CC BY
283
О ВИДАХ ОККАЗИОНАЛЬНОЙ КАЛАМБУРНОЙ СЕМАНТИЗАЦИИ ЛЕКСИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ
О. Е. Вороничев
В статье рассматриваются различные виды окказиональных каламбурных семантических новообразований в современной русской лексике. Разграничиваются окказиональные лексико-семантические варианты многозначных слов и окказиональные омонимы, описываются варианты псевдомотивации лексических единиц, анализируется каламбурообразующий стилистический потенциал семантических окказионализмов.
Ключевые слова: лексика, окказиональная семантика, каламбур, омонимия, многозначность.
Окказиональные семантические новообразования в русской лексике обладают внушительным экспрессивно-стилистическим потенциалом. Основное назначение семантических окказионализмов в языке - создание каламбурного эффекта. По определению В.В. Виноградова, «каламбур может состоять <...> в новой этимологизации слова по созвучию или в образовании нового индивидуально-авторского омонима от созвучного корня» [1, с.43]. При этом, как считает Е.А. Земская, «двуплановое понимание слова возникает в результате того, что слово употребляется в не свойственном ему в языке значении, приданном ему в речи каким-либо лицом. Происходит столкновение общеязыкового значения слова и индивидуального, окказионального» [2, с.243]. Примечательно, что в цитируемой работе, опубликованной более полувека назад, Е.А. Земская отмечает, что этот прием создания каламбура редкий и употребляется обычно для характеристики речи персонажей [там же]. Однако в последние десятилетия благодаря заметно возросшему интересу к творчеству писателей-юмористов, которые охотно и эффективно используют в своих произведениях возможности языковой игры, предоставляемые окказиональной омонимией и полисемией, а также благодаря возросшему творческому потенциалу населения (особенно интеллигенции), обыгрывание неожиданных, непривычных значений известных слов становится все более частотным, популярным, обретает новые стилистические функции.
Семантические новообразования возникают в речи тогда, когда говорящий переосмысливает значение общеязыкового слова, отталкиваясь от его внешнего облика (фонетического и графического) и находя в нем корни совершенно иных общеизвестных слов. Н.А. Николина дает очень точную, на наш взгляд, оценку словообразовательной природы такого переосмысления в терминах псевдочленение и псевдовосстановление производящей основы [3, с.338-485].
Принципиальное отличие рождения окказиональной омонимической семантики от возникновения узуальной в том, что общеязыковой омоним появляется чаще всего в результате распада многозначности (развитие которой, в свою очередь, как правило, происходит путем метафорического или метонимического переноса названия одной реалии на другую на основе их внешнего сходства, ассоциативных или функциональных связей), а также вследствие внешнего совпадения исконно разных слов как результата морфонологических изменений в ходе языковой эволюции, вследствие совпадения фонетико-графического облика новозаимствованного слова со звуко-буквенной оболочкой исконной ЛЕ или совпадения заимствований из разных источников. Причиной же окказиональной омонимической семантизации является не эктралингвистическая взаимосвязь привычного и нового объектов номинации или случайное совпадение внешней формы ЛЕ, а псевдомотивация внутренней формы, нахождение и контекстуальная актуализация так называемого «квазикорня».
Потенциально омонимичных ЛЕ в русском языке немало, и их обнаружение зависит только от индивидуального чувства юмора, творческих способностей и умения узнавать в одних словах другие. Например, в слове бездушный помимо основного лексического значения бессердечный с учетом исторического чередования [х//ш] можно увидеть корни слов дух, душ, духи. Отсюда возможно сочетание бездушная ванная (ванная комната без душа). В книге “Русский литературный анекдот конца 18 - начала 19 века” обыгрывается другое окказионально-омонимическое значение этого слова: Александр Павлович (Оф-росимов) был большой чудак и очень забавен. ... Например, говорил он: “Я чело-
век бесчасный, человек безвинный, но не бездушный” - “А почему так?” -“Потому что часов не ношу, вина не пью, но духи употребляю”. Сравните с индивидуально-авторской семантикой глагола остепениться в отрывке из письма П.А. Вяземского А.С. Пушкину: Я всю зиму проведу в здешнем краю. Я говорю, что я остепенился, потому что зарылся в степь. В «Мертвых душах» Н.В. Гоголя встречаем другой остроумный вариант: Ноздрев был в некотором роде исторический человек. Ни на одном собрании, где он был, не обходилось без истории.
Как видно из приведенных примеров, использование окказиональных омонимов в качестве выразительного лексико-стилистического средства давно известно в жанрах художественной речи. Однако, как уже отмечалось, окказиональные семантические образования особенно активно стали появляться в речи в последние десятилетия, прежде всего в связи с ростом творческого интереса к ним со стороны писателей-юмористов, которые создают различные “бестолковые словари” и выстраивают с помощью семантических окказионализмов сюжетные линии сатирических миниатюр. У лингвистов также популярно неверное, но правдоподобное толкование слов, известное как игра в “Энтимологиче-ский словарь”. Приведем наиболее оригинальные примеры окказиональных омонимов: баранка (овца), вертопрах (пылесос), волнушка (мелодрама), головотяп (палач), зазубрина (правило), изверг (действующий вулкан), облучок (рентген), соска (радиограмма о помощи), стриж (парикмахер), хлопоты (аплодисменты), чернослив (промышленные отходы), чертёж (преисподняя), язычник (лингвист) и т.п. К этим примерам, которые взяты из книги Б.Ю. Нормана [4, 283-337], можно добавить и такие слова, как: порожняк (бокс), рубильник (топор), привратник (лжец), сморчок (нос), скачок (заяц), неудачный (от не у дачи) или уморительный (от у моря) отдых и др.
Внутренней формой (псевдомотиватом) окказионального омонима может быть не только нарицательное слово, как в приведенных выше примерах, но и имя собственное:
[Преподаватель в начале занятия быстро оглядывает аудиторию]: А где же Люда Беленькая и Люда Шпакова? С чего это вдруг ваша группа сегодня так обезлюдела?; другие примеры: оконфуженный - «увлёкшийся учением Конфуция» (ср. с нарицательной окказиональной псевдомотивацией: оконфуженный - ‘испытавший на себе применение приема восточной борьбы конфу’ или ‘увлёкшийся борьбой конфуу), обездоленные (зрители) - «не дождавшиеся выступления певицы Ларисы Долиной»; [диалог в купе поезда]: Я теперь весь обшарпанный! / - Почему? / - Потому что у меня телевизор «Шарп», видеомагнитофон «Шарп» и музыкальный центр «Шарп».
Псевдомотиватом может быть и аббревиатура: [Из сатирического речевого портрета спекулянта в монологе А. Райкина]: Ведь я ж гуманитарий. Я же всё соображаю через ГУМ!
Окказионально-омонимические значения чаще всего раскрываются в контексте (при помощи пояснительных слов). Но иногда они определяются в ситуации общения. Например, пытаясь обойти какого-либо полного знакомого человека в узком коридоре, можно шутливо воскликнуть: Ты такой необходимый!, или можно сделать двусмысленной комплимент Вы совершенно неотразимая! излишне навязчивой в общении женщине. Ребенок отвечает, что совершает кругосветное путешествие, на вопрос Что ты делаешь? бабушки по имени Света, вокруг которой он в этот момент бегает. Это же собственное имя может быть обыграно в соответствующих речевых ситуациях при использовании слов светотень, светомаскировка, подсветка и др. или словосочетаний светская беседа, светские манеры, светское общество и п.
Основой каламбурной псевдомотивации может быть использование отдельных сем из узуального значения слова:
- Кто такой кинолог?
- Да это механик, который собакам кино показывает!
Здесь обыгрывается стержневая сема (собака) в значении слова кинолог.
Как нам представляется, экспрессивность, сила комического эффекта окказионального омонима зависит не только от неожиданного остроумного ино-
толкования корня, но и от степени контрастирования окказиональной семантики с наиболее употребительным узуальным значением данного слова. В этом аспекте окказиональная омонимия тесно взаимодействует, сближается с антонимией, в частности, с энантиосемией и омоантонимией. Из приведенных выше примеров высоким уровнем антонимичности обладают окказиональные значения ЛЕ необходимый и неотразимая. Для точного наименования таких полярных семантических новообразований, с нашей точки зрения, было бы логично использовать термин окказиональные омоантонимы.
Со степенью каламбурного контрастирования связан, как нам представляется, и окказиональный аспект глобальной лексикологической проблемы размежевания омонимии и полисемии. Причем эти типы семантических инноваций нуждаются в разграничении только с целью точного установления их лексического статуса, поскольку для языковой игры с прагматической точки зрения не столь важно, какие значения объединены общим планом выражения: семантически связанные или обособленные.
Тем не менее каламбурное столкновение узуального слова с его окказиональным омонимом, на наш взгляд, все же более контрастно, чем стилистическое противопоставление общеязыкового и окказионального ЛСВ одной лексемы. Сравните с приведенными выше примерами окказиональноомонимических значений оригинальную интерпретацию «обходящийся без посторонней помощи» прилагательного беспомощный или окказиональные значения прилагательных находчивый и обходительный, реализуемые в контекстах: Герасим был очень находчивый. Однажды он нашел Му-му (из школьного сочинения); Николай Петрович был очень обходительным человеком, потому что всегда умел обходить неудобные для него статьи закона. В каждом из этих примеров прослеживается семантическая связь, общность окказиональных ЛСВ с узуальными и каламбурность так же очевидна, как и при столкновении омонимов, но она уже выражена менее рельефно. Вместе с тем в целом при разграничении окказиональной полисемии и омонимии, по-видимому, следует опираться на те же теоретические критерии и применять те же практические
способы дифференциации (они, как известно, не универсальны, поэтому не гарантируют успешного решения этой сложнейшей лексикологической проблемы в каждом конкретном случае), которые используются при размежевании узуальной полисемии и омонимии.
Следует различать, как и любую другую заданную и незаданную калам-бурность, управляемую окказиональную семантизацию слова (как стилистический прием) и нестилистическую (неуправляемую, наивную) псевдомотивацию. Так, слова необходимая и беспомощная в указанных ранее окказиональноомонимических значениях могут быть подвержены и заданной, и случайной (так называемой «народной») псевдоэтимологизации. К.И. Чуковский в книге «От двух до пяти» иллюстрирует этими же и другими ЛЕ, таящими в себе возможность альтернативной интерпретации, ложное истолкование слов детьми: Оказалось, что наблюдением они, как и Саша, считают все, лежащее на блюде. Четырехлетний Игорь, впервые вылепив снежную бабу без помощи взрослых, с гордостью заявил окружающим: Эта баба совсем беспомощная! <...> Пытаясь обойти большую лужу: Какая необходимая.
Майя крикнула своей старшей сестре: Хватит тебе секреты говорить! Секретарша какая! А трехлетняя Таня сказала: Мы ходим на прогулку - мы прогульщики! <...>
- Консервы делают в консерватории, да? - спрашивал у деда Игорек.
И сколько я знаю детей, которые думают, что насупились - это значит наелись супу, а отравились - наелись травы [5, с.324-325].
На почве окказиональной семантизации могут возникать последовательности (цепи) слов с нарочито неверным, юмористическим толкованием, как в следующем диалоге:
- Разве он оголтелый?
- Конечно, он же нудист!
- Значит, он скучный человек?
- Да, он всегда приходит ко мне с кучей проблем.
Нечто подобное А.С. Джанумов отмечает при анализе языковой игры в произведениях В. Шекспира, Ч. Диккенса, Л. Кэрролла и Дж. К. Джерома, основанной уже не на окказиональных, а узуальных лексических явлениях, и называет этот феномен цепочкой каламбуров, «когда в узком контексте один каламбур
переходит в другой. При этом второй элемент первого приема является началом другого». В частности, данный прием используется Шекспиром в комедии «Много шума из ничего» в виде цепочки каламбуров на полисемии слов («calfs head» - «телячья голова» и «голова глупца», «capon» - «каплун» и «трус», «woodcock» - «вальдшнеп» и «простак») [6, с.15].
Возможно также «узнавание» в русских или давно обрусевших словах корней варваризмов и макароническое смешение последних с исконными при новом толковании значений. Например, о старом человеке могут иронически сказать: «Он superstar», при этом обыгрываемая корневая часть существительного-варваризма, подвергаясь конверсии, воспринимается на русской почве уже как краткое прилагательное; лавка по фонетической ассоциации с английским глаголом to love может обрести окказиональное значение ‘любовница’ и по аналогии: ловить - ‘любить’, отловить - ‘разлюбить’ ловец - ‘флирт’ или ‘любовник’, прилавок - ‘загс’, ловушка - ‘жена’, лавина - ‘тёща’ и т.д.; бульдог при разложении на два корня (русский и иноязычный) по ассоциативной связи с известным рассказом И.С. Тургенева может быть «переведено» как Муму.
В завершение анализа данного типа лексических доминант каламбура следует заметить, что стилистический потенциал окказиональной омонимии и полисемии как экспрессивных лексических средств языковой игры, безусловно, еще далеко не исчерпан и не изучен. В этой связи представляется перспективным исследование различных жанровых форм речи, в которых возможно употребление семантических окказионализмов, с целью дальнейшего углубления, детализации и систематизации знаний об их лингвостилистических свойствах. Одним из практических результатов этого исследования могло бы стать создание отдельного, представляющего интерес не только для специалистов Толкового словаря окказиональных каламбурных словоупотреблений (примерное название), в который целесообразно включить семантические инновации, извлеченные методом сплошной выборки из произведений художественной литературы (классической и современной прозы и поэзии, прежде всего юмористической), мемуарных, эпистолярных, публицистических и рекламных текстов.
Помещаемый в словарь лексический материал должен быть систематизирован, промаркирован и проиллюстрирован наиболее показательными примерами в соответствии с требованиями к толковому лексикографическому изданию. В частности, было бы логично развести в нем окказиональную омонимию и окказиональную полисемию - с отражением в словарной статье возможной иерархии (системы связей) производящих узуальных и производных окказиональных значений каждой лексемы.
In the given article various types of occasional punning semantic neoformations in modern Russian vocabulary are considered. The occasional lexical semantic variants of polysemantic words and occasional homonyms are differentiated, the variants of preudomotivation of lexical units are described, the stylistic potentialities of semantic occasionalisms in the pun formation are analysed.
The key words: vocabulary, occasional semantics, pun, homonymy, polysemy.
Список литературы
1. Виноградов В. В. Об омонимии и смежных явлениях // Мысли о русском слове: Хрестоматия / Под ред. П. А. Леканта. М.: Высш. школа, 2004. С. 4149.
2. Земская Е. А. Речевые приемы комического в советской литературе// Исследования по языку советских писателей. М.: Изд-во АН СССР, 1959. С. 215— 278.
3. Николина Н. А. Словообразовательная игра в художественном тексте // Язык. Культура. Гуманитарное знание: Научное наследие Г.О. Винокура и современность. М.: Научный мир, 1999. С. 338-485.
4. Норман Б. Ю. Игра на гранях языка. М.: Флинта: Наука, 2006. 344 с.
5. Чуковский К. Стихи и сказки. От двух до пяти. М.: Дет. лит., 1981. 607 с.
6. Джанумов А. С. Каламбур и его функционирование в двуязычной ситуации (англо-русские соответствия): авт-т дис. ... канд. филол. наук. М., 1997. С. 15.
Об авторе
Вороничев Олег Евгеньевич - кандидат филологических наук, доцент кафедры теории и методики начального образования Брянского государственного университета им. акад. И.Г. Петровского; 241029, г. Брянск, ул. Белорусская, д.50, кв.39; e-mail: [email protected], тел. (4832) б0-3б-б7; 89803151117.
Relating to the Types of Occasional Punning Semantization of Lexical Units in the Modern Russian Language
O.Ye. Voronichev
