CC BY
93
УДК 811.161.Г373
О КАЛАМБУРООБРАЗУЮЩЕМ ПОТЕНЦИАЛЕ ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКОЙ
ТРАНСФОРМАЦИИ И ИНВЕРСИИ
О.Е. Вороничев
В статье рассматривается собственно лингвистические механизмы реализации потенций хиазма в образовании каламбурных отрезков речи, квалифицируемые как лексико-грамматическая трансформация и инверсия компонентов словосочетания или предложения.
Ключевые слова: каламбур, трансформация, инверсия, семантика, лексика-грамматический, оппозит.
Каламбурные отрезки речи, определяемые в классификации А.А. Терещенковой как каламбуры, в которых «используются комические потенции хиазма» [1, с.87-100], с учетом их лингвистической специфики могут быть разделены на два основных типа: лексико-грамматические трансформанты и лексико-грамматические инверсивы.
К лексика-грамматическим трансфармантам следует отнести случаи возникновения контрастной каламбурной семантики при неравнозначной замене в именном субстантивном словосочетании (в том числе устойчивом) управляемого нарицательного или собственного существительного согласованным прилагательным: вкус хрена - хреновый вкус, песня лебедя - лебединая песня, спутник Венеры - венерический спутник, витязь на распутье - распутный витязь, дела Славы - славные дела, страж порядка - порядочный страж, чистильщик суровья (одна из профессий работников камвольного комбината) - суровый чистильщик и т.п.
Термин лексико-грамматические инверсивы целесобразно ввести для обобщающего наименования паронимических или парономатических каламбурных оппозитов синтаксически свободных и несвободных словосочетаний. Такие оппозиты возникают тогда, когда компоненты свободного или несвободного словосочетания подвергаются инверсии, метатезе синтаксических позиций и - нередко одновременно - тесно связанных с последними частеречных статусов разных (но не противоположных) по значению однокоренных слов или ЛЕ с созвучными корнями.
К паронимическим лексико-грамматическим инверсивам мы в первую очередь относим случаи своего рода лексико-синтаксической (и морфолого-синтаксической) паронимии, когда каламбур выражается антиметатезой - приемом, во 2-м из трех значений определенным В.П. Москвиным как «хиазм [2, с. 804] с грамматически изменяющимися компонентами: Беда иной литературы заключается в том, что мыслящие люди не пишут, а пишущие не мыслят (П. Вяземский); Я сжёг всё, чему поклонялся, / Поклонился всему, что сжигал (И.С. Тургенев)». Синонимические термины: контрапетрия, антиметабола [2, с.123-124]. При антиметатезе в словосочетании происходит позиционная взаимозамена частей речи, в которых сохраняются прежние корни: реальная действительность - действительная реальность, старая мудрость - мудрая старость, временное тепло - теплое время; мужчины женятся, а женщины мужаются (ср.: Почему «мужественная женщина» - комплимент, а «женственный мужчина» - оскорбление?), Быть в глупом положении - неудобно, а в неудобном - глупо (ср.: Жить по-глупому - неумно, а по-умному - глупо [Г. Симанович] ), Вечные проблемы - не совсем проблемы вечности, Всё действительное разумно, всё разумное действительно [Гегель], Не достигнув желаемого, они сделали вид, что желали достигнутого [Мишель де Монтень], Все желают быть близко знакомыми с талантом, но не все желают видеть талант в близком знакомом, Лучше колымить на Гондурасе, чем гондурасить на Колыме [Н. Фоменко], Спасение знамени и знамение спасения [анонс документального сериала «Битва за Днепр», телеканал «Звезда», 29.11.13] и т.п. Лексико-грамматической инверсии могут быть подвержены и свободные или несвободные словосочетания, состоящие из нарицательных ЛЕ (см. примеры выше), и составные собственные имена или прозвища: Я думал: ты Страшила Мудрый, а ты Мудрила Страшный [Ю. Стоянов, «Городок»]. Как показывают примеры, стилистическая лексико-синтаксическая паронимия обычно сопровождается лексико-синтаксической антонимией:
СКлеоном кто сравняться смеет? Он чопорен, он накрахмален,
Высок он, глуп он и здоров, На разговор он туп и скуп,
Рог изобилия он от жены имеет И глупо он официален,
И изобилие рогов. И то ж официально глуп.
(С.А. Неелов) (П.А. Вяземский) [3, с.22, 44]
К парономатическим лексико-грамматическим инверсивам следует отнести аналогичные случаи частеречной инверсии (антиметатезы), принципиальное отличие которых от каламбурообразующих единиц первого типа в том, что в соотносимых речевых отрезках синтаксической и лексико-грамматической метатезе подвергаются разнокорневые подобозвучные знаменательные слова: белая крупа - крупная белка, ровный мел -мелкий ров, ласковый Юра - юркая ласка (зверёк), томная Вера - верная Тома и т.п.
В некоторых случаях инверсия органично сочетается с собственно каламбурным оппозитивным взаимодействием экспрессивно-семантических полей ЛЕ с тождественным или сходным планом выражения, например: Малый не дурак... и дурак не малый [4]; Желаем вам море удачи и дачу у моря! В первом примере инверсия синтаксических позиций «подлежащее—сказуемое» слов малый и дурак приводит к изменению частеречного статуса ЛЕ малый (сущ.—прилаг), т.е. возникает типичная каламбурная оппозиция лексико-морфологических омонимов; во втором примере - шутливом пожелании - каламбурный эффект, обусловленный инверсией синтаксической позиции и изменением значения ЛЕ море, заметно усиливается имплицитной омофонией удачи - у дачи.
Такого рода оппозитами могут быть и неравноценные единицы, как, например, в следующих литературных анекдотах:
Племянник гр. Литты, кн. Владимир Голицын, спросил его: «А знаете ли вы, какая разница между вами и Бегровым? Вы графЛитта, а он литограф» [5, с.117].
Когда Карамзин был назначен историографом, он отправился к кому-то с визитом и сказал слуге: если меня не примут, то запиши меня. Когда слуга возвратился и сказал, что хозяина дома нет, Карамзин спросил его: «А записал ли ты меня?» - «Записал». - «Что же ты записал?» - «Карамзин, граф истории» [5, с.128].
Как видим, в том и другом случаях в лексико-граматической инверсивной парооппозиции состоят слово как единица языка и словосочетание как единица речи; каламбурность основана на псевдоэтимологизации и псевдомотивации.
Возможно также одновременное инверсивное взаимодействие однокорневых и разнокорневых компонентов оппозитивных синтаксических конструкций, например:
На птицеферме слёт несушек проходил;
Противоречия до драки обострились.
Петух, охрипший в прениях, курил,
А куры всё сильнее петушились. [О. Вороничев];
Крепче за шофёрку держись, баран! [Н. Фоменко]; ср. с производящим прецедентным высказыванием - строкой Крепче за баранку держись, шофёр! популярной в 60-е гг прошлого века «Песенки шофера» [слова Г Никитинского, музыка К. Санторо] из кинофильма «Там, где кончается асфальт».
Для наименования такого рода оппозитов может быть использовано терминологическое сочетание синкретичные лексико-грамматические инверсивы.
Инверсия главного и зависимого компонентов словосочетания может не сопровождаться изменением их частеречного статуса, если перекрёстное оппозитивное лексико-грамматическое взаимодействие возникает между различными падежными формами имен существительных (или субстантиватов). Чаще всего это перекрёстные оппозиции форм И. и Р. беспредложного или И. и Р. с предлогом: герой Отечества - Отечество героя, сила красоты - красота силы (о соревнованиях культуристов), долг/честь человека - человек долга/чести. Ср. с «афоризмом об афоризмах»: Афоризмы - это философия мудрости и мудрость философии. Ср. также: Если конца света мы ждем уже две тысячи лет, то сколько же нам ждать света в конце тоннеля?; Пугают не трудности роста, а рост трудностей [Б. Крутиер]; Многое оставляет желать лучшего, но и лучшее оставляет желать многого [Г. Малкин]; Гламур - власть рекламы и реклама власти; Счастливы ли они, родители наших детей, дети наших родителей, братья наших сестер? [М. Жванецкий]. В.А. Гиляровский использует такого рода инверсивы в меткой стихотворной шутке: В России две напасти: внизу - власть тьмы, а наверху - тьма власти.
Возможны и другие варианты оппозитивности падежных форм: огонь в сердце - сердце в огне (И./П.), охота к чтению - чтение об охоте (И./П. - Д./И.); Муза венчает славу, а слава - музу Musa gloriam coronat, gloriaque musam [6, с.469] ); Гламур - это секс, выраженный через деньги... Или, если угодно, деньги, выраженные через секс [В. Пелевин, "Empire"V"]; Бронза, отлитая в слове, переживет слово, отлитое в бронзе [Сергей Федин] (И./В.); У вас, как у канадских лесорубов: в лесу о бабах, с бабами о лесе (П./Т.), Мечта женщины - быть женщиной-мечтой, В честь Надежды Бабкиной новые духи назвали «Бабкина Надежда» (Р/И.) и т.п. Такого рода инверсия возможна и в составе сложного словосочетания или предложения: Природа отдыхает на детях гениев - Дети гениев отдыхают на природе; Вы любите «Дирол» без сахара, а я предпочитаю сахар без «Дирола»; Говори, что делаешь, делай, что говоришь; Любовь помогает убить время, время помогает убить любовь.
Как и при псевдосинонимии или псевдоантонимии, в большинстве подобных случаев несмотря на сохранение лексико-грамматического статуса слова актуализируется его многозначность (в одной или каждой из инверсивных оппозиций), а иногда и омонимия. Например, в афоризме Девушку из деревни вывезти можно, а вот деревню из девушки - никогда сталкиваются разные значения слова деревня: узуальное -'крестьянское селение' [7 СОШ 2003: 161] и окказиональное - 'низкий уровень образования и культуры'; ср.: Мы вышли из пещер, но пещера еще не вышла из нас [А. Регульский].
Инверсия существительных или других частей речи может не сопровождаться изменением их формально-морфологических значений: Говори ложь, похожую на правду, но не правду, похожую на ложь;
Живопись - это поэзия, которую видят, а поэзия - это живопись, которую слышат [Леонардо да Винчи]; Знание есть сила, сила есть знание [Ф. Бэкон]; Истинные слова не бывают приятны, приятные слова не бывают истинны [Лао-Цзы]; Когда мы счастливы, мы всегда добры; но когда мы добры, мы не всегда счастливы [О. Уайльд] и т.п. Поскольку в каждом из компонентов таких инверсивов не происходит существенных семантических изменений, у нас есть, очевидно, основания констатировать уже не лексико-грамматическую, а собственно грамматическую оппозитивность. Сравните: в пословице Дурак не думает, что говорит, а умный не говорит, что думает мы наблюдаем уже лексико-грамматическую инверсию, так как лексемы говорит и думает представлены в оппозитивных частях данного высказывания в разных контекстуальных ЛСВ: (не) думает - '(не) соображает, (не) понимает, не контролирует свою речь' — думает -'мыслит'; говорит - 'сообщает информацию' — (не) говорит - 'скрывает'.
Каламбурный эффект также может стать результатом комбинированного взаимодействия трансформации и инверсии в структуре сложного словосочетания: новые русские бабки - бабки новых русских, отношение к рабочему халату - халатное отношение к работе. Ср.: Трудно сказать, кем или чем определяется в большей степени уровень современной массовой культуры: новыми русскими бабками или бабками новых русских [О. Вороничев]; Оказывается, братья наши меньшие любят прикалываться не меньше нашего брата (реклама юмористической программы о животных [телеканал «Перец», 14.01.2013] ). Для наименования такого рода синкретичных каламбурообразующих оппозитов может быть использован термин лексико-грамматические трансинверсивы.
При ближайшем рассмотрении таких случаев становится очевидным, что в каждом из них каламбурность основана прежде всего на узуальной или окказиональной многозначности или омонимии, т.е. первоэлементами каламбура в лексико-грамматических трансформантах и инверсивах, как и в других каламбурных отрезках речи, являются все те же ЛЕ с тождественным или сходным планом выражения. В таких соответствиях изменение синтаксической позиции обыгрываемых слов, сопровождаемое изменением частеречного статуса (сущ. — прилаг., сущ. — глагол и др.) или падежной формы, влечет за собой актуализацию окказионального переносного значения (хреновый вкус - это уже плохой вкус, а не вкус овоща хрена, распутный витязь - 'разгульный, развратный', а не 'оказавшийся перед выбором', т.е. на распутье) или окказионально-омонимической семантики корня. При омонимизации значения ее следствием обычно становится превращение корня производящего слова в квазикорень производного: напр., халатное (= небрежное и недобросовестное) отношение к чему-либо никак не связано с отношением (напр., бережным) к халату, а спутник Венеры (космическое тело) не имеет ничего общего с человеком, страдающим венерическим заболеванием. Характерный каламбурный контраст в таких речевых отрезках создается совершенно неожиданными этимологическими или псевдоэтимологическими семантическими параллелями между сходными в плане выражения различными формами одной или разных частей речи. Эти формы в соответствии с нашей общей классификацией ЛЕ с тождественным или сходным планом выражения должны быть отнесены к лексико-грамматическим паронимам (лебедя - лебединая, тепло - тёплое, мужчины -мужаются), лексико-грамматическим парономазам (белка - белая, крупа - крупная) или к грамматическим паронимам (любовь - любви, новые - новых), оппозиции которых в составе лексико-грамматических инверсивов становятся семантизированными.
К сказанному о каламбурных оппозициях свободных или несвободных словосочетаний и их трансформантов или инверсивов необходимо добавить, что эти противопоставления, как правило, являются эксплицитными.
In the given article are considered proper linguistic mechanisms of realization of chiasm's potentials in the formation of punning segments of speech defined as lexical grammatical transformation of wordcombination or sentence components. Key words: pun, transformation, inversion, semantics, lexical grammatical, opposite.
Список литературы
1. Терещенкова А. А. Лингвосемиотическая природа каламбура (означающее каламбура): [на материале фр. яз.] // Стилистический анализ художественного текста. Смоленск: СГПИ, 1988. С. 87-100.
2. Москвин В. П. Выразительные средства современной русской речи. Тропы и фигуры. Терминологический словарь. Ростов н/Д: Феникс, 2007. 940 с.
3. Русские каламбуры / Сост., автор предисл. и примеч. А. Н. Зеленов. М.: Современник, 1988. 251 с.
4. Белянин В. П. Живая речь. Словарь разговорных выражений. М.: ПАИМС, 1994. 192 с.
5. Русский литературный анекдот конца XVIII - начала XIX века / Сост. и примеч. Е. Курганова и Н. Охотина. М.: Худож. лит., 1990. 270 с.
6. Бабичев Н. Т. Словарь латинских крылатых слов: 2500 единиц / Под ред. Я.М. Боровского. М.: Русский язык, 1982. 959 с.
7. Ожегов С. И. и Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. 4-е изд., доп. М.: ООО «ИТИ Технологии», 2003. 944 с.
Об авторе
Вороничев О.Е. - кандидат филологических наук, доцент кафедры теории и методики начального образования Брянского государственного университета им. акад. И.Г. Петровского, voonid@mail.ru
