О социальной природе частной собственности Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ

УДК 316.334.2

Е. Е. Тарандо, И. Г. Афанасьева

О СОЦИАЛЬНОЙ ПРИРОДЕ ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ

Один из самых острых вопросов теории собственности — вопрос о социальной роли частной собственности. При этом, несмотря на обилие точек зрения, отражающих мнения о ее пагубности или же, наоборот, целесообразности, теоретические вопросы, касающиеся ее социальной природы и объяснения ее социальной роли, разработаны недостаточно.

Дискуссионным вопросом теории частной собственности является вопрос о ее взаимосвязи с отношениями собственности как таковыми. Можно выделить два основных подхода к трактовке этой взаимосвязи, проистекающих из разных определений самих отношений собственности. В рамках первого из них, характерного для отечественной традиции, собственность трактуется как совокупность общественных отношений по поводу благ как условий воспроизводства человеческой жизни. С этой точки зрения, данные отношения могут иметь различное общественное выражение, то есть, принимать разные формы, в том числе частные. Таким образом, частная собственность в рамках данного подхода признана одной из возможных форм собственности, которая устанавливается в качестве доминирующей формы при определенных социально-экономических условиях.

Сторонники другого подхода исходят из того, что собственность в общественной жизни выражена, прежде всего, через права собственности, которые определяют систему исключений из доступа к материальным и нематериальным ресурсам. Таким образом, получается, что отношения собственности — это отношения частной собственности, то есть, частная собственность — единственно возможная форма собственности.

Между тем отношения собственности, организующие движение благ в обществе от их производства до их потребления, существуют в любом обществе независимо от того, сложился в нем институт частной собственности или нет. Частная собственность — это лишь один из возможных способов организации владения, использования и распоряжения создаваемыми в обществе благами. Поэтому ее отождествление с самими отношениями собственности является неправомерным.

Так, данные, полученные историками, этнографами и археологами, свидетельствуют о том, что частная собственность возникает лишь на определенном этапе развития

© Е. Е. Тарандо, И. Г. Афанасьева, 2011

общества, а именно тогда, когда появляется устойчивое воспроизводство прибавочного продукта. Этот момент является рубежным, разделяющим первобытнообщинную стадию развития общества от более поздних этапов, которые предполагают наличие института частной собственности в том или ином его виде. Важным является тот факт, что наличие прибавочного продукта имело место и в первобытную эпоху, то есть, уровень развития труда уже тогда позволял добывать прибавочный продукт. Однако его получению препятствовали причины прежде всего социального характера. Во-первых, система распределения, соответствующая общественной форме собственности, провоцирует иждивенчество малопроизводительных общинников по отношению к высокопроизводительным (в современной литературе эта ситуация называется «трагедия общего достояния»). Во-вторых, первобытные общины были кочевыми и потому обходились минимальным количеством только самых необходимых вещей, так как эти вещи каждый раз приходилось переносить на себе на новую стоянку. Таким образом, как отмечает М. Салинз, получение прибавочного продукта «может быть технически возможным, но экономически нежелательным и социально невыгодным» [1].

Отсутствие на первобытнообщинном этапе развития привычных для всех нас отношений частной собственности дает возможность по-разному трактовать специфику собственности применительно к этой стадии эволюции общества. Так, сторонники экономической теории прав собственности считают, что в первобытных обществах вообще отсутствуют отношения собственности, так как там нет частной собственности, которая, с их точки зрения, и является собственностью как таковой.

Отечественная традиция, определяющая собственность как отношения между людьми по поводу благ, доказывает, что в первобытных обществах такие отношения существуют, но принимают общественную форму, которая по своей сути коренным образом отлична от сменяющей ее частной собственности. С этих позиций в рамках данной традиции проводится более детальный анализ отношений собственности в первобытных обществах.

Мы же придерживаемся отечественной традиции и считаем, что частная собственность в процессе исторического развития сменяет общественную и возникает лишь на определенном этапе развития общества, то есть, ее отношения начинают формироваться с момента возникновения устойчивого воспроизводства прибавочного продукта. Исторически это воспроизводство возникает при переходе от присваивающего к производящему хозяйству, причем вопрос о том, что послужило основной причиной этого перехода до сих пор остается открытым.

Устойчивое воспроизводство прибавочного продукта начинает по-новому формировать отношения собственности. Во-первых, его отчуждение от непосредственных производителей не наносит ущерба текущему воспроизводству их жизни; во-вторых, его присвоение освобождает обладателя от необходимости участия в материальном производстве и, в-третьих, гарантирует воспроизводство жизни независимо от природной случайности. Увеличение круга собственников (потребителей) прибавочного продукта неизбежно снижает данную гарантию для каждого отдельно взятого общинника. Следовательно, ограничение этого круга является экономически эффективным для остающихся в нем и происходит по принципу исключения из него индивидов, не выполняющих каких-либо значимых функций в общине, помимо участия в процессе ее материального жизнеобеспечения. Поэтому по поводу прибавочного продукта при переходе от присваивающего к производящему хозяйству начинают складываться от-

ношения частной собственности как принадлежности излишка продукта одним индивидам и отчуждение от него других индивидов.

На основании этого формируются различия в общественном положении тех, кто присваивает прибавочный продукт и тех, от кого он отчуждается. Как уже отмечалось, базисом присвоения прибавочного продукта служит выполнение каких-либо значимых функций в общине, помимо ее материального обеспечения. Таким образом, прибавочный продукт дает возможность освободить часть общинников от производительного труда с тем, чтобы они могли заниматься только непроизводительными видами труда, а механизмом их жизнеобеспечения становится институт частной собственности, позволяющий перераспределять общественный продукт в пользу общественных групп, занимающихся непроизводительным трудом. При этом отчужденный от работников материального производства продукт концентрируется в руках этих общественных групп. Поэтому одной из основных социально-экономических функций частной собственности становится функция концентрации прибавочного продукта в руках немногочисленных общественных групп, выполняющих особые общественные функции, связанные с осуществлением непроизводительных видов труда (управление, знахарство, религиозная деятельность).

Как социально-экономическое явление концентрация прибавочного продукта имеет как свои отрицательные, так и положительные стороны. В качестве положительной стороны такой концентрации следует отметить то, что она дает возможность совершения крупных качественных преобразований в масштабах всего общества и тем самым способна выступать основой общественного развития в условиях ограниченности ресурсов. Но за такую возможность развития общество расплачивается крайней социальной поляризацией, когда на одном полюсе оказывается не знающее ни в чем отказа меньшинство, а на другом — едва сводящее концы с концами большинство.

Однако в настоящее время в связи с повышением значимости человека на производстве, усложнением производственных процессов, автоматизацией, компьютеризацией и интеллектуализацией труда ситуация с распределением общественного продукта меняется. Чтобы воспроизвести высококвалифицированную рабочую силу, необходимо затратить средства не только на воспроизводство жизни работника, но и на расширенное воспроизводство его квалификации. Причем качественное выполнение трудовых обязанностей высококвалифицированными работниками зависит от надлежащего состояния многих компонентов их трудового потенциала — не только от образования, профессионализма, квалификации, но и от состояния их здоровья, моральных качеств, социальных навыков. Надлежащее воспроизводство этих компонентов требует соответствующего ресурсного обеспечения, то есть, увеличения доли общественного продукта, получаемой работниками. При этом данное увеличение предполагает не присвоение им части прибавочного продукта, а расширение границ необходимого продукта за счет включения туда благ, потребление которых формирует способность к труду, соответствующую требованиям современного высокотехнологичного производства. Что касается прибавочного продукта, то он по-прежнему отчуждается в пользу собственников средств производства.

В процессе истории отношения частной собственности по поводу прибавочного продукта закрепляются через отношения частной собственности по поводу средств производства, которые являются одним из источников не только прибавочного, но и необходимого продукта и формируют неравное отношение различных обще-

ственных групп к этим средствам. Таким образом, складывается классовое общество.

Основным классообразующим признаком является отношение к средствам производства. Поэтому основным отношением любого классового общества оказывается отношение одних общественных групп к основным средствам производства как к своим и, соответственно, отношение других общественных групп к этим средствам производства как к чужим, им не принадлежащим. Такая система отношений присуща любому обществу, в котором доминирующее положение занял институт частной собственности.

Между тем сама частная собственность может принимать разный вид. Так, выделяют трудовую частную собственность и частную собственность, предполагающую присвоение отчужденного труда (нетрудовую). И если нетрудовая частная собственность с очевидной ясностью порождает крайнюю поляризацию общества, в основе которой лежит классовое деление, то возникает закономерный вопрос: может быть, именно трудовая частная собственность является более приемлемой, с точки зрения равных социально-экономических возможностей для всех членов общества? Исторически трудовая частная собственность легла в основу социально-экономической организации простого товарного производства, существовавшего в средневековых городах в виде ремесленничества. В социальном плане ремесленники объединялись в цеха, социальная организация которых являлась по своей сути общинной организацией, модифицированной применительно к городским условиям жизни. Известно, что цеха регулировали практически все стороны жизни входивших в них ремесленников и их семей — от организации труда (нормирование труда, количество выпускаемого продукта, число подмастерьев и учеников и т. д.) до семейной (возраст и условия вступления в брак, социальные гарантии вдовам ремесленников и т. п.). Целью этого регулирования было достижение гарантированного обеспечения всех членов сообщества необходимыми для воспроизводства их жизни благами. Так, например, «путем выяснения реальной потребности города на свои изделия цех мог равномерно распределять заказы между мастерами, никого не оставляя без работы, и, следовательно, без заработка» [2].

Тем не менее, по мере роста городов за счет бегства из деревень крепостных между ремесленниками усиливалась конкуренция. «В течение всего Средневековья непрерывно продолжается бегство крепостных в города. Эти крепостные, преследуемые в деревнях своими господами, приходили поодиночке в города, где они заставали организованную общину, по отношению к которой они были беспомощны и в рамках которой они вынуждены были подчиняться тому их положению, которое определялось потребностью в их труде и интересам их организованных городских конкурентов» [3]. Поэтому со временем ужесточались правила приема в цеха, увеличивался период ученичества, а значит, отодвигалось время посвящения в мастера и связанная с этим возможность вступить в брак и обзавестись семьей (регулирование численности ре-месленников-членов цеха «изнутри»). Вновь прибывающим в город становилось все труднее вступить в цеховую организацию. Впоследствии цеховое ремесленничество все больше и больше приобретало черты сословия: при приеме на учебу явное предпочтение отдавалось сыновьям мастеров, для них сокращалось время ученичества, уменьшалась плата за обучение. Одновременно дети «низкого происхождения» (дети людей так называемых «подлых профессий» — палачей, комедиантов, музыкантов, мо-

гильщиков и т. п.) и внебрачные отпрыски вообще, как правило, не допускались в цехи. Так, например, цех кузнецов Хильдсхайма вплоть до XVIII в. при приеме в ученики требовал «доказательства происхождения» по нескольким предшествующим поколениям [4]. Это привносило «династический» характер в среду цехового ремесленничества. Все большие препятствия для вступления в цеха разделяли городское население на входящих в них ремесленников (людей с гарантированным достатком) и на занимающихся нецеховыми и поденными видами работ (людей с негарантированным, случайным доходом). Сами же цеховые ремесленники разделились на мастеров и подмастерьев с учениками.

Таким образом, даже в своем трудовом виде частная собственность определяет разделение общества на тех, кто может реализовать себя как собственник своих средств производства и продукта труда, и тех, кто этого сделать не может. Поэтому обещание наших реформаторов сделать всех частными собственниками средств производства не имело под собой никакой реальной почвы. Все не могут быть частными собственниками средств производства. Ими способна быть лишь небольшая часть общества, все остальные оказываются лишенными средств производства и вынуждены продавать свою рабочую силу новоявленным хозяевам.

Другой важной социальной составляющей отношений частной собственности является ее тесная связь с властными отношениями. И политическая, и экономическая власть всегда связана с монопольным правом сосредоточивать в своих руках и распределять экономические ресурсы (прежде всего, средства производства). Это право закрепляется через институт частной собственности, который служит основанием такой монополизации. На основе этого возникает другая важная социально-экономическая функция частной собственности — функция монополизации экономических ресурсов общества определенными общественными группами.

Сущностная связь частной собственности и власти позволила К. Марксу обосновать одну из причин возникновения государства — оно возникает вместе с оформлением права частной собственности и для его защиты. Таким образом, частная собственность требует для своей реализации наличия определенных общественных институтов, и прежде всего, институтов государства и права.

Отчужденные от средств производства общественные группы оказываются зависимыми от собственников средств производства и на основе этого принужденными к выполнению их воли, причем это принуждение основывается «на монополизации материальных богатств, основных ресурсов общества, различных объектов собственности» [5]. Поэтому отношения частной собственности предполагают в качестве их социального следствия наличие принуждения, как экономического, так и внеэкономического. На этой основе возникает эксплуатация труда, являющаяся неизменной спутницей частной собственности. Возможность распоряжаться чужим трудом делает частную собственность особенно привлекательной, эта возможность оказывает на людей завораживающее воздействие. Эксплуатация труда является тем механизмом, на основе которого реализуется функция частной собственности по концентрации прибавочного продукта в руках немногочисленных общественных групп.

Частная собственность не только определенным образом воздействует на систему общественных отношений, но и придает людям определенные социальные качества, формирует определенный тип личности. Прежде всего, частные собственники стремятся сохранить и приумножить имеющуюся у них собственность, что связано

с мотивационной функцией частной собственности. Стремление собственников гарантировать себе достойную жизнь побуждает их к эффективному использованию объектов их собственности, при этом отмечается, что данное использование идет на пользу и обществу в целом, так как такой собственник не только обеспечивает самого себя, но и создает рабочие места, то есть, с одной стороны, формирует сферу занятости, с другой — дает возможность получить доход другим членам общества.

Однако стремление частных собственников приумножить свою собственность оставляет вне сферы их интересов заботу о воспроизводстве жизни тех людей, которых они обеспечивают рабочими местами. В интересы собственника входит, прежде всего, расширенное воспроизводство его собственности через безвозмездное присвоение как можно большего количества труда этих людей. В связи с этим их принуждают работать как можно больше, а платить им стараются как можно меньше. Это обстоятельство ставит под сомнение безусловную общественную полезность стремления частных собственников к приумножению своей собственности.

В качестве другого аргумента в пользу частной собственности выдвигается тезис о том, что поскольку частная собственность создает стимулы к эффективному использованию находящихся в этой форме собственности объектов, постольку результатом этого использования будет не только создание огромного количества самых разнообразных благ, но и технический прогресс всего общества. Безусловно, частная собственность в определенных социально-экономических условиях оказывается эффективной, с точки зрения социально-экономического развития. Однако результатами технического развития и общественного прогресса в условиях господства частной собственности могут воспользоваться далеко не все члены общества. Эти результаты оказываются доступными меньшинству, способному платить за их присвоение.

Особой разновидностью частной собственности является собственность интеллектуальная. Многие исследователи отмечают, что в современном обществе на первый план в качестве товара для обмена выходит информация и знания. Дело в том, что знания и информация обмениваются по иным, нежели материальные объекты, законам. В ходе обмена материальными объектами каждый из участников обмена теряет (отчуждает от себя) то, что отдает своему партнеру. В ходе обмена информацией эта потеря не происходит, поскольку такой обмен состоит в копировании информации партнера, у которого по окончании акта обмена все равно остается то, что он отдал в процессе осуществления этого акта. Поэтому существенной особенностью обмена информацией является отсутствие отчуждения. Поскольку отсутствие момента отчуждения отличает общественную собственность от частной, то сфера информации согласно своей природе функционирует по законам общественной собственности.

Сфера информации и знаний появилась и развивается, прежде всего, ради совершенствования материального производства — экономии ресурсов, повышения качества продукции, увеличения производительности труда и т. п. Тем самым высокие технологии «овеществляются» в материальном продукте, а значит, из сферы общественной собственности переходят в сферу функционирования собственности частной. В связи с этим назревает настоятельная необходимость закрепить за общественной группой, производящей высокие технологии, соответствующую долю общественного продукта. Эту функцию выполняет интеллектуальная собственность, которая предполагает распространение отношений частной собственности на сферу функционирования информации и знаний. Поэтому интеллектуальная собственность — это особый

вид собственности на продукты творческой мыслительной деятельности, воплощенной в материальных предметах. Среди всех объектов интеллектуальной собственности наиболее важны для общественного развития те, которые обеспечивают дальнейший прогресс, то есть, научные открытия и изобретения.

Новые знания и информация всегда были одним из средств приумножения капитала. Именно поэтому они так много значат для общества в целом. Тот, кто владеет новыми знаниями, всегда имеет существенные преимущества перед конкурентами, но ровно до тех пор, пока данные знания не становятся достоянием общественности.

Владельцы новых знаний после их обнародования теряют свои конкурентные преимущества перед другими участниками рынка. Из-за нематериальной природы знаний зачастую затруднительно владеть ими единолично потому, что защитить их от посягательств других лиц при помощи обычных материальных средств крайне сложно. Проблема защиты интеллектуальной собственности уходит своими корнями в определенность ее общественной природы: с одной стороны, она призвана функционировать как общественная собственность, но, с другой, господство отношений частной собственности превращает ее в собственность частную. Владельцы эксклюзивных знаний всегда старались сохранить их в тайне от других членов общества с тем, чтобы закрепить свои преимущества на рынке.

Но не стоит забывать о том, что попытки засекретить новые знания опасны для общества, так как есть риск утратить их безвозвратно, как, к примеру, произошло в случае с дамасской и особой вязкой корабельной сталью. Подобные утраты знаний являются прямым следствием господства частной собственности в сфере информации и тормозят развитие прогресса.

Сейчас остро стоит вопрос о необходимости защиты прав на интеллектуальную собственность. Если отсутствие общего доступа к новым знаниям тормозит прогресс общества, тогда зачем нужно защищать данные права? Одни исследователи склоняются к мысли, что во благо общества не нужно защищать права на интеллектуальную собственность, другие придерживаются мнения, что данная защита — необходимое условие для того, чтобы поощрить создателей идей на новые свершения.

Если мы предоставим исключительные права создателям на их работы и дадим им право устанавливать завышенные цены с той целью, чтобы поощрить их к созданию новых работ, то данная цена, в свою очередь, снизит масштаб использования недавно созданной идеи. В результате побудительная теория интеллектуальной собственности диктует, что права на интеллектуальную собственность нужно предоставлять только там, где это необходимо.

Тем не менее, в силу того, что затраты на копирование продукта творческой деятельности ничтожно малы, ценность его при копировании не уменьшается, а количество пользователей возрастает, возникает парадоксальное явление: интеллектуальная собственность как форма частной собственности, становится собственностью общественной, что приводит к социализации собственности в целом.

Таким образом, частная собственность, как социальный феномен, оказывается весьма противоречивой. С одной стороны, она в определенных социально-экономических условиях способствует общественному прогрессу, что обосновывает не только ее действительность, но и историческую необходимость. С другой, порождает массу социальных проблем, связанных с крайней поляризацией общества, невозможностью для большинства воспользоваться результатами этого прогресса. Решение этих про-

блем связано с изменениями в частнособственническом распределении общественного продукта, что позволяет говорить о появлении в системе общественных отношений элементов общественного присвоения (социализация собственности), преодолевающих частнособственнический принцип распределения и говорящих об исторически преходящем характере частной собственности. Поэтому общественная система, построенная на принципах частной собственности — это лишь один из необходимых этапов эволюции общества, начинающийся при определенных социально-экономических условиях (появление устойчивого воспроизводства прибавочного продукта) и имеющий пределы своего развития. Основным противоречием, очерчивающим эти пределы, является противоречие между концентрацией общественного богатства в руках немногочисленных общественных групп и необходимость расширенного воспроизводства человеческого потенциала каждого члена общества.

Литература

1. Салинз М. Экономика каменного века. М.: О. Г. И., 1999. С. 45-46.

2. Кузнецова А. П. Приватизация и обнищание населения в Европе XIV-XVIII вв. М.: «Российская политическая энциклопедия», 1997. С. 62.

3. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 7-544.

4. Зидер Р. Социальная история семьи в Западной и Центральной Европе (конец XVIII-XX в.). М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1997. С. 106-107.

5. Шамхалов Ф. Собственность и власть. М.: Экономика, 2007. С. 145.

Статья поступила в редакцию 29 марта 2011 г.