CC BY
59
УДК 811.1 ББК 81.2
Сангинова Шахноза Абдурашидовна,
преподаватель общеуниверситетской кафедры иностранных языков Худжандского государственного университета им. акад. Б.Гафурова (Таджикистан, Худжанд)
Sanghinova Shakhnoza Abdurashidovna,
lecturer of the All- University department of foreign languages under Khujand State University named after academician B.Gafurov. (Tajikistan, Khujand) E-MAIL: [email protected]
Ключевые слова: статус, категория посессивности, средства выражения, единицы языка, функционально-семантическое поле.
Статья посвящена сопоставительному изучению категории посессивности английского и таджикского языков. Термин «категория посессивности» является новым понятием для таджикской лингвистики, так как эта категория не упоминается ни в одном источнике по таджикскому языку.
Категория посессивности выражается и в английском, и в таджикском языке единицами разных уровней этих языков. Поэтому она образует функционально -семантическое поле. В английском языке в это поле входят субстантивное словосочетание с предлогом of, конструкции с формантом апостроф 's образования типа University library и некоторые другие номинативные единицы. В статье они названы непредикативными средствами выражения категории посессивности. В таджикском языке эта категория выражается при помощи образований типа NN2, N"+morphemes of possession, N"+ personal pronoun, N +Reflexive pronoun (morpheme of possession). Эти единицы входят в разряд непредикативных единиц посессивности. Данная категория в обоих языках выражается также при помощи предикативных структур с глаголами to have - доштан, to own - сохцб будан, to belong - дахл доштан и т.д. В выражении этой категории участвуют и некоторые периферийные единицы.
Key words: status, category of possessivity, means of expressing, units of language, functional-semantic field
The category of possessivity is expressed in both languages by means of units of different language levels. That's why it forms a functional-semantic field. In Modern English this field covers substantival phrases with the preposition «of», with apostrophe 's, formant constructions of "University library" type and some other nominative units. In the article we call them non-predicative means expressing the category of possessivity.
In Tajik this category is expressed by means of the constructions of the types NN2, N+ N1 morphemes of possession, N"+ personal pronoun, N +reflexive pronoun (morpheme of possession). These units are included into the system of non - predicative means of expressing this category.
О СТАТУСЕ КАТЕГОРИИ ПОСЕССИВНОСТИ В СИСТЕМЕ ТАДЖИКСКОГО И АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКОВ
ON THE STATUS OF THE CATEGORY OF POSSESSIVITY IN TAJIK AND
ENGLISH.
This category in both languages is also expressed by means of some predicative constructions built up by means of the verbs to have - доштан, to own - соьцб будан , to belong - дахл доштан etc. Some peripheral units participate in the expression of this category as well.
Категория посессивности относится к одному из важных направлений современной лингвистической науки, занимающихся системным исследованием средств и способов выражения семантических категорий на всех уровнях языка. Она играет важную роль в проникновении в природу человеческого сознания и всего общества, так как концепт обладания носит общечеловеческий характер, ибо у любого индивида есть имущество, он характеризуется особыми свойствами и качествами и находится в родственных отношениях с некоторыми другими индивидами, у него имеются собственные знания, кругозор и мысли, и т.д. Это значит, что повседневную жизнь человека пронизывают посессивные отношения. Универсальность отношений обладания/принадлежности и их социальная значимость говорят об обхвате данной категорией широкого круга проблем принадлежности предметов и материальных средств индивиду, индивида - некоторому сообществу, творения - его автору, а также восприятия индивида через призму того, чем он обладает.
Исходя из этого, не вызывает сомнений универсальный статус этой категории, хотя отдельные лингвисты либо сомневаются, либо отрицают такой её статус, мотивируя свою позицию тем, что в отдельных языках мира отсутствуют лексические средства её выражения, т.е. глагола типа "to have - доштан". Упоминая о возникновении дискуссий на XI конгрессе лингвистов по этому поводу, А.В. Короткова совершенно верно отмечает, что подобные разногласия очевидно сводятся к тому, что понимается при этом под категорией посессивности - категория мышления (понятийная категория) или категория языка. Если связывать данную категорию с лексическими способами её выражения при помощи лексем типа «иметь» (to have-доштан), то речь будет идти о языковой категории. Если исходить из такого её понимания, то нельзя говорить об универсальности данной категории. Но не надо забывать о том, что значение посессивности находит реализацию не только посредством глагола «иметь».
Как отмечает К.Г. Чинчлей, лингвистические средства, соотносимые обычно с понятием посессивности, крайне гетерогенны [16, с.7]. Если же эту категорию рассматривать в широком её понимании, как категорию мышления, то посессивность не только представляет собой универсальное явление, но и занимает одно из ведущих мест среди когнитивных категорий, так как это позволяет увязывать её с языковым сознанием определенного социума. Это говорит о том, что она имеет место в любом языке. Поэтому С.Н. Цейтлин говорит о ключевой роли данной категории в грамматической системе языка [15, с. 202].
В науке о языке ученые применяли разнообразные подходы к исследованию сферы посессивности. В частности, И.Р. Куравлева, М.В. Милованова, Е.Ф. Нечаева и др. изучили эту тему в лингвокульторологическом плане, когнитивный подход был применен М.Херсландом, Р. Лангакером, И. Бероном, Х. Зайлером, Е.В. Рахилиной, А.В. Бондарко, И.Б.Долининой, С.А. Лутиным, А. Мустайоко. К.Г.Чинчлей и др. изучили этот вопрос в ракурсе функционально- коммуникативного явления. Н.Д. Арутюнова, О.Н. Селиверстова, Е.В. Падучева, С.Н. Цейтлин, Н.А. Васильченко и др. применяли семантический подход при интерпретации категории посессивности. А.В. Короткова предприняла попытку
изучить данную категорию с точки зрения её выражения в сложном синтаксическом целом [7, с. 4]. Лингвокульторологический подход направлен на описание языковой картины мира с точки зрения посессивных отношений, и такое направление исследования даёт возможность раскрыть новые особенности тех или иных национальных картин и помогает определить особенности национального сознания.
При применении когнитивного подхода, согласно А.В. Коротковой, создаются различные когнитивные модели, описывающие концептосферу посессивности, в которых вариативные оттенки посессивного значения организованы в виде фрейма, набора схем и др. [7, с. 4].
При полевом подходе происходит процесс соотнесения средств выражения посессив-ности с ядром и периферией соответствующего значения. Именно такой подход применяется в нашей работе. Поскольку наше исследование носит типологический характер, особый интерес в нем представляет выявление средств и способов реализации посессивной семантики в английском и таджикском языках в сравнительно - сопоставительном плане.
Следует отметить, что в английском языке категория посессивности широко исследована в плане теории поля, так, выражаемые средства относятся и к сфере морфологии, и лексики, и синтаксиса, даже к сложному синтаксическому целому. В процессе изучения поля посессивности в указанных языках мы опираемся на идеи А.В.Бондарко о понятии функционально-семантического поля (ФСП), которое предлагает систему разноуровневых средств того или иного языка (морфологических, синтаксических, словообразовательных, лексических, а также комбинированных лексико-синтаксических и т.д.), объединённых на основе общности и взаимодействия их семантических функций [2, с. 36]. Следует отметить, что ФСП является двусторонним явлением, т.е. у него имеются форма и содержание, выражаемые конкретными языковыми средствами, обладающими собственной структурой и семантикой. У каждого ФСП есть своя основа, предполагающая определенную семантическую категорию, инварианты которой объединяют разноуровневые средства языка, которые взаимодействуют друг с другом.
Понятие ФСП связано с идеей группировки и моделирования системы разноуровневых, структурно разнородных языковых средств. Функционально-семантическое поле связывается с условным представлением о некотором пространстве, в котором имеется ряд ядерных и периферийных компонентов поля. В составе этого поля обнаруживаются точки пересечения с другими полями, т.е. в определенной модели отражаются семантические элементы других полей. В частности, с полем посессивности пересекается поле локативности.
Как отмечает А.В. Бондарко, задача лингвиста заключается в том, чтобы определить структуру ФСП, т.е. установить его центральные и периферийные компоненты, связи между ними, их пересечение с другими полями. При решении этой задачи мы имеем дело не с абстрактной схемой семантических признаков, а с некоторой совокупностью двусторонних средств данного языка, и определяем, есть ли в данной области разнородных языковых средств системность, и в чем она проявляется [2, с. 53]. Следуя высказываниям профессора А.В. Бондарко, в ходе работы мы попытаемся выявить центр и периферию ФСП посессивности в таджикском языке и связи между ними, так как данная проблема совсем не исследована в нашем языке. А в англистике существуют разные точки зрения на компоненты поля посессивности, и поэтому попытаемся выбрать из существующих
взглядов наиболее адекватную и приемлемую теорию, опираясь на которую, выявим изоморфизм и алломорфизм в этой сфере сопоставляемых языков.
В соответствующих источниках по изучаемой категории посессивности встречаются две интерпретации понятия посессивности.
1. Узкое его понимание. В частности, Р. Хокинс сводит посессивность к понятию владения, собственности, т.е. собственно посессивными признаются только такие случаи, когда некий объект является действительно собственностью какого-либо субъекта. По Р.Хокинсу, "John's chair" значает, что стул является имуществом Джона [17, с. 247-269].
2. Широкое его понимание, согласно которому под термином «посессивность» понимается отношение обладания, владения. Содержание этого отношения О.Н. Селиверстова сформулировала приблизительно так: «сфера посессивности Х-а - это не то, на что распространяется «личность» Х-а. Иными словами, это - то, что попадает под временную или постоянную власть Х-а (юридическую, физическую, нравственную, духовную), а с другой стороны, то, что несет в себе элемент самого Х-а, причем этот элемент неотделим от Х-а» [11, 180].
В определении О.Н. Селиверстовой, да и в других определениях понятия посессивности не учитывается содержание отношения между двумя субстанциями в примерах типа «устоди ман - my master- мой учитель, ша^ри ман - my city -мой город» и др. Такие атрибутивные сочетания не выражают ни значения конкретного владения, ни значения принадлежности, ни родственных отношений, ни отношения части и целого. Здесь чувствуются социальные отношения между двумя предметами, которые находятся в определенных отношениях. Суть этого отношения заключается в том, что каждая из сторон имеет выгоду от этого взаимоотношения. В частности, в случае «мой учитель» навыки, приобретенные мной в процессе обучения меня учителем, а другая сторона (учитель) зарабатывает деньги. В примере «мой город» город даёт мне возможность жить в нем, а я в определенной степени участвую в жизни города. Это значит, что при таком типе посессивности обе стороны отношения извлекают выгоду друг из друга. Они являются взаимозависимыми. Поэтому в таких случаях следует говорить о релативной, или бенефикативной, посессивности.
Следовательно, права Й.Й. Григалюнене, которая считает, что «в основе понятия посессивности, по-видимому, лежит некоторое представление либо о вовлечении чего-то другого во власть посессора, либо «распространение» посессора на что-то другое» [4, с. 22]. Нам представляется, что под «распространением» следует понимать вступление отдельного субъекта в какие- то отношения с некоторым самостоятельным объектом, в результате чего возникает определенная связь между ними, суть которой заключается в реальной или условной отнесенности второго к первому. Это говорит о том, что посессивность предполагает отношения между двумя предметами материального мира. Такие отношения могут носить либо однонаправленный, либо двунаправленный характер. В образованиях типа «мои мысли», «мой дом» отношения носят однонаправленный характер. Но в примерах типа «моё счастье», «мой сосед», «мой друг» и т.д. обнаруживается двунаправленное отношение, так как моё счастье зависит не только от меня, но также и от других лиц, условий и факторов. «Мой сосед» обозначает не только моё близкое расположение с кем-либо, но и близкое нахождение кого-то со мной. «Мой друг» значит, что кто-то находится со мной в хороших отношениях и, в свою очередь, и я проявляю дружелюбное отношение к нему. Именно такой тип отношений входит в релативную посессивность.
К посессивным относятся и некоторые другие типы отношений, если сказать «father's health - саломатии падар», то здесь выражено отношение между предметом и его свойством, которое неотделимо от посессора (отца), так как здоровье - это составная часть индивида. В словосочетании «My life in America - Х,аёти ман дар Америка» между посессором и его жизнью имеются темпоральные отношения, так как посессор (I - my, ман) провел некоторый отрезок своей жизни в Америке.
Посессивные конструкции могут также выражать отношения посессора к его психическим потенциям: тафаккури духтар - the girl's mind, фикри ман -my thought.
Между посессором и предметом обладания может обнаруживаться отношение части и целого: дили шоир - the poet's heart, танаи дарахт - the trunk of the tree.
В образовании «the child's punishment - танбех,и кудак» имеются объектные отношения, т.е. smb. punished the child - касе кудакро танбех додааст. Наоборот, в примере «баргашти хохар - the sister's arrival» обнаруживается субъектное отношение, т.е. the sister arrived.
В работах О.Н. Селиверстовой [11,с. 184], Й.Й.Григалюнене [4,с.87], Г.Зайлера [18,с. 53], Е.М.Вольф [3, с.144-194], К. Г.Чинчлея [16,91], И.М.Сушковой (АКД), И.В.Тропи-новой (АКД) и др. говорится о некоторых других типах отношений, выражаемых категорией посессивности, которые требуют специальных исследований.
В лингвистической литературе [11, с.186] относительно роли средств выражения категорией посессивности ставится вопрос о том, связано ли проявление вышеуказанных посессивных отношений с семантикой слова, обозначающего объект обладания, или контекстом, посессивными конструкциями. Нам представляется, что здесь альтернативный подход неуместен. В одних случаях ведущую роль в выражении определенного типа отношений играет семантика слова, входящего в посессивную модель. Например, mother's ear-ring-гушвори модар логично, но father's ear-ring нелогично. Или He has a cat at home - У дар хона гурба дорад - логично, но «He has a river at home - У дар хона дарё дорад» -нелогично. А в других случаях необходимые семантические отношения большей частью привносятся посессивной моделью. Например, the leg of the table - пояи миз - верно, но the table's leg - мизи поя - недопустимо. В отдельных случаях то или иное посессивное семантическое отношение проявляется благодаря контексту. She has a mole on the forehead - У дар пешонааш хол дорад - верно, но She has a mole on the toe -nail - У дар нохуни пояш хол дорад - неверно.
В различных языках мира в выражении категории посессивности участвуют главным образом два ряда языковых средств:1) предикативные способы выражения; 2) непредикативные способы выражения, или атрибутивные посессивные конструкции. Следовательно, функционально-семантическое поле посессивности зиждется на основе участия двух типов структур в его реализации.
К предикативным структурам относятся такие синтаксические образования, для которых характерна категория предикативности, под которой понимается отношение содержания высказывания к определенному лицу по времени и модальности. Под компонентом «лицо» понимается то, что в любом высказывании говорится о действии или состоянии того или иного лица и предмета: He (Millicent) had on the hole an easy task [21,214]. Дар мачмуъ у вазифаи осон дошт. [19, 231]. The sheep you had bought had got about two poods (32 Killograms) of meat and suet. В этих высказываниях сообщается о Милисенте
и о баране. Следовательно, в этих предложениях компонент лица предикативности выражается существительными «He (Mellicent)» и Гусфанд (sheep).
Под компонентом времени понимается то, что в любом высказывании сообщается о каком-то действии или состоянии, которые происходили в определенном времени: «Ба назарам, Шумо имтихрн доред», [19,322]. This house has three bedrooms [20, 572] - Ин хавлй се хужраи хоб дорад. В этих предложениях сообщаемые факты (наличие экзамена и спальной) относятся к сфере настоящего времени, тогда как в предыдущих примерах факты обладания «заданием» и «мясом и жиром» имели место в прошедшем времени. В последних двух примерах компонент времени предикативности находит реализацию через формы времени глаголов «have» и «доштан».
Компонент модальности категории посессивности связан с реальностью или нереальностью выражаемой идеи обладания, владения. Например, в предложении «Писари ман хамин хел соат дорад»[19, с. 237] говорится о реальном факте обладания такими
часами сыном говорящего. Но в предложении «.....агар мабодо сафарашон ба Арабистон
таъхир ёбад, барои харч,и майда маблаге дошта бошем» [19,с. 129], образование «маблаге дошта бошем» обозначает нереальный факт обладания. Как видно, аспект модальности категории предикативности выражается формами наклонения глаголов - сказуемых. Кроме того, модальность может выражаться также и модальными словами типа «мабодо», «шояд», «эхтимол» и т.д.
Словом, под термином «предикативные структуры выражения посессивности» понимается предложение, которому объязательно свойственна предикативность, но не любое предложение, а предложение, сказуемое которого выражается либо с помощью глагола «to have» в английском и «доштан» в таджикском языке, либо его синонимами типа «to own- сохиб будан», «to belong -таалук доштан», «to possess -доро будан, доштан», «to contain -таркиб ёфтан» и др.
Некоторые другие языки реализуют значение «обладание», «владение» при помощи глагола «to be - быть». В частности, в русском языке говорят «У меня есть дом», «У неё была хорошая должность».
Исходя из этого, в плане выражения категории посессивности предикативными конструкциями языки мира делятся на две группы: 1) have-языки, 2) Be -языки. Английский и таджикский языки относятся к группе «have - языков», а русский язык входит в группу «Be- языков» Ср.:1 haven't had a card [21, с. 239] - Ман барнома надош-там.- У меня не было программы. I told Fotima that I had a wife and six children in England [21, 275].- Ман ба Фотима гуфтам, ки дар Инглистон зан ва шаш фарзанд дорам.- Я сказал Фотиме, что в Англии у меня есть жена и шестеро детей. Как видно из этих примеров, для выражения значения обладания английский и таджикский языки использовали эквивалентный глагол «to have - доштан», тогда как в русском переводе этих предложений вместо глагола «иметь» употреблен глагол «быть» в формах «было» и «есть».
В английском и таджикском языках в подобных посессивных конструкциях участвуют субъект обладания, объект обладания и понятие обладания. Разница между языками заключается только в том, что объект обладания в английском языке занимает третью позицию, тогда как в таджикском языке он стоит на втором месте: She has a good memory[20,572]. - У хотираи хуб дорад.
Другим наиболее распространённым средством выражения категории атрибутивности в языках мира считаются атрибутивные конструкции (К.Рустамов, К.Г. Чинчлей, И.М. Сушкова, И.В. Тропинова, О.Н. Селиверстова, О.Н. Исаева, П.В. Граменов, М.Ю.
Сюткина, М.А. Магомедова, М.В. Милованова) и др. В состав таких конструкций в английском языке входят образования следующего типа:
1) Сочетание связанной формы притяжательного местоимения английского языка с одушевленными и неодушевленными существительными в обеих числовых формах. Такая конструкция соответствует в таджикском языке четырём конструкциям, в которых, вопреки английскому языку, обладатель располагается в конце конструкции: My hand -дасти ман, дастам, дасти худ, дасти худам; His friend - дусти у, дусташ, дусти худ, дусти худаш; Your thought - фикри ту, фикрат, фикри худ, фикри худаш; It's light - равшании он, равшанияш, равшании худ, равшании худаш.
2) Комбинация двух имен существительных, связываемых при помощи морфемы 's. Первый компонент обычно обозначает одушевленный предмет. В таджикском языке такая конструкция передаётся при помощи соединения двух имен существительных при помощи изафета и. При этом в таджикском языке, вопреки английскому, обладатель занимает второе место: teacher's lesson - дарси муаллим , cow's tail - думи гов, John's son - писари Жон, The girl's happiness - бахти духтар, the scientist's ideas - фикрхои олим.
3) Сочетание двух различных семантических разрядов имен существительных, связываемых при помощи предлога of, у которого имеется только грамматическая функция образования субстантивного словосочетания. На первом месте располагается объект обладания, а на втором - субъект обладания. Такое словосочетание в таджикском языке конструируется опять-таки при помощи того же изафета и. Это значит, что изафет и соответствует и английскому 's, и предлогу of. Порядок расположения посессивной конструкции в сопоставляемых языках тождественен: the roof of the house - боми хона , the shoulder of the man - китфи мард, the rays of the sun - нурхои офтоб, the president of the country - президента мамлакат, the notion of freedom - мафхуми озодй, the son of my neighbor - писари хамсояам.
4) Последовательное расположение двух имен существительных, связываемых при помощи примыкания. Сначала идет название обладателя, за ним следует номинант обладания. И подобное образование передаётся на таджикский язык при помощи двух имен существительных, соединяемых тем же изафетом и. Однако, вопреки английскому языку, название объекта обладания располагается на втором месте: the university garden -боги донишгох, city library - китобхонаи шахрй , a telephone call - занги телефон, house master - сохиби хона, room corner - кунч,и хона.
5) Сочетание двух имен существительных, связываемых предлогом with. Такая конструкция в английском языке употребляется не часто. В составе таких образований первое имя существительное указывает на обладателя, а второе - на объект обладания. Предлог with является знаком посессивности. Обладатель может выражаться и одушевленным, и неодушевленным существительным [13, с.136]. Например: the girl with an umbrella - духтари чатрдор; a man with a talent - марди истеъдоднок, a classroom with new desks - синфхонаи партахои навдор. Как видно из переводов таких посессивных конструкций с английского на таджикский язык, они передаются при помощи словообразовательных средств, т.е. ко второму существительному прибавляется либо суффикс -дор, либо -нок, которые образуют имя прилагательное от имени существительного: a book with pictures - китоби суратдор, a face with a cut - руи захмдор.
Эти пять типов образования в работах вышеуказанных лингвистов называются атрибутивными посессивными конструкциями, так как один из их компонентов определяет другой компонент в плане принадлежности. Например: father's hat - кулохи
падар. Здесь слово "father - падар" определяет слово "hat - кулох" так как от слова "hat -кулох" исходит вопрос "whose hat? - кулохи кй?" Таким же образом к словосочетанию "a telephone call - занги телефон" можно поставить вопрос "What call? - кадом занг?"
Таджикские эквиваленты этих образований еще не исследованы как средства выражения категории посессивности. Более того, в таджикском языкознании не встречается термин «категория посессивности» в частности, и «функционально -семантическая категория посессивности (притяжательности)» - в целом. Нам представляется, что такая категория функционирует и в таджикском языке, и следующие словосочетания можно считать атрибутивными посессивными конструкциями: 1)существительное + и + существительное: сухани раис - the chairman's speech; падари шоир - the poet's father; пойхои харгуш - the hare's legs; фикрхои олим - the scientist's ideas.
2) Существительное + и + личное местоимение: хохари ман - my sister, мухаббати у -his love; гоибии онхо - their absence; хавлии мо - our house.
3)Существительное + и +возвратное местоимение «худ»: зани худ - своя жена - my (your, his) wife, сари худ - своя голова - my (your, his, her) head, бахти худ - своё счастье -my (your, his, her, our, their) happiness.
4) Существительное + и + возвратное местоимение + формант притяжательности, под которым следует понимать особые единицы, которые в таджикском языкознании называют двумя терминами: 1) в учебнике для вузов [5, с.219] их рассматривают как «бандакч,онишинхои шахй - сохибй» (лично-притяжательные связочные местоимения); 2) в академическом издании «Основы иранского языкознания. Новоиранские языки» [8, с.116] их комментируют как «энклитические местоимения».
В первом источнике их комментируют следующим образом: «У лично- притяжательных связочных местоимений имеется семантико - грамматическое значение. Они одновременно указывают и на принадлежность, и на лицо. Присоединяясь к концу имен существительных, выражают принадлежность какому-либо лицу. Эти местоимения имеют три лица и два числа:_
Лицо Единственное число Множественное число
I -ам (-ям) -амон (-ямон)
II -ат (-ят) -атон (-яшон)
III -аш (-яш) -амон (-ямон )
с.291
Здесь в III лице множественного числа вместо «- ашон (-яшон)», ошибочно написали -амон (-ямон). Кроме того, в этой работе не упомянут случай употребления этих единиц с возвратным местоимением «худ»: худаш, худат и т.д., о чем речь пойдёт ниже.
Во втором источнике о них написано следующее: «Помимо рассматриваемых выше самостоятельных личных местоимений, в данных языках (персидский, таджикский, дари. -Ш.С.)» имеются энклитические местоимения (или местоименные энклитики), которые произносятся слитно с предыдущим словом, не принимая на себя ударение [8, с.116] .
Далее говорится об их функции: «.... Энклитические местоимения употребляются преимущественно в определительной функции: таджикский китобам» [8, с. 119]. Мы не склонны считать вышеуказанные единицы местоимениями, так как: 1) местоимение является словом, которое даётся и в толковых, и в двуязычных словарях, однако эти единицы не приведены ни в одном словаре таджикского языка; 2) местоимение выполняет
синтаксическую функцию члена предложения, а эти единицы членами предложения быть не могут; 3) местоимение в потоке речи может принимать логическое ударение, а на такие единицы ударение не падает; 4) местоимение обладает цельнооформленностью, и поэтому оно пишется отдельно, а эти единицы пишутся слитно с другим словом; 5) термин «энклитическое местоимение» неприменим к ним, так как, согласно О.С. Ахмановой, под энклизой понимается «акцентуационное примыкание безударного слога или слова к предшествующему ударному элементу с образованием одной акцентуационной единицы: на берег, при смерти» [1, с. 526]. Как видно из примера О.С. Ахмановой, энклитическими элементами являются слова «берег» и «смерть», которые ударения не принимают, пишутся отдельно от данных предлогов и составляют одну акцентуационную группу вместе с ударными предлогами «на» и «при». Единицы «-ам», «-ат», «-аш», и др. не являются словами, подвергающимися энклизе. Понятие «энклизы» связано с понятием речи, т.е. оно проявляется в потоке речи для расчленения высказывания на смысловые группы, на синтагмы. А рассматриваемые единицы являются единицами морфологического порядка подобно падежным окончаниям. Поэтому мы их называем морфемами притяжательности, служащими для обозначения принадлежности какого - либо предмета другому предмету, т.е. они носят сугубо грамматическую функцию, а для местоимений характерна указательная функция, функция замещения. К. Усмонов также доказывает, что эти единицы местоимениями не являются, так как местоимение - это полноценное слово, и оно не пишется слитно с другим словом. Если - ам, -ат, и др. считать местоимениями, то их сочетание с именем существительным следует считать сложным словом, а образования типа «китобам», «китобат» никак нельзя назвать сложными словами. Поэтому он также относит их к разряду формообразующих морфем [14, с.47-48]. Таким образом, данные морфемы являются грамматическими показателями категории посессивности. Об этом может свидетельствовать следующее высказывание Б.А. Серебренникова: «Отношение посессивности в языке может выражаться притяжательными местоимениями или притяжательными суффиксами (подчеркнуто нами - Ш.С.) [12, с. 338]. С помощью суффиксов выражается, в частности, категория посессивности в тюркских языках. Например, С.Н. Иванов пишет: «Аффиксы принадлежности выполняют в предложении функцию отнесения данного предмета к другому предмету» [6, с. 34]. И.Х Рустамов также подчеркивает, что в «азербайджанском языке категория притяжательности выражается .... с помощью аффиксов принадлежности в составе слова: китобым» [10, с. 33]. В узбекском языке также говорят: китобим, китобинг, китоби, китобимиз, китобингиз, китоблари. Никто из тюркологов такие единицы энклитическими местоимениями не называет.
Таким образом, эти форманты таджикского языка наряду с личными местоимениями в образованиях типа «китоби ман» служат для выражения категории посессивности. Разница между «китоби ман» и «китобам», по словам К.Усмонова, заключается в том, что при «китоби ман» акцентируется слово «ман», а при «китобам» - слово «китоб» [14,48].
Следует отметить, что притяжательность выражается при помощи этих морфем чаще, чем при употреблении личных местоимений.
При частоте употребления морфемы притяжательности таджикского языка «-ам», «-ат», «-аш», «-амон», «-атон» и «-ашон», которые не образуют атрибутивную конструкцию, превосходят атрибутивные образования типа «китоби ман», «китоби ту», и др. Поэтому мы не можем противопоставить предикативные средства выражения значения принадлежности таджикского языка атрибутивным конструкциям, так как единицы типа «китобам», «китобат» и др., будучи словоформами, не составляют словосочетания с
атрибутивными отношениями. Исходя из этого, вместо термина «атрибутивные конструкции» мы используем термин «непредикативные конструкции» выражения категории посессивности. Следовательно, в работе в сфере ФСП предикативные конструкции противопоставляются непредикативным конструкциям, куда входят образования следующего типа: маоши коргар - a worker's wage, охири куча - the end of the street, ьавлии мо - our house, калами худ(ам) - my pencil, дастам - my hand и др.
Как было отмечено ранее, по способу своей актуализации семантические отношения посессивности образуют функционально - семантическое поле, под которым О.С. Ахманова понимает совокупность семантических отношений, в которые данная единица языка вступает при её актуализации [1, с.334]. У ФСП имеются центр и периферия. Относительно определения центра и периферии ФСП посессивности в англистике имеются две точки зрения. Одни [9,с. 10] считают ФСП посессивности бицентрической категорией, а другие [13, с.172] в нем находят только один центр.
Сторонники бицентричности ФСП посессивности свою точку зрения обосновывают тем, что посессивные отношения, существующие в материальной действительности, находят отражение в языке с помощью предикации и атрибуции, каждая из которых реализуются соответствующими конструкциями.
Идея моноцентричности ФСП посессивности исходит из степени употребительности каждой посессивной конструкции. Согласно подсчетам И.В. Тропиновой, в английском языке наиболее употребительными являются конструкции с предлогом «of» типа «the top of the hill», «the room of my sister», «the manager of the арpartment», где в качестве посессора выступают и одушевленные, и неодушевленные существительные. Поэтому такие конструкции составляют центр ФСП посессивности. Приядерное пространство занимают конструкции с апострофом 's. Остальные предикативные и атрибутивные посессивные образования составляют третий тип поля посессивности [13, с. 172].
С такой расстановкой единиц поля посессивности нельзя не согласиться, за исключением места конструкций типа "the girl's hand". Они не могут занимать вторую позицию в поле посессивности, так как употребляются в текстах реже, чем конструкции типа Ni+N2. Наш подсчет показал, что на одних и тех же страницах художественного текста конструкция типа Ni+N2 употреблена два - три раза, когда как образование разряда Ni+N2 встречается 7 - 9 раз, а в научно - технических текстах его частотность ещё выше. Поэтому конструкция типа Ni+N2 должна занимать приядерную позицию.
В таджикском языке ФСП посессивности является моноцентричным. Здесь в качестве ядра поля выступают непредикативные конструкции типа NiH + N2 : лонаи анкабут, дили модар, суханони омузгор, дарозии куча, барги дарахт, писари раис и др. Приядерную позицию занимают словоформы с суффиксами притяжательности: падарам, пуламон, хотираш, завч,аат, хонаамон, дардашон и др. В третий круг поля посессивности следует разместить: а) конструкции типа №+ Pp (possessive pronoun): нохуни ман, хох,ари ту, дониши у, ватани мо, гапи онхо и др; б) предикативные конструкции с глаголами обладания типа «доштан», сохиб будан, таалук доштан, дахл доштан и др.: Ман Искандар ном ч,ураи хамкасаба дорам. [19, с.120]. У сохиби дах таноб замин мебошад.[19, с.218]. Аз вачрхаташ фахмидам, ки ин гап ба у таалук дорад [19, с. 181]; в) конструкции Nи+RP(reflexive pronoun) с морфемой притяжательности или без неё: дусти худ (ам), амаки худ (ат), фикри худ(аш), дониши худ (амон), хамшахрии худ(ашон).
Таким образом, поле посессивности в сопоставляемых языках выглядит следующим образом:
Список использованной литературы:
1. Ахманова, О.С. Словарь лингвистических терминов/ О.С.Ахманова.-М.: Советская энциклопедия, 1966. - 608 с.
2. Бондарко, А.В. Функциональная грамматика/А.В. Бондарко.-Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1984. -136 с.
3. Вольф, Е.М. Некоторые особенности местоименных конструкций. / Категория бытия и обладания/Е.М. Вольф - М., 1977.-С.144-194.
4. Григалюнене, Й.Й. Синтаксический посессив и коррелирующие с ним модели (на материале английского языка): Дис.канд.фил.наук: 10.02.04/ Григалюнене Й.Й. - М., 1976. -176 с.
5. Забони адабии хозираи точик. Кисми 1.Душанбе: Ирфон, 1973. - 451с.
6. Иванов, С.Н. К использованию категории принадлежности.//Советская тюркология. -№1. -1973. - С.26-36.
7. Короткова, А.В. Категория посессивности и её реализация в сложном синтаксическом целом: Автореферат кандидатской диссертации: 10.02.04/ А.В.Короткова. -Ставрополь, 2011. -16 с.
8. Основы иранского языкознания. Новоиранские языки. -М.: Наука, 1982. -570 с.
9. Милованова, М.В. Лингвокульторологические характеристики категории посессивности в русском и немецком языках: Автореф.докт.дисс: 10.02.20/М.В. Милованова. -Волгоград, 2007. - 42 с.
10. Рустамов И.Х. Средства выражения принадлежности вразносистемных языках: Дис. канд. фил.наук: 10.02.04/И.Х.Рустамов-, Киев, 1984. -179 с.
11. Селиверстова, О.Н. Экзистенциальность и посессивность в языке и речи: Дис. доктора фил.наук: 10.02.19/ О.Н. Селиверстова-М., 1983. - 412 с.
12. Серебренников, Б. А. Развитие человеческого мышления и структура языка. /Ленинизм и теоретические проблемы языкознания. /Б.А.Серебренников.М.: Наука, 1970. - С.320-384.
13. Тропинова И.В. Функционально-семантическое поле посессивности в современном английском языке: Дис.канд. филол.наук: 10.02.04 / И.В.Тропинова-Киев, 1988. -191 с.
14. Усмонов, К.У. Морфологияи муцоисавии забонуои англиси ва тоцикй. К.Усмонов.-Хуцанд, 2015. - 232 с.
15. Цейтлин, С.Н. Семантическая категория посессивности в русском языке и её основание./Семантические категории в детской речи./ С.Н.Цейтлин. -СПб. : Нестор -история, 2007- С.201-219.
16. Чинчлей, К.Г. Типология категории посессивности ./К.Г. Чинчлей.- Кишинёв: Штинца, 1990 -154 с.
17. Hawkins, R. Towards an account of the possessive constructions: NP's and N or NP//Journal of linguistics.1981,Vol.17,Hawkins, R. Towards an account of the possessive constructions: NP 's and N or NP//Journal of linguistics.1981, Vol. 17, № 2, pp. 247 - 269.
18. Seiler, G .Possession as an Operational Dimension of Language/G.Seiler. Gubengen: Narr,1983-91p
Источники иллюстративного материала:
19. Мухаммадиев,Ф. Куллиёт.Ч .2 Душанбе: Адиб, 1990. - 446 с.
20. Hornby, A.S. Oxford advanced learner's dictionary./A.S.Hornby.-Oxford university press, 1989.-1589p
21. Waugh, E. Prose, memories, essays. M. : «Progress publishers»,1980 - 446p.
Reference Literature:
1. Akhmanova O.S. Dictionary of Linguistic Terms/ O.S. Akhmanova. - M. : « Soviet Encyclopedia», 1966 - 608 pp.
2. Bondarko A.V. Functional Grammar./ A.V. Bondarko. L.: «Science. Leningrad Section», 1984 -136pp.
3. Volf E.M. Some Features of Pronominal Constructions// The Category of Being and Possession./E.M. Volf. M., 1977 - pp. 144 - 194.
4. Grigalyunene, Y.Y. Syntactic Possessive and the Models Correlating with it. Modern English: Candidate dissertation in philology: 10.02.04./ Y.Y.Grigalyunene - Moscow: 1976 -176 pp.
5. Modern Tajik Literary Language, part I. Dushanbe: Cognition, 1973. - 451 pp.
6. Ivanov, S.N. On the Use of the Category of Possessivity.// Soviet Turcology, № 1. 1973 - pp. 26 - 36.
7. Korotkova, A. V. The Category of Possessivity and its Realization in Complex Syntactic Unit. Candidate dissertation in philology. Stavropol, 2011 - 16 pp.
8. Foundations of Iranian Linguistics. New Iranian languages. - M. : Science, 1982 - 570 pp.
9. Milovanova, M. V. Linguocultural Characteristics of the Category of Possessivity in Russian and German. Synopsis of doctoral disertation.10/02/20 Volgograd, 2007 - 42pp.
10. Rustamov I.H. Means of Expressing Possessivity in the Languages of Different Systems: candidate dissertation in philology:10.02.04./I.H. Rustamov - Kiev, 1984 - 179 pp. 11.Seliverstova, O.N. Existencetiality and Possessivity in Language and Speech: doctoral dissertation: 10.02.19/O.N. Seliverstova. -M., 1983. - 412pp.
12. Serebrennikov, B.A. Development of Human Thinking and the Structure of Language.// Leninism and thEoretical Problems of Linguistics./ Serebrennikov B.A. M.: Science, 1970 - pp. 320 - 384.
13. Tropinova, I.V. Functional-Semantic Field of Possessivity in Modern English: candidate dissertation in philology.:10.02.04/ I.V. Tropinova- Kiev, 1988. -191 pp.
14. Usmonov K. U. Comparative Morphology of Tajik and English / K.U Usmonov - Khujand: 2015. - 232 pp.
15. Tseitlyn, S.N. Semantic Category of Possessivity in the Russian language and its Foundation.// Semantic Categories in Children's Speech./ S.N. Tseitlyn,- SpB.: «Nestor -History», 2007 - pp.201 - 219.
16. Chinchley, K.G. Typology of the Category of Possessivity /K.G. Chinchley. Kishinyov: «Shtintsa», 1990. - 154pp.
17. Hawkins, R. Towards an Account of the Possessive Constructions: NP's and N or NP//Journal of linguistics.1981,Vol.17, Hawkins, R. Towards an Account of the Possessive Constructions: NP 's and N or NP//Journal of linguistics.1981, Vol. 17, № 2, pp. 247 - 269.
18. Seiler, G .Possession as an Operational Dimension of Language/ G.Seiler. Gubengen: Narr, 1983. -91 pp.
The sources of Illustrative materials:
19. Muhammadiev, F. Selection of Works. part 2/Muhammadiev F. Dushanbe: Man-of-Letters, 1990. - 446pp.
20. Hornby, A.S. Oxford Advanced Learner's Dictionary./A.S.Hornby. - Oxford University Press, 1989. -1589 pp.
21. Waugh, E. Prose, Memories, Essays. M. : «Progress publishers», 1980 - 446pp.
