CC BY
76
1
ФИЛОСОФИЯ, ЛОГИКА
О ВРЕМЕННОМ АСПЕКТЕ ПРИЧИННОСТИ
Н.М. Аль-Ани
В работе исследуется соотношение двух важнейших философских категорий «причины» и «времени», указываются основные философские концепции относительно временного статуса детерминационных связей. Обосновывается вывод о том, что в реальном причинном (детерминационном) процессе между причиной (детерминантом) и следствием (детерминируемым) существует диалектическое, а значит, внутреннее взаимодействие, на базе которого каждая из этих полярностей вступает через другую в активное взаимоотношение с самой собой и поэтому их взаимополагание всегда реально осуществляется как их самополагание.
Вопрос о временном статусе детерминационных связей вообще и временном отношении (отношении по времени) между причиной и следствием, в частности, относится, пожалуй, к самым остро дискуссионным вопросам философии на протяжении ее истории, и особенно на нынешнем этапе ее развития. В дискуссиях вокруг него наметились три направления или формы ее решения: а) причина (детерминант) всегда предшествует по времени своему действию (детерминируемому), б) она всегда одновременна с ним и в) она и опережает его, и совпадает с ним по времени. Все три формы решения вопроса о временной характеристике причинно-следственного отношения так или иначе были представлены в истории философии [1, с. 394]. Все они полностью сохраняют свое значение и на современном этапе развития философского знания. Так, если говорить об отечественной философской литературе, то первая из указанных форм выдвигается и защищается в работах М.А. Леонова [2, с. 140], М.С. Строговича [3, с.294], В.П. Тугаринова [4, с. 49], В.И. Свидерского [5, с.42], А.П. Шептулина [6, с. 33], И В. Кузнецова1 [7, с. 9-13, 83], Я.Ф. Аскина [8, с.90; 9, с. 80-82] и др.; вторая - в работах А.И. Уемова [10, с. 45], М.А. Парнюка [11, с. 120] и др. и, наконец, третья - в работах Г. А. Свечникова [12, с.106-116] и др. Что же касается современной зарубежной философии, то тезис о том, что причина всегда предшествует своему следствию, представлено в работах Б. Рассела 13, р.188], Г. Рейхенбаха [14, р.136] и др., концепция одновременности причины и следствия приводится в работах Дж. Уикли [15, р. 227], У. Фейлса [16, р. 67] и др., и, наконец, идею временной последовательности следствия и причины и их одновременности в известном смысле выражает М. Бунге [17, с. 84].
Хотя самой распространенной в философской литературе (как старой, так и современной) является идея, согласно которой причина всегда предшествует по времени своему следствию (действию), самой правильной и плодотворной с диалектической точки зрения следует все же признавать концепцию, допускающую как временную последовательность между следствием и его причиной, так и их одновременность. Однако следствие и причина последовательны по времени и одновременны между собой не в том смысле, что причина, как полагает И.В. Кузнецов, некоторое время предшествует следствию и какое-то время одновременна с ним [18, с. 258-259], и не в том, что она опережает его как опосредованная причина и совпадает по времени с ним как причина непосредственная, как это считает Г.А. Свечников [12, с. 106-116], а в том, как мне представляется, что причина предшествует своему следствию лишь потенциально, будучи актуально одновременной с ним. Следовательно, причина может по времени опе-
1 Правда, в своих более поздних работах данный автор меняет свою позицию, склоняясь к третьей форме решения рассматриваемого вопроса, поскольку помимо тезиса о наступлении причины раньше своего следствия он в указанных работах допускает, как увидим дальше, и положение об их одновременности.
режать свое следствие отнюдь не в действительности, а только в возможности как потенциальное бытие. Как актуальное же бытие она всегда может быть только одновременной с ним.
Таким образом, адекватное решение вопроса о временном аспекте при чинности, на мой взгляд, требует различения двух диалектически взаимосвязанных между собой форм существования (состояний) причины: потенциальной и актуальной. Потенциальная форма бытия причины или причина как возможность непременно должна предшествовать своему следствию, поскольку последнее суть не что иное, как всеобщий способ существования актуализированной причины. Но это же обстоятельство говорит и о том, что причина как актуальное бытие не может быть разделима по времени (и пространству тоже) от своего следствия. И это действительно так, ибо причина как актуальное существование есть причина уже «угасившаяся» (Гегель) в своем следствии, воплотившаяся в него. Говоря иначе, актуализированная причина не может предшествовать своему следствию и может наступать только одновременно с ним потому, что лишь по мере своего «исчезновения» (превращения) в следствие причина может стать действующей, и, значит, действительно существующей причиной. Следовательно, следствие есть на самом деле не что иное, как полностью реализованная причина. Во всяком случае, когда мы говорим о них (о следствии и реализованной причине), мы подразумеваем одно и то же содержание.
«Как изначальная вещь, - говорил Гегель, - причина обладает определением абсолютной самостоятельности и устойчивого существования по отношению к действию, но в необходимость, тождество которой и составляет сама вышеуказанная изначаль-ность, она переходит в действие, и только в него. В действии нет иного содержания (поскольку здесь снова речь может идти об определенном содержании), чем в причине; вышеуказанное тождество представляет собой само абсолютное содержание. Но это тождество есть также определение формы, изначальность причины снимается в действии, в котором она делает себя положенностью. Причина все же при этом не исчезает и действие не становится единственно действительным, ибо эта положенность точно так же непосредственно снята, она есть скорее рефлексия причины в самое себя, в ее изначальность; лишь в действии причина действительна и есть причина. Причина в себе и для себя есть поэтому causa sui» [19, с. 331].
Однако любая вещь, существующая изначально как нечто, обладающее «определением абсолютной самостоятельности и устойчивого существования по отношению к действию», причиной может быть только в потенции. В действительности же она таковой не является. Говоря иначе, в указанной форме ее существования изначальная вещь не может быть действующей, а следовательно, действительной причиной. Дело в том, что причина вне пределов своего действия (следствия), отдельно и независимо от него, не может состояться как действительное бытие. Ведь, как признает и сам Гегель, «лишь в действии причина действительна и есть причина». И в самом деле, если, например, «родители» до рождения своего ребенка реально существуют как «изначальная вещь», т.е. как личности, отдельные индивиды, супруги и т.д., то в качестве таковых они полагают себя как родителей лишь в возможности. Истинными же, действительными родителями, а стало быть, и «производящей» (действующей) причиной они становятся только с момента появления (рождения) самого ребенка (следствия), а значит, только одновременно с этим актом, но отнюдь не раньше или позже его. Следовательно, в самом акте появления ребенка на самом деле происходит одновременное возникновение актуальной причины и следствия, т.е. здесь мы имеем двуединый диалектический процесс, каждый из полярных моментов (сторон) которого предполагает другой в той же самой мере, в какой этим же другим и предполагается. Это значит, что любой из указанных моментов может иметь место в действительности лишь постольку, поскольку реально существует и другой момент. В подобного рода процессе мы имеем дело не
с односторонним порождением одного другим, а обоюдное взаимопорождение полярных противоположностей друг друга. Вот, собственно, почему мы можем определенно сказать, что вместе с рождением ребенка одновременно с этим последним появляются и сами родители (родительский статус супругов) или, как говорил К. Маркс, через сына рождается и сам отец [20, с.166].
Итак, причина вне конкретных условий своего превращения в следствие, т.е. причина как голая (абстрактная) возможность, как бытие в потенции (потенциальное бытие) непременно предшествует по времени своему следствию. Но в органическом сочетании с этими условиями и, стало быть, как актуальное существование, как действительность она может быть только одновременной с ним. Однако в ходе своей актуализации и превращения в следствие причина, точнее, данная конкретная (изначальная) вещь как причина, выступает посредством внешних условий во взаимоотношении с самой собой. Она, синтезируя в себе соответствующие условия внешней среды, из самой себя порождает свое следствие. Это означает, что взаимоотношение причины со своим следствием относится к разряду внутренних, а не внешних взаимодействий. Об этом достаточно ясно говорит и тот факт, что причина и его следствие лишь как моменты (стороны) диалектического, а значит, и внутреннего взаимодействия могут быть одновременны.
Таким образом, можно определенно сказать, что взаимодействие данной причины с порожденным ею следствием является, по сути дела, опосредственным внешними условиями (средой) ее взаимодействием с самой собой. Ввиду этого все те конкретные примеры, на которые обычно ссылаются в литературе для доказательства тезиса о временной последовательности следствия и его действительной причины, являются недостаточно корректными ни в методологическом плане, ни в предметно-содержательном отношении. Так, например, часто приводимый в литературе и ставший вследствие этого чуть ли не хрестоматийным пример, согласно которому причиной возмущения или изменения в пункте Б считается сигнал, поступающий с ограниченной скоростью из пункта А, смешивает, по сути дела, два не совсем идентичных между собой явления: подлинную причину изменения с одним из ее более или менее внешних оснований (условий). В самом деле, истинной причиной такого феномена как фотосинтез следует считать не поступающий от Солнца или электрической лампы луч света как таковой, а внутренне поглощаемую (усваиваемую) данным живым организмом (высшим растением, водорослью или фотосинтезирующей бактерией) с помощью хлорофилла и других фотосинтезирующих пигментов энергию света (естественно, вместе с другими внешними условиями, также ставшими внутренними элементами данного процесса) согласно следующему суммарному химическому уравнению:
6С02 + 6Н 20 ——® С6 Н1206 + 602
хлорофилл
Следовательно, реальным компонентом (составляющим) подлинной причины фотосинтеза, световая энергия оказывается лишь постольку, поскольку становится внутренним элементом процесса жизнедеятельности указанных организмов. Иначе говоря, только будучи «преломляемой» через внутреннюю структуру этого процесса и соответствующим образом преобразованной в ней, она приобретает детерминирующую по отношению к жизни организмов функцию. И действительно, если бы световая энергия внутренне не поглощалась (усваивалась) живым организмом и не становилась, таким образом, внутренним элементом его собственного содержания и вообще оставалась по отношению к нему чисто внешним и безразличным фактором, то, естественно, в таком случае она не могла бы оказывать на него абсолютно никакого детерминирующего воздействия.
Из всего этого следует важный вывод о том, что вещество, энергия и информация, поступающие из внешней среды, могут оказывать какое-либо детерминирующее
воздействие на данную материальную систему только в том случае, если они каким-либо образом будут внутренне «поглощаемыми» и «усваиваемыми» последней, активно преобразованными ею в составляющие собственно содержания и, стало быть, лишь по мере того, как они становятся равномерными элементами ее внутренней структуры. Короче говоря, внешнее может приобрести детерминационный статус не само по себе, а лишь с момента и по мере своего реального превращения во внутреннее. Только подобное понимание непосредственного содержания действительно причинного (или шире - детерминационного) процесса, по моему мнению, может согласоваться и гармонировать с диалектическим представлением о материи как самоактивной субстанции или, что то же самое, как бесконечный, вечно сам себя воспроизводящий, материальный процесс. Поэтому несомненно прав М. Бунге, когда замечает, что «основное последствие, которое теория самодвижения имеет для причинности заключается в том, что внешние причины являются действующими лишь в той степени, в какой они захватывают собственную природу и внутренние процессы вещей» [17, с. 207].
В свете сказанного так называемая опосредованная причинная связь непременно теряет свой кажущийся самостоятельный характер и оказывается на самом деле той же реальной и в действительности непрерывной причинной цепью, некоторые из звеньев которой просто опущены. Следовательно, реальная, имеющая место в самой действительности цепь причинно-следственных связей, всегда является непрерывной (и в этом смысле непосредственной) как в пространственно-временном плане, так и в веществен-но-энерго-информационном отношении. Однако она может быть такой непрерывной лишь благодаря обоюдостороннней активности причины и следствия по отношению друг к другу, выступающей одним из оснований их одновременности. И действительно, если бы только причина была в одностороннем порядке активной по отношению к следствию (что непременно предполагает появление действительной причины раньше ее следствия), то цепь причинения с неизбежностью оборвалась бы полностью и становилась бы таким образом в принципе невозможной. И это понятно, ибо абсолютно пассивное следствие никогда не могло бы не только обратно влиять на порождающую ее причину, но и само превратиться в новую причину. Поэтому взгляд, допускающий существование в реальном мире односторонней связи между причиной и следствием и признающий поэтому факт предшествования действующей причины по времени, порождаемому ей следствию, непременно поставит под прямое сомнение существование всеобщей (в том числе, и причинно-следственной) связи явлений действительности и приводит к отрицанию взаимодействия как всеобщей закономерности бытия. Ведь как подчеркивал Гегель, «Взаимодействие есть, несомненно, ближайшая истина отношения причины и действия», оно «суть причинное отношение, положенное в его полном развитии» [19, с. 331].
Итак, в реальном причинном процессе причина и следствие могут выступать друг к другу лишь как обоюдоактивные полярности. И именно поэтому они «во взаимодействии утрачивают свои отличительные признаки» [21, с. 218]. Следовательно, можно полагать, что причина, взаимодействуя со следствием, выступает по отношению к нему не как абсолютно активное начало, а как нечто и активное, и «пассивное». Относительная «пассивность» причины в самом общем виде выражается в том, что причина не может стать действительной, действующей отдельно от действия, вне его пределов и независимо от него. «Причина, которая не действует, - говорил Ф.Энгельс, - не есть вовсе причина» [22, с. 570]. Диалектическая зависимость причины от следствия (действия) особо подчеркивал Гегель. «Лишь в действии, - писал он, - причина действительна и есть причина» [19, с. 331]. «Причина, - читаем у него в другом месте, - есть причина постольку, поскольку она порождает действие» [23, с. 210]. Следовательно, бездействующих актуальных причин или, что то же самое, действительных причин вне пределов своих следствий, т.е. существующих отдельно от этих последних, а стало
быть, предшествующих им по времени, нет и быть не может. Именно поэтому «Cessante causa cessât effectus»2 [22, с. 607] или как в отрицательной форме выразил по существу эту же мысль И.Кант: действие «не возникало бы, если за мгновение до его появления причина исчезла» [24, с. 269].
Как видим, по отношению к своей причине следствие выступает не как абсолютно пассивное, а как относительно активное начало. В общем, относительная активность следствия в реальной цепи причинения проявляется двояко. Во-первых, следствие является, как уже явствует из предыдущего, необходимым условием осуществления причины, его действительного существования. В этом заключается одна из всеобщих закономерностей причинности, составляющая собой объективную основу обратного воздействия следствия на порождающую его причину. Во-вторых, следствие само полагает себя как новую причину в другом звене причинной цепи, обеспечивая тем самым непрерывный характер этой последней.
Следовательно, взаимодействие между причиной и следствием одновременно снимает в себя как их обоюдную активность, так и их взаимную пассивность. В нем каждая из его полярностей является активной в той же самой степени, в какой другая выступает пассивной. «Взаимодействие, - утверждал Гегель, - выступает как взаимная причинность пред-положенных, обуславливающих друг друга субстанций: каждая из них есть относительно другой в одно и то же время и активная, и пассивная субстанция» [23, с. 222].
Однако, поскольку «причина есть причина в действии и действие есть действие в причине» [19, с. 334], постольку же они, как, впрочем, и любые другие полярности, суть ничто вне и независимо друг от друга. Ввиду этого трудно согласиться с тезисом о возможном существовании причины без следствия и следствия без причины. Подобный тезис мы находим, например, у И.В. Кузнецова, согласно которому причина сначала предшествует своему следствию (т.е. существует одна, без него), затем она сосуществует с ним, и, наконец, «в дальнейшем существует только следствие». В силу этого он приходит к выводу о том, что « причина и следствие - два существенно различных явления; следствие, будучи однажды порожденным, в конце-концов начинает свое существование независимо от причины» [18, с. 258-259]. Между тем в реальной цепи причинения никакое самостоятельное, независимое от причины, существование следствия невозможно (как, впрочем, и наоборот). И это понятно, ведь как диалектические противоположности причина и следствие находятся, как уже подчеркивалось, в отношении взаимообусловливания и поэтому, подобно другим полярностям, они приобретают реальный статус только в своей конкретной соотнесенности друг с другом. И в самом деле, любое явление реального мира оказывается следствием только в пределах своего соотношения с порождающей его реальностью (причиной), точно так же, как и эта последняя выступает причиной лишь с точки зрения своей конкретной соотнесенности с первым. Ввиду этого любая действительная вещь как относительно независимое существование или, точнее, как наличное бытие, не может быть ни голым следствием, ни чистой причиной, а всегда является на самом деле либо превращающейся в следствие причиной, либо же - обращающимся в причину следствием, т.е. диалектическим единством (синтезом) обеих полярностей.
Итак, между причиной и следствием существует взаимное полагание и поэтому они, как действительные явления, могут быть только одновременны. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что взаимополагание этих полярностей (как и любых других) не может быть реализовано иным способом кроме как путем их взаимного упразднения. Точнее говоря, каждая из них может полагать свою другую лишь своим собственным самоотрицанием (упразднением). И в самом деле, причина не может по-
2 «С прекращением причины прекращается и ее действие» (лат.)
лагать следствие (а точнее, полагать себя как следствие) иначе как «угасаясь» (исчезая) в нем как причина, подобно тому, как и следствие не может полагать новую причину (т.е. самополагаться в качестве таковой), не отрицая свое собственное существование как следствие. Однако, исчезая или «угасаясь» друг в друге, они, тем самым, подобно фениксу, возрождаются вновь, возникают друг через друга. Следовательно, их взаимное упразднение есть на самом деле общее и необходимое условие их взаимного утверждения (возникновения) точно так же, как и наоборот. «Причина, - говорил Гегель, - в своем угасании, в действии вновь возникает и... действие исчезает в причине, но точно так же возникает в ней» [23, с. 217-218].
Подытоживая сказанное, можно сделать четыре основных вывода. Во-первых, причина может появляться раньше своего следствия лишь как потенциальное бытие, как абстрактная возможность. Во-вторых, действующая причина, причина как актуальное бытие может существовать только одновременно со своим следствием. В-третьих, в реальном процессе причинения (шире - детерминации) имеет место диалектическое единство возникновения и исчезновения, т.е. становление. Однако, поскольку становление выступает важнейшим аспектом развития, можно полагать, что всеобщая причинная связь явлений (или всеобщая их детерминационная цепь) на самом деле оказывается всеобщей формой реализации процесса развития материи. И, наконец, в-четвертых, в реальном причинном (детерминационном) процессе между причиной (детерминантом) и следствием (детерминируемым) существует диалектическое, а значит, внутреннее взаимодействие, на базе которого каждая из этих полярностей вступает через другую в активное взаимоотношение с самой собой и поэтому их взаимополагание всегда реально осуществляется как их самополагание. Ввиду этого развитие как имманентный переход причины (детерминанта) в следствие (детерминируемое) и обратно может быть лишь самодетерминируемым процессом. Оно, как процесс самопричинения или самодерминации, всегда определяемо внутренними факторами.
Литература
1. Поликарпов А. Относительность и квант. М., 1966.
2. Леонов М.А. Очерки диалектического материализма. М., 1948.
3. СтроговичМ.С. Логика. М., 1949.
4. Тугаринов В.П. Законы объективного мира, их познание и использование. Л., 1954.
5. Свидерский В.И. Противоречивость движения и ее проявления. Л., 1959.
6. Шептулин А.П. Диалектический материализм. М., 1959.
7. Кузнецов И.В. Принцип причинности и его роль в познании природы //Проблема причинности в современной физике. М., 1960.
8. Аскин Я.Ф. Проблема необратимости времени //Вопросы философии, 1964, № 12.
9. Аскин Я.Ф. Время и причинность //вопросы философии, 1966, № 5.
10. Уемов А.П. О временном соотношении между причиной и действием //Уч.зап. Ивановского пед. Института, т. XXV, вып.1. Иваново, 1960.
11. Парнюк М.А. Детерминизм диалектического материализма. Киев, 1967.
12. Свечников Г.А. Категория причинности в физике. М., 1961.
13. Rassel B. On the Notion of Cause //Misticism and Logic. L., 1912.
14. Reichenbach H. The Philosophy of Space and Time. № 4., 1962.
15. Wilki, T.S. The Problem of Temporal Relation of Cause and Effect //British Journal for Philosophy of Science, 1950, vol.1, № 3.
16. Fales W. Causes and Effects //Philosophy of Science, 1953, vol.20, № 1.
17. Бунге M. Причинность. Место принципа причинности в современной науке. М., 1962.
18. Кузнецов И.В. Избр. труды по методологии физики. М., 1975.
19. Гегель. Энциклопедия философских наук. М., 1975. Т.1.
20. Маркс К. Капитал. Т. 1. /Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.20.
21. Маркс К. Классовая борьба во Франции / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.8.
22. Энгельс Ф. Диалектика природы / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.20.
23. Гегель. Наука логики. М., 1971, т.2.
24. Кант И. Критика чистого разума / Кант И. Соч. М., 1964, т.3.
