CC BY
152
Самарин А. А. Экстерриториальное действие юридических норм: историко-правовой аспект
трибуня молодого ученого
УДК 340.15
Самарин Алексей Алексеевич Samarin Alexey Alexeyevich
специалист 1 разряда Управления международных связей Федеральной службы по финансовому мониторингу, соискатель кафедры теории и истории государства и права
Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского (603950, Нижний Новгород, пр. Гагарина, 23)
1 category specialist of International Relations of the Federal Service for Financial Monitoring, competitor of the department of theory and history of state and law
Lobachevsky State university of Nizhny Novgorod (23 Gagarina av., Nizhny Novgorod, 603950)
E-mail: Alexey311@rambler.ru
Экстерриториальное действие юридических норм: историко-правовой аспект
Extraterritorial effect of legal rules: historical and legal aspect
В статье рассматривается историческая эволюция института экстерриториального действия права. Автор показывает, что одной из основных причин изменения классических взглядов на суверенитет является право, так как все чаще для развития мировой экономики требуется возможность трансграничного действия договоров, общих корпоративных норм, судебных решений, принятых в той или иной стране.
Ключевые слова: территория государства, экстерриториальное действие права, суверенитет, правовое пространство, история права.
The article examines the historical evolution of the institution of the extraterritorial validity of the right. The author shows that one of the main causes of changes in the classical views on sovereignty is a right, as more and more for the development of the world economy requires the ability to cross-border activities of contracts, general corporate regulations, judicial decisions taken in one country or another.
Keywords: the territory of the state, extraterritorial rights, sovereignty, legal space, history of law.
Вопрос о признании экстерриториального действия чужого права вставал еще в первобытные времена. Прежде всего, речь идет о правовом статусе иноплеменника, торговых и семейных отношениях. Спорные ситуации стали возникать по мере того, как развивались торговые и семейно-брачные связи между представителями различных сообществ (племен, поселений, городов-государств, областей). Опираясь на данные антропологии и истории первобытного общества, можно говорить о трехтаких институтах, как институт экзогамии, институт мены и институт гостеприимства [1, с. 26—37]. Экзогамия была необходима для того, чтобы избежать кровнородственных браков. В силу этой причины приходилось искать невесту или жениха в ином племени, что приводило к обмену не только материальными ценностями, но и правовыми институтами. Например, для вступления в брак было необходимо, чтобы жених имел на то право по своему племенному праву; однако
размер выкупа невесты из-под власти опекуна определялся по ее племенной «правде» [2, с. 45]. Обязательство имело силу тогда, когда оно было согласовано с племенной «правдой» ответчика, и каждое лицо должно было знать, по какому праву оно живет.
Институт мены предполагал защиту чужого имущества, признание права собственности у иноплеменников на ту или иную вещь. Институт гостеприимства означал признание определенных прав у чужеземца и обязанность членов своего племени соблюдать, а то и с риском для жизни защищать его права.
Во времена античности древние правоведы сталкивались с необходимостью определения пределов действия своего права по отношению к иностранцам, чужеземцам. Греки считали, что право по природе — фюсис, то есть естественное право не имеет привязки к конкретному полису-государству, а по человеческому установлению — номос, распространяется только на
286
Юридическая наука и практика
трибуня молодого ученого
граждан конкретного полиса. В силу языческой религиозности, когда боги считались национальными, несмотря на то, что в античном мире право в целом рассматривалось как имеющее божественное происхождение и не существовало четкого различия между его религиозной стороной и теми нормами, которые носили сугубо светский характер, древние народы не распространяли действие своего права на всех иностранцев без исключения.
По мнению историков, в Древней Греции была создана особая система юрисдикции для иностранцев, в соответствии с которой иностранцы-резиденты (metoikoi) находились под юрисдикцией специальных магистратов (zenokidai), занимавшихся рассмотрением частноправовых исков с участием таких иностранцев [3, с. 12]. Иногда магистраты даже применяли коллизионную норму lex loci contractus, когда речь шла о спорах, связанных с разным домицилием или происхождением сторон спора. В ряде случаев могло применяться право домицилия ответчика. Древнегреческие города-государства заключали друг с другом множество договоров, с помощью которых создавались материальные нормы, применимые к спорам между гражданами этих городов-государств.
Рассматривая вопросы истории международного частного права, авторы одного из учебников отмечают, что Библия содержит в себе ряд норм, которые можно отнести к области международного частного права: в Ветхом Завете содержатся коллизионные нормы, указывающие на то, какая часть Закона Моисея должна применяться к иностранцам, находящимся на территории под контролем Израиля [4, с. 134]. В Древнем Египте иностранным купцам позволялось выбирать местных судей и даже судей своей национальности для рассмотрения торговых споров в соответствии с их иностранным правом. В качестве примера можно рассмотреть содержание папируса, затрагивающего вопросы юрисдикции судов Египта и Греции, найденного внутри мумии крокодила. Как следует из этого папируса, в котором содержится ряд эдиктов, принятых в 120—118 годахдо н. э., египтянам разрешалось подавать иски в египетских судах на греков по поводу договоров, составленных на древнем египетском языке. При этом выбор языка договора должен рассматриваться в качестве коллизионной привязки, указывающей, пусть даже опосредованно, на применимое право. Еще одним принципом коллизионного права в Древнем Египте, нашедшем отражение в эдикте, был принцип автономии воли сторон договора.
Еще в римском праве принцип экстерриториальности получил практическое развитие. Иностранец в Римской империи находился вне закона, не имел тех прав, которыми обладали граждане Рима. Для их защиты применялось право jus gentium, ставшее основой современного международного права. Главную роль в формировании jus gentium сыграл претор Перегринов (praetor peregrinus), который, полагаясь на собственное правосознание, юридическое воображение, греческие принципы права и принципы добросовестности и справедливости, создал систему универсальных норм, охватывавших все человечество. «Право народов — это то, которым пользуются народы человечества; можно легко понять его отличие от естественного права: последнее является общим для всех животных, а первое — лишь для людей (в их отношениях) между собой» [5, с. 83]. Впоследствии, став частью ius civile, придав ему динамизм и заметный оттенок космополитизма, именно ius gentium создало предпосылки для возрождения римского права в период Средневековья. Следует указать и на роль христианства в восприятии права как не имеющего территориальных, этнических, имущественных и конфессиональных границ феномена [6, с. 7—11].
Встречающиеся в памятникахдревнерусско-го права отдельные нормы позволяют говорить о наличии ранних зачатков правового регулирования отношений с так называемым иностранным элементом, определенных первоначал экстерриториального действия права [7, с. 234]. В памятнике древнерусского права — втором договоре князя Олега с греками 911 года — содержится специальная норма, касающаяся наследственных отношений русских, находящихся на службе в Греции у греческого царя (ст. 13): «Если кто из них умрет, не завещав своего имущества, а своих родственников у него в Греции не будет, то пусть возвратят его имущество ближайшим родственникам на Руси. Если же он составит завещание, то пусть тот, кому он написал распоряжение наследовать имущество, возьмет имущество и наследует в нем» [8, вып. I, с. 13, 35—41, 128].
Признавал экстерриториальность права и Новгород Великий, в правовой системе которого, возникшей в условиях развивавшейся торговли с Западом, присутствовал договор 1189—1199 годов Новгорода с Готским берегом и немецкими городами. В этом договоре среди прочего говорится о беспрепятственном проезде новгородцев в немецкие города и на Гот-
Вестник Нижегородской академии МВД России, 2015, № 4 (32)
287
Самарин А.А. Экстерриториальное действие юридических норм: историко-правовой аспект
Самарин А. А. Экстерриториальное действие юридических норм: историко-правовой аспект
трибуня молодого ученого
ланд и о таком же проезде готландцев и немцев в Новгород, а также и о том, что чужестранца нельзя сажать за долги в тюрьму [8, выл. II, с. 12]. В последующем все более развивающиеся связи Новгорода Великого с Западом привели к возникновению в Новгороде Немецкого двора с его уставом, а также к заключению ряда договоров Новгородом и другими русскими городами с городами Ганзы [9, с. 118].
В Русской Правде можно найти ряд норм, касающихся торговых сделок с так называемыми «гостями» — чужеземными купцами [10, с. 34]. Так, например, в пространной редакции по первому Троицкому списку говорится о праве «гостя» получать удовлетворение из имущества несостоятельного должника преимущественно перед «домашними» кредиторами (ст. 55).
В общем и целом в Древнем мире и частично в Средние века действовал принцип «личного закона» или принцип происхождения: салический франк подчинялся своим законам независимо от места нахождения, сакс — саксонским и т. д. Постепенно персональный принцип уступает место территориальному по мере развития национальных государств с собственной правовой системой. Благодаря формированию теории суверенитета рождается идея о верховенстве государственной власти, единой, централизованной правовой системе. В связи с тем, что всякая государственная власть распространяется на определенную территорию, принцип суверенитета привел к возникновению и распространению принципа территориального действия закона: веления власти связаны с территорией, на которую распространяется ее господство.
Однако в литературе можно встретить и иные причины перехода от личного принципа права к территориальному. В советские годы считалось, что по мере развития феодализма народы Европы из массы соплеменников превращаются в массу ленников, и поскольку весь общественный строй зиждился на землевладении и прикреплении человека к земле, на смену порядку, когда каждый жил по своему личному закону, приходит порядок, при котором все живут по за-конутерритории, на которой они находятся.
Варвары и германские племена, разрушившие Римскую империю, принесли с собой свое собственное право, не мешая при этом развитию права завоеванных ими народов. Римляне жили по нормам римского права, а германцы по салической, лангобардской или баварской «правде». Таким образом, завоеватели и завоеванные народы жили совместно на территори-
ях, принадлежавших когда-то Риму, подчиняясь различному праву.
Вряд ли можно согласиться с тем, что впервые идея о том, что в мире объективно действуют различные национальные правовые системы была сформулирована глоссаторами в конце XII — начале XVIII века [11, с. 200]. Думается эта идея была знакома римским юристам еще Древнего Рима. Е.А. Баженова отмечает, что в III веке до н. э. наряду с praetor urbanus, применявшим jus civile в спорах между римскими гражданами, была создана специальная должность — praetorperegrinus, в компетенцию которого входило осуществление правосудия в делах с участием иностранцев [12, с. 25—29]. Согласно Институции Гая различия между jus civile и jus gentium состоят в следующем: «Все народы, которые управляются законами и обычаями, пользуются частью своим собственным правом, частью общим правом всех людей: итак, то право, которое каждый народ сам для себя установил, есть его собственное право и называется правом цивильным, как бы собственным правом, свойственным самим гражданам. А то право, которое между всеми людьми установил естественный разум, применяется и защищается одинаково у всех народов и называется правом общенародным, как бы правом, которым пользуются все народы. Таким образом, и римский народ пользуется отчасти своим собственным правом, отчасти правом, общим всем людям» [13].
Другое дело, что именно глоссаторы осуществили привязку права, действующего на определенной территории, не к народу, а к суверену, государю. В Кодексе Юстиниана содержится конституция императоров Грациана, Вален-тиниана и Феодосия «Об утверждении веры в Святую Троицу», изданная в 380 году и адресованная жителям Константинополя, в которой говорится: «Мы желаем, чтобы все народы, коими правит власть нашей милости, обретались в той вере, которую божественный апостол Петр передал римлянам» [11, с. 201]. Отсюда глоссатор Хуголин делает вывод о том, что закон обязателен только для тех народов, которые подвластны императору.
Классическим примером такого подхода является знаменитая глосса из сборника глосс Аккурсия (Accursius), в которой содержится попытка ответа на вопрос: если в Модене судится гражданин Болоньи, можно ли его судить по статутам Модены?
Отвечая на этот вопрос, неизвестный глоссатор пришел к выводу, что гражданин Болоньи
288
Юридическая наука и практика
трибуня молодого ученого
не может судиться по статутам (законам) Модены, поскольку статуты Модены могут быть обязательны только для ее граждан. Эта глосса, по сути, положила начало теории статутов. По всей видимости, автор глоссы стремился преодолеть крайности территориального принципа, столь характерного для эпохи феодализма. Автор данной глоссы, пытаясь ее обосновать ссылкой на римский источник, обратился к положению Кодекса Юстиниана. Вот как неизвестный глоссатор прокомментировал этот отрывок: «по мысли императоров закон обязателен для тех народов, которыми они правят; следовательно, для тех, кто им не подвластен, закон не обязателен. А потому и болонский гражданин не может подлежать действию моденского статута» [14, с. 10].
Однако персональный принцип уступает место принципу территориальности не абсолютно. Во времена Средневековья западные народы жили в системе правового плюрализма, который был связан как с процессом политической фрагментации, характерной для феодального общества, так и полиэтничностью европейских наций. Их правовые системы основывались сразу на нескольких системах права и законодательства: применимое ктому или иному лицу право определялось с помощью таких критериев, как гражданство, место рождения или домицилий. Кроме того, каждый человек в силу принадлежности той или иной социальной и профессиональной группе был подчинен и праву этой группы. Священнослужители и миряне Римской церкви подлежали каноническому праву, и им позволялось ссылаться на привилегию персональной юрисдикции перед церковными судами, купцы создали подобную систему привилегий для решения торговых споров в виде отдельной системы купеческих судов, применявших купеческое право, мореплаватели создали морское право, независимое от национальных систем права. С ростом городов возникает и ius commune, в основе которого лежало римское право, феодальное право и городское право, а критерием их применения являлся территориальный принцип (ius proprium) [15, с. 320— 335]. Особое место в жизни народов Европы занимает и средневековое торговое право (lex mercatoria или ius mercatorum), важным элементом средневекового lex mercatoria было lex maritima (морское право), представлявшее собой совокупность обычаев и обыкновений в области торгового мореплавания. Его характерными признаками были: во-первых, это право регулировало отношения между средневеко-
выми купцами независимо от территории ихпо-стоянного проживания; во-вторых, оно создавалось не сувереном, не политической властью, а самими купцами под воздействием существовавшей на тот момент коммерческой практики; в-третьих, его нормы воплощались в жизнь благодаря curiae mercatorum, то есть специальным купеческим судам, судьи которых сами имели коммерческий опыт; в-четвертых, нормы этого права отличали чрезвычайная детализация и совершенство, о чем свидетельствует их применение вплоть до нашего времени; в-пятых, это право было весьма унифицированным и по-настоящему международным, то есть его положения были идентичными в разных странах [4, с. 120]. Его источниками были уставы купеческих гильдий, торговые обычаи и прецедентное право купеческих судов. Особенностями существовавшего на тот момент lex mercatoria было и то, что купеческие суды пытались выносить свои решения в соответствии с принципом ex aequo et bono (т. e. по справедливости) и в максимально короткий отрезок времени, что на тот период было очень важно, учитывая скорость, с которой велась торговля. Наибольшее распространение нормы lex mercatoria получили в городах-республиках Северной Италии и «консульских» городах юга Франции, то есть там, где не было сильной феодальной власти.
Огромную роль в развитии теории экстерриториального действия права сыграл итальянский ученый С. Бартол (Bartolus a Sassoferrato, 1314— 1357). В его научных исследованиях стержневыми были два главных вопроса: 1) распространяется ли территориальность статутов на иностранцев; 2) оказывает ли статут действие за границей. Опираясь на интуицию справедливости, Бартол раскладывал правоотношение на его составные элементы, а затем для каждого элемента искал более тесную привязку к определенной территории. Ученик Бартола Бальд (Baldus de Ubaldis, 1327— 1400) разделял вопросы на связанные либо с лицами, либо с вещами, либо с исками. Бальд искал ответы на два важных вопроса территориального действия права: 1) может ли статут расширять или ограничивать на своей территории правоспособность иностранца; 2) следует ли статут за подданным, находящимся за границей. Бальд, по мнению М.И. Бруна, пришел к выводу, в котором выражена основная идея всего коллизионного права: «благоприобретенные права подлежат защите, невзирая на то, что правоотношение переместилось на другую территорию» [14, с. 45—46]. Решая эти вопро-
Вестник Нижегородской академии МВД России, 2015, № 4 (32)
289
Самарин А.А. Экстерриториальное действие юридических норм: историко-правовой аспект
Самарин А.А. Экстерриториальное действие юридических норм: историко-правовой аспект
трибуня молодого ученого
сы, Бальд использует схему деления статутов, которой пользовался Бартол, то есть деление статутов на те, которые дозволяют, запрещают и наказывают. В отношении каждого статута Бальд вначале рассматривал его существо, то есть имел ли он силу закона, а затем анализировал его экстратерриториальный эффект. М.И. Брун так объяснил суть теории статутов: «Сущность теории статутов может быть передана в немногих словах. Одни обычаи или законы имеют силу только на территории освятившего их или издавшего их законодателя; другие имеют силу и вне территории. Какие обычаи или законы принадлежат к первой группе, какие ко второй, сказать нетрудно: нужно только справиться, о чем закон постановляет: если о вещах, то он реальный или территориальный, то есть за границей силы не имеет; если о лицах, то он личный или экстратерриториальный, то есть сопутствующий лицу за границей» [14, с. 52].
Таким образом, с развитием буржуазных отношений, международной торговли принцип территориальности дополняется принципом экстерриториальности. Ведь государственный суверенитет в области правотворчества не должен был привести к невозможности экономических связей между субъектами экономик разных стран. Поэтому европейское общество приходит к необходимости признания экстерриториального действия некоторых законов, одновременно с этим вырабатывая принципы разрешения коллизий и установления применимого права. Как отмечал еще в середине XX века советский ученый А.А. Тилле: «В настоящее время уже не подвергается сомнению то, что законы имеют территориальное действие, но в особом порядке и в особых случаях и экстерри-ториальноедействие» [16, с. 104].
Здесь следует указать на большое влияние политического и экономического либерализма на теорию экстерриториального действия права. Особенно ярко это проявилось в свободолюбивой Франции, где французский юрист Шарль Дюмулен (Charles Dumolin, 1500—1566), использовавший методологию постглоссаторов, создал теорию свободы воли сторон при заключении договоров. Если до появления теории Дюмулена договоры, как правило, подчинялись закону места заключения, то Дюмулен провозгласил преимущество воли сторон в области договорного права, а закон места заключения договора отнес к одному из обстоятельств, при которых воля сторон может быть изъявлена. Суть его теории заключается в том, чтобы в области договорного права всегда отдавать
предпочтение тому праву, которое было избрано сторонами договора; а если стороны явно и недвусмысленно не выразили своей воли, тогда следует искать то право, которое они, по всей вероятности, имели в виду, то есть необходимо путем толкования текста договора и обстоятельств его заключения обнаружить предполагаемую волю сторон.
Кроме того, юридическая наука задалась вопросом о территориальном и экстерриториальном действии законов в связи с имперским государственным строительством, когда в разных частях империи была необходимость согласования правовых укладов разных наций. Впоследствии с такими же проблемами столкнулись федеративные государства и союзы государств. Чем больше степень автономии частей государства, тем больше у них полномочий в сфере правотворчества. Соответственно возникают коллизии между правом разных частей государства и федеральным правом. Нормативные акты, издаваемые органами на определенных территориях, имеют экстерриториальное действие в смысле признания их юридической силы в другихчастях государства.
Примечания
1. Циммерман М. История международного права. Прага, 1924.
2. Брун М.И. Международное частное право (Курс, читанный в Московском Коммерческом Институте 1910—1911). М., 1911.
3. Даневский В.П. Пособие к изучению истории и системы международного права. Харьков, 1892. Вып. II.
4. Международное частное право: учебник: в 2 т. / А.И. Абдуллин, Н.М. Артемьева, Д.В. Афанасьев [и др.]; под ред. С.Н. Лебедева, Е.В. Кабатовой. М., 2011. Т. 1: Общая часть.
5. Дигесты Юстиниана. М., 2002.
6. Овчинников А.И. Христианские ценности в современном праве и глобализация (к 1700-летию Миланского эдикта) // Северо-Кавказский юридический вестник. 2013. № 2.
7. Грабарь В.Э. Материалы к истории литературы международного права в России. М., 1958.
8. Зимин А.А. Памятники русского права. М., 1952.
9. Лунц Л.А. Курс международного частного права. Общая часть. М., 2005.
10. Юшков С.В. Русская Правда. М., 1950.
11. Тригубович Н.В. Теоретические основания экстерриториального применения права // Проблемы понимания права: сборник научных статей. Саратов, 2007.
12. Баженова Е.А. К вопросу о взаимосвязи между jus gentium, jus naturale и современным международ-
290
Юридическая наука и практика
трибуня молодого ученого
ным правом // История государства и права. 2014. № 8.
13. Институции / пер. с лат. Ф. Дыдынского; под ред. В.А. Савельева, Л.Л. Кофанова. М., 1997. URL: http://ancientrome.ru/ius/ source/gaius/kn01f.htm (дата обращения: 24.12.2014).
14. Брун М.И. Очерки истории конфликтного права. М., 1915.
15. Берман Г. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1998.
16. Тилле А.А. Время, пространство, закон. М., 1965.
Notes
1. Zimmerman M. History of international law. Prague, 1924.
2. Brun M.I. Private international law (courses taught at the Moscow Institute of Commerce 1910— 1911). Moscow, 1911.
3. Danevsky V.P The benefit to the study of history and of international law. Kharkov, 1892. Vol. II.
4. Private international law: the textbook: in 2 vol. / A.I. Abdullin, N.M. Artemyeva, D.V. Afanasiev, etc.; ed. S.N. Lebedev, E.V. Kabatova. Moscow, 2011. Vol. 1: Generalities.
5. Digesty Justinian. Moscow, 2002.
6. Ovchinnikov A.I. Christian values in modern law and globalization (1700 — anniversary of the Edict of Milan) // North Caucasus law gazette. 2013. № 2.
7. Grabar V.E. Materials for the history of literature of international law in Russia. Moscow 1958.
8. Zimin A.A. Monuments of Russian law. Moscow, 1952.
9. Luntz L.A. The course of private international law. A common part. Moscow, 2005.
10. Yushkov S.V. Russian Pravda. Moscow, 1950.
11. Trigubovich N.V. Theoretical foundations of the extraterritorial application of law // Problems of understanding of the law: collection of scientific papers. Saratov, 2007.
12. Bazhenova E.A. On the question of the relationship between jus gentium, jus naturale and contemporary international law // History of state and law. 2014. № 8.
13. Institutions / translated. to lat. F. Dydynsky; ed. V.A. Savelyev, L.L. Kofanov. Moscow, 1997. URL: http:// ancientrome.ru/ius/ source / gaius / kn01f.htm (the date of circulation: 12.24.2014).
14. Brun M.I. Essays on the history of the conflict law. Moscow, 1915.
15. Berman G. Western tradition of law: the era of the formation. Moscow, 1998.
16. Tille A.A. Time, space law. Moscow, 1965.
Вестник Нижегородской академии МВД России, 2015, № 4 (32)
291
Самарин А.А. Экстерриториальное действие юридических норм: историко-правовой аспект
