CC BY
317
Вопросы теории и истории государства и права
О ТЕРРИТОРИАЛЬНОМ И ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОМ ДЕЙСТВИИ ПРАВОВЫХ НОРМ
© Белякович Е. В., 2006
Белякович Е. В. — аспирантка кафедры теории и истории государства и права Юридического института ИГУ
На определенной стадии развития общества возникает необходимость при помощи юридических средств упорядочить общественные отношения, ввести их в определенные рамки, обеспечить их дальнейшее развитие, т. е. известным образом юридически воздействовать на них. На всем протяжении своего развития общество выработало многообразную систему средств и способов регламентации поведения людей. В связи с необходимостью согласования потребностей, интересов отдельного общества и сообщества людей в целом осуществляется целенаправленное воздействие на поведение людей. Правовое регулирование представляет собой один из видов социального регулирования и выступает как определенное воздействие на общественные отношения, осуществляемое при помощи правовых средств и имеющее своей целью упорядочение данных отношений.
Нормы права, призванные регулировать общественные отношения, содержатся в официальных документах — нормативно-правовых актах. Действующие в том или ином государстве нормативно-правовые акты согласованы между собой и образуют целостную систему, именуемую системой законодательства. Вопросы понятия юридического действия нормативно-правовых актов, действия нормативно-правовых актов в пространстве и во времени имеют важное значение как для правотворческого процесса, так и для деятельности по реализации правовых норм. Именно нормативно-правовой акт как внешняя форма права определяет, какие общественные отношения регулируют содержащиеся в акте нормы права, когда они начинают действовать, на какую территорию они распространяются, какой категории лиц касаются.
Таким образом, пределы действия правовых норм определяются чаще всего пределами действия нормативно-правовых актов, в которых данные правовые нормы содержатся.
Пределы действия нормативно-правового акта обычно устанавливаются по трем основным параметрам: по времени, территории и кругу лиц. Иногда добавляют и четвертый параметр: определенную сферу общественных отношений, которую регулируют содержащиеся в нормативно-правовом акте нормы права, и говорят о предметном действии нормативно-правовых актов1.
Из указанного выше более детально рассмотрим пространственные пределы правового регулирования, а для того чтобы их определить и охарактеризовать необходимо рассмотреть действие правовых норм в пространстве.
Действие норм права в пространстве определяется как их действие в пределах определенной территории. Нормативно-правовые акты государства распространяют свое действие на всю территорию данного государства. Это правило вытекает из характеристики власти государства как власти суверенной. Именно вследствие государственного суверенитета действие нормативно-правовых актов государства на его территории безраздельно и исключительно.
По территориальному критерию все нормативно-правовые акты подразделяются на акты, действие которых распространяется на всю территорию государства и акты, охватывающие определенную ее часть.
На всей территории государства действуют, например, конституционные и обыкновенные законы — «Конституция Российской Федерации и федеральные законы имеют верховенство на всей территории Российской Федерации» — ч. 2 ст. 4 Конституции РФ.
Однако акты, изданные в порядке текущего законодательства, могут охватывать и строго определенную, ограниченную часть территории. В России таковыми могут быть, например, законы, указы Президента или Постановления Правительства, касающиеся определенных районов или всего Крайнего Севера, Дальнего Востока и других регионов.
Проблема территориального действия нормативно-правовых актов особую актуальность приобретает в федеративных государствах. Здесь заслуживает внимание два момента: соотношение территориальных пределов действия нормативно-правовых актов Федерации и субъекта Федерации и различных субъектов Федерации.
Таким образом, относительно действия норм права в пространстве существует общее правило — нормативно-правовые акты, установленные и санкционированные государством, распространяются и действуют на территории данного государства. Однако возможны ситуации, когда действие норм права выходит за границы территории государства, т. е.. действуют экстерриториально (экстерриториальность — от лат. ех — из, вне и territorialis — находящийся на какой-нибудь территории). Это обусловлено современными условиями, где широко развиваются экономические, политические, торговые, финансовые и иные связи между государствами, и поэтому особую значимость приобретает применение норм международного права к внутригосударственным отношениям. Например, Конституция РФ в связи с этим устанавливает, что общепризнанные принципы и нормы международного права, а также международные договоры России являются составной частью ее правовой системы. В случае, «если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмо-
тренные законом, то применяются правила международного договора» (ст. 15).
Аналогичные нормы содержатся и в конституциях ряда других государств. Так, в Конституции Испании говорится, что «международные договоры, заключенные в соответствии с установленными требованиями после их официальной публикации в Испании, являются составной частью внутреннего законодательства»2. Это означает, что они применяются для регулирования отношений, возникающих на территории Испании, на тех же основаниях и в том же порядке, что и нормативно-правовые акты, действующие внутри самого государства.
Для любого явления, в том числе и правового, необходимо наличие причин, предпосылок его появления. Причины возникновения экстерриториального действия норм права обусловлены следующими обстоятельствами.
Римское право приобрело общечеловеческую ценность тем, что оно из национального права одного небольшого народа превратилось в универсальное право всего античного мира. Но самое главное, римское право является основой, так называемым фундаментом науки юриспруденция, в связи с чем возникает необходимость обращения к положениям римского права при рассмотрении любого правового явления.
Древнеримское право признавало субъектом права только римского гражданина (civis romanus), иностранец считался врагом (hostis), стоящим вне охраны закона. Он мог быть захвачен в плен и превращен в раба.
Развитие торговых отношений с другими народами привело к тому, что старые римские воззрения на чужестранца как на врага, стоящего вне закона и лишенного всяких прав, не могли сохраниться. В республиканском Риме чужестранцы стали называться перегринами. Их правоотношения между собой, а также с римскими гражданами подчинялись юрисдикции особого претора (praetor peregrinus) и регулировались особым правом.
Когда все свободные люди Римской империи были объявлены римскими гражданами, права, принадлежащие римским гражданам, были распространены и на прежних перегринов.
Однако во многих местах Римской империи сохранялись местные обычаи (преимущественно в семейных отношениях). Но-
вейшие исследования показали упоминание в памятниках римского права случаев, когда ставился вопрос о «выборе компетентного правопорядка»3, но нет указаний на развитую систему коллизионных норм. Во всяком случае, как показывают исследования, источники римского права не содержали нормативного материала, который подтверждал урегулирование действия права за пределами империи.
Когда Западная Римская империя пала и ее территория была занята варварскими племенами, которые принесли с собой свои обычаи, нравы, это привело не к уничтожению, а к ограничению действия римского права: оно продолжало действовать в отношении римлян, варварские племена продолжали жить на основе своих обычаев; при этом каждый сочлен того или иного племенного единства (бургундец, аллеман, франк, гот) подчинялся своему племенному праву. Господствовало не территориальное начало, подчиняющее всех лиц, живущих на данной территории, единому праву, а персональное начало. В начале IX в. архиепископ лионский Агобард писал: «Часто бывает, что из пяти лиц, которые идут или сидят вместе, каждый живет под действием своего собственного права»4.
Но персональное начало господствовало. Как при этом разрешались споры, участниками которых были представители различных племен, — это по состоянию источников, не может быть установлено с полной достоверностью. Полагают, что, например, применялся обычай ответчика, способность к совершению договора определялась для каждой стороны по ее личному обычаю, наследование происходило по обычаям насле-дователя, брак совершался по обычаям му-жа5.
С того времени как в Западной Европе оформились феодальные отношения, на смену персональному праву пришел территориальный принцип: франк, бургундец, аллеман, ставший вассалом и зависимым держателем земли в отношении вышестоящего феодального сеньора под условием службы последнему, не мог в отношении своего сеньора ссылаться на персональное право; он должен был признать, что подчинился праву сеньора, которое носило территориальный характер: оно применялось в отношении всех лиц, живущих в пределах данного государства-поместья. Чужеземец считался бесправным; лицо, переходившее
под власть нового сеньора теряло прежние права; оно получало новые права как пожалование от нового сеньора. В подобных условиях не было, по общему правилу, места для признания чужестранных обычаев. В феодальном государстве-поместье все права, как правило, были «реальными», местными. Omnes consuetudines sunt reales6
— вот принцип, положенный в основу таких памятников среднивековья как Саксонское Зерцало, Швабское Зерцало и другие кодификации местного феодального права.
Строгое проведение территориального начала и принципиальное непризнание за чужестранцами каких-либо прав соответствовали условиям замкнутого натурального хозяйства в государстве-поместье эпохи раннего средневековья. Но даже и в ту эпоху абсолютное непризнание всего чужеземного не могло иметь места там, где существовал более или менее развитый оборот. Иноземные купцы уже тогда пользовались покровительством феодальных государей и получали от них привилегии на право торговли.
На примере источников Древней Руси можно также проследить расширение пределов действия правовых норм.
Так, в памятнике древнерусского права
— договоре князя Олега с греками 911 года содержится следующая норма (ст. 13): «О русских, находящихся на службе в Греции у Греческого царя. Если кто из них умрет, не завещав своего имущества, а своих родственников у него в Греции не будет, то пусть возвратят его имущество ближайшим родственникам на Руси. Если же он составит завещание, то пусть тот, кому он написал распоряжение наследовать имущество, возьмет имущество и наследует в нем»7.
Приведенная норма, цель которой воспрепятствовать захвату имущества византийскими властями, очевидно, была предпосылкой того, что наследование здесь происходит по обычаю русских. Прямые указания на обычай русских имеются в договоре князя Игоря с греками 944 года.
В Русской Правде содержится ряд норм о торговых сделках с «гостями» — чужеземными купцами. В пространной редакции по первому Троицкому списку (ст. 55)8 говорится о праве «гостя» получать удовлетворение из имущества несостоятельного должника преимущественно перед «домашними» кредиторами.
Необходимо упомянуть о некоторых правовых явлениях в жизни Новгорода Великого, возникших в условиях его торговли с Западом. Сюда относится договор 11891199 г г. Новгорода с Готским Берегом и немецкими городами; в нем, в числе других условий, сказано о беспрепятственном проезде готландцев и немцев в Новгород; о том, что чужестранца нельзя сажать в тюрьму за долги9.
В дальнейшем связи Новгорода с Западом привели к возникновению в Новгороде немецкого двора с его уставом («скра») и ряду договоров Новгорода и других русских городов с городами Ганзы.
Представленные положения древнерусских памятников, направленные на охрану права чужеземцев, являются зачатками определения пространственных пределов действия правовых норм.
Постепенно возникает и формулируется принцип суверенитета — верховенства государственной власти, ее независимости. Всякая государственная власть распространяется только на определенную территорию, распространение же велений государственной власти вне территории данного государства есть нарушение суверенитета другого государства. Поэтому принцип суверенитета и принцип территориального действия законов взаимосвязаны самым тесным образом: власть государства ограничена его территориальными пределами и действие его законов не выходит за эти пределы.
Однако принцип строго территориального действия законов очень скоро вступает в противоречие с развитием экономических связей между странами, вызванным возникновением торговых отношений. Каждое государство вольно устанавливать любые нормы и любым образом регулировать отношения своих граждан с гражданами другого государства, только если это регулирование не наносит ущерб интересам граждан другого государства.
Постепенно от строго территориального принципа государства приходят к признанию экстерриториального действия некоторых законов.
В настоящее время уже не подвергается сомнению то, что законы имеют территориальное действие, но в особом порядке и в особых случаях и экстерриториальное действие.
Сказанное главным образом относится к международным, межгосударственным от-
ношениям. Однако вопрос о территориальном и экстерриториальном действии законов возникает и по отношению к правовым нормам, издаваемым властью территориальных единиц данного государства.
Принцип территориального и экстерриториального действия закона неодинаково осуществляется в различных отраслях права. Наиболее строго территориальный принцип соблюдается в таких отраслях, как государственное, административное, уголовное, процессуальное право, а наибольшая экстерриториальность наблюдается у норм гражданского, коммерческого, семейного права.
В настоящее время существует множество теорий экстерриториального действия законов. Наиболее распространенными являются следующие: теория «международной вежливости», теория «приобретенных прав», теория «международной общности» и «национальная» теория, которые и будут рассмотрены ниже.
Теория «международной вежливости» (comitas gentium) — одно из наиболее старых учений о применении иностранного закона. Эту теорию защищали Губер, Гер-циус, Иоганнес Вут, Ливермур и др. и говорили, что все законы носят строго территориальный характер и применяются ко всем лицам, пребывающим на территории данной провинции, и не имеют действия вне этой провинции10. Признание же действия иностранных законов происходит лишь в силу «международной вежливости» и допускается постольку, поскольку такое признание не умаляет суверенитета провинции и прав ее граждан.
Исходя из принципа международной вежливости, Губер утверждал, что право- и дееспособность лиц, домицилированных за границей, определяются по закону их домицилия, а И. Вут ограничивал возможность применения иностранного закона теми случаями, например, когда сделка направлена на передачу движимости; только в этом случае, писал он, дееспособность может определяться по закону домицилия.
Таким образом, суть теории «международной вежливости» заключается в следующем: иностранный закон не применяется в другом государстве, но в порядке взаимного уважения суверенов и международной вежливости он может быть применен к некоторым отношениям.
Ссылка голландских юристов на comitas некоторыми исследователями понимается как отрицание каких-либо правовых норм международных или внутренних, которые обязывали бы судью к признанию действия иностранных законов: суд вообще не обязан признавать действия иностранного права, но из соображений международной вежливости может в порядке исключения допустить такое действие, если сочтет это соответствующим интересам внешних сношений. Таким образом, теория «международной вежливости» ставит применение иностранного права в зависимость от усмотрения судей. Например, имеется ссылка в британском решении 1921 года по делу Лютера Сегора, вынесенном судьей Скрето-ном, в котором суд признал действие советских декретов о национализации частной собственности и подчеркнул, что непризнание этих декретов «было бы серьезным нарушением comity».
Слабость теории «международной вежливости» состоит в том, что она связывает применение иностранных законов с признанием суверена. Между тем имеют место случаи применения законов государств, не получивших признания (например, применение советских законов в ряде стран до признания Советского Союза). Эта теория исходит из того, что всякое государство заинтересовано в наиболее широком применении своего закона. Но иногда данному государству вообще безразлично, закон какого государства будет применен к некоторым случаям. Более того, довольно часто его интерес состоит именно в том, чтобы был применен не его, а иностранный закон.
Наконец, теория эта противоречит тому факту, что во время войны принимаются во внимание юридические решения, вынесенные согласно законам враждебного государства. В этом случае применение закона враждебного государства никак не может быть объяснено «вежливостью», которая несовместима с военными действиями.
В первой половине XIX в. сначала в США, а затем в Англии сложилась теория «приобретенных прав», основоположником которой считается член Верховного суда США Джозеф Стори.
Теория «приобретенных прав» в основном может быть сведена к следующим положениям.
Государство вообще применяет лишь собственное право, но может признавать
субъективные права, основанные на иностранном законе (так называемые приобретенные права — vested rights).
Когда речь идет о правах, основанных на иностранном законе, он рассматривается судом как существенное фактическое обстоятельство, служащее доказательством наличия «приобретенного права». Таким образом, в тех случаях, когда суды обращаются к иностранному закону, они рассматривают его не как право, а как фактическое обстоятельство. Поэтому «доказывание» иностранного закона происходит на тех же основаниях, что и доказывание фактических обстоятельств, существенных для дела. Судья не обязан знать иностранного права.
Из всех начал теории «приобретенных прав» основным является территориальный принцип. Остальные принципы носят производный характер. Отсюда стремление подчинить иностранцев, вступающих в деловые отношения с местными фирмами, собственному праву.
Кратко говоря, сущность теории «приобретенных прав» сводится к тому, что приобретенное должным образом в какой-то стране право должно защищаться и во всякой другой стране.
Теория, провозглашающая защиту «приобретенных прав» и вместе с тем низводящая иностранную правовую норму, на которой основано такое приобретенное право, до уровня фактического обстоятельства по данному делу, содержит внутреннее противоречие, ибо охрана субъективного права предполагает признание действия той правовой нормы, на которой это право основано.
Кроме того, далеко не все «приобретенные права» могут претендовать на защиту. Например, признание английским судом составленного во Франции олографического завещания означает не что иное, как применение французского закона о форме завещательных распоряжений. Если же содержание иностранного законодательства устанавливается так же, как и всякое фактическое обстоятельство, то это может и не привести к охране приобретенных прав, т. е. прав, основанных на подлежащем применению иностранном законе. Несомненно одно: порядок установления содержания иностранного закона, основанный на применении правил доказательственного права, весьма расширяет сферу судейского усмо-
трения. Пользуясь этим, суды Англии и США неоднократно отказывали в признании действия социалистических законов под предлогом «недостаточной доказанности» их содержания; по существу, отказывали в признании прав, приобретенных под действием социалистического закона.
Следует указать момент, который образуется тем обстоятельством, что прежде чем защитить приобретенные права, необходимо выяснить, что они действительно приобретены. Данная точка зрения выражена Дайси и формулируется как в понятии «должным образом приобретенное право»11. Также вопрос о применении иностранного закона, ставится не только для защиты приобретенного права, но и по вопросам приобретения права и в случаях прекращения приобретенного права. Например, супруги-иностранцы хотят прекратить брачные отношения, хотя по их национальному закону развод запрещен; закон, таким образом ставится в направлении, обратном защите приобретенных прав. Суд страны, разрешающий развод, должен решить, применит ли он запрет развода национального права супругов.
Чешир, являющийся одним из авторитетных теоретиков международного права в Англии, утверждает, что доктрина приобретенных прав, «несомненно, подчеркивает одну из главных целей международного частного права, ибо... одной из элементарных обязанностей цивилизованного суда является беспристрастная защита существующих субъективных прав, хотя бы возникших за границей; ...но защищать субъективное право — значит привести в действие правовую систему, которая создала это субъективное право, ибо последнее не является самоочевидным фактом, а вытекает из закона»12. Главным возражением Чешира против этой доктрины является то, что из нее нельзя вывести указаний на подлежащее применению в конкретном случае право той или другой страны. Что надо считать в данном случае «приобретенным правом», которое подлежит защите, — на это доктрина ответа не дает. В этом смысле теория «приобретенных прав» предполагает известным в каждом конкретном случае то, что еще подлежит установлению.
Отвергая классическую доктрину «приобретенных прав», Чешир признает, что она имела положительную сторону, подчеркивала необходимость решений в духе международного общения.
Глава исторической школы Савиньи в VIII томе «Системы современного римского права», вышедшем в 1849 г., развил теорию «международной общности»: народы находятся между собой в постоянном общении, вызываемом взаимной выгодой. Этому общему положению Савиньи придавал надгосударственное значение. Савиньи утверждал, что проблема сводится к локализации правоотношений в пространстве: всякое правоотношение тяготеет к определенному месту по своей природе. Для каждого правоотношения надо отыскать его основную связь с определенным правопорядком, действующим на определенной территории. Эту связь Савиньи именует «оседлостью правоотношения» (Sitz des Rechtsverhal-tnisses)13. При этом руководящую роль играет воля сторон, которая может свободно подчинить правоотношение определенному правопорядку — отечественному или иностранному.
Все государства заинтересованы в наиболее правильном регулировании возникающих отношений, а это может быть достигнуто, если суды отойдут от узконациональной позиции и поставят перед собой задачу отыскания в каждом отношении «существенной связи» с правопорядком, свойственным существу отношения. Именно этот правопорядок должен применяться во всех странах, независимо от внутреннего законодательства. Критика теории Савиньи шла главным образом по линии ее практических выводов, критики указывали, что установление «существенной связи» (или «оседлости») данного правоотношения с присущей ему правовой системой, в сущности, задача невыполнимая.
Теория Савиньи оказала большое влияние на судебную практику Германии, Франции и ряда других стран. В Германии она отражала стремление германской буржуазии разделить участие в международной торговле с представителями капитала других стран. Однако эта теория не была воспринята Германским гражданским уложением, идеи «международной общности» не были восприняты этим Уложением, так как в момент его издания (1896 г.) широкое применение иностранного права не соответствовало интересам монополистического германского капитала.
Итальянским ученым и политическим деятелем Манчини в его широко известной работе «О национальности как основании
международного права» была выдвинута итальянская национальная теория. В этой работе изложены мысли, отражавшие борьбу за национальное объединение Италии и устремление итальянской буржуазии сохранить и упрочить свое влияние в отношении многочисленных итальянских выходцев, проживавших в других странах.
Теория эта одновременно объясняет причины экстерриториального действия законов и устанавливает метод разрешения коллизий. Национальная теория сводится к следующим положениям: право входит в кровь и плоть гражданина от рождения вместе с языком, чувством любви к родине и т. п.14, а потому оно неотделимо от человека, и применение к нему всякого иного права будет по отношению к нему насилием. Сначала в понятие «национальность» вкладывалось этническое содержание (принадлежность к определенной нации), затем оно стало означать «гражданство», «подданство».
Манчини начинает с утверждения о том, что внутри собственного государства индивид имеет неотъемлемые права личной свободы. Вне собственного государства человек сохраняет личные права и может противопоставить их другой государственной власти по месту своего пребывания.
Действие закона гражданства ограничивается лишь публичным порядком страны пребывания данного лица; публичный порядок носит территориальный характер и действует по отношению ко всем лицам, пребывающим на территории данного государства. Манчини готов был допустить широкое применение иностранных законов по отношению ко всем пребывавшим в Италии иностранцам с тем, чтобы итальянцы, проживавшие за границей, были подчинены в принципе итальянскому праву. Но его теория лишь по форме носила двусторонний характер. Италия уже в то время была страной эмиграции, число же находившихся в Италии иностранцев всегда было незначительно (речь идет о постоянно проживающих лицах, а не о туристах). Поэтому учение Манчини, по существу, имело односторонний характер.
Национальная теория нашла отражение в Итальянском гражданском кодексе 1865 г. и последующих его редакциях; в Германском гражданском уложении 1896 г., Японском гражданском кодексе 1898 г., в Гаагских конвенциях по международному частному праву 1900-1905 гг., Бразильском гражданском кодексе 1916 г. Однако эта теория не затронула сферы англо-американского коллизионного права, а также коллизионного законодательства Швейцарии, Норвегии и Дании. Во всех эти странах принцип закона домицилия все время оставался основным коллизионным началом.
Вышеуказанные теории экстерриториальности действия права наиболее известны и распространенны, однако далеко не единственные, поэтому единой точки зрения теоретики пока еще не достигли.
Изучение особенностей действия правовых норм как на территории одного государства, так и экстерриториально в настоящее время в условиях развития экономических, торговых и межгосударственных отношений представляет собой особую значимость.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Алексеев С. С. Общая теория права. М., 1982. Т. 2. С. 237.
2 Испания. Конституция и законодательные акты. М., 1982. С. 63.
3 Покровский И. А. История римского права. М., 2004. С. 97.
4 Лунц Л. А. Курс международного частного права : в 3 т. М., 2002. С. 120.
5 Там же. С. 120.
6 Все обычаи носят территориальный характер.
7 Памятники русского права : в 9 вып. / под ред.
С. В. Юшкова. М., 1952; Вып. 1 : Памятники права Киевского государства / сост. А. А. Зимин. С. 13.
8 Юшков С. В. Русская Правда. М., 1950. С. 42.
9 Памятники русского права : в 9 вып. / под ред.
С. В. Юшкова. М., 1953; Вып. 2 : Памятники права феодально-раздробленной Руси / сост. А. А. Зимин. С. 124.
10 Лунц Л. А. Указ. соч. С. 127.
11 Тилле А. А. Время, пространство, закон. М., 1965. С. 114.
12 Лунц Л. А. Указ. соч. С. 145.
13 Там же. С. 131.
14 Тилле А. А. Указ. соч. С. 116.
