CC BY
1ОБ ИСТОЧНИКЕ ЭПИГРАММЫ ПУШКИНА «ЮНОША! СКРОМНО ПИРУЙ...»
Эпиграмма Пушкина «Юноша! Скромно пируй..(III, 297) входит в цикл, часть которого сам поэт впервые напечатал под названием «Подражания древним». Все стихи цикла создавались на рубеже 1832—1833 гг. (интересующая нас эпиграмма — 2 января) и восходят к источнику, указанному в заголовке стихотворения «Славная флейта, Феон...», —■ огромному компилятивному труду писателя II—III вв. н. э. Афинея (в транскрипции Пушкина — Афенея) «Пир знатоков» (или «Пирующие софисты»), в котором говорится обо всем, что было связано у древних с пирами, и приводится большое количество цитат из греческих авторов. «Пир знатоков» имелся в библиотеке Пушкина, во французском переводе Лефевра (Banquet des Savans, par Athénés. Traduit... par M. Lefebvre de Villebrune. Paris, MDCCLXXXIX).1
У Афинея были найдены источники всех «Подражаний древним»,2 за исключением одного: «Юноша! скромно пируй...», — его предположительно считали оригинальным произведением Пушкина.8
Между тем и эта эпиграмма — переложение греческого оригинала, источник которого тот же труд Афинея. Автор использованного Пушкиным двустишия — поэт VI в. до н. э. Фокилид, чья гнома сохранилась в X книге «Пира знатоков» (по современному членению — 428, по Лефевру —т. IV, с. 64). В оригинале строки Фокилида звучат так:
(«Нужно на пиру, когда чаши идут по кругу, приятно болтая, чинно пить вино»).
На первый взгляд эта гнома имеет мало общего с пушкинской эпиграммой. Однако в переводе Лефевра стихи выглядели так: «Lorsque les coupes commencent à faire la ronde dans un repas, il faut demeurer assis et mêler les charmes de la conversation au vin» («Когда чаши начинают ходить по кругу на пиру, нужно оставаться сидеть и смешивать услады беседы с вином»).
Как видим, у Лефевра берется то, что составит основу поэтической идеи пушкинского двустишия. Но рядом во французском тексте находится и
1 См.: Модзалевский Б. Л. Библиотека А. С. Пушкина. — Пушкин и его современники. СПб., 1910, вып. IX—X, с. 144 (№ 559).
2 См.: Алексеев М. П. К источникам «Подражаний древним» Пушкина. — В кн.: Временник Пушкинской комиссии. 1962. М.; Л., 1963; Л е в-кович Я. Л. К творческой истории перевода «Из Ксенофана Колофон-ского». — В кн.: Временник Пушкинской комиссии. 1970. Л., 1972.
3 Ср.: «Вероятно, оригинальное стихотворение Пушкина в стиле антологической поэзии» (Пушкин А. С. Собр. соч. М., 1974, т. 2, с. 601. Комментарий Т. Г. Цявловской). Американский исследователь Р. Берджи (см.: В е г g i R. Puskin and Deipnosophists. — Harvard Slavic Studies. Cambridge, 1954, v. 2, p. 268—269) считает источником этой эпиграммы цитату из Мне-зифея (I, 130). Однако пушкинский дистих, по собственному утверждэ-нию исследователя, воспроизводит лишь общую идею дорольно пространного рассуждения Мявз*фе*с,
Хрт) fc'ev oufxuoatiD %i>XÎ7ta>v wepivioojievAwv 7]8éa xcoxiXXovxa хаЦр.evov o!vMtOTd£eiv.
ж
весьма прозаическое «оставаться сидеть». Перевод этот, сделанный по первому словарному значению слова хаЦцгчоь— сидящий, — просто неверен: у Фокилида явно наличествует второй его смысл: ведущий себя спокойно, чинно.4 Пушкин, словно чувствуя это, отыскивает замену введенному переводчиком прозаизму — и находит ее у того же Афинея.
Дело в том, что гнома Фокилида в «Пире знатоков» следует вскоре после длинного (у Лефевра — с. 48—60) набора сведений об обычае смешивать вино с водой; и дальше греческий эрудит также возвращается к этому мотиву. Таким образом, Пушкин перелагает Фокилида с привлечением широкого контекста, в котором находится избранный им фрагмент.
Заполнение пентаметрической строки параллелизмом «С трезвой струею воды, с мудрой беседой мешай...» заставляет поэта перенести понятие «вино» в первую строчку. Отказ от «круговых чаш» вызван, по всей вероятности, желанием дать и вину эпитет — к тому же контрастный «мудрой беседе» второй строки (как «вакхова влага» контрастна «трезвой струе воды»). Таким эпитетом оказывается прилагательное «шумной». Но ведь «шумный» (ßprffiios) постоянное культовое имя Вакха-Диониса (Бромия). Это имя неоднократно встречается у Афинея, причем один раз — в непосредственной близости от переведенной Пушкиным элегии Ксенофана (III, 290; стихи Ксенофана —т. IV, с. 192—194; перечисление культовых имен Диониса — с. 200). Здесь же Афиней вновь возвращается к обычаю смешивать вино с водой. Вместе с тем у Лефевра смысл эпитета не переведен и в примечаниях не объяснен; поэтому невозможно однозначно ответить на вопрос, опирался ли Пушкин и тут на свой источник.
Перевод Лефевра выполнен прозой; отсюда у Пушкина — возможность вольного выбора стихотворной формы. Так, элегия Ксенофана переложена у него чистым гексаметром, а мелический фрагмент Иона Хиосского (III, 298) — элегическим дистихом. Этим же размером воспользовался Пушкин для переложения гномы Фокилида, в оригинале написанной гексаметром. Стихотворное изречение превращено русским поэтом в образцовую «антологическую эпиграмму», с которой к началу 30-х гг. размер подлинника — элегический дистих — связан уже неразрывно.
Таким образом, сличение эпиграммы Пушкина с первоисточником позволяет яснее увидеть метод работы поэта с оригиналом.
С. А. Ошеров
КТО ПОМОГАЛ БОЧЧЕЛЛЕ ПЕРЕВОДИТЬ ПУШКИНА?
В статье об итальянском поэте и переводчике Пушкина Чезаре Боч-челле 1 нами называлась и Елжзавета Шереметева, урожденная Мартынова, которой в знак «дружеской признательности» он посвятил изданный им
4 См.: Pape W. Handwörterbuch der griechischen Sprache. Braunschweig, 1914, Bd I, S. 1284.
1 См.: Прожогин H. П. Переводчик Пушкина Чезаре Боччелла, В к и,: Временник Пушкц&ской комиссдд. 1978, 1981, с, 60—75»
й2 lib.pushkinskijdom.ru
