Научная статья на тему '«О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ»: ИДЕЙНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ДИАПАЗОН ЖЕНСКОЙ ПРОЗЫ В СОВРЕМЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ИРАНА'

«О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ»: ИДЕЙНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ДИАПАЗОН ЖЕНСКОЙ ПРОЗЫ В СОВРЕМЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ИРАНА Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
19
7
Читать
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
Иран / женская проза / гендерная проблематика / общественная значимость / тематическое разнообразие / стилистика / Iran / women’s prose / gender issues / social significance / thematic diversity / stylistics

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Ардашникова Анна Наумовна, Коняшкина Тамара Александровна

Процесс осмысления современной литературы Ирана в настоящее время лишь начинается. Данная статья является первой в отечественной и зарубежной иранистической филологии попыткой систематизации и анализа представительного блока современной женской прозы. Масштаб этого явления, получившего особый импульс для своего развития в республиканский период, заслуживает самого пристального внимания с точки зрения определения как вектора развития иранской художественной словесности, так и ее внелитературной роли в качестве важного общественного фактора. Главными чертами корпуса женской прозы является расширение тематического диапазона, образной системы и выразительно-изобразительных средств, к которым прибегают авторы. При всем стилистическом разнообразии женской прозы (социальный реализм, беллетристика, магический реализм) ее проблематика связана с отрицанием образа женщины в его традиционных интерпретационных стандартах.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
Предварительный просмотрDOI: 10.55959/MSU0320-8095-13-68-1-11
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

«ABOUT TIME AND ABOUT MYSELF»: THEMATIC AND ARTISTIC DIVERSITY OF THE WOMEN’S PROSE IN MODERN IRANIAN LITERATURE

The process of studying modern Iranian literature has just begun. This article is the first attempt in Russian and foreign Iranian philology to systematize and analyze a representative block of modern women’s prose works. The scale of this phenomenon, which got a special impetus for development in the republican period, deserves to be in the focus of research, taking into consideration both the vector of development of Iranian literature and its non-literary role as an important social factor. The main features of women’s prose are the expansion of the thematic range and expressive means used by the authors. The stylistic diversity of women’s prose (social realism, fiction, magical realism) is combined with the similarity of its topic — the denial of the woman’s image in its traditional interpretation.

Текст научной работы на тему ««О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ»: ИДЕЙНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ДИАПАЗОН ЖЕНСКОЙ ПРОЗЫ В СОВРЕМЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ИРАНА»

Вестн. Моск. ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 2024. Т. 68, № 1. C. 146-158 Lomonosov Oriental Studies Journal, 2024, Vol. 68, No. 1, pp. 146-158 (In Russ.)

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

DOI: 10.55959/М8Ш320-8095-13-68-1-11

«О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ»1: ИДЕЙНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ДИАПАЗОН ЖЕНСКОЙ ПРОЗЫ

В СОВРЕМЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ИРАНА А.Н. Ардашникова, Т.А. Коняшкина

Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, Москва,

Россия; anardash@mail.ru; tamara_mgu@mail.ru

Аннотация: Процесс осмысления современной литературы Ирана в настоящее время лишь начинается. Данная статья является первой в отечественной и зарубежной иранистической филологии попыткой систематизации и анализа представительного блока современной женской прозы. Масштаб этого явления, получившего особый импульс для своего развития в республиканский период, заслуживает самого пристального внимания с точки зрения определения как вектора развития иранской художественной словесности, так и ее внелитературной роли в качестве важного общественного фактора. Главными чертами корпуса женской прозы является расширение тематического диапазона, образной системы и выразительно-изобразительных средств, к которым прибегают авторы. При всем стилистическом разнообразии женской прозы (социальный реализм, беллетристика, магический реализм) ее проблематика связана с отрицанием образа женщины в его традиционных интерпретационных стандартах.

Ключевые слова: Иран, женская проза, гендерная проблематика, общественная значимость, тематическое разнообразие, стилистика

Для цитирования: АрдашниковаА.Н., Коняшкина Т.А. «О времени и о себе»: идейно-художественный диапазон женской прозы в современной литературе Ирана // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 2024. Т. 68, № 1. С. 146-158. DOI: 10.55959/М8Ш320-8095-13-68-1-11

1 МаяковскийВ.В. Во весь голос // Маяковский В.В. Полное собрание сочинений: В 13 т. Т. 10. М.: Гослитиздат, 1958. С. 279._

© Ардашникова А.Н., Коняшкина Т.А., 2024

«ABOUT TIME AND ABOUT MYSELF»2:

THEMATIC AND ARTISTIC DIVERSITY

OF THE WOMEN'S PROSE

IN MODERN IRANIAN LITERATURE

Anna N. Ardashnikova, Tamara A. Konyashkina

Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia; anardash@mail.ru;

tamara_mgu@mail.ru

Abstract: The process of studying modern Iranian literature has just begun. This article is the first attempt in Russian and foreign Iranian philology to systematize and analyze a representative block of modern women's prose works. The scale of this phenomenon, which got a special impetus for development in the republican period, deserves to be in the focus of research, taking into consideration both the vector of development of Iranian literature and its non-literary role as an important social factor. The main features of women's prose are the expansion of the thematic range and expressive means used by the authors. The stylistic diversity of women's prose (social realism, fiction, magical realism) is combined with the similarity of its topic — the denial of the woman's image in its traditional interpretation.

Keywords: Iran, women's prose, gender issues, social significance, thematic diversity, stylistics

For citation: Ardashnikova A.N., Konyashkina T.A. «About time and about myself»: thematic and artistic diversity of the women's prose in modern Iranian literature. Lomonosov Oriental Studies Journal, 2024, Vol. 68, No. 1, pp. 146-158. DOI: 10.55959/MSU0320-8095-13-68-1-11 (In Russ.)

Для историка литературы Ирана XX век — время неожиданных открытий: это зарождение в середине столетия, а в настоящее время и доминирование в литературном процессе качественной женской прозы. Подчеркнем, тем не менее, что усиление женской литературной активности носило выраженный дискретный характер. После появления первого значительного произведения, написанного автором-женщиной о героине-женщине, — романа «Сувашун»3 (1969) Симин Данешвар (1921-2012), ознаменовавшего собой рождение социальной женской прозы, последовало долгое затишье. Это не означало, что темы, питающие творчество иранок, иссякли: их перо обращалось к испытанным сюжетам с любовной коллизией,

2 Mayakovskij V.V. Vo ves' golos (In a loud voice) // Mayakovskij V.V. Polnoe sobranie sochinenij (The complete works). V 13 t. T. 10. M.: Goslitizdat, 1958. S. 279.

3 В русском переводе роман вышел под названием «Смерть ради жизни»: Данешвар С. Смерть ради жизни / Пер. с перс. Ш. Бади и Н. Кондыревой. М.: Прогресс, 1975.

которыми так богата персидская литературная традиция4. Среди возможных причин этого явления — отсутствие в силу разных обстоятельств женской читательской аудитории, потенциального потребителя подобной художественной продукции, и господствовавшие веками литературные вкусы, центром притяжения которых традиционно являлась любовная драма. Не последнюю роль сыграл и натиск массовой культуры, в первую очередь — кинематографии, которая умело эксплуатировала образ героини, страдающей от любви, профанируя высокие темы иранской классики. В такой ситуации трудно было ожидать от женщины-читательницы середины XX в. выраженного интереса к социальной проблематике. Новый всплеск серьезного женского литературного творчества последовал против ожидания в республиканский период.

Следуя по стопам крупного исламского философа Али Шариати5, видевшего в женщине активного субъекта политической жизни и носительницу революционного духа, стоящую в одном ряду с поистине эпической фигурой Фатимы6, официальная идеология ИРИ возвела «нашу скромную сестру» на символический пьедестал хранительницы завоеваний революции. При этом одновременная прокламация зависимого положения женщины в семье рождала противоречие, которое легко обходится в религиозной риторике, но не снимается в реальной жизни. Достаточно вспомнить, под каким давлением в первые годы революции находился светский сегмент женского движения, чтобы понять оправданность опасений значительной части общества возвращения к средневековому идеалу женщины-затворницы. Однако многозначность толкований шариата7 в отношении гендерного вопроса, открыто декларированная лидером исламской революции аятоллой Р. Хомейни, обернулась широкой общественной дискуссией о правовых нормах и установлениях, до того звучавших как априорные.

Хотя уже на рубеже 1970-1980 гг. усилиями государства8, осознающего базовый характер гендерной проблематики, начинается

4 Собственно, и самые первые образцы женского литературного творчества носили красноречивые названия: это «Несчастная девушка» Ирандохт Нами (1931), «Парвин и Парвиз» Захры Ханлари (1933).

5 Шариати А. Зан: Фатеме Фатеме аст (Женщина: Фатима — это Фатима). Тегеран, 2000 (на перс. яз.). Подробнее о А. Шариати см.: Малушков В.Г., Хромова К.А. Поиски путей реформации в исламе: опыт Ирана. М., 1991.

6 Фатима — дочь пророка Мухаммада и жена первого шиитского имама Али.

7 Шариат — свод правил, всесторонне регламентирующих жизнь мусульманина.

8 Государственная поддержка касалась, в первую очередь, ведущих женских изданий, таких как журнал «Женщина сегодня», получившего материальные ресурсы крупнейшей медиагруппы шахского периода «Кейхан». Во главе редакционных

создание официальной печати, ориентированной на женскую аудиторию, самостоятельный голос «четвертая власть» обретает в период так называемой второй республики9. Усилиями созданного в 1991 г. журнала «Занан» («Женщины») в обществе разворачивается широкая дискуссия с участием как религиозных, так и светских активисток, выступающих против прямолинейности официальной интерпретации гендерного дискурса.

Не осталась в стороне от этой полемики и женская литература, чутко реагирующая на новые общественные умонастроения и придающая им специфическое художественное выражение. Начиная с 1990-х гг. женская литература в Иране переживает настоящий писательский бум. Количество женщин, живущих литературным трудом, впечатляет. Официальная статистика оперирует разными цифрами: от грандиозных 29 тысяч10, включающих всех занятых в издательской сфере в качестве журналисток, писательниц, литературных переводчиц, редакторов, продюсеров и хозяек небольших издательских домов, до вполне реалистичных 30011, работающих исключительно в сфере художественного слова, что впервые уравнивает количество пишущих мужчин и женщин. Конечно, массовый показатель, как правило, нерелевантен при оценке качества художественного произведения. Разумеется, в этой огромной когорте женщин, работающих на литературной ниве, есть свои признанные лидеры, стандартно удерживающие высокую планку тиражей и отмеченные литературными премиями в Иране и зарубежом. Хотя любой творческий и духовный поиск лишь опосредованно связан с событиями реальной жизни общества, однако в данном случае, принимая во внимание такой всплеск женской словесности и такую читательскую востребованность, мы не можем отрешиться от того влияния, которое оказывали на этот процесс внелитературные факторы: этот творческий «девятый вал», где женщина говорит о женщине, имеет отчетливое общественное звучание.

Идейно-тематический диапазон женской литературы весьма широк — от камерной бытовой прозы до социальной, поднимающей глубокие экзистенциальные вопросы.

коллегий часто стояли представительницы крупных религиозных кланов лидера революции Р. Хомейни и его видного соратника А. Хашеми Рафсанджани, президента ИРИ в 1989-1997 гг.

9 Вторая республика — неофициальное название периода истории ИРИ с конца 1980-х годов, после окончания ирано-иракской войны и смерти первого рахбара Р. Хомейни.

10 https://www.nasim.news/fa/tiny/news-2308235; http://www.nashreiran.ir/ (дата обращения: 08.06.2023).

11 Зан-е руз. № 1467, 1994.

Конечно, в рассказе о современной женской прозе на персидском языке невозможно обойти вниманием роман Симин Данешвар «Су-вашун» (1969). Название «Сувашун» означает на ширазском диалекте персидского языка поминальный плач по герою доисламского иранского эпоса Сийавушу, трагически погибшему от рук туранцев, извечных врагов Ирана в квазиисторических сказаниях. События романа разворачиваются в Ширазе, родном городе писательницы, в разгар Второй мировой войны на достоверном историческом фоне английской оккупации юга страны12. Присутствие английских войск на иранской территории воспринималось очень болезненно, тем более что Великобритания в глазах иранцев была страной, эксплуатировавшей национальное достояние Ирана — нефть силами Англо-иранской нефтяной компании, практически государства в государстве. Основная коллизия романа зиждется на эпическом мотиве гибели героя от руки враждебных сил: землевладелец Йусуф противостоит английским оккупационным войскам и сотрудничавшей с ними местной власти, что приводит к трагическому результату — его убийству. Заглавие книги становится метафорой жизни и неизбежной смерти главного героя, восстающего против несправедливости, и читатель с самого начала ожидает драматической развязки. При всей символичности и монументальности образа Йусуфа и той активной роли, которую он играет в сюжете, главным героем, глазами которого читатель смотрит на происходящее, является его жена Зари. Своеобразная подмена, выдвижение на первый план романа героини, замкнутой в круге повседневных дел, осуществляется автором незаметно для читателя через субъективизацию мыслей и эмоций именно Зари, что приводит к расширению проблематики книги. В центре романа оказывается судьба женщины, которая выходит за пределы домашнего мира и испытывает неведомое ей дотоле чувство гражданской смелости. В юности Зари отличалась непокорным нравом, но, выйдя замуж за Йусуфа и родив троих детей, стала дорожить своим счастьем и бояться потерять его. После пережитой трагедии она обретает себя прежнюю и понимает, что как в юности сильна духом: «Зари чувствовала себя как птица, выпущенная из клетки. Не одна, а тысячи звёзд зажглись в ее сознании. Теперь она знала, что никого и ничего больше не будет бояться»13.

12 Военное присутствие Великобритании было частью плана союзников по антигитлеровской коалиции, предпринятого по инициативе У. Черчилля в августе 1941 г. Совместная операция «Сочувствие» продолжалась в течение Второй Мировой войны и имела целью пресечение возможных агрессивных действий стран фашистского блока против СССР.

13 Данешвар С. Указ. соч. С. 252.

Героизация личного возрождения женщины не является сквозной темой творчества С. Данешвар. Ее интересуют разные женские судьбы, такие как история доживающей жизнь в одиночестве Коу-каб-Солтан из заглавного рассказа сборника «С кем поздороваться?» (1980). Испытывая сочувствие к героине, с точки зрения которой ведется повествование, перемежаемое авторскими комментариями, читатель вскоре понимает, что перед ним ненадежный нарратор — в данном случае озлобленный, брошенный близкими человек, склонный преувеличивать свои несчастья. Но даже малая толика формального сочувствия возвращает ей ощущение не напрасно проживаемой жизни: «Сердце Коукаб-Солтан бешено билось, во рту был привкус горечи. Несмотря на это, она улыбнулась девушке. Неожиданно она подумала, что эта девушка — её дочь, а молодой человек — зять, такой, которого она всегда хотела иметь, но не имела. Затем она подумала, что все люди в городе — это её друзья и родственники, и от этого ей стало очень хорошо на сердце»14. Симин Данешвар актуализирует тему одиночества, пожалуй, самую распространенную в мировой литературе, делая героем пожилую женщину, наиболее социально и эмоционально уязвимый человеческий тип.

Совершенно другая судьба у Анис из одноименного рассказа этого же сборника. Имя «Анис», что в переводе означает «дружелюбная», «милая» или «душечка», выбрано не случайно: собственно, перед нами один из вариантов хорошо известного чеховского образа с поправкой на особенности личного жизненного пути героини — от неграмотной деревенской девушки до респектабельной матроны. Невзирая на все брачные перипетии, Анис искренне предана своим мужьям и с легкостью перенимает их образ жизни и мыслей. На второго мужа — столичного бездельника Анис потратила все сбережения: «Анис готова была поклясться, что господь не создавал никого лучше Мухаммада-ага. Он умел передразнивать всех людей, сдвигал шапку набекрень и пел песни, легко копировал исфаханский, рештский и гилянский говор. Люди живот надрывали от смеха... Пусть он не отдал деньги за браслеты, что Анис заложила в ломбард, чтобы оплатить его долги. И те двадцать восемь тысяч туманов тоже не вернул, как и предсказывала Батуль-ханум. Пусть провалятся эти деньги! Он был без гроша, Анис платила за всё: кафе, выпивку, кино, ужины на мосту Таджриш. Может быть, это уже слишком? Но это того стоит. Один раз ведь живем!»15. Жизнь с третьим мужем-муллой превратила модно постриженную и носящую мини Анис в на-

14 Данешвар С. Бе ки салам конам? (С кем поздороваться?). Тегеран: Харазми, 1980 (на перс. яз.). С. 8. Здесь и далее, если не указано иначе, перевод авторов статьи.

15 Op. cit. P. 23.

божную женщину, соблюдающую хиджаб16: «Даже самым жарким летом Анис надевала плотные чёрные чулки, а вместо белой повязки на голову — черное магнаэ17, так что оставался виден только овал лица»18. В отличие от чеховской героини иранская Душечка конца XX в. кипит энергией, являясь не просто тенью или женской домашней копией своих мужей, но и ведущей силой в этих отношениях.

Социальная проблематика является сквозной и в творчестве Га-зале Али-заде (1947-1996), самое значительное произведение которой — вышедший незадолго до ее смерти двухтомный роман «Дом семьи Эдриси» (1991)19. Субжанр семейного романа, заявленный заглавием книги, таит в себе широкие возможности для реализации авторской воли: повествование может быть сосредоточено на анализе внутрисемейных отношений или же развернуто в широкую панораму общественной жизни. В этом случае семейный дискурс сопрягается с политическим, поскольку гражданская история неминуемо влияет на семейный уклад, формирует определенные ценности или же даёт конкретные направления для деятельности героев. Роман Г. Али-заде принадлежит ко второму виду семейной саги: политический дискурс в нем особенно силен. Именно внешние события — острейший общественный катаклизм, революция, сокрушающая основы привычной жизни — управляют движением всего происходящего в ограниченном пространстве дома и сада аристократической семьи Эдриси на рубеже 1910-1920-х гг. Читателя может удивить выбор местом действия закаспийского Ашхабада, сплошь заселенного в книге выходцами из Ирана. К подобному приему прибегал в свое время Зайн ал-Абидин Марагаи, автор первого романа на персидском языке «Дневник путешествия Ибрагим-бека» (конец XIX в.), где проезжающий по закавказским и центральноазиатским губерниям Российской империи герой встречал на своем пути исключительно иранцев. Это являлось заведомым авторским приемом для создания картины былого могущества Ирана, утратившего волею исторических судеб эти земли. Что же касается Ашхабада, треть населения которого перед началом Первой Мировой войной составляли иранцы, это отчасти дань исторической правде, равно как и участие иранских иммигрантов в новых общественных движениях. Подобная «географическая ловкость рук Али-заде дает иранским

16 Хиджаб — мусульманская женская одежда, скрывающая голову и тело.

17 Магнаэ — женский головной убор мусульманок, скрывающий голову и плечи.

18 Данешвар С. Ibid. P. 26.

19 Али-заде Г. Хане-йе Эдрисиха (Дом семьи Эдриси). Дж. 1, 2 (Т. 1, 2). Тегеран, 1991 (на перс. яз.) Восемь лет спустя роман был удостоен премии «Двадцать лет художественной литературы», учрежденной Министерством Исламской культуры.

читателям полное ощущение национальной достоверности. Несмотря на то, что события книги происходят за пределами Ирана, иранские имена на протяжении всего романа являются постоянным напоминанием о том, что мы не полностью находимся вне иранского контекста» 20. Одновременно, невнятный хронотоп описываемого, присутствие откровенно вымышленных реалий и скачкообразность и непредсказуемость событий (вчерашние герои превращаются в поверженных кумиров) отражают авторское видение типических черт революции, неважно, когда и где она происходит. Это не укрылось от глаз иранских читателей, которые вправе усмотреть в романе прямые исторические параллели с революционным взрывом 1970-х гг., когда часть активных участников революции не приняли курс новой власти, вступив на путь борьбы с ней. Так, в свое время леворадикальная оппозиция во главе с лидером Моджахедин-е халг21 Масудом Раджави вначале поддержала Хомейни, а потом объявила террористическую войну исламскому режиму как враждебному их политическим идеалам.

Естественно, Г. Али-заде не могла обойти молчанием и тему женской судьбы периода революционных потрясений, сопряженных с индивидуальным гендерным бунтом разного масштаба и ощущением иных жизненных перспектив. Для кого-то революция оказалась связана с отказом от добровольного затворничества во имя осуществления своей новой мечты — преподавания музыки. Революция сделала возможным и совершенно другой сценарий женской жизни — стать во главе этого движения и даже на время возвыситься в глазах мужчин. В романе множество женских персонажей, чьи жизненные истории пересекаются, постепенно приоткрываясь читателю в большом количестве диалогов, которые служат главным средством развития действия. Роль всезнающего автора в романе сведена до минимума, и основная информация вложена в уста самих персонажей, что превращает повествование в роман точек зрения.

Совершенно в иных обстоятельствах выстраивает судьбы своих героинь одна из самых популярных писательниц последних десятилетий Зоя Пирзад (род.1952). Она — мэтр создания коллективного портрета иранки, которая «молча» присутствует в публичном пространстве. Ее фирменный стиль — фактографическая и психологическая точность в описании быта, житейского опыта и образа мыслей «женщины в фартуке». Семейный мир героини романа «Я

20 Hajibashi Z. Alizadeh's Postmodern Women. // Critique: Critical Middle Eastern Studies. 1995. № 4:6. P.6.

21Организация моджахедов иранского народа (Сазман-е моджахедин-е халг-е Иран) — леворадикальная группировка.

выключаю свет» (2001) разделен на две автономные сферы: женскую (мои дети, мой дом, мой сад, мои книги) и мужскую (его работа, его друзья, его газеты и увлечение шахматами). Это ее личный выбор, удобный и спокойный, но травмирующе однообразный, который начинает тяготить: «Раздался звук тормозящего школьного автобуса, потом скрежет железной калитки во дворе... Мне не нужно было смотреть на часы. Было 16:15»22; «Я спросила себя, сколько всего обедов для детей, вернувшихся из школы, я приготовила?»23. Перед нами мужчина — добытчик и женщина — домохозяйка, модель главных нормативных условий женской субординации в традиционной тендерной культуре. Эти «разделенные сферы» ведут и к умалению роли мужчины, который не может в полной мере реализоваться в чуждых

" 24

ему семейных взаимоотношениях, где доминирует женщина24.

Зоя Пирзад хорошо знает своих героинь, прекрасно понимая, что этот семейный микромир порой ставит человека перед дилеммой, заставляя его решать поистине философские проблемы — служение семье, осознаваемое как долг и главное предназначение женщины, или реализация личностных устремлений. Героиня рассказа «Госпожа Ф. — счастливая женщина» из сборника «Как и все вечера»25 (1991) свой выбор сделала, всецело посвятив себя семейному долгу. Ее личные желания ограничены своего рода психологической контрабандой — редкими покупками красивых вещей, которые она никогда не носит, а лишь изредка в тайне от близких любуется. Мнение же более молодого поколения иранок может быть иным, как в романе З. Пирзад «Мы привыкаем»26. Их новая модель поведения, порожденная современным городским укладом и вызовами внешнего мира, не исключает самостоятельного выстраивания личной судьбы.

Безымянная героиня рассказа «Пятно» не принадлежит к привычным типажам З. Пирзад, равно как и гротескная подача этого образа не является излюбленной творческой манерой писательницы. Перед нами инфантильная женщина, которая не узнает себя на старых добрачных фотографиях, как будто ее «жизнь началась в первый день замужества»27. Это женщина-ребенок, полностью

22 Пирзад З. Черагха-ра ман хамуш миконам (Я выключаю свет). Тегеран: Нашр-е марказ, 2001 (на перс. яз.). С. 9.

23 Op. cit. P.189.

24 См. об этом: Здравомыслова Е.А., Темкина А.А. Социальное конструирование гендера // Социологический журнал. 1998. №3/4. С. 121.

25 Пирзад З. Месл-е хаме-йе асрха (Как и все вечера). Тегеран: Нашр-е марказ, 1991(на перс. яз.).

26 Пирзад З. Адат миконим (Мы привыкаем). Тегеран: Нашр-е марказ, 2004 (на перс. яз.)

27 Пирзад З. Месл-е хаме-йе асрха. С. 21.

эмоционально зависимая от мужа вплоть до домашних мелочей. Сущность характера героини даже не позволяет рассматривать ее в системе гендера, поскольку дети не являются субъектом этих отношений.

Особняком в женской прозе стоят романы Шахрнуш Парсипур (род. 1946), которые выделяются и тематически, и художественно. Так, весьма необычен сюжет романа «Женщины без мужчин» (1990), главными героинями которого являются субалтерн-персонажи или «неправильные женщины», случайно встретившие друг друга: старые девы, мужеубийца и проститутка. Все они беглянки, оставляющие прежнюю жизнь, которая была им тяжела, в надежде обрести лучшую, и находящие прибежище в прекрасном саду. Однако это женское сообщество, поначалу с усердием налаживающее совместную жизнь, эфемерно, вскоре распадается, и героини следуют каждая своим путем. Для того, кто более приземлен, — это привычная налаженная жизнь в браке по расчету. Тот же, кто готов познать высшее счастье, должен, подобно Маджнуну, пройти через безумие. «Кто по велению сердца пойдёт, безумие познает»28, — предрекает Ш. Парсипур такой поворот судьбы. Возможность подлинного блаженства и просветления была дарована не всем героиням, а лишь самым униженным: немолодой и робкой до глупости старой деве и обитательнице веселого заведения. Именно для этих избранных чудесный сад, который все они сообща возделывали, становится преддверьем сада райского, когда они познают истинный смысл жизни. Поднимая такие сложные экзистенциальные проблемы, Парсипур не обходит вниманием и остросоциальные табуированные темы: чистота девства как обязательный женский взнос в семейную жизнь, сексуальное насилие и «убийства чести».

Как ни парадоксально, в двух диаметрально противоположных по тематике, стилистике и общему художественному звучанию романах С. Данешвар и Ш. Парсипур возникают объединяющие их значимые и символичные образы древа, знаменующего путь восхождения человека к миру горнему, и садовника, возделывающего Сад Бытия. Труд садовника «является еще и парадигмой совершенствования своего внутреннего мира, скрытого в человеке Сада, ибо Садовник является и хранителем (ганджур) скрытого сокровища (гандж), добыть которое можно, только приложив усилия, возделывая землю своего Сада»29.

28 Парсипур Ш. Женщины без мужчин. Пер. с фарси Ю. Садыковой. [б. м.], 2020. С. 11.

29 Шукуров Ш. Искусство средневекового Ирана. М.: Наука — ГРВЛ, 1989. С. 225.

* * *

Важность обращения к литературному тексту, написанному женщиной, как к основе широких гуманитарных наблюдений, в том числе исторических и социологических, в настоящее время обще-признана. Тем не менее к необходимости учета женского опыта в развитии социальной и культурной действительности общество приходит постепенно. Однако не будем забывать, что речь идет о половине человечества, что вызывает необходимость обратиться к нему хотя бы из статистических побуждений. В этом отношении пример Ирана весьма показателен. С одной стороны, в основе иранского менталитета лежит многовековая традиция взаимоотношения с литературным текстом как основой интеллектуальной и духовной жизни, с другой, — сохраняет свою особую актуальность гендерная проблематика, так как ни общество, ни государство не считают этот вопрос решенным. Конечно, литературное произведение и не призвано решить этот вопрос, однако в его воле, следуя лозунгу международного женского движения «Становясь видимыми» и говоря от лица женщины, содействовать поиску возможных путей трансформации сложившихся гендерных стереотипов. При этом иранская женская проза не теряет национального лица, широко используя матрицу своего высокого классического наследия.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Данешвар С. Смерть ради жизни / Пер. с перс. Ш. Бади и Н. Кондыревой. М.: Прогресс, 1975.

2. Здравомыслова Е.А., Темкина А.А. Социальное конструирование гендера // Социологический журнал. 1998. № 3/4. С. 171-182.

3. Малушков В.Г., Хромова К.А. Поиски путей реформации в исламе: опыт Ирана. М., 1991

4. Маяковский В.В. Во весь голос // Маяковский В.В. Полное собрание сочинений. В 13 т. Т. 10. М.: Гослитиздат, 1958. С. 279-285.

5. Мутаххари М. Правовой статус женщины в исламе / Пер. с перс., примеч. М. Махшулова. М.: Садра, 2013.

6. Парсипур Ш. Женщины без мужчин / Пер. с фарси Ю. Садыковой. [б. м.], 2020.

7. Шукуров Ш. Искусство средневекового Ирана. М.: Наука — ГРВЛ, 1989.

8. Hajibashi Z. Alizadeh's Postmodern Women // Critique: Critical Middle Eastern Studies. 1995. № 4:6. P.6.

9. Honarbin-Holliday M. Becoming Visible in Iran. London; New York, 2008.

10. Paidar P. Women and the Political Process in Twentieth Century. Cambridge, 1997.

11. Sedghi H. Women and Politics in Iran. Veiling, Unveiling, and Reveiling. New York, 2007.

12. Vakil S. Women and Politics in the Islamic Republic of Iran: Action and Reaction. London; New York, 2011.

13. Али-заде Г. Хане-йе Эдрисиха (Дом семьи Эдриси). Дж. 1, 2 (Т. 1, 2). Тегеран, 1991 (на перс. яз.)

14. Данешвар С. Бе ки салам конам? (С кем поздороваться?). Тегеран: Харазми, 1980 (на перс. яз.).

15. Зан-еруз (Женщина сегодня). 1994. № 1467.

16. Пирзад З. Адат миконим (Мы привыкаем). Тегеран: Нашр-е марказ, 2004 (на перс. яз.)

17. Пирзад З. Месл-е хаме-йе асрха (Как и все вечера). Тегеран: Нашр-е марказ, 1991(на перс. яз.).

18. Пирзад З. Черагха-ра ман хамуш миконам (Я выключаю свет). Тегеран: Нашр-е марказ, 2001 (на перс. яз.).

19. Шариати А. Зан: Фатеме Фатеме аст (Женщина: Фатима — это Фатима). Тегеран, 2000 (на перс. яз.).

20. https://www.nasim.news/fa/tiny/news-2308235 (дата обращения: 08.06.2023).

21. http://www.nashreiran.ir/ (дата обращения: 08.06.2023).

REFERENCES

1. Daneshvar S. Smert' radi zhizni [Death for life] Per. s pers. SH. Badi i N. Kondyrevoj. Moscow: Progress, 1975

2. Zdravomyslova E.A., Temkina A.A. Social'noekonstruirovaniegendera [The social construction of gender]. Sociologicheskij zhurnal [Sociological Journal]. 1998. №3/4, pр. 171-182 [In Russ.]

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

3. Malushkov V.G., Hromova K.A. Poiski putej reformacii v islame: opyt Irana [Searching for ways of reformation in Islam: the experience of Iran]. Moscow, 1991.

4. Mayakovskij V.V. Vo ves' golos [In a loud voice]. Polnoe sobranie sochinenij [The complete works]. V. 10. Moscow: Goslitizdat, 1958. P. 279 — 285.

5. Mutahkhari M. Pravovoj status zhenshchiny v islame [The legal status of women in Islam]. Per. s pers., primech. M. Mahshulova. Moscow: Sadra, 2013.

6. Parsipur SH. ZHenshchiny bez muzhchin [Women without men]. Per. s farsi YU. Sadykovoj. [b. m.], 2020.

7. SHukurov SH. Iskusstvo srednevekovogo Irana [The art of medieval Iran]. Moscow: Nauka — GRVL, 1989.

8. Hajibashi Z. Alizadeh's Postmodern Women. Critique: Critical Middle Eastern Studies. 1995. № 4:6. P.6.

9. Honarbin-Holliday M. Becoming Visible in Iran. London; New York, 2008.

10. Paidar P. Women and the Political Process in Twentieth Century. Cambridge, 1997.

11. Sedghi H. Women and Politics in Iran. Veiling, Unveiling, and Reveiling. New York, 2007.

12. Vakil S. Women and Politics in the Islamic Republic of Iran: Action and Reaction. London; New York, 2011.

13. Ali-zade G. Hane-je Edrisiha [The house of Edrisis]. Tegeran, 1991 [In Persian].

14. Daneshvar S. Be ki salam konam? [Whom to say Hello?]. Tegeran: Harazmi, 1980 [In Persian].

15. Zan-e ruz [Woman today].1994. № 1467 [In Persian].

16. Pirzad Z. Adat mikonim [We are getting used to]. Tegeran: Nashr-e markaz, 2004 [In Persian].

17. Pirzad Z. Mesl-e hame-je asrha [As all the evenings]. Tegeran: Nashr-e markaz, 1991[In Persian].

18. Pirzad Z. CHeragha-raman hamush mikonam [I turn off the light]. Tegeran: Nashr-e markaz, 2001 [In Persian].

19. SHariati A. Zan: Fateme Fateme ast [Woman: Fatemeh is Fatemeh].Tegeran, 2000. [In Persian].

20. https://www.nasim.news/fa/tiny/news-2308235 (accessed: 08.06.2023). [In Persian].

21. http://www.nashreiran.ir/ (accessed: 08.06.2023). [In Persian].

Статья поступила в редакцию 28.06.2023; одобрена после рецензирования 18.11.2023; принята к публикации 25.03.2024.

The article was submitted 28.06.2023; approved after reviewing 18.11.2023; accepted for publication 25.03.2024.

ОБ АВТОРАХ

Ардашникова Анна Наумовна — кандидат филологических наук, доцент кафедры иранской филологии ИСАА МГУ имени М.В. Ломоносова; anardash@mail.ru

Коняшкина Тамара Александровна — старший преподаватель кафедры истории стран Ближнего и Среднего Востока ИСАА МГУ имени М.В. Ломоносова; tamara_mgu@mail.ru.

ABOUT THE AUTHORS

Anna N. Ardashnikova — Ph.D. (Literature), Associate Professor, Department of Iranian Philology, Institute of Asian and African Studies, Lomonosov Moscow State University; anardash@mail.ru

Tamara A. Konyashkina — senior teacher, Department of Middle and Near East History, Institute of Asian and African Studies, Lomonosov Moscow State University; tamara_mgu@mail.ru

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.