CC BY
115
Пра во
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. .Лобачевского, 2019, № 3, с. 655—71
65
УДК 343.13
ОБ ЭЛЕКТРОННЫХ НОСИТЕЛЯХ ИНФОРМАЦИИ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ
© 2019 г. В.Н. Григорьев12, О.А. Максимов
1 Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, Н. Новгород Научно-исследовательский институт Федеральной службы исполнения наказаний России, Москва 3Ульяновский государственный университет, Ульяновск
grigorev. viktor@gmail.com
Поступила в редакцию 01.03.2019
Отмечаются несовершенство нормативно-правового регулирования отношений по использованию электронного носителя информации в качестве уголовно-процессуального доказательства, а также проблемы определения электронных доказательств и электронных носителей доказательственной информации. Обоснована необходимость законодательного определения электронного носителя информации и выработки правил его допустимости, даны соответствующие авторские формулировки и предложения, направленные на дальнейшее совершенствование уголовно-процессуального закона.
Ключевые слова: доказательства, допустимость доказательств, электронные носители информации, обыск, выемка, осмотр, специалист, понятой.
Цифровые следы как доказательства в уголовном процессе
Электронные записи, электронная почта, файлы обработки информации, файлы с изображениями все чаще являются важными доказательствами в уголовных делах. Указанные цифровые следы остаются далеко не только при совершении киберпреступлений. «Любое из обстоятельств, подлежащих доказыванию, в наше время может быть представлено в цифровой форме» [1, с. 108]. Электронным доказательством является любая электроннохранимая информация (ESI), которая может быть использована в качестве доказательства в судебном процессе. Электронные доказательства включают любые документы, электронные письма или другие файлы, хранящиеся в электронном виде. Кроме того, электронные свидетельства включают записи, хранящиеся сетевыми или интернет-провайдерами [2]. При этом существующая форма (тип) уголовного процесса предполагает соответствие используемых доказательств четким и жестким критериям, в том числе нормам, определяющим их допустимость в качестве доказательств.
Проблемы определения электронных доказательств
С 2012 года в соответствии с Федеральным законом от 28.07.2012 г. № 14Э-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации»1 в УПК РФ предусмотрен особый порядок производства следствен-
ных действий с электронными носителями информации (ч. 9.1 ст. 182, ч. 3.1 ст. 183 УПК РФ). Этот порядок в соответствии с Федеральным законом от 27.12.2018 г. № 533-ФЗ2 несколько видоизменен и расширен. Несмотря на достаточно длительный срок указанного особого режима единообразное понимание таких носителей отсутствует как на практике, так и в научном сообществе. Это нередко приводит к нарушениям прав граждан, препятствует реализации их активности в защите своих законных интересов. Такая ситуация диктует необходимость комплексного теоретического исследования и законодательного вмешательства для установления единообразного, понятного и логичного определения электронных носителей информации.
В соответствии с примечанием 1 к ст. 272 УК РФ, под компьютерной информацией понимаются сведения (сообщения, данные), представленные в форме электрических сигналов, независимо от средств их хранения, обработки и передачи. Указанное определение, возможно, вполне достаточное для целей материального права, оказывается неполным для целей процессуального, имеющего своей задачей, в том числе, разграничение информации, имеющей различный характер формирования и, соответственно, различный правовой режим определения ее достоверности.
Цифровую информацию, зафиксированную на материальном носителе, невозможно однозначно воспринимать органами чувств человека, тем более ее нельзя подписывать собственноручно или идентифицировать без соответствующих программно-аппаратных средств. Эта
особенность электронного (цифрового) доказательства просматривается в имеющихся подходах к определению электронного документа. Так, в соответствии с ч. 11.1 ст. 2 Федерального закона от 27 июля 2006 года № 149-ФЗ (ред. от 18.12.2018) «Об информации, информационных технологиях и о защите информации»3 электронный документ - это документированная информация, представленная в электронной форме, то есть в виде, пригодном для восприятия человеком с использованием электронных вычислительных машин, а также для передачи по информационно-телекоммуникационным сетям или обработки в информационных системах. Национальный стандарт РФ ГОСТ Р 7.0.82013 «Система стандартов по информации, библиотечному и издательскому делу. Делопроизводство и архивное дело. Термины и определения» в п. 10 главы 3 определяет электронный документ как документ, информация которого представлена в электронной форме4. Соответствующие подходы к определению понятия электронного документа имеются в ГОСТ Р 54989-2012 / ISO TR 18492:2005 «Обеспечение долговременной сохранности электронных документов». В нем применены термины и определения, данные в ИСО 12651, ИСО 154891 и ИСО/ТО 15489-2. Аутентичный электронный документ (authentic electronic document-based information) определяется как такой электронный документ, точность, надежность и целостность которого сохраняются с течением времени5.
Как видно из приведенных определений, они не содержат конкретных критериев, которые позволили бы использовать их в качестве требований, гарантирующих допустимость уголовно-процессуальных электронных доказательств.
Проблемы, связанные с электронными доказательствами, не специфичны для российского уголовного процесса. Законы некоторых государств не признают доказательств, полученных электронным способом, считают их вторичными по своей природе доказательствами [2]. В результате исследования, проведенного International Telecommunication Union (Международным союзом электросвязи) [3], отмечено, что допустимость электронных доказательств в европейских судах регулируется общими положениями, касающимися также и традиционных доказательств. Имеются лишь отдельные элементы регулирования, касающиеся данной сферы. В Европе ни одна из стран не предусматривает в своих нормативно-правовых актах конкретного определения того, что является электронными доказательствами. Также отсутствуют конкретные национальные правила, связан-
ные с допустимостью электронных доказательств. В ряде государств электронные документы сопоставляются с бумажными документами для придания им ценности в качестве доказательств в ходе судебного разбирательства. В некоторых странах электронная подпись сопоставляется с традиционной подписью, признается одинаковое их значение перед судом. С точки зрения юридической практики, подавляющее большинство европейских судей воспринимают электронные доказательства эквивалентом традиционных доказательств. Большинство юристов признают их одним из видов, а не особенным доказательством [3].
Таким образом, основные сомнения, связанные с приемлемостью электронных доказательств, касаются их идентификации и неизменности. «Проверяемость (верифицируемость) является основополагающим свойством доказательства, содержащего электронную информацию», - обоснованно отмечает П.С. Пастухов [4, с. 563]. Гарантии возможности идентификации и аутентификации информации в большей степени находятся в технологической сфере, однако обеспечение обязательности их применения в рамках уголовного дела - задача уголовного процесса.
Электронные носители доказательственной информации и их определение
Электронные носители информации могут существовать в уголовном процессе в виде как вещественных доказательств, так и иных документов. Вещественные доказательства и иные документы имеют ряд принципиальных различий, главное из которых состоит в том, что иные документы - доказательства личные, созданные для передачи информации о фактах. Они могут быть возобновлены путем повторного получения информации от известного источника. При работе с ними на первое место встает необходимость удостоверить надежность источника, представившего информацию и несущего ответственность за ее достоверность и неизменность. Ст. 474.1 УПК РФ, предоставляющая участникам уголовного судопроизводства право в электронной форме направлять в суд обращения и прилагаемые к ним документы, заверяя их цифровой подписью, расширяет возможность использования в уголовном судопроизводстве именно этого вида доказательств. Вещественные же доказательства представляют собой следы преступной деятельности и формируются объективно. Они незаменимы и уникальны. Поэтому не совсем корректным пред-
ставляется смешение в одном определении различных видов доказательств на базе единой (цифровой) формы закрепления в них информации, как это сделано, например, в статье Н.В. Олиндер [1, с. 109]. Более взвешенным представляется иной взгляд, при котором среди источников электронной информации четко разделяются два совершенно различных вида доказательств - документа и вещественного доказательства [5, с. 151].
В отличие от иных электронных документов, электронные вещественные доказательства, как правило, изымаются на материальных носителях в ходе производства следственных действий, предусматривающих применение государственного принуждения. При материальном уничтожении носителя, восстановление информации, связанной именно и только с ним, невозможно. Эту особенность подчеркивают и авторы Большого юридического словаря, определяя электронный документ как состоящий из трех элементов: «содержание информации, форма предоставления содержания, носитель информации» [6]. Такая следственная ситуация порождает конфликт интересов лица, чей носитель с информацией изымается, и органов, осуществляющих изъятие. При этом необходимо удостоверить правильность и полноту изымаемой цифровой информации, при том что изымается именно носитель, ее принадлежность конкретному лицу. Указанные особенности привели к тому, что еще в 2012 году УПК РФ ввел особый порядок производства следственных действий с электронными носителями информации. При этом единообразие в понимании указанных норм отсутствует до сих пор. Допустимость доказательств, полученных в ходе изъятия, осмотра и использования электронных устройств, оценивается судами настолько разнообразно, что степень игнорирования требований УПК РФ и способы объяснения их незначительности уже составляет основание для классификации судебных актов [7, с. 744-747]. При этом научные точки зрения также разнообразны, как и мнения практиков [8, с. 3-8; 9, с. 1719; 10, с. 123-127]. Основная причина отсутствия единообразия практики и значительных теоретических разногласий - отсутствие единого подхода к понятию «электронные носители информации». Следует отметить, что это первое специфичное, характеризующее особенности цифровых данных понятие, употребляемое в уголовном процессе. В настоящее время основой понимания данного термина является ГОСТ 2.051-20136, в соответствии с которым электронный носитель определяется как материальный носитель, который используется для запи-
си, хранения и воспроизведения информации, обрабатываемой с помощью средств вычислительной техники (подп. 3.1.9). Расплывчатость о пределения предполагает его вольную интерпретацию в соответствии с имеющимся интересом и, как следствие, возможность необоснованного отказа в отнесении устройств к электронным носителям информации с конкретными неблагоприятными правовыми последствиями для участников уголовного судопроизводства. В этой связи заслуживает поддержки высказанное профессором Ю.В. Гаврилиным предложение о необходимости законодательного определения «электронного носителя информации» [11, с. 48].
Технические критерии или признаки электронного носителя информации приводят, к сожалению, к их произвольной интерпретации и подмене. Поэтому к формированию понятия следует подойти с иных позиций. Основным в его содержании должно быть указание на значимую для дела составляющую таких источников доказательств, а не на их техническое описание. Эта составляющая заключается, на наш взгляд, в следующих специфических признаках цифровых сведений:
- доказательственное значение имеет содержащаяся на носителе электронная информация либо факт ее нахождения на данном носителе, а не его физические или технические параметры;
- эта информация создана в ходе расследуемого события, а не в процессе расследования (раскрытия) уголовного или иного дела;
- информация не является общедоступной, она может быть воспринята только с применением специального устройства;
- современные технические средства позволяют вносить изменения в содержание электронной информации без непосредственного воздействия на ее носитель;
- информация на носителе может быть изменена без видимых внешне материальных следов [12, с. 3].
Отмеченные особенности сохранения и накопления информации, общие для всех видов электронных устройств, дают основания не согласиться с предлагаемой некоторыми исследователями дифференциацией электронных носителей информации исходя из их сложности [13, с. 151].
Отличие электронных носителей информации от «традиционных» вещественных доказательств и иных документов приводит к необходимости использовать различные приемы и средства работы с указанными доказательствами. «Предметные» вещественные доказательства содержат в качестве доказательственной информации следы материального мира. Изме-
нение этой информации невозможно без непосредственного воздействия на сам предмет. Поэтому их достоверность вполне может гарантировать традиционная упаковка, обеспечивающая отсутствие механического воздействия. Утверждать это же по отношению к электронным носителям информации было бы опрометчиво. Поэтому требования по применению специальных средств, исключающих дистанционное воздействие на них, являются обязательной частью криминалистических рекомендаций.
Таким образом, следует особо выделить «электронный носитель информации» в составе доказательств вещественных и определить его как предмет, содержащий значимую для уголовного дела информацию, созданную не в процессе расследования (раскрытия) уголовного дела, восприятие которой невозможно без использования электронно-вычислительных средств.
Уголовно-процессуальные требования
к электронным носителям информации
В соответствии с ч. 1 ст. 81.1 УПК РФ (в ред. Федерального закона от 27.12.2018 г. № 533-ФЗ7) предметы и документы, указанные в части первой статьи 81, включая электронные носители информации, изъятые с учетом требований, установленных ч. 4.1 статьи 164 и статьей 164.1 УПК, в ходе досудебного производства по уголовным делам о преступлениях в сфере предпринимательской деятельности (в законе дан исчерпывающий перечень статей УК, предусматривающих эти преступления) признаются вещественными доказательствами и приобщаются к материалам уголовного дела с вынесением соответствующего постановления.
Роль информационных устройств (носителей) и содержащейся на них информации, специфика ее формирования и сохранения на устройствах свидетельствует о необходимости введения в УПК РФ критериев достаточности гарантий достоверности изымаемых сведений и их сохранности. Необходимость специального режима работы с носителем и самой электронной информацией вытекает из задачи ее сохранения в неизменном виде и при изъятии носителя, и при извлечении и исследовании сведений. Таким образом, выработка правил допустимости является ключевым моментом в практическом использовании цифровой информации в доказывании. Закрепленные в УПК РФ требования в этой части нельзя считать достаточными.
Участие специалиста при изъятии электронных носителей информации в ходе производства некоторых следственных действий ранее уже было закреплено в законе. Это обусловлено
прежде всего необходимостью гарантировать истинность, целостность и неизменность информации, содержащейся на изымаемом электронном носителе, со стороны лица, обладающего специальными познаниями. Кроме этого, положение специалиста как незаинтересованного лица [14, с. 97] является гарантией объективного применения специальных знаний в ходе уголовного судопроизводства. Достаточно очевидным пробелом ранее действовавшего законодательства, который отмечают исследователи [15, с. 48-54; 16, с. 7-11], было отсутствие требования об участии специалиста при производстве иных, кроме обыска и выемки, следственных действий, в частности осмотра, в ходе которых осуществляется изъятие электронных носителей информации. Гарантии достоверности содержимого электронных носителей информации должны быть одинаковы вне зависимости от выбранного способа собирания доказательств. Следует заметить, что данный пробел совсем недавно был устранен. В соответствии с Федеральным законом от 27.12.2018 г. № 533-ФЗ в УПК РФ введена статья 164.1, в которой у становлены особенности изъятия электронных носителей информации и копирования с них информации при производстве всех следственных действий и предусмотрено, в частности, что электронные носители информации изымаются в ходе производства следственных действий с участием специалиста (ч. 2 ст. 164.1 УПК РФ). Этим же законом были признаны утратившими силу нормы, закрепленные в ч. 9.1 ст. 182 и ч. 3.1 ст. 183 УПК РФ, которые предусматривали изъятие электронных носителей информации с участием специалиста при производстве соответственно только обыска и выемки.
Решив проблему участия специалиста при изъятии электронных носителей информации в ходе любых следственных действий, законодатель обошел молчанием аналогичную проблему с участием понятых. Требование ч. 1 ст. 170 УПК РФ о производстве с участием не менее двух понятых обыска или выемки в случаях изъятия электронных носителей информации реализует стремление законодателя гарантировать достоверность информации, получаемой на электронных носителях, и вызывает полное понимание. Однако, как и в случае со специалистом, отсутствие требования о необходимости участия понятых при производстве осмотра, в ходе которого изымаются электронные носители информации, не позволяет говорить о достаточном уровне обеспечения достоверности указанных доказательств. Тем более что применительно к случаю выемки норма ч. 1 ст. 170 об обязательном участии понятых продолжает со-
держать отсылку к ч. 3.1 ст. 183, которая указанным Федеральным законом от 27.12.2018 г. № 533-ФЗ признана утратившей силу8, вследствие чего ее легитимность проблематична.
Аналогичные замечания возникают к порядку производства следственных действий (осмотров), в результате которых извлекаются сведения с электронных носителей. Информация в ходе такого действия перекодируется в общедоступную форму. Это позволяет понятому удостоверить факт и процедуру извлечения этой информации, ее полноту и содержание. Неконтролируемость производства такого действия опасна тем, что при обнаружении, перекодировке и изъятии в ходе него информации может произойти утрата, изменение или игнорирование этой информации, опровергающей версию следствия. Техническая фиксация (фотографирование, видеозапись), имеющая фрагментарный характер, не может в полной мере обеспечить несомненность доказательств. Законной альтернативой здесь может быть участие понятых в любых следственных действиях, связанных с электронной информацией и их носителями как дополнительная гарантия допустимости получаемых доказательств.
В УПК РФ достаточно полно прописаны нормы о копировании информации с электронных носителей (ч. 2.1 ст. 82, ст. 164.1 УПК РФ). Следует, однако, отметить, что возможность копирования практически нивелируется положением УПК РФ, позволяющим не допускать его, если, по мнению следователя, это может воспрепятствовать расследованию преступления. Такая норма применительно к обыску и выемке была признана Федеральным законом от 27.12.2018 г. № 533-ФЗ утратившей силу (в составе ч. 9.1 ст. 182 и ч. 3.1 ст. 183 УПК РФ). Однако она продолжает действовать в составе общих норм о хранении вещественных доказательств: «Не допускается копирование информации [с электронных носителей], если это может воспрепятствовать расследованию преступления» (ч. 2.1 ст. 82 УПК РФ).
Следственная ситуация, не без иронии отмечает профессор Ю.В. Гаврилин, как правило «не располагает к предоставлению возможности копирования информации» [11, с. 49]. Между тем лицо, у которого изымаются какие-либо предметы, вправе обладать сведениями о них уже в момент их изъятия. Такое лицо имеет право на безусловное ознакомление с доступными визуальной фиксации признаками объекта следственного интереса и получение его вербальной копии. Указанная выше специфика электронных носителей информации свидетельствует о том, что для них такими признаками является именно содержание информации, а не
характеристики ее носителя. Поэтому проблема копирования информации при изъятии ее носителя нуждается в законодательном решении.
Примечания
1. Собрание законодательства РФ. 2012. № 31. Ст. 4332.
2. Федеральный закон от 27.12.2018 г. № 533-ФЗ «О внесении изменений в статьи 76.1 и 145.1 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2018. № 53 (часть I). Ст. 8459.
3. Собрание законодательства РФ. 2006. № 31 (1 ч.). Ст. 3448.
4. Национальный стандарт РФ ГОСТ Р 7.0.8-2013 «Система стандартов по информации, библиотечному и издательскому делу. Делопроизводство и архивное дело. Термины и определения» (утв. приказом Федерального агентства по техническому регулированию и метрологии от 17 октября 2013 г. № 1185-ст) // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 11.02.2019).
5. ГОСТ Р 54989-2012 / ISO TR 18492:2005 «Обеспечение долговременной сохранности электронных документов» // URL: http://pro-spo.ru/ glossary/3983 -gost-r-54989-2012isotr-184922005-obes pechenie-dolgovremennoj-soxrannosti-elektronnyx-doku mentov (дата обращения: 11.02.2019).
6. ГОСТ 2.051-2013 «Межгосударственный стандарт. Единая система конструкторской документации. Электронные документы. Общие положения» (введен в действие Приказом Росстандарта от 22.11.2013 г. № 1628-ст) // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 11.02.2019).
7. Федеральный закон от 27.12.2018 г. № 533-ФЗ «О внесении изменений в статьи 76.1 и 145.1 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2018. № 53 (часть I). Ст. 8459. Указанная норма введена Федеральным законом от 03.07.2016 г. № 323-ФЗ и предназначена регулировать порядок признания предметов и документов вещественными доказательствами по уголовным делам о преступлениях в сфере экономики.
8. Несмотря на этот факт в тексте УПК сохраняются отсылки к утратившей силу части 3.1 ст. 183 - в части 1 и в части 1.1 ст. 170 УПК РФ.
Список литературы
1. Олиндер Н.В. К вопросу о доказательствах, содержащих цифровую информацию // Юридический вестник Самарского университета. 2017. Т. 3. № 3. С. 107-110.
2. Can Electronic Documents Be Used As Evidence International Law Essay. URL: https://www.Lawteach er.net/free-law-essays/international-law/can-electronic-documents-be-used-as-evidence-international-law-essay. php (дата обращения: 11.02.2019).
3. The admissibility of electronic evidence in court: fighting against high-tech crime. URL: http://www. itu.int/osg/csd/cybersecurity/WSIS/3rd_meeting_docs/contr ibutions/libro_aeec_en.pdf (дата обращения: 11.02.2019).
4. Пастухов П.С. О развитии уголовно-процессуального доказывания с использованием электронных доказательств // Седьмой Пермский конгресс ученых--юристов: Сборник научных статей. М.: Изд-во «СТАТУТ», 2017. С. 558-566.
5. Пастухов П.С. Электронное вещественное доказательство в уголовном судопроизводстве // Вестник Томского государственного университета. 2015. № 396. С. 149-153.
6. Большой юридический словарь. URL: https:// gufo.me/dict/law (дата обращения: 11.02.2019).
7. Гареева Э.Р., Тувалбаева Р.И. Участие специалиста при изъятии электронных носителей информации // Аллея науки. 2017. Т. 4. № 9. С. 744-747.
8. Булыжкин А.В., Васюков В.Ф. Изъятие электронных носителей информации при расследовании преступлений: нерешенные проблемы правового регулирования и правоприменения // Российский следователь. 2016. № 6. С. 3-8.
9. Козловский П.В., Седельников П.В. Участие специалиста в изъятии электронных носителей // Научный вестник Омской академии МВД России. 2014. № 1 (52). С. 17-19.
10. Антонов В.А., Старичков М.В. Электронные носители как источники криминалистически значимой информации // Криминалистика: вчера, сегодня, завтра: Сб. науч. тр. Вып. 3-4. Иркутск: ФГКОУ ВПО «ВСИ МВД России», 2013. С. 123-127.
11. Гаврилин Ю.В. Электронные носители информации в уголовном судопроизводстве // Труды Академии управления МВД России. 2017. № 4 (44). С. 45-50.
12. Григорьев В.Н., Максимов О.А. Некоторые вопросы использования электронных носителей информации при расследовании уголовных дел // Полицейская деятельность. 2018. № 1. С. 1-8.
13. Васюков В.Ф., Малышева Н.А. Применение специальных знаний при производстве отдельных следственных действий с использованием электронных устройств // Обеспечение прав и законных интересов граждан в деятельности органов предварительного расследования: Сборник статей. Орел: Орловский ЮИ МВД России им. В.В. Лукьянова, 2017. С. 147-153.
14. Тарасов А.А. Эксперт и специалист в уголовном процессе России: Монография. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2017. 170 с.
15. Першин А.Н. Электронный носитель информации как новый источник доказательств по уголовным делам // Уголовный процесс. 2015. № 5. С. 48-54.
16. Забавина А.Ю., Киселев Е.А. Проблемы законодательной регламентации использования данных спутниковых навигационных систем в раскрытии и расследовании преступлений // Российский следователь. 2015. № 4. С. 7-11.
ON THE USE OF ELECTRONIC STORAGE MEDIA IN CRIMINAL PROCEEDINGS
V.N. Grigoryev, O.A. Maksimov
The authors note the imperfection of the legal regulation of relations concerning the use of electronic media as criminal procedural evidence and point to some problems related to determining electronic evidence and electronic media of evidentiary information. The necessity of a legislative definition of an electronic information carrier and the development of rules for its admissibility is substantiated. The authors propose corresponding wordings and make some proposals aimed at improving the criminal procedure law.
Keywords: evidence, admissibility of evidence, electronic media, search, seizure, inspection, specialist, attesting witness.
References
1. Olinder N.V. K voprosu o dokazatel'stvah, soderzhashchih cifrovuyu informaciyu // Yuridicheskij vestnik Samarskogo universiteta. 2017. T. 3. № 3. S. 107-110.
2. Can Electronic Documents Be Used As Evidence International Law Essay. URL: https://www.Lawteach er.net/free-law-essays/international-law/can-electronic-documents-be-used-as-evidence-international-law-essay. php (data obrashcheniya: 11.02.2019).
3. The admissibility of electronic evidence in court: fighting against high-tech crime. URL: http://www. itu.int/osg/csd/cybersecurity/WSIS/3rd_meeting_docs/co ntributions/libro_aeec_en.pdf (data obrashcheniya: 11.02.2019).
4. Pastuhov P.S. O razvitii ugolovno-processual'nogo dokazyvaniya s ispol'zovaniem elektronnyh dokazatel'stv // Sed'moj Permskij kongress uchenyh-yuristov: Sbornik nauchnyh statej. M.: Izd-vo «STATUT», 2017. S. 558-566.
5. Pastuhov P.S. Elektronnoe veshchestvennoe doka-zatel'stvo v ugolovnom sudoproizvodstve // Vestnik
Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. 2015. № 396. S. 149-153.
6. Bol'shoj yuridicheskij slovar'. URL: https:// gufo.me/dict/law (data obrashcheniya: 11.02.2019).
7. Gareeva E.R., Tuvalbaeva R.I. Uchastie spe-cialista pri iz"yatii elektronnyh nositelej informacii // Alleya nauki. 2017. T. 4. № 9. S. 744-747.
8. Bulyzhkin A.V., Vasyukov V.F. Iz"yatie elek-tronnyh nositelej informacii pri rassledovanii prestuplenij: nereshennye problemy pravovogo regulirovaniya i pravo-primeneniya // Rossijskij sledovatel'. 2016. № 6. S. 3-8.
9. Kozlovskij P.V., Sedel'nikov P.V. Uchastie special-ista v iz"yatii elektronnyh nositelej // Nauchnyj vestnik Omskoj akademii MVD Rossii. 2014. № 1 (52). S. 17-19.
10. Antonov V.A., Starichkov M.V. Elektronnye nositeli kak istochniki kriminalisticheski znachimoj in-formacii // Kriminalistika: vchera, segodnya, zavtra: Sb. nauch. tr. Vyp. 3-4. Irkutsk: FGKOU VPO «VSI MVD Rossii», 2013. S. 123-127.
11. Gavrilin Yu.V. Elektronnye nositeli informacii v ugolovnom sudoproizvodstve // Trudy Akademii uprav-leniya MVD Rossii. 2017. № 4 (44). S. 45-50.
12. Grigor'ev V.N., Maksimov O.A. Nekotorye vo-prosy ispol'zovaniya elektronnyh nositelej informacii pri rassledovanii ugolovnyh del // Policejskaya deyatel'nost'. 2018. № 1. S. 1-8.
13. Vasyukov V.F., Malysheva N.A. Primenenie special'nyh znanij pri proizvodstve otdel'nyh sledstven-nyh dejstvij s ispol'zovaniem elektronnyh ustrojstv // Obespechenie prav i zakonnyh interesov grazhdan v deyatel'nosti organov predvaritel'nogo rassledovaniya: Sbornik statej. Orel: Orlovskij YuI MVD Rossii im. V.V. Luk'yanova, 2017. S. 147-153.
14. Tarasov A.A. Ekspert i specialist v ugolovnom processe Rossii: Monografiya. 2-e izd., pererab. i dop. M.: Prospekt, 2017. 170 s.
15. Pershin A.N. Elektronnyj nositel' informacii kak novyj istochnik dokazatel'stv po ugolovnym delam // Ugolovnyj process. 2015. № 5. S. 48-54.
16. Zabavina A.Yu., Kiselev E.A. Problemy za-konodatel'noj reglamentacii ispol'zovaniya dannyh sput-nikovyh navigacionnyh sistem v raskrytii i rassledovanii prestuplenij // Rossijskij sledovatel'. 2015. № 4. S. 7-11.
