CC BY
9М.Г. Чеснокова
О социокультурных основаниях типов рациональности
В статье анализируются социокультурные основания различных типов рациональности — классического, неклассического, постнеклассического — механизмы их смены. Вскрывается связь принципов постнеклассической парадигмы с социальными реалиями современного общества. Опровергается представление о методологии постмодернизма как особом типе рациональности.
Ключевые слова: типы рациональности; постнеклассическая парадигма; постмодернизм; сетевое мышление; предмет психологии; диалектическая психология.
В философской и психологической литературе последнего времени довольно прочно утвердилось представление о том, что современная эпоха — это эпоха постмодернизма. Ее отличает особый пост-неклассический тип рациональности, опирающийся на принцип дополнительности естественно-научного и гуманитарного знания, признание свободы выбора методологии исследования с тенденцией к принятию герменевтической традиции. Постмодернизм в психологии позиционирует себя как гуманистическую парадигму с установкой на коммуникативность и «связь всего со всем». Либеральный «имидж» новой научной парадигмы привлек к ней немало сторонников в отечественной психологии. Однако собственно научный аспект новой методологии вызывает немало вопросов.
Основное возражение у историков науки вызывает принципиальный антиисторизм постмодернистской модели развития психологии. История присутствует в ней как контекст, но не как принцип научного исследования. Это, в свою очередь, препятствует осознанию подлинных оснований самой научной парадигмы. Принцип историзма в научном исследовании предполагает не просто описание существующих типов рациональности (в современном науковедении — классического, неклассического, постнеклассического), но также анализ механизмов их возникновения и смены. Рассмотрение этих механизмов и составляет предмет данной статьи.
Социокультурные основания классической парадигмы
Как показал М.К. Мамардашвили [2], смена типа рациональности связана с изменением места интеллектуала и роли знания в общественной системе. Каждой исторической эпохе соответствует определенная социальная фигура мыслителя. В классический период развития науки интеллектуальная деятельность
существует обособленно от экономической жизни общества и даже противопоставляется ей. В незаинтересованности мыслителя материальными благами видится залог объективности его научных построений. Напротив, участие в системе материального производства и распределения рассматривалось как основной источник субъективизма и предвзятости оценок и мнений участников этого процесса. Отсюда противопоставление мыслящего интеллектуала (субъекта познания) производящему большинству. Разделение системы общественного производства на производство знаний и производство вещей составило объективную основу дуализма духовного и материального в философии и психологии.
При этом классической парадигме свойственна просветительская вера в универсальность человеческой природы и сознания. Различия в способности людей к познанию связывались исключительно с неравенством в их социальном положении и соответственно в возможностях осуществления процесса познания. Однако потенциально каждый человек способен к познанию истины. Индивид может прийти к истине либо самостоятельно (философ, мыслитель), либо путем присвоения знаний, открытых до него (обыватель). Возможность такого присвоения обеспечивается универсальностью законов человеческого сознания. Присвоение происходит посредством воспроизведения тех интеллектуальных операций (операций сознания), в которых представлено данное знание.
Одним из основных постулатов классической философии является принцип единства сознания и осознания. Согласно этому принципу, мы адекватно познаем внешний мир при условии, что одновременно схватываем ту познавательную операцию, с помощью которой он познается. Осознание мысли совпадает здесь с осознанием вещей. Основоположник неклассической психологии Л.С. Выготский пришел к выводу, что такое совпадение характерно только для научных понятий. Однако возможно сознание внешнего мира без осознания соответствующих интеллектуальных операций (сознание без осознания). Таковы житейские понятия. Подлинное знание возникает в «точке встречи» двух линий развития — научных и житейских понятий. В классической парадигме знание рассматривается как осознанная мысль, которая может быть воссоздана другим в тождественных универсальных условиях (в условиях позиции «невмешательства»). Выготский показал, что именно воссоздание мысли (в отличие от словесного определения) составляет основную трудность при усвоении научных понятий.
Таким образом, главной особенностью классического периода развития науки является невключенность субъекта интеллектуальной деятельности в реальный экономический процесс, что создает иллюзию суверенности мышления. Одновременно складывается представление об исходной противоположности двух видов познания: теоретического — объективного и общезначимого и практического — заинтересованного и субъективного. При этом только первое из них фактически признается истинным. Будучи индивидуальным по способу осуществления, оно является общезначимым по своему содержанию. Так в науке утверждается концепция индивидуального мыслителя, сохраняющаяся, как мы покажем ниже, в своих основных чертах и сегодня.
Кризис классической парадигмы и смена типа рациональности
Одной из главных причин кризиса классической парадигмы и последующей смены типа рациональности стало противоречие между постулатом о способности индивида рационально строить свой мир и реальной практикой индивидуальной и общественной жизни. Оказалось, что рациональные схемы, создаваемые теоретическим мышлением «свободно мыслящего» интеллектуала, в большинстве случаев так и остаются абстрактными схемами и не воплощаются в действительность. Они никак не соотносятся с практической деятельностью, которая мотивируется и управляется совсем другими законами. Возникнув в отрыве от практики, они остаются чуждыми ей. «Чистое сознание», свободно оперирующее предметами в пределах мысли, не учитывало материального сопротивления вещей. В результате оно столкнулось с невозможностью осуществления «разумного» управления действительностью, не желающей соответствовать «правильным» рациональным построениям. Не случайно в философии и психологии возникают представления об иррациональности и враждебности косных материальных сил (З. Фрейд, «философия жизни» и др.). Преодоление разрыва теории и практики становится основной задачей нового неклассического типа рациональности.
Единство теории и практики как основа неклассической парадигмы
Первый шаг в направлении преодоления этого разрыва был сделан К. Марксом, заявившим об отказе от созерцательной философии в пользу деятельной революционной философии, преобразующей отжившую действительность. В психологии существенный вклад в становление неклассической парадигмы внесли отечественные психологи XX века, в первую очередь Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, П.Я. Гальперин, С.Л. Рубинштейн.
Л.С. Выготский поставил вопрос о перестройке психологической теории на основе принципа практики. А.Н. Леонтьев и С.Л. Рубинштейн вскрыли деятельностную природу мышления. С.Л. Рубинштейн доказал, что практическое мышление является генетически первичной формой мышления. П.Я. Г альперин пришел к выводу, что сама функция психики в эволюции состоит в ориентировке действий субъекта во внешней действительности. Это значит, что идеи, понятия только тогда становятся частью индивидуального опыта человека, когда они содержат в себе «ориентировочную основу» конкретных действий. Мысль усваивается в процессе ее реализации. Из этого следует, что рациональная идея имеет шанс воплотиться в действительность только при условии, что она, во-первых, учитывает (заключает в себе) материальные законы этой действительности, а во-вторых, соответствует уровню развития практической деятельности, достигнутой на данный момент индивидом. Концепция «чистого мышления», противопоставлявшего себя практике, была отвергнута самой этой практикой.
Классический тип рациональности оставался господствующим в науке в течение нескольких веков, что позволило проявиться как продуктивным,
так и наиболее уязвимым аспектам этой методологии. Неклассическая парадигма с самого начала складывалась в острой полемике с классической традицией (что в некоторых случаях способствовало перевесу критической составляющей в ущерб содержательной) и была вытеснена формирующимся новым типом рациональности прежде, чем был раскрыт весь ее исследовательский потенциал. Основные линии неклассического подхода к изучению психики были только намечены, когда наука столкнулась не просто с новыми фактами психической жизни, созданными социальной действительностью, но с качественно иным социальным типом самого субъекта познания.
Социокультурные предпосылки постнеклассической парадигмы
С конца XIX века интеллектуальная деятельность становится неотъемлемым компонентом производственной деятельности, а к началу XXI века превращается в основной фактор развития производства. Сегодня стоимость товара определяется, главным образом, количеством затраченного на него интеллектуального труда. Возникла новая отрасль производства — производство новых технологий, основу которой составляет именно интеллектуальная деятельность. В области естествознания человеческая мысль все глубже проникает в тайну «материи». Появляются новые виды «материи», смоделированные человеческим сознанием. Границы духовного и материального постепенно стираются. Современные интеллектуалы склонны видеть в этих тенденциях видимое торжество человеческой мысли над «мертвой материей» и, как итог, исчезновение объективнойреаль-ности, фундаментального понятия классической науки, оказавшейся не сущностью, а преходящим явлением. Библейское «В начале было Слово» становится лозунгом современных течений философской и психологической мысли (конструктивизм, нарративный подход, христианская психология и др.), образующих широкий спектр направлений, объединяемых постмодернистской парадигмой.
Общественный характер производства приводит к тому, что интеллектуальная деятельность (как его часть) приобретает массовый характер. Субъект интеллектуального труда утрачивает свое привилегированное положение интеллектуального монополиста, разделяя общую судьбу любого работника наемного труда. Его деятельность непосредственно или опосредованно служит прагматическим целям, его познание уже не является «чистым», а носит заведомо пристрастный (обусловленный этими целями) характер. Классическая схема циркуляции знания (субъект познания - объект присвоения знания) сменяется представлением о едином субъекте познания, где каждый индивид выступает потенциальным субъектом интеллектуальной деятельности. Монологическая форма мышления, характерная для классической науки, уступает место «диалогу» и «полифонии» сознаний.
Массовый характер интеллектуальной деятельности порождает новый вид социальной фобии — страх утраты собственной индивидуальности. Отсюда настойчивое утверждение индивидуальных ценностей, своего особого «видения» мира, права быть «неправильным», нашедшее идейное выражение в принципе интеллектуального плюрализма.
Прагматизм и пристрастность современного мышления рассматриваются представителями постмодернизма в качестве универсальной характеристики научного мышления. В действительности, как было показано выше, указанные особенности носят конкретно-исторический, а не всеобщий характер.
Превращение свободного интеллектуала в массового субъекта интеллектуальной деятельности делает его зависимым от законов общественной деятельности, в том числе от влияния общественной идеологии. Сознание современного интеллектуала формируется другими в той же мере, в какой он сам формирует сознание других. В классическую эпоху мыслитель-интеллектуал выступал в роли просветителя неразвитой, ограниченной массы. Сегодня его встреча с аудиторией опосредована средствами идеологической «обработки» массового сознания. Его аудитория — это аудитория, подготовленная и «отформатированная» средствами массовой коммуникации. И сам он, чтобы быть услышанным и понятым, вынужден обращаться к ней в формах и терминах этих коммуникаций.
Происходит взаимопроникновение науки и идеологии. С одной стороны, идеология приобретает все более наукообразный вид. Ссылки на науку и использование внешних форм теоретической аргументации становятся общей социальной нормой идеологического убеждения. С другой стороны, наука все чаще обращается ко вненаучным областям человеческого опыта, перестраивая под его влиянием свой язык и метод познания действительности. Так рождается новая форма мышления — теоретическое по форме, но прагматическое (и даже обыденное) по содержанию. Именно оно определяет сегодня общий стиль мышления современного общества. На этом фоне возникает новая задача, не свойственная более ранним периодам развития науки, — задача выделения собственно научного знания из потока наукообразных, псевдонаучных образований.
Массовый характер интеллектуальной деятельности приводит к тому, что субъект интеллектуального труда неизбежно оказывается не только производителем, но и потребителем знания, созданного другими. Интеллектуальная деятельность приобретает общественный характер не только с точки зрения используемых средств и конечных результатов, но и по самому способу своего осуществления.
В 20-е годы XX века Л.С. Выготский писал о кризисе в психологии, который он определял как методологический. С позиции сегодняшнего дня этот кризис может рассматриваться также как кризис классической концепции индивидуального мыслителя. Эта концепция стала основной причиной появления множества «авторских», не связанных друг с другом, замкнутых в себе теорий. Выготский констатировал отсутствие общей психологической теории как основной признак кризиса науки. При этом он возлагал надежды на диалектический метод К. Маркса как на методологический путь выхода из кризиса. Между тем, как писал тот же Маркс, все противоречия научной теории в конечном счете разрешаются на почве практики. Иными словами, обобщение психологических знаний предполагает наличие соответствующей социальной базы, а именно объединения исследовательских усилий ряда психологов в решении научных проблем. Стихийно этот
процесс идет уже давно. Сегодня этой цели служит идея создания интегративной психологии [5; 8; 10; 11].
Отличительной чертой современности является появление все большего числа научных проблем, решение которых в принципе не может быть чьим-то индивидуальным делом. Субъектом интеллектуальных решений в этом случае становится не индивид, а группа. Результат работы группы относительно независим от его индивидуального теоретического понимания. Теоретическое осмысление результата часто происходит уже задним числом, после того как был получен неоспоримый практический эффект. Это свидетельствует о коренном изменении отношений между теорией и практикой. Теория не обязательно предваряет практическое действие, а практика обнаруживает способность решать свои задачи независимо от теории. Это создает иллюзию возможности вообще обходиться без теории. Функциональное единство и работа группы вполне обеспечиваются возможностями условного, конвенционального языка без достижения подлинных обобщений. На первый план выходит способность кооперации и системной организации идей. Единство науки в целом обеспечивается не внутри-научными, а социальными средствами с помощью таких приемов, которыми общество осуществляет кооперирование труда вообще. Так возникает новая форма науки — общей по способу осуществления, но не по уровню осмысления. Подобный способ развития научного знания М.К. Мамардашвили, Э.Ю. Соловьев, В.С. Швырев определяли как «победоносное шествие науки, которая «не доведена (или не полностью доведена) до сознания» [9: с. 191].
Общей предпосылкой перехода от индивидуальной формы интеллектуальной деятельности к общественной является отчуждение продуктов интеллектуального труда от его создателя и превращение их в предмет обмена (или продажи). Отчужденное знание становится интеллектуальной собственностью. В руках другого знание выступает в первую очередь предметом владения, который он использует по своему усмотрению и в соответствии со своим пониманием его возможностей. Будучи усвоенным, это знание перестраивает сознание другого. «Чужое» знание, не ассимилированное сознанием, функционирует как относительно автономный инструмент в рамках его собственной интеллектуальной деятельности. При этом конечный эффект его использования определяется закономерностями самой этой деятельности.
Эти и другие социальные реалии определили очередную смену типа рациональности, составив социокультурные основания постнеклассической парадигмы.
Особенности постнеклассического типа рациональности
Тенденция к сближению научной деятельности со сферой общественного производства отразилась в ряде установок и принципов новой модели научного видения.
Идеологизация критериев научности: плюрализм, толерантность, свобода выбора методологии, интерсубъектность как критерий истины, неопрагматизм,
являющиеся не столько критериями оценки научного знания, сколько принципами организации социального взаимодействия внутри научного сообщества.
Ориентация науки на принцип самоорганизации знания — аналог «рыночных отношений» в экономике. Введение этого принципа имеет целью, с одной стороны, оградить науку от насильственной организации «сверху», с другой, освобождает ученых от необходимости методологической рефлексии, связанной с определением внутринаучных принципов организации научного знания.
Постнеклассический тип рациональности выдвигает свою концепцию истории науки, согласно которой, история знания есть не смена, а накопление научных идей. Изменение взгляда на историю науки как существующую «здесь и теперь» ставит проблему поиска нехронологического принципа связи различных концепций и школ, откристаллизовавшихся в истории науки. Таким принципом является модель «сетевого мышления» [4; 5]. Сетевое мышление представляет собой особый тип научного мышления, заимствованный из практики систем массовой коммуникации (Интернет), обеспечивающих «связь всего со всем». Сетевое мышление опирается на принцип плюрализма, утверждающего самостоятельную ценность каждой научной теории. Связывая различные научные направления между собой, сетевое мышление формирует своеобразную «топографическую карту» пространства психологического знания. Такая «карта» призвана стать ориентиром для исследователя, стремящегося найти свою научную нишу и определить круг методологически близких подходов как возможный диапазон своей исследовательской деятельности.
Новая концепция истории науки формирует тенденцию к «потреблению» уже существующих научных теорий и готовых методологических средств, отбираемых и модифицируемых исследователем под конкретную научную задачу [3]. На этом фоне развитие научной теории фактически утрачивает свою актуальность. Основной сферой приложения теоретического мышления становится разработка «универсальных» и метакатегорий психологической науки [2; 10], представляющих собой обобщение содержания различных научных концепций.
В рамках постнеклассического типа рациональности складывается новый идеал человека науки. Это прежде всего профессиональный исполнитель, свободно оперирующий различным методологическим инструментарием, через который, как через «линзы», он смотрит на мир психологических проблем. Если сравнить этот образ ученого с его классическим аналогом, то мы будем вынуждены констатировать, что производитель знания уступил место профессиональному потребителю уже существующего научного знания, более или менее успешно оперирующему (или манипулирующему) им. Преобладание потребления над производством всегда считалось свидетельством кризиса общественной системы. Постмодернистская модель развития психологии провоцирует наступление подобной ситуации и в науке. Исходя из этого, перспективы последовательного использования постмодернистской парадигмы в психологической науке вызывают серьезные опасения.
Деятельность производства и деятельность потребления
В психологической теории деятельности А.Н. Леонтьева значительное внимание уделяется проблеме присвоения культурных средств в процессе «врастания» ребенка в культуру. Присвоение раскрывается им как механизм «распредмечивания» человеческой деятельности, способностей и знаний, представленных в предмете культуры. При этом Леонтьев не уточнял, о «распредмечивании» какой именно деятельности в данном случае идет речь. Дело в том, что в каждом предмете, созданном руками человека, одновременно представлено два вида деятельности: деятельность производителя и деятельность потенциального потребителя данной вещи (поскольку любая вещь служит предметом удовлетворения определенной человеческой потребности). В первые годы жизни основные культурные приобретения ребенка связаны с открытием назначения окружающих его предметов и приобретением навыков их использования. На этой стадии ребенок выступает как потребитель достижений культуры. Однако с определенного возраста перед молодым человеком встает задача активного включения в систему производства и развития общества. Те же вещи приобретают для него новый смысл как предметы, созданные человеком. Теперь они должны быть «распредмечены» им с точки зрения деятельности по созданию этих предметов. Из потребителя он превращается в производителя и творца культуры.
То, что достаточно очевидно в отношении предметов материальной культуры, относится и к области человеческого знания. Знание — также продукт культуры. Как в таковом в нем представлены, с одной стороны, деятельность по открытию нового знания — мысль, с другой, потенциальная возможность оперирования и использования этого знания. Знание, отчужденное от мыслителя, есть «мертвое знание». Такое знание, не «распредмеченное» человеком, не развернутое им в живую исследовательскую мысль, присутствует в его сознании как набор словесных ярлыков, которые он более или менее умело накладывает на действительность («оперирует словом»). Рассмотреть фрагмент действительности в терминах определенной теории (как через «линзы», по выражению постмодернистов) еще не значит овладеть ее методологией. Назвать явление новым словом — не значит открыть в нем что-то новое. Напротив, открытие новых свойств является основанием отнесения явления к определенной категории. Методология есть способ исследования, позволяющий выявить эти новые свойства.
Отличительной чертой постмодернистской парадигмы является своеобразная мистификация методологического инструментария науки. Предполагается, что выбор определенной методологии как бы автоматически определяет дальнейшую работу исследователя и гарантирует научный результат. Современная психология накопила широкий набор различных методов и методик. Однако их неумелое использование порождает огромное количество научных «поделок». Неадекватное применение метода как раз и является свидетельством невладения соответствующей методологией.
Постнеклассическая парадигма как особый тип рациональности
Ядро классической парадигмы составляет формирование теоретического (созерцательно теоретического) мышления, развивающегося в отрыве от практики. Неклассическая парадигма вводит практику внутрь теории, формируя практически обусловленное, теоретическое мышление (в психологии — психотехническое мышление). Спецификой постнеклассической парадигмы является фактический отказ от теоретического мышления как деятельности. Его место занимает алгоритмическое, инструментально-центрированное мышление. Именно такое мышление позволяет обеспечить видимую легкость в освоении и гибкость в смене методологического аппарата. Это тип мышления, где субъектом мышления является не столько сам человек, сколько используемый им методологический инструментарий, определяющий все его действия. Человек подчиняется средству. В социальной и производственной жизни это явление широко известно. Однако для науки это явление относительно новое. В постмодернистской парадигме оно впервые получает методологическое признание и статус научного мышления.
Из вышесказанного напрашивается следующий вывод. Постмодернистская парадигма не является каким-то принципиально новым типом рациональности, на статус которого она претендует. Скорее это некая наукообразная схема, фиксирующая наличное положение вещей в науке: преобладание индивидуального стиля научной деятельности с элементами обобществления и коммуникации; отчуждение знания и особенности его циркуляции в научном сообществе; потребность в овладении всем многообразием знаний, накопленных наукой, и реальный инструментализм в способе его освоения; преобладание потребления знаний над его производством; экспансия психологической науки в другие сферы общественной жизни при отставании научной рефлексии; поиск новых форм научного мышления и т.д.
Следует развеять еще один миф, связанный с представлениями о постмодернистской парадигме в психологии. Сторонники данной парадигмы рассматривают ее как более высокий уровень рациональности по сравнению с классическим и неклассическим типом. Считается, что постнеклассический тип рациональности преодолевает более ранние формы, сохраняя их в качестве частных стратегий психологического исследования («отрицание отрицания», по Гегелю). В действительности постнеклассическая парадигма в ее настоящем содержании со всем набором провозглашаемых ею принципов оказывается возможна именно потому, что она сохраняет базовое положение классической рациональности — концепцию индивидуального мыслителя. Только теперь эта концепция обретает новое выражение в виде принципа плюрализма научных идей, самоценности авторских концепций, признания личных ценностей исследователя и т.д. Модель сетевого мышления оказывается единственно возможной формой связи различных концепций и стоящих за ними индивидуальных сознаний при сохранении их автономии.
Проблема содержательного обобщения научного знания также решается на основе классического (номиналистского) понимания общего как одинако-
вого для всех, составляющего принцип формирования универсальных категорий и метакатегорий постнеклассической психологии. Таким образом, «отрицания» классической парадигмы здесь не происходит.
Отношение постнеклассической психологии к неклассической парадигме является более сложным и требует отдельного исследования. Однако уже сейчас можно отметить связь постнеклассической парадигмы с некоторыми идеями культурно-исторической теории Л.С. Выготского: признание общения (в новой парадигме коммуникации) основой формирования обобщений, абсолютизация роли средств деятельности, понимание усвоения знаний как развития способа оперирования словом. Психология безусловно нуждается в развитии исследовательской парадигмы, однако постнеклассическая парадигма в ее нынешнем (постмодернистском) варианте не столько разрешает, сколько консервирует методологические проблемы современной психологии.
«Предмет психологии — самый трудный из всего, что есть в мире»1
Существенной характеристикой современной психологии является нарастающая тенденция к обобществлению науки. Последнее включает: значительное увеличение числа научных работников; необходимость создания эффективной системы взаимодействия и обмена продуктами научной деятельности между ними; стремление к преодолению отчуждения научного знания и создание возможностей для свободного приобщения к широкой палитре научных достижений психологии; коллективный способ решения ряда научных проблем; возрастание влияния психологии на общество и, главное, общественный характер самого предмета психологии.
Разделение труда, лежащее в основе общественного производства, ведет к весьма неравномерному распределению психических свойств и способностей между людьми. Профессия и социальное положение человека определяет усиленное развитие одних качеств в ущерб другим. Структура сознания индивидов, занятых в одной системе производства, часто приобретает зеркальный характер. Методологический смысл этого факта для психологии состоит в том, что носителем всего многообразия явлений психического (психики в ее всеобщем выражении) оказывается не индивид, а совокупность различных индивидов, представляющих данную общественную систему. Признание этого факта является преодолением классической парадигмы в самом центральном ее основании. К этому выводу из отечественных психологов вплотную подошли Л.С. Выготский и А.Н. Леонтьев. Последний, в частности, писал: «Деятельность, образы, словом, все психическое, может быть понято только как инфраструктура в суперструктуре, которая есть общество, общественные отношения, словом инфраструктура психического может быть понята только в связи с суперструктурой социального, потому что инфраструктура без этой суперструктуры не существует вообще» [7: с. 258].
1 Цит. по Л.С. Выготскому [1: с. 417].
Главным противоречием психологической науки является противоречие между общественным характером научного познания и частным способом осознания своей деятельности его участниками. Основой данного противоречия является объективная сложность (парадоксальность!) предмета психологии, в котором всеобщее реализуется через различное, единство — через многообразие. Постмодернистская парадигма останавливается на признании и различия и многообразия явлений психического, но отрицает его всеобщность (поскольку в духе классической психологии отождествляет всеобщее с одинаковым). В той мере, в какой сущность психического видится в его различии, проблема общего здесь автоматически снимается.
Л.С. Выготский связывал выход психологии из кризиса с созданием общей психологии как «диалектики психологии». Именно с диалектической психологией, опирающейся на диалектическое, а не эмпирическое понимание общего [7], мы связываем принципиально новый для психологии тип рациональности.
Литература
1. Выготский Л.С. Собр. соч.: В 6 тт. Т. 1. М.: Педагогика, 1982. 487 с.
2. Гарбер И.Е. Метапсихологический подход к интеграции психологии // Теория и методология психологии: постнеклассическая перспектива / Отв. ред. А.Л. Журавлев, А.В. Юревич. М.: Институт психологии РАН, 2007. С. 484-502.
3. Гусельцева М.С. Постмодернистская критика и субъективизм в форме пристрастности // Вопросы психологии. 2006. № 2. С. 175-179.
4. Гусельцева М.С. Типы методологических установок в психологии // Вопросы психологии. 2005. № 6. С. 98-103.
5. Зеленкова Т.В. Прогрессивные тенденции развития психологии в контексте интеграционных процессов в современной науке // Прогресс психологии: критерии и признаки / Под ред. А.Л. Журавлева, Т.Д. Марцинковской, А.В. Юревича. М.: Институт психологии РАН, 2009. С. 32-62.
6. Ильенков Э.В. Философия и культура. М.: Полит, лит., 1991. 464 с.
7. Леонтьев А.Н. Философия психологии. М.: МГУ, 1994. 285 с.
8. Мазилов В.А. Интеграция научного знания в психологии // Теория и методология психологии: постнеклассическая перспектива / Отв. ред. А.Л. Журавлев, А.В. Юревич. М.: Институт психологии РАН, 2007. С. 427-458.
9. Мамардашвили М. Классический и неклассический идеалы рациональности. М.: Логос, 2004. 240 с.
10. Уилбер К. Интегральная психология: Сознание, Дух, Психология, Терапия. М.: АСТ, 2004. 412 с.
11. Юревич А.В. Интеграция психологии: утопия или реальность? // Теория и методология психологии: постнеклассическая перспектива / Отв. ред. А.Л. Журавлев, А.В. Юревич. М.: Институт психологии РАН, 2007. С. 503-523.
References
1. VygotskijL.S. Sobr. soch.: V 6 tt. T. 1. M.: Pedagogika, 1982. 487 s.
2. Garber I.E. Metapsixologicheskij podxod k integracii psixologii // Teorija i metodolo-giya psixologii: postneklassicheskaya perspektiva / Otv. red. A.L. Zhuravlev, A.V. Yurevich. M.: Institut psixologii RAN, 2007. S. 484-502.
3. Gusel’ceva M.S. Postmodernistskaya kritika i sub’’ektivizm v forme pristrastnos-ti // Voprosy’ psixologii. 2006. № 2. S. 175-179.
4. Gusel’ceva M.S. Tipy’ metodologicheskix ustanovok v psixologii // Voprosy’ psixologii. 2005. № 6. S. 98-103.
5. Zelenkova T.V. Progressivny’e tendencii razvitiya psixologii v kontekste integracionny’x processov v sovremennoj nauke // Progress psixologii: kriterii i priznaki / Pod red. A.L. Zhuravleva, T.D. Marcinkovskoj, A.V. Yurevicha. M.: Institut psixologii RAN, 2009. S. 32-62.
6. Il’enkov E’.V Filosofiya i kul’tura. M.: Polit. lit., 1991. 464 s.
7. Leont’evA.N. Filosofiya psixologii. M.: MGU, 1994. 285 s.
8. Mazilov VA. Integraciya nauchnogo znaniya v psixologii // Teoriya i metodologiya psixologii: postneklassicheskaya perspektiva / Otv. red. A.L. Zhuravlev, A.V. Yurevich. M.: Institut psixologii RAN, 2007. S. 427-458.
9. Mamardashvili M. Klassicheskij i neklassicheskij idealy’ racional’nosti. M.: Logos, 2004. 240 c.
10. Uilber K. Integral’naya psixologiya: Soznanie, Dux, Psixologiya, Terapiya. M.: AST, 2004. 412 s.
11. Yurevich A.V Integraciya psixologii: utopiya ili real’nost’? // Teoriya i metodologiya psixologii: postneklassicheskaya perspektiva / Otv. red. A.L. Zhuravlev, A.V. Yurevich. M.: Institut psixologii RAN, 2007. S. 503-523.
M.G. Chesnokova
On Socio-Cultural Bases of Types of Rationality
The article present an analysis of the sociocultural bases of different types of rationality — classical, nonclassical, postnonclassical — and mechanisms of their changing. The relationship of the principles of postnonclassical paradigm to the social realities of contemporary society is revealed. The idea of the methodology of postmodernism as a special type of rationality is disproved in the article.
Key words: types of rationality; postnonclassical paradigm; postmodernism; network thinking; the subject of psychology; dialectical psychology.
