CC BY
278
УДК 415.21+415.22 ББК 81.2Р-2+81.Англ-2
Вишневский Алексей Сергеевич соискатель г. Брянск Vishnevsky Alexey Sergeevich
Post-graduate
Bryansk
Структура функционально-семантического поля посессивности в русском и английском языках The Structure of the Functional-Semantic Field of Possessivity in the Russian and the English Languages
В настоящей статье на конкретном языковом материале рассматривается представление универсальной семантической категории посессивности в виде макрополя. Описывается структура микрополей, входящих в его состав. Выделяются компоненты ядра, ближней и дальней периферии. Определяется семантический объем посессивности.
Based on the original language data the given article regards presentation of the universal semantic category of posessivity as a macrofield. The structure of the microfields it consists of is described. The components of the nucleus, the close and distant periphery are pointed out. The semantic scope of possessivity is defined.
Ключевые слова: посессивность, функциональная грамматика, семантическая категория, функционально-семантическое поле.
Key words: possessivity, functional grammar, semantic category, functional-semantic field.
В рамках данной статьи посессивность рассматривается нами с позиций функциональной грамматики, для которой основополагающими являются понятия функционально-семантического поля (далее ФСП) и фунекционально-семантической категории (далее ФСК).
Научная новизна данной статьи заключается в том, что впервые предпринята попытка реализации комплексного сопоставительного подхода к описанию структуры ФСП посессивности в двух разноструктурных языках (русском и английском) на конкретном языковом материале (романе Б. Пастернака “Доктор Живаго” и его переводе на английский язык Максом Хейвордом и Манией Харари).
Теоретическая значимость состоит в возможности применения данных материалов к поаспектному описанию ФСП посессивности в указанных языках. Полученные результаты способствуют расширению и усовершенствованию теоретической базы функциональной грамматики, углубляют и детализируют
теорию функционально-семантических полей, а также вносят вклад в развитие сопоставительной семантики и теории перевода.
Практическая значимость состоит в том, что материалы данной статьи могут быть использованы при создании спецкурсов по функциональной грамматике, теории языка, теории и практике перевода, а также при обучении русскому и английскому языку как иностранным.
Говоря о ФСК посессивности, следует отметить, что на сегодняшний день в силу её сложности и неоднородности существуют несколько представлений о том, какие именно отношения считаются посессивными и образуют одноименную ФСК.
Одни лингвисты сводят семантику посессивности к значениям обладания, владения, тогда как другие склоняются к расширенному пониманию данной категории как связующего значения, реализующегося в сочетаниях самой различной семантики [3], [9]. Так, Ф.Грубер включает в понятие посессивности любое отношение между двумя сущностями, более тесное, чем просто соположен-ность в пространстве [14, 58] В подобных толкованиях понятие посессивности почти совпадает с категорией-гиперонимом - реляционностью.
Говоря о посессивных значениях, К.Г. Чинчлей утверждает, что человек может быть представлен как обладатель не только каких-либо конкретных предметов - значение собственно обладания, - но и других объектов (в широком понимании), которые составляют его “био-культурную сферу” (термин Х. Зайлера [15]) - значение несобственно обладания [12].
По мнению Журинской, категория посессивности отражает реально существующие связи между предметами внешнего мира, отмеченные и категори-зированные нашим сознанием, например, отношения, выраженные оппозициями “свой/чужой”, “часть/целое”. Все языки обладают теми или иными средствами выражения семантики посессивности, однако не во всех языках определенные категориальные признаки находят регулярное формальное выражение. Например, значение неотторжимой принадлежности, грамматикализованное в
таких языках, как меланезийские [4], находит отражение и в русском языке [5], где подобные грамматические средства отсутствуют.
Учитывая многообразие оттенков посессивных отношений, представляется целесообразным согласиться с широким толкованием СК посессивности А.В. Бондарко, утверждающим, что посессивность как семантическая категория представляет собой языковую интерпретацию широкого круга отношений обладания, принадлежности, включая соотношение части и целого [11].
В соответствии с функциональной моделью грамматики семантическая категория реализуется в виде функционально-семантического поля. В данной статье под ФСП мы понимаем базирующуюся на определенной семантической категории группировку грамматических и лексических единиц, а также различных комбинированных средств данного языка, взаимодействующих на основе общности их семантических функций [11].
А.В. Бондарко и представители Санкт-Петербургской лингвистической школы выделяют два основных структурных типа ФСП: поля моноцентриче-ские и полицентрические. Первый тип выступает в двух разновидностях: а) мо-ноцентрические поля с целостным грамматическим ядром, т. е. опирающиеся па грамматическую категорию; к данной разновидности относятся такие поля, как темпоральность (центр — грамматическая категория времени); б) моноцен-трические поля с комплексным (гетерогенным) ядром, т. е. опирающиеся на комплекс взаимодействующих языковых средств, которые могут относиться к разным уровням системы языка (средств морфологических, синтаксических, лексико-грамматических); к данной разновидности относится, например, поле длительности.
Полицентрические поля, базирующиеся на некоторой совокупности различных языковых средств, характеризуются разбиением на несколько сфер, каждая из которых имеет свой центр и периферийные компоненты. Ядро в поли-центрических полях почти не выражено, в данном случае происходит пересечение нескольких ФСП, которые являются микрополями в семантическом единстве. Сюда А.В. Бондарко относит таксис, экзистенциональность, поле состоя-
ния, субъективность/объективность, определённость/неопределенность, поля уступки, причины, условия, следствия, сравнения, локативности и посессивно-сти, которое охватывает систему взаимодействующих средств данного языка, служащих для выражения посессивного отношения и его различных типов [ll]. Вслед за А. В. Бондарко будем считать, что поле посессивности является поли-центрическим.
Поле имеет особую структуру, в нем обычно выделяется ядро, центр и периферия, элементы которой могут входить в состав смежных полей, образуя таким образом плавные переходы и формируя целые полевые комплексы. Это происходит за счет того, что конституенты ядра обладают полным набором признаков, существенных для данного поля, а у элементов периферии не только отсутствуют некоторые характерные для поля признаки (ближняя периферия), но могут отмечаться признаки, присущие компонентам соседних полей (дальняя периферия). Центральная часть поля включает ядро и некоторую переходную зону между ядром и периферией, так как четкой границы между ними нет, также как и между смежными полями [ll]. Специфика полевого строения заключается именно в том, что, выделяясь по доминантным признакам, поля взаимодействуют в языке и речи, отчасти образуя резервные зоны друг для друга, создавая условия для гибкого, динамического функционирования языка.
Для исследования посессивности особенно существенно, что есть ФСП, обладающие полицентрической структурой; ФСП посессивности опирается на грамматические категории предикативности и атрибутивности, грамматический класс притяжательных прилагательных и другие неграмматические средства. Следовательно, представляется вполне оправданной трактовка посессивности как макрополя [ll: l62], в составе которого - поля нескольких уровней, микрополя, обладающие самостоятельными в рамках общей семантики планами содержания и выражения, но находящиеся в зависимости от занимаемого положения в отношениях частного и общего друг с другом [l, 68-69].
В ФСП посессивности принято выделять два центра, что обусловлено различными способами отражения действительности - предикацией и атрибуцией,
связанными с соответствующими типами средств выражения посессивности -предикативными и атрибутивными. Атрибутивная и предикативная посессивность - это разные типы посессивных функций, которые обусловливают и разные типы языковых средств [12].
В зависимости от вышеупомянутых критериев и базируясь на принципе функциональной грамматики в ФСП посессивности выделяются атрибутивное и предикативное микрополя. Рассмотрим их структуру на конкретных языковых примерах.
I. В предикативном микрополе выделяются:
Ядро. Данный уровень представлен конструкциями, в которых эксплицитно представлены все элементы посессивной ситуации: посессор, объект обладания и посессивный предикат. Ядерные посессивные конструкции в отличие от периферийных не пересекаются с другими ФСП; посессивная сема выражается эксплицитно. Вычленяются:
a) Конструкции с глаголом “быть” в русском языке и глаголом “to have” в английском.
Теперь задним числом выяснилось, что у него была необычайная способность приобретать и сохранять знания, почерпнутые из беглого чтения [здесь и далее 7].
He had an unusual gift, it now appeared, for reading quickly and remembering the information he picked up [здесь и далее 15].
b) Конструкции с глаголом “иметь” в русском языке и глаголом “to have” в английском
- Я знаю, как она была дорога вам. Но простите, имеете ли вы представление, как она вас любила?
-1 know how much you loved her. But forgive me, have you any idea of her love for you?
c) Конструкции с глаголами обладания: “обладать / to possess”, “принадлежать / to belong” и др.
Этот человек должен был обладать каким-то даром, не
обязательно самобытным. Дар, проглядывавший во всех его движениях, мог быть даром подражания. Тогда все кому-нибудь подражали.
He must certainly, Yury thought, be possessed of a remarkable gift, but it was not necessarily the gift of originality. His talent, which showed itself in his every movement, might equally be one of imitation.
Дом, в котором холостой Тиверзин жил вместе с матерью и женатым младшим братом, принадлежал соседней церкви святой Троицы.
Tiverzin was unmarried and lived with his mother and his younger married brother. The tenements belonged to the neighbouring Church of the Holy Trinity.
Ближняя предикативная периферия. В предикативных конструкциях, которые принадлежат к ближней периферии, также присутствуют все три элемента посессивной ситуации, пересечения с другими ФСП отсутствуют. Однако в отличие от ядерных конструкций посессивная сема выражается имплицитно, т.е. для её экспликации требуется трансформация. Вычленяются:
a) Конструкции с посессивными актантами (глаголами типа “давать / to give”)
- Да что говорят?Распустили народ. Баловство, говорят. С нашим братом нешто возможно?Мужику дай волю, так ведь у нас друг дружку передавят, истинный Господь. Ай заснули?
'What do you expect them to say? The peasants have got out of hand. They've been treated too well. That's no good for the likes of us. Give the peasants rope and God knows we'll all be at each other's throats in no time. Get a move on there!'
b) Конструкции с глаголами утраты обладаемого: “потерять / to lose”.
Но ему было так хорошо после обморока, что он не хотел расставаться с этим чувством легкости и боялся потерять его. И он думал, что ничего страшного не будет, если он помолится об отце как-нибудь в другой раз.
But his fainting fit had left him with such a sense of lightness and well-being that he was unwilling to risk losing it, and it occurred to him that nothing much would happen if he prayed for his father another time.
c) Конструкции с предлогами “из / from”, “с / with”, “у / by” и др.
В поезде в купе второго класса ехал со своим отцом, присяжным поверенным Гордоном из Оренбурга, гимназист второго класса Миша Гордон, одиннадцатилетний мальчик с задумчивым лицом и большими черными глазами.
In a second-class compartment of the train which had stopped in the field across the river sat Misha Gordon ', who was travelling with his father, a lawyer from Orenburg. Misha was a boy of eleven with a thoughtful face and big dark eyes; he was in his second form at school.
Дальняя предикативная периферия. Это конструкции пограничной зоны, которые обладают имплицитной посессивной семой, но пересекаются с другими ФСП: локативности, бытийности, качественности и др. Вычленяются:
a) Конструкции, граничащие с качественностью.
Он был странный мальчик. В состоянии возбуждения он громко разговаривал с собой. Он подражал матери в склонности к высоким материям и парадоксам.
He had certain oddities of character. When he was excited he talked aloud to himself, copying his mother's choice of lofty subjects and her taste for paradox.
b) Конструкции, граничащие с локативностью.
А что такое история? Это установление вековых работ по последовательной разгадке смерти и ее будущему преодолению. Двигаться вперед в этом направлении нельзя без некоторого подъема. Для этих открытий требуется духовное оборудование. Данные для него содержатся в Евангелии. Вот они. Это, во-первых, любовь к ближнему, этот высший вид живой энергии, переполняющей сердце человека и требующей выхода и расточения....
Now what is history? Its beginning is that of the centuries of systematic work devoted to the solution of the enigma of death, so that death itself may eventually be overcome. Now, you can't advance in this direction without a certain upsurge of spirit. You can't make such discoveries without spiritual equipment and for this, everything necessary has been given us in the Gospels. What is it? Firstly, the love of one's neighbour - the supreme form of living energy. Once it (energy) fills the heart of man it has to overflow and spend itself..
с) Возвратные конструкции, формальным показателем которых в русском языке является аффикс -ся, а в английском - возвратное местоимение oneself.
За минуту до конца он вбежал к ним в купе, схватил Григория Осиповича за руку, хотел что-то сказать, но не мог и, выбежав на площадку, бросился с поезда.
At the end, he had rushed into their compartment, seized Gordon by the hand, tried to tell him something but found he could not, and had dashed out into the corridor and thrown himself from the train.
II. В атрибутивном микрополе выделяются:
Атрибутивное ядро. Данный уровень представлен конструкциями, в которых эксплицитны два элемента посессивной ситуации: посессор и объект обладания. Из-за специфики атрибутивной функции посессивный предикат не выражен. Ядерные посессивные конструкции в отличие от периферийных не пересекаются с другими ФСП; посессивная сема выражается эксплицитно. Вычленяются:
a) Конструкции с притяжательными местоимениями в русском и английском языках.
Они стали подниматься к дому, оставляя мокрый след за собой, как две водовозные бочки. Их дорога лежала по пыльному подъему, кишевшему змеями, невдалеке от того места, где Ника утром увидал медянку.
They walked home, leaving watery tracks like two water-carts. Their way took them up the dusty slope swarming with snakes near the place where Nicky had seen the grass snake that morning.
b) Конструкции с притяжательными прилагательными в русском языке и притяжательный падеж в английском языке.
Юра поминутно поворачивался направо и налево. Над лужайками слуховой галлюцинацией висел призрак маминого голоса, он звучал Юре в мелодических оборотах птиц и жужжании пчел.
He kept turning to right and left. Like an aural hallucination his mother's voice haunted the lawns, it was in the buzzing of the-bees and the musical phrases of the birds.
с) Генитивные словосочетания, которые в русском языке выражаются при помощи родительного падежа, а в английском языке - при помощи предлога of или притяжательного падежа.
Летом тысяча девятьсот третьего года на тарантасе парой Юра с дядей ехали по полям в Дуплянку, имение шелкопрядильного фабриканта и большого покровителя искусств Кологривова, к педагогу и популяризатору полезных знаний Ивану Ивановичу Воскобойникову.
One day in summer 1903, two years after his mother's death, Yura was driving across fields in a two-horse open carriage with his Uncle Kolya. They were on their way to see Ivan Ivanovich Voskoboynikov, a teacher and a writer of popular textbooks, who lived at Duplyanka, the estate of Kologrivov, a silk manufacturer and a great patron of the arts.
Ближняя атрибутивная периферия. В конструкциях, которые принадлежат к ближней периферии, также присутствуют все три элемента посессивной ситуации, однако посессивная сема выражается имплицитно, и для её экспликации требуется трансформация. Вычленяются:
a) Конструкции с прилагательными с семантикой наличия обладаемого
Из этого правила мальчик был горьким и тяжелым исключением. Его конечною пружиной оставалось чувство озабоченности, и чувство беспечности не облегчало и не облагораживало его. Он знал за собой эту унаследованную черту и с мнительной настороженностью ловил в себе ее признаки. Она огорчала его. Ее присутствие его унижало.
From this general rule the boy, Misha, felt himself to be a bitterly unfortunate exception. Anxiety was his mainspring and no such unconcern as the rest of the world shared, relieved and ennobled him. He knew this hereditary trait in himself and watched for it with a morbid self-consciousness. It distressed and humiliated him.
b) Прилагательные с семантикой отсутствия обладаемого.
Его отец, террорист Дементий Дудоров, отбывал каторгу, по высочайшему помилованию взамен повешения, к которому он был приговорен. Его мать из грузинских княжен Эристовых была взбалмошная и еще молодая красавица,
вечно чем-нибудь увлекающаяся - бунтами, бунтарями, крайними теориями, знаменитыми артистами, бедными неудачниками.
His father was the terrorist Dementiy Dudorov, condemned to death by hanging but reprieved by the Tsar and now doing forced labour. His mother was a Georgian princess of the Eristov family, a spoilt and beautiful woman, still young and always in the throes of an enthusiasm for one thing or another—risings, rebels and rebellions, extremist theories, famous actors or unhappy failures.
Дальняя атрибутивная периферия. Это конструкции пограничной зоны, которые обладают имплицитной посессивной семой, но пересекаются с другими ФСП: локативности, бытийности, качественности и др. Вычленяются:
a) Конструкции, граничащие с качественностью
Каждый раз, как этот нервный человек успокаивался, за ним из первого класса приходил его юрист и сосед по купе и тащил его в салон-вагон пить шампанское.
Each time that this nervous wreck of a man calmed down, his travelling companion had come from their first-class coach to fetch him and drag him off to the restaurant car to drink champagne.
b) Конструкции, граничащие с локативностью
Ото всего парка с его прудами, лужайками и барским домом садик управляющего был отгорожен густой живой изгородью из черной калины.
A thick hedge of blackthorn separated the manager's lodge and garden from the park, with its lawns and artificial lakes, which surrounded the house.
Выводы:
Таким образом, исходя из того, что в русском и английском языках понятийная категория посессивности реализуется на различных языковых уровнях (морфологическом, лексическом, синтаксическом) и представляет собой функ-ционально-семантическоге макрополе, являющееся полицентрическим, можно описать данное макрополе как состоящее из двух микрополей: предикативного и атрибутивного. В каждом из них выделяется центр (ядро), ближняя периферия и дальняя периферия. Более детальное описание структуры макрополя по-
сессивности требует обращения к подробному анализу средств ядра и периферии обоих микрополей, что должно стать предметом отдельного исследования.
Библиографический список
1. Бондарко, А.В. Грамматическая категория и контекст [Текст] / А.В. Бондарко. - Л.: Наука, 1971. - 115 с.
2. Бондарко, А.В. Теория функциональной грамматики: Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность [Текст] / А.В. Бондарко. - СПб., Наука, 1996. - 225 с.
3. Вольф, Е.М. Некоторые особенности местоименных посессивных конструкций (иберо-романские языки) [Текст] / Е.М. Вольф. // Категории бытия и обладания. - М., Наука, 1977. - с. 144-193.
4. Журинская, М.А. Именные посессивные конструкции и проблема неотторжимой принадлежности. [Текст] / М.А. Журинская. // Категории бытия и обладания. - М., Наука, 1977. - с. 194-258.
5. Журинская, М.А. О выражении значения неотторжимости в русском языке. [Текст] / М.А. Журинская. // Семантическое и формальное варьирование. - М.: Наука, 1979. - с. 295347.
6. Иванова, Т.А. Способы выражения посессивных отношений в русском языке в сравнении с другими славянскими языками (на материале перевода). [Текст] / Т.А. Иванова. // Славянская филология. IV. - Л., Изд-во ЛГУ, 1979. - с. 35 - 43.
7. Пастернак, Б. Л. Доктор Живаго [Текст] / Б. Л. Пастернак. - Санкт-Петербург.: Кристалл, 1999. - 5б0с.
8. Писаркова, К. Посессивность как грамматическая проблема (на примере польского языка) [Текст] / К. Писаркова. // Грамматическое описание славянских языков. - М., Наука, 1974. - с. 171-176.
9. Селиверстова, О.Н. Экзистенциональность и посессивность в языке и речи. [Текст]: дисс. докт. филол. наук. 10.02.19. / О.Н. Селиверстова. - М., 1983. - 318с.
10. Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная лока-лизованность. Таксис [Текст] - Л.: Наука, 1987. - 347 с.
11. Теория функциональной грамматики: Качественность. Количественность [Текст] -СПб.: Наука, 1996. - 262 с
12. Чинчлей, К.Г. Поле посессивности и посессивные ситуации [Текст] / К.Г. Чинчлей // Теория функциональной грамматики: Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. - СПб., Наука, 1996. - с. 100 - 118.
13. Шатковская, Н.В. Посессивные структуры в современном русском языке. [Текст]: автореф. дисс. канд. филол. наук. / Н.В. Шатковская. - М., 1979, 28 с.
14. Gruber, F.S. Lexical structures in syntax and semantics. [Text] / F.S. Gruber. - Amsterdam, North Holland, 1976, 310 p.
15. Pasternak, B. Doctor Zhivago. [Text] / B. Pasternak. - London, Vintage Books, 2002. -
512 p.
16. Seiler, H. Possession as an operational dimension of language. / H. Seiler. - Tubingen, Gunter Narr Verlag, 1983, 320p.
Bibliography
1. Bondarko, A.V. Grammatical Category and Context [Text] / A.V. Bondarko. - Leningrad.: Nauka, 1971. - 115 p.
2. Bondarko, A.V. Theory of Functional Grammar: Locativity. Being. Possessivity. Causality [Text] / A.V. Bondarko - SPb.: Nauka, 1996. - 225 p.
3. Chinchley, K.G. The Field of Possessivity and Possessive Situations [Text] / K.G. Chinchley // Theory of Functional Grammar: Locativity. Being. Possessivity. Causality. - SPb.: Nauka, 1996 - P. 100-118.
4. Gruber, F.S. Lexical Structures in Syntax and Semantics [Text] / F.S. Gruber. - Amsterdam, North Holland, 1976. - 310 p.
5. Ivanova, T.A. Means of Expression of Possessive Relations in the Russian Language in Comparison with Other Slavic Languages (On the Material of Translation) [Text] / T.A. Ivanova. // Slavic Philology. - Leningrad: LSU Publishing House, 1979. - P. 35 - 43.
6. Pasternak, B.L. Doctor Zhivago [Text] / B.L. Pasternak. - St. Petersburg: Kristal, 1999. -560 p.
7. Pasternak, B. Doctor Zhivago [Text] / B. Pasternak. - London, Vintage Books, 2002. -512 p.
8. Pisarkova, K. Possessivity as a Grammatical Problem (by the Example of the Polish Language) [Text] / K. Pisarkova. // Grammatical Description of Slavic Languages. - M.: Nauka, 1974. -P. 171-176.
9. Seiler, H. Possession as an Operational Dimension of Language / H. Seiler. - Tubingen, Gunter Narr Verlag, 1983. - 320 p.
10. Seliverstova, O.N. Existence and Possessivity in Language and Speech [Text]: Ph.D. Thesis. 10.02.19. / O.N. Seliverstova - M., 1983. - 318 p.
11. Shatkovskaya, N.V. Possessive Constructions in the Modern Russian Language [Text]: Ph.D. Thesis. Synopsis. / N.V. Shatkovskaya. - M., 1979. - 28 p.
12. Theory of Functional Grammar: Introduction. Aspectivity. Temporary Localization. Taxis [Text] - Leningrad: Nauka, 1987. - 347 p.
13. Theory of Functional Grammar: Qualitativity. Quantitativity [Text] - SPb.: Nauka, 1996.
- 262 p.
14. Volf, E.M. Some Peculiarities of Pronominal Possessive Constructions (Iberian-Roman Languages) [Text] / E.M. Volf // Categories of Being and Possession - M.: Nauka, 1977. - P. 144193.
15. Zhurinskaya, M.A. Nominal Possessive Constructions and the Problem of Imprescriptible Possession [Text] / M.A. Zhurinskaya // Categories of Being and Possession - M.: Nauka, 1977. - P. 194-258.
16. Zhurinskaya, M.A. On Expression of the Meaning of Imprescriptibility in the Russian Language [Text] / M.A. Zhurinskaya // Semantical and Formal Variation. - M.: Nauka, 1979. - P. 295-347.
