CC BY
109
Л. М. КОЛОДКИН,
главный научный сотрудник научно-исследовательского центра, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ (Академия управления МВД России) т. 8-916-230-85-51
Научная специальность: 12.00.11 — судебная деятельность, прокурорская деятельность, правозащитная и правоохранительная деятельность.
L. M. KOLODKIN, Doctor of Law, Professor, Merited Researcher of the Russian Federation, Chief Research at the Research Centre (Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia)
Scientific speciality: 12.00.11 - Judicial Activities, Prosecutorial Activities, Human Rights and Law Enforcement.
УДК 343.611
О стадиях умышленного преступления и их значении в правоохранительной деятельности органов внутренних дел
About the Stages of Intentional Crime and Their Significance in the Law Enforcement Activities of Internal Affairs Bodies
В статье рассматриваются вопросы неоконченного преступления и его значение для предупреждения преступлений. Предлагается использовать в законодательстве термин «неоконченное преступление», а понятие «стадии преступления» рассматривать с позиции процесса формирования преступного намерения. Составы неоконченных преступлений относятся к умышленным преступлениям.
Неоконченное преступление, приготовление, покушение, оконченное преступление, предупреждение преступления.
The article evaluates aborted crime and units crime prevention. It's supported to use the term "incondite crime" in legislation. And the term "stages of crime" should have been considered from the process of forming of criminal intent. Inchoate offences are applied to deliberate crimes.
Aborted crime, preparation, attempt, completed crime, prevention crime.
В «Трудах Академии управления МВД России» № 2 (42) 2017 г. опубликована статья профессора В. Ф. Цепелева «Проблемные вопросы стадий преступления и их значение для деятельности органов внутренних дел» [6, с. 41—43]. Автор весьма убедительно излагает свой взгляд на некоторые положения правового института уголовного права — ответственности за неоконченные преступления.
Однако ряд высказываний, содержащихся в статье, нуждается в уточнении в процессе научной дискуссии. К их числу следует отнести спор о терминологии указанного правового института.
Язык права — это знаковая информационная система, выполняющая функции форми-
рования правовых норм, их хранения, передачи субъектам правоотношений, использования в процессе правоприменения.
При этом взаимосвязь правовых явлений и их вербального выражения не всегда является тождественной. Иногда слова утрачивают свое первоначальное значение и выражают новые понятия [1, с. 22].
Примером может служить термин «стадия». Термин происходит от латин. «stadium», который во времена Римской империи обозначал «ристалище», «стадион», «состязание», «поприще» и, наконец, меру длины — так называемый «олимпийский стадий», равный 185 м [2, с. 724].
116
В современном русском языке под стадией понимается период, степень развития, определенная ступень, этап в развитии чего-либо, имеющий свои качественные достоинства [3, с. 748].
В таком значении термин «стадия» используется в других отраслях знаний (например, стадии экономического роста У. Ростоу, стадии экономического развития в теории экономики).
Многозначность и изменение содержания термина правовой нормы приводят к смешению понятий, ошибкам в рассуждениях и применении норм права. Задача теории уголовного права — определиться с толковым глоссарием правового института неоконченного преступления.
В. Ф. Цепелев пишет, что основные положения данного института охватывают такие термины, как «стадии осуществления преступного намерения», «степень завершенности преступления», «предварительная преступная деятельность», «неоконченная преступная деятельность».
В научном познании необходимо использовать однозначные термины и сочетания слов, что особенно важно в правоприменении.
В статье многообразие терминологии неоконченного преступления рассматривается с позиций доктринального толкования норм гл. 6 Уголовного кодекса Российской Федерации1 (далее — УК РФ) отдельными авторами (А. П. Кузнецов, А. П. Козлов, А. И. Ситникова и другие).
Представляется более содержательным рассматривать изменение терминологии в контексте истории отечественного уголовного права с момента Октябрьской революции 1917 г. Этот исторический период характеризовался как период разрушения старого мира России, разрушения старой власти, включая правовую систему и уголовную политику. На местах создавались различного рода следственные комиссии, революционные трибуналы и народные суды. Для их функционирования в некоторых регионах даже разрабатывались свои «положения», «правила», «декреты». Уголовная юстиция в целом по стране исходила не из уголовного законодательства свергнутых режимов монархии и Временного правительства, а из революционного правосознания. Последнее часто не разграничивало оконченное и неоконченное преступления.
Не осуществилось это разграничение и при советской власти. Постановлением СНК от 30 июля 1918 г. «О набатном звоне» предусматривалось, что покушение на «созыв населения набатным звоном, тревожными гудками» наказывается как оконченное деяние [4].
1 Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-Ф3 (в ред. от 27.07.2010 № 224-ФЗ) // СЗ РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
Аналогичным образом покушение на получение или дачу взятки считалось оконченным преступлением на основании ст. 3 Декрета СНК от 8 мая 1918 г. «О взяточничестве» [4, с. 25, 33].
В условиях гражданской войны велась разработка основ нового уголовного законодательства. Наркомат юстиции РСФСР разработал в 1919 г. и опубликовал 12 декабря 1919 г. «Руководящие начала по уголовному праву РСФСР», сыгравшие роль основ уголовного законодательства [4]. «Руководящие начала» содержали специальный раздел IV «О стадиях осуществления преступления». Статья 17 этого раздела предусматривала, что преступление считается оконченным, когда намерение совершившего преступление осуществилось до конца.
Помимо оконченного преступления выделялись стадии приготовления и покушения преступления, давалось их определение (ст. 18, 19). Статья 20 вводила в лексику закона термин «стадия» и предусматривала, что незавершенность осуществления намерения совершить преступление само по себе не влияет на меру репрессии, которая определяется степенью опасности преступника.
В Уголовном кодексе РСФСР (1922 г.) содержалось разграничение преступлений на оконченные и неоконченные, давалось определение приготовления и покушения [4].
Первоначально наказуемость приготовления предусматривалась только в тех случаях, когда приготовительные действия являлись delictumsuigeneris (правонарушением особого рода) и содержались в качестве составов в Особенной части Уголовного кодекса РСФСР (1922 г.). В последующих редакциях кодекса суд мог применять к лицам, виновным в приготовлении к преступлению, ссылку как меру социальной защиты независимо от того, являлись ли приготовительные действия преступлением «особого рода». Покушение на преступление наказывалось так же, как оконченное преступление.
Уголовный кодекс РСФСР (1926 г.) не использовал термин «стадии преступления». В ст. 19 данного кодекса было предусмотрено, что покушение на какое-либо преступление, а равно и приготовительные к преступлению действия преследуются так же, как совершение преступления.
Более того, если преступление не было совершено по добровольному отказу лица, намеревавшегося совершить это преступление, от его совершения, суд устанавливает соответствующую меру социальной защиты за те действия, которые фактически были совершены покушавшимся или приготовлявшимся [5, с. 8].
Примечательно, что законодатель не использует термин «стадии преступления» в действующем уголовном законодательстве (ст. 29—31 гл. 6 УК РФ).
Анализ возникновения и последующего использования (генезис) термина «стадии неоконченного преступления» в уголовном законодательстве России позволяет сформулировать следующие выводы:
1) уголовное законодательство России осуществило отказ от приоритета общественной опасности личности над опасностью деяния и идентичности этапов развития умышленной преступной деятельности;
2) действующее уголовное законодательство в ст. 8 и 19 УК РФ установило единственным основанием уголовной ответственности совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, вменяемым физическим лицом, достигшим возраста уголовной ответственности.
Уголовная ответственность за неоконченные преступления установлена не за часть состава преступления (стадию, этап), а за составы преступления особого рода (suigeneris) — приготовление к умышленному тяжкому или особо тяжкому преступлению и покушение на преступление, не доведенное до конца по не зависящим от покушавшегося обстоятельствам.
Указанные составы преступлений, объективная сторона которых выражается в приискании, изготовлении или приспособлении средств или орудий совершения преступления, приискании соучастников, сговоре на совершение преступления либо в ином умышленном создании условий для совершения преступления при ответственности за приготовление к преступлению, и умышленные действия, непосредственно направленные на совершение преступления, — при ответственности за покушение на преступление, являются основанием уголовной ответственности за неоконченное преступление.
Только эти два состава особого рода имеют значение для уголовно-правовой квалифи-
кации, а следовательно, для теории и практики правоприменения норм гл. 6 УК РФ.
Перечисленные В. Ф. Цепелевым стадии развития преступления являются предметом криминологии, теории профилактики преступлений, а не сферой уголовного права. Этим и объясняется отказ законодателя использовать термин «стадии преступления».
В будущем в УК РФ данный институт следует рассматривать как особенности ответственности за преступные деяния, завершение которых не случилось по не зависящим от воли исполнителя обстоятельствам, а ст. 29, 30 УК РФ включить в гл. 10 «Назначение наказания» в качестве ст. 66 [6, с. 41—43].
Логика систематизации норм УК РФ диктует необходимость изложения ч. 4 и 5 ст. 31 об особенностях применения добровольного отказа к организаторам и подстрекателям после гл. 7 «Соучастие в преступлении», в которой даются определения этих видов соучастия.
Для правоохранительной деятельности органов внутренних дел очень важно получать сигналы о криминальной предрасположенности отдельных субъектов и осуществлять меры профилактического воздействия. Условия для совершения умышленного тяжкого или особо тяжкого преступления создаются на стадии формирования и обнаружения умысла на совершение преступления. Переход от возможности к действительности приведет к пресечению криминального деяния еще при его зарождении и формировании.
Современные технические возможности открывают широкий простор для эффективного профилактического воздействия на бытовые хулиганства и потенциальные заказные убийства, преступления экстремистской направленности и другие особо тяжкие преступления.
Список литературы:
References:
1. 2.
3.
4.
5.
6.
Афанасьева О. В. Логика. М., 2001. Латинско-русский словарь. М., 1986. Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка. М., 2008.
Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР (1917— 1952 гг.). М., 1953.
Уголовный кодекс РСФСР (редакция 1926 г.). М., 1942.
Цепелев В. Ф. Проблемные вопросы стадий преступления и их значение для деятельности органов внутренних дел // Труды Академии управления МВД России. 2017. № 2 (42).
1. 2.
3.
4.
5.
6.
Afanas'eva O. V. Logika. M., 2001. Latinsko-russkij slovar'. M., 1986. Ozhegov S. I. Tolkovyi slovar' russkogo yazyka. M., 2008.
Sbornik dokumentov po istorii ugolovnogo zakonodatel'stva SSSR i RSFSR (1917-1952 gg.). M., 1953.
Ugolovnyj kodeks RSFSR (redakciya 1926 g.). M., 1942.
Tsepelev V. F. Problems in Identifying and Analyzing Phases of Crime and Importance of These Problems for Law Enforcement // Proceedings of Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia. 2017. № 2 (42).
