальность / под общ. ред. В. Ф. Петренко, И. Н. Карицкого. - М. : Информпо-лиграф, 2012. - С. 21-48.
23. Шадрин Н. С. Мир личности и проблемы интеграции ее деятельного существования в многообразие культурно-ментальных миров // Наука и мир. - 2014. - № 9. - С. 159-165.
24. Шадрин Н. С. Дезинтеграция психологического знания как препятствие анализу отчуждения личности и поиску путей его практического преодоления // Взаимоотношение исследовательской и практической психологии / под ред. А. Л. Журавлева и А. В. Юревича. - М. : Изд-во «Ин-та психологии РАН», 2015. - С. 494-537.
25. Шпрангер Э. Два вида психологии // История психологии ХХ век / под ред. П. Я. Гальперина, А. Н. Ждан. - М. : Академический Проект, 2003. - С. 454-474.
26. Дильтей В. Описательная психология // История психологии. ХХ век / под ред. П. Я. Гальперина, А. Н. Ждан. - М.: Академический проект, 2003. - С. 417-453.
Article info
Received August 18, 2018 Accepted
September 24, 2018 About author
Shadrin Nikolay Semyonovich - Doctor of Psychology, Professor, Pavlodar State Pedagogical University (Pavlodar, Kazakhstan). E-mail: nn_shadrin@mail .ru).
For citations
Shadrin N. S. About the Sources of General Idea of Personality, Individuality and Her Unique "Experience" in Some Philosophical and Psychological Flows. Herald of Omsk University. Series «Psychology», 2018, no. 3, pp. 11-26. DOI 10.25513/2410-6364.2018.3.11-26. (In Russian).
