CC BY
131
О ВОССТАНОВЛЕНИИ И РЕКОНСТРУКЦИИ ПАРКА В УСАДЬБЕ ТРИГОРСКОЕ МУЗЕЯ-ЗАПОВЕДНИКА А.С. ПУШКИНА «МИХАЙЛОВСКОЕ»
В.А. АГАЛЬЦОВА, начальник Парковой экспедиции, к. с.-х. н., заслуженный работник культуры РФ, член-корреспондент РАЕН
Подготовка 200-летнего юбилея со дня рождения A.C. Пушкина в 1998 г. началась еще в 1994 г., когда Министерством культуры разрабатывалась обширная программа, затрагивая многие стороны отечественной культуры - литературоведение и издательское дело, образование и художественное творчество, современный дизайн и музееведение, экскурсионное обслуживание и реставрацию музейных комплексов. В вышедшем в 1995 г. Постановлении о подготовке юбилейных торжеств все памятные места, связанные с жизнью или творчеством A.C. Пушкина, поддерживались Правительством для проведения в них комплекса ремонтных или реставрационных работ. Один из центров, посвященный памяти великого поэта, - Государственный мемориальный историко-литературный и природно-ландшафтный музей-заповедник А.С. Пушкина «Михайловское», получивший это название 20 февраля 1995 г., а 6 декабря Указом Пре-
зидента страны включенный в число особо ценных объектов культуры России.
Остановлюсь на проблеме восстановления парковой территории усадьбы Три-горское. Еще в 1994 г. ландшафтными архитекторами Парковой экспедиции Т.П. Смирновой и Л.Г, Морозовой были проведены натурные работы по обследованию насаждений парка с оценкой их состояния, что позволило составить первый документ - проект санитарно-оздоровительных мероприятий в составе проекта организации паркового хозяйства. В декабре 1995 г. на Ученом Совете музея-заповедника эта работа была одобрена, и уже в марте 1996 г. в парке приступили к проведению санитарных рубок, расчистке завалов, уборке сухостоя и захламленности. Финансирования хватило на 4 месяца и в июле работы в парке прекратились, чтобы возобновиться только через год. Так был потерян целый вегетационный сезон. Но если остановились работы в парке, а
они всегда требуют теплого времени, то по другим объектам они продолжались. В результате в начале 1997 г. были вычищены все пруды, проведена мелиорация территории, начались дорожные работы, проводилась и интенсивная реставрация усадебного дома, и строительство объектов обслуживания: кафе на автостоянке, гостевого дома и дома хранителя. Особые места занимали работы по устройству инженерного обеспечения. Одновременно получил свое завершение и комплексный проект восстановления и реконструкции усадьбы Тригорское, одобренный Государственной экспертизой РФ.
Сохранившиеся усадьбы конца ХУШ-начале XIX вв., а именно к таковым относится Тригорское, являют собой удивительный и далеко неисследованный мир, где гармония природы и художественный замысел автора (а зачастую владельца) соединены в столь оригинальные композиционные решения, что создают неповторимый и запоминающийся образ с характерным и только этому месту присущим чертам. Одновременно усадебный парк был отражением не только вкусов и взглядов своего создателя, но и поразительно тонкого понимания им природы, умения использовать малейшие особенности рельефа и растительности, а знание закономерностей развития природных комплексов обеспечивало владение всеми приемами формирования парковых ансамблей с чертами того или иного стиля, будь то классические регулярные композиции или характерные романтические пейзажные парки, так называемые «англицкого» типа. Кроме того, усадебный парк хранит историю места и материальную культуру каждого исторического этапа его развития, обогащая наше знание об образе жизни и характере деятельности владельца или знаменитого гостя. Ну и наконец очень большое значение приобретают усадебные парки как выражение «эстетического климата» эпохи, который состоит в эстетических идеях, излагаемых философами, в эстетическом мировоззрении, сказывающемся в других искусствах и больше всего в поэзии (Д.С. Лихачев «Поэзия садов», 7, 1981 г.).
В 1994 г. по заданию музея-заповедника на территории Тригорского начался новый этап исследовательских работ для составления проекта восстановления и реконструкции усадебного парка. Прошедшие 25 лет со дня первых изысканий, накопленный за этот период опыт реставрации парков мемориальных музеев-заповедников, утвердившаяся методика исследований позволяли подойти к работам с более глубоким изучением истории места, с более детальным исследованием состояния территории и растительности, что осуществлялось коллективом специалистов в составе ландшафтных архитекторов, архитекто р а-гео гр аф а, геодезиста и инженера по вертикальной планировке из Парковой экспедиции «Центрлеспроекта».
В сезон 1995 г. была выполнена топографическая съемка усадьбы в М 1 : 500 с привязкой ее к единой системе координат России, обеспечивая нормальное проектирование всех инженерных коммуникаций, а первый этап обследования насаждений позволил выявить первоочередные работы санитарно-оздоровительного характера.
В результате в работе над проектом были выполнены в системе «Центрлеспроект»:
- проект организации паркового хозяйства;
- историко-архитектурный опорный
план;
- проект восстановления и реконструкции усадебного парка.
Одновременно о использованием наработок искусствоведов и архитекторов Псковского института «Спецпроектрестав-рация» начались археологические работы, а институтом «Псковводпроект» - исследования гидрологии парков и проектирование мелиоративных мероприятий с очисткой и восстановлением прудов.
Реализация всех направлений по восстановлению и реконструкции парка началась в 1996 г. с завершением всех основных объемов к 6 июня 1998 г.
Проект организации паркового хозяйства, как первая составляющая часть разработок, предусматривает прежде всего оценку состояния растительности и на ее основе
составление технологических карт с определением всех видов затрат на содержание парка. Однако, первые исследования в натуре состояния древесной и кустарниковой растительности показали что прежде всего необходимо выполнить комплекс первоочередных санитарно-оздоровительных работ.
В состоянии насаждений парка за 25 летний период при проведении подеревного учета растительности выявились значительные изменения:
- в результате двух ураганов 1983 и 1986 гг. в парковых древостоях на юге и се-веро-западе имелись три мощных завала, в которых оказались «переплетенными» 7-10 деревьев в возрасте 150-200 лет с параметрами 25-28 м по высоте и 80-100 см по диаметру. Эти гиганты частично упавшие, частично буреломные, а частично наклоненные держались «лежа» друг на друге, представляя угрозу для посетителей, т.к. располагались вблизи экскурсионных маршрутов;
- деревья , даже если это был срубленный сухостой, оставались либо неразде-ланными стволами, либо, если разделывались, частично вывозились с территории, а крона, сучья, ветви оставались перегнивать на месте. Часть стволов после разделки сваливалась в бывшие «щели» и окопы, оставшиеся от периода Великой отечественной войны, превращаясь в свалку гниющей древесины;
- западе парка началось интенсивное развитие корневой губки, ослабляющей корневую систему старовозрастных деревьев, способствовавшая ветровалу. Одновременно в еловых древостоях появился дендроктон, способный ослабленное корневой губкой дерево «обглодать» за один сезон и вызвать его усыхание;
- на погибших и упавших деревьях березы и дуба в условиях высокой влажности, отсутствия проветриваемости и слабой освещенности получили- развитие дереворазрушающие грибы - настоящий, еловый и серно-желтый трутовики, и самое неприятное - опенок, оплетающий гифами ствол, вызывая гибель дерева;
- под пологом старовозрастных насаждений и на всех открытых полянах получил широкое развитие II ярус насаждений лиственных пород клена, липы, ясеня, ивы козьей в результате отсутствия своевременных рубок ухода; достигая к возрасту 35-40 лет высоты 12-17 метров этот ярус с плотностью полога 0,6-1,0 «поднял» крону у ценных мемориальных деревьев в результате отмирания ее в нижней части. При этом и собственная крона у этого молодого поколения не развивалась нормально, а тянулась вверх, занимая 1/4—1/6 часть по высоте;
- полог подлеска кустарниковых видов - лещины, бузины, черемухи, ивы козьей в возрасте 50-60 лет погибал без соответствующей освещенности, на 80 % это были сухокронные или «развалившиеся» кусты, сквозь которые прорастали многочисленные стволики третьего поколения насаждений, преимущественно клена остролистного в возрасте 7-10 лет.
- покров в насаждениях утратил полностью парковый характер - сныть, крапива, дудник, местами осока волосистая и зеленые мхи;
- полностью утрачены открытые пространства в районе «солнечных часов», здесь же произошла смена пород, когда ушедшую в силу естественного отпада березу сменило поколение ели в возрасте 70-90 лет, а южнее распространилась липа в возрасте 35-40 лет в виде мощного массива с полнотой 08 и сомкнутостью 1,0;
- с высокого берега Сороти в результате развития липы, клена, ясеня в возрасте 30-40 лет оказались утрачены перспективы на окрестности, они заросли и река лишь со «скамьи Онегина» была видна;
- полностью заросли ивняком берега Большого пруда, так что он лишь угадывался, но не было видно его зеркала;
- в парковых рядовых посадках липы в районе «Зеленого зала» не развивались подсаженные в 1950-е гг. деревья в силу световой и корневой конкуренции, и лишь отдельные стволики поднимали свою крону по мере отпада старовозрастных экземпляров.
В целом оказалось, что парковый характер в насаждениях на 75 % площади утрачен, здесь растительность приобрела переходный тип - это уже не парк, но еще и не лес, хотя признаки формирования лесных биогеоценозов были явными.
Такой анализ, основанный на изучении всех биологических, эстетических, планировочных и породно-возрастных особенностей развития насаждений, положенный на топографическую и почвенно-мелиоративную съемку позволил выстроить ретроспективу формирования парка, определившую в значительной степени историкоархитектурный опорный план.
Эта часть проекта представляет на наш взгляд один из интереснейших разделов, где прослежена вся история формирования парковой композиции с момента ее зарождения. При этом стало очевидно, что Пушкин видел парк в период его расцвета, когда замысел автора сформировался в единую стройную систему композиционнопланировочного решения, подчеркнутую высокодекоративной древесно-кустарниковой растительностью и раскрытую на бескрайние просторы окружающих ландшафтов. Этот сад, как его называл А.С. Пушкин, был продолжением культурной жизни семьи, был местом прогулок, игр, свиданий, танцев, бесед, чаепитий и размышлений, поэтических соревнований и литературных споров владельцев и их знаменитых гостей. Это был «приют, сияньем одетый...»
История создания усадебного комплекса Тригорское относится к 1762 г., когда Екатериной II были пожалованы земли Егорьевской губы Псковского уезда Максиму Дмитриевичу Вындомскому, шлиссель-бургскому коменданту после его выхода в отставку. В имении насчитывалось 6153 десятины земли и 1085 душ мужского пола.
Место для усадьбы было выбрано чрезвычайно интересное. На востоке возвышался холм городища Воронич, около которого Сороть, текущая с севера, делала крутой поворот на запад, омывая подножье «трех гор» - трех частей высокой надпойменной террасы, прорезанной ручьями; один
- у Горы Воронич, второй - за «банькой» (на нем устроен каскад прудов), а третий -вдоль западной границы усадьбы. Так появилось и название усадьбы Тригорское.
Господский дом со службами в виде замкнутого каре располагался на самой высокой части террасы р. Сороть, на западе и севере были посажены ряды дубов и лип, которые выполняли прежде всего защитные функции и являлись первыми элементами будущего парка.
В 1778 г. во владениях М.Д. Вындом-ского было свыше 6 тысяч десятин земельных угодий и лесов и уже 2526 душ мужского пола крепостных крестьян (2). Тригорское после смерти Максима Дмитриевича переходит к его сыну Александру Максимовичу, получившему военное образование. «По примеру отца, он служил сначала в лейб-гвардии семеновском полку, записанный туда с 1756 г.; затем в 1778 г. был капитан-поручиком, а два года спустя уволен в статскую службу с пожалованием чина армии полковником» (3). А.М. Вындомский слыл просвещенным человеком своего времени, он собрал большую библиотеку в Тр игарском, которой впоследствии пользовался и «всю перечитал» A.C. Пушкин, хорошо рисовал, писал стихи. Он был близок с Н И. Новиковым и А.Н. Радищевым, состоял в одной из масонских лож, был весьма деятельный человек и именно ему следует отнести авторство садово-парковой композиции, созданной в конце XVIII в. в Тригорском. Правда, многие начинания Александра Максимовича оканчивались неудачами и вели к убыткам, но формирование парка никогда не было легким и дешевым делом. Внук Вын-домского А.Н. Вульф в своих дневниках писал: «Имев большое состояние, долго он был в большом свете, но, наконец, удалился и жил в своей деревне в Псковской губернии, где занимаясь разными проектами, потерял он большую часть своего состояния» (4).
Вероятно, А.М. Вындомский поселился в Тригорском в конце 1780-х гг. и начал перестройку усадьбы и сада. Он строит новый усадебный дом, т.е. тот «Тригорский замок», о котором упоминает A.C. Пушкин в
письме к П. А. Осиповой. Этот дом с флигелями и службами становится организующей доминантой всего усадебного комплекса. В небольшом овраге Вындомским создается каскад прудов, а парк он устраивает на месте пашни, расширяя его на север и запад, преобразуя в ландшафтную систему планировочных связей, интересными внутренними и внешними видами, насыщая всевозможными затеями - «зелеными беседками», «бальным залом», тенистыми липовыми аллеями, площадкой «солнечные часы» и т.п.
В 1813 г. А.М. Вындомский оставил все свое имуществу младшей дочери Прасковье, лишив старшую наследства, т.к. она против его воли вышла замуж за Якова Исааковича Ганнибала, двоюродного дядю А.С. Пушкина. Прасковья Александровна (в первом браке Вульф, а во втором Осипова) «получила лучшее, по своему времени, образование: она в совершенстве знала языки французский и немецкий, любила читать, следила за литературой, искала и умела поддержать связи с представителями отечественной словесности 1820-3 0-х гг. С семейством Пушкиных Прасковья Александровна, как ближайшая их соседка по имению, была знакома с самого детства; знакомство это было столь близко, что оба семейства принимали друг в друге самое родственное участие» (6). Так, летом 1829 г., когда в Михайловском шел ремонт дома, Н.О. и C.JI. Пушкины жили в Тригорском. Еще с 1788 г. в имении работала полотняная фабрика, снабжавшая полотном русскую армию для шитья форменной одежды. Однако после войны 1812 г. ее закрыли как убыточную. В начале 1820-х гг. Прасковья Александровна задумала отремонтировать ветшавший господский дом и переехала с детьми в здание бывшей фабрики, приспособив ее для жилья. Старый господский дом из-за отсутствия средств долго стоял без ремонта и в начале 1860-х гг. сгорел. М.И. Семевский, бывший в 1866 г. в Тригорском,пишет: «По другой стороне пруда стоял именно тот старый дом, который более тридцати лет ждал перестройки и, не дождавшись, сгорел». (8).
Несмотря на то, что Прасковья Александровна деятельно занималась хозяйст-
вом, управлять таким имением женщине, обремененной большим семейством, было сложно, к тому же не везло с управляющими. Тот же Семевский в прогулке в Тригор-ское пишет: «...Хозяйство у нее вообще шло всегда довольно плохо, а перед ее кончиной до того дурно, что если бы не энергия и не находчивость Алексея Николаевича Вульфа, то знаменитое Тригорское пошло бы за бесценок в чужие руки» (9).
Алексей Николаевич прослыл хорошим хозяином, в его рукописной книге распоряжений содержатся сведения о многочисленных постройках на усадьбе, работах по большому и разнообразному хозяйству.
Конец XIX в. в имении проводят младшая дочь Прасковьи Александровны Марта Александровна и дочь Евпраксии Вревской Софья Борисовна, сохранившие память о Пушкине и дом до 1918 г., когда он был сожжен местными крестьянами. С этого периода идет полоса разорения, а многочисленные учреждения, размещавшиеся в Тригорском, не прибавляли красы ни парку, ни постройкам. Война добавила опустошенности, много деревьев погибло, территория была изрыта окопами, траншеями, ходами сообщений, часть усадьбы заминирована, под «дубом уединенным» устроен блиндаж.
В 1962 г. уже в составе музея-заповедника при деятельности С.С. Гейченко дом был восстановлен, расчищены дорожки, соединяющие основные элементы парка и вдоль них несколько приведена в порядок часть растительности.
Анализ собранных исторических материалов, а также результаты натурного обследования парка позволили выделить в процессе его формирования четыре временных периода.
1. 1762-1813 гг. - время владения имением М.Д. и А.М. Вындомскими.
2. 1813-1859 гг. - период деятельности П.А.Осиповой-Вульф, наиболее важный в мемориальном отношении, т.к. на этот временный отрезок падают годы присутствия или посещения Тригорского Пушкиным. Это было время расцвета усадебного парка, оставившего в душе поэта глубокие впечат-
ления и перенесенные им в литературные произведения.
3. 1859-1918 гг. - время жизни в усадьбе А.Н. Вульф, М.И. Осиповой и С.Б. Вревской, когда больше внимания уделялось ведению владельцами натурального хозяйства, а за растительностью парка осуществлялся обычный уход.
4. После 1918 г. - время, когда менялись хозяева, когда парки и усадьба не ценились, когда наконец, устраивается музей и когда парк становится музейным экспонатом и используется в экскурсионных целях.
В основе раскрытия ретроспективы формирования парка и выделения этапов его развития существенную роль играет породновозрастной анализ насаждений, исследования планировочной структуры территории и материалы археологии. К сожалению, многие раскрытые фундаменты зданий остались не атрибутированными, что оставляет в исследовании некоторые «белые пятна» и не позволяет в отдельных случаях прочитать замысел автора и объяснить назначение сохранившихся групп, куртин и рядов деревьев. Тем не менее, значительная часть парка предстает вполне законченной позицией, где сохранившиеся или выявленные элементы обретают свою историческую «нишу» и целесообразность.
Итак, А.М. Вындомский ставит на самом красивом месте свой «замок» - квадратной формы дом, вероятно, кирпичный, двухэтажный на валунном фундаменте 15 м х 15 м. Этот дом несколько отодвинут от края высокой надпойменной террасы, но поставлен удивительно живописно - по оси реки Сороть, на которую «нанизаны» три ее извива, уходящие вдаль на 15-20 км.
Перед домом площадка, выложенная мелким булыжником, от которой на северо-запад и юго-восток отходят дорожки, причем в южном направлении мощение просматривается на расстоянии почти 20 м. От дома сохранился фундамент, раскрыты фундаменты и двух длинных флигелей (по 36 м каждый) на западе и востоке от дома; по западной стороне еще один флигель 10 х 10 м и яма 20 х Ю от выбранного фундамента, выстроены в один ряд. На юге, примерно в ста метрах от главно-
го дома еще один фундамент, датированный концом XIX в., замыкает каре некогда существовавших зданий. Они организовали пространство усадебного двора и к нему подходила старая въездная дорога, начинающаяся на юге, где она отходила на деревню Глазки, и в пределах усадьбы отмечена рядовой посадкой дуба, сохранившегося до настоящего времени. Этот подъезд к дому - «замку» шел по прямой - трасса дороги видна на плане 1786 г. В натуре часть ее полотна, профилированного в виде слабо выраженных канавок, сохранилась только в углу фруктового сада, где не было никаких земляных работ.
Второй въезд - въезд хозяйственный -сохранившийся с юго-востока, идет он вдоль фундаментов, выстроенных с двух сторон в ряд хозпостроек: в сторону сада «вдается» здание конюшни. Что представлял собой центральный круг или это был иной формы разъезд, как выглядели здания и назначение их остаются на сегодня не выясненными, т.к. требуются капитальные археологические раскопки. За время, прошедшее со времени пожара в середине 1860-х гг. на месте центра выросли самосевом дуб, клен, ясень, липа, береза в возрасте от 40 до 140 лет, причем проросли эти деревья сквозь развал мощных валунов, а ямы превращены в свалки мусора и грязи, свозимых много лет со всей усадьбы.
Продолжение линии площадки вдоль главного дома на северо-восток сохранились две группы старовозрастных деревьев дуба от первоначальных посадок, которые образовывали раму картины, где главным видом и были три извива Сороти. На краю склона, на высоких, несколько выступающих в сторону реки холмах, устроены две видовые площадки, подчеркнутые посадками липы мелколистной. Восточнее под липами знаменитая «скамья Онегина»: белый садовый диван поставлен на краю крутого склона, с которого видна дорога на Михайловское и, надо полагать, отсюда наблюдала молодежь приезд Пушкина на его аргамаке. Деревья, оформляющие посадку, древние, сохранились в виде плотного ряда, сама площадка сильно уплотнена от посещения многочисленных экскурсантов, и только поставленная изгородь несколько спасает
почву от утрамбованности. Перед площадкой небольшая поляна со старым дубом, по корням которого несколько лет назад была устроена дорожка в сторону «скамьи», так что дерево и его могучий корень сильно пострадали от вытаптывания, да к тому же здесь поселился опенок, а от неухоженности развилась интенсивно гниль. Летом 1997 г. лесопатолог Ю.В. Петерсон обработал ствол дерева, вычистил гниль на высоту 3,5 м, зачистил и закрасил раны, чем прекратился процесс разрушения по крайней мере на ближайшие 10 лет. На западе по склону располагается несколько групп деревьев - это липа, береза, дуб, образующие свободной формы посадку. Сквозь стволы с дорожки, что проходит по гребню склона раскапываются «подвижные картины» видов на долину Сороти, заречные дали и леса на горизонте. Завершающей посадкой этой полосы деревьев является «зеленая» беседка -характерный элемент садов того периода. Посаженные по кругу деревья образовывали зеленый сомкнутый свод, а сквозь стволы раскрывались пейзажи Сороти и ее долины. Эта беседка располагалась вблизи «баньки» -павильона именно этого назначения, но одновременно гостевого дома. Здесь останавливались летом А.Н. Вульф и поэт Языков, здесь же варилась знаменитая «жженка», здесь же в обществе А.С. Пушкина велись дружеские беседы за «чашей доброго вина». В военные годы в беседке была устроена землянка, «пол» ее был заглублен почти на 1,5 м, погиб клен на выходе к Сороти, погибли и частично липы, потому, если стоять на дне ее, красот реки не видно. А выход был действительно в сторону реки и оформляли его два марша лестниц, причем от беседки в несколько ступенек спускались на неширокую надпойменную терраску с прекрасным травостоем луговых трав, а ниже лестница вела к купальне, что устроена была под старой ивой. Дерево погибло, вероятно, давно, т.к. пня от нее не осталось. Если пройти по указанной террасе на запад, где она сужается до пешеходной дорожки, над впадением в Сороть ручья устроена была еще одна «скамья под рябинами», откуда открывается
совершенно удивительный вид на Сороть, ее пологую долину и высокий противоположный берег, заросший молодым лесом, за которым проглядывают избы деревень.
Из письма Пушкина к П. А. Осиповой сохранилось название «скамьи под рябинами», но рябин здесь нет, да и расти им не дают многочисленные посадки липы 1960-х гг., образующие куртину высотой 18-20 м. Под пологом сомкнутого древостоя почти нет света, а сами кроны липы высоко подняты. Эта куртина заняла свободное пространство луга на берегу Сороти, и от «баньки» закрыла далекие перспективы на окрестности, т.к. высажена прямо по оси здания. Если же мысленно вернуться на полтора столетия назад, то постановка «баньки» как декоративного и одновременно функционального павильона на склоне Сороти несколько заглубленно, так, что от главного дома только чуть видна была его крыша, это свидетельствует о характерном приеме романтизма, когда здание открывалось постепенно, его прикрывали рельеф и растительность, особенно важным был эффект неожиданности, когда от павильона раскрывалась широкая панорама живописных окрестностей.
Это была еще одна композиционная доминанта парка и вокруг нее развивался сюжет планировочного и декоративного оформления. К южному фасаду «баньки» примыкал старый дубовый ряд, вдоль которого шла пешеходная дорожка к «баньке», с востока она подходила к небольшому крыльцу и затем к «зеленой беседке». Огибая с севера здание дорожка спускалась к «скамейке под рябинами», а с запада от черного крыльца вниз по склону шла дорожка к плотине небольшого пруда, последнего, третьего, в каскаде прудов. Этот третий был показан на плане 1847 г., в натуре не сохранился, но хорошо сохранилась дорожка, по диагонали пересекающая склон в направлении плотины. Вероятно, не с Сороти, а именно из этого пруда подвозилась на лошади вода в «баньку», т.к. по характеру рельефа это самое удобное место, да и сохранившиеся элементы дороги - ее односторонняя обва-ловка - этому доказательство.
Реконструкция парка-усадьбы Тригорское
Западный склон ручья за «банькой» был засажен рядами липы и дуба; поднимаясь, эти деревья становились хорошей защитой от холодных северных и северо-западных ветров. Примыкая к каре зданий -флигелей, на западе была устроена «зеленая зона» - место игр и танцев. Эту выровненную лужайку обрамляли ряды липы, причем крайний - восточный - двойной, образуя узкую аллею, проходил по западному краю каре зданий дома Вындомского. В центре «зеленой залы» рос когда-то большой дуб, от него сохранился пень, и место не случайно уже в наше время было отмечено круглой скамьей. Надо полагать, что именно здесь играли заезжие или собственные крепостные музыканты, когда устраивались танцы для молодежи, а прием устройства скамьи вокруг большого дерева сохранился с конца XVIII в. как один из типичных для усадебных садов (Г. Громан).
Узкая липовая аллея, обозначающая восточный край «зеленой залы» замыкалась вдали по оси дубом, характер ветвления которого свидетельствует о его свободном некогда местоположении. Этот дуб совершенно не случайный в композиции парка, он «держит» еще и «утренний луч» «солнечных часов», причем и со стороны липовой аллеи, и со стороны «часов». Это не планировочная, а исключительно визуальная связь. Дорожка от «зеленой залы», выходя из аллеи, разветвлялась, и одна спускалась вниз к плотине среднего пруда, а другая, обходя ряд лип с запада, подходила к оранжерее, местоположение которой определено раскопом фундамента. Она стояла на краю высокого берега бывшего некогда оврага, в котором устроен средний из каскада пруд. Берег со стороны оранжереи террасирован, так что дорожка, проходящая по нижней террасе, хорошо читается в рельефе. К оранжерее от плотины среднего пруда поднимается красивая дорожка с сохранившимися фрагментами мощения. Основу пейзажной композиции составляют три дуба, «прикрывающие» с северо-востока оранжерею, но посаженные на средине склона, так что они хорошо смотрятся и в виде отражения в воде, и на фоне неба, со стороны плотины.
Вся эта картина - только в прошлом. Ныне на месте оранжереи, прямо по ее фундаменту растут 70-80-летние деревья ясеня, вся площадь вокруг, от пруда до сада, заросла молодыми деревьями ясеня, липы, клена, осины и ивы козьей в возрасте 35-40 лет, под пологом сплошные заросли крапивы и бальзамина - верные признаки богатых почв.
Своеобразным «кольцом» под кроной 200-летнего дуба разрослись куртины клена, липы, ясеня так, что старый дуб потерял большую часть кроны, нижние мощные ветви его не выдержали 30-40-летнего угнетения подрастающим поколением и засохли: мощное кольцо многочисленного молодняка создавало излишнюю влажность, а отсутствие солнца способствовало развитию опенка и гнилей, крона дерева поднималась по мере роста молодых, сохраняясь только на вершине, оголяя ствол. И еще одна деталь, но уже связанная с визуальными связями: от площадки «солнечных часов» в юго-восточном направлении в сторону дуба раскрывается еще одна очень дальняя перспектива на окрестности, так что только кромка далекого леса видна на горизонте. Но эту перспективу перекрывали возникшие от самосева куртинки и группы молодняка «под дубом». От такого типа зарослей пострадали и три дуба у оранжереи; тот же опенок и гниль, то же отсутствие достаточной инсоляции.
Планировочно и в композиционном отношении плотина среднего пруда играет в парке весьма существенную роль. Прежде всего она служит соединительным звеном с парковой структурой всей северо-западной и значительно большей по площади его частью. Интерес представляет и композиционное решение, развертывающееся с нее. Вход со стороны «зеленой залы» по довольно крутому склону оформляют старые липы, причем красивую аллею, которая подходит к спуску со стороны «баньки», замыкала группа из трех лип, так называемой букетной посадки, от которых сохранился полуразрушенный пень. Ниже по склону в северном направлении, повторяя контуры оврага
также сохранился ряд липы с единичными деревьями дуба. Этот ряд создает мощный экран и одновременно формирует характер массива дубово-липовых насаждений по северному склону оврага, в котором тоже создан (ныне восстановлен) нижний небольшой по объему пруд, а за ним узким коридором тянется овраг и в конце просматривается Сороть и заречные дали.
На плотину Среднего пруда от «зеленой залы» можно попасть только по горбатому мостику, что был устроен над ручьем - открытым водосливом из Среднего в Нижний пруд. Этот водослив был выстлан мелким булыжником, по которому стекали излишние воды, а шум ее особенно значительный наблюдался в период весенних паводков. Булыжником, но уже весьма крупным, был укреплен и мокрый откос Среднего пруда, а зеркало его украшали группы цветущих кувшинок -белых водяных лилий. Вода в пруду была прозрачной и чистой, видны были сквозь нее с плотины и водоросли, и плавающая, и бегающая по воде живность, наблюдать за которой было очень удобно с этой низкой над водой плотины. И можно предположить, что именно здесь гувернерами и гувернантками, а то и домашними учителями давались детям уроки по знанию природы. С плотины раскрывались и разнообразные пейзажи. На северном берегу пруда сохранились единичные экземпляры дуба и сосны, к ним подсаживались, вероятно, кустарники, декоративность которых менялась в зависимости от времени цветения - сирень, чубушник, желтая акация, барбарис. На западе взгляд преграждался откосом, так что не ясно было, что за ним, и это вызывало определенный интерес. На юге раскрывалось здание оранжереи с группой из трех дубов, а на северо-востоке внизу виднелся нижний прудик, ровный плотный ряд лип по краю, а в конце узкого «ущелья» оврага просматривалась Сороть. С плотины Среднего пруда плавно по откосу поднималась дорожка, повторяя контуры рельефа, и на верхней высокой точке поворачивала на запад и восток. По оси подъема сохранился дуб, посаженный на не-
большой поляне, некогда обрамленный кустарниковой опушкой. С высокой точки рельефа, на развилке дорожки, по узкому лучу раскрывались перспективы окрестностей: прямо на север - заречные дали Сороти с ее высоким противоположным берегом, а на восток - далекий вид на долину с Михайловским лесом по горизонтали. Дорожка здесь разветвлялась, одна серпантином спускалась к плотине Нижнего пруда, а другая плавно по склону подходила к нижней дорожке, мостику через ручей и сливалась с той, что шла от «скамейки под рябинами».
От западного поворота дорожки с плотины Среднего пруда начинается обширная территория Тригорского парка, сохранившая до наших дней интереснейшие планировочные и уникальные композиционные решения, частично раскрытые в процессе исследований, а частично до сих пор остающиеся неразгаданными. К числу последних мы относим систему композиционнопланировочного решения восточной части северного склона заовражной (запрудной) площади. В нижней части склона, практически в пойме Сороти, сохранилась довольно большая искусственно выложенная площадка размером 100 м в длину и 20 м в ширину с остатками развала валунов. На юге площадку оформляют старовозрастные (свыше 200 лет) группы: на востоке дуба и сосны, на западе липы мелколистной, причем последняя является составной частью своеобразной системы посадок, сохранившихся как в виде рядов плавного рисунка, так и в виде плотных групп со свободным расположением деревьев. Следуя рисунку рядов, можно «прочитать» существовавшую некогда дорожку, которая пересекает склон и, спускаясь, выходит к долине Сороти, причем именно здесь граничный вал «расступается», пропуская на луг дорожку, а, поднимаясь, она проходит через еще одну ряд-куртинку лип и упирается в валунный фундамент здания неизвестного назначения размером 8 х 6 м. Это последнее поставлено было также весьма примечательно - оно замыкало длинную ось третьего в каскаде Верхнего пруда.
Неизвестность назначения здания -павильона ли, беседки ли - не позволяет достоверно раскрыть всю систему решения этого композиционного узла, но со всей очевидностью можно утверждать, что сохранившиеся посадки липы, дуба и сосны носили декоративный характер, формируя какой-то задуманный элемент в духе того времени. Раскрытие «затеи» затруднено также тем, что эти посадки практически не видны, т.к. затерялись среди елового древостоя в возрасте 80-100 лет, разросшегося здесь естественным путем, а также развившегося из самосева поколения липы, клена, осины в возрасте 35-40 лет, как следствие непроведения своевременного направленного ухода. Все остальные элементы этой части парка практически составляют единую композицию и относятся к уникальному элементу в садово-парковом искусстве конца XVIII в. - системе планировки участка «солнечных часов». Собственно эта композиция располагается внутри треугольника планировочных линий; аллея-просека , «аллея Татьяны» и опушка поляны по берегу Верхнего пруда.
Аллея-просека, направленная с востока на запад, протяженностью почти 250 метров в ширину имела 30 метров, при этом ее северная сторона подчеркнута посадками дуба, а южная определена по сохранившимся единичным экземплярам дуба и липы также в возрасте свыше 200 лет. В начале аллеи-просеки, на ее южной границе, располагалось еще одно неатрибутированное строение, фундамент которого размером 18 х 6 м сохранился в виде небольшого возвышения. Аллея-просека вероятнее всего предназначалась для конных прогулок, не была вымощена, а ширина ее позволяла устраивать «коллективный» выезд. Южного ряда, как такового, подобного северному, не было, к просеке подходила поляна с отдельными деревьями дуба и липы, сквозь которые просматривалась площадка «солнечных часов». Характерно отметить, что ряд дуба вдоль аллеи-просеки не доходил до конца ее, а заканчивался примерно в 150 м от начала, а далее обсадку составлял ряд липы мелколистной, от которой сохранились лишь полуразрушенные пни.
На аллее-просеке рос дуб, расположение которого было определено планировочной структурой площадки «солнечных часов», а в конце аллеи - знаменитая береза
- «седло», связанная с именем A.C. Пушкина, с большим дуплом, куда на память он опустил пятачок.
Попытки восстановить дерево уже много лет остаются безуспешными, что связано с изменением инсоляционного режима
- береза порода светолюбивая. Открытая некогда поляна (а здесь в конце XVTII в. была пашня) стала интенсивно нарастать еловым лесом еще в середине XIX в., продвигаясь по площади и на аллею-просеку, сокращая ее ширину. Прекрасные условия местопроизрастания, хорошо дренированный и освещенный склон способствовали росту и развитию естественной древесной растительности. Вероятно, «пионерами» на этом участке были березовые древостой в виде групп или отдельных деревьев, поселившиеся на бывшей пашне в конце XVIII в. и к середине XIX в. создавшие некоторое притенение площади, что и способствовало появлению поколения ели на участке. Ко времени А.С. Пушкина могли уже быть отдельные мощно развитые стволы ели с прекрасно развитой и низко опущенной кроной. Деревья вполне могли поразить воображение поэта, зарифмованное в одном из стихотворений в «ель-шатер». Уже позднее появится символ Пушкинской поэзии «приписанный» к одному из красивых деревьев, развившихся в начале аллеи-просеки. Но деревья не вечны, в 1965 г. ель погибла, а было ей (по годичным кольцам) 147 лет. На ее месте посадили другое дерево, ныне достигающее уже 17 метров в высоту и набирающее красоту и силу роста и развития.
Аналогично появлению ели на южной границе аллеи-просеки еловый лес начал формироваться и на северном склоне, обращенном к Сороти, правда здесь часть территории занимали появившиеся ранее древостой сосны. В настоящее время со всей определенностью трудно определить естественные они были или искусственные, но весь западный и северо-западный склоны
сохраняют куртины сосны в возрасте около 200 лет с развитым под их пологом поколением ели в возрасте 60-120 лет. Исходя из характера формирования лесных биогеоценозов на бывших пахотных землях, можно считать, что сосна, как и береза, первой поселилась на открытых и хорошо освещенных участках. Как более долговечная порода она лучше сохранилась, в то время как береза, возраст естественной спелости которой составляет 80 лет, к концу XIX в. находилась уже в стадии распада, и под ее пологом успешно начала развиваться ель. Отдельные березы могли дожить и до 130-150 лет, именно эти стволы, упавшие и догнивающие, во множестве находились на участке, составляя его захламленность, а местоположение старых пней показывает ее размещение на территории склона в прошлом. Если вернуться к «неопознанному» павильону ли, беседке ли, то на запад от него и располагались группы и отдельные березы, под ними, вероятно, не было ни подроста, ни подлеска, а хорошо развитое злаковое разнотравье - характерный элемент в пейзажах парков XIX в. На этой части территории практически нет ели, но отмечаются многочисленные экземпляры второй волны зарастания; молодое поколение липы и клена в возрасте 30-40 лет, не имеющее эстетической ценности, т.к. равномерно расположенные стволы имеют высоту в 12-18 м, диаметр 6-12 см и облиствление лишь на вершине, что не позволяет даже в перспективе сформировать из этого насаждения сколько-нибудь живописные группы.
Насаждение ели в возрасте 70-120 лет в настоящее время составляет основу оформления участка западнее местоположения березы, но в сильной степени ельники поражены корневой губкой, способствующей ветровалу. От нее погибли и куртины сосны, о чем свидетельствуют «окна» в древостое со множеством крупных пней. Аллея-просека в конце замыкается плотным рядом липы мелколистной и дорожка, «упираясь» в этот ряд, поворачивает одна на юг и другая на север. Если южное направление получило вполне продуманное и обоснован-
ное планировочное решение, ограничивающее с запада площадку «солнечных часов», то северное скорее обозначало границу парка на конец XVIII в., что было характерно для усадебных парков того периода. Ряд липы, тесно посаженной, доходил до граничной канавы, устроенной, вероятно, позже, т.к. сам ряд «сидит» на искусственном валу, за которым вниз по склону располагается сосновый массив. Возраст сосны около 200 лет, состояние удовлетворительное, но также отмечаются отдельные «окна» от ветровала в результате развития корневой губки, и, кроме того, формируется II ярус из липы мелколистной в возрасте 40-50 лет.
Западный склон, занятый также сосново-еловым лесом с развитым пологом подроста липы и подлеска из лещины, сохраняет свои декоративные и защитные функции, однако изреженность сосновых насаждении здесь значительнее, хотя и просматривается четкое групповое расположение сосны, а еловые деревья, хаотично растущие среди сосновых куртин, нивелируют картину насаждений на склоне в целом.
По краю склона имея протяженность почти 400 метров сохранилась рядовая посадка липы, оформляющая дорожку от «аллеи-просеки» на юг. Эта дорожки получила название «аллеи Татьяны», т.к. примерно половина ее проходит под кроной сомкнувшихся деревьев: с одной стороны липы в возрасте 200 лет, а с другой поселившиеся естественным путем деревья липы и ели в возрасте 50-80 лет на месте открытой поляны в районе «солнечных часов». Особенно интенсивно заросла частоколом липы в 50 лет южная часть, создавая очень плотную куртину тонкомерных черных стволов. Выход из-под полога насаждений по «аллее Татьяны», отмечен небольшим поворотом, замыкая квадратным павильоном или зданием, от которого сохранился валунный фундамент, а за зданием возвышается спрофилированный 4-х угольный холм, на котором раскинул свои ветви «дуб уединенный» -один из центральных узлов композиции «солнечные часы». Неатрибутированность сооружения не позволяет установить и вре-
мя его появления на усадьбе: возможно, оно существовало ранее устраиваемой в конце XVIII в. композиции, затем было снесено, а фундамент остался.
Южная часть усадебного парка - открытое пространство поляны, где главной доминантой в пейзажах является поднятый на высоту около 3-х метров холм с «дубом уединенным» - великолепно развитым деревом в возрасте около 220-230 лет, с широко раскинутой и мощно развитой кроной.
Рядовая посадка липы «аллеи Татьяны» вдоль дорожки переходит в дубовую, которая затем поворачивает на юго-запад и таким образом замыкает массив древеснокустарниковой растительности по склону оврага.
Южное завершение «аллеи Татьяны» примечательно еще и тем, что оно подхватывает несколько направлений входов на усадьбу, причем два из них сохранились со времени закладки усадьбы, т.е. с начала 1780-х гг. Одно - на запад - подчеркнуто рядом липы в возрасте более 200 лет и сохранившейся широкой просекой вниз по склону в заовражную часть. Второе направление - главный въезд в усадьбу с юга (от дороги на деревню Глазки, где когда-то проходил почтовый тракт) и далее к главному усадебному дому Вындомских. Это направление также фиксирует ряд дуба в возрасте 220-270 лет, а подтверждается оно еще и планами генерального межевания земель 1784 г. То обстоятельство, что бывшие въездные дороги ныне «перекрыты» канавой и валом по границе усадьбы доказывает более позднее устройство этих пограничных сооружений.
Собственно композиция «солнечных часов» представляет собой большую поляну треугольной формы со сторонами 250 * 250 х 200 м, на которой в центре была устроена круглая площадка, радиусом 19 м, вокруг пешеходная дорожка и за ней по определенному математическому и «астрономическому» расчету были посажены дубы, отмечающие часовые и получасовые интервалы. Впервые детальные исследования «солнечных часов» в Тригорском провел в 1970 г.
профессор математики Майстров и ландшафтный архитектор К.В. Бобровникова. В тот период сохранились пни погибших деревьев, семь экземпляров от первоначальной посадки в возрасте около 200 лет и три экземпляра подсаженных в разное время деревьев от 10 до 30 лет. Это наиболее полная работа в раскрытии системы действия «солнечных часов» содержала несколько неточностей композиционного порядка, не увиденных в то время авторами, но раскрытых в процессе совместной работы главного архитектора проекта реставрации усадьбы Три-горское В.Е. Никитина и ландшафтных архитекторов Т.П. Смирновой, Л.П. Кеслер и кандидата с.-х. наук В.А. Агальцовой. Действительно, вся композиция «солнечных часов» была построена на четком математическом расчете, а в оформлении ее задействованы были дубы. Главная композиционная ось проходила через центр круглой площадки, отмеченной гномоном, подставленным под углом 57°40', и «дуб уединенный», причем дуб играл существенную роль и как солнечный (визуальный) ориентир. Эта главная ось направлена строго по магнитному меридиану, причем на юге он фиксируется «дубом уединенным», а на севере попадает в ложбину, у которой заканчивается ряд дубов «аллеи-просеки». Эта ось проходит не только через центр часового круга, но и через 12 часовой дуб. Это означает, что в день летнего солнцестояния в 12 часов дня все три точки - «дуб уединения» центр гномона и 12-ти часовой дуб находятся на одной линии. В настоящее время такая картина может наблюдаться 22 июня в 14 часов 10 минут, что связано с внесением поправок на декретное и летнее время (1918-1980 гг.). Часовые дубы начинались с утреннего и вечернего лучей, от названных Майстровым и Бобровниковой ошибочно дорожками. Если вечерний луч сохранился в виде ряда дубов, посаженных в западном направлении под углом 60° к оси, то утренний исключительно визуальный, отмеченный тем самым дубом, что посажен был за прудом у оранжереи, по оси липовой аллеи «Зеленого зала». Эта визуальная связь, тоже направленная под уг-
лом 60 ° к композиционной оси была особенно интересна, когда первые лучи восходящего солнца высвечивали одинокий дуб с его широко раскидистой кроной. Между линиями утреннего и вечернего лучей по краю круглой площадки центра плотно - через 2 м
- были посажены дубы, продолжающиеся затем деревьями с часовыми и получасовыми интервалами.
Продолжая через центр площадки вечерний луч строго в противоположном направлении 60 ° к оси, попадаем на пень бывшего здесь дуба на «аллее-просеке», а направление, противоположное утреннему, «упирается» в поворот липового ряда на «аллее Татьяны». Таким образом, организовались три точки, расположенные на планировочных направлениях, соединением которых с центральным кругом создавалась единая законченная планировочная структура трех дорожек, расходящихся от центра под углом 120 ° и трех визуальных лучей, тоже расходящихся под углом 120 °.
И еще один оригинальный элемент декоративного оформления был задействован в системе композиции площадки «солнечных часов» - рядовая посадка липы в возрасте 200-220 лет с отдельными экземплярами сосны и дуба на юго-восточной границе треугольной поляны. Эти ряды в плане образуют «стареющий» полумесяц, причем выпуклая часть его обращена в сторону центра «часов», а соединение концов «дуги» несколько приподнято на невысокую террасу и визуально соединяет два сохранившихся фундамента, одни на «аллее-просеке», другой - у «дуба уединенного». Уникальность композиции «солнечных часов» с четко рассчитанным рисунком визуальных и планировочных связей, «подъем» одного из центров главной композиционной оси - «дуба уединенного» - на искусственный холм и высотную площадку, равную центру гномона, посадка часовых и получасовых деревьев по математически выверенным интервалам, подчеркивание утреннего и вечернего лучей, совмещение главной композиционной оси с полуденной линией позволяет полагать, что автором ее был человек незаурядный, зна-
комый с астрономией и математикой, хорошо читающий и сочиняющий планы и способный зашифровать в композиции линий ему одному известные символы.
Сочетание видимых только в плане обозначений солнца и месяца наводят на мысль о перенесении в натуру средствами зеленой архитектуры одного из масонских знаков, разгадать который предстоит будущим исследователям.
Рядовая посадка липы, дуба и сосны от линии «полумесяца» оформляла опушку большой поляны, протянувшуюся вдоль берега Верхнего Пруда, главным пейзажным центром был все тот же «дуб уединенный». Холм раскрывался с «аллеи-просеки», с северной оконечности пруда. В настоящее время вид холма закрыт разросшейся куртиной берез (возраст до 40 лет). Сохранившийся травянистый покров декоративен и представлен разнотравьем с массой одичавшей турецкой гвоздикой.
Верхний пруд - первый в каскаде, устроен весьма оригинально - в полувыям-ке, в полунасыпи, т.е. его южная часть - ко-пань, вынутый грунт которой использован для устройства плотины в начинавшемся овраге. Пруд имеет длину 170 м и ширину 30 м, прямоугольный по форме, создает систему интересных пейзажей, раскрывающихся с его восточного берега. Определенную декоративность создают куртины, группы и единичные деревья березы и дуба в возрасте 40-50 лет, развившихся на открытых пространствах и образующих своеобразные картины, где доминируют старовозрастные экземпляры дуба или пейзаж фруктового сада. Планировочный рисунок дорожек в южной части пруда соединяет композиционные центры в единую систему, логически завершая общее решение территории.
Восточную часть луговины, что примыкала к граничной канаве на юге усадьбы, занимал огород, несколько севернее - обширный сад, по восточной границе которого располагались многочисленные службы и хозяйственные постройки, сосредоточенные вдоль хозяйственной дороги. Проведенные раскопки сохранившихся фундаментов, от-
носят их ко времени деятельности А.П. Вульф, когда после 1859 г. он начал свою жизнь в Тригорском. Эта хозяйственная дорога, сохранившая на отдельных участках профиль и ограничивающие ее полотно канавы, проходит по берегу фабричного круга и также выходит к «Тригорскому замку», а на противоположном его берегу стояла та самая полотняная фабрика, что стала главным домом усадьбы 1820-х гг. Дорожка по плотине подводила к парковому крыльцу дома, обращенному на север в сторону Со-роти, правда прикрытый плотной куртиной старовозрастных деревьев липы. За ними крутой и очень высокий откос, с которого видна дорога в Михайловское.
Перед восточным фасадом дома был устроен палисадник и разбиты цветники, а в южной части еще одна «зеленая беседка» -посаженные по периметру квадратной площадки липы, береза и ива белая, образуют каре, внутри которого ставился стол и летом за ним собиралась вся семья. Цветов в усадьбе, вероятно, было много, их даже посылала П.А. Осипова, в подарок А.С. Пушкину, но каков состав их - неизвестно. Можно полагать, что это были виды, типичные для русских хозяйственных садов того периода. Вполне вероятно, что не только с клумб под окнами дома пользовались для срезки, но были цветники и в районе оранжереи, однако установить их вид и форму не представляется возможным. К южному крыльцу дома подходила хозяйственная дорога, появление которой связано о обустройством семьи уже в этом доме, а также с развитием хозяйственного комплекса постройки, от которой сохранились многочисленные фундаменты бывшего обширного имения, причем постройки эти «скрадывали» большую луговину, что располагается почти между домом-музеем и высоким холмом городища Воронича.
Комплекс культовых зданий, располагавшихся с ХУШ в. на территории Городища, завершал ландшафт типично русской природы вокруг Тригорского, где с удивительной гармонией сочетались картины сельской и культовой архитектуры с необо-
зримыми пространствами полей, лугов и речной долины. К настоящему времени на Городище не сохранилось ни одного культового здания, но сохранилась практически не тронутой природная среда, где современность так незначительно проглядывает, что остается ощущение подлинности и вечности природы.
Раскрытие художественных и композиционно-планировочных особенностей парка Тригорского, происшедшие изменения в процессе становления и развития, выявление исторически датированных элементов, материализованных средствами ландшафтной архитектуры дают богатый материал экскурсоводам и научным сотрудникам для передачи посетителям не только впечатлений A.C. Пушкина от Тригорского, выраженных в поэтических образах, но и позволяют более широко представить историю места, характер ее владельцев и создателей, их образ мыслей и жизни, уровень их культуры, разносторонность знаний и интересов, проникновение в «искусство украшать сельские виды».
С учетом использования Тригорского парка в музейных экспозиционных целях ведутся и восстановительные работы. И если расчистка прудов, мелиоративные работы и реставрация зданий музея-усадьбы не вызывает особых сложностей технического порядка и они проходят «незаметно» для глаза посетителя, то изменения в планировочной структуре парка и в характере насаждений наиболее «чувствительны». Действительно, привычные сложившиеся впечатления в восприятии растительности как своеобразного зеленого обрамления дорожек-маршрутов очень консервативны, а знаний в области ландшафтного искусства и особенно в вопросах развития системы биогеоценозов не достаточно, что и вызывает определенные неприятия проводимых в парке работ. Но непроведение их приведет к полной потере парковых композиций, зарастанию территории и формированию лесных насаждений. Вопрос восстановления парков усложняется еще и тем, что дерево растет столетия, и все, кто когда-то создавали парки, надеялись, что
их увидят потомки. И потому, если представляется возможность, необходимо провести пусть в единичных объектах работу по раскрытию парковых достоинств, выявить и подчеркнуть планировочные и композиционные решения, оставить на будущее и воссоздать в настоящем парковую культуру, уничтоженную и забытую но так нужную, потому что красота, ухоженность, высокая декоративность здоровых насаждений воспитывает чувство веры человека в современном мире.
Восстановительные работы в парке Тригорского проводились в 1996-1997 гг., когда раскрыты все ценности мемориальных деревьев, групп, куртин, аллей, массивов, а проведенные посадки носят исключительно реставрационный характер. Создание на открытых полянах, вышедших из-под зарослей молодняка после корчевки пней, луговых газонов, «залужение» зеленого зала и беседок, посадка групп и куртин декоративных
теневыносливых кустарников, формирующих опушки полян, обрамляющих группы и куртины, введение под полог насаждений теневыносливых и раннецветущих видов трав - ветренницы, печеночницы, сциллы, ландыша, купены, восстановление водяных лилий в прудах, рядовая посадка березы по южной границе парка с живой изгородью из желтой акации, полная реставрация фруктового сада и композиции «солнечных часов», устройство дорожек с песчано-гравийным покрытием на щебеночном основании по восстановленному планировочному рисунку,
и, наконец, раскрытие видов на Сороть и ее долину с главных направлений - основные виды реставрационных работ, а созданная в их процессе служба эксплуатации - залог постоянного, направленного и квалифицированного ухода и поддержания восстановленной композиции парка пушкинского времени на бесконечно далекие времена.
Журнал «ЛЕСНОЙ ВЕСТНИК»
объявляет подписку на 1999 год
• публикует статьи ученых высшей школы, руководителей предприятий отрасли, зарубежных специалистов, работников НИИ и инженеров; выходит четыре номера в год, объемом до 200 страниц каждый номер;
• освещает работу научно-технических конференций, дает информацию о проводимых выставках, семинарах, приеме на учебу, подготовке и переподготовке специалистов;
• информирует о новых технологиях, материалах, оборудовании.
Подписку и рассылку журнала «Лесной вестник» проводит Издательство МГУЛ в течение всего года.
По вопросам подписки и рассылки обращаться в редакцию.
Адрес-. 141005. Моск. обл., г. Мытищи, ул. 1-я Институтская, д. 1, Издательство МГУЛ. Тел. (095) 588-57-62, 588-53-48.
